Текст книги "Возлюбивший зло"

Впрочем, не стоит забывать об арбалете… Внутренним зрением юноша отчетливо видел солдата, хотя тот и стоял за его спиной.

Тогда Пэрри вызвал видение, с помощью которого контуры его собственного тела стали казаться расплывчатыми. Солдат заморгал, однако дело было вовсе не в его зрении, а в том, на что он смотрел. Смутные очертания пленника заколыхались перед глазами часового в особом ритме, гипнотизируя его. Сознание солдата затуманилось, и он плавно погрузился в сон, по-прежнему с открытыми глазами и держа в руках арбалет. Теперь он не выстрелит, даже когда Пэрри двинется с места.

Тогда юноша сосредоточился на Джоли. Дом ее родителей оказался пуст, или, быть может, всех загнали в хлев. Руки девушки были связаны за головой, скрещенные лодыжки – тоже перетянуты веревкой, чтобы, лежа на соломенном тюфяке, она смогла лишь раздвинуть ноги, но не брыкаться…

Сержант через голову стаскивал с себя громоздкую кольчугу, которая доходила ему до самых колен и в столь щекотливой ситуации явно была лишней. Затем он отбросил латные перчатки и подошел к Джоли.

Схватив ее за плечи, крестоносец развернул ее лицом к себе.

– А ну кричи, сучка! – рявкнул он. – Пусть твой дружок услышит!

Девушка молча посмотрела ему в глаза долгим взглядом, пытаясь загипнотизировать.

Сержант рассмеялся:

– Со мной такие фокусы не пройдут! Против них у меня есть специальный амулет. – Он тронул серебряный медальон, который висел у него на груди. – Не зря нас предупреждали!

Вот это Пэрри совсем упустил из виду! Погрузить человека в состояние гипноза было почти невозможно, если он в него не верил, защитный же амулет разрушал эту веру, лишая попытки гипнотизера всякого смысла…

Амулет маячил у Джоли перед самым лицом – приподняв голову, она схватила его зубами и одним рывком сдернула с цепочки.

Выругавшись, сержант хотел было его отобрать, но девушка впилась в него взглядом – теперь ее чарам ничто не могло помешать!

Тогда сержант отпрянул назад и зажмурился.

Со связанными руками и ногами, Джоли изо всех сил пыталась подползти к нему – ей во что бы то ни стало нужно было снова заставить его на себя взглянуть. Тогда, под влиянием гипноза, бедняга сам ее развяжет, и Пэрри сможет действовать.

Однако, понимая, что над ним нависла смертельная угроза, сержант принялся на ощупь отыскивать меч. Его рука уже коснулась оружия, когда, несмотря на путы, Джоли все-таки удалось подняться на колени, а затем вскочить на ноги и броситься на крестоносца.

Почувствовав, что ждать больше невозможно, Пэрри напрягся и разорвал веревки на руках, а потом и на ногах. К колдовству это почти не имело отношения – сказались серьезные физические тренировки, которым юноша уделял немало времени и сил.

– Он убегает! – послышался чей-то вопль. – Стреляй же!

Очнувшись, арбалетчик выпустил стрелу, однако Пэрри удалось уже отскочить в сторону и сорвать с головы капюшон.

Уклоняясь от солдат, внутренним зрением он увидел, как сержант заносит меч.

Пэрри бросился к двери, на ходу принимая облик волка, однако было уже слишком поздно… Когда он ворвался в дом, крестоносец успел пронзить грудь Джоли мечом и, вытащив его, готовился ударить еще раз.

В два прыжка Пэрри оказался рядом – его острые зубы сомкнулись на горле крестоносца, разрывая ему яремную вену и прокусывая сонную артерию. Сержант тут же испустил дух.

Но и для Джоли удар меча оказался смертельным – заливая друг друга кровью, оба рухнули на пол.

Пэрри склонился над девушкой – меч прошел ей через правое легкое, однако она была еще жива.

Тогда Пэрри снова перевоплотился в человека.

– Джоли, посмотри на меня, – позвал он, приподнимая ей голову.

Ее затуманенный болью взгляд встретился с его. В ту же секунду Пэрри загипнотизировал девушку.

