Текст книги "Пятидесятница (день Святой Троицы) и сошествие Святого Духа. Антология святоотеческих проповедей"

Итак, Пятидесятница, прославляющая сошествие Святого Духа, – это праздник самой Христовой Церкви: как собственный день ее рождения, а также как день нашего общего духовного рождения и начала жизни в ней. Мы верим: вне стен Церкви не может быть спасительной, духовной и благодатной жизни. Без Церкви все мы духовно мертвы, ибо в ней-то и заключена сама жизнь – как животворящее присутствие Святого Духа. Святитель Феофан Затворник в «Слове в день Пятидесятницы» говорит: «Сошествие Святого Духа есть первый вздох человечества Божественным Духом… Вот Господь воскрес, вознесся во славе на Небеса, Божественный Дух сошел, и человечество ожило, дохнув Божественным Духом, – это в первый раз, как новорожденное дитя, выходя на свет, в первый раз вдыхает в себя воздух. Апостолы, или вся первая собравшаяся в Сионской горнице Церковь, были… устами, коими приняло человечество сие первое вдыхание Духа… Дохнувши однажды Божественным Духом, род человеческий дышит Им с тех пор непрестанно. Легкие, в коих сие совершается, есть Святая Церковь… Так дышит Христова Церковь, или все повсюду верующие христиане. И как христианство – в человечестве, то все человечество дышит в нем, хотя не все оно причастно животворных действий сего Божественного дыхания… Без дыхания Божественным Духом нет жизни. Как Церковь дышит Духом, так Им должны дышать все мы. Уста, коими приемлется Божественный Дух или отверзается сердце для приятия Его, есть живая вера; соприкосновение с Ним есть участвование в Таинствах и священнодействиях по уставу Святой Церкви; усвоение Его есть действование по Его внушению, выражаемому в требованиях совести и заповедях евангельских. Кто живет так, тот дышит Духом и оживляется Им. Верное же свидетельство одуховления есть молитва, которую справедливо называют дыханием Духа. Кто хорошо, собранно и тепло молится дома или в церкви, тот дышит Духом…» Святитель Филарет в «Слове в день сошествия Святого Духа», так же как и святитель Феофан, сравнивает образ пребывания христианина в Церкви с человеческим дыханием. Он призывает нас еще во время пребывания на земле, «в течении еще настоящего века, принять… Духа от Бога (1 Кор. 2: 12), начать на земле дышать небесным воздухом».

Пятидесятница является праздником и торжеством самой Церкви. И потому святые отцы призывают христиан совершать этот праздник именно с присущими Церкви, в качестве ее собственных природных свойств, предельным духовным единением любви, общим и соборным ликованием. Пятидесятница – это именно торжество соборного единства верующих, причем единства во Христе, как в церковном Теле Христовом. Ведь Пятидесятница – как раз и есть праздник создания и явления в мире нашего общего Тела – Церкви: Тела Христова, члены которого – мы все. Потому-то блаженный Августин в «Проповеди 183-й» и обращается ко всем нам: «Итак, возлюбленные, празднуйте сей день, как члены единого Тела Христова. Не тщетно вы празднуете тогда, когда сами входите в состав того единства Церкви, которое есть предмет вашего празднования, когда вы держитесь той Церкви, которую Господь, исполняя Святым Духом, признает Своей во всем мире, где она возрастает, которой и [Он] Сам познается, как Невестой Жених». Ведь верующие, «находящиеся во всех народах… и есть Церковь Христова, члены Христовы, Тело Христово, Невеста Христова…». Этот образ Церкви как Невесты Христовой, уневестившейся Господу именно тогда, в миг сошествия Святого Духа на апостолов, очень близок и духовно дорог многим святым отцам. Например, святитель Николай Сербский говорит о мистическом значении события сошествия Святого Духа на апостолов так: «Божественный Жених избрал Себе Невесту, Церковь чистых душ, и Дух вечной радости должен был сойти, да обручит Небо с землей и да облечет Невесту в одежду брачную».

