Текст книги "Эфемерида звёздного света"

Рома очень тяжело перенёс потерю любимой. Он замкнулся в себе, перестал ходить на учёбу, стал словно призрачной тенью самого себя. Вернуться к жизни помог отец, убедивший сына, что это не конец, и что даже после таких печальных событий всё должно наладиться. Рома не понимал, о чём говорит отец, но почувствовал, что папа знает это лучше, чем он.

После недолгого перерыва Рома вернулся в школу. Спустя почти полтора года после смерти Дианы он оканчивал одиннадцатый класс. Потеря девушки не помешала Роме выйти из школы с хорошими оценками, хотя печальные события не позволили ему сосредоточиться на учёбе, как раньше. Отца вполне устроили оценки в аттестате Ромы. Фёдор вообще никогда не контролировал учёбу сына, полностью доверяя Роме, за что тот был ему признателен.

Школа осталась позади, начинался новый этап жизни, и теперь Рома понимал, что имел в виду отец, когда говорил о скорых и больших переменах. Насчёт того, что всё наладится, Рома не был уверен до конца, но то, что произойдут изменения, – теперь не оставляло сомнений.

* * *

На следующий день Рома с отцом заканчивали последние приготовления и обсуждали детали. Они даже нашли в себе силы шутить, говоря, что в такое длительное путешествие неплохо бы и вещички в чемоданы собрать.

– Да, – с улыбкой проговорил Фёдор, – вещи надо собрать все.

Они перешучивались, но в последнем слове прозвучало намного больше грусти, чем им хотелось бы. И Рома отметил, что папа тоже об этом подумал.

Собираясь в дорогу, Фёдор продолжал посвящать сына в подробности проекта по спасению землян.

– Почти пятьдесят лет велось строительство кораблей. Учтены все возможные осложнения, – рассказывал по ходу дела Фёдор. – НАСА, Роскосмос, индийская «Сансара», китайская, арабская космические программы объединили усилия. Военные и исследовательские корабли названы в честь выдающихся учёных и космонавтов. Немцы назвали главные корабли «Иоганн Кеплер», «Альберт Эйнштейн», «Генрих Вильгельм Ольберс»; австрийские корабли получили имена «Эрнст Мах», «Кристиан Доплер», «Эрвин Шрёдингер»; английские корабли – «Исаак Ньютон», «Джеймс Кларк Максвелл», «Стивен Хокинг», «Чарльз Дарвин», «Майкл Фарадей», «Поль А. М. Дирак»; итальянские – «Джордано Бруно», «Галилео Галилей», «Энрико Ферми»; польские – «Николай Коперник», «Мария Склодовская-Кюри»; американские корабли – «Альберт Эйнштейн», «Никола Тесла», «Томас Эдисон», «Ричард Фейнман», «Нил Армстронг», «Базз Олдрин», «Джордж Гамов»; датский корабль – «Нильс Бор»; российские корабли – «Юрий Гагарин», «Валентина Терешкова», «Алексей Леонов», «Юрий Арцутанов», «Константин Циолковский», «Георгий Гамов», «Лев Ландау», «Андрей Сахаров»; белорусский – «Пётр Климук»; украинский – «Владимир Вернадский». Китайские, индийские, японские, испанские, австралийские корабли получили имена важных для их наций людей. Монгольские боевые корабли «Жугдэрдэмидийн Гуррагча» и «Жугдэрдэмидийн Сансар»» были названы в честь одного и того же человека – монгольского космонавта, но имевшего разные фамилии – до полёта в космос и после.

Корабли также были названы в честь космонавтов, трагически погибших при покорении космоса: «Валентин Бондаренко», «Виктор Пацаев», «Владислав Волков», «Владимир Комаров», «Георгий Добровольский», «Криста Маколифф», «Джудит Арлен Резник», «Фрэнсис Ричард Скоби», «Рональд Эрвин Макнейр», «Эллисон Онидзука» и других.

– Гражданским кораблям дали названия в честь городов, жители которых отправляются в путь, – продолжал Фёдор. – Североморск находится в Мурманской области, и потому мы будем лететь на корабле «Мурманск».

