Текст книги "Чужая вина"

Глава 7

Сгорбившись над рулем, Ли Энн гнала на высочайшей скорости. На Стоунволл-роуд она ринулась на север, минуя верфь «ДК Индастриз», где Нелл краем глаза успела заметить Дюка Бастина в защитном шлеме. Мимо проносились торговые центры, стоянки подержанных автомобилей, оружейные магазины – и вот они пересекли линию города и очутились в аграрном округе Стоунволл, заросшем густым сосняком. Все тамошние жители были чернокожими.

– А разве полиция его не ищет? – спросила Нелл.

– Похоже, я нашла его первой.

– Но как?

– Оружие репортера номер один, – объяснила Ли Энн. – Личные связи. – Она притормозила за пикапом с полным кузовом крестьян, безразличными взглядами вперившихся в лобовое стекло ее машины. – Можно задать тебе вопрос?

– А если нельзя?

Ли Энн засмеялась.

– Ты нравишься абсолютно всем. Ты об этом знала?

– Это и есть твой вопрос?

Ли Энн снова разобрал смех.

– Нет. Вопрос у меня такой: Джонни Блэнтон знал, что ты беременна?

Казалось бы, этот вопрос не должен был ошеломить Нелл – но она была определенно ошеломлена. Давно забытое чувство грандиозного начинания вернулось к ней с прежней силой – чувство, будто ты стоишь на пороге чего-то нового и замечательного.

Ли Энн с легкой тревогой покосилась на нее.

– Ты не обязана отвечать.

– Нет, я отвечу. Джонни… – Нелл никогда не считала себя плаксой, но тут на глаза ее набежали слезы. Она с трудом заставила себя сдержаться. – Джонни знал, – наконец вымолвила она. В этот момент она представила его лицо с ясностью, которая свойственна не памяти, но самой жизни. Очень отчетливо представила, каким было его лицо, такое юное и счастливое, когда она сообщила ему, что беременна. – Мы собирались пожениться.

– Значит, когда Джонни заслонил тебя, – рассудила Ли Энн, – он на самом деле защищал двух людей: тебя и Нору.

Это никогда не приходило Нелл в голову. Трактовка Ли Энн показалась ей немного сентиментальной, даже драматичной, как иной раз представляют факты в…

– Ли Энн, ты что, собираешься писать об этом книгу?

Журналистка едва заметно заерзала.

– Давай не будем опережать события.

– Боже мой, ты и впрямь собралась писать об этом книгу! – Тут Нелл осенило: – Тебе известно что-то, чего не знаю я?

– Для того чтобы ответить на твой вопрос, я должна знать все, что знаешь ты.

– Элвин Дюпри убил Джонни. Клэй поймал его и засадил за решетку. Теперь же пошли какие-то безумные разговоры о пленке, но это ни к чему не приведет, и Дюпри проведет остаток дней в тюрьме. Вот что знаю я. Повторяю свой вопрос: ты знаешь больше?

– Нет, – сказала Ли Энн.

– Вот и все.

– Погоди, еще не все. Скажи, когда начался ваш роман?

– С Джонни?

– С Клэем, – помотала головой Ли Энн.

– Точной даты не вспомню. Он перезвонил мне где-то через год… после случившегося. Мы встретились попить. кофе.

– Значит, вы раньше не были знакомы?

– Раньше?

– До убийства.

– Нет конечно.

– А братьев Бастин ты тогда знала?

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

Ли Энн пожала плечами.

– Твой муж с ними дружит, верно?

– Он дружит с Дюком, – поправила Нелл. – Его отношения с Кирком сложно назвать дружбой. А к чему ты клонишь?

– Просто собираю факты, – ответила Ли Энн. Она проехала мимо магазина пиротехники и сбавила скорость, вглядываясь в стену леса по левую руку. Через несколько сот ярдов там прорезалась узкая дорожка, на которую она и свернула. – Это, похоже, Понд-роуд. Ты не обратила внимания на указатель?

– Нет.

Ли Энн поехала дальше. Поначалу дорогу укрывал асфальт, но вскоре начались рытвины и выбоины, после чего под колесами захрустел гравий. Они въехали на холм, спустились вниз по длинной дуге; заросли, состоящие в основном из сосен и платанов, становились все гуще, причем некоторые стволы, словно оспинами, были усеяны пулевыми отверстиями.

– Смотри направо, там должна быть дорога, – велела Ли Энн.

– По-моему, мы только что ее проехали.

