Текст книги "Чужая вина"

Глава 5

Пират открыл свою Библию и несколько раз перечитал следующий абзац. Во время чтения его губы едва заметно шевелились, тихим шепотом вторя прочитанному. Эти слова он уже давно знал наизусть, и процесс служил, скорее, восстановлению внутренней гармонии.

«И возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих; и дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде. Тогда пришли к нему все братья его, и все сестры его, и все прежние знакомые его, и ели с ним хлеб в доме его, и тужили с ним, и утешали его за все зло, которое Господь навел на него, и дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу. И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние: у него было четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и тысяча ослиц. И было у него семь сыновей и три дочери».[7]7
  Книга Иова. Глава 42.


[Закрыть]

Возвратил потерю. Пират уже давно определил смысл этих слов: они значили, что Господь освободил Иова. Он откуда-то помнил строчку: «Это всего лишь испытание». Откуда же она? Из Книги Иова? Вряд ли, но он не мог сказать с уверенностью. Пират ни о чем не мог говорить с уверенностью после визита той адвокатессы с прекрасной кожей (как ее звали, он уже забыл). Если бы не ее прекрасная кожа, Пират решил бы, что эта встреча ему пригрезилась, вот только, чтобы представить такую кожу, его воображения не хватило бы. К тому же по тюрьме поползли слухи слухи о нем. Четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов; он понимал, что это форменное безумие. И от мысли об этих ослицах в голове начинался кавардак.

Теребя золотую закладку, он перечитал Книгу Иова целиком в тщетных поисках заветной строки. Это помогло ему скоротать время до физкультуры.

На занятия физкультурой Пират предпочитал брать с собой небольшое оружие. Пожалуй, даже очень маленькое оружие – обломок лезвия, с одной стороны заточенный, с другой притупленный и залепленный засохшей жвачкой, чтобы удобней было браться. Слишком маленькое для убийства, таким разве что резанешь, поцарапаешь. Не то чтобы он кого-либо резал и царапал этим лезвием; нет, Пират мирно сосуществовал с остальными заключенными. Но после одного происшествия, случившегося на занятии физкультурой на второй год его пребывания под стражей, у него появилась привычка готовиться к неожиданностям.

Едва он успел спрятать свое оружие, как дверь камеры еле слышно скрипнула: значит, вот-вот распахнется настежь. Крохотное оружие, завернутое в крохотную тряпицу. Пират поднял повязку, откатил веко (веко у него осталось, как у китов сохранились ненужные кости – он где-то вычитал этот факт) и засунул лезвие в глазницу. Там его оружие помещалось с трудом, нужно было выбрать нужный угол. Пират опустил веко, вернул повязку на место и пошел на физкультуру.

Занятия проходили в большой клетке без крыши, на грязном дворе с баскетбольным кольцом на краю. Пират почему-то пришел на пару минут раньше. Во дворе был только один заключенный, сидевший на корточках у забора, словно мучаясь от боли. Приблизившись, Пират узнал в нем Эстебана Мальви. Они были знакомы очень давно. Сердце Пирата забилось чаще, несмотря на то что он привык жить в полном умиротворении. Сердце его забилось чаще, и он почувствовал крохотное оружие в полой глазнице.

Второй год. Тогда спортплощадка на другом конце блока С была больше и еще не огорожена решеткой, только стенами самой тюрьмы. Блок С являлся самой старой частью здания, и на той площадке можно было отыскать укромные уголки, незаметные с вышек. Охранники патрулировали двор, так что от уголков тех проку было мало, однако в то утро, когда Эстебан Мальви счел поведение Пирата (тогда еще просто Эла) неуважительным, прок от них был, и еще какой.

