Текст книги "Игра теней"

Глава 8

МОСКВА, РОССИЯ

– Вот, блин, заладили… «Учитель – самая мирная профессия», «строитель – самая мирная профессия», «врач – самая мирная профессия»… Дрон, ты все знаешь о… Какая профессия самая мирная?

«…учитывая огромную силу инерционного мышления…» – шлепаю я по клавиатуре компьютера, – Что?

– Ты когда-нибудь от «ящика» оторвешься?

– Ну…

– Какая профессия самая мирная?

– С чего это ты завелась?

– А интересно. По телику только что сказали, что – журналист. Дескать, снимают войну, а сами не стреляют. А их съемки – предупреждение человечеству.

– Людей нужно хвалить. И им приятно, и для дела полезно.

– Но это же муть! Зеленая!

– Не бери в голову.

– …а бери в рот.

– Аля, мы же договорились: ты не ругаешься матом и не употребляешь идиотского сленга.

– Помню. А также вино, водку, траву, «колеса»…

– Девочка, ты очень красива, но когда с твоих губ срываются выражения…

Все очарование теряется.

– Правда?..

– Да.

– Ну тогда я больше не буду.

– Вот и умница.

– Блин, Дронов, ты такой правильный!

– А без «блин»?

– А чего? Блин – слово русское. Народное. Продукт.

– Во-во, продукт. Чем зря базлать, пошла бы приготовила чего-нибудь. На зуб. А то и на два.

– Дронов, хреновый из тебя сэнсэй. Девушка, можно сказать, только-только на путь истины завернула, а ты сразу – «базла-а-ать».

– Ну. А чем ты сейчас занята? Именно этим. Я-за точность выражений.

– За то-о-очность… Ну тогда ответь: какая профессия самая мирная? Что, не знаешь?

– Знаю.

– Ну и?..

– Солдат-миротворец.

– Ты серьезно?

– Еще как.

– Тут же слова не сочетаются. Солдат – это мужик в каске и с автоматом. А миротворец – это голубь с веткой в клюве.

Девушка прыснула в ладони, закрыла лицо, упала на колени, согнулась, вздрагивая от смеха:

– Ну, Дрон, ты отмочил… Это… это… полный отпад… солдат… миро… творец… – Подняла носик в веснушках, пытаясь придать лицу серьезное выражение, а глаза продолжали смеяться. – Ты извини. Просто представила себе громилу в пятнистом комби с автоматом, гранатометом, мордой лица «а-ля коммандос» – и веточкой… в клюве… Ха-ха-ха… Я не мо-гу.

Аля снова подняла голову, но лицо ее на этот раз было совершенно серьезно и чуть печально.

– Дронов, они что, издеваются над нами? Я даже не спрашиваю, кто – «они».

Под словом «они» в России всегда понимались люди, стоящие вне законов совести и законов вообще. Раньше это были только власти, теперь к ним прибавились новые русские, бандиты, банкиры – да мало ли… Все, стоящие по ту сторону кормушки.

Ведь кормушка по-прежнему одна – труд людей. Богатства создаются только трудом и талантом, ничем иным. И оттого, кто присваивает – коммунисты, демократы, бандиты, – людям легче не становится…

– Ага, – киваю я.

– Дрон, у нас как две страны – в одной мы живем, другая – в телевизоре. В этой другой живут куда лучше.

– Есть еще третья. Там живут БОВы.

– Кто?

– Богатые-Ответственные-Властные. Они же – Важные.

– А-а, знаю. ВИПы. В Америке они так называются. Вери импортэнт персонз.

Как у меня с английским?

– Отлично. Вот только произношение матерное.

– Фи… Мог бы соврать. И сделать девушке приятное. Ладно, пусть будут БОВики. Раз тебе так нравится.

Ну да. Мне так нравится больше. Ибо аббревиатура БОВ расшифровывается как «боевые отравляющие вещества». Образ жизни БОВиков впрямую не рекламируется телевидением, но от этого он не становится менее ядовитым для людей. «А вот в Анталию кому? А кому – в Бразилию?!» «А вот зайца кому, кому выбегайца…»

Услуги наши – деньги ваши.

А по ТВ – лишь отзвуки многомиллионных скандалов, вроде шоу:

– Украли! Караул!

