Текст книги "Испытание седьмого авианосца"

– Лево на борт! – рявкнул Уильямс. – Бей его! Бей!

Лодка проворно разворачивалась.

Бомбы визжали в воздухе. Они были так близко – большой цилиндр и четыре его маленьких спутника; каждый нес с собой чью-то судьбу, остро заточенный, компактный, готовый предать «Блэкфина» забвению. Все происходило точно в кошмаре: ты бежишь, бежишь, а ноги скользят, чудовище настигает тебя, и ты уже ощущаешь его зловонное дыхание. Оно обнажает клыки и тянет к тебе острые когти…

Тряхнув головой, Брент отогнал парализующие видения и, не глядя на бомбы, дал ответный залп. Он убьет своих убийц. Трассеры, точно огненные бусины, расцветили «Юнкере» и сорвали огромные куски с несущей поверхности крыла. Ярко-желтые вспышки загорались и гасли, как рождественский фейерверк; 20-миллиметровые «Эрликоны» снесли правый закрылок и элерон. Самолет вильнул влево, открывая Бренту свой правый борт. Короткими очередями он сокрушил заднюю кабину и обезглавил стрелка. Но ему нужен не стрелок, а пилот. Ругаясь на чем свет стоит, лейтенант рванул правую ручку и поймал фонарь в прицел. Новые пули разбили фонарь, прошили бронированный козырек, и лицо пилота растворилось в тумане брызнувших осколков. Большая машина с двумя обезглавленными туловищами в кабине плюхнулась в океан с громким всплеском.

В тот же миг по правому борту – совсем близко – разорвались бомбы. Пятисотка подняла такой столб воды, что лодка содрогнулась, как загарпуненный кит. Во всех отсеках слышался гул, подобный большому колоколу храма. Хамфри Боумен и Юйдзи Итиока попадали с ног. Японец заскользил вдоль палубы и треснулся каской о нактоуз со звоном молота, ударившего по наковальне. Тут же он перекатился на бок и отчаянно застонал. Боумен упал на ящик с боеприпасами. Брент пошатнулся, но устоял, схватившись за ветрозащитный экран. Со всех сторон неслись крики боли и ужаса.

Водяная башня опала широкими кольцами и окатила мостик. Держась одной рукой за ствол пулемета, Ромеро протянул другую и поднял на ноги почти бездыханного Итиоку.

– Курс два-семь-пять! – приказал Уильямс, едва удерживая равновесие. Потом взглянул на Хару, который хоть и стоял на двух ногах, но был явно не в себе. – Вперед помалу!

Японец, как автомат, двигал рычагами машинного телеграфа. Лодка замедлила ход. Уильямс прокричал в люк:

– Связисты! Что там у вас?

В ответ донеслось испуганное:

– Пока ничего, командир!

– Хорошо, Хара, давай быстрей!

– Скорость восемь, сто восемьдесят оборотов, сэр, – неживым голосом откликнулся Хара.

– Все идут на нас! – крикнул впередсмотрящий с правого борта.

Уильямс бросил взгляд на небо. Выбора нет.

– Ладно, хрен с ними, с повреждениями. Самый полный!

– Есть самый полный!

Ритмично заработали четыре двигателя, и лодка рванулась вперед. Пока живы! Брент облегченно вздохнул. Корпус, хотя и натерпелся порядком, но выдержал. Последняя пятисоткилограммовая бомба наверняка наделала больше разрушений, чем все глубинные. У Брента онемела шея. Каска слетела и подбородочный ремень глубоко врезался в кожу. Такого с ним еще не случалось.

– Где доклад о повреждениях?! – надрывался в люк Уильямс. – Мне нужны в первую очередь донесения от носового торпедного и аккумуляторного отсеков.

Снова надвинув каску, Брент поглядел на небо, пытаясь вытрясти из мозгов сонное оцепенение. Машинально потер ладонью шею. Еще один бомбардировщик делал заход, а три уцелевших выстроились за ним, словно нетерпеливые пассажиры перед посадкой на поезд. У них есть причина для нетерпения. Мацухара и два его «Сифайра» летят к ним, точно ангелы-мстители. Арабы потеряли время и теперь расплатятся за свою медлительность. Стоило ему об этом подумать, как Мацухара и его ведомые открыли огонь.

