Текст книги "Детектив без детектива. Автобиографический роман"

В омут с головой!

 
Последовательность и последствия
Возможности и безнадега.
Находишься ли под следствием —
Надежда твоя лишь на Бога…
 
 
Иль может, в запасе есть что-то,
Да ты ото всех скрываешь?
А может кругом просчеты?
Что помнил, и то забываешь!
 
 
И выбора нет. Хоть хотелось
В страданье очистить душу,
Но боли не терпит тело,
Не хочет твой разум слушать!
 
 
От власти, что нынче правит,
Молитв нет и нет заклятий,
Пред Богом она лукавит.
Не слышит людских проклятий!
 

Вот та обстановка, в которой после распада Союза рождался в нашей стране бизнес! Ну, а каков он, полагаю, и сами видите!..

Я скорее пессимист, чем оптимист, во всяком случае, радужной перспективы впереди не вижу, хотя…

 
Коли есть здоровая основа,
Есть надежда – возродиться снова.
Если долго бьемся в куче бед,
Значит, той основы просто нет.
 

Слово «бизнес» еще не прививалось, а «предпринимательство» звучало для нас, выросших при социализме, как-то длинно, и от него за версту ладаном тянуло… Кроме того слово «предпринимательство» никак латинскими буквами не напишешь – абракадабра какая-то выходит! Кириллица почему-то нас уже не устраивает – мы в Европу да с европейскими возможностями? Посмотрите только на вывески, так и кажется, что вы попали за границу, а не в родной стране находитесь.! Может такая неопределенность и стала причиной того, что бизнес, незаконно рожденный из недр умирающего, трепещущегося, но все еще могучего тела социализма, на уродца крохотного похож? Видимо, внутри него сразу же завелся вирус стяжательства, и стали у него выросты появляться миру незнакомые, а рост таким маленьким и остался. Красавцем не стал, карликом и остался, а одышка уже появилась… Может от того, что внешняя обстановка сдавила его, дышать не давая. Не тянутся к нему люди, как этого бы хотелось, с опаской присматриваются… Чтобы решиться в объятия к нему броситься, нужно слишком смелым или безумным быть! А может и слишком беспечным?.. Потому одно и то же явление вызывает абсолютно противоречивое отношение

 
– Подумай кум, что будет с нами?
От жизни не осталось и следа…
– Я вижу прежний мир под небесами,
Вокруг все те же села, города…
 
 
– Но в них биенья жизни нет,
И трубы заводские не дымят…
– Душою не скорби, все это – бред!
Пусть руки по работе не свербят!
 
 
– А. что мне делать, подскажи?
За что-то надобно кормиться?
– Ты лучше головой своей поворожи.
Чтоб в тартарары тебе не провалиться!
 
 
– Да, мозг сбежал куда-то, нет следа
И вроде был, и вдруг его не стало?..
– Подумаешь великая беда —
Были бы водка на столе да сало!
 

Жили в мире знакомом, привычном, с отработанными социальными мерами защиты! Все предсказуемо и обычно, до мелочей было…

И вдруг все ахнуло и рухнуло! Без пыли и бури, но с болью и кровью. Так казалось все крепким и надежным, ведь тысячу лет предки строили, границы жизни расширяя, и на тебе… И развалила страну та самая партия, которая «постоянно» и «последовательно» вела страну к коммунизму, также постоянно и последовательно совершая и ошибки грубые и преступления! Сознаться в них ей не хватало мужества, поскольку тогда следовало отказаться от девиза который она для себя избрала — «Ум, честь и совесть эпохи». Зато так легко и быстро вместо перечисленных качеств разом возникли: насилие, бандитизм, убийство! Правду сказать, перед этим эта партия о своей смерти на весь Свет публично объявила! И спросить стало у некого, куда совесть и честь делись? Впрочем, какие претензии могут быть к мертвецам и на счет ума достойного?..

 
Лежит в Мавзолее труп,
«Живее живых» – был он»
(Оспорить – «мартышкин труд» —
То жизнь или мертвый сон?).
 
 
Нас партия долго вела:
Общественный строй – образец!
Вести стало трудно, она умерла,
Ведь вождь у нее – Мертвец!
 
 
«Живым и в живом пребывать, —
Таким был завет отцов, -.
А Мертвые, – следует не забывать, —
Хоронят своих мертвецов!
 

