Текст книги "Профессия: разгадывать криминальные тайны"
![](/books_files/covers/thumbs_150/professiya-razgadyvat-kriminalnye-tayny-287784.jpg)
Автор книги: Пётр Никитин
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
– Вы кто такой? – ошалело выдохнул он. Во взгляде читалось смятение и неподдельный испуг.
Тут и ежу стало бы понятно, что неизвестный насильник отыскался – возраст, рост, цвет волос Шкуркина совпадали с описанием разыскиваемого человека. Помимо того, Кокин обратил внимание на белую кепку, висевшую на вешалке в прихожей, и синюю аэрофлотовскую сумку, край которой выглядывал из-за дивана – похожие вещи, по словам следователя Горового, принадлежали насильнику.
– Ну и здоров же ты спать, Шкуркин. Одевайся, поедешь со мной, – жестко скомандовал оперативник. – Я – старший инспектор уголовного розыска Арсентьевского ГОВД Кокин. Попрошу обойтись без фокусов, у подъезда нас ждёт машина.
– Боря, в чем дело? – у матери задрожали губы, в глазах заблестели слёзы.
– Мам, я сам ничего не пойму… Всё образуется… – тихо проговорил Шкуркин, натягивая трясущимися руками футболку.
– Сынок, признавайся! Чего ты натворил?
– Всё образуется, мам…
– Что происходит? Кто мне это объяснит, в конце концов? И почему бы вам не задать свои вопросы прямо здесь? – начала наседать женщина на Кокина.
– Давайте-ка, прекратим препирательства. Мы проверяем одно заявление, есть вопросы к Шкуркину Борису и они ему будут заданы. Никто его в нашем горотделе не съест, людоеды у нас как-то не приживаются, – опер не стал посвящать женщину в истинные причины своего появления, чтобы не накалять обстановку и доставить Шкуркина в угрозыск без лишнего шума и пыли, то есть своими силами, без посторонней помощи.
– Оставили бы вы сына, – просила хозяйка, с мольбой в глазах глядя на сыскаря.
– Не просите, я на службе и себе не принадлежу, делаю что должно, – сурово произнес Кокин. – А ты, Борис, имей в виду: если и дальше будешь глазками в сторону окон стрелять, надену наручники. Вперед! На выход!
Горовой выходил из кабинета, намереваясь поужинать в ближайшем кафе – через час оно переходило на вечерний, увеселительный режим работы, ужин в это время обошёлся бы значительно дороже. Вдруг зазвонил телефон. Алексей захлопнул дверь и бросился к аппарату.
– У меня хорошие новости! – услышал он в трубке жизнерадостный голос Кокина. – Подходите.
Алексей, обрадованный обнадёживающим сообщением оперативника, позабыл про ужин и поспешил в угрозыск.
С лица Павла Кокина не сходила довольная улыбка, он начал деловито рассказывать об обстоятельствах поездки в Емельяново, сверяясь, время от времени, со своими записями в рабочем блокноте.
– Послушайте, какая смачная у него фамилия – Шкуркин…
– И где он сейчас? – нетерпеливо перебил оперативника Горовой.
– В соседнем кабинете.
– Не сбежит?
– Он под присмотром моего коллеги пишет объяснения, от Тельбуха ему не сбежать. В дороге я покрутил Шкуркина самую малость… в расчёте на то, что он не пришёл в себя от моего неожиданного визита. У него с первых минут нашего контакта и до приезда в Арсентьевск в глазах отчётливо читались растерянность и немой вопрос: «Как же вы так быстро меня нашли?» – мне представлялось, парень спекся. Да только он не даёт «погладиться»: твердит, что вечер провёл у дамы, назвать её отказывается.
– Павел Валерьевич, позволь, я попробую с одной попытки угадать место жительства Шкуркина. Это улица Угольная, дом двадцать один, квартира девятнадцать?