– Много украли?

– У-у-у-у…

– А деньги чьи?..

– Так народные!

– А-а-а-а…

– Ищите! Вы же на то поставлены!

– Ну-у-у…

– Так найдете?

– Ну… Найдем… А зачем?

Вывод для робко подрастающего поколения: если можно украсть много, вернее – очень много, и никто даже искать не будет, то украсть чуть-чуть или отобрать – так это вообще ничего… А жить как-то нужно… А машины по проспекту шуршат – блин… А телки в них – вообще, блин… Так чего мы, ребята, козлы, что ли, совсем? Ну так давай!..

Козлы. Полные козлы. Потому как искать никто не будет, только если украсть много. Вернее – очень много. Потому что это не кража, а… Статистика. Кто представляет себе, что такое миллиард долларов? А – два? Водка… бабы… яхта… самолет… Все, исчерпался, соколик? Вот и я не знаю, сколько это.

Ста-ти-сти-ка. Уразумел?

Все, как завещал Великий Кормчий. Он же – Отец Народов. Он же – Коба. Он же – Coco. Он же… «Если погиб один человек – это трагедия. А если миллионы – уже статистика».

Так что ты там, малый, сотворил? Квартирку выставил? Старуху процентщицу укокошил вместе с богобоязненной соседкой Лизонькой? Нет? А-а… Изнасилование двух девочек («Да они сами напросились!..»), заткнись пока, убийство пенсионера-ветерана («Да я его легонько, для острастки, а он взял да и „кони двинул“…), что еще? Убийство путем нанесения тяжких телесных двум мужчинам…

(А чего они, фраера… За что? А пусть не выступают!..») Ну что, малый, вышка тебе!

– Да пошел ты, мент поганый, ты в суд передавай, а они пусть свидетелей еще поразыщут, и вообще, мне восемнадцати нет, а Кольке хоть есть – у него справка из «дурки»… Что, сожрал, мусорок? В рот я тебя имел!..

– Ошибочка твоя, малый. Не мент я.

– Не мент? А, один хрен. Веди в клетку.

– А зачем?

– Как это зачем?

– Возмущенной общественности не нужна твоя временная изоляция. Тем более время уже очень короткое: сам ведь говоришь – свидетели, доказательства…

– Ну?..

– Возмущенной общественности нужно, чтобы тебя не было. Совсем.

– Ты брось это, ты кто вообще такой?

– Представитель общественности.

– Веди в клетку давай, козел!

– И за козла – ответишь. По совокупности. Дальше? Дальше карьер какой-нибудь за городом… Две пули: одну – «несовершеннолетнему», другую – его дружбанку со справкой… Дураков лечить – только лекарства тратить…

Найдут трупы? Да никогда! Собак одичавших, лис, воронья вокруг карьера…

Не, что-то, может, и найдут… А вот идентифицировать… Протоколы составлять…

Какому отделению милиции такие «глухари» нужны?.. Вот и соображай…

– Начальник, ты что, серьезно?..

– Да какие уж шутки… Автомат полновесный без дураков, каска кевларовая, комби… Усекаешь?..

– Серый волк, что ли?

– Не… У СОБРов ты бы сейчас кипятком писал… Если бы было чем писать…

– Так кто ты, начальник?..

– Ветку в зубах видишь?

– Ну вижу. Курить, что ли, бросаешь?

– Не-а. Ветка какая?

– Хм… Зеленая.

– Оливковая ветка, понял?

– Ну…

– Картину Пикассо видел? «Голубь мира» называется.

– Да я…

– Понятно. Запомни, дебил. Мужик с веткой в зубах – это ми-ро-тво-рец.

Уяснил?

– Ну…

– Уяснил, значит. Так вот, я – солдат-миротворец. Представитель миролюбивой общественности. Так что, оревуар, дорогуша, как сказали бы в Париже. В штаб-квартире ихнего ЮНЕСКО. Гуд-бай, в переводе.

Вытягиваю из поясной кобуры тяжелый револьвер.

– Братан, погоди…

– Сенегальский койот тебе братан.