Сошествие Святого Духа: единодушие апостолов, Сионская горница, дом, шум ветра

Как мы знаем из новозаветного рассказа, вернувшиеся с Елеонской горы в Иерусалим после Вознесения Спасителя апостолы, следуя Его повелению, в течение десяти дней единодушно пребывали в молитве и молении (Деян. 1: 14) и так ожидали обещанного им Христом Святого Духа: Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше (Лк. 24: 49). Не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня… вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым… вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый… (Деян. 1: 4-5, 8).

Святые отцы в проповедях на Пятидесятницу часто подчеркивают то особое внутреннее состояние, в котором, по новозаветному свидетельству, находились тогда апостолы, – их единодушие и общую непрестанную молитву. Все они единодушно пребывали в молитве и молении (Деян. 1: 14). При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе (Деян. 2: 1). Говоря о таком особом и совершенном единодушии апостолов, святитель Николай Сербский учит: «Все они вместе и единодушно пребывали в молитве, все, как один человек, как одна душа. Содержание душ делает души человеческие непохожими или схожими; а содержание душ всех апостолов в то время было одно и то же: их души были наполнены прославлением Бога за то, что было, и чаянием того, что будет». Такая единодушная молитва учеников Спасителя, как образец и идеал заповеданной Господом апостолам совершенной молитвы, была, по мысли святителя Иоанна Златоуста, выраженной им в «Беседе четвертой на Деяния апостольские», проявлением их особой и совершенной любви друг к другу во Христе; именно такая молитва и стала основанием и залогом ниспослания им Сыном Божиим от Отца Святого Духа. Мы знаем: Церкви Христовой после Вознесения Господа предстояло возникнуть как молитвенному и благодатному единству многих в любви. И поэтому святитель Иоанн говорит, обращаясь к каждому из нас: «заметь, прошу тебя, как Дух приходит именно тогда, когда они пребывают в молитве, когда имеют любовь».

Тем самым, по словам святого праведного Иоанна Кронштадтского, сошествие Святого Духа на апостолов явилось плодом того, что «они пребывали в единодушной усердной молитве. Бог Дух Святой, животворящий, от Бога Отца исходящий, и с Ним и Сыном спокланяемый и всегда вместе сславимый, сошел на апостолов и прочих в виде огненных языков; от чего они внезапно возродились, озарились, просветились, умудрились и начали говорить на разных языках, коих прежде не знали, – о великих делах Божиих…».

Святитель Григорий Нисский отмечает, что апостолы в миг сошествия Святого Духа находились – так же как и во все предшествующие дни их совместной единодушной молитвы – именно в горнице (Деян. 1: 13), то есть на верхнем этаже дома. По убеждению святителя Григория, то, что ниспослание Святого Духа ученикам Христовым совершилось во время их нахождения на некой земной высоте, является образом и символом духовной небесной высоты, на которой они пребывали в те дни – в своих горних помышлениях о Боге и на вершинах молитвенного делания. Ведь Божественного Духа может сподобиться лишь тот, кто сам стремится пребывать на высотах духа – в небесной устремленности к соединению с Богом. Святитель Григорий говорит: «…тогда снисшествием Духа в виде огня исполнились Божественной силой… все пребывавшие в доме, в горнице (ср. Деян. 2: 2-3); ибо невозможно иначе сделаться причастником Святого Духа, как только обитая на горней высоте этой жизни. Святого Духа приобщаются лишь те, которые мудрствуют горняя, преставив свое жилище от земли на Небо, и которые живут в горнице высокого образа жизни».

Для святых отцов символически важно и то, что сошествие Святого Духа произошло именно в доме. Вот что говорится в книге Деяний: И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились (Деян. 2: 2).