Следующие мгновения стали для Брента Росса продолжением кошмара. Два бомбардировщика, три делающих заход истребителя, грохот орудия, запах кордита, сумасшедшая вибрация «Браунинга», острая боль в области шеи. А еще прицел, мишень, крики Уильямса рулевому, изо всех сил пытающемуся увести лодку от новой атаки «Юнкерса». Убей или тебя убьют! Еще один виток чувств. Ужас или бешенство, а может, и то и другое, – противнику все равно, никакой разницы. Теперь все они пришли по его душу.

За миг до того, как ведущая «Штука» вышла на угол бомбосбрасывания, она вспыхнула ослепительной новой звездой и тут же исчезла. Отпустив гашетку, Брент уставился вверх. Огромным веером рассыпались по небу обломки алюминия; страшный монстр протягивал к лодке щупальца огня и дыма. В сотне ярдов врезался в волну двигатель, покореженное колесо ударило в корму. Но большая часть смертоносного дождя пролилась за бортом.

Брент услышал вой сирен раньше, чем увидел следующий бомбардировщик. Спасибо врагу за эти шумовые эффекты. Он навел пулемет на тот сектор, где взорвалась предыдущая «Штука». «Юнкерсы» пробивались сквозь дым. Пулеметы хором отбарабанили свое приветствие. Глаза Брента расширились от ужаса. На хвосте бомбардировщика висел «Сифайр». И оба попали в каскад трассеров.

Настигнутая сзади 20-миллиметровыми снарядами и пулями пятидесятого калибра «Штука» начала рассыпаться, но все-таки успела сбросить бомбы. Она падала не более чем в сотне ярдов от мостика, слегка накренившись на правый борт. Сперва отвалилось правое крыло, обнажив сплетение разорванных цветных проводов и разбитых трубопроводов; из них, как из вскрытой сонной артерии, хлестала красная гидравлическая жидкость. Вибрация двигателя отбросила машину вбок. Она нелепо трепыхалась на уцелевшем крыле, но вскоре и оно отвалилось. Фюзеляж – беспомощный железный обрубок – нырнул в море; бомбы одна за другой громыхнули по правому борту, не причинив лодке особого вреда. Радостные крики плавно перешли в стоны, когда все увидели, что «Сифайр» тоже подбит.

Двигатель дымился, машина оставляла за собой белый тонкий туман охлаждающей жидкости; британский истребитель пытался выйти из пике и повернуть на запад.

– Не повезло бедняге! – угрюмо проронил Уильямс. – Следите за ним. Будет падать – подберем.

– Все, командир! – крикнул с мостика впередсмотрящий. – Обоих ущучили!

Снова на борту разразилось ликование. Мацухара и пилот второго «Сифайра» победили. Одна из двух оставшихся «Штук» вошла в море с горящим, словно факел, двигателем. Другая волочила за собой шлейф черного дыма. В нескольких футах над водой бомбардировщик спрямил пике.

– На воду сядет, – заметил Брент.

– Если наш ему даст, – отозвался Уильямс, указывая на «Сифайр», кружащий над обреченным бомбардировщиком.

Бомбардировщик сперва зацепил океан левым рулем высоты, подпрыгнул и снова опустился, пытаясь как можно мягче коснуться воды, чтобы не захлестнуло. Наконец пенно-голубым всплеском он плюхнулся на брюхо и теперь нелепо скакал по волнам. «Сифайр» еще немного покружил над ним, а потом стал резко набирать высоту, увидев, что Мацухара поджидает его. Торопятся поспеть к схватке, бушующей у дальнего горизонта.

– Малый ход, – приказал Уильямс Тацунори Харе и повернулся к Сторджису. – Курс на «Штуку».

– Мы их расстреляем, сэр, или возьмем в плен? – спросил у него Брент.

– Ваши предложения!

Он не колебался, слово рвалось у него из сердца, из печенок.

– Расстрелять!

Уильямс дал себе секунду на раздумья.

– Теперь мне ясно, почему вас называют американским самураем.