– Тебе больше не больно, – четко произнес он. – Кровотечение прекращается. Ты будешь спать, пока я не разбужу. Я люблю тебя…

Глаза Джоли сомкнулись, а из раны перестала литься кровь. Теперь она сможет продержаться, сколько потребуется – этому ее тоже научил Пэрри.

Схватив перепачканный кровью меч, он распорол матрац на крепкие лоскуты и принялся связывать их.

В дверях показался один из солдат. Пэрри поспешил загипнотизировать его взглядом.

– Я ваш сержант, – уверенно сказал он. – С колдуном я уже расправился, сейчас займусь девчонкой. Не входите в дом, пока я сам не выйду.

Кивнув, солдат исчез. Пэрри просто повезло, что остальные остались на улице – одновременно загипнотизировать взглядом сразу нескольких было бы просто невозможно. Теперь у него есть немного времени…

Смастерив из полосок ткани нечто вроде упряжи, Пэрри накрепко привязал к ней переплетенные между собой лоскутья, которыми, как сетью, обернул Джоли. Затем он накинул одну из петель упряжи себе на шею, а другую – достаточно широкую, чтобы обхватить коня – на талию. После этого Пэрри наклонился и, осторожно подняв девушку к себе на спину, обернулся скакуном.

Лоскутные веревки натянулись – Джоли оказалась надежно привязана к нему. Встряхнувшись, конь поправил свою ношу, чтобы она не смогла сползти, и бросился к двери.

Воспользовавшись замешательством солдат, которые от изумления пораскрывали рты, Пэрри отыскал арбалет и растоптал его копытами. Затем он поскакал из деревни.

Изменяя человеческий облик, Пэрри всегда сохранял прежнюю способность мыслить. Не приняв это во внимание, обернувшийся животным человек мог оказаться в большой беде! Однако достичь в подобном волшебстве столь высокого уровня было задачей не из легких, поэтому Джоли им еще и не владела. Если бы только Пэрри знал, как это ей могло бы пригодиться!

За ними никто не гнался. Очевидно, смерть сержанта и неожиданный побег Пэрри повергли солдат в панику, благодаря которой он беспрепятственно добрался до приготовленного в лесу укрытия.

Там Пэрри снова принял человеческий облик и, аккуратно сняв со спины Джоли, отнес ее на подстилку.

Теперь ему предстояло воспользоваться всеми своими познаниями в медицине. У Пэрри имелись необходимые травы и эликсиры, чтобы снять боль, промыть раны и ускорить их заживление. Немногие знали, как важно здесь было не допустить заражения, ведь большую угрозу человеческой жизни представляли не огромные чудовища, а мельчайшие и невидимые, которые попадали в организм вместе с грязью.

Однако, осмотрев девушку, Пэрри понял, что ей стало гораздо хуже. Если бы он смог заняться ее раной сразу же, еще в деревне! Тряска на лошади не прошла для Джоли даром – несмотря на усилия волшебника приостановить кровотечение, из раны ручьем лилась кровь. Девушка с трудом дышала – ведь теперь у нее работало только одно легкое.

Пэрри отчаянно боролся за ее жизнь. Его отец был более искусным и опытным врачом, но он погиб… Пэрри понимал, что у раненой открылось внутреннее кровотечение. Как его устранить? Даже крови для переливания нет! Юноша мог бы отдать ей свою, однако понимал, что его кровь не подойдет и больной станет только хуже.

Тогда, чтобы восполнить огромную потерю крови, он решил напоить Джоли особой живительной жидкостью. Но для этого ее придется разбудить… Пэрри ужасно не хотелось делать этого – очнувшись, она снова почувствует боль. И все же выбора не было…

Волшебник приготовил густой эликсир, поставил чашу возле девушки и приказал ей:

– Проснись, Джоли!

Ее ресницы затрепетали.

– Пэрри, – выдохнула она, и ее лицо тотчас же исказилось от боли.

– Ты ранена мечом, – быстро заговорил Пэрри. – И потеряла много крови. Но я унес тебя далеко, и если ты выпьешь это…

Девушка медленно покачала головой.

– Мне больно, Пэрри, – задыхаясь, пожаловалась она. – Позволь мне умереть.

Ему стало страшно:

– Джоли, я не отпущу тебя!