По мысли святителя Иоанна Златоуста, этот «дом служил символом мира» («Беседа четвертая на Деяния апостольские») – как полноты всего нашего мироздания, вселенной. Любой дом – всегда некая полнота, единое и самодостаточное пространство, ограниченное и замкнутое стенами, увенчанное крышей. Но ведь и наш мир, вселенная – это тоже полнота бытия, причем созданная Богом в начале времен именно как некий огромный дом, предназначенный для человеческого рода, жилище, в котором Он поселил всех нас. Такая символическая параллель и связь между людским домом и окружающей нас вселенной оказывается для греческих святых отцов вполне очевидной и естественной еще и потому, что в греческом языке понятия «дом» и «вселенная» обозначаются двумя созвучными словами: «ойкон» и «ойкумена». В чем же заключается значение этой символики дома как образа мира в приложении к Пятидесятнице? Конечно же, в том, что в день Пятидесятницы не только тот иерусалимский дом, где находились апостолы, но и весь наш огромный дом-мир, в который в этот день снизошла Ипостась Святого Духа, образовав здесь вселенскую Христову Церковь, силой этого сошествия точно так же оказался преисполнен Его животворящим пребыванием и освящающим присутствием.

А вот святителю Григорию Паламе дом, где совершилось сошествие Святого Духа, видится еще и символом крещальной купели, погружаясь в которую начинает жить жизнью Христовой в Духе Святом всякий вступающий в Церковь человек. Ведь и Сам Спаситель, совсем недавно, обещая апостолам скорое схождение на них Святого Духа, прямо соотнес близящееся сошествие Третьего Лица Пресвятой Троицы с Крещением. Святитель Григорий говорит: Святой Дух «наполнил весь дом, где пребывали апостолы, соделав его духовной купелью, во исполнение обетования Спасителя, которое Он изрек им перед Вознесением: Иоанн крестил водою, а вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым (Деян. 1: 5)». Святитель Кирилл Иерусалимский в «Огласительном слове семнадцатом» также прямо соотносит сошествие Святого Духа на апостолов с Крещением. Он говорит о том, что наполнивший дом шум с неба был символом шума тех преисполненных силой Святого Духа вод Крещения, в которые вскоре, уже после возникновения Церкви, будут погружаться все принимающие это церковное таинство верующие. Таким образом, тот дом в Иерусалиме явился символом, образом нашей общей крещальной христианской купели. Но уже не в символическом значении, а в подлинном смысле он действительно стал крещальной купелью для всего мироздания: как вместивший духовные воды благодати сошедшего в его стенах Духа. Ведь в этом скромном и неприметном иерусалимском жилище в день новозаветной Пятидесятницы начал бить – с радостным и звучащим по всей вселенной духовным шумом – источник воды, текущей в жизнь вечную (ср. Ин. 4: 14); именно сквозь его стены излились в мир реки воды живой (Ин. 7: 38). Святитель Кирилл говорит об этих духовных смыслах и обстоятельствах чуда Пятидесятницы так: «Чтобы величие такой сходящей благодати не было сокровенно, она как небесная труба восшумела – и внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра… и наполнил весь дом, где они находились. Дом этот сделался вместилищем духовной воды. Ученики находились внутри, и дом весь наполнился. Итак, по обетованию они крестились всем существом, облеклись душою и телом в Божественную и спасительную одежду».