Брент на миг онемел, не зная, порицание это или комплимент. Крик впередсмотрящего не дал ему ответить.

– «Сифайр» возвращается. Садится на воду по правому борту!

Все молились про себя, глядя, как английский истребитель скользит над водой. Поскольку шасси убраны, ему будет легче, чем Ju-87. Подпрыгивая, точно камешек, он на 80 узлах перепахивал крыльями волны. Затем поднял гейзер вспененной воды, остановился, сбросил плот, и фигура в летном комбинезоне выбралась на крыло.

– Молодец! – одобрил Уильямс. – Слушать мою команду! Сперва выловим нашего. Сможешь, Гарольд?

– Так точно, командир, – ответил рулевой. – Отбуксируем.

– Бери на него курс.

– Есть!

Из рулевой рубки донесся голос:

– Аварийная служба докладывает: поврежден всасывающий клапан в цистерне главного балласта, в лодку проникает вода. Главный механик говорит, с насосом продержимся.

– Пусть подключит аварийный.

– Уже сделано, сэр.

– Хорошо.

– Курс ноль-четыре-семь, – доложил Сторджис.

– Так держать, старшина. – Уильямс повернулся на корму. – Расчету пятидюймового приготовиться поднять на борт уцелевших.

Артиллеристы оставили орудие. Пошатываясь, переступили через тело своего мертвого командира и начали доставать из ящика в кормовой части мостика спасательные пояса и канаты.

– Сперва выловим нашего, затем позаботимся о противнике, – повторил Уильямс и кивнул на левый крамбол, за которым покачивались на плоту два человека. Повернув к Бренту непроницаемое, точно книга за семью печатями, лицо, добавил негромко: – Не волнуйтесь, мистер Росс, я учту ваше предложение.

Брент проверил пулеметную ленту: зарядов только на одну очередь. Резко дернув, вытащил ее. Боумен ногой отодвинул в сторону пустой ящик и подтянул новый. Затем с помощью Брента заправил новую ленту на сто десять патронов. Брент захлопнул затвор и приказал:

– Заряжай первую!

Боумен протянул медный наконечник ленты через блок.

– Первая заряжена.

Брент оттянул скобы затвора, чтобы мощная пружина стала на место. Захват выбрасывателя стиснул гильзу.

– Заряжай вторую! – рявкнул Брент.

Они с Боуменом повторили операции в том же порядке. Затем лейтенант выпрямился и глянул в патронник, чтобы убедиться, что лента легла ровно.

– Нормально. – Он покосился на заряжающего, закрепил ствол в вертикальной позиции и начал с любопытством наблюдать, как «Блэкфин» приближается к потерпевшему крушение летчику.

Покачиваясь на маленьком желтом плоту, человек, одетый в коричневый летный комбинезон и шлем с поднятыми на лоб очками, улыбался и махал им. Светлая кожа, крупный нос и большие круглые глаза.

– Черт меня побери, если это японец, – пробормотал Уильямс. – Вперед помалу!

– Есть вперед помалу!

Ритм дизелей замедлился.

Уильямс взглянул на репитер гирокомпаса.

– Лево на угол ноль-четыре-пять. Примем с правого борта.

– Есть лево на угол ноль-четыре-пять!

Командир подлодки снял рупор с крюка на ветрозащитном экране, приложил его к губам и крикнул артиллерийскому расчету, выстроившемуся на корме.

– На правый борт!

Старший матрос Хитоси Мотосима откликнулся, сложив ладони рупором:

– Есть на правый борт, сэр!

Пилот был уже в нескольких ярдах от борта.

– Стоп машина!

Моторы заглохли, но лодка продолжала двигаться вперед по инерции.

– Назад, малый ход!

Сквозь решетчатый люк Брент услышал вибрацию: винты преодолевали инерцию в тысячу шестьсот тонн. Он инстинктивно придержал ствол пулемета. Матрос завязал морской узел на конце каната. Ловким движением кисти перекинул конец на плот, через плечо летчика. Тот ухватился за канат и стал подтягиваться.

– Стоп машина!

Лодка мягко покачивалась; винты слабо побулькивали под водой. Мотосима, привязанный к пиллерсу спасательным канатом, поднял на борт высокого худощавого человека.

