Текст книги "Макроскоп"

– Что вам необходимо? – спросил Гротона Иво.

Так много вопросов без ответа, а его все дергают...

– Если вы имеете в виду, что я должен взять, если покину станцию, то я отвечу – ничего. Флейта со мной.

– Я и забыла, вы уже в скафандре, – сказала Афра. – Я соберу для вас кое-какую одежду – так будет быстрей. – Она повернулась к Гротону. – А вы давайте на Джозеф.

Иво вздрогнул:

– Джозеф? Это та самая суперракета?

– Точно, – ответил Гротон. – Пошли.

Они двинулись к гигантской ракете точно так же, как когда-то он и Брад добирались к макроскопу, только на этот раз им пришлось изменить курс. Струя газа из цилиндра с перекисью водорода служила им двигателем.

Джозеф казался большим, чем на самом деле, так как рядом не было предметов для сравнения. Иво удачно приземлился на ноги, памятуя о своем опыте, и магниты в подошвах ботинок прижали его к корпусу, так что можно было ходить. Они подошли к люку шлюза и постучали.

Места внутри оказалось намного больше, чем в шаттле. Джозеф был перестроен и модернизирован, конструкция была невиданной доселе. По всей видимости, ядерное оборудование занимало меньше места, чем химическое топливо и двигатели, появилась возможность использовать один из топливных баков монстра под жилье. Создавалось ощущение, что находишься в футуристической субмарине. В некотором роде это и была футуристическая субмарина.

– Коррекция курса, – сказал Гротон дежурному. – Вы можете прицепить скоп к этому малышу?

– Разумеется, дня за два, – охотно ответил тот.

– Дело срочное. Два часа.

– Я могу подвести его туда. Но укрепить скоп на ракете – это требует времени. Нужна бригада человек в двадцать, причем квалифицированных.

Гротон закатил глаза:

– Черт! Хорошо, подведите ракету, а я сделаю все, что смогу. Иво, давайте назад, на станцию, и расскажите все Афре, а я поговорю пока с Ковоновым. Будет нелегко.

Дежурный поднял руку:

– Я, конечно, понятия не имею, о чем вы говорите, но не лучше ли будет, если вы поговорите с мисс Саммерфилд?

– Нет. Иво не знает, – он запнулся. – Черт возьми. Конечно. Так и должно быть. Иво, идите к Ковонову и скажите, что нам нужно. Не теряйте времени.

Терпение Иво лопнуло.

– Что, конкретно, вы замышляете? Зачем нужно цеплять макроскоп к Джозефу?

– Я же сказал, для коррекции курса.

– А чем плох нынешний курс? Макроскоп прикреплен к станции, в конце концов.

– Мы считаем, что он скоро упадет на Солнце.

– Это же смешно! Он на орбите! И станция...

Дежурный улыбнулся:

– Она тоже может упасть. Все равно ООН все взорвет.

– Теперь понятно, зачем нужна бригада? Объясните это Ковонову.

Иво понял, что более внятного объяснения ему не добиться. Он сердито защелкнул шлем и вышел в тамбур шлюза.

Жилищем Ковонова была комната на уровне с высокой гравитацией, – Иво нашел, что это хороший способ отваживать надоедливых визитеров, любой кто находится здесь слишком долго, быстро утомлялся. Недолгое увеличение веса легко переносимо, но длительная доза должна быть малоприятна. Интересно, как переносит этот сам хозяин?

Ковонов поднял глаза от книжки, напечатанной незнакомым шрифтом, Иво решил, что она на русском.

Ковонов ничего не сказал. Языковый барьер!

– Гротон говорит, что нам нужна бригада из двадцати человек, иначе макроскоп упадет на Солнце, – изложил просьбу Иво, отметив про себя, что русский не понял ни слова.

Ковонов серьезно выслушал его, затем нажал два тумблера. Иво услышал собственную речь – это была запись. Другой голос протараторил нечто невразумительное – перевод.

Ковонов кивнул.

– Вы мне можете объяснить, в чем дело? Я не понимаю...