Размышляют святые отцы и о духовном значении сопровождавших сошествие Третьего Лица Троицы явлений шума и ветра: И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились (Деян. 2: 2). Так, святитель Прокл Константинопольский в «Слове третьем на Пятидесятницу» соотносит их с обстоятельствами дарования богоизбранному еврейскому народу ветхозаветного закона на горе Синай. Ведь и тогда, на Синае, как и ныне, в день новозаветной Пятидесятницы, то древнее дарование закона сопровождалось грозными небесными знамениями: Гора же Синай вся дымилась оттого, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась (Исх. 19: 18). И здесь и там – грозный шум, и в древности и сегодня – небесное пламя. Тем самым, являя в Иерусалиме чудесные явления, подобные синайским, приведшие в трепет учеников Христовых, Творец напоминает им и утверждает их в мысли о том, что и Дарователь закона Моисею, и Податель Святого Духа апостолам – есть Один и Тот же Истинный Бог, общий и Единый Господь Ветхого и Нового Заветов. Святитель Прокл говорит: «Итак, звук грома, огонь с Неба и Божественная сила удостоверяли явление Духа. Таким же некогда образом колебалось пламя и на Синайской горе, и Моисей среди огня выслушивал от Бога законы. Теперь устремлялось иное – от высшего огня – пламя, спускавшееся на головы апостолов. Тот, Кто тогда воздвиг Моисея для сообщения евреям закона, теперь совершил сказанное для спасения народов. Поэтому к нынешним чудесам и присоединено воспоминание о чудесах древнего времени. И снова посредствующим началом служит огонь, сходством созерцаемого доказывающий, что Тот же Самый Бог свидетельствует о Себе и настоящими чудесами».

Святитель Григорий Палама, отмечая особую грозную мощь и силу ветра, сопровождавшего чудо Пятидесятницы, учит, что они знаменовали Божественное всесилие, Его непобедимое и непреодолимое могущество, которому не может противостоять ничто: ни сатана, ни людской грех. Именно эта нетварная всемогущая сила Божия и стала в деле нашего спасения непобедимым оружием против зла. Святитель Григорий говорит: «Шум ветра был сильным, потому что он все побеждает: разрушает стены лукавого, истребляет города и всякое укрепление противника, смиряет гордых и возносит смиренных сердцем, связывает неправо разрешенное, разрывает оковы греха и освобождает плененное». Кроме того, по убеждению святителя Григория, шум ветра, подобный громовым раскатам, намекал и на значение того прозвища, что дал Христос в дни земного служения двум ученикам – братьям Зеведеевым Иакову и Иоанну: Воанергес, то есть «сыны громовы» (Мк. 3: 17). Палама говорит: «Шум сильного ветра также доказал и истинность наименования, которое Сам Спаситель дал апостолам, ибо чрез этот шум с неба они, поистине, стали сынами громовыми (ср. Мк. 3: 17)». В день Пятидесятницы на Иакове и Иоанне – как на двух из самых близких ко Господу апостолов – осуществилось слово Спасителя: ныне они сделались сынами громовыми, наполнившись победоносным и радостным, поистине громовым, шумом тех духовных вод, рек воды живой, что отныне устремились, потекли из их чрева… в жизнь вечную (Ин. 7: 38; 4: 14).

А вот святитель Филарет в «Слове в день Пятидесятницы» утверждает, что этот сильный ветер, бурное дыхание знаменует собой страх Божий, который призван стать в деле спасения благим наставником всякого христианина на начальном этапе его духовного пути: страх, рождающий смирение и покорность Богу, побуждающий благодарно принимать попускаемые Творцом испытания, страдание, болезни, учащий христианина полностью и абсолютно предаваться воле Божией. Однако если мы все это исполним, то этот грозный шум смиряющего страха Божия удивительным образом изменится, преложится в совсем иное небесное звучание: кроткие и неизреченные воздыхания, которыми в тишине христианского сердца прикровенно, но в то же время ясно ощутимо, непрестанно молится Сам Святой Дух. Святитель Филарет спрашивает: что такое это «…бурное дыхание, этот… сильный ветер, который предвещает сошествие Святого Духа (Деян. 2: 2)? Что, как не тот страх Твой, Господи, среди коего мы во чреве приемлем Дух спасения Твоего (ср. Ис. 26: 18)? Блажен, кто с покорностью дает влечь и себя сему стремлению Духа Божия! Оно поведет его тесным путем (ср. Мф. 7: 14) самоотвержения; заставит его самого исторгать то, что прежде посеял, и разрушать то, что созидал; научит его страдать и радоваться в страданиях (ср. Кол. 1: 24), распять плоть со страстями и похотями (ср. Гал. 5: 24), дабы совершенно предать дух в руце Божии. Мало-помалу бурное дыхание превратится в те кроткие, неизреченные воздыхания, коими Сам Дух ходатайствует за нас (ср. Рим. 8: 26), – в тот живой глас, коим вопиет Он в сердцах наших: „Авва Отче“ (ср. Гал. 4: 6); и тогда человек исполняет Христову заповедь о непрестанной молитве (см. Лк. 18: 1)».