– Да у меня бабок…

– С собой возьми…

Двумя пальцами взвожу курок и поднимаю ствол. Осечки оружие не даст. Голова бандита сейчас просто разлетится на куски – 45-й калибр, длина ствола – 190 мм, отсюда начальная скорость пули… Короче – опознавать будет нечего. А после собак-бродяжек – и вовсе.

Оружие мне под стать. И по калибру, и по названию. «Миротворец» образца 1872 года, самая популярная модель полковника Самюэля Кольта. Особенно на американском Западе, бывшем в то время «диким». В самой демократической из стран порядок уже тогда наводили безо всяких судебных проволочек и мировых судей – тем более что это вполне сочеталось с самой демократической на то время конституцией…

Палить из «миротворца» имели полное право не только шерифы, но и вполне законопослушные граждане. Чем и выбили из нарушителей спокойствия охоту нарушать закон. Вместе с мозгами.

Пора продвигать достижения американской демократии в Отечестве. Тем более у нас что запад, что восток, что центр – диковаты.

Огонь?..

Огонь!

Напряженно жму собачку, стараясь, чтобы ствол не слишком отклонился от линии прицела… Спуск у «миротворца» жестковат, нужно бы на будущее отверточкой подрегулировать…

– Все готово!

Как? Уже? Я же выстрела не слышал…

– Так ты есть будешь?

Поднимаю голову со столика. Передо мной экран компьютера с маловразумительной записью: «…учитывая огромную инерционную силу мышления электората…» Тряхнув головой, снова пытаюсь уразуметь смысл набранного текста.

Тщетно. Глупость – она и в Африке…

– Буду. – Поднимаюсь и бреду на кухню. А все же было во сне нечто знакомое… Или – полезное. Точно. Способ борьбы с мафиозным беспределом. Все ищут пути, как крестных пап пересажать. Законов ждут. Пусть ждут – уж очень много нужно условий для их принятия: и чтобы четверг, и чтобы дождичек прикрапывал непременно, и чтобы рак насвистывал что-нибудь приятно-патриотическое, «союз нерушимый…», к примеру, или «ах, лимончики, вы, мои лимончики…», и чтобы вечерний бриз волну гнал, и не как-нибудь, а ла-а-асково…

Способ, навеянный мне Морфеем, сиречь сном, проще, а главное, конструктивнее. По простоте приближается к устройству дорогого мне «АКМа». Лучше – пулемета: там пуля весомее.

Так что совершенно неверно откручивать головы «папам» преступного мира: для этого, как минимум, такого «папу» еще разыскать нужно – не любят они афишировать род своих занятий. Гораздо проще – «руки им поотрубать»! В переносном смысле, конечно. И – ноги повыдергивать. В том же смысле. А именно: перестрелять боевиков всех известных преступных группировок. В назидание, так сказать. То есть – уничтожить физически.

«Яйцеголовые» криминологи тут же накатают по умному трактату: мафия-де – это «гидра», и вместо одного обрубленного щупальца отрастут десять новых, ядовитее прежних… Ну и в том же духе.

Интеллигентские бредни!

Это сейчас они, сиречь команды боевиков, растут, как грибочки после летнего дождичка. И ножик грибника – наш многоуважаемый УК – их пугает, как зверь Кинг-Конг ракету «СС-20». Авторитетная 77-я, став самой популярной, легко переквалифицируется судейскими стряпчими… Как любил повторять дядюшка Скрудж:

«И чего не сделаешь за деньги…» И правильно: то, чего не сделаешь за деньги, сделаешь за очень большие деньги… Ну а ежели… Как говаривал рецидивист Артист в образе Леонида Ильича из какой-то комедийки: «Если человека нельзя купить, его нужно убить. То есть – уничтожить физически…»

Бандиты понимают и уважают только один закон: право сильного.

И никакие новые щупальца у гидры не отрастут: это сейчас у «уродов» и «быков» – и деньги, и девки, и иномарки, и высокий социальный статус – «уважаемые», при совершенно невероятной перспективе «подсесть» и уж при полностью исключенной возможности попасть под вышак. А при бескозырных раскладах – пойдешь на дело? Или лучше все-таки «в люди», через заводскую проходную?.. Это ничего, что «Прима» вместо «Кэмела», это ничего, что «сучок» тамбовского разлива, а не «Абсолют», это ничего, что девка твоя не совсем похожа, вернее, совсем не похожа на Клаудиу Шиффер, и чтобы сделать ее ноги сто десять сантиметров, нужны каблуки сорок пять… Все это ни-че-го, главное – живой, и все пути перед тобой, как в песне… Или – не все? Ну и фиг с ними, всех-то никогда и не было! Живи, стручок!

