Текст книги "Карманник"

07/Шкет

Прошло уже около получаса, я почти задремал на своём каштане, но, на моё счастье, к вечеру от реки потянуло зябкой сыростью, так что от долгого сидения на месте меня пробрал озноб, и было уже не до сна. Стало понятно, что Лысый не придёт. Это меня просто потрясло. Я не знал, что предположить на этот счёт, но зато знал, что Бес теперь из меня душу вынет. Мой наблюдательный пункт можно было смело покинуть, и я полез вниз по стволу. Спускаться всегда трудней, в этом я убеждался не раз, но в данный момент меня это не особо заботило. Поцарапав весь живот о кору каштана из-за предательски задравшейся одежды, я более-менее удачно спустился на землю и поплёлся к чёрному ходу. Я всё вспоминал звонок Лысого, на который я не ответил. Что он хотел мне сообщить? Увы, ответа я не знал.

Перед тем как вернуться в дом к Бесу, я решил привести себя в порядок. Слегка вспотевшее тело колола попавшая за шиворот кора, которая мелкой трухой елозила под одеждой и впивалась в тело на поясе неплотно застёгнутых брюк. Как только брюки были расстёгнуты, мусор тут же переместился ниже, пришлось, удерживая штаны на коленках, отряхивать трусы. Но и после всех этих процедур я себя чувствовал некомфортно. Царапины на животе щипало, и они жутко чесались, да и в кедах, которые я поленился снимать, было полно всякого мусора. Махнув рукой на эти досадные, но вполне терпимые мелочи, я направился к Бесу.

Едва я, пройдя через все прибамбасы сторожевой системы, переступил через порог, Бес насел на меня с расспросами:

– Куда ты, к свиньям, делся? Может, своего корешка искал, а? – допытывался он. И, не получив ответа, хотя его вряд ли ожидал, продолжил допрос.

– Скажи мне, ты и сейчас уверен, что Лысого повязали менты? Молчишь? Значит, уверенности поубавилось. – Я невнятно пожал плечами, действительно не зная, что предположить. А Бес продолжил посвящать меня в хитросплетения своих мыслей, рассиживая в своём кресле-качалке.

– Если тебя интересуют мои соображения – а пока я сидел на бережке, я предполагал разное, – то выходит дело, что Лысый одно из двух: либо испугался кого-то до ужаса, либо попал в крутой переплёт. И в том, и в другом случае нам совсем небезопасно продолжать свою деятельность. Так что я, по крайней мере, сверну точку и залягу на дно. – Бес сделал, наконец, передышку, и я тут же вставил свои пять копеек в разговор.

– Мне уже всё понятно, давай переведём разговор на деньги, и поконкретней.

– Очень уместное замечание, надо сказать. О деньгах, которые мне ты должен? – Он хищно улыбнулся и в упор поглядел на меня. – Я так понял, именно о них ты хотел со мной поговорить, поконкретней? – Последнее слово он выделил особо интонацией. Я не сразу понял, куда он клонит. Одно мне было понятно – хорошего ничего не светит. Но я не успел высказаться по этому поводу, ноутбук издал мелодичный звонок и крышку стола осветил монитор, на экране вырисовывался человек, глядящий прямо в камеру. Это был Дрозд – самый старший из нас, ему было двадцать лет, хотя внешне и не скажешь. Худощавый с виду, он был весьма крепок телом, очень гибкий и юркий, вдобавок ещё умён и агрессивен. Нет, он не бросался ни на кого с кулаками, даже голоса не повышал, но находиться в его обществе было неприятно. Казалось, он имеет на всё своё мнение и доказывать никому ничего не будет, но и от своего не отступится. Неприятный тип, короче говоря. Лично у меня сложилось мнение, что он Беса хочет подловить на «понятиях». Потому что каждый раз, когда мы пересекались, он вставлял это своё: «…я только за то, чтобы по понятиям всё было».

– Сколь ни грустно, но продолжим мы с тобой этот разговор после сходки. Я всех собрал, чтобы объявить то, что я сказал тебе минутой раньше. – Он щёлкнул каким-то тумблером под крышкой стола и снова откинулся в кресле поудобнее. Через некоторое время в коридор зашли сразу несколько человек. Все наши ребята: Штырь, Факер, Билл, Джокер и вышеупомянутый Дрозд. Бес всех поприветствовал, не вставая с кресла.