– Даже наш забытый богом городок с населением едва ли в 50 тысяч человек, у Кольского залива, строил себе летательные аппараты? – спросил недоверчиво Рома. – В участие городов федерального значения ещё хоть как-то верится, но тут…

– Все, кто могут, – пытаются выжить, – возразил папа. – Таких городков, как Североморск, – великое множество по всему миру.

– А как смогли всё это засекретить? – поинтересовался сын у Фёдора, пока тот складывал туалетные принадлежности.

– Ну… Полностью засекретить, конечно, не получилось. Оставшиеся за бортом могли увидеть, как корабли улетают без них. Светимость солнца увеличилась, участились вспышки. И обывателям внушили, что особенно боязливые денежные мешки решили улететь с родной планеты, которую могут выжечь гамма-лучи особенно яркой вспышки. Об истинных целях, пассажирских перевозках и масштабах близящейся войны с Эстерау простым людям мало что известно.

Поскольку утечки информации избежать не удалось, кое-где наблюдаются серьёзные волнения. Люди малообеспеченные недовольны сложившейся ситуацией из-за несправедливой продажи билетов, озлоблены, не согласны с тем, что возможность спастись доступна лишь богатым, – пояснил папа. – Говорят, в крупных городах взлётные площадки космодромов оцеплены. Солдаты охраняют территорию с автоматами наперевес. Важно удержать людей от массовой паники, иначе это приведёт к неистовому бунту и к жертвам. Такие потрясения не помогут отлёту.

– Папа, они просто хотят выжить, – сказал Рома, всё больше сознавая, о каких масштабах близящегося кошмара идёт речь.

Отец в ответ лишь тяжело вздохнул и отвернулся. Чуть позже они возобновили разговор.

– Для подавляющего большинства, то есть людей с недостаточными возможностями, билеты слишком дороги, это правда. И, Рома, пойми, что, с учётом стоимости строительства, у руководителей эвакуации нет другого выбора. Представь масштаб происходящего, – попросил отец. – 49 лет судостроительные верфи в космосе – строительные станции на геостационарной орбите Земли – строили жилищные и военные космолёты.

– А почему в космосе, а не на Земле? – спросил Рома.

– Жилищные, то есть гражданские корабли, из-за особенностей конструкции и габаритов не смогли бы стартовать с Земли. А потому были построены в космосе. Чтобы долететь до них таким же переселенцам, как мы с тобой, строились взлётно-посадочные аппараты.

Парень представил себе Объединённый Флот Земли, дислоцирующийся в космосе. Космическая армада в невесомости и полной темноте летящая очень-очень далеко. Наверное, он не представлял даже отдалённых масштабов грядущего.

– Это колоссальные финансовые затраты – поверь мне, я знаю о чём говорю, – продолжил отец. – Ведь я красил обшивку ледокола, и знаешь, какова площадь всего корпуса? И сколько стоила всего лишь краска для этого? А ведь это не самая большая статья расходов на атомном ледоколе. Для высадки на пригодной для жизни планете понадобятся новые посадочные модули, потому что первые использованные придут в негодность и будут списаны. Это тоже деньги. Каждый из этих модулей ещё только предстоит построить, так как…

– Па, давай будем реалистами, – перебил Рома. – Сколько лет понадобится, чтобы пересечь галактику и найти подходящую планету, если такая вообще существует?

– Не найдём мы, найдут наши потомки, – уклончиво ответил отец.

Рома взглянул на фотографию Дианы. Он уже успел положить её в сумку поверх аккуратно упакованных вещей. Диана Делина на фотографии улыбалась. И с этой улыбчивой девушкой у них совместных потомков не будет никогда. Рома ощутил укол боли почти физически и попытался отвлечься от горестных мыслей, переведя взгляд на отца.

– Слушай, а когда Эстерау планирует применить биологическое оружие? – спросил он.