– Дронов, ты, конечно, большой мыслитель… Но сказал бы сразу, что хочешь фаршу… Я бы приготовила…

Гляжу на тарелку. Для того, во что я превратил среднепрожаренный бифштекс, фарш – слишком нежное понятие. Скорее – суфле. Из мяса и сопутствовавшей ему картошки. Судя по запаху, она была жареная фри, соломкой. Э-эх… Мое любимое блюдо. Было.

Тем не менее заливаю вновь созданное с помощью ножа и вилки блюдо кетчупом и отправляю порциями в рот.

– Ты бы лучше ложкой, – советует девушка.

– А я не ищу в жизни легких путей. – Подбираю оставшееся корочкой хлеба.

Отчетливо понимая, что нож и вилка в руках «солдата-миротворца» – оружие ломовое.

– А какие ищешь?

Детские вопросы всегда ставят в тупик. И не только меня. Множество людей живут так, словно собираются жить всегда. То есть – никак. «Ты чем занят?» – «Ничем. Живу».

Самый «детский» из всех детских вопросов – зачем? Последовательная постановка этого милого вопроса по отношению к чему-либо – будь то «единственно верная идеология», ведущая все человечество в целом и каждого индивида в отдельности к очередному «светлому», будь то программа политической партии или бюджет страны, будь то военная операция или поступок отдельного «маленького человека» – приводит к пониманию истинных причин тех или иных действий.

Как правило, выясняется, что мотивировки самых значимых с виду прожектов – пусты, мелки, никчемны… А за завесой Самой Общечеловеческой Идеологии или Самой Тайной Организации, созданной не иначе как из избранных и занятой не иначе как проталкиванием бестолкового человечества по пути «Прогресса и Разума», скрыты ничтожные амбиции кучки мелких, насмерть перепуганных людишек, более всего остального боящихся жизни, а поэтому сеющих вокруг себя смерть – Дрончик, ты чего, на «полной измене»? – Девушка участливо-серьезно смотрит мне в глаза. В переводе со сленга на русский литературный – если таковой еще остался – «подсесть на измену» означает множество понятий – от ностальгии и фрустрации, или, переходя с русского современного на просто русский, тоски, беспокойства, хандры, уныния, разочарования, до бездеятельности, ропота, дурных и немотивированных поступков.

– Угу, – киваю я. – На отстраненку подсел. Лисенок, ты когда-нибудь по-русски говорить научишься?

– Да хоть щас. А на фига? По-моему, все и так обходятся…

И здесь девчонка права.

«На брифинге был озвучен релиз спикера по поводу продолжающихся поисков консенсуса между отдельными фракциями…» Сам-то понял, что сказал? А не важно.

Осталось только лозунг повесить: «Решения брифинга – в жизнь!», а рядом – «Пусть живет в веках имя и дело Великого… и Ужасного!»

Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники…

– Дрончик, а хочешь я скажу, какая профессия самая мирная?

– Еще бы!

– Проститутка!

– Ну да… Политическая?

– Чего?

– Политическая проститутка?

– Это чего, которая с дипломатами трахается?

– Нет. Это в переносном смысле. Так дедушка Ленин назвал когда-то одного своего соратника. Но сотрудничества притом с ним не прекратил.

– Дрон, у тебя одна политика в голове. Самая обыкновенная проститутка.

Которая дает. Усек?

– Не вполне.

– Мужчины агрессивны по природе. У них… как это сказать… природа такая…

– Планида…

– Ну вот. А если все будут трахаться сколько угодно, то о войне думать просто будет лень. Спать им захочется.

– Девицам?

– Да мужикам!

– Лисенок, ну ты прямо по Фрейду излагаешь…

– Фрейд… А кто это?..

– Один психоаналитик.

– Больной, что ли?

– Вообще-то… Да. Больной.

– Дрон! Не сбивай меня! Я-то здоровая!