– Располагайтесь, ребята, не толпитесь. Разговор у нас с вами будет недолгий. Сначала я вам всё объясню, а потом вы зададите свои вопросы, если что непонятно будет. – Он оглядел внимательно всех и, видя, что никто базар не подымает, продолжил: – Значит так, господа воры, тунеядцы, алкоголики. Меня не сегодня-завтра попалят, и вас всех заодно, если не заляжем на дно. Лично я после нашей сходки точку закрываю и никому сюда соваться не советую. Заметут.

Бес на мгновение умолк, но никто не попробовал начать разговор. Вся разношёрстная толпа, сплочённо и выжидающе молчала, покашливая в кулак, поковыривая в носу и переваривая полученную информацию.

– Надеюсь, каждый помнит, как он сюда попал? Я выкупил ваши бараньи головы у ментов, а заявы в личных делах остались. Пока шли откаты, дела придерживались.

– И что, теперь, когда ты свалишь, нам всем предложат посидеть, отдохнуть в местах не столь отдалённых? – не выдержал Факер. Его красная рожа запылала ещё ярче.

– Если ты заткнёшься, я продолжу. Так вот, никто вам такую чушь предлагать не станет, поскольку… – Бес выдержал драматическую паузу и продолжил более торжественно: – Вы свободны за неимением доказательств вашей

вины. – Он вынул из ящика стола заявления и швырнул их ошарашенным бродягам.

– Отныне вы сами по себе. Последний заработок можете оставить. Мне же попрошу вернуть звонилки и симки к ним, после этого можете быть свободны.

– Да, вот что ещё. Между собой старайтесь не общаться без нужды. А если кому захочется снова под моё крыло, то я когда опять точку открою, повешу объявление…

– «Беру карманников со стажем», – влез со своей шуткой Штырь, и все заржали.

– …Продаётся дом, обмен не предлагать. Как ко мне входить, думаю, не забудете. Всё, можете быть свободны. – Бес замолчал и занялся проверкой отданных мобильников, коротко отвечая на вопросы ребят. Впрочем, таковых было немного. Покончив со всем этим, он опять объявил, что все свободны, а меня персонально пригласил подождать. Как в фильме про Штирлица. Некоторые из пришедших как-то странно покосились на меня при этих словах.

– А может, подробнее расскажешь, что случилось, вместе что-нибудь быстрее придумали бы. – Это Билл, расчувствовавшись, предложил. Но Бес отмахнулся от него.

– Не дури голову, у меня всё продумано. Выметайтесь лучше быстрее, у меня мало времени.

Все выперлись в коридор. Кто-то охнул, проклиная велик Штыря и его владельца, который оставил его под ногами. Входная дверь бесшумно закрылась, оставив по ту сторону бормочущую и переругивающуюся толпу. Бес, глянув на моник и не обнаружив там ничего подозрительного, вновь чем-то легонько щёлкнул, приводя в действие механизм замка калитки.

– Ну, вот мы и одни. – С облегчением произнёс он. Мне вновь стало понятно, что разговор у нас с ним будет мало для меня приятный. Однако же я не собирался сдавать позиции.

– Поговорим о наших «баранах». То есть о том, кому, кто, сколько и чего должен. Я продолжу, с твоего позволения? – продолжал фиглярствовать Бес. – Нюансов много, но я попытался учесть всё, чтобы ты, не дай бог, не заподозрил меня в несправедливости. И так! Твои плюсы: выручки не утаил, хвоста ни разу не привёл, изобретателен, аккуратен. Пожалуй, всё.

– Тебе, конечно, этого мало? У других бродяг, видимо, больше?

– Напрасно иронизируешь. Математика – наука конкретная, вот и считай. Минусы: неспособность работать без напарника, недооценка ситуаций, твоя последняя выходка вообще поставила всех под угрозу раскрытия. Любой из этих недочётов превращает твои плюсы в ноли.

– Даже странно, как ты терпел меня, столь нерадивого работника так долго. – Я вскинул брови в притворном удивлении. – Неужели из жалости? – Далее я уже без шуток заявил: – Можешь не утруждать себя уверениями в собственной честности и порядочности, просто объяви, что собираешься меня кинуть. Это действительно будет намного честней, чем забивать мне здесь баки своими мудацкими разговорами о справедливости.

