Текст книги "Лики российской имперской государственности. Власть в человеческом измерении"

МАТУШКА ГОСУДАРЫНЯ ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА

Матушка-государыня Елизавета Петровна явила России, да и всей Европе, истинно женский лик верховной власти. Она была удивительно гармонична своей эпохе, все особенности, настроения, речи и поступки людей ее времени словно бы проистекали из черт ее характера. Она вступила на отеческий трон тридцати двух лет зрелым человеком со сложившейся жизненной позицией, привычками и пристрастиями, которым следовала все свои годы правления. После многих десятилетий грубости и нечеловеческой жестокости, как во власти, так и в обыденной жизни всех слоев и сословий, наступила эпоха небывалой прежде мягкости, неторопливости и спокойствия для страны и народа, без излишнего военного напряжения, грабительского выколачивания податей, публичных кровавых пыток и казней. Над измученной Россией словно выглянуло теплое и ясное солнышко. Будучи плодом любви великого Преобразователя и женщины из простонародья, Елизавета оказалась на троне, благодаря поддержке солдатских низов гвардии, то есть выходцев из простонародья. На протяжении всего своего царствования пользовалась она искренней любовью и почитанием в народе.

Императрица Елизавета Петровна

Елизавета родилась в подмосковном селе Коломенском 18 декабря 1709 года, ровно в тот день, когда победоносный Петр готовился въехать с триумфом в Первопрестольную. Получив весть о рождении дочери и отложив все дела, царь примчался в Коломенское и, на радостях, закатил большой пир в знаменитом деревянном дворце своего отца, вместившем всех победителей и приглашенных к столу пленных шведских офицеров и генералов.

Вопреки расхожему мнению, двор Петра был по-преимуществу русским. Появившись на свет в обстановке радости и веселья, цесаревна Елизавета обладала озорным и веселым нравом. Непревзойденная в танцах, раскованная в общении, искренняя в привязанностях, красавица Елизавета блистала на отцовских ассамблеях и на балах времен Петра II и Анны Иоанновны. Все были в уверенности, что она была начисто лишена политических амбиций и не стремилась к власти.

Петр страстно хотел выдать дочь за французского короля Людовика XV, но этот брак не сложился, равно как и другие, вследствие разных причин. Епископ Любский не дожил до бракосочетания, прочие кандидаты в супруги цесаревны оказались жертвой политических интриг. Французская дипломатия, в лице посла в России Кампредона, вполне серьезно отнеслась к планам Петра, однако чопорный французский вскоре нашел желательные ему препятствия к браку. Заговорили о том, что принцесса родилась от женщины «подлого происхождения», не состоящей в официальном браке с царем. В результате Людовика XV женили на Марии Лещинской, дочери врага России польского короля Станислава Лещинского. С тех пор в претендентах на руку и сердце Елизаветы побывали принц Георг Английский, инфант дон Мануэль Португальский, инфант дон Карлос Испанский, герцог Фердинанд Курляндский, граф Маврикий Саксонский и немало иных. По досужим слухам, переговоры о сватовстве вел даже персидский шах Надир.

С воцарением Петра II Елизавета оказалась с ним ближе всех. Она способствовала отвращению молодого царя от семьи Меншиковых и погрузила его в любезную для ее веселого нрава обстановку игр, маскарадов, конных прогулок, охоты. Не по годам развитый Петр увлекся красавицей-тетушкой и не расставался с ней целыми днями. Однако, Елизавете не удалось удержать царя в своих руках. На их дружбу косо посматривали аристократы из Верховного Тайного совета. Верховники всеми силами стремились разорвать этот опасный союз. Вскоре Петр стал отдаляться от Елизаветы и под влиянием княжеской семьи Долгоруких, особенно князя Ивана Алексеевича, увлекся кутежами и прочими известного рода похождениями.