– Кто бы спорил…

– Ну чего ты смеешься…

– Нет, Лисенок. Не подходит. На проститутку еще денег нужно заработать. А тут – без войны не обойтись. Так что «солдат-миротворец» – оно надежнее.

– А еще надежнее – «самолет-миротворец»… Как там по телику базлали?.. С «ювелирно-ковровым» бомбометанием. Отработал – и чистенько. Воевать-то некому станет! Съел?!

– Ага. Чайку нальешь? Запить?

– Налью.

– И телик включи, если не трудно.

– Не трудно. Олег, ты бы отдохнул лучше… И так ведь от «ящиков» не отходишь. – Девушка кивает на компьютер.

– Зато на работу ходить не надо.

– Да ты круглые сутки на работе. Даже когда спишь.

– Когда сплю – особенно.

А вообще-то девочка права. Состояние тупой усталости и тоскливой, щемящей пустоты не оставляет меня…

И дело вовсе не в работе…

Просто работа – единственное, что у меня есть. И та – нереальна и призрачна, как все происходящее в стране и в мире…

Как ранние синие сумерки за окном…

Словно мир готовится к чему-то и за бесконечной чередой терактов, взрывов, крови последует что-то важное и значительное…

Или – убийственное?..

И череда актов насилия – просто самозащита единого живого организма, называемого человечеством, боящегося взглянуть в лицо наступающей неизбежности…

Чего?..

Гибели или выживания?..

«…На Гаити под наблюдением шести тысяч миротворцев прошли всеобщие президентские выборы…»

«…в ежегодном послании Конгрессу о положении страны Президент США в области внешней политики, призвал Америку играть роль не мирового полисмена, но глобального миротворца…»

«Туркменистан является на сегодняшний день самой политически и экономически стабильной республикой бывшего Союза. Здесь нет конфликтов и раздоров, нет межнациональной розни, митингов, демонстраций. За продление пребывания Сапармурата Ниязова на посту президента еще на один пятилетний срок на Всенародном референдуме проголосовало 99, 99 процента избирателей».

«…по сути дела, в свете реалий современной России, когда даже не десятки, а сотни партий от имени народа борются за власть, преследуя собственные корпоративные интересы и руководствуясь прежде всего личными амбициями своих лидеров, именно Президент России как гарант Конституции способен объективно стать выразителем объединенных устремлений российской нации…»

– Дрон, а зачем ему это надо – снова двигать в Президенты?.. Должность по нонешним временам хлопотная, и со здоровьем у него вроде бы неважнец… Взял бы и передал кому-нибудь власть…

– Милая барышня… Власть никто никогда никому не передает. Ее всегда – захватывают.

Глава 9

Сижу перед мерцающим экраном компьютера, и в голове – ни одной мысли.

Только их составляющие – обрывки слов, понятий, символов… И вместо пустых и никчемных умствований хочется погрузиться в сюрреально-сиреневый мир Врубеля, плавать во влажно-мерцающем тумане Эдгара Дега, постигать спокойную сосредоточенную мудрость «Старика» Рембрандта или попросту заблудиться в «Красных виноградниках» Винсента Ван-Гога…

«Москва златоглавая, звон колоколов…» И еще – Бунин и лошадка с мохнатыми от инея ресницами, и шампанское у «Яра», и незнакомка, укутанная в меха, и…

А что мы имеем по факту?

А по факту мы имеем здоровенную «простыню» из сорока трех избирательных объединений по отшумевшим выборам в Гэ-Дэ, комментарии к ним со стороны всяких «…ологов», катящиеся, словно снежный ком, «судьбоносные перемещения» во власти и около нее, похудевшего и деятельного Президента в шапке серебристого соболя, тихо чахнущего рядом молчаливого Премьера, нарастающую нестабильность во всем исламском пространстве СНГ и окрестностях, расовые беспорядки среди эфиопских израильтян, серию терактов в Иерусалиме, перетасовку губернаторов и представителей Президента на местах, юбилей чистокровного орловского рысака, год Красной крысы, выстроенный в астрале «малый парад планет», и протчее, протчее, протчее… Среди прочего – притихшую, затаившуюся на громадном пространстве заснеженную страну, уставшую от вранья и мздоимства, от тьмы чиновников и безвластия, недоедающую и пропадающую в пьянстве и во что-то верящую, и на что-то надеющуюся…

Весны бы дружной…

Дождичка бы теплого…

Царя бы доброго…

«Земля наша велика и обильна, вот только порядка в ней нет…» – записал тысячелетие назад летописец… Или для Руси – тысяча лет, как один день, и один день, как тысяча лет?..