Раздались громкие, непродолжительные хлопки. Бес, ехидно разглядывая меня, аплодировал. Мне вдруг стало обидно за себя самого. Столько едкого сарказма я постарался вложить в свои слова, при этом я сам себе казался таким крутым, таким смелым, а он даже не разозлился. Просто издевается, гад! А в самом деле, что я могу ему сделать? Чем угрожать? Физически – это несерьёзно, ещё неизвестно – кто кого. В ментовку заявить? Глупо – самого закроют. Хоть я и несовершеннолетний, но в колонию какую-нибудь могут определить. Видимо, все эти мысли отразились у меня на лице, поскольку Бес, жёстко улыбаясь, произнёс медленно, чеканя каждый слог: «На хрен соли мне насыплешь, Щенок!»

– Ты просто неблагодарный ублюдок! Помнишь, как ты ко мне попал? Я напомню! Ты решил поживиться моим карманом, а я тебя заловил. Я не слил тебя ментам, я тебе работу предложил на честных паях. Тут никто так не работает, кроме тебя и Лысого, дружка твоего. И через вас я имею проблемы! Я дам тебе, несмотря на твою дерзость, миллион. Не кривись, придурок, а то и этого не получишь. Мне думалось, что ты самый умный парень из тех, с кем мне доводилось иметь дело, но ты оказался заурядным тупицей. Ты приволок много бабла, но это всё баксы. Я не могу взять и отдать всё сопляку, вроде тебя, который начнёт светить этими бабками налево и направо, потом тебя заметут, выйдут на меня, а бабло банально отберут.

– Но это уже не твои проблемы, куда денутся мои деньги.

– Мои проблемы уже начались! Я закрыл дело, которое долго организовывал. Я понёс нехилые убытки, и это всё из-за тебя и твоего дружка. Так что придётся тебе кое-что компенсировать. И самое главное, это моё желание быстрее свернуть свои дела и свалить куда-нибудь, в тихое место. Твоё благосостояние меня мало волнует, но кидать тебя я не собирался. С баксами я тебя не отпущу, а деревянными у меня только то, что я тебе уже предложил. Хочешь – бери, хочешь – так отваливай. Это моё последнее слово. – Бес твёрдо посмотрел мне в лицо.

Я понял, что больше мне не на что рассчитывать. Поднял со стола десять сотенных купюр в вакуумном пакетике и, ничего не говоря, направился к выходу. Когда я проходил мимо Беса, тот коротко пожелал мне удачи, а потом я вышел на задний двор и закрыл за собой тяжёлую деревянную дверь. На двор уже опустились густые сумерки, сквозь заросли бешеного огурца были видны редкие, яркие звёзды. Справа раздался шорох. Это Жук услышал мои шаги по дорожке, он бдительно нёс свою службу. Молча поглядев на меня блестящими, чёрными глазами, он принялся яростно чесаться, позвякивая широким ошейником. Не знаю почему, мне стало немного легче. Глядя на этого огромного, лохматого пса, я почувствовал его уверенность и спокойствие, и мои проблемы показались мне чушью.

На калитке неожиданно громко клацнул замок: это Бес привёл в действие дистанционное устройство. От неожиданности я вздрогнул, и пёс предупреждающе рыкнул. Мне была понятна его настороженность, я сам ощущал какое-то напряжение вокруг. Ощущение, граничащее со страхом, обволакивало меня, как мокрая простыня. Отворив калитку, я попытался осмотреться, но в такой темноте это было бессмысленным занятием. Поэтому я, не тратя понапрасну время, двинулся на ощупь к набережной. Как только я обогнул двор и выбрался наконец из темноты оврага, призывный свет фонарей набережной, какого-то нежно-розового цвета, разогнал окружающий мрак. Но это обстоятельство никак не отразилось на моих ощущениях. «Мокрая простыня» никуда не делась, плюс к этому появилось ощущение, что за мной пристально следят чьи-то глаза.