Ковонов жестом заставил его замолчать. Он выключил аппарат, даже не выслушав перевод и достал маленькую доску и два цветных мелка. Затем поставил на доске три синие точки.

Что за спраут-мания? Создавалось впечатление, что для ученых на станции игра значила больше, чем жизнь. Неужели Ковонов решил уйти от вопроса и заодно взять реванш?

Но на этот раз на турнир было не похоже. Ковонов соединил точки сам, не предлагая мелок Иво. Он проиграл не очень сложную трехточечную партию. Всего было семь ходов:

В результате получилось нечто вроде лопаты.

– Но игра не закончена, – сказал Иво. – Есть еще две свободные точки на концах.

Ковонов перевернул доску, не вытирая рисунок, и поставил три точки, но уже ближе друг к другу, и красным мелком. И на этот раз игра тоже была остановлена за один ход до конца, и рисунок напоминал телескоп.

Он протянул доску Иво. Очевидно, рисунки были важнее, чем сама игра, породившая их. На одной стороне лопата, на другой телескоп. Интуиция подсказала Иво, что они топологически идентичны, один образ можно деформировать в другой, не стирая и не пересекая линии. Это была, по сути, одна и та же игра, одинаково сыгранная. Трехточечный этюд спраута, один ход до завершения.

Ковонов пытался что-то сообщить ему.

Он понял и это. Лопата и скоп, оба связаны спраутом. Или, обобщая, паровой экскаватор и макроскоп. Он участвовал в турнире и – выиграл макроскоп!

Смерть сенатора Борланда положила конец проекту, как ты тут не крути. Это был исход, которого не желали ни научные сотрудники, ни персонал станции. Так думали все, вне зависимости от национальности. Казалось, ничто уже не остановит ООН от осуществления принятого им политически выверенного решения.

Только если кто-нибудь не сопрет макроскоп и спасет его тем самым от разрушения. Ковонов, очевидно, полагал, что это будет он – пока Иво не победил его в финале. Сейчас макроскоп был его бременем.

А ведь это, несомненно, означает бегство с Земли. Такая грандиозная кража...

Иво был уверен, что совершит ее. Все верно – макроскоп был слишком большой ценностью, чтобы просто бросить его, или вверить его судьбу политическим интригам. Одно лишь существование разрушителя заставляло продолжать начатые исследования. Самоизоляция означала для человечества путь хоботоидов.

Знания Вселенной (или, как минимум, галактики) лежали перед человеком, даже если он не мог до них пока дотянуться. Необходимо добыть это знание, невзирая на недальновидность местных политиков. Иво мог работать с макроскопом, поскольку вышел живым из разрушителя. Он мог не бояться ловушек или разрушения мозга в главном диапазоне. Кроме того, ему придется связаться – попытаться связаться – с человеком, который сможет максимально использовать это знание – с Шеном. Видимо, именно поэтому Брад и хотел вызвать его. Не для того, чтобы разгадать тайну разрушителя, а для того, чтобы использовать знание, которое будет получено, когда тайна будет раскрыта.

Только Иво не хотел впутывать в это дело Шена. Он должен будет справиться сам – как бы ни было трудно и одиноко. Он имел на это право. По крайней мере, в компании у него будет макроскоп, который позволит наблюдать, что творится на Земле. Если политическая ситуация улучшится, то он об этом узнает и привезет инструмент обратно.

Ковонов терпеливо ждал, пока Иво раздумывал над ситуацией. Иво стер доску с обоих сторон и положил ее. Он встал и с серьезным видом подал русскому руку. Из них двоих у русского, по всей видимости, более сложная задача. Расследование ООН будет жестким. Головы покатятся в прямом и в переносном смысле. Русский столь же серьезно пожал протянутую руку Иво.

Глава четвертая

Бригада уже взялась за дело, очевидно, немногословных команд Ковонова оказалось более, чем достаточно. Просто удивительно, как много можно было сделать, минуя официальные каналы. И, разумеется, все будут отрицать свое участие, так что следователям из ООН придется попотеть, пытаясь повесить на кого-нибудь обвинение в краже, в то время, как каждый будет покрывать каждого. Как, например, доказать, что начальник склада сознательно принял снотворное?