Сошествие Святого Духа: огненные языки

И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них (Деян. 2: 3). Почему Святой Дух сошел на апостолов именно в образе огненных, пламенеющих языков? Задавшись этим вопросом, святые отцы прежде всего подчеркивают, что по своей природе языки не были огненными, они не являлись физическими, материальными, а именно нетварными и духовными. Эти языки не были единосущны нашему обычному огню. Ведь и в книге Деяний говорится: как бы огненные. Святитель Иоанн Златоуст в «Беседе первой на святую Пятидесятницу» замечает: «не „огненные“, но как бы огненные, чтобы ты не подозревал в Духе ничего чувственного. Как на струи иорданские Он сошел не голубем, но в виде голубя (ср. Лук. 3: 22), так и здесь не огнем, но в виде огня». О том же свидетельствует и святитель Григорий Палама: «Языки же, говорится, были не „огненные“, но как бы огненные, – чтобы кто-нибудь не подумал, что тот огонь был чувственным и вещественным; так сказано ради того, чтобы мы получили на основании этого выражения верное представление о явлении Духа». Святые отцы подчеркивают: на апостолов снизошел отнюдь не огонь, но излилась Божественная благодать. Как замечает в «Слове третьем на Пятидесятницу» святитель Прокл, «сегодня излились при посредстве огня источники благодати».

Этот святой огневидный дар вновь восстанавливает некогда разрушенный грехом Адама союз человека с Богом, наполняет нас тем благодатным дыханием жизни (ср. Быт. 2: 7), которым были одарены первые люди в раю. Некогда, после грехопадения, люди лишились внутреннего пламенеющего присутствия Святого Духа, и тот древний рай для них оказался закрыт именно через посредство огненного духовного меча, держимого херувимом (см. Быт. 3: 24). Однако теперь, через посредство сошедшей на апостолов горней силы Духа, которая так же, как херувимский меч, имела огненный вид, образ, для падшего человеческого рода вновь открылся путь к Богу – на Небеса. Как говорит об этом святитель Кирилл Иерусалимский, «пламенный меч ограждал прежде врата рая, спасительный огненный язык возвратил благодать».