– По донесениям разведки, в ближайшие год-два, я же говорил тебе. Мы будем искать экзопланету, и лишь пронеся своё предприятие сквозь пространство и время, сможем окупить сделанные вложения, оправдать жертвы, на которые предстоит пойти нам и будущим поколениям. Лететь нам очень долго.

– Насколько долго? – взволнованно спросил Рома, больше не в состоянии терпеть неясные ответы.

– Это будут «корабли поколений».

– А что это такое?

Рома не очень хорошо разбирался во всей этой космической терминологии, и оттого ему было немного неуютно. Фёдор пояснил:

– Космолёты, на которых полетим мы, а закончат полёт когда-то в будущем наши праправнуки.

– Праправнуки? – обескураженный, спросил Рома.

– Ну, сам посуди: за пределы Солнечной системы мы вылетим за пятнадцать – двадцать лет.

– Я никогда бы не подумал, что за пределы нашей родной системы так долго лететь, – тихо проговорил Рома.

Фёдор услышал растерянность в голосе сына, ошеломлённого расстояниями космического пространства.

– Скажу тебе больше. Система Глизе 581 – 20,4 световых года, Система Эпсилон Эридана – 10,5 световых года, Система Альфа Центавра – 4,25. Это три самые близкие звездные системы, где потенциально могут быть экзопланеты.

– И как долго лететь хотя бы до одной из них?

Отец ответил задумчиво, взвешивая каждое слово:

– С нашими ядерными двигателями до ближайшей вероятной экзопланеты Проксима b в Альфе Центавра – около 30 тысяч лет.

У Ромы будто весь воздух из груди вышел. Фёдор оценил перемену в лице сына.

– Там есть и более далёкие расстояния. Созвездие Ориона, например, находится на расстоянии 1,35 тысячи световых лет от Земли. До него лететь около девяти миллионов лет.

Услышав это, Рома рассмеялся, даже не пытаясь совладать с эмоциями. При таком раскладе девять миллионов лет или чуть больше, чуть меньше, уже не имело никакого значения.

Вещи были упакованы. Рома всё уложил в две большие спортивные сумки. Одежда, зубная щётка, ноутбук, мобильный телефон, паспорт, кошелёк со всеми пластиковыми картами, включая генетическую карту с чипом, а также несколько пищевых чипов – имитаторов, один из которых он уже успел использовать.

Закончив со сборами, парень пошёл на кладбище. Положил цветы на могильную плиту, на которой был изображён портрет красивой молодой девушки и выбита надпись: «Диана Делина (2104–2121) – любимая дочь, внучка, подруга». Рома оглядел территорию всего кладбища, заполненную могилами, и вздрогнул от собственных мыслей.

Дома, лёжа в кровати, Рома не мог заснуть, в голове роились тысячи мыслей. Когда они найдут новый дом? До какой звёздной системы смогут долететь земляне? И смогут ли вообще? Рома встал и стал расхаживать по комнате. Он осмотрел своё пристанище, с которым ему предстояло на следующий день расстаться: аскетично обставленную комнату, компьютерный стол, лампу, кресло на колёсах, кровать, шкаф для одежды. Такие простые предметы, они могли многое сказать о своём владельце.

Это были предметы человека, не сидящего на одном месте. Чужие вещи – он не мог ими распоряжаться, это была собственность арендодателя. С самого начала заселения само собой разумелось, что они с отцом не останутся здесь навсегда, потому что это была съёмная квартира. И те папины месячной давности намёки, которые теперь нашли объяснение, лишь подтверждали это. Всё совпало, они покидали эту квартиру. И покидали Землю. Оседлый образ жизни оставался в прошлом. Начинался кочевой. 19 июля – его последняя ночь на Земле. Он лёг на кровать, ещё некоторое время поворочался и провалился в беспокойный сон.