– Помоги ему, – приказал Уильямс Боумену.

Заряжающий подбежал к трапу и подтянул спасенного за рукав комбинезона. Командиру пришлось задрать голову, чтобы встретиться взглядом с долговязым летчиком. Высокий, стройный, с орлиным носом, выступающими скулами, впалыми щеками и твердым подбородком. Самой выдающейся чертой его были глаза. Огромные, синие, чуть холодноватые. Этот с одинаковым успехом может декламировать Шекспира или Китса и убивать, подумал Брент. Кроме того, он сильно смахивает на Бэзила Рэтбоуна, игравшего Шерлока Холмса в старом английском фильме.

– Добро пожаловать на борт, – сказал Уильямс. – Я лейтенант Реджинальд Уильямс, командир подводной лодки.

Летчик загадочно улыбнулся. Стоящие на мостике глядели на него, как на пришельца из космоса. Пожав Уильямсу руку, он проговорил с безупречной дикцией, немного в нос:

– Капитан авиации Колин Уиллард-Смит. – Он выпустил руку Уильямса, покосился на «Эрликоны» затем на «Браунинги», и взгляд его задержался на Бренте. Зоркие глаза сразу углядели кровь на каске и спасательном жилете лейтенанта. – А вы молодцы, метко стреляли.

– Мы не нарочно, капитан, – ответил Брент. – Надеюсь, вам не слишком досталось?

Уиллард-Смит засмеялся.

– Ничего. Я сам виноват – не хотел упустить «Юнкере». – Он еще раз обвел взглядом окружающих. – Да, потрясающая меткость. Вы прострелили мне бак и трубопроводы системы охлаждения.

– Примите извинения, капитан. – Уильямс глянул через левый борт, где плыли на плоту еще двое, потом на экран пеленгатора и распорядился: – Вперед помалу! Лево руля на угол один-девять-ноль!

Брент снял с предохранителя пулемет пятидесятого калибра и прицелился в летчиков на плоту. Все на мостике не сводили глаз с него и Уильямса. Уиллард-Смит врубился в ситуацию.

– Эй, ребята, вы не…

– Мы подберем их, капитан, – перебил Уильямс и сказал Бренту: – Отставить, мистер Росс.

– Слушаюсь, сэр. – Брент снова поставил пулемет на предохранитель.

Уильямс посмотрел на небо, потом вперед и прокричал в люк рулевой рубки:

– Штурман, счисление пути!

Ему отозвался лейтенант Чарли Каденбах:

– Я счислял курс и дрейф с моего репитера. Нас отнесло на несколько миль. Мне нужны полуденные замеры. Разрешите подняться на мостик.

– Отставить! Придется подождать, пока мы не уйдем из зоны боя. Через сотню ярдов подберем двух пилотов, а потом дашь мне курс на Йокосуку.

Последовала короткая тишина, нарушаемая ревом дизелей и плеском воды о борт. Наконец сквозь люк донесся обиженный ответ Каденбаха:

– Думаю, три-пять-ноль, командир.

Негр повернулся к англичанину.

– Спускайтесь. – Он указал на люк рулевой рубки. – Лейтенант Каденбах проводит вас в кают-компанию. Там есть горячий кофе и кое-что перекусить. – Он махнул на стальной щит, где поблескивала застывающая кровь. – У нас имеются потери, потому каждый человек на счету.

Англичанин поджал губы; подбородок его приобрел еще более упрямые очертания.

– С вашего разрешения, сэр, я останусь здесь. У меня хорошие глаза. Могу нести вахту как впередсмотрящий.

– После того, как вас чуть не убили?

Летчик с удивительным спокойствием произнес:

– Спасибо за это «чуть»… Но мне не впервой. Вот на Фолклендах тоже хотел «купить себе участок». А здесь все сошло довольно гладко. Я даже вымокнуть не успел.

Уильямс улыбнулся и вытянул руку к забрызганному кровью экрану.

– Ну что ж, тогда прошу – будете следить за небом. Наш радар вышел из строя… Стоп машина! Приготовиться взять на борт людей.

Артиллеристы во главе с Мотосимой снова двинулись к ограждению.