И идеи Великого Ленина пока партия была жива, пусть и искаженные нерадивыми наследниками, действовали, но партия, объявившая о своей смерти, похоронила и идеи своего духовного вождя.

И напрасно, вы люди добрые ждете от власти, что вернет она вам ваши кровью и потом заработанные, помещенные вами когда-то на счета сбербанка средства немалые! Ведь она эта власть, состоит из тех, кого взрастила и воспитала партия коммунистов.

 
Пока в кармане партбилет,
Он – совесть, ум и честь эпохи.
Сегодня партбилета нет,
А он – живёт неплохо.
 
 
С билетом начинался старт, —
Надежда на могущество,
К тому же, возрастом не стар,
А это – преимущество.
 
 
На честь и совесть наплевал,
А ум ему не нужен,.
Убил, отнял, урвал, украл,
Есть действия и хуже.
 
 
Рукою голою не тронь,
Он продолжает красть,
Кулак не разогнёшь в ладонь,
Коль в нём зажата власть!
 

А во власти и при ней, за малым исключением, находятся все те, кто принадлежал к коммунистической партийной элите, умеющей здорово лгать и забалтывать!! Заболтала она нас, заболтала,. страхами перед жизнью запугала… И живем мы в вечном страхе перед будущим! А скорее всего, этого будущего просто нет! Есть только страшное настоящее!

 
Мы в себя придти не можем
Потеряв ориентир.
Зависть лютая нас гложет,
Видя, как живет весь мир.
 
 
Мы не склонные к науке,
Но характером сильны,
Не находят места руки
В мире новом не нужны…
 
 
Вот и носимся по свету
Кто поможет? Кто возьмет?
Бесполезны руки эти…
Разум к силе не идет!
 

Прежняя работа, если она у кого-то еще оставалась, прокормить нас уже не могла…. Вырабатываемые предприятиями изделия не становились товаром, поскольку никому на прежнем, разорванном на большие куски пространстве, не были нужны. Рабочим их выдавали вместо денег. Думай человече сам, на что их променять? Так вместо денежного обращения у нас еще одна форма появилась, называемая «бартер» Опять слово не нашего происхождения. В глубине веков форма обмена была общепринятой: «Ты мне – мед; я тебе – воловью шкуру!»

Куда же нас развал забросил?.. В какое социальное пространство? Почему валяется без надзора оборудование в ящиках под пломбами, и просто под открытым небом, ничем не укрытое? Деньги бешеные, нам когда-то принадлежавшие, просто на ветер брошены, если оно никому не нужно, и не знают власти малые, местные, большой власти поклоняющиеся, кому его продать, чтобы деньги за него полученные припрятать… на «черный день»! Потом найдутся покупатели за рубежом, умеющие вести и куплю и продажу! Реализация пойдет на вес и по цене утиля. Даже люки канализационные исчезнут… Мы станем общипанными как куры, еще не брошенные в щи,: у нас отберут все, что мы хранили в сберегательных кассах, у нас вытянут то, что хранилось в чулках, да в стеклянных и металлических банках… У нас просто – ничего своего не станет! Даже жизнь наша не нам теперь принадлежит, хотя мы стали прятать ее за металлические решетки на окнах и за стальные двери!

 
На уровне правительства грабеж!
Такого прежде не было на свете….
Такое понимает даже ёж,
Но мы – наивны, словно дети!
 
 
Мы старыми привычками живем,
Как прежде, ходим на работу.
Пьем водку, хлеб сухой жуём.
О детях, об имуществе забота.
 

Спрашивается, на какие средства все это делается, если нам месяцами не платят за выполненную работу? Не платят, а мы ходим! Боимся того, что нас уволят! Парадокс какой-то?..

Самой значимой фигурой общества становится бухгалтер, которого прежде на предприятии едва ли в лицо знали! Живут на то, что воруют, а бухгалтер лучше других знает, как скрытно украсть можно, как концы, так же невидимо, спрятать. А коль воровство – скрытое, то объемы его бывают умопомрачительными!

И песня «милый ты мой, бухгалтер» хитом не потому ли стала?.

Те, кому украсть нечего, прозябают. Врачам еще крохи из бюджета выделяются, но настолько скромные, что они подрабатывают ветеринарами, кастрируя котов и собачек! Позор да и только!!!

Учителя многих специальностей оказались не нужными! Не нужны химики, физики, кибернетики и еще многие и многие. Уверенные в себе, не зацикленные на патриотичных идеях ученые, нашли себе за рубежом работу… «Патриоты» – извозом занялись.