Военная Академия Разведки и Терраформирования имени С. П. Королёва. Поступление

Сработал будильник. Рома схватил его, и, что есть сил, швырнул в стену. Будильник, оранжевый, как апельсин, был сделан в форме баскетбольного мяча. Этот шар нужно было кинуть в стену, чтобы он перестал звенеть. Злой спросонья, Рома пошёл в ванную. Свет не включил – не любил яркого света после сна, умылся, почистил зубы пальцем, выдавив на него шарик зубной пасты. Они с отцом позавтракали яичницей, гренками и ветчиной. Потом оделись. Фёдор предпочитал свободный стиль, поэтому надел джинсы, рубашку с лёгким пиджаком и туфли. Рома же не придавал особого значения тому, что на нём надето. Он накинул рубашку поверх футболки, натянул синие джинсы и тёмные ботинки – беспроигрышный вариант. У обоих Никитиных не было зависимости от модных брендов, но всё же одевались они со вкусом.

Через пару часов на мобильный телефон отца пришло оповещение о прибывшем такси.

– Ну ладно, Рома, – позвал сына Фёдор, выходя с сумками из неродной квартиры. – Попрощаемся с нашей скромной обителью, и в путь.

– С Землёй, что ли? – спросил Рома, пытаясь скепсисом прикрыть нарастающую тревогу.

– Ну, для начала с этой гостеприимной квартирой, – уточнил Никитин-старший. – Так и не сумела она стать нам домом.

Рома закинул сумку на плечо, вышел и коротко попрощался:

– Счастливо. Я бы сказал – ей не было дано достаточно возможностей.

– А если бы нам не грозила война? – спросил, грустно улыбнувшись, отец. – Ты бы полюбил этот дом?

– Не знаю, – признался Рома. – Я бы попытался.

Почему-то его голос в этот момент прозвучал отчасти весело, отчасти безразлично.

На подъездной дороге Инженерной улицы их уже ждал беспилотный электромобиль с минимальным интеллектом. Отец и сын загрузили в багажник свои пожитки. Когда Фёдор устроился на переднем сиденье, а сын на заднем, через динамик послышался вежливый механический голос:

– Пожалуйста, об остановках сообщайте заблаговременно.

Как было заведено у мужчин, ехали они в полном молчании. Вообще, за последние два дня Рома с отцом поговорили друг с другом едва ли не больше, чем за всю жизнь. Рома глядел на свой родной город и старался запомнить каждую мелочь. Всё, на что падал его взгляд, приобретало теперь особую значимость. Каждая улица, каждое дерево, каждое здание. Проехав поворот, за которым скрывался ресторан итальянской кухни, Рома увидел её. Это была детская площадка, на которой он играл ребёнком. У парня сжалось сердце.

– Не могу поверить, что всё это исчезнет, – еле выдавил из себя он.

Отец не нашёлся, что ответить.

Машина выехала за пределы города и ещё два часа, не меньше, колесила по просёлочной дороге. Лишь около пяти часов вечера они прибыли к космодрому. Стартовая площадка располагалась на поле, покрытом травой и огороженном забором с колючей проволокой. На въезде через контрольно-пропускной пункт их встретили охранники и запросили документы.

Когда всё было улажено, Фёдор и Рома взяли свои сумки, отпустили электромобиль и дальше до стартового комплекса пошли пешком. От поста охраны их сопровождал молодой сотрудник в униформе бортпроводника.

Отца и сына проводили к пункту подготовки к полёту. В модуле досмотра было много народу. Отстояв очередь, Рома и Фёдор пришли на проверку. Им измерили температуру, предложили психологический тест, который они успешно прошли, и провели краткий инструктаж. В дезинфекционном блоке их окатило антисептическим, не особенно ласковым, душем из множества сопел. Личные вещи облучили ультрафиолетом.

После досмотрового модуля пассажиры направились к пусковой установке. Ракета с пассажирским модулем – обтекаемая, нависшая над людьми башня, удерживалась поднятыми опорными фермами. Бронированная обшивка давала дополнительную защиту взлётным космическим аппаратам, так как околоземное пространство было плотно замусорено движущимися объектами. Это были отработанные ступени ракет-носителей, нефункционирующие аппараты, движущиеся обломки – космический мусор. И чтобы преодолеть низкую околоземную орбиту, требовалась дополнительная защита.

