Текст книги "Удивительные истории об Антарктике самой разной. Кто открыл и освоил Южный континент"

Следующие девять дней путешествия проходили без особых приключений и никаких открытий не предвещали. Но 10 января произошло, быть может, даже более важное, чем 16 января предыдущего года, событие. В этот день экспедиция вторично, но намного надежнее сделала важнейшее открытие мирового значения. Лучше всего об этом написал, как и ранее, Фаддей Беллинсгаузен в своем дневнике. Приведем обширную цитату, в которой жирным шрифтом мы выделили самое важное.

«В полдень ветр отошел еще несколько к О [востоку], и сделался свежее; небольшая мрачность препятствовала нам продолжать путь к востоку. Не имея возможности итти к югу от встречаемого сплошного льда, мы должны были против воли продолжать путь к северу, в ожидании благополучного ветра. Между тем, морские ласточки и курицы Эгмондской гавани подавали нам повод к заключению, что в близости сего места существует берег.

В полдень, по наблюдениям, находились в широте 69° 21́ 42́́ южной, долготе 92° 38́ 7́́ западной. Склонение компаса было 39° 49́ восточное.

В 3 часа пополудни со шканцев увидели к ONO [восток-северо-восток] в мрачности чернеющееся пятно. Я в трубу с первого взгляда узнал, что вижу берег, но офицеры, смотря также в трубы, были разных мнений. В 4 часа телеграфом известил лейтенанта Лазарева, что мы видим берег. Шлюп «Мирный» был тогда поблизости от нас за кормою и поднял ответ; усмотренный берег находился от нас на NO [северо-восток] 76°.

Солнечные лучи, выходя из облаков, осветили сие место и, к общему удовольствию, все удостоверились, что видят берег, покрытый снегом; одни только осыпи и скалы, на коих снег удержаться не мог, чернелись.

Невозможно выразить словами радости, которая являлась на лицах всех при восклицании: берег! берег! Восторг сей был неудивителен после долговременного единообразного плавания в беспрерывных гибельных опасностях, между льдами, при снеге, дожде, слякоти и туманах. Мы не могли достоверно полагать, что в сих местах находился берег, ибо обыкновенных признаков оного как-то: плававшей морской травы и пингвинов – не встретили. Вероятно, что в южном полушарии в широте 69° природа и в воде мертва, так что не производит морских трав; когда же мы подходили к островам Южного Георгия, Южным Сандвичевым и Маквария, морская трава, во множестве плавающая по морю, предвещала близость сих островов.

Ныне обретенный нами берег подавал надежду, что непременно должны быть еще другие берега, ибо существование токмо одного в таковом обширном водном пространстве нам казалось невозможным.

В 8 часов мы были далеко впереди от шлюпа «Мирного» и ветр крепчал, почему и принуждены взять у марселей по одному рифу; черные осыпи на берегу, бывшие от нас на SO 78°, скрылись в мрачности в расстоянии тридцати четырех миль; тогда лотом на глубине восьмидесяти сажен дна не достали. В продолжение дня летало множество пеструшек и голубых птиц, но пингвинов мы не видали.

11 генваря. С полуночи небо было покрыто густыми облаками, воздух наполнен мглой, ветр свежел от OtN [восток-тень-север] противный. Мы продолжали итти тем же курсом к северу, чтобы поворотом лечь ближе к берегу. Поворотя в 4 часа утра, держали на StO [юго-тень-восток] до полудня; в сие время, по наблюдениям, находились в широте 69° 00́ 48́́ южной, долготе 92° 29́ 23́́ западной. В продолжение утра, по прочищении пасмурности, носящейся над берегом, когда солнечные лучи оный осветили, мы увидели высокий остров, простирающийся от NO [северо-восток] 61° до S [юг], покрытый снегом, выключая мысы и самые крутые места, где снег не держался; сии места казались цвета черного и белого.