 
Устои рухнули, обвал!
Подобное бывало с нами прежде…
Народ наш и тогда не унывал,
Когда лишался лучика надежды.
 
 
Турецкий берег прежде был не нужен,
И Африка была нам не нужна.
Меркурию теперь охотно служим,
Торговля наша бедна и сложна.
 
 
Морской вокзал. Толпа народа.
Тележек скрип, движений гул.
Подвижны сходни теплохода —
Курс: «Севастополь – Ис-Станбул».
 
 
Болтанка в море – это ерунда,
Нам предстоят немалые заботы.
Мы за товаром тащимся туда…
Что делать? Нет иной работы…
 

Условия поездок напоминают средневековье: скученность, теснота, бесправие! И кругом звучит слово: Дай! Дай! Дай!

Во всем мире отдыхать едут, красотами заморскими любоваться, а наши – нагружены сумками, свертками, пакетами, тянут за собой тележки, коляски…

 
Желаньем ненасытнейшим влекомы.
Мы служим цели преданно одной.
В Стамбуле, Анкаре, вдали от дома
Мы с тачками, мешками за спиной.
 
 
Здесь конкурентов нет почти у нас —
Скупаем самые дешевые товары,
Рискуем жизнью каждый день и час —
Считают одержимыми недаром.
 
 
Точеных форм вознесся минарет,
Блистают искры солнца золотые —
Красавица мечеть – Султанахмед.
А чуть вдали сама Айя-София!
 
 
Святилища прекрасны, хороши.
Безумно мчимся, их не замечая.
Нам нужен рынок – Капалы Чарши,
Торговых улочек, что тянутся без края.
 
 
Под сводчатыми крышами они.
В толпе бредем под зазываний крики
Готовы здесь мы проводить все дни.
Среди товаров бледных и безликих…
 
 
Когда ползешь с коляской по грязи
Тебе не до красот турецкого Босфора.
Не виды с высоты Galata Kolesi,
Ни заросли цветущие софоры.
 
 
В глазах изображенье Вашингтона
(Запомнить президентов не мудро),
Но лучше доллары вести к себе до дому
С изображеньем Вильсона Вудро11
  Изображение Вашингтона на мелкой долларовой купюре, А Вильсона Вудро – купюра достоинством в 100000 долларов.


[Закрыть]…
 
 
С Стамбулом я знаком совсем немного,
Но описать готов его с натуры —
Залив и цепи Золотого Рога
А день неважно – солнечный иль хмурый…
 
 
За образец полей, лесов краса,
Осины, клены сосны и березы…
Да что там говорить, птиц певчих голоса,
Смягчают душу мне и вызывают слезы!
 
 
Красоты те, что есть в моей России
(Я утверждать о том не перестану) —
Таких чудесных линий, силы-
Высот их не достичь всем,
взятым вместе, странам!
 

Только отплывая домой, израсходовав на товары основные деньги, мученики бизнеса вспоминали порой, что все же они побывали в том городе, который прежде назывался Византием, потом Константинополем и наконец Ис-Станбулом, хотя красот и особенностей его так и не заметили. А ведь город уникален уже потому что, как мост соединяет два материка: Европу и Азию. Нет другого такого города на земном шаре. В древности он был столицей Восточной Римской империи, в средние века столицей Византии и Османской империи. Иногда его называют городом императоров, и он на это имеет полное право: здесь была резиденция 10 римских, 82 византийских императоров и 30 османских султанов. Чудо Света, Жемчужина Босфора, Обитель Преданий и Поэзии и еще великое множество названий носит Стамбул.

Минареты множества старинных мечетей, купола церквей, шумные восточные базары и голубые морские воды воистину украшают многовековый город

Но город не застыл в своем развитии, он растет и изменяется. Год прошел – и тысяча новых улиц появилась.. в Стамбуле, каждые 12 лет население его удваивается. Говорят, что в городе проживает около 20 млн. человек.

Стамбул – город удивительных построек. С установлением каждого нового государства начиналось строительство грандиозных сооружений.: Храм Святой Софии, Дворец Топкапы, Мечеть Султанахмет, Музей Археологии, Музей Турецкой и Исламской культуры, Мозаичный Музей – это только перечень самых главных достопримечательностей Стамбула, а сколько таких вообще?..