Рома оглядел ракету и стартовую площадку. Всё здесь символизировало отбытие. Ракета с химическим жидкостным двигателем улетала и увозила их с собой. Когда-то Рома и Диана совместно пришли к выводу, что самое романтичное место на Земле – это платформа Североморского вокзала. Потому что именно там – на платформе – садишься в вагон поезда, и всё прошлое остаётся позади. Ты едешь в будущее, в неизвестность, и что таит другой город, который ты не знаешь, – остаётся только гадать. Друзья провожают тебя, и у всех на душе тёплая грусть. Отбытие – это всегда приключение. Но сейчас, глядя на летательный аппарат, Рома не чувствовал ни романтики, ни воодушевления.

Осознание, что он покидает планету – свой родной дом, всей своей непостижимой значимостью вдруг обрушилось на Рому, и он удивился, почувствовав, как на глазах выступили непрошеные слёзы.

Рома поднял голову к небу и посмотрел на облака – кучевые, самые что ни на есть обычные облака. Он не был уверен, что когда-нибудь смотрел на них. Разве что в детстве, когда впервые познавал явления и их суть. А теперь, выходило, что он смотрел на облака в последний раз. Ведь это конденсат в атмосфере планеты. На кораблях настоящих облаков не будет. А до пригодной для обитания людей планеты за время его жизни им точно не долететь.

К посадке готовились и другие пассажиры – такие же семьи, как отец и сын Никитины. Рома осмотрел всех. У одних был отрешённый взгляд, другие притворно изображали невозмутимость в попытке скрыть волнение, некоторые плакали… Да, как и Рома некоторое время назад, – плакали. Они покидали Землю – свой родной дом, и не могли сдержать слёз.

Смеркалось. Близилось время взлёта, но пока было относительно тихо. Слышались только команды сотрудников, которые проводили последние проверки. Фёдор положил руки на пояс и устремил взгляд ввысь. А Рома присел на корточки, зачерпнул в руки горсть земли, смешанной с песком, и положил её в квадратный деревянный коробок – миниатюрную шкатулку, которую захватил с собой.

Солнце садилось. Прошло пятнадцать минут, но для всех стоящих возле корабля они промелькнули как пятнадцать секунд. Пассажиров стали окликать сотрудники, все встали в очередь к лифту. Отец положил руку на плечо Роме и увлёк его за собой. Ступив на пандус, Рома бросил последний взгляд на горизонт и сказал про себя: «Прощай». Прощался он не только с Землёй.

Семнадцать семей – около пятидесяти человек – поднялись на лифте до входной стойки и вошли в пассажирский модуль. Все устроились в удобных, песочного цвета креслах в противоперегрузочной пассажирской кабине и пристегнулись.

Зашумел двигатель, весь корабль сотрясло, пока он отрывался от земли с помощью контролируемого взрыва. Рома видел в иллюминатор, как на земле поднялся страшный ветер, разгоняющий облака пыли и дыма. Взлётный аппарат поднимался ввысь и преодолевал слои атмосферы Земли. Движение сопровождалось пугающим гудением и вибрациями, будоражившими тело с головы до ног. В остальном же, пока снаружи атмосферное давление падало, внутри пространство сохраняло прежнее давление. Рома был готов поспорить, что у него заложит уши, но этого не произошло.

Было подобрано подходящее взаимное положение Земли и Марса, и запуск каждого из взлётных аппаратов в Мурманской области происходил в оптимальное время стартового окна. Достигнув низкой околоземной орбиты, аппараты расстались с ракетами-носителями. После преодоления необходимого расстояния включились двигатели верхней ступени. До геостационарной орбиты Земли пролетели ещё 35 тысяч километров. Через несколько часов все взлётные аппараты приземлились на посадочной палубе жилищного корабля «Мурманск», тот собирался совершить орбитальный манёвр и покинуть геостационарную орбиту Земли. Планировалось, что далее, приближаясь к каждой следующей планете, космолёты Объединённого Флота будут совершать гравитационные манёвры, чтобы переходить с орбиты на орбиту и, таким образом, однажды вылететь за пределы Солнечной системы.