По убеждению святых отцов, огненный образ сходящих на апостолов языков указывает и на то, что воцарившийся ныне в их сердечной глубине Святой Дух – истинный Бог, что Он как Ипостась обладает той же полнотой Божественной природы и силы, что и Два Других Лица Пресвятой Троицы, что Он единосущен Отцу и Сыну. При этом они отмечают: когда в Священном Писании говорится о Боге, и при этом у авторов библейского текста возникает необходимость засвидетельствовать Его абсолютные всесилие, мощь и всемогущество, ими, в приложении к Богу, зачастую используется образ огня. Господь, Бог твой, есть огнь поядающий, Бог ревнитель (Втор. 4: 24), – говорит о Нем еврейскому народу пророк Моисей. Бог наш есть огнь поядающий (Евр. 12: 29), – свидетельствует апостол Павел. Бог есть Пламя, Которое очищает внутреннего человека от наполняющих его ум терний греховных помыслов, сорняков злых страстей. И Он же Своим пламенеющим Божественным присутствием возжигает в человеке святое горение мысли, чувств, жар веры и огонь любви к Истине. Это же в полной мере относится и к огненному присутствию в спасаемых Святого Духа, Который, как истинный и совершенный Бог, равночестный и равномощный Отцу и Сыну, есть подлинный Источник, Носитель и Дарователь такого одновременно и очистительного и освящающего Божественного пламени. И вот, чтобы явить эту истину о Своей Божественности, Третье Лицо Пресвятой Троицы сходит в день Пятидесятницы на апостолов именно в образе огненных языков. Кроме того, здесь также исполняется еще и недавнее обетование Спасителя о Святом Духе: Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! (Лк. 12: 49). И теперь, в Сионской горнице, этот огонь уже пылает – как Огонь поистине небесный. Вот что говорит святитель Григорий Великий: «Дух, совечный Отцу и Сыну, является в огне потому, что Бог есть бестелесный, неизреченный и невидимый Огонь, по свидетельству Павла: Бог наш есть огнь поядающий (Евр. 12: 29). Бог называется Огнем потому, что Им уничтожается ржавчина грехов. Об этом Огне Истина говорит: огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! (Лк. 12: 49). Ибо землей названы земные сердца: которые, постоянно скопляя в себе низшие помыслы, попираются злыми духами. Но Господь посылает на землю огонь, когда дуновением Святого Духа воспламеняет сердца плотских людей. А земля возгорается, когда плотское сердце, холодное в своих нечестивых наслаждениях, оставляет пожелания настоящего века и воспламеняется любовью к Богу. Итак, Духу подобало явиться в огне, потому что Он от всякого сердца, которое исполняет, отгоняет оцепенение холода и воспламеняет его к желанию Своей Вечности». А вот как излагает эту же истину о поистине огненном Божественном достоинстве Святого Духа в «Слове в день Пятидесятницы» святитель Филарет Московский: «Что такое Дух Святой в первоначальных дарах Своих, сие изъясняет Сам Он Своими огненными языками (Деян. 2: 3). Он есть Невещественный Огонь, Который действует двумя силами: светом и теплотой – светом веры, теплотой любви».

Святитель Феофан Затворник, размышляя о причинах того, почему Святой Дух сошел на апостолов именно в виде огненных языков, а также свидетельствуя о Его пламенной мощи, применяет весьма яркий образ. По мысли святителя Феофана, человек до своего грехопадения являлся как бы неким чистым, совершенным и незамутненным зеркалом, в котором сиял небесный Божественный свет, отражалось немеркнущее сияние Божественной благодати. И прежде всего этот небесный отсвет блистал в природном духе человека – как высшей и главнейшей составляющей нашего тварного естества. Однако то, отражавшее Божественную реальность, чистое и совершенное изначальное духовное зеркало, каковым некогда являлся людской природный дух, было нами уничтожено, оказавшись разбитым на мелкие – духовные же – осколки, при грехопадении Адамом. И теперь эти жалкие осколки прежнего духовного людского величия могут отражать в себе Божественную реальность лишь изредка, неясно, криво, косо и в ничтожно малой степени; точно так же, как не способен отразить в себе всю полноту окружающего нас мира, не исказив и не обеднив ее, физический, земной зеркальный осколок. Однако сила Святого Духа есть именно огненная Божественная мощь, и потому она может Своим небесным пламенем переплавить и сплавить эти осколки нашего разбитого зеркала-духа в обновленную – гладкую и совершенную – поверхность, в новое целостное духовное зеркальное полотно, которое отобразит в себе Божественную реальность, как и прежде, засияв ее отраженным светом. Подобным же образом поступают люди с самым обычным материальным стеклом: разбитое, оно вновь отправляется в раскаленную печь и переплавляется, силой земного огня, в новую – прекрасную и целостную – вещь. Однако святитель Феофан ведет речь об ином Огне – о небесном Огне Святого Духа; и местом, где может произойти такая духовная переплавка, оказывается отнюдь не обычная стекольная мастерская, но мастерская духовная – Христова Церковь. Как говорит о таком возрождающем огненном воздействии Духа Святого на человеческий дух святитель Феофан, «дух человека падший или греху работающий все же есть дух. Что-то неземное отражает он в себе, хотя определить нельзя, что такое, как разбитое на мелкие части зеркало отражает что-то, но ничего целого… Чтоб сия жизнь целостно проявилась, надобно, чтоб Дух Божий пришел и, как огнь, разварил раздробленные частицы человеческого духа и слил из них целого сокровенного сердца человека (1 Пет. 3: 4) так же, как из раздробленных частиц стекла, вновь разваренных, образуется потом цельное стекло, способное отражать целые вещи. Детелище [мастерская], где сие совершает над нашим духом Дух Божий, есть Святая Церковь со всеми своими учреждениями. Се, она пред нами!»