Пират превосходил Эстебана Мальви физически, а на том этапе своей жизни любил вдобавок помахать кулаками. Штука была в том, что Мальви занимал очень высокое положение: его отец возглавлял какую-то центрально-американскую банду наркоторговцев, «Восемь пятерок». Пират об этой банде раньше не слышал, а услышал уже слишком поздно. Его заманили в один из укромных уголков двора, предложив покурить. Поначалу обстановка показалась дружелюбной: Мальви спокойно сидел на скамейке и ел йогурт пластмассовой ложечкой, его приспешники праздно шатались неподалеку. Классический пример обманчивого первого впечатления. Праздношатающиеся парни оказались членами банды «Восемь пятерок». В следующий миг Пират уже лежал, совершенно беспомощный, на земле, а Мальви выковыривал его правый глаз пластмассовой ложечкой. Разумеется, невозможно выковырять человеку глаз пластмассовой ложкой. Черпачок сразу же отломился, и Мальви завершил начатое острым концом черенка. Спустя минуту Пират остался один; охранники спешили на помощь. Свидетелей происшествия не нашлось, самому же Пирату, получившему новый жизненный опыт, хватило ума промолчать.

И вот, теперь уже на новой площадке, Эстебан Мальви сидит, прислонившись к забору; он бледен, он вспотел, он явно болен, и они проведут несколько минут наедине. Пират подошел ближе. Эстебан узнал его и, тотчас оценив ситуацию, попытался отползти прочь. Но он был слишком слаб, да и ползти было некуда. Пират опустился на корточки. Взгляд Эстебана метался из стороны в сторону, вероятно, в поисках подмоги. Но Пират знал, что подмога не придет. Обстоятельства сложились идеально.

– Что случилось, Эстебан? – спросил он. – СПИД подцепил?

– Типа того, – ответил Эстебан.

Пират положил руку ему на плечо. Его рука казалась огромной, сильной, а плечо Эстебана – слабым и жалким. Крохотное оружие в глазнице Пирата отчаянно просилось на волю.

Эстебан прижался к забору, словно его тело могло просочиться сквозь ячейки.

– Чего… чего тебе от меня нужно? Хочешь все уладить?

– А ничего улаживать не надо, – сказал Пират. – Я в ладах со всеми.

– Да, точно. Я слышал, тебя выпускают. Жалко будет упустить такую возможность.

Пират пожал плечами.

– Да мне-то что? – Забавный вопрос. Он сам не знал ответа. Он отпустил Эстебана, поднял подвязку, отвернул веко и извлек из полости свое оружие. Глаза Эстебана расширились. От них вдруг стала исходить магнитная сила, а оружие-то было сделано из стали. Что же оставалось?…

– О боже, – пробормотал Эстебан.

И в этот момент Пират понял историю Иова, постиг ее до самых глубин; смысл ее предстал перед ним во всем своем великолепии, и он понял, каково это – быть не только Иовом, но и самим Богом. Испытывал ли он когда-либо прежде такое счастье? Пират расхохотался, и Эстебан почему-то испугался еще больше, заслышав его смех. Между ног у него, в грязи, натекла лужица желтой жидкости. Пират обернул свое крохотное оружие в крохотный хлопчатобумажный лоскуток и положил на место. Он встал и сказал:

– Сегодня тебе здорово повезло, Эстебан.

Эстебан поднял глаза.

– Но знай меру: от СПИДа я тебя не вылечу.

Лицо Эстебана искривила мерзкая гримаса. Он позволил злобе, свойственной его натуре, превозмочь.

– С ума сошел? – рявкнул он.

Пират замер на мгновение. Затем нагнулся и погладил слипшиеся от пота волосы Эстебана. А после, дабы продемонстрировать непредсказуемость Господнего промысла (нельзя же провести время с Иовом, не научившись Господней непредсказуемости!), приподнял большим пальцем веко Эстебана, лизнул – в санитарных целях – кончик указательного пальца и погладил его глазное яблоко, погладил мягко, как котенка. Ну, возможно, чуть грубее, чем котенка. За этим последовал негромкий вскрик Эстебана. Пират кратко разъяснил:

– Это лишь испытание, – и отошел в сторону. Двор понемногу заполнялся зэками и охранниками. К одному из последних и обратился Пират:

– Сегодня Эстебана ужасно донимает СПИД.

Охранник покосился на Эстебана, привалившегося к забору.

– Боже мой, – буркнул он и потянулся за хирургическими перчатками.