С полудня, когда ветр отходил более к югу, мы поворотили к северной оконечности острова; мрачность уменьшилась. В 5 часов пополудни, подойдя на расстояние четырнадцати миль от берега, встретили сплошной низменный лед, который нам воспрепятствовал еще приближиться, лучше обозреть берег, и взять что-либо любопытства и сохранения достойное в музеуме Адмиралтейского департамента. Достигнув с шлюпом «Востоком» до самых льдов, я привел на другой галс в дрейф, чтоб дождаться шлюпа «Мирного», который был далеко позади нас. В 6 часов, по приближении «Мирного», мы подняли флаги; лейтенант Лазарев поздравил меня чрез телеграф с обретением острова, и, когда подходил под корму шлюпа «Востока», на обеих шлюпах поставили людей на ванты и прокричали по три раза взаимное «ура!». В сие время, телеграфом с «Востока» приказано дать служителям по стакану пунша. Я позвал к себе лейтенанта Лазарева, он сообщил мне, что все оконечности берега видел ясно и хорошо определил положение оных; ежели бы хотя малейшее было сомнение, что сей берег не остров, а составляет только продолжение материка, я непременно осмотрел бы оный подробнее, ибо ничто не препятствовало сего исполнить. Лейтенант Лазарев сказал, что он хорошо рассмотрел даже все мысы острова, и что нет никакого сомнения в достоверности их обозрения. Остров был весьма ясно виден, особенно нижние части, которые составлены из крутых каменных скал; высокие места покрыты снегом. Высота острова оказалась по нескольким измерениям: капитан-лейтенанта Завадовского 4 250, лейтенанта Лазарева 3 961, астронома Симонова 4 390 футов [точное значение 1640 м]; направление SO [юго-восток] 10° и NO [северо-восток] 10°, длина девять с половиной миль, ширина четыре, окружность двадцать четыре с половиной мили [площадь острова Петра I – 156 кв. км.]; по наблюдениям широта 68° 57́ южная, долгота 90° 46́ западная; склонение компаса мы определили, находясь близ северной оконечности, 36° 6́ восточное.

Я назвал сей остров высоким именем виновника существования в Российской империи военного флота – остров Петра I».

К сожалению, высадиться на остров участникам экспедиции не удалось – помешали сплошные льды, окружающие остров, причем вблизи собственно суши это было не плоское ледяное поле, а нагромождение торосов. Перебраться к суше по ним не представлялось возможным, к тому же до суши было слишком далеко, по льду пришлось бы пройти пешком больше 25 миль (40 км), как определили мореплаватели. Поэтому Беллинсгаузен решил плыть далее на восток параллельно линии льда, имея в виду обнаружить другие острова. Ему казалось невероятным, чтобы «обретенный нами остров» не имел по соседству других, как это было в случае Южных Сандвичевых островов.

Но ничего подобного обнаружено не было, и вообще, лишь через 108 лет после русской экспедиции в 1829 году на остров удалось впервые высадиться норвежцам. А до того было обнаружено, что остров представляет собой вершину вулкана и находится на значительном расстоянии от побережья Антарктиды – около 400 км. И никаких других островов рядом с ним нет. Им вообще повезло набрести на такой уединенный объект в огромном пространстве моря Беллинсгаузена, как впоследствие назовут это водное пространство.

Продолжая идти на восток, утром 17 января с «Востока» увидели мыс некоего берега, простирающегося к северу и заканчивающегося высокой горой. При этом мореплаватели находились на расстоянии 40 миль (64 км) от этого мыса и определи координаты горы в 68° 43́ 20́́ ю.ш. и 73° 9́ 36́́ з. д. Не совсем свойственным для дневниковых записей, возвышенным стилем Беллинсгаузен заключает записи этого дня:

«Мы почитали себя весьма счастливыми, что ясная погода и небо совершенно безоблачное позволили нам увидеть и обозреть сей берег.

Простирая плавания в южных больших широтах для исполнения воли государя, я почел обязанностью назвать обретенный нами берег – берегом Александра I, яко виновника сего обретения. Памятники, воздвигнутые великим людям, изгладятся с лица земли все истребляющим временем, но остров Петра I и берег Александра I, памятники современные миру, останутся вечно неприкосновенны от разрушения и передадут высокие имена позднейшему потомству».

Беллинсгаузен с самого начала открытия Земли Александра I был уверен, что они обнаружили именно берег материка, потому что: «…отдаленность другого конца к югу исчезала за предел зрения нашего. Сей берег покрыт снегом, но осыпи на горах и крутые скалы не имели снега. Внезапная перемена цвета на поверхности моря подает мысль, что берег обширен, или, по крайней мере, состоит не из той только части, которая находилась пред глазами нашими».