Итак, Небесный Огонь Святого Духа одновременно и попаляет и возжигает. Он попаляет грех: как говорит в «Беседе второй на святую Пятидесятницу» святитель Иоанн Златоуст, «языки были как огненные, потому что в нас разрослось терние греха». Возжигает же Он в человеке начало и силу христианской жизни. Это некогда случилось в Сионской горнице с апостолами, и это же сегодня происходит со всеми членами Церкви Христовой. Святитель Николай Сербский восклицает: «О, братия, как радуется Дух Святой радостью неизглаголанной, когда обретет чистые и открытые души, жаждущие Его! С радостным шумом Он вселяется в них и одаряет их Своими богатыми дарами. Как Огонь, входит Он в них, дабы попалить и последние ростки греха; как Свет – дабы осиять их незаходимым светом небесным; как Теплота – дабы согреть их Божественной теплотой любви, которой согреваются бессмертные воинства ангельские во Царствии Божием». Но в первую очередь, по убеждению святителя Григория Великого, Святой Дух возжигает Своим пламенеющим присутствием – и в апостолах, и во всех сподобляющихся Его небесного дара верующих – огонь Божественной любви: как святую жажду и устремленность соединиться с Богом. Святитель Григорий свидетельствует: «сегодня Дух Святой с внезапным шумом нисшел на апостолов и сердца плотских людей изменил в любовь к Нему, а от совне явившихся огненных языков внутри воспламенились сердца; потому что когда принимают Бога в видении огненном, тогда приятно воспламеняются любовью. Ибо Сам Дух Святой есть любовь, почему и Иоанн говорит: Бог есть любовь (1 Ин. 4: 8, 16). Итак, кто чистым сердцем стремится к Богу, тот подлинно уже имеет Того, Кого любит. Ибо никто не мог бы любить Бога, если бы не имел Того, Кого любит».

Исполняя апостолов в Сионской горнице Своей силой – именно как Божественной огненной мощью, Святой Дух делает пламенеющими и их самих. Их ум начинает гореть жаром Божественных мыслей, небесной мудрости и неземного слова. Говоря об этом, автор «Слова на Пятидесятницу», приписываемого Златоусту, задается вопросом: «Почему Святой Дух нисходит в огне?» – и отвечает: «По причине пылкости ума тех, которые приняли Его». А святитель Прокл в «Слове втором на Пятидесятницу», усваивая горнюю силу языку самих апостолов, как обретенному ими при сошествии Духа словесному дару, как полученной ими в тот день новой, поистине огненной, мощи свидетельства о Христе, проповеди Истины, способности совершенного понимания, истолкования и изъяснения Его учения, обличения неправды и наставления в Боге, учит: «И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные. Языки апостолов должны были действовать наподобие огня и обнаруживать двоякое их употребление: попалять дьявола и просвещать сидящих во тьме. Обрати внимание на то, что для верных огонь – нежнее елея; заметь, что для дьявола язык – страшнее всякого огня; посмотри, как язык сжигает терние нечестия и орошает нивы благочестия…» О том же самом возвышенно рассуждает и святитель Григорий Великий, свидетельствуя, что именно благодаря возжженному Святым Духом во времена апостолов, но действующему в Церкви и поныне огненному жару проповеди людские сердца возгораются огнем Божественной любви и пламенеют ненавистью ко греху: «В огненных языках Дух явился потому, что Он всех, которых исполняет, соделывает пламенными и говорящими. Огненные языки имеют учители, потому что, проповедуя, что следует любить Бога, они воспламеняют сердца слушающих. Ибо праздно слово учащего, если оно не может воспламенить любви. Это воспламенение учения приняли из самых уст Истины те, которые говорили: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? (Лк. 24: 32). Потому что от слышанного слова воспламеняется дух, холод цепенения удаляется, душа соделывается жадной в горнем желании, чуждом пожеланий земных. Истинная любовь, которая наполнит ее, мучит ее рыданьями; но когда она мучится от такого пламени, тогда питается этими самыми своими мучениями. Ей приятно слышать небесные заповеди; и сколько наставлений получает от заповедей, настолько, как бы от факелов, воспламеняется; и та, которая прежде коснела в желаниях, после воспламеняется словами».

