Текст книги "Петля безопасности: хроника автомобильных катастроф"

1980 г
Гибель руководителя Белорусской ССР Петра Машерова

Если о трагедии с пассажирами минского автобуса № 62 власти БССР молчали, то замолчать автокатастрофу с участием руководителя республики никакой возможности не было. Тем более что первый секретарь Коммунистической партии Белоруссии Петр Миронович Машеров в результате катастрофы погиб.

Фигура Машерова была весьма противоречивой. Учитель по образованию, партизанский командир в годы Великой Отечественной войны, он во многом отличался от большинства тогдашних советских руководителей. На фоне «кремлевских старцев» во главе с Брежневым руководитель Советской Белоруссии отличался большим демократизмом (но не абсолютным), нестандартным мышлением, трудолюбием. Но вместе с тем он оставался лишь винтиком в советской системе управления. Выполняя приказы Москвы, Машеров содействовал укреплению роли КГБ, преследованию диссидентов, разрушению историко-культурных памятников, проведению бездумной мелиорации и многим другим негативным явлениям. Тем не менее по некоторым вопросам он позволял себе спорить с центральной властью. За это и заслужил себе негласную репутацию человека, находящегося в оппозиции к Брежневу.

Петр Миронович, руководя республикой, почти никогда не сидел на одном месте. По своей натуре он не был кабинетным работником. Его привлекало постоянное движение и пребывание среди людей. Поэтому он часто посещал предприятия, учреждения, колхозы по всей Беларуси. Часто пользовался вертолетом. Мог без предупреждения прилететь в самую отдаленную деревню и проверить, как там идут дела. Также он много ездил на служебном автомобиле. Обожал машину «ГАЗ-13» – ту самую, которую все хорошо знали под названием «Чайка». Многие годы его бессменным водителем был Евгений Зайцев. Этот уже немолодой на начало 80-х годов человек некогда партизанил вместе с Машеровым. Ему Петр Миронович доверял особо – не только по старой дружбе, но и из-за его профессиональных качеств.

За несколько лет до гибели Машерова он попал в опасную дорожную ситуацию. В машине, а это был рекомендованный тогда к использованию вместо «Чайки» «ЗИЛ-41052», находился сам Петр Миронович, его дочь Наталья и водитель Евгений Зайцев. Они ехали по Минску. Как и полагалось, согласно инструкциям автомобиль руководителя шел в сопровождении двух машин. На одной из улиц получилось так, что передняя машина сопровождения ушла далеко вперед, а задняя отстала. И когда «ЗИЛ» поравнялся с улицей Гвардейской, вдруг оказалось, что на него с огромной скоростью несется такси. Водитель Зайцев в данной ситуации проявил себя как настоящий ас. Он мгновенно среагировал на происходящее и увернулся от летящей прямо на «ЗИЛ» машины. Благодаря его реакции тогда удалось избежать страшной аварии. Впрочем, в 1980 году повторить свой подвиг Евгению не удалось…

4 октября 1980 года в третьем часу к зданию ЦК Компартии БССР в Минске подъехала автомашина «Чайка». Исследователи до сих пор спорят, почему Машерову подали именно этот автомобиль. Ведь по статусу ему положено было ездить на бронированном «ЗИЛе». И именно на «ЗИЛе» он приехал в ЦК. Эта машина даже стояла возле здания, а ее водитель находился в приемной. Когда же Петр Миронович и он спустились вниз и вышли из здания, то обнаружили «Чайку». За ее рулем находился Евгений Зайцев. Вопреки инструкциям и соображениям безопасности руководитель БССР сел в «Чайку», причем на переднее сиденье рядом с водителем. Офицер охраны Чесноков сел на сиденье сзади. Впереди и следом за «Чайкой» пристроились две «Волги» – машины сопровождения. В 14 часов 35 минут тройка машин отправилась в путь, взяв курс в сторону города Жодино.