08/Эпизод

Пал Палыч очень нервничал. Всё накрывалось медным тазом. Его клиентка, чуть жива, лежала в городской больнице. Деньги уплыли буквально из-под носа. Ситуация складывалась не в его пользу, и он это понимал. Фактически воры кинули не эту несчастную женщину, они кинули весь его бизнес. Он присутствовал здесь, в Белоруссии, с одной целью – осуществлять нелегальную продажу препаратов и по возможности предоставлять специалистов для несложных, в сущности, процедур. Специалисты были квалифицированными врачами, которые за умеренную плату готовы были работать с этими нелегальными препаратами. Сам он был скорее координатором, который, с ведома одного Российского НИИ медпрепаратов, занимался внедрением, а фактически – испытанием на людях новейших лекарств, которые уже опробовали на морских свинках и прочих тварях. Это был последний штрих, так сказать, обкатка. После чего, если были положительные результаты, препарат направляли на сертификацию. Много раз бывало, что сертификат не давали, но, если результат был неплохой, препарат продолжали продавать нелегально в разные страны. Институт имел деньги, проводил нужные исследования, координаторы давали хлеб насущный врачам, больные получали лекарства и медобслуживание, без которого могли протянуть ноги. Ростовщики давали деньги под расписку. В общем, бизнес был неплохо налажен. Конечно, ничего непоправимого не произошло, но, если бы эта сделка не сорвалась, он мог со спокойной совестью отдохнуть до конца месяца, так как выполнил бы свой квартальный план. Планы он составлял сам себе, исходя из общих продаж медикаментов и предоставления услуг другими координаторами. В этом месяце он должен был хорошо закрыть квартал с учётом последней сделки. Но без неё, увы, придётся об этом забыть.

Сейчас главное – решить свои проблемы без лишнего шума. Дамочка никого конкретно не видела. Люди, которые помогли ей с деньгами, перед законом чисты. Марат Петрович тоже не будет раскрывать карты. Он объяснит, в случае чего, что просто помог ей найти этих людей, но не скажет ни слова о координаторе, который, в сущности, и собирался нарушить закон и продать несертифицированные препараты. В больнице объяснят, что им передал её Марат Петрович, а за лечение она расплатиться сама, при ней будет необходимая сумма. Все, включая главврача, получат свои откаты. В дураках останется только он сам. Денежки на откаты будут его собственные. Конечно, ему полагалась энная сумма именно под эту статью расходов, но он давно считал эти деньги своими.

Ближе к вечеру этого же дня он разобрался с этими проблемами, но в голове засела мысль, что он может попытаться отыскать денежки своей горе-клиентки. Разумеется, вовсе не для того, чтобы решить её проблемы. Деньги понадобятся ему самому, ведь это же абсолютный чистоган. Все те огромные деньги, которые пошли бы на оплату врачам, медикаментов и другие вещи, теперь, если он их найдёт, конечно, будут его. Думать необходимо было быстро. Рука нащупала верный телефон.

– Пиндос? Через час будь с Боксёром у меня. «Аудюхой» воспользуемся, хотя… Пусть Боксёр возьмёт свою тачку.

После этого короткого телефонного звонка он уселся за ноутбук и, подключив свой сотовый, принялся шерстить телефонные базы сотовых операторов. Разумеется, телефон, с которого он сам себе позвонил тогда, в машине, был зарегистрирован вовсе не на Порохова Станислава Михайловича. Это был некий Лысов Дмитрий Владимирович, судя по общим данным отец того клоуна, которого они тогда прессовали в БМВ. Теперь оставалось только радоваться, что он проявил тогда дальновидность и подсадил ему в мобилку вирус – безобидный, маячком зовут. Вся его роль сводится к тому, что он сигнал с телефона, в который установлен, транслирует по сети интернет тому, кто его установил. Все данные, включая место нахождения, можно получить по мановению пальцев. Павел не замедлил этим воспользоваться. Его, однако, ждала неудача. Телефон абонента был недоступен. Но это не сильно расстроило Павла. Он поднял базу ЖКХ и ввёл исходные данные в поисковик. Имея имя, фамилию, точную дату рождения, можно было не сомневаться, что результат будет стопроцентным. Через некоторое время у Павла был адрес, по которому можно отыскать семейство Лысовых. Как он будет выковыривать из дому этого пацана, Павел не знал. Он надеялся, что всё придумает по ходу дела, ну, может, парни его чего подскажут. Час пролетел быстро, и вскоре ему позвонил Пиндос – доложить, что они с Боксёром прибыли и ждут дальнейших распоряжений. Решив ещё раз всё обдумать, а заодно посоветоваться с парнями, Павел велел им войти в дом.

А в это время, пока он отошёл к домофону, у него на рабочем столе ярко засветился экран мобильного телефона и мелодичный сигнал сообщил, что получено сообщение на почтовый ящик. Маячок начал свою коварную работу.