– Мы с тобой уже похожи на пару комиков, – отметила журналистка, давая задний ход. Кузов оцарапало ветвями. Машина неуклюже плюхнулась на дорогу – ржавую двухколейку, поросшую посредине чахлой бурой травой. На пути им попались две раздавленные пивные банки и одна целая. – Кажется, мы уже у цели.

Двухколейка вывела их к лощине, в центре которой находился небольшой пруд, и оборвалась у края воды. Ли Энн огляделась по сторонам.

– Что-нибудь видишь?

– Например?

– Ну, какую-нибудь хижину. Следы пребывания человека. Ненавижу дикую природу.

Все, что видела Нелл, это деревья, кружок желтых лесных цветов и внезапную рябь на глади пруда.

– Здесь могут быть аллигаторы, – предположила Ли Энн. – А может, змеи.

– Идем. – Нелл вылезла из машины и тут же учуяла дым. – Просто будем идти на запах.

– Какой еще запах? – удивилась Ли Энн.

Нелл зашагала в обход пруда, ощущая под подошвами влажную податливую землю. У берега росли такие же желтые цветы. Где-то квакнула лягушка-бык, но обнаружить ее не удалось. Запах дыма показался Нелл отчетливей. Невдалеке, у основания дерева, что-то сверкнуло. Вблизи загадочный предмет оказался лишь пустой бутылкой из-под «Ноб Крик», дорогого бурбона, который она видела в баре на Отмели Попугайчиков. Довольно странная находка для этих краев. Нелл подобрала бутылку и вспомнила, что Нэппи Феррис держит – или, во всяком случае, держал до прихода Бернардина – ликеро-водочный магазин. Опустив глаза, она заметила отпечаток кроссовки, который указывал в сторону чащобы.

– Туда, – скомандовала она.

Ли Энн сделала несколько шагов и остановилась.

– Господи Боже.

– Что случилось?

– У меня туфля застряла в этой чертовой трясине.

Она наклонилась, подняв босую стопу, и при этом напоминала какую-то смешную и нелепую девчонку из эксцентрической комедии тридцатых годов. Нелл понемногу проникалась симпатией к ней. Ополоснув туфлю в пруду, Ли Энн вернулась с полоской грязи на лице.

– Вот сюда, – сказала Нелл.

– Куда?

Нелл отодвинула ветку, и взглядам их открылась тоненькая тропинка, ведущая от пруда вглубь леса.

– Ты просто Натти Бампо![9]9
  Литературный персонаж, главный герой историко-приключенческой пенталогии Фенимора Купера, известный также под прозвищем Зверобой.


[Закрыть] – с искренним восхищением воскликнула Ли Энн.

Нелл пошла вперед, журналистка – за нею следом. Запах дыма становился все резче, и Нелл ускорила шаг. Ли Энн едва поспевала за ней, пытаясь справиться с одышкой.

– И ты такая спортивная девушка. Как тебе удается поддерживать форму?

– Это благодаря… – Нелл не договорила, поскольку впереди, на незначительном расстоянии, показалась прогалина. На опушке стояла маленькая хижина, из трубы которой, притулившейся к крыше под углом в сорок пять градусов, вился дымок. Проржавевшая машина с досками под колесами и крохотными оконцами наполовину погрузилась в землю, решетку радиатора оплетали вьющиеся растения.

– Похоже, мы на месте, – прошептала Ли Энн.

– Почему ты шепчешь?

– Не знаю, – по-прежнему шепотом ответила журналистка и повторила уже нормальным голосом: – Не знаю.

– Он тебя ждет?

– Не знаю.

Пробираясь по поляне, обе хохотали. Хижина покосилась от многочисленных невзгод, передние два окна закоптились и потрескались. Табличка на двери гласила: «Ничего не покупаем, пожертвований не даем, частное владение». Ли Энн поднялась на крыльцо и постучала.

Изнутри не донеслось ни звука. Ли Энн постучала вновь, уже громче.

– Мистер Феррис? Вы дома? Это Ли Энн Боннер из газеты «Гардиан». – Она собралась было постучать еще раз, когда ей ответили – но из-за спины, не из дома.

– Чего вам надо?