Когда ракета оказалась в космическом пространстве, Фёдор и Рома видели в окно только звёзды на чёрном фоне. Однако когда взлётный аппарат приближался к «Мурманску», они заметили несколько кораблей, находившихся на расстоянии друг от друга. И это было всего несколько кораблей. Трудно было себе представить весь Объединённый Флот Земли.

Взглядам переселенцев открылось невероятное зрелище: гигантский космолёт эллипсоидной формы и грандиозного размера. На самом деле конструкция корпуса корабля представляла собой сочленение нескольких эллипсоидов с обводами, задраенными переборками и шахтами. Длина его от носа до кормы составляла около 1,5 тысячи метров, ширина более 500 метров, а высота около 200 метров. Наружная обшивка корабля была «сшита» из огромных бронированных металлических «заплаток», в прочности которых невозможно было сомневаться. Везде по фюзеляжу, в линию и параллельно, были расположены обзорные окна. Отовсюду сиял свет. Сопла реактивных двигателей поражали своими размерами, на судовой надстройке располагалась рулевая рубка с большими обзорными окнами.

Рома оглядел перегородки шахт эвакуационных космолётов – они были выстроены по всей корме корабля. Виднелась и задраенная перегородка причальной палубы, являвшейся огромным воздушным шлюзом. Огромные яркие и блестящие чёрные буквы сообщали имя монументального космического корабля – «МУРМАНСК». А выше надписи хорошо был виден гордый герб – три космолёта, покидающих Земной шар. От этой картины у Ромы мурашки пробежали по спине. Впрочем, и отец был потрясён не меньше. Оглядывая корабль, Фёдор Никитин спросил:

– Ну как?

– С ума сойти можно! – тихо произнёс Рома.

Когда взлётный аппарат совершил посадку на причальной палубе «Мурманска», и было восстановлено атмосферное давление, пассажиры стали готовиться к выходу из модуля. Рома с отцом отстегнули ремни и забрали свои вещи. Ступив на поданный трап, семьи обретали новый дом.

К компании заполонивших площадку, озирающихся пассажиров спешно подходили бортпроводники для сопровождения. Они сверялись с документами новоприбывших, и, по готовности, препровождали в направлении отведённых кают.

К Роме и Фёдору тоже подошёл молодой человек, и они, взяв свой багаж, зашагали по направлению к жилой части корабля.

– Сегодня и завтра все взлётные аппараты Мурманской области – «Североморск», «Туманный», «Териберка», «Полярный», «Видяево», «Мурманск», «Кандалакша», «Апатиты» – причалят на палубу космолёта «Мурманск», – по ходу дела информировал сопровождающий. – И количество жителей в нашем городе по окончании посадок составит около 3,5 тысячи человек.

Отец и сын вместе с сопровождающим прошли через два входных отсека. Бортпроводник держался настолько серьёзно, насколько ему полагалось по должности, но за нейтральной интонацией угадывалась искренняя участливость.

– В соответствии с нашими административно-хозяйственными нормативами за «Мурманском» закреплены сторожевые корабли, станция снабжения с запасами воды, еды и топлива, корабль-больница, корабль-школа, корабль-университет, торговые корабли, где вы можете приобрести всё необходимое, и несколько десятков маршрутных челноков – это общественный транспорт для перемещения на другие корабли.

Наконец, покинув доки и пройдя несколько хорошо освещённых, но уже успевших запылиться переходных отсеков, Никитины вместе с сопровождающим вышли на террасу, с которой открывался вид на внутреннее обустройство «Мурманска». Больше потрясений, казалось, уже быть не могло, но они ошибались.