Пират лежал на нарах, не выпуская из пальцев золотой закладки. Шло время. Он был спокоен. Снаружи раздавались шаги, которые складывались в слегка сбивчивый ритм: подобные сбои Пират распознавал благодаря опыту игры на гитаре. Как будто шагавший человек выстукивал мотив какой-то песни. Пират уже узнал его: это был старший офицер с дредами, здоровяк с мягкой походкой кота.

– Пират? – окликнул он. – К тебе пришли.

Пирату не хотелось никого видеть, он отлично проводил время в тишине и покое, но спорить ему хотелось еще меньше. Звякнули ключи в связке. Он привычно прошел все предварительные стадии: поднял руки, расставил ноги, спустил штаны, нагнулся. Затем они с охранником зашагали мимо полных добычи крысоловок.

– В последнее время тут только о тебе и говорят, – заметил охранник.

– Я лично слухам не верю, – осторожно ответил Пират.

Они вошли в комнату для свиданий. Женщина с сияющей кожей ожидала по ту сторону стеклянной перегородки. Пират уселся на стул посредине, как и в тот раз, и взял трубку.

– Здравствуйте, мистер Дюпри, – улыбнулась ему женщина. – У вас все в порядке? Держитесь?

Держится ли он? Пират недопонял вопрос. И в то же время, поскольку он забыл ее фамилию, не мог вежливо ответить: «Здравствуйте, мисс как-вас-там». Пришлось промолчать.

Лобик женщины снова прорезала малюсенькая складочка, которая лишь приумножала ее красоту.

– Тяжело, наверное, ждать, – сказала она.

Пират пожал плечами. В вопросах ожидания он был экспертом.

– Слушание перенесли, – сказала женщина. – Сначала им нужно найти Наполеона Ферриса.

– Нэппи.

– Да, Нэппи. Владельца того ликеро-водочного магазина.

– Я его не любил.

– Правда?

– Он требовал девять девяносто девять за пинту «Попова».

– Это такая водка?

– Ну, можно и так это назвать.

Женщина засмеялась. Он пошутил. Ему стало приятно, а видеть ее смеющейся – еще приятней. Он вспомнил ее имя.

– Можно и так это назвать, Сюзанна. Но я завязал с выпивкой.

Глаза ее чуть смущенно забегали. Он понял это как: «Понятно, что завязали, вы же в тюрьме», – и на секунду-другую, не больше, она перестала быть такой красивой, как прежде.

– Не обольщайтесь, – посоветовал Пират.

– Не буду, – серьезно ответила она и снова стала прекрасна. – Тем временем нам хотелось бы узнать…

– Каким еще «тем» временем?

– Ну, пока продолжаются поиски Нэппи, – растерянно моргнула Сюзанна.

– Нэппи, Нэппи, Нэппи…

– Мистер Дюпри?

– Почему столько болтовни об этом Нэппи?

– Нам потребуются его показания, чтобы прояснить кое-какие моменты.

– Какие моменты?

– В этой истории с пленкой. Когда ее отослали, зачем, почему ею никто не заинтересовался своевременно. – От этих слов у Пирата голова пошла кругом, но прежде чем он обрел дар речи, Сюзанна продолжила: – У нас будет гораздо больше шансов на благосклонность судьи.

– Какого судьи?

– Мы еще не знаем, кто это будет, но я имею в виду судью на слушании вашего дела, – сказала Сюзанна. – Слушание, на котором будет рассматриваться ваше освобождение.

– Возвращение потери, – пробормотал Пират.

– Прошу прощения?

Пират опустил голову и не сказал ни слова.

– Тем временем, – вновь заговорила Сюзанна, – нам хотелось бы узнать, размышляли ли вы над тем, что будете делать, если мы одержим победу.

– Победу? – Пират поднял глаза.

– В ходе слушания.

– А. – Из головы его вмиг выветрились все мысли.

– Вы поддерживаете контакт с кем-либо из родственников или друзей?

Контакт. Пират вспомнил влажноватую, на удивление твердую поверхность глаза Эстебана Мальви. Он покачал головой.

– Возможно, вы бы хотели, чтобы мы связались с кем-то из ваших близких?

– Кроме Нэппи, да?

Сюзанна на секунду замолчала, а после засмеялась. Он снова пошутил.

– Да, – сказала она, – кроме Нэппи.