Елизавета перебралась в любимые с детства Александровскую слободу (бывшую резиденцию Ивана Грозного!), а также подмосковные села Покровское и особенно Измайловское (любимое село своей сестрицы, будущей императрицы Анны Иоанновны). Здесь она предалась жизни легкой и простодушной, окружив себя «случайными людьми» вроде А.Б.Бутурлина и А.Я.Шубина. Слухи об оргиях и любовных похождениях Елизаветы и Бутурлина достигали Москвы и помогли ей избежать пострижения в монахини, о чем уже подумывали господа верховники. Избрав на трон Анну, они объявили в своем манифесте о том, что «мужское колено» со смертью Петра II пресеклось, и на престол возводится потомство царя Ивана Алексеевича. Тем самым они как бы отстраняли наследие Петра Великого и Екатерины I от престола навсегда, что означало, что ни Елизавета, ни ее голштинский племянник Карл-Петер-Ульрих, шансов на занятие трона в будущем не имели.

После воцарения Анны Иоанновны, за которое так ратовали верховники и которое оказалось для них губительным, Елизавета не проявляла никаких претензий на власть, чем совершенно успокоила двор подозрительной и жесткой Анны Иоанновны. Стычки у нее с императрицей случались, главным образом, из-за красоты и блистательных танцев на придворных балах, чем она раздражала грубоватую Анну, но все разрешилось благополучно. Родственных чувств они взаимно не испытывали, хотя за праздничным столом Елизавету помещали рядом с императрицей. Около 1733 г. рядом с ней появился молодой певчий церковного хора, малороссиянин Алексей Разумовский, пленивший сердце царевны, которая знала толк в музыке и пении. Увлеченные безнаказанным грабежом страны иноземцы, столпившиеся у трона Анны, на какое-то время упустили из виду опасную для них претендентку.

Зато внимательно за Елизаветой наблюдали проницательные иноземные послы. Нельзя было не заметить, что прилежная воспитанница французского гувернера Рамбура и духовника о. Дубянского, Елизавета, с ее блестящим знанием европейских языков (особенно французского, которым она владела в совершенстве) и европейских манер и в то же время глубокой православной воцерковленностью вызывает растущий интерес как за рубежом, так и у патриотически настроенной русской гвардии. С нарастающим интересом наблюдали за ней и при иностранных дворах, строящих свои корыстные планы в видах ее скорого воцарения. Бурная европейская политика ее великого отца иных потеснила, у иных отняла былые доходные владения. Веселая и недалекая принцесса казалась им удобным орудием для достижения их далеко идущих планов. Поэтому они терпеливо ждали удобного момента, а пока мостили мостки к сердцу Елизаветы, которая до поры пребывала в забвении и, из-за скупости немецкого двора, постоянно нуждалась в средствах.

Ситуация изменилась со смертью Анны Иоанновны, возведением на трон младенца Ивана VI Антоновича, сына Анны Леопольдовны Брауншвейгской, и с переездом Елизаветы в Петербург. Она никак не участвовала в серии переворотов, произошедших после смерти Анны Иоанновны, но, как это ни странно, все временщики старались заслужить ее дружбу. Они словно бы заискивали перед ней. Бирон вел с ней долгие аудиенции и увеличил ей жалованье. Миних был так же отменно любезен с нею. Они знали о настроениях в гвардии и популярности дочери Петра Великого. Миних при свержении Бирона даже пытался манипулировать солдатами-гвардейцами, пытаясь связать Елизавету с Брауншвейгской фамилией. Елизавета благоразумно не отказывалась от бесед и увеличения жалования, но уже вела свою игру с иностранными дипломатами и гвардейцами.

Особенно активны были послы Франции (Шетарди) и Швеции (Нолькен). Посредником их сношений с Елизаветой выступал лейб-медик Лесток. Франции нужно было оторвать Россию от союза с Австрией, а Швеция надеялась с приходом Елизаветы к власти вернуть земли, отвоеванные у нее Петром, и даже объявила войну правительству Анны Леопольдовны. Все это оказалось пустыми хлопотами. В первом же сражении в Финляндии шведы потерпели поражение, а на вопрос Анны Леопольдовны, заданный Елизавете 23 ноября, о ее контактах с дипломатами и роли ее лейб-медика, Елизавета заявила, что с врагами своего Отечества никаких связей не имеет, а Лестока обещала допросить с пристрастием. Многоопытные канцлер А.И.Остерман и фельдмаршал Миних пытались предупредить заговор арестом Лестока и выводом гвардии из столицы в Выборг. Анна Леопольдовна решила припугнуть Елизавету «по-домашнему» и проговорилась о предстоящих арестах. Вечером 24 ноября к Елизавете пришли гвардейцы и доложили о приказе на вывод гвардии. И тогда цесаревна решилась…