Машеров возвращался на загородную дачу. Однако по старой привычке он не мог ехать куда-либо просто так, ничего не делая. Вот и решил заодно проехать по Минщине, посмотреть, как на селе идет работа. Как раз тогда в республике проводилась уборка картофеля. Понаблюдать за этим втихую и собирался руководитель БССР. «Втихую? – переспросите вы. – А как же машины сопровождения, мигалки и все такое?» Да, логично. Но только в том случае, если бы введенные с 1 июля 1980 года новые Правила дорожного движения Машеровым выполнялись. Правила особо регулировали порядок движения на дорогах автотранспорта специального назначения. Спецкортежи, как их называли, обязаны были двигаться в сопровождении автомобилей ГАИ, имеющих специальную окраску и снабженных сиренами, из которых не менее одной – красного цвета. По правилам, водители встречного транспорта при разъезде со спецкортежами должны были остановиться на тротуаре или на обочине, а при их отсутствии – у края проезжей части.

В тот день все происходило вопреки правилам и инструкциям. О «Чайке», используемой вместо «ЗИЛа», мы уже упомянули. Впереди шла машина сопровождения «ГАЗ-24» обычной окраски, без сирен. Специальная автомашина ГАИ, сигнализировавшая сиреной и проблесковыми маячками, двигалась сзади. Дистанция между автомобилями колебалась в пределах 60–70 метров. Понять со стороны, что по дороге движется кортеж, было не так просто.

На трассе Москва – Брест машины набрали скорость 100–120 километров в час. Служба безопасности всегда рекомендовала такой скоростной режим при движении по трассам. Согласно специальным расчетам, подобная скорость не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу. Однако Белоруссия 1980 года вряд ли напоминала Техас 1963 года. Своего Ли Харви Освальда со снайперской винтовкой там не было. А был простой водитель Николай Пустовит, который не помышлял о смерти Машерова, но все же спровоцировал ее.

Пустовит был водителем экспериментальной базы «Жодино». База являлась составной частью Белорусского научно-исследовательского института земледелия и, по сути, была одним из детищ машеровской эпохи. Водитель выполнял ничем не примечательный рейс. На автомобиле «ГАЗ-САЗ-53Б» он ехал в сторону Минска. В кузове машины находилось несколько тонн картофеля. Дорога была неблизкой. Несколько часов кряду он крутил баранку. Очень хотелось спать. Машин встречалось мало. Где-то обогнал медленно шедший кран, а так – сплошная монотонность. Эта монотонность его просто убаюкивала. Но он изо всех сил старался не поддаться опаснейшему для водителя искушению – заснуть за рулем. Николай что-то насвистывал, даже пытался петь одну из песен популярных тогда «Песняров». Казалось, что сонливость отступала.

На одном из участков дороги Пустовит нагнал тяжелую грузовую машину. Это был «МАЗ-503». Грузовик принадлежал автокомбинату № 4 Минского городского управления грузового транспорта. За его рулем сидел тезка Пустовита – водитель Николай Тарайкович. Пустовит держал дистанцию 50–70 метров. Обгонять «МАЗ» он не решался, так как тот постоянно менял скорость. Было трудно угадать, какой она будет в следующий момент. Позже, уже после происшествия, следователь спросил у Николая Пустовита: «Почему вы сели на хвост впереди шедшему грузовику?» В ответ тот пояснил: «Перед этим я обогнал кран, который потом растаскивал наши машины. Я вообще никогда никому на хвост не садился, но этот ехал больно странно – то 60, то 80. Никак не мог его обогнать…»

Любители теории заговора утверждают, что Тарайкович выполнял задание неких заказчиков устранения Машерова. Дескать, водитель «МАЗа» специально не позволял грузовику с картофелем обогнать себя, держал его как бы на привязи, ожидая сигнала от заговорщика из первой машины сопровождения, чтобы резко затормозить и вынудить «ГАЗ-53Б» выскочить на встречную полосу. Безусловно, гибель Машерова давно обросла легендами. Версий о том, что авария была спланирована, предостаточно, как немало и предположений о том, кто и по чьему приказу все это устроил. Однако нам обстоятельства катастрофы видятся более прозаичными.