– Неверно, хотя и очень близко. Шкуркин живет на улице Угольной, в седьмой квартире дома семнадцать. Скучно мне с вами работать. Я надеялся удивить своим точным попаданием в цель, а вы и сами уже многое знаете. Откуда информация по улице Угольной?
– На месте происшествия обнаружил скомканную газету, на верхней кромке которой имеется запись с указанием адреса – такие пометки обычно делают почтальоны.
– Да с этим раскладом вы могли бы его по одним приметам без особого труда найти, стоило лишь выехать на Угольную и пообщаться с людьми. Дома там небольшие, жильцов немного, и они должны друг друга хорошо знать… Я, кстати, видел дома у Шкуркина белый кепон и спортивную сумку, о которых вы говорили…
– А чего же не изъял?
– Ну да, я – за составление протокола изъятия, а Борёк – в окно, и поминай как звали, – возразил оперативник. – Главное то, что я их видел, а изъять – дело несложное.
– Веди меня к Шкуркину, пора оформлять его задержание, а потом – официально объявлять об имеющихся у нас подозрениях и допрашивать.
Горовой и Кокин прошли в соседний кабинет. Сидевший за столом белокурый крепыш-опер ловко перевернул лежавший перед ним лист бумаги лицевой стороной вниз, как того требуют оперативные инструкции, и приподнялся, протягивая Горовому руку.
– Как дела? – после взаимного приветствия вежливо поинтересовался прокурорский.
– Как сказать? Так хочется… к кому-нибудь прижаться… поднести губы к уху… и прошептать:… «Одолжи денег до получки!».
– Безденежье – знакомое для меня состояние. – Расхохотался Горовой. – К сожалению, не могу выручить с деньгами.
– Да, это я так, пошутил…
– А это наш «стекольщик» Шкуркин, – хлопнул Кокин по плечу непримечательной особи мужского пола, морщившей лоб, склонясь с ручкой в руке над листами бумаги. Как видно, занятие по изложению мыслей на бумаге давалось этому человеку не легко, несмотря на хорошо подвешаный язык, способный запудрить мозги юной девице.
– Почему «стекольщик»? – вскинул на Кокина свои невыразительные глаза задержанный.
– Да потому, Борёк, что разбитому тобой стеклу уже никогда не вернуть свою прежнюю целостность – ты же изнасиловал невинную девушку. В прочем, чего это я перед тобой распинаюсь? Все подробности тебе популярно объяснят в зоне, когда «опустят» твой статус до положения «машки» – «стекольщики» там не в почёте…
– Я никого не насиловал.
– Поднимайтесь, Шкуркин, – скомандовал Горовой. – Пришла пора знакомить вас с прелестями изолятора временного содержания. Я намерен задержать вас по подозрению в изнасиловании несовершеннолетней Мигулиной.
– Так ведь я еще не выполнил задание Павла Валерьевича написать собственноручное объяснение о событиях вчерашнего вечера. Мне совсем немного осталось…
– Ничего страшного, письменная история ваших похождений от нас не уйдёт. Я думаю вы не сильно огорчитесь тому, что у этой истории будет м-а-л-е-н-ь-к-а-я особенность – писать её теперь станет следователь прокуратуры… в моём лице…
Шкуркин понуро поднялся из-за стола.
– Павел Валерьевич, проводи Шкуркина в ИВС, – попросил Горовой. – Я сейчас зайду на минуту в криминалистическую лабораторию, сообщу эксперту, что мы приготовили ему объект для дактилоскопических исследований, и тоже спущусь в изолятор…
Не успел Горовой записать в протокол необходимые анкетные данные подозреваемого, как в ИВС пришёл эксперт-криминалист. Следователю пришлось уступить ему Шкуркина – сам, только что, просил лейтенанта не затягивать с дактилоскопированием задержанного. Из массивного «дипломата» криминалист извлёк свои причиндалы. Аккуратно налил из стеклянного флакона в пластмассовую ванночку чёрную вязкую мастику. Окуная в ванночку специальный валик, он раскатывал мастику по кончику пальца Шкуркина, а затем плотно прижимал палец к таблице, отпечатанной на стандартном бланке – и так, с каждым пальцем, поочерёдно. Лейтенант работал ловко, профессионально, и много времени у Горового не отнял.