– Все напрасно, – едва дыша, прошептала она. – Я люблю тебя, но не смогу… не смогу этого вынести. Мне так больно… Поцелуй и дай мне умереть.

Все оказалось гораздо хуже, чем он предполагал. Храбрая и выносливая, Джоли никогда не сдалась бы, если бы дело было лишь в боли. Вероятно, она понимала, что ее рана смертельна…

Пэрри оставалось лишь уступить ее последнему желанию.

Склонившись, он с бесконечной нежностью поцеловал Джоли, почувствовав, как ее губы дрогнули в ответ. Затем она глубоко вздохнула и погрузилась в беспамятство.

Из леса – прямо сквозь стену – к ним вдруг шагнула какая-то тень.

Пэрри в ярости вскочил на ноги. Он даже не услышал, как к укрытию подобрались солдаты!

Однако это был совсем не крестоносец. Окутанный широким черным плащом с огромным капюшоном, не позволяющим увидеть его лицо, человек склонился над Джоли, простирая к ней руку.

– Стой! – вне себя от горя взревел Пэрри. – Она моя возлюбленная и жена! Я никому не позволю помешать ей спокойно уйти!

Как будто в безмолвном удивлении, окутанный в плащ пришелец повернулся к нему – под капюшоном Пэрри разглядел голый череп.

– Но я вовсе не посторонний, – донеслось из оскаленного рта. – Я Танатос и явился сюда за ее душой.

Гость не солгал. Он беспрепятственно проник через стену укрытия – значит, в любую секунду Джоли может раствориться в вечности…

Пэрри вспомнил, как отец рассказывал ему об инкарнациях – и о воплощении смерти в том числе. Однако Танатос являлся только за теми, чьи души были под сомнением…

– Но Джоли вовсе не грешница! – возмутился Пэрри. – Она была для меня всем! Как можно сомневаться в ее душе?

Черный капюшон слегка кивнул:

– Что ж, сейчас проверим. – Ужасная рука опять потянулась к Джоли и, проникнув прямо в ее тело, что-то схватила. Через секунду рука снова показалась, держа нечто похожее на ярко светящуюся паутину – это была душа.

Танатос внимательно осмотрел ее.

– Она действительно не грешница, – согласился он. – Ее душа чиста. Но я здесь не случайно и должен быть уверен.

Внезапно Пэрри почувствовал, что все как будто замерло. Не в силах шевельнуться и даже дышать, он застыл на месте, при этом вовсе не испытывая каких-либо неудобств. Казалось, время остановилось. По сравнению с этим Пэрри назвал бы свое колдовство детской забавой…

Затем, через секунду, а может, через день, мир снова ожил.

– Ты прав, – сказал Танатос. – Она не грешница, просто обстоятельства ее гибели тесно связаны с ужасным злом. В чем здесь дело, нам пока неизвестно, но зло все-таки присутствует.

– Значит, ее душа не попадет в Рай?

– Думаю, она не сможет покинуть царство смертных, – ответил Танатос. – Пока зло не ослабеет, она останется призраком.

– Тогда не забирайте ее от меня! – взмолился Пэрри. – Я сам позабочусь о ее призраке!

Танатос безразлично пожал плечами.

– Возьми на запястье каплю ее крови, – приказал он. – Душа может обитать только в частичке своего тела.

Пэрри дотронулся до раны на груди Джоли. К пятнышку крови, которое осталось на его запястье, Танатос поднес душу умершей, которая тотчас же скрылась в жидкости.

Пэрри безмолвно смотрел на капельку крови. Когда он спохватился, чтобы задать еще вопрос, Танатоса уже не было. Пэрри остался один на один с телом Джоли и со своим горем.

И тут он услышал, что к укрытию идут солдаты. Если они увидят колдуна, то не раздумывая убьют его. Ему не давали даже предать земле тело своей любимой…

Обратившись в волка, Пэрри выскочил из укрытия. Мимо него прожужжала стрела. Через несколько секунд он уже скрылся за деревьями.

3. ФРАНЦИСКАНЕЦ

Пэрри бежал, пока не оказался в десятках километров от родных мест – там его уже ничто больше не удерживало…

Остановившись, он снова принял человеческий образ, и щемящая тоска еще сильнее стиснула сердце. Как сможет он жить без Джоли? Ее потеря казалась невосполнимой, ведь Пэрри не представлял свое будущее без любимой.