«Странные» движения «МАЗа» можно объяснить иначе. Тарайкович, завидев вдалеке ряд машин, мог вначале растеряться. За километр до пересечения трассы с дорогой на Смолевическую бройлерную птицеферму шедшая впереди «Волга», преодолев подъем, пошла на спуск. Ее Тарайкович мог принять за милицейскую машину и на всякий случай сбросил скорость. Видя, что никаких предупреждений от «милиции» не исходит, водитель «МАЗа» рискнул снова увеличить скорость. Однако через какое-то время он понял, что по встречной полосе движется спецкортеж. Следуя правилам, он взял вправо и стал тормозить. Скорость автомобиля резко упала. Николай Пустовит не успел на это отреагировать. Он утверждал, что на секунду отвлекся, чтобы бросить взгляд на приборы. Когда же он поднял глаза на дорогу, задний борт «МАЗа» будто внезапно возник перед ним на критически близком расстоянии.

Пустовит резко вывернул влево, выехав на встречную полосу. Водитель головной «Волги» едва сумел отвести машину от лобового столкновения. «Волга» промчалась буквально в нескольких метрах от грузовика с картофелем. Грузовик и «Чайка» встретились в страшнейшем ударе. «ГАЗ-53Б» тут же взорвался, а водителя выбросило из кабины вместе с отлетевшей дверцей. Огонь успел охватить его, и Николай вот-вот должен был превратиться в живой факел. Однако на помощь подоспели нечаянные прохожие, помогли сбить пламя и тем самым спасли от смерти. «В моей памяти как бы отложился момент столкновения с препятствием, страшный удар, пламя», – позже рассказывал он следствию. От удара сокрушительной силы у «Чайки» взорвался бензобак. Машину покорежило и засыпало пятью тоннами картофеля. Все, кто находился в ней, погибли на месте. Вторая «Волга» сопровождения успела затормозить в нескольких метрах от остановившегося на обочине «МАЗа».

Гибель руководителя одной из союзных республик СССР не могла расследоваться исключительно местными силами. На следующее утро из Москвы прибыла специальная комиссия. Она должна была выяснить обстоятельства происшествия и по возможности помочь в его расследовании. Ее возглавил следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир Иванович Калиниченко. Вместе с высшими чинами прокуратуры и МВД Белорусской ССР они отправились в один из минских моргов, где находились тела погибших.

На секционном столе крайним справа лежало тело Машерова. Через весь лоб проходила рваная рана. Правая нога была вывернута, руки переломаны. Водитель и офицер охраны пострадали не меньше. Калиниченко обратил внимание, что под рубашкой водителя был надет широкий и плотный бандаж, однако сразу этому факту он не придал особого значения.

Московская комиссия вместе с белорусскими коллегами выехала на место катастрофы. Посередине трассы находилась исковерканная, засыпанная картошкой «Чайка». На обочине стоял сгоревший «ГАЗ-53Б». При осмотре автомобиля Машерова были найдены очки с фиолетовыми линзами. Выяснилось, что они принадлежали водителю Евгению Зайцеву. Как оказалось при разбирательстве, водитель Машерова был человеком не просто пожилым, а пенсионного возраста. К тому же у Зайцева были определенные проблемы со здоровьем. Это касалось и упавшего зрения, и спины (не зря на нем был бандаж!).