Нелл и Ли Энн одновременно обернулись. Футах в пятнадцати от них стоял мужчина; удивительно, как он смог подойти так близко, не выдав своего присутствия. Высокий и тощий, с большими водянистыми глазами и костлявым лицом, он напоминал одного из святых кисти Эль Греко, разве что ни одного святого с кожей кофейного цвета Нелл не помнила. Из общей картины выбивалась еще одна деталь – обрез, как будто повисший в длинных конусовидных пальцах владельца. Он не целился в непрошеных гостей; сложно было сказать, что он вообще куда-либо целился. Нелл сперва не испугалась, однако вскоре осознала, что уже второй раз в жизни напротив нее стоит вооруженный мужчина. Тогда сердцебиение ее участилось.

– Мистер Феррис? Меня зовут Ли Энн Боннер, я пишу для газеты «Гардиан».

Мужчина облизнул губы. Язык у него был желтый, в мелких трещинах.

– Докажите.

– У меня есть удостоверение, – сказала Ли Энн, снимая с плеча сумку и намереваясь ее открыть.

Обрез вскинулся и нацелился прямо ей в лоб.

– Ну-ну. Бросайте сюда.

– Но удостоверение лежит в…

Мужчина махнул оружием, как бы давая понять, что разговор окончен.

– Никаких споров.

Ли Энн бросила ему свою сумочку. Он поймал ее свободной рукой (оружие снова приняло неопределенное положение, уставившись обрезанным дулом в никуда), поднес ко рту и расстегнул зубами. Затем присел на корточки, положил сумочку на землю и начал рыться, не сводя глаз с Нелл и Ли Энн.

– Удостоверение лежит вон в том боковом отделении, – подсказала журналистка. – С липучкой.

Рука мужчины замерла.

– Вот как, – пробормотал он и извлек еще один пистолет, такого же серебристого цвета, как и его обрез, но меньше и с перламутровой рукояткой. – Вот это, значит, у нас называют «липучкой»?

Нелл изумленно вытаращилась на Ли Энн, но та не ответила на ее взгляд.

– Удостоверение лежит внутри, в отделении.

– Ваше журналистское удостоверение?

– Да.

– И с каких пор репортеры носят такие штучки? – спросил он.

– В Бельвиле иначе нельзя, – ответила Ли Энн.

Мужчина уставился на нее своими глазами, полными не только одухотворенности Эль Греко, но и лопнувших кровяных сосудов. Затем рассмеялся, легким, музыкальным смехом; скорее хихикнул.

– Отвечай мне честно, – потребовал он. Пистолет Ли Энн он засунул в карман рваных, заляпанных чем-то жирным джинсов, после чего снова принялся копаться в сумке, пока не нашел удостоверение. – Ли Энн Боннер, – прочел мужчина, поднимаясь. – Репортер, «Бельвиль гардиан», Подлинный Голос Залива. – Он усмехнулся. – «Подлинный Голос Залива», просто святоша. Скажи-ка мне, сестрица Подлинный Голос, как ты меня отыскала?

– Мне просто повезло, мистер Феррис, – ответила Ли Энн.

– Да? И как, по-прежнему везет? – Не дожидаясь ответа, он махнул оружием в сторону Нелл. – А это кто с тобой?

– Это моя подруга, – пояснила журналистка. – Пожалуйста, не цельтесь в нее.

Но он не убрал обрез.

– А имя у подруги есть?

– Нелл, – сказала Ли Энн.

– Она что, немая? Сама разговаривать не умеет?

– Нелл, – представилась Нелл.

– Нелл, – повторил он. – Красивое имечко. И голосок приятный. Приятней, чем у нее. – Он сверился с удостоверением. – Ли Энн, она такая, ну, погрубее, да? А Нелл миленькая. – Обрез снова был направлен на Ли Энн.

– Ну что ж, мистер Феррис, будем знакомы, – сказала журналистка. – А теперь, быть может, перейдем к делу?

– Никто не называет меня Феррисом, – огрызнулся он.

– Да?

Он приблизился к женщинам еще на шаг, а сумку Ли Энн подвинул носком ботинка. Ботинки на нем были из змеиной кожи, старые и потрепанные, там и сям на них зияли дыры. Нелл почувствовала запах спиртного.

– Феррис – это имя для раба. Все называют меня Нэппи.

– Хорошо, Нэппи, – повиновалась Ли Энн. – Давайте зайдем в дом и побеседуем.

– Лучше уж на улице, – сказал Нэппи. – На улице хорошо.

Ли Энн кивнула.

– Мне хотелось бы поговорить с вами о пленке.

– Ничего я не знаю ни о какой пленке.

