Текст книги "Убийцы Мидаса"

Глава 7

Некогда величественный памятник Гвидо Гезелле теперь пребывал в плачевном состоянии. Большой кусок бронзы, отколовшийся от него, упал на припаркованную неподалеку «мазду», придав японской машине вид сплющенной консервной банки. Должно быть, ее владелец пожалел, что припарковал машину не в том месте и не в то время. Что касается, самой «мазды», то она явно испытала культурный шок.

– Бедный Гвидо!

– Прости? – удивленно уставился на комиссара Версавел.

– Я имел в виду не тебя, Версавел. Посмотри на этого бедного искореженного классика. От нашего величайшего поэта остались одни рожки да ножки.

– Не нужно говорить о нем в таком тоне, он этого не заслуживает, – возмутился Версавел. – Перестань бунтовать против всего и вся. Это напрасная потеря времени и сил. Поэзия Гвидо бессмертна.

– Быть может, это и так, сержант, – неуверенно согласился Ван-Ин. – Но его стихи, на мой взгляд, немного дилетантские.

– А я все равно очень уважаю Гезелле. И всегда буду уважать, – обиженно заявил Версавел. – Я люблю его стихи всем сердцем.

– Охотно верю.

– Ни один из современных поэтов даже мизинца его не стоит, – с жаром заявил Версавел и глубоко вдохнул холодный зимний воздух. Насмешливые замечания Ван-Ина о его любимом поэте явно возмутили Гвидо.

 
Я столько лет с тобою счастлив был,
Но миг безумья наше счастье погубил.
Теперь, чтоб вымолить твое прощенье,
Я посвящаю все цветы, все вдохновенье
Тебе одной. Прости, и мы опять
Нектар, как пчелы, будем собирать, —
 

с чувством процитировал Версавел.

Как ни странно, стихи Гезелле в исполнении Версавела тронули Ван-Ина. Быть может, эти простые, незамысловатые строки как нельзя лучше подходили к сегодняшнему настроению комиссара. А может быть, дело было в певучем мягком баритоне Гвидо.

– А я и не знал, что ты такой поклонник Гвидо Гезелле, – с искренним восхищением произнес Ван-Ин.

Версавел бросил задумчивый взгляд на свинцовое небо. «Как странно иногда действует на людей снег», – подумал он.

– Как бы там ни было, это был прекрасный памятник Гвидо Гезелле, – заметил Версавел. – А теперь он развалился на куски.

Полицейские огородили лентой место преступления. Несмотря на то что стоял февраль и было очень холодно, на площади Гвидо Гезелле собралась целая толпа туристов. Они расталкивали друг друга локтями, стараясь подобраться как можно ближе к ленте. Эти праздные зеваки боялись упустить малейшую деталь. «Прямо как зрители в театре», – с неприязнью подумал Ван-Ин.

– Слава богу, что сейчас зима и хотя бы нет москитов, – съязвил Ван-Ин, с трудом продираясь сквозь толпу.

Завидев Версавела и Ван-Ина, офицер помахал им и опустил ленту, чтобы они беспрепятственно прошли к месту преступления. Прибывший незадолго до них Лео Ванмаэль бросился Ван-Ину и Версавелу навстречу. Его короткие ножки увязали в снегу.

– Зло никогда не дремлет, не так ли? – весело проговорил Лео. Он, по своему обыкновению, пребывал в прекрасном расположении духа.

– В баре при гостинице «Гезелле» подают прекрасный кофе с коньяком, – сообщил Лео, подмигнув комиссару.

Ван-Ин осмотрелся. Все были заняты делом. И у него не было никаких причин отказываться от предложения Лео.

– Заодно вы обо всем мне расскажете, – весело отозвался Ван-Ин. – Лучше это сделать в тепле. День сегодня на удивление холодный.

Спустя тридцать секунд Ван-Ин, Версавел и Лео вошли в бар.

– Неужели никто, кроме нас, не знает, что здесь подают превосходный кофе с коньяком? – спросил Ван-Ин, почуяв неладное. К его удивлению, бар был совершенно пуст.

– Неужели ты думаешь, что я делюсь такой ценной информацией с первым встречным? – хихикнув, вопросом на вопрос ответил Лео. – Что, если об этом пронюхали бы террористы, взорвавшие памятник? Тогда владелец бара и его служащие точно остались бы без работы. Не так ли, Рональд?