Как же получилось, что такой человек продолжал возить руководителя Советской Белоруссии? А все очень просто, без мистики и теории заговора. Машеров сам разрешил Зайцеву остаться работать, несмотря на возраст и недуги. Если уж на такое нарушение правил и инструкций смог пойти Петр Миронович, то почему же он не мог делать то же и в некоторых других случаях? Сторонники теории заговора утверждают, что «Чайка» возле здания ЦК в день аварии оказалась не случайно, а в рамках спланированной акции по уничтожению Машерова. Но возникает закономерный вопрос: разве кто-то заталкивал туда Петра Мироновича силой, понуждая ехать именно на «Чайке», а не на «ЗИЛе»? Свидетельств его насильственного захвата и транспортировки нет. Все было как обычно. Только водителю «ЗИЛа» пришлось отойти в сторонку и наблюдать за тем, как шеф уезжает на другой машине. Вполне вероятно, что Машеров сам вызвал «Чайку», настояв на своем. Так же, скорее всего, именно он распорядился подать в качестве машин сопровождения менее приметные экземпляры. Из исследователей этой темы разве что ленивый не отметил, что руководитель БССР жутко не любил помпезные выезды. Его сильно раздражали машины сопровождения, особенно снабженные проблесковыми маячками.

Иные заявляют, что 9-е управление, курирующее обеспечение безопасности высших должностных лиц республики, не могло допустить подобных самовольств со стороны Машерова. Дескать, безопасность сотрудники управления должны были обеспечивать во что бы то ни стало, даже вопреки воле самого Петра Мироновича. И вот здесь важно понять, что тогдашний руководитель БССР вовсе не был таким белым и пушистым, как его очень часто малюют. Во время упомянутой нами «вертолетной эпопеи» Машеров устраивал разносы председателям колхозов и совхозов, директорам предприятий, если дела у них шли не ахти как. «Обаятельный и интеллигентный человек», как его опять же нередко называют, ставил их по стойке «смирно» и требовал ответа за любое упущение. Например, в том же 1980 году он публично подверг яростной критике предприятие «Горизонт», выпускавшее телевизоры. И таких предприятий в Белоруссии были десятки. Вы скажете – требовательность. Возможно. Но сами эти факты говорят, что Машеров мог запросто стукнуть по столу и не слушать требований управления безопасности. А сотрудники последнего были просто вынуждены действовать в рамках тех условий, которые своим поведением создавал первый секретарь.

Таким образом, обстоятельства того дня становятся более понятными. Машеров отказывается слушать сотрудников 9-го управления. В нарушение правил он вызывает «Чайку», которую больше любит. За рулем машины находится больной пенсионер, которого оставил работать сам Машеров. Машины сопровождения не соответствуют инструкциям потому, что так захотел Машеров. Где здесь заговор? Если честно, его не видно. А видно то, как в пасмурный день по дороге на Жодино водитель «Чайки» не успел адекватно отреагировать на нештатную ситуацию.

Зайцев вначале попытался затормозить, но затем, повторив маневр первой машины сопровождения, так же резко увеличил скорость. Петр Миронович, как бы отстраняясь от надвигающегося препятствия, уперся правой рукой в лобовое стекло. Избежать столкновения с грузовиком «ГАЗ-53Б» не удалось. Да, ситуация была непростая. Однако специалисты утверждают, что у Евгения Зайцева была возможность спасти жизнь себе и тем, кто находился в управляемом им автомобиле. Автомобили столкнулись практически на пересечении с второстепенной дорогой. В случае хорошей реакции был возможен маневр с выездом на нее или на поле. А там вполне можно было погасить скорость.

Многие исследователи утверждают, что авария имела бы совершенно иные последствия, окажись перед грузовиком Пустовита не «Чайка», а «ЗИЛ». Сравнивая тактико-технические характеристики двух машин, отмечаются преимущества последнего. «ЗИЛ» – эдакий танк на колесах, «Чайку» же называют консервной банкой. Одна только дверь «ЗИЛа» весила 300 кг, а масса «Чайки» в целом составляла 2600 кг. При резком торможении «Чайка» часто становилась неуправляемой. В то же время «ЗИЛ» можно было на месте развернуть на 160 градусов. Он являлся одним из самых защищенных автомобилей в мире. Традиционная технология бронирования предполагает усиление базовой конструкции элементами брони. Но в случае с автомобилем «ЗИЛ-41052» все было не так. Производители сначала сварили бронекапсулу, а потом построили внутри ее автомобиль. Подобная конструкция совершенно немыслима при серийном производстве.