Уиллард-Смит указал на северо-запад, где по всему горизонту шла ожесточенная битва.

– Там теперь горячо. Самое грандиозное шоу со времен Битвы за Англию. Командир, вы не собираетесь поискать других потерпевших?

– Если б я мог! Этих подберем – и надо будет срочно отправиться в гавань. У нас серьезные повреждения. В одной из балластных цистерн течь, батареи «травят». Не поручусь, что здесь поблизости не шныряют «Штуки». Еще один налет, и всем нам крышка. – Он обреченно покачал головой. – Может, адмирал Фудзита пошлет сюда эсминцы. Но это очень рискованно. Слишком близко от Сайпана и Тиниана.

Брент уставился в небо. Впечатление такое, что сотни машин пытаются уничтожить друг друга. Бой спустился довольно низко, и можно рассмотреть отдельные самолеты. Сквозь дым то и дело мелькают белые парашюты. Он едва не вскрикнул от радости, увидев «Зеро» с красным обтекателем. Летит к месту сражения вместе с не отстающим от него «Сифайром». Похлопав по «Браунингу», он пробормотал себе под нос:

– Йоси Мацухара, пусть тебе сегодня сопутствует удача!

– Потерпевшие на борту! – доложили с кормы.

– Хорошо. Полный вперед! Курс три-пять-ноль!

«Блэкфин» неторопливо набрал скорость и повернул на север.

Подполковник Мацухара в сердцах выругался. Ненавистная парочка – Розенкранц и Ватц – вне досягаемости: километров на двадцать севернее и на тысячу метров внизу. Розенкранц и сам он потеряли по ведомому. Уиллард-Смит исчез, должно быть, погиб. Последние его слова до сих пор звенели в ушах командира отряда.

– Виноват, друзья, – проговорил англичанин, словно вставая из-за чайного столика. – Меня подбили. Буду добираться вплавь.

– Прыгай! – послышался встревоженный голос Йорка.

– Не могу, приятель. Не везет мне сегодня: прострелен парашют. Как ни жаль, а придется искупать старушку. Удачи вам обоим. Привет!

– Тенно Дзимму! – воззвал Йоси к духу первого японского императора. – Пригляди за ним, пожалуйста! Он парень хороший.

Ох, как ему нужен этот английский летчик! Здорово он дрался. Да и новичок Элвин Йорк не подкачал. Едва началась пальба, сразу подтянулся. Уже сбил два «Юнкерса» и повредил Me-109.

Поднявшись на восемь тысяч метров, Йоси лег на правое крыло, чтобы иметь хороший обзор сектора боя. Вот это масштаб! Адмирал Фудзита прислал четыре эскадрильи с «Йонаги». Ему нужен «Блэкфин», ради него старик готов пожертвовать всем, что имеет. И Йоси уверен: тут не только стратегия, не только желание разбить врага, а еще Брент Росс. Бесстрашный американец заменил Фудзите сына, погибшего в Хиросиме в сорок пятом.

В шлемофоне раздавались непрерывные крики:

– Выруливай, Сидзуйо! Влево бери!

– Пытаюсь. Плохо слышу тебя, Ари.

– Сигамицу, где ты? На связи Ари!

– Под тобой. Остановил одного своим винтом. Падаю! Принимай командование. Банзай!

Йоси увидел, как «Зеро» вибрирует в смертельной агонии.

– Прыгай, Норитака, прыгай!

Но «Зеро» с закрытым фонарем пошел на последний вираж.

– Эй, Мидзумото! Двое над тобой! Двое на пяти часах!

– Вижу, Токита. Не отрывайся.

– Меня самого прижали слева!

– Иду на таран!

– Нет! Нет! Пикируй, Мидзумото!

Внизу громыхнул взрыв – это столкнулись лоб в лоб «Зеро» и Me-109. Йоси шарахнул кулаком по приборному щитку. Молодой ВМЛ Масайти Мидзумото ворвался в блеске славы в храм Ясукуни, увековечив свою карму и навсегда заняв место в строю геройски погибших самураев.

– Банзай!