После полуночи 25 ноября 1741 г. она в кирасе и в сопровождении Лестока явилась в казармы гренадерской роты Преображенского полка, напомнила солдатам, чья она дочь и призвала их на помощь. Во главе отряда в 300 гвардейцев она нагрянула в Зимний дворец. По пути по Невскому проспекту отдельные отряды солдат врывались в дома вельмож и подвергали их аресту. Гвардейцы внесли Елизавету во дворец на своих плечах, и переворот мгновенно одержал победу. Анна Леопольдовна, со всей Брауншвейгской семьей, а также фельдмаршал Миних, были арестованы и отправлены во дворец Елизаветы у Марсова поля. Все присягнули новой императрице. Гвардейцы изрядно помяли фельдмаршала Миниха, пострадали дома особо ненавистных народу немцев, реальная угроза нависла над немецкими офицерами в армии.

Легитимность власти Елизаветы была абсолютной и непререкаемой. После чехарды на троне, устроенной иностранцами Бироном, Левенвольде, Минихом и Остерманом вокруг Брауншвейгской династии и младенца императора Ивана VI Антоновича, цесаревна Елизавета оставалась последней надеждой русских людей. Ее воцарение было воспринято как долгожданная русская победа. Взойдя на трон, Елизавета объявила о том, что вообще не желает вступать в брак. Тайно, по любви, обвенчалась она с Алексеем Разумовским в маленькой подмосковной церкви села Перово, но событие так и не получило официального признания. В этом вся Елизавета.

Национальная идея была главным легитимизирующим фактором ее власти. Она стала самой русской императрицей во всей династии Романовых. По примеру отца она крестила детей не только офицеров, но и рядовых солдат гвардии. В решительный момент она пришла в казармы преображенцев. Рота драгун Преображенского полка стала ее лейб-компанией, а сама она приняла чин капитана драгунской роты.

Придя к власти, Елизавета приказала умерить роскошь двора и знати, дошедшую до невообразимых размеров при прежних царствованиях. Было определено, сколько и каких драгоценностей можно было носить, сколько ниток жемчуга полагалось дамам и какой ширины кружева были допустимы в воротниках и рукавах вельмож. Была умерена пышность похорон и свадеб, украшения из золота и серебра допускались лишь для таких торжеств, как свадьба наследника престола. Чтобы прекратить всякие толки и пересуды относительно престолонаследия и участия в нем потомства царя Ивана Алексеевича, связанные с отказом Анны Леопольдовны отречься от прав на престол за своих детей, Елизавета выписала в Россию своего племянника, принца Голштинского Карла-Петера-Ульриха, будущего Петра III, который 7 ноября 1742 г. был торжественно провозглашен наследником престола.

Елизавета способствовала смягчению нравов и устранению излишней жестокости, особенно в отношении женщин. Так, было решено более не отправлять жен преступников насильно в ссылку и каторгу за мужьями. К женщинам, приговоренным к телесному наказанию, запрещалось применять жестокие пытки и казни, вырывать ноздри и выжигать клеймо на лице. Однако, своего главного соперника, свергнутого императора-младенца Иоанна VI Антоновича, она приказала поместить в одиночное заключение в Шлиссельбургской крепости на смерть. Причем, страже были даны инструкции на случай попытки побега или освобождения узника, прежде всего, его умертвить.

В елизаветинскую эпоху начинает формироваться светское общество, которое позднее стало именоваться высшим светом. Его становлению мешала обязательная служба, введенная еще Петром Великим. Тем не менее, начинается консолидация дворянского сословия. Оно постепенно вбирало в себя и аристократические слои, стремясь добиться монополии на владение крепостными душами, а также на определенные занятия. Елизаветинская эпоха подготовила знаменитый Манифест о вольности дворянства императора Петра III и дворянское законодательство Екатерины II.