С другой стороны, эта кража решала некоторые проблемы ООН. Они хотели закрыть макроскоп, а за них это уже сделали. Конечно, будет большой скандал, но заинтересованные частные лица не очень опечалятся. Как, однако, лихо работало его воображение. Сначала он считал, что катастрофа неизбежна, и персонал с ней смирился, затем он был уверен, что все в порядке. Но в дальнейшем ему уже не нужно будет строить догадки, он будет видеть все в макроскоп!

Нос ракеты был пристыкован в выемку в нижней части макроскопа, так что растяжки не мешали. Иво был уверен, что выемки раньше не было, должно быть, бригада сняла часть листов обшивки макроскопа. Внутри, наверняка, стало тесней, но для путешествия годилось и так. В сборе вся конструкция напоминала гигантский гриб с массивной ножкой и маленькой сферической шляпкой. Сорокафутовый шар выпирал за обводы ракеты, диаметр которой составлял тридцать три фута, но по объему он был много меньше. Казалось, что в нем мало пространства, чтобы вместить необходимое оборудование – несмотря на то, что использовались миниатюрные компьютеры с лазерной памятью и другие ухищрения.

Скорее всего, они тронутся под прямым углом к тору и, после того, как разорвутся растяжки, совершат маневр и двинутся в нужном направлении.

Но где было это нужное направление? Он не имел понятия. Космос так велик... но куда лететь Джозефу, куда скрыться, чтобы телескопы с Земли не могли их выследить, а ракеты догнать? Благородная миссия имела не очень приятные аспекты.

Иво пролетел над местом работы. Люди еще что-то делали, хотя, казалось, задача уже выполнена. Никто не обратил на него внимания, – умышленная и необходимая невежливость, подумалось ему.

Он представил следующий диалог:

ООН: Что случилось с макроскопом?

Персонал: Мы ничего не видели. Это все должно быть тот парень, которого привез доктор Карпентер. Мы как раз собирались провести коррекцию орбиты...

А доктор Карпентер не в состоянии отвечать на вопросы.

В конце концов расследование обстоятельств смерти сенатора Борланда зайдет в такой же тупик. Только два человека были свидетелями его смерти: у одного потерян разум, другой отсутствует физически. Может, во всем виноват внеземной сигнал? Доктор Ковонов не преминет указать на странные поступки Иво, предшествовавшие краже: вломился в комнату, где проходила невинная вечеринка, забрал эмблему с пьедестала, слонялся с ней по помещениям станции. Затем на свет появится запись его голоса в тот момент, когда он вторгся в кабинет русского – что вызовет общее недоумение. Очевидно, что эта ужасная демонстрация убила одного, превратила другого в идиота, а третьего сделала сумасшедшим, который одержим манией украсть скоп.

Это было, конечно, не то место в истории, которое хотел бы занять Иво, но ничего не поделаешь. Нужно спасать макроскоп от ООН, и уж пусть это бремя понесет человек, вроде Иво Арчера, а не доктора Ковонова. Но несмотря на незнание английского, Иво зауважал способности русского ученого.

Он приземлился на шляпку гриба и направился к люку. Так получилось, разумеется, случайно, что в его сторону никто из работающих не смотрел. Из-за этой случайности ему понадобилось несколько минут, чтобы добраться до люка и понять, как он работает. По всей видимости, его можно было открыть снаружи – с помощью какого-нибудь инструмента – и этот инструмент лежал рядом, удерживаемый магнетизмом, видать, кто-то его забыл. Поворот, щелчок, механизм сработал, и люк открылся, – нет шипения выходящего воздуха, внутри вакуум. Он забрался в скоп и задраил люк.

Гротон ждал его внутри.

– Все в порядке? Мы должны быть готовы к отправлению, как только бригада закончит свою работу. Мы даже не знаем точно, когда прибудет корабль ООН.

– Да снаружи вроде все уже сделано, если вы это имеете в виду.

Гротон надел наушники:

– Иво уже здесь. Дайте нам, девочки, две минуты, чтобы пристегнуться и отчаливаем, – сказал он по интеркому. Иво не услышал ответа, но в одном был уверен – Афра едет с ним. Он знал, что она должна была ехать, но не был уверен до сих пор. В космос вместе с ней...