Упав на землю, он зарыдал.

Внезапно юноша услышал стук копыт.

Ему не пришлось долго гадать, что это означает. Напав на след, его снова преследуют крестоносцы, не давая времени даже на то, чтобы оплакать близких…

Измученному, Пэрри едва хватило сил, чтобы превратиться в ворона и, расправив крылья, подняться высоко в небо. Рассчитывая окончательно запутать ищеек, он полетел под прямым углом от своего прежнего маршрута.

На задворках деревни, которая располагалась севернее той, откуда он сбежал, Пэрри приземлился и снова обратился в человека.

Теперь ему предстояло раздобыть какую-нибудь одежду, ведь он оказался совершенно голым, а все вещи остались в укрытии и теперь, наверное, разграблены.

Немного в стороне от других он увидел обычный деревенский домишко с соломенной крышей – толстые столбы поддерживали бревна потоньше, щели которых были заткнуты сухой травой и замазаны глиной. Неизвестно, как отнесется к непрошеному гостю хозяин, однако Пэрри пришлось положиться на удачу.

Подойдя к дому, он постучал по доске, которая болталась в дверном проеме. Доска тут же отодвинулась, и в полумраке из-за нее испуганно выглянула старуха.

– У меня пропала одежда, – поспешил объяснить Пэрри. – Я… я бегу от солдат. Они убили мою жену. Если бы вы дали мне что-нибудь надеть, я смог бы отработать.

Старуха задумалась. Пэрри догадался, что она решает, стоит ли ему верить и вообще ввязываться в эту историю.

– Ты христианин или еретик? – наконец спросила она.

– Христианин, но сочувствую еретикам, – нисколько не обманул ее незнакомец. – И какими бы набожными ни казались крестоносцы, я не на их стороне.

– Тогда входи, – сказала хозяйка, отодвигая доску-дверь.

Пригнувшись, Пэрри шагнул за порог и оказался в хлеву с несколькими овцами. Пахло разбросанным повсюду пометом.

Затем хозяйка провела юношу в комнату. Наверное, она жила здесь одна – возле стены стоял узкий соломенный тюфяк. Порывшись, старуха достала откуда-то изношенную мужскую одежду.

– Вот, осталась от мужа – царство ему небесное.

Пэрри тут же оделся.

– Спасибо, мамаша, я в долгу не останусь. – Латаная-перелатанная одежда была еще и грязной, но, к счастью, без блох – очевидно, слишком долго пролежала без дела…

Затем хозяйка отыскала стоптанные башмаки.

– Вроде должны подойти.

Колдун примерил. Башмаки немного жали, но ходить было можно.

– Не знаю, как вас и…

– Есть будешь?

Только сейчас он понял, что проголодался.

Старуха достала замызганную деревянную миску и налила в нее гороховой каши. Пэрри поднес миску к губам и сделал глоток. Каша оказалась водянистой и слишком жидкой, однако хоть какая-то пища…

Не успел он доесть, как послышался лай собак.

– Только не это! – воскликнул Пэрри. – Они снова здесь, и я лишь зря навлек на ваш дом беду!

– Убегай скорее и уводи их отсюда, – приказала хозяйка. – Покружишь немного – возвращайся. Ты у меня в долгу!

– Договорились!

Пэрри выскочил из дома. Догадавшись, что чужие башмаки могут сбить собак со следа, он снял и прихватил их с собой. Затем, не привлекая к себе особого внимания, юноша быстро прошел через всю деревню – оборванцы бродили по дорогам и раньше, что уж говорить о голодном военном времени…

Лай собак приближался. Оставив деревню позади, Пэрри направился в расположенный слева от нее лесок. Затем, сделав крюк, добрался до дороги, по которой вошел в деревню, и, обувшись, обогнул деревню с другой стороны.

Вскоре юноша услышал, как, добравшись до деревни, собаки взяли его старый след. Он усмехнулся – теперь, покружив немного, они окончательно запутаются, и солдаты решат, будто, превратившись в птицу, колдун улетел. Ведь от него ожидают очередного волшебства, а не такой незатейливой уловки. К тому же Пэрри слишком устал, чтобы снова летать, и с удовольствием предпочел бы воспользоваться гостеприимством своей хозяйки.