Все это замечательно. Но спасла ли бы эта машина Машерова, водителя и офицера охраны от гибели? При аналогичных условиях, скорее всего, не спасла бы. Удар от столкновения с грузовиком все равно оказался бы мощнейшим по своей силе. Масса машины «ГАЗ-53Б» с учетом пяти тонн картофеля в кузове составляла около 13 тонн. А бронированный «ЗИЛ-41052» весил порядка 5,25 тонны. И что бы случилось при столкновении этих машин? Ответ очевиден.

Кого же признали виновным в аварии? Судебно-автотехническая экспертиза ВНИИ судебных экспертиз Министерства юстиции СССР заключила, что из всех участников той дорожной драмы только Николай Пустовит при своевременном принятии мер к снижению скорости движения имел возможность предотвратить дорожно-транспортное происшествие. Именно он и был признан виновником ДТП, в результате которого погибли три человека – Машеров, его водитель и охранник. Суд приговорил его к 15 годам лишения свободы. Через пять лет он был освобожден досрочно и весьма неохотно общался с журналистами.

Часть приверженцев теории заговора утверждают, что в день катастрофы на Николая воздействовали специальным лучом, чтобы притупить бдительность. Однако, вероятнее всего, сказалась усталость и монотонность дороги. Это он оправдывал себя в показаниях, говоря о том, что смотрел на приборы. Скорее всего, Пустовит на несколько секунд задремал. Этих секунд хватило для того, чтобы спровоцировать аварийную ситуацию, о последствиях которой мы уже знаем.

Гибель Петра Мироновича Машерова вызывала и еще долгое время будет вызывать множество вопросов. Но если люди, ищущие на них ответы, не будут обращать внимание на элементарные факты, то гора заблуждений будет только расти. Так недолго дождаться и версии о том, что руководителя Белорусской ССР похитили инопланетяне.

1982 г
Гибель принцессы Монако Грейс

15 сентября 1982 года мировые информационные агентства сообщили о смерти принцессы Княжества Монако Грейс. Она скончалась вечером 14 сентября в госпитале вследствие травмы, полученной в дорожно-транспортном происшествии. Сообщалось, что ДТП произошло в горах неподалеку от ее дома в понедельник утром того же дня.

Накануне, когда только стало известно об аварии, врачи выражали надежду на спасение принцессы. Это при том, что она получила ряд травм, таких как перелом бедра, ключицы и ребер. Авария произошла во время возвращения Грейс со своей альпийской виллы. Официально заявлялось, что на одном из участков горной дороги она не справилась с управлением своего автомобиля «Ровер SD1». Он сорвался с крутого поворота и упал на склон горы. Представитель княжеского двора сообщил СМИ, что ее состояние после аварии постоянно ухудшалось. Принцесса скончалась в 10.30 вечера по местному времени.

Во время аварии в машине находилась ее семнадцатилетняя дочь Стефания. О ее состоянии СМИ передавали опять же со слов представителя княжеского двора. Говорилось, что она получила лишь легкое сотрясение мозга и была выписана из госпиталя тем же утром. Однако уже тогда у журналистов (да и не только у них) возникли определенные вопросы по поводу обстоятельств автокатастрофы. Появились противоречивые версии. Среди них была и та, согласно которой за рулем автомобиля в то утро находилась не Грейс, а Стефания. В своем возрасте она еще не могла иметь водительских прав, а значит, по закону не могла управлять автомобилем. Эту версию вмиг подхватила бульварная пресса.