– Нет.

– У вас еще много времени, чтобы хорошенько подумать над этим.

– Ладно.

– Мы можем помочь вам как-нибудь еще? Вам что-то нужно?

– Ага, золотая сережка.

Она рассмеялась уже без паузы: начала, видно, понимать его чувство юмора. Только вот на этот раз он не шутил.

– Я рада, что вы держитесь молодцом, мистер Дюпри. Думаю, вы вправе проявлять сдержанный оптимизм.

Сдержанный оптимизм! Чудное выражение. Оно вкратце описывало все его естество.

– Хорошо.

– Я свяжусь с вами позже. До свидания, мистер Дюпри. – Сюзанна повесила трубку.

– У меня будет все то же, что и раньше, только вдвое больше, – сказал Пират.

Она снова ухватилась за трубку.

– Простите, что вы сказали?

– Осторожней за рулем, – ответил Пират.

Глава 6

Позвонила Ли Энн.

– Сможешь сегодня со мной встретиться? – поинтересовалась она. – Мне бы хотелось кое-что с тобой обсудить.

– Например? – уточнила Нелл. Она как раз писала Норе электронное письмо:

Солнышко мое, я оставила тебе пару сообщений на автоответчике. У тебя все в порядке? Если ты опять потеряла телефон, не волн…

– Это касается Элвина Дюпри.

– Ли Энн, я тебя прошу. Мне нечего рассказать. Это ошибка, которую вскоре исправят.

– Даже если так, – возразила Ли Энн, – это все равно сгодится для статьи. Как могла произойти подобная ошибка, какова роль Бернардина и наводнения в этой истории, что это говорит о городе в целом…

– Возможно, ты права, – согласилась Нелл. – Но я ничем не могу тебе помочь.

– Не можешь или не хочешь?

– Я не понимаю твоего вопроса, – сказала Нелл, сама чувствуя, как тон ее грубеет. – Разумеется, не могу. Эта кассета – фальшивка, вот и все, что мне известно.

– Эксперты уже признали ее фальшивой?

– Не знаю. Почему бы тебе не позвонить Клэю?

– Я звонила.

– И что?

– Он отказался комментировать ситуацию.

– Тогда и я не буду.

– Но…

Хитрый, вообще-то говоря, ход: Ли Энн пыталась развязать Нелл язык за спиной у Клэя.

– Извини, Ли Энн, но мне нужно идти.

– Но есть же…

Нелл повесила трубку и вернулась к письму. Руки у нее слегка дрожали,

…не волнуйся, просто купи новый и запиши покупку на дебитную карточку. До связи, я надеюсь. С любовью, мама.

Телефон зазвонил в тот самый момент, когда она удалила оборот «я надеюсь» и нажала на кнопку «отослать». Нелл не стала отвечать, включился автоответчик. Говорила Ли Энн: «Нелл? Ты дома? Я как раз собиралась сказать тебе кое-что. Давно можно было догадаться, но я почему-то сглупила. Я проверяла данные – и, судя по всему, Нора никак не может быть дочерью Клэя. Я не ошибаюсь? А если…»

Нелл мигом схватила трубку.

– Что ты делаешь?! – выпалила она.

– Готовлю материал для статьи.

– Моя личная жизнь не имеет никакого отношения к твоей статье. – Нелл в ярости швырнула трубку на рычаг.

Первым желанием было снова взять ее и позвонить Клэю. Но зачем утяжелять его и без того нелегкую ношу? Переведя дыхание, Нелл решила, что лучше позвонить Ли Энн.

– Ты собираешься писать об этом в газете? – спросила она. – О Клэе?

– Нет, – ответила Ли Энн. – В мои планы это не входило.

– Хорошо. Потому что это не секрет. Клэй подавал документы на удочерение. – И изо всех сил старался (а силы у Клэя, прямо скажем, недюжинные) быть Норе хорошим отцом. Более того, он полюбил ее, как родную дочь. Нелл не стала об этом распространяться.

– Прости, – сказала Ли Энн. – Нужно было самой проверить.

– Но зачем, зачем ты все это делаешь? Это касается только меня.