Он подошел к ее домику и постучался.

– Входи! – отозвалась старуха. – Они еще вернутся.

Пэрри вошел в дом.

– Спрячься-ка под соломой, – предложила она. – И отсидись пока там.

Юноша послушался. Теперь он не видел, что происходит снаружи. Если его преследователи вернутся в дом и хозяйка выдаст своего постояльца, ему несдобровать… Впрочем, какой ей смысл? Ведь он еще не расплатился за одежду.

Солдаты не заставили себя долго ждать. Пэрри услышал, как они подошли к дому.

– Уберите собак! – пронзительно заверещала хозяйка. – Они перепугают мне овец!

Из-за двери ответили, но Пэрри не разобрал, что именно.

Затем снова послышался женский голос:

– Конечно, его здесь нет! Зачем мне вас обманывать? Пусть меня покарает Господь, если я вру.

«Вот так старуха! Откровенно лжет и даже не боится прогневать Бога!» – подумал Пэрри. При этом, прежде чем пустить незнакомца в дом, она сначала удостоверилась, христианин ли он…

Ее горячие заверения, по-видимому, убедили солдат – Пэрри услышал, как они поскакали прочь. Подождав немного под дверью, хозяйка вернулась в комнату.

– Все в порядке, парень, уехали, – сообщила она. – Теперь выходи и рассказывай, зачем это ты им так сильно понадобился.

Пэрри вылез из своего укрытия и стряхнул с себя солому.

– Вам пришлось из-за меня солгать, – заметил он.

– Честность не про нас, – ответила старуха. – А вот ты, сдается мне, не из крепостных. Для тебя честное слово кое-что значит.

– Почему вы так решили?

– Не один год я присматривала за хозяйскими детьми, и на таких, как ты, глаз у меня наметан.

Пэрри состроил удивленную гримасу, вспомнив, что стоял перед старухой совершенно голый.

– У тебя нет мозолей, ты слишком чистый для простого крестьянина и держишься совсем не так, как рабы. Да и по разговору сразу видно ученого человека. К тому же за тобой охотятся, а кому нужен чей-то раб? Обычно ловят тех, кто опасен – господ или их приближенных. Честью дорожат одни богатые. Когда ты сдержал слово и вернулся, я сразу смекнула, что ты не из слуг.

– Возможно, мне просто понадобилось где-нибудь переночевать.

– И ты выбрал мою лачугу! И старую каргу в придачу. – Она отвратительно захихикала. – Нет, уж если бы тебе был нужен просто ночлег, ты пошел бы прямиком на постоялый двор и затащил с собой в постель какую-нибудь девку.

Пэрри выдавил улыбку:

– Если бы у меня были деньги. – Однако слово «девка» снова заставило его о многом вспомнить – улыбка тут же погасла. Сержант крестоносцев тоже называл Джоли девкой, а потом…

– Ну-ну, малый, я совсем не хотела тебя обидеть, – засуетилась старуха.

– Я только…

Пэрри догадался, что все его страшные воспоминания отразились на его лице.

– Моя… моя жена…

– А я-то старая еще лезу со своими шуточками… Прости уж, сынок!

– Ее хотели изнасиловать, а когда я попытался спасти, закололи… В округе она была самой красивой – золотистые, как мед, волосы, глаза словно два турмалина, и…

– Это же госпожа Джоли! – воскликнула хозяйка. – Та, что вышла замуж за сына Колдуна!

– Да, это она… – удивился Пэрри.

– А ты, значит, и есть его сынок! – торжественно заключила старуха. – Ты выбрал себе в жены крепостную и сделал из нее настоящую красавицу. Вот и познакомились!

– Теперь вы знаете, кто я, – уныло отозвался Пэрри. – Жалеете о том, что меня выручили?

– Наоборот, я очень рада! В колдовство я не впутываюсь, но твой отец – хороший человек.

– Он тоже погиб.

– Еще бы – Колдун был первым, кого они обязательно убили бы, а потом уж

– тебя. Из-за него в этих местах держалась хорошая погода и у нас – так же как и в вашей деревне – не погибал урожай. Сроду не слышала, чтобы он навредил кому-нибудь из крестьян.