Командир отряда подавил отчаянное желание ринуться в гущу схватки. Нет, у него своя битва. Он охотится на самую крупную дичь. И он наконец-то заприметил внизу красную вспышку и черно-белые полосы. В отличие от прочих участников собачьей драки, Розенкранц и Ватц держались парой: командир впереди, ведомый чуть сзади и слева. Как всегда, выискивают легкую добычу и, кажется, уже нашли. Розенкранц короткой очередью добил покалеченный «Зеро». С отменной точностью пули прошили бак, и маленькая машина провалилась в жерло Везувия.

– Как же так? – изумился Йоси. – Ведь это новые протестированные баки!

А Розенкранц уже пошел на боевой разворот к другому дымящемуся «Мицубиси».

Не дав себе времени на размышления, весь бурля яростью, японец выжал из двигателя все что можно, резко дал ручку от себя и влево, заходя на пикирование. Быстрый взгляд на «Сифайр» убедил его в том, что лейтенант авиации Элвин Йорк ждал его маневра и хорошо держит строй. Йоси проговорил в микрофон:

– Эдо Третий, на связи Эдо Старший. Следуй за мной во время первого захода на красный «Мессершмитт». Потом одиночные бои.

– Роджер, командир! А я полосатому задницу пощиплю. – В голосе Йорка прорвалась ненависть: – Мясники долбаные!

Уйдя почти в вертикальное пике, пара самолетов промелькнула мимо горящего Me-109 как раз в тот момент, когда из кабины выпало тело. С хлопком раскрылся парашют. Йоси почувствовал вибрацию своей машины. Он с тревогой взглянул на приборы: тахометр приближается к красной черте – 2800 оборотов в минуту, давление в коллекторе 107 см, температура головки цилиндров пока терпимая – 200 °C. А белая стрелка индикатора скорости все быстрей и быстрей вращается по циферблату – 320, 360, 380, – переваливая за роковую красную черту.

Машина тряслась, как в малярийной лихорадке. У Мацухары заломило мышцы рук и плеч. Он рискует корпусом «Зеро», но выхода нет. Розенкранц повис на хвосте подраненного «Мицубиси» и уже почти в пределах досягаемости. В дымящейся машине сидит Сигамицу: Йоси увидел красную полосу на руле высоты, значит, это машина командира звена. У предателя-американца отличный угол стрельбы, сейчас он будет поливать «Зеро» из пулеметов.

Делая четыреста десять узлов, Йоси дал от себя ручку. На такой скорости у него есть возможность настичь врага, прежде чем тот разделается с Сигамицу, но столь же велики шансы потерять сознание, или крылья, или то и другое. Он поджал ноги и дернул ручку на себя, рискуя сломать ее, как бамбуковую палку. Сказывается перегрузка: не хватает воздуха, слезятся глаза, во рту сухо, точно в пустыне Гоби. Голова камнем тянет шею назад, упираясь в свернутый за спиной парашют, – так недолго и хребет сломать. Противная сосущая боль в животе заставляет опасаться за кишечник и мочевой пузырь. Весь корпус содрогается, Йоси подбрасывает в кресле несмотря на привязные ремни. Уже начали трепыхаться крылья, протестуя против превышения расчетной нагрузки. Но двигатель упрямо ведет машину заданной траекторией. Да, маленький друг не подвел – выровнялся, точно пристроился позади Розенкранца и Ватца – там, где и наметил подполковник.

Однако тело проигрывало поединок с законами физики. Центробежная сила высасывала всю кровь из мозга, возникало странное ощущение, будто он смотрит в глубь черного туннеля. В глазах туманилось, словно на них надеты дымчато-серые линзы. Йоси балансировал на грани обморока. В какой-то момент он провалился в темноту и не знал, сколько времени прошло, прежде чем опять забрезжил рассвет. Он тряхнул головой, напряг мышцы брюшного пресса и несколько раз с шумом выдохнул, чтобы снять давление. Кровь снова застучала в висках, и зрение медленно, как открывающийся занавес, прояснилось. «Зеро» лег на правое крыло – мотор вот-вот заглохнет. Он поспешно взял управление.