– Я просто пытаюсь понять, – пояснила Ли Энн, – пытаюсь выстроить все элементы в общую цепочку, пока не начались слушания.

– Но слушанием вся эта история и окончится, – уверенно заявила Нелл. – Кассета поддельная. Сколько еще раз мне придется это повторить? Я своими глазами видела, как произошло убийство.

– Я знаю, – заверила ее Ли Энн уже значительно мягче, и после небольшой паузы добавила: – А если я сейчас заеду за тобой и отвезу туда, ты согласишься обсудить со мной все детали случившегося?

– «Туда» – это куда? – растерялась Нелл.

– На Пэриш-стрит, – ответила Ли Энн. – Туда, где раньше был пирс. Как я уже говорила, это нужно лишь для того, чтобы создать необходимый фон. А кроме того…

– Что?

– Знаю, что мы никогда не были особо близки, но хочу оказать тебе дружескую поддержку.

– Очень мило с твоей стороны, – безо всякой иронии ответила Нелл, – но нет.

– Дело твое. Я только одно тебе скажу напоследок: у меня появилась пара мыслей насчет той кассеты.

– Каких же?

– Я бы предпочла обсудить это при личной встрече.

Ли Энн заехала за Нелл примерно через десять минут, на миниатюрном автомобиле с откидным верхом. В машине горел индикатор «Service engine». Весь салон, кроме пассажирского сиденья, был завален каким-то хламом, кондиционер работал на полную мощность, хотя на улице еще стояла приятная теплая погода и до настоящей жары оставалось месяца два-три.

– Вот кофе, угощайся. – Ли Энн протянула ей бумажный стаканчик. – Красивое колечко. – Она взглянула на преждевременный подарок к годовщине. – Что это, гранат?

– Рубин, – ответила Нелл, ставя кофе на подставку для напитков. – Так что за мысли тебя посетили?

– Мы еще к этому вернемся, – пообещала Ли Энн. Проехав по Сэндхилл-уэй, она свернула налево на скорости, немного превышавшей дозволенную. – Давай начнем с того, в каких отношениях твой муж состоял с Бобби Райсом.

– В прекрасных.

Ли Энн прищурилась за стеклами своих странных очков.

– Расовое напряжение в округе Бельвиль подробно задокументировано.

– Клэя и Бобби оно не коснулось, – сказала Нелл. – Они дружили. Вместе болели за Попа Уорнера.

– Давно они были напарниками?

– Несколько лет. Пока Клэй впервые не баллотировался в начальники управления.

– И как к этому отнесся Бобби?

– К тому, что Клэй стал начальником? Да он был просто счастлив.

– И никаких обид?

– Он лично собирал деньги на кампанию Клэя среди чернокожего населения. К чему ты клонишь?

Ли Энн миновала зоопарк, сейчас уже вновь открытый для посетителей, хотя одного тигра и всех бывших обитателей террариумов до сих пор не нашли, и свернула на Норт-Саншайн-роуд.

– События, последовавшие за ураганом, вызвали бурю негодования в Нижнем городе.

Нелл ничего не сказала. Слева пронеслись ворота, ведущие на Магнолия-глэйд. Рядом, в будке, с отсутствующим видом сидел охранник.

– Люди злятся на местных чиновников, – продолжала Ли Энн. – И в особенности на полицейских.

Нелл знала об этом. Но она также знала, как усердно работал Клэй, по сорок восемь часов подряд, включая безумное круглосуточное дежурство у защитной линии на Канал-стрит, пока плотину наконец не прорвало и в город не ворвался потоп.

– Полиция сделала все, что было в ее силах. Люди просто еще не оправились от потрясения.

– Не все, – заметила Ли Энн. – И в разной степени.

С этим, конечно, не поспоришь.

– Но я не понимаю, как это связано с пленкой.

– Некоторых злит тот факт, что единственный коп, погибший во время наводнения, был черным.

– Не понимаю.

– Я говорю о мотиве.

– Мотиве чего? – изумилась Нелл. – Неужели какие-то… какие-то заговорщики смогли общими усилиями смастерить пленку, которая выставит Дюпри невиновным? А при чем тут чернокожее население города? Бобби был черный, а Дюпри – белый.