– Крестьяне – тоже люди.

– Если бы господа так думали!.. Я отдала своему лучшие годы жизни, тряслась над его детьми, как над родными. Верила, что, когда они вырастут, отблагодарят меня… Вместо этого он выдал меня замуж за крепостного и забыл, а его взрослые дети ни разу даже не заглянули. Хорошо еще, что мой муж оказался хорошим человеком.

Пэрри подумал о том, что, выдав замуж за хорошего человека, помещик, вероятно, и выразил ей свою благодарность за верную службу. Однако рассуждать об этом сейчас не имело смысла.

– Затем на мужа напала лихорадка, – продолжала хозяйка. – Денно и нощно я молилась за него, извела последние монеты, чтобы поставить свечки Спасителю. Но Господь забрал моего мужа к себе, я осталась одна-одинешенька, а впереди зима…

Значит, она все-таки христианка, из обиженных. Поэтому и не побоялась побожиться.

– Похоже, Господь отвернулся от Южной Франции – криво усмехнувшись, молвила старуха. – А этот их крестовый поход – просто дерьмо вонючее. В погоне за альбигойцами, которые никому не сделали ничего дурного, эти святоши оставляют после себя разоренные деревни. По мне, так сидели бы уж лучше по домам!

– Не спорю! – горячо подхватил Пэрри.

– Увидев тебя, я сразу сообразила – раз ты не угоден крестоносцам, значит, я на твоей стороне. Уж я-то знаю, что значит потерять родного человека. Я всем, чем смогу, помогу тебе. Колдун.

– Вы уже помогли мне прежде, чем узнали, кто я, – заметил он.

– Кто ты такой, я действительно не знала, но о многом догадывалась.

– Не беспокойтесь, я сумею вас хорошенько отблагодарить.

– Все, что я хочу, так это припасти дровишек посуше. У меня и так ломит кости, а зимой станет совсем невмоготу.

– Я заготовлю вам дров, – пообещал Пэрри. – Но вы ведь знаете, я могу воспользоваться магией. Так что если вам еще что-нибудь надо…

Старуха кивнула:

– Ладно, я подумаю. Сейчас уже поздно, и ты устал. Ложись спать, а утром видно будет.

Пэрри охотно согласился. Старуха принесла ему охапку свежей соломы и, расстелив ее возле другой стены, улеглась на свою старую постель. От всего пережитого за день юноша никак не мог заснуть. Он думал о Джоли…

Затем, отогнав ужасные воспоминания, заставил себя уснуть.

Утром старуха снова накормила его жидкой кашей и налила овечьего молока. Позавтракав, Пэрри отправился в лес за дровами.

– Вам не понадобилось бы так часто разводить огонь, – заметил он, вернувшись, – будь ваш домишко потеплее, а одежда получше.

– Я тоже об этом думала, – призналась она. – А ты мог бы наколдовать мне хорошую одежду?

– Нет. Зачем бы я тогда заявился к вам голый?! Я умею гипнотизировать, принимать другой облик и превращать одни вещества в другие…

– Например, свинец в золото? – оживилась старуха.

– К сожалению, нет. Отец занимался алхимией, однако до этого не дошел даже он. Зато я умею превращать воду в вино.

– Сгодится! – воскликнула хозяйка. – От вина мне станет теплее!

– Не уверен, – осторожно заметил юноша. – По-моему, от такого вина человеку лишь кажется, что ему теплее, а на самом деле…

– Не беда! – возразила она. – У меня как раз есть бурдюки с водой.

– Что ж, отлично. Я превращу ее в вино. Потом посмотрим, как утеплить ваш домик.

Старуха принесла полный бурдюк воды. Пэрри совершил магический ритуал, после чего бурдюк потеплел и дрогнул, как будто в нем что-то ожило.

– Уже готово? – спросила хозяйка.

– Готово. Мне же не обязательно устраивать из этого целое представление. Я просто привлек на помощь могущественные силы природы. При определенных способностях и знаниях вы сами так могли бы.

– Господи помилуй!

– Попробуйте, как вино.

Сделав глоток, старуха довольно причмокнула губами.

– В жизни не пила ничего лучше! Ну, зима мне теперь не страшна!