При Елизавете развился фаворитизм нового типа. Алексей Разумовский, как и вся почти его многочисленная родня, вышедшая «из грязи в князи», в силу своей необразованности не оказывали на государственные дела никакого влияния. Исключение составлял Кирилл Григорьевич Разумовский, прошедший обучение за границей и назначенный затем не только гетманом Малороссии, но и президентом Академии наук, в составе которой была и Академия художеств. Иное дело новая генерация фаворитов в лице семьи Шуваловых. Это были государственные деятели и сподвижники императрицы. Наиболее активны были братья Петр, Иван и Александр Ивановичи. Петр фонтанировал идеями на финансовые и административные темы. Александр стал после смерти Ушакова начальником Канцелярии тайных розыскных дел. Иван Иванович прославился среди прочего созданием Московского университета – первого полномасштабного университета в Российской империи.

В то же время, нельзя не заметить, что с возвышением Шуваловых и Воронцовых в политической элите империи и в высших органах государственной власти, особенно в Сенате, внутренняя политика приобрела несколько иное направление, нежели то, на которое были нацелены указы начала правления Елизаветы. Новые лидеры тянули в сторону от петровских идеалов, особенно в части роли и значения благородного шляхетства Российского. Вместо идеи полицейского государства и неограниченной монархии, которую осуществляет бессословная бюрократия, была выдвинута национально-патриотическая идея с русским дворянством как высшим сословием во главе. Дворянство добилось, наконец, участия в правительственной деятельности и уравнения поместья с вотчиной и уже не помышляло о каких-то преобразовательных проектах в духе 1731 года. Значительно больше его занимало теперь стремление освободиться от обременительной пожизненной службы.

Сначала Елизавете пришлось вернуть отмененный было указ Анны Иоанновны о 25-летней службе дворян, затем смириться с тем, что в реальности дворяне и этот срок не отслуживали. Во-первых, дворянские дети с пеленок записывались в воинскую службу и к моменту взросления были уже офицерами, а во-вторых, чрезвычайно распространился обычай длительных отпусков, пребывая в которых дворяне-помещики жили в своих имениях. Они так зажились на вольных хлебах, что в 1756—57 гг. пришлось их силой вытаскивать на реальную службу в армию. Матушка-государыня уже не посещала заседания Сената, как в начале своего царствования. Упала надзорная роль прокуратуры. Она сама превратилась в предмет торга и извлечения выгоды, прежде всего, денежной. Служба из тяжелой повинности превратилась в доходное дело. Воеводы на местах сделались фактически пожизненными. За казнокрадство теперь не наказывали кнутом и не казнили смертью, как при Петре и даже при Анне Иоанновне. Теперь следовало внушение начальства, понижение в чине или перемещение на другое доходное место. Императрице оставалось только горько сетовать на столь порочные административные нравы, но на жесткие меры она уже не решалась, как и на общие преобразования устоявшихся порядков.

Первое из двух крупнейших дел царствования Елизаветы, были меры к развитию светского образования. Академические классы и университетские гимназии в столицах, а затем и в крупнейших провинциальных городах сдвинули с мертвой точки, застывшее было, дело Петра Великого о насаждении светского образования в России. Причем, к учению допускались как дворяне, так и разночинцы. Созданный в 1755 г. по проекту И.И.Шувалова и М.В.Ломоносова Московский университет был под личным патронажем императрицы и имел собственный суд и общий с Академией наук регламент. Между прочим именно в это время профессором Академии стал властитель дум целой Европы Вольтер, изъявивший желание написать историю Петра Великого.

Правительство Елизаветы принимало меры экологического характера, прежде всего, относительно сбережения лесов. Петр заботился о корабельных лесах. Теперь речь шла о лесах вообще. Елизавета, любимым видом отдыха которой было слушание лягушек на пригородных лесных болотах под столицей, приказала на двести верст от Москвы закрыть все стекольные и железоделательные заводы, работавшие на древесном угле. Была ограничена выделка смолы, которая гналась на экспорт. Постепенно исчезли почти все соляные варницы, на место которых пришла эльтонская соль, которую стали добывать в промышленных масштабах открытым способом и без выжигания лесов.