Рома и Фёдор вошли в город, чем-то напоминающий гостиничный лайнер. Противоположная стена корпуса была уставлена квартирными ячейками, словно сотами в пчелином улье. Внизу располагались жилые дома, улицы, парки – они тянулись по всей продольной оси корабля. Вдали Рома увидел искусственное озеро. Где-то попадались редкие деревца. Всюду гуляли люди, сновали сотрудники, которых можно было отличить по униформе, ездили рабочие кары. Противоположные стены, облепленные жилыми каютами, соединялись пешеходными мостами. Проследив глазами за их направлениями, Рома пришёл к выводу, что сторона, на которой они находились, тоже отводилась под жилые каюты-пчелиные соты, просто они с сопровождающим вышли на общественную обзорную площадку. Наверху блестел сверхпрочный узорчатый потолок, охватывающий весь город. Великое множество крошечных, но ослепительных прожекторов освещали территорию «Мурманска», поместившуюся в этом невероятных размеров космическом корабле.

Приятный молодой человек в униформе продолжал сообщать им ознакомительную информацию, а Рома не мог оторвать взгляд от гигантского звёздного жилищного корабля. Через обзорные окна отец и сын заметили в космическом пространстве среди звёзд ещё два огромных космолёта, размером и формой отличавшихся от «Мурманска». Один имел форму пистолета, другой был похож на мегасигару. Они были несколько меньше и имели особую, причудливую конструкцию, скорее всего, из-за другого назначения. Позже Рома и Фёдор увидели корабли сферической и букетообразной форм. Рома понял, что его представление об уготованном им будущем не было даже отдалённо верным. Парень показался сам себе меньше муравья. От этой мысли ему стало не по себе – в хорошем смысле, но всё же не по себе.

Дальше сопровождающий предоставил Рому и Фёдора другой сотруднице. Эта девушка казалась старше Ромы самое большее на пару лет. Энергичная и улыбчивая, она поздоровалась и заверила молодого бортпроводника, что дальше берёт ответственность за гостей на себя. Роме показалось, что улыбка у неё с хитрецой и не такая искренняя, как у предшественника. У девушки была привлекательная миниатюрная фигурка, которую выгодно подчёркивала форма сотрудницы Флота. Кокетливая бортпроводница продолжила знакомить Никитиных с порядками и устройством их космического дома.

– Городское водоснабжение – это не питьевая вода! – рассказывала она. – Вся использованная вода проходит фильтрацию, стерилизацию и подготавливается к повторному использованию. Обновление хозяйственно-бытовых запасов произойдёт с первым прорывом промышленного освоения астероида Церера. На нём много льда, – почему-то заговорщицким шёпотом сообщила она Роме. «Всезнайка», – подумал парень.

– На «Мурманске» действуют система очистки воды и система, нейтрализующая двуокись углерода. В замкнутой системе корабля-города размещены установки с модифицированными бактериями, синтезирующими кислород неограниченно долго. Количество систем жизнеобеспечения соответствует количеству жилых кварталов.

Дав ключи-карты Фёдору и Роме, сотрудница повела отца и сына по коридорам к их каюте. Пока они шли по хорошо освещённым переходным коридорам голубовато-белого оттенка, девушка продолжала рассказывать:

– Питание предоставляется три раза в день. Кроме того, вы всегда можете купить снеки в автоматах, перекусить в кафе или поужинать в ресторанах. В каждой каюте имеется интернет и настенный экран с виртуальным помощником. Ему можно задать вопрос и найти прочие инструкции.

Девушка подвела их к лифту.

– Каждый корабль Объединённого Космического Флота Земли будет совершать орбитальный манёвр по готовности. Наш корабль-город стартует завтра после посадки оставшихся взлётных аппаратов. Наше подразделение Флота достигнет Марса к концу января будущего года. Если у вас нет вопросов, то я оставляю вас и желаю приятного времяпровождения на борту «Мурманска», – последние слова она произнесла особенно бархатным убаюкивающим голосом.

Рома с отцом зашли в лифт. Фёдор просмотрел документы и взглянул на ключ-карту.

– У нас пятая по счёту жилая палуба, каюта 532, – прочитал он и нажал кнопку.