Тут надо честно сказать, что Беллинсгаузен ошибся. Земля Александра I оказалась все-таки не материковой сушей, а островом, хоть и огромным, самым большим в Антарктике и почти примыкающим к материку. Эта земля, а фактически – остров Александра I, отделена от Антарктического полуострова заливом Маргариты и проливом Георга VI. Этот пролив не сразу был обнаружен, потому что его полностью заполняет шельфовый ледник Георга VI, соединяя Землю Алекcандра I (название «земля» все-таки осталось на географических картах) с Землей Палмера. На карте Земля Александра I забавным образом внешне напоминает человеческого эмбриона в возрасте примерно 6 недель, а в западном «животике» этой Земли находится шельфовый ледник Уилкинса3131
  В настоящее время этот шельфовый ледник находится на грани полного разрушения. Многие ученые объясняют это глобальным потеплением (прим. авт.)


[Закрыть]. Анекдотичным образом на Землю Александра I, открытую экспедицией Беллинсгаузена и Лазарева, претендуют одновременно (пишем по алфавиту) Аргентина, Великобритания и Чили (см. Главу 13).

Итак, описав все увиденное, экспедиция продолжила свое плавание вдоль ледяного припоя, собираясь достигнуть Южных Шетландских островов, положение которых на карте уже было известно после их открытия в 1819 году английским мореплавателем Уильямом Смитом. И ранним утром 24 января 1821 года мореплаватели действительно увидели берег Южной Шетландии, как называет эту землю Беллинсгаузен – тогда еще не было известно, материк это или острова.

Для уточнения этого вопроса начальник экспедиции решил пройти южнее увиденных «каменьев», и действительно, первый из них оказался островом, который Беллинсгаузен назвал «в память знаменитой битвы в 1812 году». На российских картах при этом острове пишется сейчас «о. Смит (Бородино)», но вот именно в этом случае приведение названия, данного российскими мореплавателями, носит явно избыточный характер. Не говоря уже об иностранных, даже во всех советских и российских энциклопедиях признается, что этот остров открыл Уильям Смит. Но Беллинсгаузен не виноват, просто русская экспедиция обследовала остров с южной стороны, а не с северной, как Смит.

И еще одно замечание. Беллинсгаузен назвал остров в честь именно «знаменитой битвы», однако в современной российских источниках, например, в Википедии, пишется, что он сделал это «в честь победы русской армии в крупнейшем сражении Отечественной войны 1812 года», да еще и дается ссылка на дневники Беллинсгаузена. Но ссылка искажена – Беллинсгаузен почестнее будет, он уж точно понимал, что назвать победой битву, после которой сдается древняя столица страны, как минимум, бестактно.

Совсем другое дело – открытие следующего острова в этой группе островов, которое произошло вечером того же года. Беллинсгаузен назвал этот остров: «… Малым Ярославцем в память победы, одержанной при сем городе». Тогда, в октябре 1812 года Кутузов действительно победил Наполеона, в этом нет никаких сомнений. С другой стороны, этот остров с севера открыл тоже Уильям Смит, и по тем же самым причинам написание в скобках «Малый Ярославец» на российских картах несправедливо.

Следующий остров Беллинсгаузен 25 января назвал в честь барона Тейля, но сейчас этот остров носит название Десепшн («обман») из-за скрывавшего его густого тумана в день открытия острова Эдвардом Брансфилдом в 1820 году (через две недели после открытия Антарктиды экспедицией Беллинсгаузена и Лазарева). Однако это название острову дал не Брансфилд, а американский китобой Натаниэль Палмер, о котором мы уже говорили в Главе 1, и только в ноябре 1820 года.

Вскоре после обнаружения пролива между островом Десепшн и островом Ливингстон, который Беллинсгаузен назвал в память знаменитой битвы у этого города островом Смоленск, мореплаватели встретились с самим Палмером, «который объявил, что он уже 4 месяца здесь с тремя американскими судами, и все промышляют в товариществе. Они обдирали котиков, коих число приметно уменьшается. В разных местах всех судов до 18, нередко между промышленниками бывают ссоры, но до драки еще не доходило». Палмер рассказал, что совсем рядом промышляет и Уильям Смит, про которого Беллинсгаузен пишет: «…капитан Смит, обретший Новую Шетландию». Российский мореплаватель честно не ставит под сомнение открытие им этих Антарктических островов, причем ранее их собственного похода.

Интресно, что топоним «Смоленск» сохранился и на иностранных картах, но не как дублирующее название острова Ливингстон, а как имя пролива между островами Ливингстон и Десепшен.