Они привязались к одной из сторон огромного конуса – это был нос ракеты, который вклинивался в центральное помещение макроскопа. Имелся люк для прямого доступа из ракеты, но сейчас он был закрыт.

Все задрожало, их прижала к стене мощь атомной ракеты. Трехкратная перегрузка, и макроскоп оторвался от своего причала.

Прошло пять изнурительных минут, прежде чем двигатели выключились, и опять наступила благословенная невесомость.

– Отчалили, – серьезно сказал Гротон. – Давайте поговорим с пилотом, – он отстегнулся и поплыл к люку на носу Джозефа. Люк открылся, и появилась неуклюжая фигура в шлеме, которая парила вверху – согласно ориентации Иво, в полной невесомости. Гротон укрепился на полу, зацепившись носками за какой-то поручень, и протянул фигуре руку. Это была Беатрикс.

Проплыла другая фигура – Афра.

– Думаю, нам лучше оставить его здесь, – сказала она, – ему нужен покой...

– Ему? – спросил Иво.

Она направила на него свой сияющий взгляд.

– Брад. Я не могла оставить его там...

Мечтатель! Однако с разочарованием пришло и избавление от чувства вины. Мертвец был здесь сам по себе.

Но Брад был еще и другом Иво. Они затолкали безвольное тело в проем между аппаратурой.

Войдя в Джозеф, Иво увидел связанные и уложенные коробки – припасы, о погрузке которых побеспокоилась предусмотрительная Афра. По-видимому, все было спланировано заранее.

Закончив приготовления, все повисли, уцепившись за поручни (магнитные ботинки остались вместе со скафандрами), и переглянулись. Тщательно спланировано? Планы-то были уже выполнены, невероятный побег удался, а что делать дальше, никто не знал.

Афра нарушила молчание:

– У нас, очевидно, две цели: Скрыться от ООН и подобрать Шена. Первое выполнимо, коль скоро мы отдаляемся от Земли, но чтобы выполнить второе, необходимо подойти близко к Земле. Вот в чем наша проблема.

– Это при условии, что Шен на Земле, – сказал Гротон.

Афра приблизилась к Иво:

– Шен на Земле?

– Нет.

– Замечательно! У нас будет меньше неприятностей, если мы подберем его в космосе, хотя это будет нелегко. Лунные станции ничем не лучше Земли, вот если бы астероидная база... Где он?

– Я не могу вам сказать.

Заговорил живой темперамент Афры:

– Слушайте, Иво. Мы тут натворили таких дел, что путь на Землю для нас заказан, и все только для того, чтобы вы могли вызвать Шена и доставить его на макроскоп. Вы не можете просто...

– Извините, – сказал Гротон. – Иво не просто упирается. Давайте дадим ему объяснить, что он имеет в виду.

Иво нашел его подход более приемлемым.

– Я вам не могу объяснить. Шен – он не... В общем, я не уверен, что он нам нужен.

Афра зловеще спокойно проговорила:

– Вы хотите сказать, что не привезете его сюда.

– Именно так.

Благородный гнев Афры нарастал:

– И вы сами спрячете Джозефа от ООН, сами будете управлять макроскопом, сами будете оказывать медицинскую помощь...

В этот момент вмешалась Беатрикс:

– Мне кажется, у меня к кому-то письмо. Я нашла его чуть раньше на трапе, но все так спешили...

Гротон взял конверт.

– Наверное, прощальное послание от кого-нибудь. – Он взглянул на адрес. – Стрела?

– Стрела! – вскрикнула Афра, заинтересовавшись. – Это от Шена!

Иво вскрыл письмо, не предвидя ничего хорошего. Было очевидно, что Шен не все знает о последних событиях, но письмо не могло предвещать ничего хорошего.

В письме не оказалось слов, был лишь рисунок. Все сгрудились и посмотрели на него:

– Вилка, – сказала Беатрикс, полагая видимо, что ей, как доставившей письмо, необходимо что-то сказать. – Что она означает?