Святой Дух сошел на апостолов в образе огненных языков в том числе и для того, чтобы ученики вечно и непрестанно пламенели тем же самым огнем Божественной силы и любви, которую Он явил и даровал им в тот праздничный день. По выражению святителя Прокла («Слово третье на Пятидесятницу»), Бог тем самым соделал апостолов как бы «шествующими в огне… наставниками вселенной». Он вложил в них силу Своего Божественного огня, чтобы и они сами преложились в пламя Божественной жизни, явив в себе, посредством достигаемого ими состояния богоподобия, подлинную икону и святыню Духа. Через пламенение Божественной любовью – открыли ту Любовь, Которая есть Бог (ср. 1 Ин. 4: 18). Через блистание небесным светом – зримо проповедали Того, Кто есть Свет Истины. Через шествие путями апостольской проповеди – Того, Кто есть Путь. Через горнюю устремленность – Того, Кто есть Небесный Царь и Сам вмещает в Себе Небо. Через горение духовной полнотой богопричастности – Того, Кто Сам есть Дух: их Огненный и Пламенеющий другой Утешитель. Сегодня тот исторический век апостольской проповеди уже миновал. Но в благодатных мистических глубинах церковной жизни горит все то же пламя Святого Духа, ибо Он – Один и Тот же на все времена. И точно так же, как и тогда, властно звучит во всем мире огненное слово апостольской проповеди о Христе, но уже не из уст самих апостолов, а по дару и Божественному вдохновению апостольского преемства передачи священнической благодати от поколения к поколению христиан. Преподобный Беда Достопочтенный в «Изложении Деяний апостольских» учит: «Дух Святой явился в виде огненных языков, потому что Он делает всех, исполнившихся Им, в равной степени и пламенеющими, и говорящими: пламенеющими, конечно же, Им Самим и говорящими о Нем Самом. В то же самое время Он указывает, что Святая Церковь, распространяясь до крайних пределов мира, будет громогласно говорить со всеми народами».

Говоря о даре богодухновенного свидетельства об истине, полученном апостолами в день Пятидесятницы, святые отцы тесно сближают друг с другом по смыслу два внешне схожих между собой еще и по звучанию понятия: языки пламени и язык человеческий – как орган нашей речи. По убеждению церковных проповедников, Святой Дух сошел в день Пятидесятницы на апостолов в виде языков еще и ради того, чтобы освятить, преобразить и исполнить Божественной мощью, небесным вдохновением человеческий, плотской язык: с этого дня он получил силу богодухновенно изрекать истинное и совершенное слово о Том Слове, Которое было в начале у Бога (Ин. 1: 1-2). Отныне языком апостолов водительствовал Сам Святой Дух. Как учит святитель Григорий Великий, «поскольку слово произносится языком, то Дух явился в языках потому, что кто прикасается к Святому Духу, тот исповедует Слово Божие, то есть Единородного Сына; и не может отвергать Слова Божия, потому что имеет уже язык Духа Святого».