Ладно, к делу.

На чем я прервался…

«…учитывая огромную силу инерционного мышления… э-э-э… электората…»

Блин! Если я еще по-русски говорить не разучился, то на бумаге излагаю вполне на «общеевропейском»…

Любопытно, а на чем будет общаться самое подрастающее из поколений – те, кому сейчас десять, семь, пять? И о чем они говорить будут, если в школах почти не изучают русскую историю – есть «всемирная», если просто литература исчезла вовсе, а осталась лишь «массовая» и «элитарная», если родители этих самых пятилетних сидят то на «Просто Марии», то на «Тропиканке», то на «Санта-Барбаре», как на игле, и жизнь прямых, как струганые доски, «сериалогероев» давно стала личной жизнью миллионов семей, в то время как другая половина существования проходит просто в добывании средств на это самое существование! Люди словно пережидают собственную жизнь – от сериала до сериала… И если к чему-то обрели привычку – так это к инъекции насилия и к крови, ко лжи и беспомощности властей… – «ящик» дозирует информацию достаточно регулярно и размеренно… Зачем?

Осталось задать самому себе извечный русский вопрос: «Что делать?», распечатать бутылку «Распутина» и решать сей вопрос последовательно, до полного отпадения «аппарата мышления» на донышко граненого «хрущевского»… Назавтра вопрос стоять уже не будет: «Что делать?» – «Голову поправлять!»…

«Чью?»

«Известно чью…» – и глазами куда-то наверх…

«Они там, блин, а мы тут – хоть загибайся…»

Заодно – и «ответка» найдена на другой извечный русский вопрос: «Кто виноват?» – «ОНИ!»

Ну а кто «они» – в зависимости от ситуации: «мировая буржуазия», «кулачество как класс», «троцкистско-бухаринская банда японско-фашистских прихвостней, шпионов, диверсантов и реставраторов капитализма», американский империализм, мировой сионизм, ортодоксальные исламисты, и всегда и во всем – «антипартийная группировка и примкнувшие к ней…», и всегда и во всем – Власть!

На Руси власть издревле персонифицирована. И отношение к человеку, олицетворяющему власть, всегда двойственно до парадокса: с одной стороны, персона эта – князь, царь, император, вождь, предсовнаркома, генеральный секретарь, президент – не иначе, как тиран, палач, пьяница, деспот, развратник, слабоумный, или – все это одновременно… И он, и окружающие его все делают неверно, не правильно, дико, бездарно, бессовестно, губительно…

Об этом – громко и весело, в развеселых скоморошьих представлениях, в кукольных балаганах, в байках и частушках, в анекдотах и обличениях «правдолюбцев», в буйстве «либеральной интеллигенции» и «демократической прессы», в наукообразных гундениях политологов и «релизах» профессиональных диссидентов…

С другой стороны – тихо, шепотком – «Государево Слово и Дело…», «все так, потому что так надо… „для государства…“ и „…уж они-то там знают…“

И в этом – «уж они-то там знают, пусть делают, мы потерпим» – такая искренняя, сочувственная, светлая надежда, такая готовность и помочь, и защитить, и жизнь положить… Чтобы выжить…

И в душах по-прежнему тихо и молитвенно…

Не справедливости прошу, но милосердия…

Весны бы… дружной…

Дождичка бы… теплого…

Царя бы… доброго…

Господе Иисусе Христе, помилуй нас, не оставь землю и люди Твоя…

Русский народ является народом государственным, и любая смута в России начиналась тогда, когда ослабевало – нет, не доверие – вера в силу и мощь государственных установлении и в человека, персонально власть олицетворяющего…

И самым страшным преступлением всегда считалось предательство… Государю могут простить все: жестокость и насилие, нерешительность и даже глупость, но никогда не простят измены…

Сижу перед мерцающим экраном компьютера, и в голове – ни одной мысли…

Только тоска…

Как сказал поэт: «Тот, кто выжил в катаклизьме, пребывает в пессимизьме…»

Совет директоров «Континенталя», где я числюсь начальником информационно-аналитической службы, выдал мне задание проанализировать итоги думских выборов и дать прогноз на президентские… От штата сотрудников я напрочь отказался. Потому как – законченный индивидуалист. Особливо в таком деликатном процессе, как поразмыслить. О бренном и вечном.