09/Шкет

Можете мне не верить, но у меня вдруг появилось желание снова нырнуть во тьму оврага. Парадокс, но там казалось гораздо безопаснее. Я ступил ближе к забору, маскируясь на его тёмном фоне, и прошёл ещё несколько метров в направлении набережной. Темнота не способствовала быстрому перемещению, и я держался за забор одной рукой, для уверенности. Пальцы с лёгким шелестом скользили вдоль плохо оструганных, местами в острых занозах и гвоздях, досок забора. Внезапно рука упёрлась во что-то, с жестяным звуком прогнувшееся под ладонью. Я замер от неожиданности. Звук получился довольно громким, и я не сомневался, что меня услышали. Что или кто, я не знал, и от этого было ещё страшней. Досадуя на свой необъяснимый страх, я принялся ощупывать обнаруженный предмет. Им оказался старый почтовый ящик, покрытый облупившейся краской, а может, ржавчиной, а скорее и тем, и другим, шелухой, осыпающейся мне в ладони. На мгновение удивившись, кому пришло в голову вешать ящик посреди глухого забора, я обнаружил щель для почты в верхней его части, до половины закрытую намертво приржавевшей крышкой. Повинуясь своему шестому чувству, я достал деньги, переданные мне Бесом, и просунул их, стараясь не шуметь, в газетоприёмник. Они уныло шлёпнулись на дно почтового ящика, и мне внезапно стало понятно, откуда он тут. Скорее всего, его поленились отрывать от доски, которую применили для ремонта забора. Ящик был древний, но крепкий, собранный на клёпках, таких давно не делают, наверное. Судорожно вздохнув, я продолжил свой путь вдоль забора. В очередной раз занозив палец и оцарапавшись о гвоздь, я наконец-то принял решение идти по тропинке, как нормальный человек, а не красться под забором, как насекомое.

До набережной оставалось всего ничего, и я уже было стал успокаиваться, когда меня негромко окликнули.

– Шкет? Погоди-ка. – Факер, краснорожий ублюдок, – его только мне не хватало – выбрался из кустов возле памятного мне каштана, кора которого до сих пор зудела у меня под майкой и колола в кедах.

– Чего тебе? – Искренне удивился я. – Дома пора уже быть, у телека.

– Вот с тобой потолкуем и пойдём по домам, а то засел там, у Беса, мы уже всех комаров накормили, по два раза.

– Выходит дело, мне тоже кормить их придётся, это ж с какой такой радости? И кто там ещё с тобой? – Отвечая на мой последний вопрос, из тех же кустов вылезли Билл и Джокер.

– Все свои. – Радостно ощерился Джокер. – Не дрейфь, малыш.

– Почти все, точно. Ещё бы Дрозд и Штырь появились – и полный комплект. Зачем ждали-то?

– Сейчас всё узнаешь. – Процедил Билл и, протянув руку, ухватил меня за рукав, намереваясь затащить в кусты. Я вырвался и попытался бежать, но Факер поставил мне подножку, а Джокер насел сверху, бормоча мне на ухо: – Ну, ты как не родной Шкет, пацаны ждали тебя, гонца за пивком отправили, пойдём, побеседуем.

После этой возни меня всё-таки затащили в злополучные кусты и некоторое время разглядывали, молча, недобро ухмыляясь. Такое положение меня никак не устраивало. Чего им от меня надо? Почему мне не говорят ничего толком? Наверняка кого-то ждут. Ну конечно, ведь Джокер толковал о каком-то гонце. Теперь понятно многое, почти всё. Ребята решили сыграть свою игру. Наверняка скоро подойдут Дрозд со Штырём – по логике, больше некому. Что мне можно предпринять в данной ситуации? Немного вариантов на самом деле. Тут либо бежать без оглядки, либо ждать, пока всё само собой не разрешится. Во втором варианте я рискую быть втянутым в авантюру. А если откажусь, морду точно разобьют, если не убьют. В раж войти могут, много их, подогретые все. Одно ясно: слинять по-тихому не удастся, но очень хотелось бы. Вот же, блин, смотрят на меня, глаз не отводят. Молчат, главное, маринуют, до кондиции доводят. Скорей бы уж к делу перешли. Я сделал попытку встать, и тут же Факер перестал изображать истукана.

– Куда это ты намылился, мы с тобой ещё не закончили разговор.