Но опоздал. «Зеро» Сигамицу горящим факелом летел в океан, оставляя за собой полосу черного шелка. Ослепительно-белый купол парашюта планировал под Мацухарой. Два «мессера» не спеша двинулись к парашютисту. Сигамицу увидел их перед собой и поднял пистолет в последнем вызывающе-бессмысленном жесте.

– Нет! – выкрикнул Йоси, но красный истребитель уже открыл огонь.

Сигамицу дернулся, как будто сквозь него пропустили электрический ток, и рухнул в объятия смерти.

Йоси все еще разгонял перед глазами туман; в животе бесновался вырвавшийся из клетки зверь. Крича и обливаясь слезами, от ярости потеряв способность здраво оценивать ситуацию, он открыл огонь с шестисот метров. Поскольку «сто девятые» заполнили только два кольца дальномера, он, естественно, промахнулся. Обе машины тут же выполнили петлю и безупречный иммельман – ловкий маневр, захвативший Йоси врасплох. Видимо, их предупредили по радио. Чувствительность наконец восстановилась полностью. Растирая рукой в перчатке щеки и нос, он выругал себя за глупость и прохрипел:

– Странно, что-то уж очень круто они разворачиваются.

Глянув в зеркало заднего обзора, увидел Йорка, прилепившегося к правому рулю высоты. Новая волна уверенности накатила на Йоси, он подался вперед и поймал красную машину в дальномер. Месть – высшее достояние самурая. Он должен отомстить любой ценой.

Розенкранц попытался обезопасить себя от нависшей над ним угрозы – вильнул влево. С четверти мили Мацухара и Йорк одновременно повели стрельбу. Но хитрый американец и на сей раз не сплоховал – дал другую педаль и увернулся от трассеров; Ватц по-прежнему держался в трехстах метрах от ведущего. Точный, профессиональный пилотаж, как будто оба думают одним умом. Йоси заметил красные вспышки – все-таки ему удалось зацепить фюзеляж «мессера» ближе к хвосту. Но ни та, ни другая машина серьезных повреждений не получила. В пике он спустился ниже их, а они быстро набирали высоту для собственного захода.

Дав педаль, Йоси так стремительно повернулся к противнику, что почувствовал вибрацию, предупреждающую о возможности потери управления. Проклиная все на свете, немного отвел ручку и открылся Розенкранцу. Кромки плоскостей «Мессершмитта» выплюнули огонь. Очередь была короткой, но точной. Йоси ощутил вибрацию ручки и педалей управления, когда пули вгрызлись в хвост. Опасность штопора миновала, он нырнул вниз, а потом, проворно развернувшись, ринулся к «Мессершмитту», вместо того чтобы уйти в пике, как наверняка ожидал Розенкранц.

– Никогда не дерись с «Зеро», трус! – крикнул он.

Наконец-то кровавый стервятник заполнил все три кольца. Кабина очутилась в перекрестье дальномера. Теперь, идя друг другу почти в лоб, пилоты вели огонь одновременно. Орудия мерцали красным светом, трассеры вытягивались белыми нитями, окутывая обе машины смертельной паутиной. Подполковник почувствовал, как содрогнулся «Зеро»; от левого крыла оторвался со звоном кусок алюминиевой обшивки, потом новое сотрясение – пули прошили фюзеляж. Но и он не сдавался. Яркие пятна появились на капоте и фюзеляже противника, хотя кабина целехонька. За стеклом он отчетливо видел ступицу винта. Сейчас он отомстит за смерть Сигамицу и Мидзумото, которые покинули этот мир, как подобает героям. Отдали жизнь за императора, получили пропуск в храм Ясукуни. Масайти Мидзумото, Тодоа Сигамицу, прекрасная Кимио Урсядзава и десятки других поджидают его. Лучшей компании не найти в царстве блаженной вечности. Йоси оскалил белые зубы, и лицо исказила гримаса отчаянной решимости.

Розенкранц будто прочел его мысли и резко лег на левое крыло. Слишком резко – истребитель стал неудержимо падать влево и вниз.

Всего в нескольких метрах они промелькнули друг мимо друга, как две дымящиеся пули, выпущенные дуэлянтами; Розенкранц чуть выше и правее Мацухары. Йоси разглядел за фонарем злобную ухмылку американца, развернулся и вошел в турбулентный след «Мессершмитта». Ему не удалось нанести удар по кабине, он упустил возможность сокрушить врага. Мясник до сих пор жив.