– Я имею в виду пленку, которую вы сняли двадцать лет назад в своем магазине на Бигард-стрит, – уточнила Ли Энн. – Пленку, которая…

– Мой магазин затопило, – прервал ее Нэппи.

Тут Нелл решила высказать одну мысль:

– Возможно… – И сразу осеклась: это было шоу Ли Энн.

– Возможно что? – спросила журналистка.

Нелл уставилась на Нэппи и только сейчас поняла очевидное: он был пьян.

– Возможно, вы не знаете, что вас ищут.

Он быстро осмотрел поляну. Кроме них там присутствовала лишь голубая бабочка, порхающая над желтым цветком. Указательный палец Нэппи соскользнул с предохранительной скобы на спусковой крючок.

– Никто не желает вам зла, – заверила его Ли Энн. – Вас искали в Хьюстоне, в Атланте, везде, куда отправлялись беженцы…

– Я никакой не беженец.

– Правда?

– Я не убегал от урагана.

Ли Энн оглянулась по сторонам.

– Вы хотите сказать, что жили здесь и раньше, до урагана?

– Ничего я не хочу сказать.

Нелл пришла в голову еще одна мысль:

– Вас привели сюда какие-то обстоятельства?

Его палец переместился обратно на предохранитель. Может, все потому, что ее голос ему нравился больше?

– Какие еще обстоятельства?

Нелл не смогла ничего придумать, и вновь заговорила Ли Энн:

– Давайте вернемся к пленке. Чем вы руководствовались, когда решили ее отослать? Вы дружили с Элвином Дюпри? И на чье имя вы ее, кстати, отправили?

Нэппи помахал рукой перед лицом, как будто отгонял мух.

– Слишком много вопросов, – сказал он.

– Почему бы нам не войти? – предложила Ли Энн. – Тогда я смогу задавать их по очереди.

– Этикет, – буркнул Нэппи.

– Этикет?

– Потому что этикет. То есть воспитание. Это мой дом, и я сам решаю, кого приглашать, а кого нет.

– Примите мои извинения, – наигранно стушевалась Ли Энн.

Сарказм в ее голосе различил бы любой, но только не Нэппи: он с серьезным видом кивнул, давая понять, что извинения приняты, и заявил:

– Воспитание получают бесплатно, а стоит оно очень дорого.

Он вытащил из заднего кармана бутылку – «Ноб Крик», – откупорил ее зубами, выплюнул пробку и поднес горлышко ко рту. Кадык его заходил вверх-вниз. Затем Нэппи протянул бутылку Нелл:

– Выпить не хочешь, Нелли?

– Спасибо, но, мне кажется, еще рано…

– Очень дорого! – Он повысил голос.

Нелл повиновалась. Она не любила бурбон – даже премиум-класса; для спиртного, по ее мнению, было еще слишком рано, к тому же из горлышка она не пила со школьных лет, а прикасаться губами к стеклу со следами его губ не хотелось, – и все же она выпила.

Нэппи внимательно следил за ней.

– Очень мило, – сказал он. – А теперь передай по кругу.

Нелл послушно передала бутылку Ли Энн. Та вытерла край рукавом («Почему мне не хватило храбрости это сделать?» – подумала Нелл) и сделала большущий глоток. Нэппи отреагировал коротким смешком.

– Всем весело? – поинтересовался он. Ли Энн вернула ему бутылку. Мужчина искусно спародировал, как она вытирала горлышко рукавом, и глотнул еще больше, чем она. Глотнув же, содрогнулся всем телом.

– Давайте вернемся к пленке, – не унималась Ли Энн.

– Сменим тему.

– Вам все равно придется об этом рассказать. Когда будете давать показания на слушании.

– Впервые слышу про какое-то там слушание.

– Потому что вас не могут найти! На слушании будет рассматриваться прошение об освобождении Элвина Дюпри. Основные аргументы – это пленка из камеры слежения и прилагавшаяся записка, в которой говорится, что арестован не тот человек. Пленку обнаружили в картотечном шкафу, принадлежавшем Бобби Райсу.

– Вот херня.

– Почему?

– А почему бы и нет? – парировал Нэппи.

– Вы не могли бы рассказать об этом поподробнее? – попросила Ли Энн. – Почему вы считаете происшедшее херней?

– А ты сама у него спроси.

– Это невозможно. Бобби Райс утонул во время наводнения.

Нэппи покачал головой с чрезмерным усилием, словно ребенок, норовящий прогнать слова, которые слышать не хочется.