В конце ноября испросил у банка «уазик» с шофером и пустился колесить по центру России. Раньше сие называлось Нечерноземьем. С заглавной буквы.

Катались дружно. Водитель искренне материл дороги, двигатель, милицию, гололед, солнце, снег, дрянные гостиницы, руководство всех районов вместе и каждого в отдельности, Премьера, Президента, ну а заодно – партию и правительство.

Я заблаговременно обзавелся тремя ксивами – спецкора столичной газетенки средней паршивости, младшего научного сотрудника какого-то социологического института с мудренейшим и слабопереводимым на русский общедоступный язык названием и, на крайний случай, некой красной книжкой с гербовым орлом на обложке и маловразумительным названием службы, кою я представляю. Так что на случай любых напрягов у меня имелись две корки просто липовые и одна – липовая в квадрате. Вернее – в пластике, все ксивы я заламинировал, и они чудненько отливали на солнышке, придавая владельцу, то есть мне, солидность и весомость.

Самое приятное и удивительное – ни один из документов не понадобился ни разу. Видавший виды «уазик» с тонированными стеклами и московскими номерами сам по себе являлся весомой и действенной штуковиной. И местные обыватели в зависимости от воспитания, начитанности, воображения и занимаемой должности принимали меня за «товарища из Центра». По-видимому, им было совершенно не важно, кого я представляю – парламент, Президента, ФСБ, коммунистов, прессу – всем было важно одно: показать, что дела идут, идут хорошо, и будут идти еще лучше!

Сам для себя цель разъездов я определил довольно мутно:

«поездить-поболтать».

В кабинете главы администрации Старолипского района не самой отдаленной от Москвы губернии сам глава, мельком глянув на блестящую ксиву «социологического политолога» или наоборот, пригласил присесть, кивнул с полуулыбкой, понимающе – уж мы-то с вами знаем – и на мой вопрос, как настроение людей перед выборами, ответил длинно и витиевато: что вообще-то все, как известно, за демократию, но за порядок, государственность, власть, твердую руку, но… за демократию.

В глазах Ивана Степановича Козлова прыгали откровенно веселые искорки: «Ты уж извини, молодой человек, у тебя своя служба, у меня – своя… Ты приехал и уехал, а мне тут жить и с людьми общаться, и жить лучше хорошо, чем бедно… За тобой, может быть, и высокое начальство, но до меня оно не дотянется, а дотянется областное, а там свои коленкоры, так что выбирай, что тебе глянется, да и отчитывайся как положено…»

Человек на своем посту. Партбилет, надо полагать, хранится у него в надежном месте, взносы – если есть кому – продолжает выплачивать, причем регулярно, разумеется, только с зарплаты… И притом – искренне, но по мере возможности и себя не забывая, – заботится о людях: дороги в районе гладкие, в магазинах не пусто, ну а что домину себе и дочке отгрохал – так пусть его…

Любой бы на его месте отгрохал, кто не отгрохал бы…

Ну а на ксиву он не обратил внимания потому, что обратил его на два других обстоятельства: на «уазик» с московскими номерами и на то, как я вошел в его кабинет.

Нужно отметить, что местная милиция оказалась начеку: пост стопорнул нас на въезде в город, шофер Григорий, отбарабанивший с десяток лет в подмосковном райотделе опером, а до того – гаишным инспектором и ушедший на заслуженный отдых вчистую по достижении тридцати девяти, переболтал с местными служивыми на понятном им языке… Торчащую из наплечной кобуры желтую рукоятку «Макарова» распахнутая кожанка прикрывала совершенно символически, но никаких прав на ношение и употребление огнестрельного у Григория просто не спросили, однозначно решив: «Свой».