– Я затрудняюсь сказать точно... – начал было Гротон.

– Дайте подумать! – сказала Афра. – Так уже было. Шен ничего не сообщает прямо, по непонятным причинам, но то, что он говорит, должно быть очень важно. – Она взяла листок и в задумчивости отплыла в сторону.

Гротон достал блокнот и что-то там чиркнул.

– Шен знает, где мы и что мы делаем, – сказал он. – Может, он намекает, где мы можем его найти?

– Это не так просто, – заметил Иво.

– Нептун, – воскликнула Афра. – Это символ Нептуна!

– Бог морей и еще кое-что, – сказал Гротон и показал всем блокнот. Там было написано слово «Нептун».

Гротон сразу все понял, только ждал подтверждения от Афры.

– Планета, – сказала Афра. – Это трезубец. У каждой планеты есть свой символ. Марс – это копье и щит бога войны, Венера – зеркальце богини. Так что это Нептун.

– Ваша трактовка интересна, – сказал Гротон, задумавшись о чем-то своем. – Но, вспомните, есть и другое толкование этих символов.

– Мужчина и женщина, конечно, – сказала Афра, – но это – Нептун, это точно.

Гротон не стал настаивать, но Иво понял, что он куда-то клонит.

– Даже Земля? – спросила Беатрикс, имея в виду предыдущее замечание Афры.

– Да, символ Земли – это перевернутый знак Венеры, – ответила Афра. – Я не помню всех символов точно, но это определенно Нептун.

Ее слова позабавили Гротона:

– Я согласен. Это Нептун. Но, повторяю, это указание места, или что-то менее очевидное?

– А Нептун не очень далеко? – спросила Беатрикс.

– Смешно! – горячо воскликнула Афра. – Туда еще не долетала ни одна ракета!

– Не говоря уже о том, что не совсем ясно, как сюда попало письмо, – добавил Гротон.

– Что-то не так, мы неправильно поняли послание.

– Интересно, – сказал Гротон. – Вы упомянули предыдущее послание Шена. Оно было таким же по форме?

– Нет. Оно... – она резко повернулась к Иво. – Что за поэма? Кто автор?

Наконец-то она вернулась к тому посланию. Иво подумал, как он глупо поступил, сказав ей, что первое послание было отрывком стиха, и она это не забыла. Сможет ли он устоять перед ее натиском?

– Американский поэт. Это было в стиле Шена, так сообщить, что он знает и что собирается предпринять. Но обращался он скорее к вам, я-то не смог бы прочитать письмо.

– Это было очевидно. Назовите поэта и произведение.

– Не вижу, какое это имеет отношение...

– Американский поэт, говорите? Выдающийся?

– Да, но...

– Когда родился? В семнадцатом веке?

– Нет. Но почему вы...

– Восемнадцатый?

– Нет. – Он не мог не отвечать ей.

– Девятнадцатый?

– Да, но...

– Уитмен?

– Нет.

– Фрост? Сандбург?

– Нет.

– Но мужчина?

– Да.

– Элиот? Паунд? Арчибальд Мак-Лейн?

– Нет. – Он отступал перед ее настойчивостью.

– Ролсом? Уоллес Стивенс? Каммингс? Харт Крейн?

– Не хочу вмешиваться, – сказал Гротон, – но, мне кажется, у нас есть более срочные...

Она ткнула наманикюреным перстом в Иво:

– Вачел Линдсдей!

– У нас, по всей видимости, на хвосте ООН, – сказал Гротон. – Если мы не примем решение, то неизбежно проиграем.

– Хорошо, – выпалила Афра, поворачиваясь к нему. – Во-первых, разведка. Мы должны знать, есть ли погоня, кто нас преследует, чтобы предпринять маневр и уйти от нее. Как только будем в безопасности, отправимся за Шеном. Я убеждена, что наш чемпион по спрауту что-то скрывает, и как только мы это из него вытрясем, будем иметь более четкое представление о местонахождении Шена и о том, чем он занимается.

– Ценю вашу безжалостность, – сухо сказал Гротон. – И куда нам теперь лететь?