– Такой сильный мужик, как Бобби, и к тому же трезвенник? Да ни за что не поверю.

– И тем не менее.

Глаза Нэппи, кажется, покраснели еще сильнее.

– Такое услышишь – и задумаешься, кто всем этим заправляет.

– В Бельвиле? – уточнила Ли Энн.

Запрокинув голову, Нэппи очень долго хлебал свой бурбон, после чего вскинул руки кверху, в одной держа бутылку, в другой – обрез, как будто хотел указать вселенский масштаб «всего этого».

– Вы дружили с Элвином Дюпри? – спросила Ли Энн.

– Эл Дюпри? Да он ворюга. Трусло, гад подколодный.

– Зачем же вы тогда отослали пленку? Зачем написали записку?

Нэппи, по-прежнему не опуская рук, взглянул на Ли Энн со снисхождением. Нелл прикидывала, что разумнее: вырвать обрез или просто попросить убрать его.

– О справедливости слышали, нет?

– Ради справедливости. Ясно, – кивнула Ли Энн. – Но потом, когда пленку не приобщили к делу, почему вы не настояли на своем?

– Знаешь, что мне в тебе не по нраву? Выглядишь умной, а оказывается наоборот.

– Тогда объясните мне сами, пожалуйста.

– «Объясните мне сами»! – передразнил ее Нэппи. Руки его постепенно опускались. – Ты же не понимаешь самого простого: я был в магазине, когда Эл колотил в… – В этот миг он замолчал и повалился наземь.

– О боже! – воскликнула Ли Энн. – Отключился.

Бурбон с бульканьем полился из бутылки на траву. Нелл и Ли Энн опустились на колени возле лежащего Нэппи, и прошло не менее полуминуты, прежде чем они осознали, что его застрелили в голову. В их защиту можно сказать, что рана была небольшая и волосы частично ее прикрывали. Истинное положение дел прояснилось, лишь когда женщины перевернули Нэппи и обнаружили на затылке зияющий кратер, из которого вышла пуля.

Глава 8

Клэй быстро шагал по поляне, за ним следовал его водитель и, чуть поодаль, сержант Бауман, старейший детектив полиции Бельвиля. Заметив Нелл, Клэй ускорил шаг и практически подбежал к ней. Положив руки на плечи жены, он заглянул в ее глаза.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да.

Всего на секунду Клэй заключил ее в объятия и крепко сжал, и Нелл ответила ему тем же. Затем он отпустил ее и обратился к Соломону Ланье, первому чернокожему шерифу в округе Стоунволл.

– Спасибо, что позвонил, Большой Сол.

– Не стоит благодарности, шеф, – сказал Ланье.

Они пожали друг другу руки. Редкий мужчина казался великаном рядом с Клэем, но шериф Ланье был одним из них. Клэй изучил обстановку: в лесу мелькали фигуры приближающихся полицейских, на земле лежали носилки, на них – тело, прикрытое простыней, рядом толпились спасатели; в нескольких ярдах, перед хижиной, на земле аэрозолем был нарисован контур тела и небольшой кружок; Ли Энн строчила что-то в своем блокноте. Она подняла глаза и, наткнувшись на взгляд Клэя, кивнула. Он отвернулся к шерифу, будто вообще ее не заметил.

– Что тут у нас, Сол?

– Жертва с огнестрельным ранением. Таким образом, с января их у нас в округе уже пять, чуть меньше, чем за тот же период в прошлом году.

Они отошли к носилкам. Один из спасателей задрал край простыни до подбородка Нэппи Ферриса. В таком ракурсе Нелл не видела дыры, из которой вышла пуля, но и клише о мертвецах, похожих на спящих людей, применить было нельзя: один глаз покойника был широко распахнут, другой – закрыт. Нелл захотелось попросить кого-то опустить ему веки.

– Зовут Наполеон Феррис, – сообщил шериф. – Интересует?

Клэй кивнул.

– Ну вот он, собственной персоной.

Мужчины долго и внимательно смотрели на труп. Боковым зрением Клэй заметил, что за ними наблюдает Нелл. Она ничего не сказала, просто продолжала думать об этой несуразности на лице Нэппи, однако этого оказалось достаточно, чтобы Клэй нагнулся и, закрыв глаз покойника, натянул простыню ему на голову.

– Плюс вот это, – добавил шериф, вынимая из кармана искореженную свинцовую пулю и поднося ее к свету. – Пока что только одна. Нашли ее вон там. – Он указал на очерченный аэрозолем круг. – По-моему, тридцать-ноль-шесть, но я же не эксперт в этом деле.