– Всё равно ничего не говорите, а мне отлить надо.

– Ты чего, девочка, что ли? Повернись к лесу передом, ко мне задом и делай смело своё дело. – Шутка его всем понравилась, даже мне, я решил не переигрывать, не изображать, что при всех не могу это делать, поэтому просто повернулся спиной к Факеру и отлил. Пока я делал своё дело, зашелестели кусты, и бодрый голос Штыря произнёс:

– Фиг-ля вы расселись тут в темноте, айда на берег, Дрозд там с бухлом дожидается. А этот чего, уже обоссался? – Все дружно заржали. Потом поторопили меня, и мы все направились к берегу Дубравенки. Впереди катил на своём велике Штырь, подсвечивая себе дорогу маленькой фарой, за ним, вытянувшись цепочкой, последовали остальные. За мной шли, как привязанные, Джокер с Биллом. Опасаются, что смоюсь, правильно опасаются.

У меня были очень нехорошие предчувствия относительно нашей встречи. Было совершенно непонятно, что нужно делать и нужно ли вообще суетиться, может, так всё само собой утрясётся. Между тем времени на какие-либо действия уже не оставалось, мы подошли к заветному местечку всех алконавтов и бичей, в общем, всех, кто любит гульнуть в стороне от любопытных глаз. Находилось оно за дорогой, у моста. Как раз возле дренажных коллекторов. Между двух бетонных труб нанесло земли, и весь этот пятачок густо порос травой, получилось что-то вроде небольшой полянки, с одной стороны защищённой дорожной насыпью, с другой – деревьями. Правда, с противоположного берега всё было видно как на ладони, но отгороженные речкой завсегдатаи этого места могли ни о чём особенно не тревожиться. Ближайший мост был довольно далеко, и, если у кого-то было желание вмешаться, он пришёл бы в лучшем случае к пустому берегу, в худшем варианте визитёра уже ожидали бы. А вечером бухать здесь совсем фантастично. Фонарь у дороги дарит умеренный свет, речка шепчет перекатом, в общем, благодать. Вот тут-то нас Дрозд и дожидался.

Поскольку все недавно виделись, шумных приветствий не было. Народ дружно потянулся к выпивке и хавчику. Большая белая колбаса из полиэтиленовых стаканов была безжалостно растерзана, пробки на «боброве» и «клинском» свинчены, а бесхитростный закусон, состоящий из чипсов и сушёной плотвы, расположился на развороте газеты «Известия», многие обзывали её «извёсткой». Несмотря на всеобщее веселье, обо мне не забыли. Позади меня по-прежнему находился Билл. Джокера я не видел, но понимал, что он тоже глаз с меня не сводит. И тут подал голос Дрозд:

– А почему наш юный друг скучает? Это не по-товарищески, налейте ему, ребята, пива.

– Спасибо, Дрозд, я не пью, маленький ещё. – Моя рука решительно отодвинула стакан, увенчанный пенным, шевелящимся колпаком.

– Воровать значит не маленький, а пивасика с коллегами дёрнуть – сразу малышом прикидываешься. А может, ты брезгуешь нашей компанией? Нет, этого я не думаю, слишком серьёзная предъява. Скорее всего, ты действительно не пьёшь. Ну, тогда может «Дариды» опрокинешь, с чипсами? Не робей, ты у нас почётный гость. Не каждый день удаётся выпить с человеком, который тебя освободил. Жаль, Лысого не хватает в нашей тёплой компании.

Я решил отмалчиваться пока, а чтобы моё молчание не выглядело хамством, я взял стакан и наполнил его доверху минералкой. Захватив пригоршней чипсов, набил до отказа рот. Теперь я не мог болтать при всём желании. Дрозд лукаво усмехнулся и больше меня не доставал. Все дружно выпивали, нешумно разговаривали и делали вид, что меня здесь нет, но при этом каждое моё движение рассматривалось, как под микроскопом. Мне надоело стоять столбом, и я решил присесть тут же, на траве. Схватил полиэтиленовый пакет, из которого, гулко бумкнув об землю, выпала банка энергетика «Бёрн», и постелил себе под зад. «Бёрн» мне великодушно разрешили выпить, что я и сделал с превеликим удовольствием.

Я чувствовал себя не в своей тарелке, как говорится, и ожидал конца пирушки, так как не решался уходить, подспудно понимая, что мне не дадут этого сделать. И тут до меня дошло, что ко мне обращаются, причём довольно настойчиво.