Иво вздохнул с огромным облегчением, когда предмет разговора сменился. Афра была права – он скрывал кое-что важное.

– Как нам узнать, где сейчас ООН? Может, нам необходимо сохранять радиомолчание, или что-то в этом духе?

Афра только пренебрежительно взглянула на него. Как же еще это узнать, сообразил он сам, если не с помощью макроскопа!

– Пытаться найти корабль в космосе с помощью наших приборов, это все равно, что стрелять из атомной пушки по комарам, – заметил Гротон.

– На станции будут знать, – сказала Афра. – Мы можем подсмотреть – ну, телетайп или, может, сообщение на мониторе. Мы же элементарно можем улететь от любого преследователя.

– Но не от робота, – коротко заметил Гротон.

Афра вздрогнула и выпрямилась.

– Хорошо. Я поработаю со скопом. Нам лучше сразу узнать худшее.

– А как вам удастся не попасть на опасную частоту?

– Разумный риск. С моим опытом...

– С вашим опытом нам придется убирать уже за двумя жертвами разрушителя. – Иво пришло на память, что пострадавшие теряют контроль над работой кишечника, – эта фраза должна была произвести сильное впечатление на такую изысканную девушку, как Афра. – По-моему, у меня иммунитет, – сказал он. – По крайней мере, я всегда могу выйти из программы. К тому же, у меня, как у победителя, есть привилегия. Только покажите мне, как обращаться с управлением.

На сей раз Афра предложила помощь с видимым облегчением:

– Я вам все покажу. Буду работать вслепую, но думаю, все должно получиться. Я выключу главный экран, а вы наденете шлем.

Она усадила Иво в кресло оператора и надела ему на голову шлем – теперь он смотрел через массивные окуляры. Иво хотел, чтобы она не просто формально рассказала, как работать с макроскопом, но ей было легче проделывать некоторые действия самой, нежели каждый раз поправлять его.

– Ваша левая рука вводит параметры компьютеру. Вот, я кладу вашу руку на дистанционный терминал. – Она взяла его руку и положила ее на матрицу клавиш, очень похожую на клавиатуру калькулятора. Иво был уверен, что это не тот терминал, которым пользовался Брад. Дополнительная клавиатура? Для новичков? Окуляры закрывали боковой обзор, так что, фактически, он, а не она, работал вслепую.

– У нас запрограммированы некоторые главные позиции, – продолжала она, – вы должны их запомнить, если собираетесь пользоваться, сейчас я вам их продиктую. Вводя их в компьютер, вы можете наблюдать лунные базы, любой из искусственных спутников или станцию макроскопа – тор.

Афра диктовала цифры, а он послушно нажимал клавиши. Два раза он ошибся и вынужден был перенабирать. После третьей ошибки она накрыла его ладонь своей и направляла его пальцы на нужные клавиши в нужном порядке. Ее пальцы были прохладные и твердые – таким представлял Иво все ее тело.

Свет брызнул ему в глаза. Он находился в ста ярдах от тора, с солнечной стороны, ослепленный отражением от металлической обшивки.

– Дальше вводите параметры для полуавтоматического управления, – сказала она. – Вам не удастся вручную отслеживать орбитальное движение объекта, но вы можете в небольших пределах влиять вручную на формирование изображения компьютером и двигаться по объекту.

Она продиктовала ему необходимые команды в цифровом виде.

– Сейчас работайте правой рукой. Представьте, что вы в автомобиле, но не забывайте о трехмерности.

Он взялся за шарообразный набалдашник рычага, поверхность которого была слегка шершавой для лучшего контакта с ладонью оператора.

– Наклоняя, изменяете направление движения, а вращая – ориентацию. Будьте осторожны, на этой частоте нередко появляется разрушитель, так что держитесь края диапазона, для этих расстояний этого более чем достаточно. А теперь спускайтесь к тору, не беспокойтесь, сейчас вы пройдете прямо через стены. Нужно немного потренироваться.

Иво задвигал рукояткой, картина завертелась, и был вознагражден ослепительным сиянием Солнца, которое пронзало его зрачки каждые три секунды.