Остров Ливингстон открыл все тот же удачливый Уильям Смит – мы уже говорили, что это была первая земля южнее 60^о ю.ш., увиденная человеком.

Следуя дальше южнее этой гряды островов, экспедиция обнаружила два пролива – один между островом Ливингстон и островом, который Беллинсгаузен назвал островом Березино, и второй – между островом Березино и островом, названный им же островом Полоцк. Тут требуются комментарии, в том числе лингвистические.

Во-первых, Беллинсгаузен пишет «Березино», а в современных российских энциклопедиях этот остров называют островом Березина – понятно, что это название реки, через которую остаткам наполеоновской армии удалось переправиться и покинуть Россию. Вследствии ошибок генерал-фельдмаршала Витгенштейна и адмирала Чичагова здесь не удалось пленить самого Наполеона.

Но и этот остров открыл Уильям Смит и назвал его островом Гринидж, и это название имеется на подробных российских картах Антарктического архипелага и Южных Шетландских островов. Разумеется, в скобках написано (Березина). Причем Гринидж – это более правильное транскрибирование английского Greenwich, которое известно нам в сочетании Гринвичский меридиан.

Следующий остров, который Беллинсгаузен назвал Полоцк, также открыл Уильям Смит и назвал его островом Робертс. Под Полоцком в ходе Отечественной войны 1812 года произошли два серьезных сражения с французами.

Вечером того же дня мореплаватели обнаружили еще два острова, названные островом Лейпциг «в память одержанной знаменитой победы в 1813 г.», и островом Ватерлоо «в память знаменитой победы». Современные названия этим также открытым Уильямом Смитом островам – остров Нельсон и остров Кинг-Джордж. Последний остров является самым крупным в архипелаге Южных Шетландских островов, и именно на этот остров впервые в Антарктике высадился его первооткрыватель Уильям Смит, причем ровно за три месяца до открытия материка Антарктида экспедицией Беллинсгаузена и Лазарева. Сейчас на этом острове расположены сразу девять исследовательских станций разных стран мира и даже самая южная в мире православная церковь – но об этом позже. Важно, что это все-таки не материк Антарктида.

На рассвете 26 января экспедиция прошла мимо острова Елена (Камень Елены), который на современных картах называется островом Бриджмен – так его назвал Эдвард Брансфилд в честь капитана британского флота в 1820 году. Беллинсгаузен в своем дневнике не приводит объяснения, почему он назвал этот вулканический остров именем Елена. Но может быть потому, что одна из его выживших дочерей носила это имя, дававшееся в честь христианской святой3232
  В те времена рожали много, но много детей и умирало. У Беллинсгаузена выжили только 4 дочери – Элиза, Катарина, Елена и Мария, а ещё одна девочка и двое сыновей умерли в младенчестве (прим. авт.)


[Закрыть].

27 января мореплаватели обогнули остров Кинг-Джордж (Ватерлоо) и с севера подошли к нескольким островам: «Три из сих островов довольно высоки, цветом черны и не покрыты снегом, они казались каменными; я их назвал Тремя Братьями». Четвертый остров по соседству Беллинсгаузен назвал в честь российского адмирала Рожнова, «под начальством коего я состоял при начале моей службы». Сейчас остров Рожнова на иностранных картах обозначен как остров Гиббс. Три Брата называются сейчас островами Эспленд, Иди и О́Брайен.

Через день, «29 генваря. Ночью пингвины, во множестве вынырнув из воды, перекликивались около шлюпов… При рассвете увидели берег, но горы закрыты были густыми облаками; мыс сего берега к востоку отрубист… Я назвал сие обретение наше островом адмирала Мордвинова. От восточной оконечности острова Мордвинова к O [востоку] малый высокий остров… Сей остров я назвал Михайловым в воспоминание искренней ко мне приязни капитан-командора Михайлова». Остров Мордвинова сейчас называется островом Элефант – открывший его Уильям Брансфилд наблюдал там крупную колонию морских слонов, а небольшой остров Михайлова обозначен на картах как остров Корнуоллис.

И наконец, в тот же день экспедиция прошла мимо самого восточного острова из Южных Шетландских островов. Беллинсгаузен назвал его в честь вице-адмирала Александра Шишкова. Современное название – остров Кларенс, его тоже открыл и высадился на нем Уильям Брансфилд. Здесь расположена довольно высокая гора Ирвинг (1950 м), которая была покорена альпинистами только в 1970 году. Обогнув этот остров, мореплаватели взяли курс на северо-восток с намерением идти в обратный путь к Санкт-Петербургу. Но первой остановкой на их пути должен был стать Рио-де-Жанейро.