Управляющий, сорокалетний худощавый мужчина, дружелюбно улыбнулся Лео и шутливо хлопнул его по спине.

– Ну, вы же знаете Лео. Он всегда шутит, – проговорил Рональд. Его громкий тягучий голос, казалось, наполнил весь бар. Судя по его безупречной фигуре, Рональд все свободное время проводил в спортзале.

– Да, мы прекрасно знаем Лео, – кивнул Ван-Ин. – Так, значит, твои слова насчет кофе с коньяком тоже были шуткой?

– Да, – нисколько не смутившись, проговорил Лео. – Но я не думал, что вы с Версавелом поведетесь на эту шутку.

– Что ж, тебе удалось меня провести. Поздравляю, Ванмаэль, – нахмурившись, проговорил комиссар.

Лео улыбнулся, как сбежавший из зоопарка шимпанзе.

– Не волнуйся, Питер. Я распоряжусь насчет коньяка, – прошептал он.

– Принесите мне просто кофе! – крикнул Версавел. – У вас есть печенье со сливочной помадкой?

Рональд было остановился, но потом тряхнул головой и пошел дальше. Даже Лео не рассмешила эта плоская шутка Версавела.

– Ну хорошо, тогда принесите мне капучино, – смирился Версавел, поняв, что его шутка не увенчалась успехом.

Они сели за столик у окна. Бригада саперов все еще работала на месте преступления. Так что торопиться им было некуда.

Спустя несколько минут вернулся Рональд. Неизвестно, хотел ли управляющий загладить оплошность Лео или действовал в каких-то своих интересах, но он принес две чашки черного кофе, один капучино и три рюмки коньяка.

– Мы с лейтенантом Грамменсом абсолютно уверены, что для взрыва памятника был использован семтекс, – без всякого перехода приступил к делу Лео. Он сделал глоток кофе, обжег язык и тут же вскрикнул.

– Значит, действовал профессионал? – не обратив внимания на его страдания, спросил Версавел.

– Возможно, – с шипением выдохнув воздух, согласился Лео.

Пытаясь уменьшить боль в обожженном языке, он выпил немного коньяка. Но это только ухудшило его положение. Жжение стало почти нестерпимым.

– Может, тебе принести воды? – участливо спросил Ван-Ин, уже несколько минут наблюдавший за мучениями друга.

– А может быть, вам принести «Дювеля»? – насмешливо улыбнувшись, спросил Версавел.

Ван-Ин задумчиво смотрел в окно. Главный погрузчик и грузовик с прицепом прибыли почти одновременно. Шесть рабочих ждали указаний, что делать дальше. Прораб с завистью заглядывал в окно бара, но Рональд не обращал на него никакого внимания.

– По словам лейтенанта Грамменса, террористы не имели намерения уничтожить памятник полностью. Вот почему они установили взрывчатку между пьедесталом и подножием памятника.

– Значит, действовали профессионалы, – в задумчивости проговорил Версавел.

– Или же, наоборот, действовал полный дилетант, который понятия не имеет о мощности взрывчатых веществ, – возразил Лео.

– А сколько взрывчатки было установлено?

– Понятия не имею, – ответил Лео.

– Если бы там не стояла машина, то памятник раскололся бы на мелкие кусочки, а не на три части, – заметил Ван-Ин. – Впрочем, совершенно не важно, на сколько частей преступники собирались его расколоть. Итог все равно один: величайший памятник Брюгге уничтожен.

– А что говорят очевидцы?

– Ничего. Люди, что живут рядом с площадью Гезелле, слышали взрыв. Наши сотрудники опросили жителей в радиусе полумили. Но больших результатов это не принесло. Никто ничего не видел. Все только слышали взрыв.

– Да, чудеса случаются редко, – вздохнул Ван-Ин.

– Террористы выбрали самое удобное время для взрыва, – отметил Версавел. – Взрыв произошел в три часа утра. В это время Брюгге пустынен, словно вершина Эвереста.

– Bruges la morte,[9]9
  Брюгге вымер (фр.).


[Закрыть] – патетически воскликнул Лео. – Недавно был убит немецкий турист. А сегодня ночью какой-то сумасшедший взорвал памятник Гезелле. А вы говорите, что в эти часы Брюгге вымирает. Похоже, напротив, в последнее время в нашем городе по ночам кипит бурная жизнь.