А разве некрасив мост, переброшенный через пролив Босфор, длиной в полтора километра? Говорят историки, что 2,5 тысячи лет тому назад в самом узком месте Босфора персидским царем Дарием был сооружен плавучий мост. Сооружен он был быстро. Царю потребовалось перевести на европейскую сторону 700000 человек, когда он шел в поход на скифов. Кстати, поход для царя Дария был неудачным…

Древний миф гласит о том, что возлюбленная древнегреческого бога Зевса Ио, превращенная в корову, переплывала этот пролив, спасаясь от преследующей ее богини Геры, жены Зевса. Может название свое пролив и получил, сообразуясь с содержанием мифа? Ведь в переводе Босфор означает «Коровий брод». На правом берегу Босфора находится султанский летний дворец Бейлербей. – где султан принимал именитых зарубежных гостей.

А разве можно было не видеть Галатской башни, просматриваемой с любой точки города? Когда-то генуэзцы построили здесь оборонительную башню и назвали ее «Башней Иисуса». Чрево башни в османский период служило и амбаром, и тюрьмой. Сама башня – маяком, пожарной каланчой.

Голубые мозаичные плитки, украшающие внутри мечеть Султана Ахмета, определили ее второе название – «Голубая мечеть». Эта мечеть заслуженно считается достойной соперницей храма Святой Софии. У «Голубой мечети» есть одна особенность: у нее – шесть минаретов, вместо положенных четырех.

Особенность повествования не позволяет мне уделить Стамбулу много времени. Тем более, что уже виднеются вдали берега Крыма..

Вернувшихся домой с турецкими товарами пилигримов от торговли ожидали не радостные поцелуи на причале порта родного города, а глаза завидущие, руки загребущие. И принадлежали они не только пограничникам и таможенникам, но и тем, которые родились вместе с бизнесом, став его самого порождением называемым рэкетирами.

 
Средь homo sapiens явился новый вид,
Как у людей – все части тела.
Только ум в зачатке – инвалид,
Творить способный лишь дурное дело.
 

Рэкетир не проходил специальной подготовки, он – низший член преступной группы, занимающейся вымогательством, не думающий, а потому беспрекословно исполняющий повеление босса. Опять появляется в нашем славном русском языке слово английского происхождения, означающее – хозяин, шеф.

Шефами когда-то называли командиров полков, этим же словом часто в России называли и главаря шайки Становится понятным откуда в нашем лексиконе слова «босс» и «шеф» появились! Из мест исправления! А отсюда должна быть понятна и структура нарождающегося у нас общества!

Для того, чтобы вымогать, ума не требуется. Достаточно наглости, подлости, внешне презрительного вида и сленга вместо обычной человеческой речи. Появление рэкетиров можно объяснить только тем, что в них кто-то и зачем-то здорово нуждался. Они были всем известны, бравировали своим поведением, не скрываясь.

Как-то мне пришлось стать свидетелем маленькой сцены.: около рынка крутилась группа молодых бездельников. Что-то не давало им возможности рассредоточиться на мелкие группы. То один, то другой из них направлялись к старушкам, торгующим жареными семечками. Высыпав стаканчик семечек себе в карман, оболтус не уплатив за них, направлялся к группе… Прошло минут десять, когда я увидел направляющегося к рынку прежнего третьего секретаря городского комитета коммунистической партии. От группы рэкетиров к нему направился крупного сложения детина. Можно было только удивляться тому, с каким подобострастием и вниманием выслушивал он распоряжения босса.

Стало ясно, что идет срастание криминала и власти. Неизвестно было только, в каком объеме и на каком уровне это происходит?

Рэкет с каждым днем все более наглел, но правоохранительные органы его не трогали. Команд а «фас» не подавалась.. Время не пришло для этого!

Всякий занимающийся бизнесом от извоза и торговли, до налаживания производства любого направления должен был знать, что надо с главарями криминальных групп делиться. За это те обещали свою защиту! Следовательно в дележе участвовали и те, кто этим криминальным группам в свою очередь.«крышу» делал. Без «крыши» заниматься делом, любого характера становилось невозможно!

Бизнес «челночников» был тяжел и опасен. Нажить на нем. капитал, позволяющий оставить «челночество» и открыть свое крупное дело было невозможно. Конкуренция большая, а товар однотипный, не высокой качественности, рассчитанный на малоимущего покупателя.

Уклоняющихся от незаконных поборов криминальный мир наказывал. О том, каковыми были наказания, может служить только один факт предупредительного характера, когда торговое место предпринимателя было залито толстым слоем нечистот, издающих невероятное зловоние, ощущаемое носом уже издалека.