Двери лифта сомкнулись. Ехали недолго. Лифт открылся на пятой палубе. Они вышли и огляделись: Рома и Фёдор стояли в коридоре, устланном красной ковровой дорожкой. На стенах между входными дверями висели лампы, а под ними стояли горшки с декоративными цветами: где-то это была разлапистая монстера с резными глянцевыми листьями, где-то цветущая стрелиция, а где-то нежный спатифиллум. Коридор был хорошо освещён и имел приятный кремовый оттенок.

Никитины двинулись вперёд по коридору в поисках своей каюты. По дороге Рома заметил несколько огнетушителей в стенных проёмах. «Меры предосторожности», – подумалось парню. Каюту 532 нашли быстро. Фёдор идентифицировал ключ-карту, послышался щелчок, и дверь поддалась. Такое совпадение без натяжки можно было назвать сверхъестественным, но интерьер оказался до боли знакомым.

– Мы что, снова оказались в нашей «неродной» квартире? – спросил Рома, переводя взгляд на отца.

– Да, в квартире. В космической квартире, – слегка бодрее естественного ответил отец, – а точнее – каюте.

Рома и Фёдор вошли в свой новый дом. Как и съёмная квартира на Инженерной улице, в которой они провели всего один незапоминающийся месяц, их каюта была по-спартански обустроена. Помещение было поделено на общую гостиную, две спальни, столовую и ванную комнаты. Рома не ожидал космического антуража и потому нашёл свой отсек довольно уютным.

Они с отцом изучили всё вдоль и поперёк. На мебель Флот не поскупился: качественные шкафы, тумбочки, столы, стулья, удобные кровати. На стене имелся экран – виртуальный помощник, и он сообщил Никитиным, что в целях безопасности вся утварь не сделана из дерева, а стилизована под дерево. В кухне, которая была одновременно столовой, Рома и Фёдор увидели посудомоечную машину и раковину с вполне обычным краном, но над которым светился электронный дисплей. Совсем небольшой, отображающий шкалу. Шкала была поделена на три цвета – зелёный, жёлтый и красный. Фёдор повернул вентиль, и из крана полилась вода. Зелёная полоска на дисплее стала постепенно убывать.

– Это хозяйственная вода, – озвучил очевидное Рома.

– А дальше? – спросил отец, указывая на два других устройства справа от раковины.

Два гранёных стеклянных сосуда были прикреплены к стене. От верхнего конца ёмкостей отходили трубы, они шли вдоль стены и уходили в потолок, за пределы каюты. На нижнем конце стеклянных ёмкостей были присоединены краны с вентилями. А сама стеклянная ёмкость, напоминавшая по форме бутыль, была наполнена кашей, очень похожей на овсянку.

– Это наш fast-food, – ехидно ухмыляясь, проговорил Рома.

Да, это оказались питательные пайки. Каша, состоявшая из жиров и аминокислот. А ещё подавались протеиновые плитки, витаминные пластинки, углеводное ризотто и синтетические калорийные вафли. Каша поступала в гранёную стеклянную ёмкость, отведённую специальным проводом в кухню. А остальные съестные припасы доставлялись по пневматической трубе – каждый в жёсткой фольгированной упаковке с красивой цветной эмблемой герба Объединённого Флота – Земной шар и три летящих космических корабля на его фоне. Выглядели эти гастрономические продукты довольно аппетитно, но на вкус (протеиновые плитки, например), как вскоре выяснил Рома, были чуть лучше размоченного картона.

Отец взял тарелку, поднёс её под кран и открыл вентиль. Каша с хлюпающим звуком шлёпнулась в тарелку. Ёмкость опустела.

– Очень аппетитно, я как раз проголодался! – сказал Фёдор и стал есть.

Он не без труда проглотил нормированное питание, предназначенное для пассажиров Объединённого Флота. Оценив перемену в лице отца, Рома посмеялся и проделал ту же процедуру. Зачерпнул ложкой немного склизкой кашицы и проглотил.

– Вкус, как у овсянки, разбавленной соплями! Меня сейчас стошнит, – с омерзением проговорил Рома. – Лучше я обойдусь пищевыми имитаторами!

– Да куда там! Будешь есть это три раза в день, – вернул его к реальности отец.