– А как у комиссара Круса продвигается расследование убийства Фиддла? – внезапно спросил Ван-Ин.

– Думаю, ты знаешь об этом лучше меня, – усмехнулся Лео.

Ван-Ин и Версавел в замешательстве уставились на Лео.

– Неужели сегодня ночью Ханнелоре ничего тебе об этом не рассказала? – с самым невинным видом спросил Лео.

– И ты туда же, Лео! – обиженно воскликнул комиссар. – Уж от кого, от кого, а от тебя я этого не ожидал.

– Но вчера она сама мне позвонила, – запротестовал Ванмаэль. – Она хотела встретиться с тобой, и я подумал…

Версавел опустил глаза и молча пил свой кофе. Плечи его тряслись от с трудом сдерживаемого смеха. Ван-Ин побагровел от гнева, а Лео в замешательстве переводил взгляд с одного на другого.

– Что происходит? – спросил наконец Ванмаэль. – Объяснит мне кто-нибудь или нет?

– Ничего особенного, – с невозмутимым видом отреагировал Ван-Ин. – Просто сержант Версавел только что выбросил билет на «Чиппендейлов» так, чтобы этого никто не заметил.

– Прости, Питер, но я тебя не понимаю, – смущенно потупившись, проговорил Версавел.

– Прекрасно ты все понимаешь, – махнув рукой, возразил Ван-Ин. – Но, когда полиция нравов обвинит тебя в аморальном поведении, ты запоешь совсем другую песню.

– Даже если и так, комиссар… Тебе тоже не поздоровится. Ведь связь между сотрудницей суда и полицейским – дело не слишком привлекательное.

– Я просто спросил, рассказала ли тебе Ханнелоре о том, как у Круса продвигается расследование, – тряхнув головой, проговорил Лео. – Только и всего. Я не имел в виду ничего дурного.

– Нет, Лео, она ничего не успела мне рассказать. У нас с ней были дела поинтереснее.

Ванмаэль нахмурился и принялся помешивать ложкой кофейную гущу.

– Тимперман обещал, что к завтрашнему дню он предоставит нам результаты вскрытия тела Фиддла, – смущенно проговорил он. – Я думал, что Ханнелоре сказала тебе об этом.

– Вчера мы почти не говорили о работе, – признался Ван-Ин.

– Говорят, что этот Фиддл был большой шишкой, – сообщил Лео, пытаясь перевести разговор на другую, не столь щекотливую тему. – Комиссар Крус выяснил, что он работал в компании «Киндерман». Вы, наверное, слышали об этой компании. Это самое крупное турагентство в Европе.

– Мы и сами это знаем, – сказал Ван-Ин.

Ванмаэль прекратил размешивать гущу и выбросил ее в мусорное ведро, стоявшее возле столика.

– Кроме того, мы узнали, что компания «Киндерман» контролировала туристический сектор по всей Европе, – сказал Лео.

– Слава богу, что я не имею привычки путешествовать с этими рейнскими обезьянами, – проворчал Ван-Ин.

– Прошлым летом, когда я ездил в отпуск в Лансароте, до меня дошли слухи, что компания «Киндерман» приобрела остров Фуэртевентура, – продолжил Версавел.

– Вполне может быть, – холодно проговорил Ван-Ин. – С этих немцев и не такое станется. Пятьдесят лет назад они вообще заключили сделку с дьяволом. И все это ради того, чтобы мечта их жизни стала реальностью.

– Кажется, мы отвлеклись, – отчаялся Лео и помахал рукой, словно папа римский, который старается успокоить разбушевавшуюся толпу.

Лео прекрасно знал о том, что Ван-Ин ненавидит немцев. И если он сядет на своего любимого конька, то не сойдет с этой темы до вечера.

– Убийство Фиддла вызвало в Германии настоящий переполох. Об этом говорят по всем немецким каналам.

– Крейтенс наверняка наложит в штаны, – усмехнулся Лео. – Хотя, может быть, его и обрадует, что это дело получило такую огласку. Он любит быть в центре внимания.

Лео замолчал, о чем-то задумавшись. А Ван-Ин вдруг представил, как эти болваны бездарно расследуют убийство Фиддла, и его охватил гнев. Неожиданно в его голове промелькнула картинка, но так быстро, что он не успел уловить ее суть. Он попытался сосредоточиться на этом видении, но вдруг раздался страшный скрежет металла. Все трое синхронно вздрогнули. Ван-Ин забыл о своем видении. Так люди забывают мимолетные утренние сны.