Появилось и у меня желание заняться бизнесом, естественно без физических нагрузок…

Я обдумывал, приглядывался, просчитывал… Зарплата, и без того малая, не дающая возможности для физиологического выживания, стала задерживаться месяцами. О качественных продуктах мы уже не думали, их стали заменять полуфабрикаты из сои, бульонные кубики. Выручали еще картошка, хлеб и мучные изделия. – цена на них была пока доступна! Стабильно получаемые деньги мне бы никак не помешали. Но еще в советское время усвоил одно правило, ниспосланное свыше: там где деньги, там меня не должно быть! И не потому, что я презирал деньги, не ценя их возможностей, просто деньги – никогда не проявляли ко мне своей благосклонности. Я всегда расходовал значительные физические возможности и заставлял напрягаться мозговое вещество, широко расставляя свой карман и заманивая в него деньги. Но туда они не шли, словно сговорившись! Иногда, правда, мелкие купюры, потеряв ориентацию в пространстве, сдуру могли свалиться в мой карман, но для крупных – вход оказывался слишком узким!. Мне по неведомой мне причине не предлагали взяток, от меня их тоже никто никогда не брал, даже если я этого очень хотел. Поэтому пуститься во все тяжкие, броситься в омут бизнеса я не мог. Оглядывался и оглядывался… и не находил возможности использовать то, что мне было бы знакомо, к чему меня долгие годы готовила судьба моя.

Странно, но близкие мои тоже к бизнесу относились скептически, а возможно – он к ним! Один только брат двоюродный решился на него… У него был первоначальный капитал, очень крупного размера… Да и заниматься он решил хорошо знакомым ему делом – резка камня ракушечника. Он не позволял себе жить на широкую ногу, питался чересчур скромно, вертелся, как белка в колесе, но кому-то он, наверное, мешал: то похищали силовой кабель, то портили режущие камень машины, то подпиливали столбы, на которых крепился кабель. А все это требовало и денег на ремонт и приобретение, да и времени на устранение ущерба. Жалко было смотреть, как его постоянно атакуют! Он еще хорохорился, виду не показывая, что бизнес его тлеет, никак огнем пылающим не становясь. Планы у него были огромные, в нормальном обществе, вполне выполнимые, но он ушел в мир иной, так и не поднявшись с колен!

Один из тех, кого я знал по школе, когда учился в ней, бизнес решил сделать на интеллекте, создав вначале организацию какую-то с многообещающим названием «интеллект». То ли этот «интеллект» пытался объединить тех, кто еще не утратил ума в беснующемся окружении, то ли пытался названием притянуть к себе источник финансирования, я установить не мог. Идея открыть высшее учебное заведение у него созрело и он стал обхаживать одного из крупнейших руководителей крымского криминалитета Шевьева. Удалось ли ему привлечь внимание Владимира Ильича Шевьева к своей задумке, я не знаю, но то, что возникло учебное заведение с названием «институт экономики и права» – то это факт. Каковым было финансовое и юридическое обоснование нового института мне не известно? Отмечу только, что позднее он выживал за счет оплаты студентами своего обучения. Суммы приходилось платить немалые и за аренду помещения, за коммунальные и прочие услуги, не говоря уже о зарплате «профессорско-преподавательского» коллектива. Я взял название коллектива в кавычки потому, что ученых просто не хватило бы на те учебные заведения, которые тогда создавались. В одном Крыму их насчитывалось 121. Скажем, в поселке городского типа «Нижнегорский» функционировало два института. Что уже тут говорить о городах?.. Шел невиданного размаха развал экономики и культуры, а бесчисленные экономические и иные гуманитарные институты готовили кадры для них…

 
Есть блеск ума, усидчивости нет.
Ум слабенький, зато есть зад тяжелый
Минует череда счастливых детских лет,
И все, до одного покинут школу.
 
 
Уйдут искать судьбу, изменчива она,
:Кто слаб умом, устроился прекрасно,
Кто в школе славился «излишками» ума,
Хоть что-то получить, пытается напрасно.
 
 
А время катится, нет никакого толка.
Один богатство крупное нажил,
А кто-то грыжу наживает только
Хоть умным кажется и тянется из жил
 
 
У всех до одного – один исход
Хотя путей к нему ведет немало
Насильственною смертью сгинет тот,
Тот – «доброю» под теплым одеялом
 
 
Один оплакан, в склепе погребен,
Другой забытый, выброшен на свалку.
Над теми высится прекрасный пантеон,
А те в могиле общей, да вповалку!
 