Она принесла еще два бурдюка с водой – превратив и эту воду в вино, Пэрри снова отправился за дровами. Если бы он мог заготовить их при помощи колдовства! Однако Пэрри еще только учился, и, чтобы освоить эту сложную науку, ему понадобилось бы не одно десятилетие усердного труда. Когда-то он мечтал пройти этот путь вместе с Джоли…

Пэрри с трудом заставил себя успокоиться и принялся собирать сухие дрова. Его будущее было разрушено, любовь – грубо растоптана. Зачем он сам еще до сих пор жив?

Наверное, его путь еще не пройден. Пусть он бедствует и убит горем, но ему сохранили жизнь. Танатос лично приходил за Джоли и обнаружил, что ее смерть связана с огромным злом. Для Пэрри сама гибель любимой уже являлась таким злом. Теперь ему предстоит все выяснить и рассчитаться с виновными, какие бы могущественные силы за ними ни стояли. До этих пор он обязан найти в себе силы превозмочь боль и жить.

Пэрри взглянул на левое запястье с капелькой крови Джоли. Действительно ли ее душа там? Или Танатос просто хотел хоть как-то его утешить? Юноша так и не получил на свои вопросы ответов.

Впрочем, что толку, даже если призрак жены явится к нему? Ведь Пэрри любил ее живую…

Ничего, он отомстит за убийство! Сначала ему придется где-нибудь устроиться, затем до такой степени развить внутреннее зрение, чтобы понять, откуда исходит зло. Ну а потом уж…

Ему вдруг послышался лай собак.

Собаки действительно приближались!

Бросив вязанку дров, Пэрри побежал к дому старухи. Однако в поисках сухостоя он слишком далеко забрел и все равно не успел бы укрыться в доме незамеченным.

Понимая, что у него нет другого выхода, юноша спрятался за толстым стволом дерева.

– Мы знаем, что он там! – орал возле двери солдат. – Ты обманула нас, старая карга! Давай его сюда!

Пэрри не слышал, что ответила хозяйка, но догадался об этом по поведению солдат.

– Что ж, тогда мы выманим его по-другому! – пригрозил солдат. Он подал знак своему товарищу: – Факел сюда!

Неожиданно вспыхнул факел. Потом его поднесли к соломенной крыше дома, которая тут же занялась. Огонь быстро охватил весь дом – в воздух взметнулись густые клубы дыма.

Пэрри ничего не мог сделать. Чтобы погасить такой пожар ему еще не хватало мастерства, да если бы он и умел, то все равно не смог бы приблизиться к дому на нужное расстояние – ведь рядом стояли вооруженные солдаты… Оставалось только ждать, когда они разойдутся, а затем помочь старухе соорудить себе новый кров. Как жаль, что он принес ей такое горе!

Однако как же крестоносцы узнали, что их беглец здесь? Кроме хозяйки, его никто не видел, а она уж точно не стала бы его выдавать… Солдаты ошиблись лишь в одном – они были уверены, что колдун в доме. Это и спасло его, зато оставило добрую женщину без крыши над головой.

Пэрри пытался отыскать ее взглядом, но видел только солдат. Не могла же она остаться в горящем доме!

С растущей тревогой юноша ждал, когда она выскочит на улицу, однако хозяйка так и не появилась. Отказалась она покинуть свое единственное прибежище добровольно или у крестоносцев хватило жестокости заживо сжечь ее в огне?

Наконец от дома остались лишь обугленные головешки. Довольные, солдаты уехали.

Пэрри хотел было подойти поближе, однако к пожарищу потянулись деревенские, которые все видели, но предпочли выждать, пока солдаты уйдут.

Понимая, что виновен в случившемся, Пэрри не надеялся на сочувствие деревенских. Их соседка не пожелала его выдать и поплатилась за это жизнью. Возможно, солдаты сначала закололи ее мечом… Колдун не догадался воспользоваться внутренним зрением – да и какая от этого польза? Как бы там ни было, гибель старой женщины лежит на нем. Мало того, что он лишился отца и жены – теперь еще убили человека, чье имя он никогда уже не узнает…

Пэрри не оставалось ничего, кроме как убраться отсюда подальше – туда, где его не станут искать крестоносцы.