Жизнь немногочисленных монарших дворов Европы второй половины ХХ века всегда вызывала неподдельный интерес обывателей. Монархии, будь то королевство, княжество или герцогство, стали в новейшей истории исключением из правил, своеобразной экзотикой. Ведь в большинстве европейских государств господствовал республиканский строй. На его фоне сохранение монархических государств выглядело странным, но милым пережитком прошлого. Европейцы, получившие на протяжении ХIХ – ХХ веков массу прав и свобод, воспринимали оставшиеся монархии как отзвук истории и лишний повод улыбнуться. Да, улыбнуться. Ведь забавно было осознавать, что не где-то в глубине веков и не в сказке, а совсем рядом обитают принцы и принцессы – на фоне автомобилей, телевизоров, магнитофонов, компьютеров и прочих достижений технического прогресса.

Если в прежние времена жизнь монархов в основном была скрыта от простых людей, то в новейшее время такая скрытость стала проблематичной. Их жизнь становилась объектом пристального внимания не только собственных подданных, но и жителей практически всего мира. Перестав играть реальную политическую роль, монархи Европы невольно превратились в своего рода поп-звезд, порой не сторонившихся богемной жизни. Стоило кому-либо из них сделать некий опрометчивый или экстравагантный шаг, как тот немедленно становился достоянием общественности. По сути, это явление присутствует и сегодня, но уже в более острой форме по причине увеличения возможностей распространения информации. Однако на рубеже 70 – 80-х годов ХХ века оно также хорошо ощущалось. Отдельным монархом в этом плане было даже сложнее. Ведь среди них встречались и такие, кто стал знаменитостью еще до момента вхождения в монарший дом.

К таким смело можно отнести и принцессу Монако Грейс. До замужества с князем Ренье III она была уже известна всему миру как талантливая американская актриса Грейс Келли. Несколько фильмов, в которых она снялась, имели бурный успех. В их числе было и три фильма режиссера Альфреда Хичкока – непревзойденного мастера триллера. Во время съемок одного из его фильмов Келли и познакомилась с князем Ренье. Между прочим, это произошло на Лазурном Берегу, где и расположено Монако. Во время съемок актрисе приходилось немало гонять на автомобиле по горной дороге. Вскоре эта дорога станет для нее вполне обычной.

В 1956 году они поженились, и актриса была вынуждена поставить крест на своей кинематографической карьере. Их брак был, по сути, взаимным браком по расчету. Келли превращалась в настоящую принцессу, а князь Монако решал несколько проблем. Он не хотел брать себе в жены кого-нибудь из европейских королевских семей, опасаясь попасть в зависимость от более значимых монарших фамилий. Однако брак был ему необходим. Необходим не только по известным причинам. Жениться его вынуждал и старый, но имевший силу договор с Францией. Согласно его условиям Княжество Монако становилось частью Франции, если князь умирал, не оставив после себя сына. Решением этой проблемы Ренье активно занялся вскоре после свадьбы. Сын Альбер, нынешний князь Монако, родился у них вторым. Первым их ребенком стала дочь Каролина, а третьим – Стефания.

Превращение голливудской актрисы Грейс Келли в принцессу придало Монако шарм и блеск. Ее красота, изящество, чувство стиля автоматически переносились людьми на восприятие страны, которой правил ее муж. Множество туристов спешили посетить Монако лишь потому, что его принцессой была Грейс. Ее семейная жизнь некоторое время обходилась без серьезных разладов с мужем – если не считать, конечно, его запрет сниматься в кино. Но все же с каждым годом отношения между супругами менялись отнюдь не в лучшую сторону. Было это связано и с тем, что Грейс старалась воспитывать детей в духе свободы, в то время как древний дворцовый этикет требовал соблюдения определенных правил.