– Не так резко, предупредила его Афра после этого.

Такой урок не хотелось повторять вновь.

Он уменьшил усилие и начал спускаться к станции, подстраивая угол зрения так, чтобы она всегда оказывалась в центре экрана. Должно быть, компьютер, подумал он, выполняет колоссальный объем работы, так как каждое изменение угла зрения требует обработки совершенно нового потока макронов, тем не менее переход визуально выглядит плавным. По-видимому, на расстоянии в несколько световых лет до объекта подобных возможностей меньше, а изображение объекта на другом конце галактики и вовсе будет двумерным, хотим мы того или нет.

Он начал работать, и это придавало новые силы.

Потянуло каким-то странным запахом.

– Это моя забота, – сказала Афра, обращаясь к кому-то другому. – Продолжайте тренироваться, Иво. Я думаю, основное вы поняли. Попытайтесь поработать внутри. Я вернусь через пару минут.

Запах и звуки давали знать, что природа берет свое, и Афре придется поработать, подмывая Брада и меняя ему белье. Надо признать, что у нее сильный характер.

Он мысленно заменил рычаг управления флейтой, и, хотя сходства не было никакого, управлять стало легче. Сейчас он мог положиться на свои способности – специфическую сноровку в расчетах и музыкальное чувство ритма. Он прошел через обшивку тора, усилием воли заставляя себя не закрывать глаза, и остановился в первом зале. Он сориентировался и был уверен, что сохраняет стабильность, но зал неуклонно поворачивался. Он попытался изменить ориентацию, но зал еще раз повернулся.

И тут он понял – станция вращается! Необходимо компенсировать не только ее движение на орбите, но и собственное вращение тора. По сути дела, необходимо описывать сложную спиральную траекторию, чтобы двигаться синхронно с обозреваемым участком станции. Да уж, непростая работенка!

Наконец у него стало это получаться, он управлял обзором, словно гоночным автомобилем, который несется по извилистой трассе. Он сориентировался вдоль зала. Заложив небольшой поворот, он уже смотрел в нужную сторону, еще поворот, – и он шагал по коридору к офису Ковонова.

Русский играл сам с собой в спраут.

– Если бы ты только меня слышал, Ков, – воскликнул Иво. – Я бы только спросил, появился ли корабль ООН и где он...

– По-русски?

Иво чуть было не подпрыгнул, но Ковонов ничего, разумеется, не сказал. Рядом стояла Афра и ее голос был обманчиво мягок. Иво почувствовал, как краска приливает к лицу и знал, что она это видит, но изображение комнаты из фокуса не выпустил. Должен же быть какой-то способ установить контакт, и Ковонов был ключевой фигурой в этом деле. Этот человек очень много знал и, по всей видимости, догадывался об их проблемах, ведь он планировал это путешествие для себя. Если бы только преодолеть этот, куда более тяжелый, чем языковый, барьер.

Он сосредоточился на доске, лежавшей перед русским. Жизненно важное послание уже было передано один раз с помощью этой доски, и Иво ожидал возможного продолжения. В то же время, это была хорошая практика, манипулируя управлением, он открыл для себя, что увеличением также можно управлять вручную. Подобные маневры будут очень кстати при работе на больших расстояниях, и поэтому он решил их хорошенько отработать. Точная настройка была самым настоящим искусством, ему очень пригодились его музыкальные способности.

– Что вы делаете, – послышался голос Афры.

Иво еле сдержал раздраженный ответ. Если бы она знала, насколько...

– Можно сказать, что заглядываю в будущее, – ответил голос Гротона, и Иво облегченно вздохнул. Вопрос относился не к нему.

– Ваши дурацкие астрологические талмуды! – воскликнула Афра. – Раз уж ваша жена взяла книги по искусству и музыке, то вы, должно быть...

– Это лучше, чем те прелестные наряды, которые взяли вы, – ответил Гротон. В его тоне слышалась спокойная насмешка. Спор разгорался. Общее напряжение искало выход.