Ван-Ин выглянул в окно. Сверхмощный подъемный кран поднял самый большой из обломков памятника. Это был бюст великого поэта. Расплющенная «мазда» всхлипнула, словно несущийся на всех парах поезд, когда эвакуатор отбуксировал ее останки.

Ван-Ин про себя пересчитал рабочих. Их было десять человек. «Наверное, их прислали сюда местные власти, – подумал он. – Иначе их не было бы так много». С обреченным видом шестеро из них последовали за грузовиком с обломками памятника. Остальные четверо сели в прицеп «десятитонки».

– Когда я смогу получить твой отчет, Лео? – спросил Ван-Ин, наблюдая, как отъезжает грузовик, а за ним следует прочая техника.

– Отчет о взрыве?

– Что ты сказал? – Ван-Ин все еще витал в облаках.

– Ты хочешь получить отчет о взрыве или результаты моих исследований?

– Каких исследований? – озадаченно глядя на Лео, спросил Ван-Ин.

– Насчет взрывного устройства конечно же, – со вздохом ответил Лео.

– Ну да, конечно. Я идиот, – виновато потупившись, сказал Ван-Ин. – Да, я хочу получить отчет о взрывном устройстве.

– Все зависит от бригады саперов, – объяснил Лео. – Лейтенант Грамменс сообщил, что экспертиза взрывчатых веществ может занять пару дней.

– Думаю, экспертиза займет больше пары дней, – ядовито произнес Ван-Ин. – Не забывай, что мы имеем дело с профессиональными военнослужащими. А они обычно обещают больше, чем в действительности могут сделать.

– Нет, экспертиза займет всего два дня. Я в этом совершенно уверен, – убежденно констатировал судмедэксперт.

– Ну хорошо, ловлю тебя на слове, – усмехнулся Ван-Ин. – Если же она продлится дольше, то…

– То я должен буду тебе ящик «Дювеля», – предложил Лео.

– Два ящика «Дювеля», – совершенно спокойно поправил его Ван-Ин.

Лео Ванмаэль не стал протестовать. Ведь на прошлой неделе он выиграл пари. На этот раз он мог бы позволить Ван-Ину одержать победу. Но Лео прекрасно понимал, что и в этот раз удача на его стороне. Грамменс был ответственным человеком и всегда выполнял обещания. И на девяносто процентов военнослужащие справятся с отчетом о взрывчатых веществах за пару дней.

– Идет, – согласился Лео.

– Прекрасно, – просиял Ван-Ин.

События последних десяти часов: встреча с Ханнелоре, ужин в ресторане, волшебная ночь, взрыв памятника и пари с Лео – помогли комиссару отвлечься от грустных мыслей о его доме, который вот-вот будет выставлен на аукцион.

– Нет, Рональд, мы больше не будем ничего пить, – обратился Ван-Ин к управляющему, который собирался принести им еще кофе. – Гвидо, ты сможешь собрать записи, полученные при опросе жителей окрестностей площади Гезелле? Тогда первый этап нашего расследования будет завершен.

Версавел выбросил гущу в ведро и стер с усов несуществующие остатки кофе.

 
Вся наша жизнь – война, тяжелый бой.
И каждый день, хороший иль плохой,
Дает нам силы заново бороться,
Смириться с горем, скорбью нам придется,
Ценить любви счастливые мгновения,
Со злом бороться с самого рождения, —
 

процитировал Гвидо.

– Хватит, сержант. Сейчас не время для поэзии, – оборвал его Ван-Ин. – Мне кажется, нам пора приступить к работе. Встретимся в полдень, и ты расскажешь мне о том, что тебе удалось сделать.

– Как скажешь, комиссар. – Версавел подозвал Рональда, который опять куда-то исчез.

Рональд окинул всю троицу недоуменным взглядом. Он не ожидал, что эти господа покинут бар так быстро. «Вот поэтому-то я едва свожу концы с концами», – с грустью подумал он.

Как всегда, за Ван-Ина заплатил Версавел. Лео это не удивило. Он хорошо знал эту парочку.