Ли Энн выехала на Пэриш-стрит и направилась в сторону реки. Еще лет тридцать-сорок назад на Пэриш-стрит селилась исключительно старая креольская элита. На их дома в пастельных тонах отбрасывали тень могучие кипарисы, с многих свешивались бороды мха. Но Бернардин смыл деревья, и теперь дома выглядели совсем убого.

– Могут возникнуть и другие интерпретации, – сказала Ли Энн.

Пэриш-стрит упиралась в реку. Ли Энн припарковалась у тротуара.

– Например? – спросила Нелл, когда они вышли из машины.

Ли Энн внимательно посмотрела на нее. В стеклах ее очков плясали солнечные зайчики.

– Возможно, целью было опорочить весь отдел.

– Если честно, звучит не слишком правдоподобно.

– Это тебе так кажется.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я вовсе не хотела тебя обидеть, – поспешила оговориться Ли Энн. – Как раз наоборот. В мире полно людей, которые совершенно на тебя не похожи, людей с больным воображением и уймой энергии, которую не на что потратить.

Они зашагали по набережной. Последний раз Нелл была здесь двадцать лет назад, в компании Клэя, Бобби и группы по сбору улик. Воспоминания о том дне – и многих других днях после убийства – были размытыми, непоследовательными, как образы на поломанном экране, но, кажется, улик удалось собрать не много. Нож, к примеру, так и не нашли. Нелл смотрела на мутную воду реки. Шаткого пирса, как и говорила Ли Энн, там уже не было, зато появилось много чего другого: плавучие груды мусора, две-три машины, утопленные по крыши, дверца холодильника, масляные пленки, выдернутые с корнями деревья, трупы птиц и рыб, а также мертвый пес, мертвый безглазый пес, зацепившийся ошейником за корень на другом берегу.

– Какой кошмар, – сказала Нелл.

– Прости, – сказала Ли Энн. – Если тебе больно на это смотреть, мы могли бы…

– Не в этом дело, – перебила ее Нелл. – Я имею в виду… – Она махнула в сторону болота.

– Ниже – еще хуже, – сказала Ли Энн. Она прошла чуть вперед. – Старую дамбу тут плохо видно. Вы же возвращались оттуда, я не ошибаюсь?

– Да.

– И преступник ожидал вас на пирсе?

– Да.

– И как развивались события дальше?

Нелл пересказала ей историю, каких Ли Энн, должно быть, слышала немало: историю об ограблении с печальным концом.

– Значит, тебе удалось его рассмотреть?

– Было полнолуние.

– А когда ты должна была его опознать?

– Примерно через пару недель. Точнее не вспомню.

– А опознание проводилось по фотографиям или лично?

– Кажется, и так, и так.

– Правда?

– Сначала – по фотографиям.

– И сколько их было?

Нелл попыталась вспомнить. Она сидела за столом напротив Клэя. Тот по очереди брал фотографии, переворачивал их и придвигал к ней.

– Много.

– Ну, приблизительно?

– Не знаю. – Эпизод с фотографиями запомнился Нелл прежде всего спокойствием, которое вселял в нее Клэй, осторожными движениями его рук, казавшимися ей полными сочувствия.

– А потом привели Дюпри?

– Не уверена. Возможно, его задержали ранее, за какое-то другое правонарушение.

– Но ты уверена, что выбрала его из всех подозреваемых.

– Да. – Нелл закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как стояла перед стеклянной стеной и смотрела на шеренгу мужчин, которые не могли ее видеть. Но вспомнилась лишь карточка в руках Дюпри – номер три.

– Это было тяжело?

– В каком смысле?

– Ну, ты сомневалась или смогла опознать его сразу же?

– Сразу. – Никаких сомнений быть не могло.

Ли Энн уставилась на нее сквозь линзы своих умножающих интеллект очков.

– Где ты купила эти очки? – спросила Нелл.

– Нравятся?