– Слышишь, чего говорю? – уже тряс меня за плечо Штырь. – Хамьё поганое. Сел тут со скорбной рожей, ни спасибо тебе, ни извинений.

– Я должен перед кем-то извиняться? – спрашиваю с удивлением на лице и слышу в ответ, уже от Дрозда, целую тираду.

– Да, так получается, что перед каждым из нас, персонально. Молодец, что не спрашиваешь за что. Значит, знаешь, в чём проблема. Как, не знаешь? Ты нас обидел. Барыга от нас отказался из-за вас с Лысым. Чего-то вы там учудили серьёзное, раз Бес так запаниковал? Ну и потом, тебя пригласили в компанию? Спору не будет, пригласили. Посиделки прощальные устроили, в складчину, между прочим. А ты пришёл на всё готовенькое и ухом не ведёшь, ну разве это не хамство?

Обогащённый кофеином «Бёрн» вскипел у меня в крови, ну я и посоветовал Дрозду не тратить своё красноречие, а сразу сказать, чего им всем от меня нужно. Дрозд, конечно, огорчился от такой моей борзости, но бить не стал. Просто глядя мне в глаза, он потребовал всю мою долю в общак. Дескать, штраф у них такой – за некошерное поведение. Ну а когда выяснилось, что денег при мне нет, все были очень удивлены или талантливо изобразили удивление. Мои доводы, что я их потерял, никому не пришлись по душе. Кто-то – я не разобрал, кто именно, – предположил, что Бес меня кинул. Все дружно вспомнили, что он оставил меня поговорить тет-а-тет, видимо, неспроста. Мол, мы где-то бабла гребанули не хило, Лысый погорел, подставил Беса, а он меня за это кинул. Фактически, так оно и было. За исключением того, что некоторую сумму я от Беса получил. Дрозд предложил идти на разборки. Сказал, что они выбьют эти бабки, типа, подпишутся за меня. Всё будет по понятиям. Мне дольку дадут, остальное – в общак.

Было понятно, что до моей персоны им дела нет. Дрозд, сука, всё продумал. Будет действовать по понятиям, чтобы Бес к авторитетным пацанам не подвалил. Если всё грамотно обыграть, Беса самого на ремни порежут. Деньги, лёгкие и доступные, пьянили и без того пьяную компанию. Мне было так же понятно, что, узнав про те деньги, которые я заныкал в почтовый ящик, они меня тоже не пощадят. Окрестят крысой со всеми вытекающими обстоятельствами.

Ватага решала задачу, как заставить Беса открыть дверь с чёрного хода – никому не хотелось иметь дело с Жуком. Предлагалось послать меня на фейсконтроль. Мол, я последний выходил, мало чего мог забыть. Ситуация накалялась с каждой минутой, и действовать нужно было быстро, пока я не попал в переплёт. За что люблю энергетические напитки, за то, что они делают тебя на короткий момент решительным и бесшабашным. Мною было принято решение бежать. Бежать, не медля ни секунды. Самое удачное – перебежать через речку. Там воды по колено, зато на другом берегу я мог легко затеряться во дворах. Но это трудно осуществить, возле берега собрались почти все, у насыпи стояли Штырь и Джокер. Один против двоих, плюс внезапность – есть небольшой шансик. Во всяком случае, больше, чем против троих. Я сделал вид, что меня интересует газета, лежащая у ног Джокера, нагнулся и, схватив его за лодыжку, рванул на себя. Он стоял на краю насыпи, слегка опираясь на велик Штыря. После моего манёвра он с рёвом повалился на наш «шведский стол» и, пытаясь удержать равновесие, сволок за собой велосипед. Штырь стоял немного ниже, и Джокер с матюгами повалился между нами. Пока никто не успел опомниться, я рванул к дороге. Мне нужно было добежать до моста, менее ста метров отделяли меня от свободы. Когда я набрал разгон, чёртовы опилки в кедах принялись колоть мои ступни. Это было очень больно, и мне пришлось притормозить, хотя я отчётливо слышал многоногий топот преследователей. Мост был совсем близко, когда я услышал лёгкое жужжание шин по асфальту. Знал, что не стоит оглядываться, но всё равно чуть повернул голову, скосив глаза, и в этот момент переднее колесо велосипеда со страшной силой врезало мне по левой ягодице.