Гордыня при жизни готовит себе посмертную славу… Правда, дутая слава продолжительностью существования не отличается.

 
Гордыня вознеслась на пьедестал,
Народ тому явлению дивился.
Гранит и тот, носить ее устал
И, ухнув, на бок с нею повалился
 
 
Вкруг прорастет зеленая трава,
И ту гордыню под собою скроет.
Не сохранит народная молва,
Уйдет она в мир вечного покоя.
 

Юридическое право валялось на полу, об него вытирали чиновники и представители криминала ноги свои, а потребность в юристах взлетела до небес.

Я о качестве учебы не говорю. «Профессорско-преподавательский» состав состоял из учителей обычных общеобразовательных школ, рядовых бухгалтеров и юристов. Не удивляюсь я и тому, что выпускники таких учебных заведений вскоре становиться будут кандидатами и докторами наук, иногда и с приставкой – «почетный академик» По количеству ученых одна Украина переплюнет все государства Европы, вместе взятые.

 
Наука – не брат и сестра,
И даже не друг и подруга.
И знаний не больше, чем пепел костра
Дает институтов округа.
 
 
Несложно теперь поступить в институт,
Было бы желанье и гроши.
Учебу теперь, как повинность несут,
А ждут результатов хороших.
 
 
Диплом на руках, а цена какова?
От знаний обрывки, пробелы…
Возможность у тех, у кого есть «права»,
А также у лиц слишком смелых.
 

Дипломы и дипломы… У некоторых лиц на руках свидетельства об окончании нескольких высших образований – знай наших!

Я – патологоанатом, работа с трупным материалом – часть моей работы. Мне ли не знать о мытарствах людей, у которых умер один из близких…

 
Солнце красное зашло —
Близкого не стало.
К сердцу времечко пришло —
Биться перестало.
 
 
Нет сочувствия к беде,
Выдержали б ноги…
Ноль внимания везде —
Обобьешь пороги….
 

Горе наваливается на плечи тяжкое, но не дают с мыслями собраться, поплакать некогда… Город велик, а службы разбросаны, все обегать нужно. Свидетельство о смерти надо получить: сначала у врача, затем в ЗАГСе. А потом начинается: похоронное бюро, кладбище, салон ритуальных услуг, священник, транспорт, все необходимое для поминания… Одному за день и не управиться…

Вот я и подумал об объединении всего в одно заведениевышеперечисленного Прейскурант – услуг. Телефонный звонок… и все!.

И мысль моя везде, куда я обращался, взаимопонимание встречала. В горисполкоме меня встретили, чуть ли не с объятиями. Пообещали и с транспортом помочь, и с установкой рефрижератора и… Только чем я больше слушал, тем более у меня сомнений появлялось в возможностях осуществления. Появлялась армия ненужных лиц, которые должны были пребывать в конторе еще не родившегося заведения. Расчеты на материальные затраты только клерков одних убедили меня в том, что возникает дотационная структура, съедающая столько денег, сколько не расходуют уже существующие разрозненные службы. Когда я обратился к заведующему патолого-анатомическим отделением, тот посоветовал мне оставить вопрос открытым. Прошло двадцать лет, но возможностей для закрытия вопроса так и не появилось. Поступали позднее ко мне предложения принять участие в «земельных делах»… Я не сторонник земельных афер. Все они связаны с большим риском для самой жизни. Я ответил предлагавшим: «Ребята не принимайте меня в свою компанию, если не хотите прогореть. Там где я – денег не жди!»

Продолжаю жить скромно, как позволяют мне пенсия и зарплата. Пишу, радуясь тому, что у меня есть читатели!

И убеждаюсь, что тяжко приходится бизнесу при отсутствии внутреннего рынка и низкой покупательной способности населения. Тот бизнес может развиваться, который имеет выход за рубеж! Для малого и среднего – пути выживания – перекрыты!

Заявляет он власти о своем бедственном положении, но глухи там к нему. Пусть стучат касками об землю, пусть бьют палками по днищу пустых бочек металлических, пусть взывают. Хотя…

 
Здесь в барабан не бьют,
Грохочут бочки из металла.
По прошлому здесь слез не льют,
Хоть жизнь и лучшею не стала