Чтобы двигаться быстрее, он мог бы изменить облик – пища и сон достаточно восстановили его силы. Однако юноше не хотелось терять хоть какую-то одежду. К тому же это было единственным, что осталось ему на память от короткой встречи с простой деревенской женщиной.

Впрочем, идти пешком в натирающих ноги башмаках тоже не годилось. Подумав немного, Пэрри углубился в лес. Там он разделся и, завернув обувь в узел с одеждой, стиснул этот узел зубами. Затем колдун обернулся в лошадку с ношей в зубах и потрусил на север.

К вечеру он был уже далеко. Однако даже лошадь нуждалась в передышке, к тому же Пэрри изменил лишь внешний облик и, чтобы утолить голод, не мог щипать траву.

По шуму догадавшись, что рядом город, он снова превратился в человека и, развернув свой узелок, оделся. Оставалось только найти подходящий постоялый двор и придумать, как расплатиться за ночлег. Обманывать хозяина Пэрри вовсе не хотелось.

Побродив немного, он нашел отшлифованный временем плоский кусочек кварца и стал превращать его в стекло. Конечно, твердые вещества требовали больших усилий, чем жидкости, однако по составу кварц был близок к стеклу, и это упрощало задачу волшебника. Вскоре в его руке уже блестела полупрозрачная голубоватая стекляшка.

Пэрри направился в город. К счастью, ему сразу же попался постоялый двор.

Увидев в дверях оборванца, хозяин недоверчиво оглядел его.

– Видать, беженец? Ну, показывай, какие у тебя там монеты.

– Я и правда беженец, однако денег у меня нет, – ответил Пэрри. – Есть только красивый камешек, который я нашел. Вряд ли он дорого стоит, но если бы вы оказали мне милость и взяли бы его в оплату за ночлег…

Приблизив камешек к огню, хозяин заметил, как тот играет.

– За одну ночь? – спросил он. – А утром съедешь?

– Я пробираюсь на север, – пояснил Пэрри. – Как я сказал, камешек, наверное, не дорогой, но он так блестит и…

– Ладно, договорились. – Хозяин сунул стекляшку в карман. – Ступай спроси у девки супа – потом она проводит тебя в комнату.

Снова это ненавистное слово «девка»!

Пэрри захлестнула острая боль. Весь день он старался думать лишь о том, как, убегая, выбрать самые глухие тропинки и не натолкнуться на людей. Любой счел бы такую лошадку удачной находкой. Сейчас его горе резко напомнило о себе.

Он подошел к прыщеватой девушке, единственным украшением которой казалась почти наполовину открытая для посторонних глаз грудь. Вероятно, девица отлично понимала это – подавая новому постояльцу миску супа, она нарочно наклонилась пониже, дабы тот сумел оценить ее прелести. Чтобы не вызвать лишних подозрений, Пэрри безразлично заглянул за корсет. С удовлетворением заметив, что к ней проявили должный интерес, служанка тут же выпрямилась. Прирожденная кокетка – совсем не то что…

С усилием оборвав печальные мысли, Пэрри понес свою миску к столу и, усевшись, принялся за суп. Вскоре он увидел, как хозяин показывает что-то своему собеседнику. Должно быть, тот камешек… Что ж, Пэрри вовсе не пытался никого убедить, будто это бриллиант стоимостью в целое состояние. Разве он виноват, если владелец постоялого двора вообразил не Бог весть что? Наверное, еще радуется, что ловко надул деревенщину…

И все же Пэрри мучила совесть. Затем он подумал о том, что хозяин скорее всего сумеет сбагрить свое «сокровище» другому не очень разбирающемуся в драгоценностях торговцу и в убытке не останется.

Сытно поужинав, Пэрри мог как следует выспаться, однако его одолевали мучительные воспоминания. Снова взглянув на запястье, ему вдруг показалось, что от пятнышка крови исходит тепло, как будто его согревает душа Джоли…

Перед самым рассветом Пэрри резко проснулся. Неужели опять где-то лают псы?.. Нет-нет, это совершенно невозможно! Уж если они за кем-то и гонятся, то во всяком случае не за ним. Ведь он ушел от преследователей так далеко…

Тем не менее Пэрри поспешно обулся и спустился с лестницы. Хозяин постоялого двора был уже на ногах и раскладывал в буфетной буханки хлеба.