В бухту у этого города, преодолев в течение почти месяца разного рода препятствия и не обнаружив предполагаемых отмелей и подводных скал, оба шлюпа прибыли 27 февраля 1820 года. Вскоре к ним прибыл российский вице-консул Кильхен, который на следующий день должен был привезти на шлюпы свежей говядины и «зелени разных родов». Особенно долго пребывать в приятном климате Бразилии мореплаватели не собирались, однако изрядно потрепанным в Южном океане кораблям требовался немалый ремонт, и это задержало экспедицию в Рио-де-Жанейро почти на два месяца. Были и другие неожиданности:

«1 марта. С сего дня принялись приуготовлять шлюпы к плаванию в Россию. Я поехал с капитан-лейтенантом Завадовским и лейтенантом Лазаревым посмотреть американский фрегат „Конгресс“. Спустившись вниз, мы увидели покойника в гробу. Лейтенант, нас провожавший, сказал, что они на пути из Кантона до Рио-Жанейро, в 90 дней, выбросили за борт 70 человек, и что в висящих в палубе восьмидесяти койках лежат больные, которые еще не выздоровели. Услышав о такой повальной болезни, я запретил иметь сообщение с служащими на фрегате „Конгресс“».

И только 22 – 23 апреля 1821 года шхуны снялись с якоря и покинули Южную Америку. По пути через Атлантический океан они: «10 июня. 10-го в полдень с салинга усмотрели берег острова Св. Марии [Азорские острова]. В 4 часа открылись строения… От острова Св. Марии, при западных ветрах, мы направили путь прямо в Лиссабон».

В Лиссабон прибыли 18 июня, а покинули столицу Португалии уже через десять дней 28 июня «в намерении итти прямо в Россию». Но как это – прямо? 12 июля прошли Ла-Манш, 17 июля – замок Кронберг в проливе Эресунн между Данией и Швецией. Этот замок более известен как Эльсинор из шекспировской пьесы «Гамлет». 18 июля встали на якорь в Копенгагенском порту и послали шлюпки за мясом и зеленью, а по их возращении пошли без остановок по Балтийскому морю в Кронштадт:

«24 июля. В 6 часов утра 24 июля достигли Кронштадта, салютовали крепости и стали на якорь на самом том месте, с которого отправились в путь.

Отсутствие наше продолжалось 751 день; из сего числа дней мы в разных местах стояли на якоре 224, под парусами находились 527 дней; в сложности прошли всего 8647,5 верст [9225,6 км]; пространство сие в 2 1/4 раза более больших кругов [экватора] на земном шаре.

В продолжение плавания нашего обретено двадцать девять островов, в том числе в южном холодном поясе два, в южном умеренном – восемь, а девятнадцать – в жарком поясе; обретена одна коральная мель с лагуном».

Так закончилась эта историческая экспедиция. Император Александр I прибыл в Кронштадт и наградил Фаддея Беллинсгаузена орденом Святого Владимира 3 степени, присвоил ему звание капитан-командора и выделил пенсию 1200 рублей в год. Михаил Лазарев был произведен в капитаны 2 ранга с сохранением добавочного жалованья, выдаваемого ему во время этого плавания. Всем участникам плавания, в том числе служителям (нижним чинам), было назначено двойное жалованье на весь срок действительной службы. На время похода было велено считать каждый день за два, а служителям добавлено 3 года выслуги. Щедро, но заслуженно!

Глава 3. Исследования в Антарктике после ее открытия в XIX веке

После плавания Беллинсгаузена и Лазарева, после открытий Эдуарда Брансфилда и Натаниэля Палмера Антарктические острова и побережье Антарктиды на Антарктическом полуострове, несомненно, могли посещать китобои из разных стран мира, не удосужившихся сообщать об этом как о каких-то открытиях. Так что первое путешествие в Антарктике с познавательными целями совершил только в 1831 – 1833 годах английский мореплаватель Джон Биско. Хотя и в этом случае этот капитан был нанят компанией «Самуэль Эндерби и сыновья» в первую очередь для поиска новых промысловых территорий, так что открытие новых земель в ходе плавания Биско вокруг Антарктиды было совершено как бы между делом.