Иво освоил управление. Он плавно увеличивал изображение доски, сохраняя при этом четкость, пока точки и петли спраута не заполнили все поле зрения. Затем одну из точек увеличивал до тех пор, пока она не стала казаться планетой. Иллюзия, как это бывало всегда, захватила его: он приземлялся и балансировал кораблем, приближаясь к поверхности планеты. Пора включать тормозные двигатели...

– Вам не кажется несколько нелепым возиться с этими каракулями, в то время как у нас есть куча серьезных проблем, – послышался голос Афры, и Иво опять почувствовал себя виноватым.

– Я бы назвал это толкованием нюансов гороскопа, – невозмутимо ответил Гротон. Его темперамент был больше, чем у Иво, приспособлен к отражению ее нападок. Беатрикс, должно быть, пошла в отсек с продуктами и не могла прервать ссору. – Мне не кажется это нелепым – попытаться прояснить ситуацию и оценить возможности с помощью лучшего способа, который у нас есть. Мы в действительности, как вы сказали, имеем кучу проблем.

– Вы серьезно пытаетесь приравнять макроскоп к вашему оккультному хобби?

– Я нисколько не считаю астрологию «оккультной» наукой, если вы подразумеваете под этим термином нечто фантастическое, магическое и ненаучное. А вот в том смысле, что оба метода являются инструментами невероятной сложности и грандиозных возможностей, – да, я бы приравнял астрологию и макроскоп.

– Давайте, я все четко изложу. Вы рисуете знаки созвездий, – только тех, которые входят в узкий пояс зодиака, игнорируя при этом оставшуюся часть неба, – затем планеты – только Солнечной системы, которые восходят в момент рождения человека, – и затем заявляете, что с помощью этой галиматьи вы способны предсказать всю жизнь человека, включая несчастные случаи и деяния Господа, и что за соответствующее вознаграждение вы предупредите его, в какой день ждать беды и какие акции покупать, – и вы утверждаете, что в этом нет ничего неестественного или, как минимум, непорядочного?

– То, о чем вы говорите, вне сомнения сверхъестественно и неэтично, но это не астрология. Вы предъявляете к науке некорректные требования, а затем хулите ее, если она не в состоянии их удовлетворить.

– Как же вы сами определяете астрологию?

– На это трудно ответить одним предложением, Афра.

– Попытайтесь.

Неужели она думает, что добила его?

– Начнем с доктрины Макрокосма и Микрокосма, то есть – личность представляется как космос в миниатюре, а вселенная – как высший человек в его естественном бытии.

Планета-точка распалась на спирали и пятна, – Иво был слишком близко и видел следы мелка. Сейчас он увеличит часть рисунка, затем часть части, и затем попадет в микрокосм...

Доктрина микрокосма...

– Макроскоп! – сказал он и нашел это чрезвычайно забавным, так как макроскоп был в этом случае микроскопом. Потрясающе универсальный инструмент. Выходит, что каждая точка спраута создает свою гравитационную ауру и вызывает поток макронов, который он принимает? Вот это чувствительность!

– Что? – сердито спросила Афра.

– Ничего.

Он осторожно проделал все действия в обратном порядке, и следы мелка собрались в точку. Он стартовал с планеты и наблюдал, как она превращается в далекую песчинку на черном фоне космоса. Появились другие точки и линии, образовав созвездия. Сможет ли Гротон провести их астрологический анализ?

– Хорошо, – сказала Афра. – Один-ноль в вашу пользу. Вы меня опять сбили с толку. Но на этот раз вам не улизнуть от честной дискуссии. Я хочу услышать ваше оригинальное обоснование всей этой глупости.

«Ну вот, пошла игра краплеными картами», – кисло про себя отметил Иво, но тоже заинтересовался.

– Хорошо. Известно, что во Вселенной много объектов, – охотно начал лекцию Гротон, – и что все они находятся в постоянном движении относительно Земли и друг относительно друга. Вот почему нам нужен компьютер для ориентации макроскопа. Массы влияют друг на друга, и их относительные траектории сильно взаимокоррелированы. Таким образом, притяжение Солнца порождает орбитальное движение планет нашей системы, в то время, как гравитационное поле планет формирует орбиты их собственных спутников и даже искажает орбиты других планет.