«Континенталь» после случая с Крузом, по-видимому, решил озаботиться безопасностью ценных работников; весельчак и матерщинник Гриша Ларин, в свое время не отличавшийся излишними сантиментами в общении с «антиобщественным элементом», ну а бандитствующих граждан просто отстреливавший безо всяких предупредительных выстрелов, сильно не вписывался в новые реалии работы РОВД, особливо в том районе, где имел честь состоять на службе. Выслуга подоспела как раз вовремя, да и жена предъявила жесткий ультиматум, да и сам Гриша Ларин чуял, что его робин-гудовские методы борьбы с беспределом если и обеспечат ему награду, то скорее всего посмертно…

Работу он нашел легко, вновь назначенный начальник службы безопасности «Континенталя» слабо отличал «Макарова» от «стечкина», ибо двадцать лет проработал в «управе» кадровиком, зато в людях разбирался что надо. И в условиях, когда не нужно выполнять начальственные указания – кого и на какое сытно-теплое место пристроить, – проявил свои таланты… Там, где требовалось обеспечить охрану представительскую, набирал отставных «девяточников», ну а ежели сопровождать персону саму по себе шебутную и непредсказуемую, вроде меня, – то лучше опера-практика ничего и не надо…

А вообще-то Гриша Ларин тосковал по государевой службе… И хотя лично ко мне никаких претензий не имел, хотя жалованье его было на порядок выше прежнего, а работа, по его выражению, «не бей лежачего подушкой», – тяготился… Ибо, во-первых, в прежней его работе присутствовал элемент… э-э-э… творчества, а творчество – это как песня: не продается! Во-вторых, у Ларина была одна, самая важная для людей его профессии мотивировка, которая оправдывала и риск, и недосып, и невнимание начальства, и тревогу семьи… Он работал для людей, был защитником, а это дорогого стоит…

…А тогда – пост доложился по начальству, и, надо полагать, смысл их доклада свелся к следующему: едут служивые, по казенной надобности, но косят под простецких…

И когда я прямиком подъехал к райадминистрации, изыскал кабинет главы ея и, не обратив ни малейшего внимания на часы и дни приема граждан, не отреагировав на робкое поползновение секретарши узнать цель и смысл моего визита, просто-напросто толканул полированную дверь и с лучезарной улыбкой изрек:

– Здравствуйте, Иван Степанович. Я-к вам. – Все мои дальнейшие слова о «социолого-политических» исследованиях звучали для чиновника чистой лажей… Ибо человек, сидящий в любом сановном кресле, мыслит соответственно своей должности:

«Раз он так поступает, значит, имеет право».

Но при всем том – «у вас в столицах – своя правда, у нас – своя…».

Впрочем, ничего нового я для себя этим не открыл. И во времена оные так бывало, и нашло даже отображение в печатных «реалиях»: для страны в целом была «Правда», у «младшего брата» – «Правда Украины», ну а в Крыму, где тепло, и море, и солнышко, и вообще – курорт, читалась «Крымская правда»…

Хотя… Как там в песне поется?

Правда всегда одна, Это сказал фараон, Он был очень умен, И за это его называли Тутанхамон…

Тутанхамон… Живой бог… Или – это Атон олицетворял солнце?.. Ну да, фараон Эхнатон… Он чего-то там не поладил со жрецами… Зато жена была красивая – Нефертити… Хм… А у кого из фараонов жена была некрасивая?..

В другом районе, Пречистенском, заехали на избирательный участок. Как ни странно, «ядро избирательной комиссии» было в сборе. В том, что я «корреспондент-политолог», не усомнились, ибо догадался сменить униформу «костюм-галстук» на другую – «свитер-джинсы»…

«Ядро» состояло из трех человек: бабульки лет шестидесяти в простом платье, укутанной в теплый Оренбургский платок; худющего субъекта неопределенного возраста в изношенном донельзя костюмчике, засаленном галстуке-самовязке с испитым до синевы лицом – он оказался главным редактором районки «Светлый путь»… Третьим был невысокого роста совсем молодой человек, в костюме, при пуловере; он походил бы на комсомольского функционера, если бы в лице было поболее наглой уверенности и цинизма, но нет: в глазах его таилась какая-то непреходящая усталость и удрученность… Молодой человек был директором единственной в райцентре школы.