– Я тоже, – сказал Клэй.

– Пускай этим займутся наши старые друзья в лаборатории.

– Лаборатория Бельвиля в твоем распоряжении.

– Очень признателен, – сказал шериф. – Займемся этим на месте, тебе же все равно туда ехать.

Клэй едва заметно кивнул.

– Откуда стреляли? – спросил он.

– Вон с того пригорка на дороге. Женщины даже не услышали выстрела. – Шериф указал на Нелл и Ли Энн, напоминая конферансье, который просит знаменитостей выйти на поклон. – Но с того места, где они стояли, учитывая угол вхождения пули, рискну предположить…

Из зарослей донесся чей-то свист.

– Это, наверное, Малыш Труман, – догадался шериф. – Ты знаешь Малыша Трумана?

– Нет.

– Лучший следопыт в стране. Говорят, это потому, что он на четверть чероки, но я в эти сказки не верю. – Шериф вопросительно рассматривал Клэя, возможно, пытаясь выяснить его мнение насчет генетической предрасположенности, но даже Нелл не смогла прочесть на его лице никакого ответа. Она и сама не знала.

Через пару минут Клэй с шерифом изучали латунный патрон.

– Все-таки тридцать-ноль-шесть, – сказал Клэй.

– Значит, угадал. Сможешь определить расстояние, Труман?

Малыш Труман, одетый в футболку, шорты и сланцы, сразу же откликнулся:

– Запросто, босс. Двести пятьдесят шесть ярдов.

Все уставились на деревья.

– Двести пятьдесят ярдов, возможно, с глушителем, ветер юго-западный, один выстрел, – сказал Клэй.

– Да уж, новичком тебя не назовешь, – одобрительно отозвался шериф. – По моим подсчетам, в этой стране не более трех-четырех тысяч охотников, которые могли бы это сделать.

Ли Энн сделала шаг вперед.

– Это явно не был несчастный случай на охоте.

Шериф обернулся на ее голос.

– Сол, а ты знаешь, что мисс Боннер репортер? – спросил Клэй.

– Мы это обсудили, мне журналисты не мешают, – сказал шериф. – Мэм, я не говорю, что это был несчастный случай на охоте. Просто отмечаю уровень стрелкового мастерства, вроде как на Олимпийских играх.

– Понятно. Но, возможно, мотив поможет сузить крут подозреваемых?

– А у нас есть мотив? – удивился шериф.

– Наполеон Феррис должен был давать показания на слушании дела Элвина Дюпри, – напомнила Ли Энн.

– Я об этом почти ничего не знаю. А вот об этой хижине мне кое-что известно. – Он вынул конверт из внутреннего кармана. – Именно поэтому я лично взял ордер, когда ехал сюда.

К ним подошел еще один полицейский, в форме, с электрическим устройством для вскрытия дверных замков, но оно не понадобилось: дверь была не заперта и распахнулась настежь, стоило шерифу слегка ее подтолкнуть.

– После вас, – сказал он.

Все: Клэй, шериф, Нелл, Ли Энн, – вошли внутрь. Маленькая хижина, никаких тайников, да никто и не пытался прятать: повсюду были пакеты с марихуаной. На самом видном месте красовались также два дробовика, пистолет и нож с длинным лезвием.

– Все неприятности, которые произошли в нашем округе за последний год, сводятся к войне между этими двумя бандами наркодилеров. Одна – мексиканцы, другая – негры. Тут – территория черных. Я не берусь утверждать, что этот парень был замешан в торговле. Может, просто оказался не в том месте не в то время и угодил в переплет.

– Ферриса дважды задерживали в связи с наркотиками, – сказал Клэй. – Один раз за хранение, второй – за продажу. Оба раза – марихуана.

– Интересно, – заметил шериф.

– Но статьи из этого не получится, – прозрачно намекнул Клэй.

Ли Энн промолчала. В дом вошла женщина в форме и начала фотографировать.

Нелл и Клэй возвращались домой на заднем сиденье патрульной машины. Водитель нажал кнопку – и передняя часть оказалась отгорожена непроницаемым стеклом.

– С тобой точно все в порядке? – спросил Клэй.

– Да. Ты на меня не злишься?

– А почему я должен злиться?

– Не знаю. Из-за того, что я уехала с Ли Энн, не предупредив тебя. Я и не думала, что мы попадем в такую передрягу… Она получила информацию…

– От кого?