Пока эксперт работал, Горовой составил рукописное постановление о назначении криминалистической экспертизы. Потом начал внимательно разглядывать Шкуркина. В его обличье не было ничего примечательного, если не считать форму подбородка, скошенного назад, как у крысы. Что-то похожее Горовой видел недавно во французской киноленте…
На допросе Шкуркин не поднимал головы, непрестанно ползал глазками по кафельному полу. Если и поднимал на мгновение голову, то избегал смотреть в глаза следователю – уводил взгляд в сторону. Признавать себя в роли помощника кинорежиссёра он не спешил. На все вопросы отвечал односложно и категорично: «нет», «не было», «вы меня с кем-то путаете». Подобного рода заявления во всех мыслимых и немыслимых интерпретациях были Горовому хорошо знакомы.
Делать изобличительные ссылки на показания таксиста, на другие нюансы Горовой посчитал преждевременным – растрясать имеющийся задел в добытых доказательствах, как охапку сена, на отдельные мелкие травинки, не хотелось.
«Посмотрю, как тебе запоётся, когда я обрушу на твою голову ворох доказательств: предъявление на опознание потерпевшей и таксисту Лепезину, очные ставки, экспертизы, в том числе дактилоскопическую, если конечно всё срастётся по пальчикам на бутылках», – прикидывал следователь.
Подписав протокол, который пока ничего полезного для дела не давал, Горовой собрал бумаги и покинул изолятор временного содержания. Небо над городом начинало темнеть – приближались сумерки.
Хотелось есть. От выкуренных на голодный желудок сигарет горчило во рту, свербило в животе.
Купив в гастрономе пол-литровую стеклянную банку с невзрачной наклейкой «Цыплёнок в собственном соку», бутылку молока и батон хлеба, Алексей отправился в гостиницу.
– Стоять! Лицом к стене! – буднично, без агрессии в голосе, негромко скомандовал конвоир.
Шкуркин прижал лоб к прохладной бетонной стене, ожидая пока сопровождавший его сержант милиции отопрёт решётчатую коридорную дверь изолятора временного содержания. Тоскливо скосил глаза в сторону выхода, но и позади были всё те же глухие стены, без окон и солнечного света.
– В первый раз здесь? – видя, как задержанный озирается по сторонам и не решается шагнуть в проём решетчатой двери, полюбопытствовал конвойный. – Всё когда-то случается впервые… А от нищеты с тюрьмой зарекаться нельзя! Не маленький, должен знать эту правду жизни, – философски изрёк он, ведя беседу скорее с самим собой, нежели с заключенным. – Привыкай, по твоей сто семнадцатой статье следаки практически никого не оставляют на свободе. Оно может быть и к лучшему, родственники потерпевшей могут шею свернуть – во всяком случае, я так бы и поступил, случись что с моей сестрёнкой, – сержант-конвоир явно пренебрегал ведомственными инструкциями, запрещавшими вести с заключенными неслужебные разговоры.
– Вперёд! – сержант распахнул массивную дверь камеры. – Здесь теперь будет место твоего обитания. Постарайся меня без необходимости не беспокоить! Поесть тебе сегодня не удастся – слишком поздно ты к нам поступил, довольственная ведомость на сегодняшний день уже закрыта, и все, кому полагался ужин, получили его.
Шкуркин переступил порог камеры. За спиной глухо захлопнулась дверь, лязгнули запоры, через щели неплотно подогнанной дверной «кормушки» послышалось бряцанье связки ключей в руке удаляющегося сержанта.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?