Прежде чем Нелл успела ответить, по Пэриш-стрит стремительно промчала большая черная машина. Взвизгнув тормозами, она замерла на другом конце набережной. Машина еще покачивалась на подвесках, когда задняя дверца отворилась и наружу высыпала компания людей в деловых костюмах: двое мужчин – крупный и помельче, и женщина. Крупного мужчину Нелл узнала: это был Кирк Бастин, младший брат Дюка, футболист-полузащитник, игравший за политехнический университет Джорджии, а теперь назначенный мэром Бельвиля. Он пронесся мимо Нелл и Ли Энн, не удостоив их даже взглядом, к краю реки; солнце играло на его прилизанных волосах. Щуплый мужчина и его спутница не отставали ни на шаг.

– Черт побери! – воскликнул Кирк, изучив содержимое канала. – Какой позор! Почему, спрашивается, мне не сообщили об этом раньше?

Мужчина и женщина переглянулись, но ничего не ответили.

– Вы уволены, – заявил Кирк Бастин, повысив голос. Нелл слышала, что он славится скверным нравом, но подтверждение тому наблюдала впервые. – Оба. Убирайтесь, чтоб духу вашего здесь не было. – И тут Кирк Бастин заметил Нелл.

– Нелл? – удивился он. Голос его мигом вернулся к нормальной громкости. Зардевшись, он надел солнцезащитные очки.

– Привет, Кирк.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он. Заметив теперь и Ли Энн, он нахмурил брови.

– Здравствуйте, мэр, – сказала Ли Энн. – А мы вот решили тут прогуляться.

– О боже. Ты пишешь об этом статью?

– Похоже на то, – согласилась Ли Энн.

– Ну-ну, перестань. – Кирк подошел к журналистке, на ходу застегивая пиджак. Нелл, давно уже его не видевшая, заметила, как он растолстел; на Клэя же ураган оказал прямо противоположное воздействие – аппетит у него ухудшился, тело будто немного усохло. – Как это, по-твоему, поднимет дух горожанам?

– А это не наша работа.

– Я понимаю, Ли Энн. Но люди измождены. Может, заключим с тобою сделку?

– Какого рода?

– Весь мусор уберут сегодня же, до наступления темноты, а ты напишешь отличную статейку о чем-нибудь другом, – предложил Кирк.

В ожидании ответа он навис над журналисткой, как покосившаяся башня. В его поведении нельзя было прочесть явной угрозы, но Нелл все равно восхитила непреклонность Ли Энн и долгие раздумья, предшествовавшие ответу.

– По рукам. Но мне все же хотелось бы сделать пару снимков. На всякий случай.

– Валяй, – смилостивился Кирк, отступая.

Ли Энн извлекла из сумки небольшую камеру, подошла поближе и начала фотографировать бедлам, воцарившийся в заболоченном канале, под разными углами. Затем обратилась к Нелл:

– Готово.

– Пока, Кирк, – сказала Нелл.

– А твой муженек просто молодец, – заметил мэр. – Передавай ему привет.

Нелл и Ли Энн сели в машину и уже оттуда услышали вопль Кирка:

– Вам знакомо выражение «до наступления темноты»?! – Безработные ассистенты не сдвинулись с места.

– Значит, их не уволили? – спросила Нелл, когда Ли Энн развернулась и вырулила обратно на Пэриш-стрит.

– По крайней мере, до завтра им работы хватит. И еще на несколько дней.

Нелл рассмеялась. Она взяла свой кофе, сделала глоток. Кофе совсем остыл.

– У этой женщины есть диплом юриста, она окончила Тьюлейн,[8]8
  Университет в Новом Орлеане, знаменитый своим юридическим факультетом.


[Закрыть] – сказала Ли Энн. – Какого черта она забыла… – Зазвонил ее мобильный. – Алло? – Рука крепко вцепилась в трубку. Костяшки побелели, как будто готовы были пронзить кожу. – Понятно, – сказала она и нажала «отбой». Внезапно Нелл ощутила ее запах.

– Даже и не знаю, что с тобой теперь делать.

– Как это? – не поняла Нелл.

– Отвезти тебя домой или взять с собой. – Ли Энн закусила нижнюю губу. – Возможно, лучше будет взять с собой, но…

– Взять меня куда?

– Познакомиться с Нэппи Феррисом, – сказала Ли Энн и, немного помолчав, утопила педаль газа.