– Не сказала.

– Это и не важно, – сказал Клэй. – Главное, что ты не пострадала.

Нелл вспомнила, как осторожно Клэй закрыл глаз Нэппи. Она прижалась к мужу покрепче. Она любила эту осторожность, осторожность сильного мужчины, который умеет сдерживать свою мощь.

– Она просто хотела, чтобы я рассказала, как погиб Джонни. Я давно об этом не говорила.

– И?

– Это по-прежнему ужасно, но теперь кажется совсем далеким.

Клэй поцеловал ее в макушку. Он иногда это делал – например, на их втором свидании. Свидание случилось через год после суда над Дюпри: они выбрались поужинать в ресторан на пляже, теперь уже стертый с лица земли ураганом. Клэй не пытался поцеловать ее в губы или в щеку, только лишь в макушку, быстрый застенчивый поцелуй у порога ее дома.

– Я видела все своими глазами, – сказала Нелл.

– Я знаю.

– Как ты думаешь, это Нэппи Феррис сделал фальшивую кассету?

– Мне бы самому хотелось узнать.

– Но слушание все равно состоится?

– Скорее всего.

– Но он же не выиграет это дело, так ведь?

– Ни за что, – решительно заявил Клэй.

Она обвила его руками и поцеловала в губы.

Они въехали в Бельвиль, и Нелл практически сразу ощутила запах Бернардина.

– В реке, там, где раньше был пирс, сейчас очень грязная вода, – сказала она. – Когда мы там были, туда приехал на инспекцию Кирк Бастин.

– Правда?

– С парой ассистентов. Они его здорово разозлили.

Клэй на мгновение умолк.

– Пусть на себя злится.

– Почему это?

Клэй пожал плечами.

– Потому что он не справился с последствиями урагана? – предположила Нелл.

– Ага.

– Но это ведь страшный разгул стихии. Это выше человеческих сил.

Клэй молча покачал головой. Их машина обогнала другую, в соседней линии. Водитель, обернувшись и увидев мигалку на крыше, скорчил гримасу, которую Нелл доводилось видеть не раз, затем притормозил и скрылся из виду.

Патрульная машина выехала на Сэндхилл-уэй и свернула в тупик. Еще одна уже стояла перед домом. Не успел Клэй припарковаться на подъездной дорожке, как к ним подбежал новенький патрульный. Нелл узнала его: они встречались на ежегодной рождественской вечеринке, которую устраивал Клэй.

– Что стряслось, Тимми? – спросил Клэй.

Нелл ожидала, что это как-то связано с Нэппи Феррисом, но ошиблась. Тимми боязливо посмотрел на нее, и взгляд его вернулся к Клэю. Лицо патрульного заметно порозовело.

– Небольшая авария, сэр, – сказал он. – Помято крыло. Раненых нет.

– Что за авария?

– К югу от «Гайот», сразу за «Эксоном», на углу с «Националем». Я висел у нее на хвосте около полумили, но она вдруг дернулась. Ничего серьезного, но…

– О боже, – вымолвила Нелл. – Нора?!

– Она в доме, мэм, – успокоил ее Тимми. – Спит, отдыхает. Эта ее маленькая «миата»… я ее тащил до самой мастерской Йеллера. Йеллер не думает, что…

Но Нелл не стала выяснять, что там думает или не думает Йеллер. Она уже ворвалась в дом и опрометью кинулась наверх, в спальню Норы. В эту же минуту какая-то женщина договаривала сообщение на автоответчике: «…будьте добры, свяжитесь с деканом в удобное для вас…»

Спальня Норы – просторная, светлая – располагалась над гаражом. Нелл постучала.

– Нора? – Ответа не последовало. Нелл повернула ручку и вошла.

В комнате было темно и душно: окна закрыты, жалюзи опущены, кондиционер выключен. В полумраке Нелл с трудом различила силуэт Норы в кровати. Она лежала лицом к стене. На полке над ее головой восседали плюшевые звери, с потолка свисали три игрушечные обезьянки. Туда их когда-то давно приладил Клэй, чтобы казалось, будто они качаются на лианах.

– Нора?