Повзрослев, дочери стали демонстрировать свой свободолюбивый нрав. Они не желали подчиняться отцу и правилам поведения принцесс. Каролина в 1978 году без благословения отца вышла замуж. Ренье считал, что в этом виновата его супруга, поэтому постепенно отдалился от Грейс. Стефания же была влюблена в гонщика «Формулы-1» Поля Бельмондо (сына знаменитого французского актера) и даже планировала поступать в школу автогонщиков. И то и другое никак не устраивало отца. Опять-таки вина за «плохое воспитание» возлагалась им на жену. Но разводиться князь не собирался. Даже если бы о разводе попросила сама Грейс, ее просьба осталась бы неудовлетворенной.

Отдаление мужа не могло остаться бесследным. Информация об их разладе периодически попадала в газеты и на телевидение. Для Грейс это было невыносимо. Принцессу преследовали нервные срывы, депрессия, приступы меланхолии. От всего этого она старалась уйти, найдя утешение в алкоголе и быстрой езде на автомобиле. Всякий раз, когда ей нужно было развеяться, она садилась в машину и отправлялась на хорошо знакомую ей горную дорогу. Это была та самая дорога, где в 1955 году Хичкок снимал ее в фильме «Поймать вора».

Нетрудно себе представить, о чем думала Грейс, когда заводила автомобиль и начинала набирать высокую скорость. Наверняка она думала о своем прошлом, о молодости, о кинематографической карьере; о том, что в таком далеком и таком близком 1956 году у нее был шанс хорошенько подумать, прежде чем выходить замуж за монарха крохотного европейского государства на Лазурном Берегу. Ведь тогда все могло быть иначе. Продолжались бы съемки в кино – и у Хичкока, и у многих других именитых режиссеров. Ее карьера не ограничилась бы одиннадцатью фильмами. «Черт возьми! Да я бы и сейчас могла играть!» – громко восклицала она, еще и еще добавляя скорости. Ее возглас растворялся в реве мотора. Именно так растворилась ее молодость в причудах княжеского дома Монако.

Да, Грейс любила своих детей. Однако своего мужа она решительно отказывалась понимать. Все эти ритуалы, церемонии, придворный этикет, безусловно, хороши, но только тогда, когда наблюдаешь за ними со стороны. А если они становятся частью твоей жизни, то ничего хорошего в них не видишь. «До чего он упрям! Ведь все это давно можно было изменить княжеским указом», – вырывался новый крик из ее груди, а нога решительно давила на газ. Машина мчалась по горной дороге навстречу всем ветрам и автомобилям. Изумленные водители встречных машин решительно не понимали, как можно так лететь в горах и не бояться за свою безопасность. А Грейс представляла себя героиней какого-нибудь нового фильма со зрелищной погоней и безудержно продолжала свою гонку. Лишь изредка она замедляла движение, чтобы достать бутылку с виски и сделать пару глотков…

Знали ли при дворе о таком времяпровождении принцессы? Найти ответ на этот вопрос вряд ли получится. Насколько было возможным, княжеский двор отгораживался от внешнего мира и всяческих любопытствующих проникновений из него. Ренье делал все, чтобы информация об их личной жизни поступала в СМИ дозированно. Но ограничить любопытство журналистов было просто невозможно. Они хватались за любую, пусть даже саму мелкую, зацепку и создавали на ее основании огромные статьи с далекоидущими выводами. Заметили, что Грейс часто гоняет на авто по горной дороге, – и тут же написали о ее страсти к быстрой езде и гонщикам. Да еще и сделали умозаключение, что эта любовь передалась и ее дочери Стефании – не зря ведь она встречается с гонщиком Бельмондо. Или услышали случайно, что она напевает грустную песню Эдит Пиаф, и сразу же написали: «Принцесса Грейс в подавленном состоянии, близком к депрессии. Возможно, это следствие семейных неурядиц».