Загнанная в кризис петровскими реформами и последующими поборами временщиков страна при Елизавете стала постепенно выправляться. Наладилось более исправное внесение налоговых платежей, вследствие списания огромных долгов по подушной подати. Так, с крестьян были списаны недоимки за период 1724—1747 гг. в размере 2,5 млн. рублей. Подушная подать была понижена на 2—5 копеек. Значительно мягче стали меры по взысканию платежей на фоне общего смягчения социальной политики правительства. Правительство стремилось упорядочить производство и торговлю, отдавая целые отрасли на откуп отдельным промышленникам, купцам и особенно вельможам. Так, смолой торговал обер-егермейстер Нарышкин, звероловством на пустой Камчатке занимался купец Югов «сотоварищи», весь китобойный и тюлений промысел был отдан П.И.Шувалову. Доходный рыбный и икряной промысел на Волге и в Гурьеве, который был в ведении казенной конторы, в 1760 г. был отдан Яицкому казачьему войску, которое действовало помимо конторы.

Одна из главных статей дохода казны – винокурение – было в основном на откупе. Елизавета разрешила заводить трактиры, которые в Москве назывались «гербергами». В них кроме вина подавались чай, кофе, шоколад и сдавались комнаты с постелями. С них вносились солидные взносы в казну и полагались еще пожертвования на университет. Киево-Печерская лавра угощала своих гостей собственным виноградным вином. Первым откупщиком табачного промысла был купец Матвеев. Иностранное вино и табак были вообще освобождены от пошлин.

Суконное производство процветало в Воронеже у купца Пустовалова, полотняное – в Новгороде у Шаблыкина. При поддержке правительства в Москве появилось производство брюссельских кружев, а также шелковых тканей, о чем особенно радела Елизавета. При ней впервые в России было заведено шляпное дело. Сначала шляпы для армии начал выпускать купец Гусятников, а затем привилегия на производство и продажу пуховых и шерстяных шляп была дана мастерам Черникову и Сафьянникову. Купец Тавлеев завел фабрику по производству красок. Англичанин Ботлер, а затем саксонец Леман открыли производство шпалер. Инициаторы новых производств получали от казны значительные кредиты сроком до десяти лет. При этом фабриканты обязывались обучать своему мастерству русских солдатских детей. В 1752 г. привилегию на фабрику разноцветных стекол, бисера и стекляруса получил М.В.Ломоносов. Ему же были выданы на обзаведение 40 тыс. рублей без процентов на пять лет и к заводу было приписано 200 душ крепостных крестьян. По предложению П.И.Шувалова был созданы первые в России банки – Дворянский (1753 г.) и Купеческий (1754 г.).

Торговлю на свой счет разрешалось вести купцам с капиталом не менее 300 руб. Крестьяне могли торговать предметами мелкого крестьянского обихода в ближайших городах. Владеть крепостными душами им было запрещено, за исключением фабрикантов. Владение же холопами допускалось не только для купцов, но и для посадских людей и мастеровых. Правительство заботилось об образовании купеческого сословия, для чего специально переводились и издавались соответствующие книги.

Второе из двух важнейших дел Елизаветинской эпохи, наряду с открытием университета и гимназий и вообще развитием просвещения, было окончательное уничтожение внутренних таможенных пошлин, которые еще сохранялись и тормозили торговлю. Оба эти дела были заслугой фаворитов новой формации графов Петра Ивановича и Ивана Ивановича Шуваловых. При их поддержке развился в полную мощь гений величайшего русского ученого Михаила Васильевича Ломоносова.

Императрица Елизавета Петровна пользовалась искренней и всеобщей любовью. Именно с нее пошло наименование «матушка государыня». В последние годы жизни она страдала тяжелой болезнью сердца и большую часть времени проводила в постели. Ей очень хотелось пожить в новом Зимнем дворце, который строил Растрелли, но не хватило денег на его окончательную отделку. Шла война с Пруссией. Накануне праздника Рождества Христова 24 декабря она исповедовалась и причастилась Святых Тайн и соборовалась. Вечером приказала читать над собой отходные молитвы и сама повторяла их за священником. 25 декабря в четыре часа пополудни она отошла в вечность. Елизаветинская эпоха в истории России с ее непритворной искренностью, скромностью и сердечностью завершилась.