– Аматэрасу! – завопил Мацухара. – Где ты?! Он должен быть мертв!

В зеркале он обнаружил, что Розенкранц и Ватц не собираются делать новый заход. Воспользовавшись своей излюбленной шакальей тактикой, они уходят в пике на юго-запад. Видимо, Розенкранц больше вести бой не может: ранен, или боеприпасы кончились. Скорей всего, ведь боекомплект «Зеро» почти израсходован, да и горючее на пределе.

Небо, как по волшебству, очистилось. Все самолеты, кроме машины Йорка и двух «мессеров», уходящих к горизонту, куда-то исчезли. Странное явление, виденное уже не раз. В одно мгновение небосвод «ломится» от машин, рвущих друг друга на куски, а в следующее их уже вымела оттуда метла разгневанного Бога. Невероятно, но факт: небо принадлежит им двоим – ему и Йорку. Лодки тоже не видно. Может, затонула и Брента Росса уже нет в живых? Йоси вздохнул и проглотил горькую слюну, скопившуюся в горле. Много хороших людей погибло в этот день. Он возвел глаза кверху и взмолился:

– Возьми меня, а Брента пощади!

Что-то неладно с управлением, и мысль принести себя в жертву быстро выветрилась из головы. Мертвый ни за кого не сможет отомстить. Педаль идет туго; машину неумолимо относит влево. Поврежденная обшивка «царапает» воздух и ухудшает аэродинамику. Йоси видел главный лонжерон, обнаженную гидравлику, провода. Почти автоматически он сбавил обороты до 1700 и отрегулировал шаг винта. Глянул через плечо на Йорка, споро поспевающего за ним. «Сифайр» цел и невредим, если не считать нескольких дырок в фюзеляже и хвосте. Молодчина кокни!

Англичанин, как бы в ответ, прибавил газу и стал с ним вровень. Полоснул пальцем по горлу – жест, хорошо понятный каждому пилоту и означающий предельный уровень горючего. Йоси понимающе кивнул. Видно, у Йорка и рация вышла из строя. Он удостоверился в этом, трижды окликнув: «Эдо Третий!» Шипенье несущей волны стало ответом на его позывные, а ведомый, поняв, что командир проводит радиопроверку, беспомощно поднял вверх обе руки. Тогда Йоси указал пальцем на север и беззвучно пошевелил губами: «Домой! Домой!» Йорк улыбнулся и закивал.

Подполковник Мацухара аккуратно выполнил вираж, компенсируя торможение за счет правого элерона и руля высоты. Гнев и отчаяние разъедали ему душу, словно серная кислота. Розенкранц погубил несколько самолетов и опять улизнул от него. Теперь небось ликует. Еще бы, полсотни тысяч за каждый сбитый самолет! Сто пятьдесят тысяч за один день – недурная выручка!.. Новая мысль встревожила Йоси: у арабов на Марианах гораздо более мощная авиабаза, чем он предполагал. Включая бомбардировщики, в воздухе нынче побывало никак не меньше семидесяти вражеских машин.

Мацухара до боли стиснул зубы. «Йонага» и вся Япония как на ладони для самолетов дальнего действия. Он перевел дух, пытаясь отделаться от навязчивого образа мертвого Сигамицу и страшного напряжения, превращающего мускулы в сталь, кровь – в лед. Расслабил мышцы спины и шеи, но не рук и ног. Горизонт медленно проплывал под кожухом. Сверившись с магнитным компасом, Йоси перевел глаза на привязанную к колену карту, определяя координаты «Йонаги».

Ноль-четыре-ноль, таков будет наш курс, сказал он себе и откинулся в кресле. Надо экономить горючее. Обеднил смесь, довел показания тахометра до 1350 оборотов. На индикаторе скорости сто сорок узлов. Сойдет. Йорк усердно следовал за ним. Последний взгляд к юго-западному горизонту – Розенкранц и Ватц исчезли.

Два истребителя медленно потянулись навстречу клубящимся на севере ледяным туманам.