Нелл подошла к кровати. Сделав всего пару шагов, она учуяла перегар. Запах смешался в ее восприятии со смрадным дыханием Нэппи, и ее затошнило. Нелл присела на краешек кровати и приподняла жалюзи на дюйм-другой. Сумерки разрезало лентой света, упавшей Норе на лицо. Глаза девушки оставались закрытыми; во сне она казалась совсем маленькой, едва ли не восьмиклассницей. Такая красивая. Нелл до сих пор изумлялась, когда видела, что ее собственная плоть и кровь преображена в нечто столь прекрасное. Русые волосы и изящные черты лица достались дочери от Джонни. Нора была изумительна даже сейчас, с размазанным макияжем, с влажными от пота волосами и с синяком на шее; всего этого ее мать практически не замечала.

– Нора? Просыпайся, детка.

Но Нора не проснулась. Внезапно ее неподвижность и тяжелый, мертвенный воздух вокруг сложились в зловещую картину. Нелл наклонилась и поднесла пальцы к носу Норы, чтобы почувствовать ее дыхание.

– Нора. – Нелл положила руку ей на плечо. – Нора. Проснись.

Нора открыла глаза – по крайней мере тот, который видела Нелл. Взгляд передвинулся, поймал Нелл и наполнился каким-то глубоко печальным чувством. Глаз закрылся.

– Нора, встань. Нам нужно поговорить.

– Потом. Очень спать хочется. – Глаза по-прежнему были закрыты.

Нелл легонько тряхнула дочь за плечо. Та застонала.

– Почему ты не в университете?

– Ну, пожалуйста.

– Что происходит?

– Пожалуйста, я же тебя просила.

Нелл снова потрясла ее за плечо, на сей раз сильнее. Нора вывернулась и отползла ближе к стене.

– Отвали.

– Не надо со мной так разговаривать. – Нелл сдернула одеяло. Нора оказалась полностью одетой, не сняла даже красных кожаных кроссовок, которые Нелл когда-то подарила ей на Рождество.

Нора привстала и ухватилась за одеяло.

– Сколько ты выпила?

– Я не пила.

– Я чувствую запах.

Нора ничего не ответила.

– Что случилось, Нора? Почему ты здесь?

Нора заглянула матери в глаза, но всего на одно мгновение.

– А это уже не мой дом?

– Конечно, это твой дом. – Нелл будто со стороны услышала, как резок ее голос. – Но ты же должна быть в университете.

– В пятницу пар не будет, отменили. Я решила приехать домой на долгий уик-энд. Я ехала всю ночь, мама, и очень устала.

Объяснение звучало весьма правдоподобно, если не учитывать одного обстоятельства.

– Сегодня вторник, – сказала Нелл. Голос ее стал еще резче.

– Да? – Нора уставилась на нее отсутствующим взглядом.

– Что случилось? – продолжала Нелл. Она повторила вопрос, теперь уже тише. – Скажи мне.

– Ничего.

– У тебя проблемы с учебой? Что-то посерьезнее, чем испытательный срок?

– Мне нужно отдохнуть, мама. С учебой все нормально.

В дверном проеме возник Клэй.

– А в сообщении на нашем автоответчике говорится обратное, – вклинился он.

– Отлично, – сказала Нора. – Вот и Хозяин явился.

– Не смей говорить так с отцом.

– Он мне не отец.

Нелл встала с кровати. Родная дочь ее разочаровала, впервые в жизни разочаровала по-настоящему.

– Ты говоришь как маленький ребенок. Никто никогда тебя не обманывал на этот счет. Но, как тебе самой должно быть известно, Клэй твой настоящий отец во всех смыслах, за исключением биологического.

– Это исключение только подтверждает правило, мама и папа.

– Твою грубость ничем нельзя оправдать, – сказала Нелл. – Скажи на милость, что происходит?

– Ничего, – сказала Нора, закрывая глаза. – Все классно.

В комнате повисла тишина. Свет из коридора отражался в глазах игрушечных зверей: медведя, львов, тигров, слонов, жирафа. Наверху обезьянки зашевелились в потоке воздуха.

– Пускай отоспится, – тихо промолвил Клэй. – Потом поговорим.

Спустившись, Нелл прослушала сообщение на автоответчике и перезвонила декану. Тот исключил Нору за пропуски уроков истории, что являлось нарушением условий испытательного срока.

– Истории? – Странно. История всегда была любимым предметом Норы, на первом курсе она даже выиграла приз за знания в этой области – биографию Самюэла Адамса.

– Вообще-то она пренебрегла всеми занятиями, – сказал декан. – Просто так сложилось, что отчет преподавателя истории я получил первым.

– А ей не могут дать еще один шанс? – спросила Нелл.