Однако двор решительно отметал все домыслы. Его уполномоченные представители или даже лично князь Ренье старались комментировать те или иные события жизни княжеского двора Монако. И все для того, чтобы среди множества домыслов появилась и официальная точка зрения. Впрочем, и она могла совершенно не соответствовать действительности, представляя положение вещей в выгодном для Монако свете. Князь не мог обратиться к журналистам и сказать: «Да, господа, моя супруга оказалась горькой неумехой в плане воспитания детей. Она их немыслимо разбаловала. Особенно дочерей. Это из-за ее потаканий Каролина вышла замуж за того проходимца. Это из-за ее свободного воспитания Стефания рвется за руль гоночного автомобиля. И что теперь, господа? Я должен жить с ней так, будто ничего не произошло? Нет! Этому не бывать. Пусть узнает, каково это ощущать себя вдовой при живом супруге! Да, конечно, она пьет. Нужно ведь как-то утешить себя. Скоростная езда на автомобиле в горах? Отличная альтернатива сексу! Да, месье, обязательно попробуйте». А поскольку он не мог сказать такое, то и правды о трагических событиях утра 14 сентября 1982 года узнать невозможно.

Насчет той катастрофы существует несколько версий. Разобраться, какая из них соответствует действительности, сложно. Мы не будем склоняться здесь к какой-то одной из них, а просто представим факты и некоторые рассуждения. А уж вам самим предстоит выбрать, какая версия наиболее очевидна.

Итак, первая версия. Ее рьяно отстаивал князь Ренье и княжеский двор Монако. В чем же ее суть? Ранним утром 14 сентября 1982 года Грейс вместе с младшей дочерью еще пребывала на княжеской вилле в Альпах. Затем они сели в «Ровер SD1» и отправились ко двору. Ничего не предвещало беды. Машину вела мать. Стефания находилась рядом. По стечению обстоятельств на одном из крутых поворотов у принцессы Грейс произошел сердечный приступ, она не сумела справиться с управлением, и машину стремительно унесло под склон. Переворачиваясь, она пролетела тридцать метров вниз по холму и упала на крышу. Загорелся двигатель. Случайный свидетель аварии, француз, быстро отреагировал на происшествие. Он смог потушить пылающий двигатель и вытащил Стефанию. О том, пытался ли француз вытащить Грейс, почему-то не сообщалось. Как не сообщалось также и о том, каким образом были вызваны и насколько быстро прибыли спасатели. Зато особо подчеркивалось, что принцесса Грейс была совершенно трезва. Когда она была доставлена в госпиталь, медики не сразу обнаружили, что повреждения у принцессы гораздо серьезнее, чем казалось сначала, и время было упущено. Спасти ее не удалось. Стефания отделалась лишь легким испугом.

Что в этой версии может показаться странным? Например, ранний отъезд Грейс и Стефании с альпийской виллы. Будто что-то их гнало выехать именно утром, а не днем или вечером. Это с учетом того, что никакой надобности находиться 14 сентября при дворе не было ни у одной, ни у второй. Кто знает, может быть, именно в то утро за завтраком Стефания заявила о своих намерениях поступить в школу автогонщиков. Грейс была обескуражена. Она понимала, что такой поступок дочери не будет одобрен отцом. Для нее самой это означало еще большее отдаление мужа, чье супружеское внимание она пыталась вернуть. Вполне вероятно, поэтому мать живо приказала дочери собираться и ехать домой. Ей хотелось показать мужу, что она однозначно против дочкиной затеи. Грейс не желала получить от князя новые упреки и обвинения. В таком случае можно представить, какой была их совместная дорога. Они должны были ехать и все время ругаться друг с другом, настаивая каждая на своем. Если так оно и было, то нетрудно догадаться, как выглядело управление автомобилем. Грейс должна была постоянно отвлекаться на споры со Стефанией, которая не хотела поддаваться ни на какие уговоры. Отвлекшись от дороги, потерять контроль над управлением можно было в два счета. Поэтому сердечный приступ (а в других источниках – инсульт) был вовсе необязателен для провоцирования аварии. А если он все-таки имел место, то мог произойти именно из-за нескончаемой перепалки с дочерью…