Десять минут Ван-Ин с озабоченным видом мерил шагами площадь Гезелле. Казалось, тем самым он хочет показать зевакам, что полиция напряженно работает над делом. За десять минут он промерз до костей. Холод доставлял ему странное наслаждение.

Больше всего на свете Ван-Ин ненавидел бюрократию. Да, благодаря бюрократам он имел свой кусок хлеба и крышу над головой. Но его утомлял однообразный механический труд, которым он вынужден был заниматься изо дня в день. Нынешняя система правосудия напоминала Ван-Ину гигантскую мельницу, перемалывающую своими жерновами все и вся. Система правосудия казалась Ван-Ину такой же бессмысленной, как вымышленный мир, созданный Францем Кафкой. Если бы Ван-Ину предложили быть винтиком этой системы и иметь возможность заработать на кусок хлеба или же голодать и при этом жить яркой, насыщенной жизнью, комиссар, вне всякого сомнения, выбрал бы второе.

Комиссар улыбнулся. «Всех мужчин среднего возраста рано или поздно начинает мучить вопрос о смысле жизни. И я не исключение», – подумал он. Ханнелоре подарила Ван-Ину божественную ночь. Он не мог этого отрицать. Но приподнятое настроение, в котором Ван-Ин пребывал все утро, улетучилось, уступив место обычной тоске и неудовлетворенности. Его жизнь была серой и никчемной. Чтобы как-то поднять себе настроение, Ван-Ин вспомнил блестящее расследование, которое он провел семь месяцев назад. Тогда начальство поздравило его с успешным завершением дела. Но теперь и этот успех показался Ван-Ину таким же незначительным, как и вся его жизнь. Правда, он оказался умнее своего начальства. И начальство его даже не догадывалось об этом. Эта была единственная мысль, которая в эту минуту утешала Ван-Ина.

Ван-Ин бродил вдоль канала Дивер и смотрел на ряд аккуратно подстриженных деревьев. Снег скрипел под ногами комиссара. Этот звук казался ему успокаивающим и приятным.

Ван-Ин машинально направился в сторону «Итальянской виллы». И только спустя какое-то время вспомнил, что открывается она в семь часов вечера. Он поморщился от сознания собственной рассеянности.

Но, несмотря ни на что, Ван-Ин ускорил шаг. Главная площадь города сияла безупречной чистотой. Личная парковка мэра и его служащих была полна машин. Ван-Ин сразу же узнал безвкусный БМВ Декорта и новенькую «хонду» мэра Моенса. Белый, засыпанный снегом город еще сильнее оттенял зловещее свинцово-серое небо. Казалось, на город надвигается токсическое облако. Собиралась буря, но для Ван-Ина это не имело никакого значения. В его мозгу рисовались соблазнительные фигуры проституток из «Итальянской виллы». На площади не было ни одного туриста. Она была совершенно пустынна. Ван-Ину стало жутко. Пустынная Бург-сквер – это такой же абсурд, как поп-концерт без громкой музыки.

Как и следовало ожидать, «Итальянская вилла» была закрыта. Но Ван-Ин знал, что официанты и бармены уже явились на свое рабочее место. Однако стучать в дверь не имело никакого смысла. Ван-Ин разыскал ближайший таксофон и набрал номер «Итальянской виллы». Он не мог дозвониться целых две минуты.

– Алло, вы позвонили в «Итальянскую виллу», я вас слушаю, – раздался в трубке задушенный голос.

Ван-Ин готов был прыгать от радости.

– Привет, Жак, – сказал он.

Ван-Ин хорошо знал обслуживающий персонал бара, и потому сразу же понял, что трубку взял долговязый официант по имени Жак.

Жак родился и вырос в Лимбурге. И, хотя он уже пятнадцать лет жил в Западной Фландрии, он так и не смог избавиться от лимбургского акцента.

– Это комиссар Ван-Ин. Скажи, Жак, Вероника сейчас в баре?

На том конце провода воцарилось напряженное молчание. Если бы его собеседником был не Ван-Ин, а кто-то другой, Жак оторвал бы наглецу голову.

– Нет, ее еще нет, – быстро взяв себя в руки, проговорил Жак. – Носится где-то по магазинам.

– Значит, она в Брюгге?

Жак ненадолго задумался. Если честно, он понятия не имел о том, где сейчас находится Вероника.

– Думаю, да, – сказал он наконец.

– Значит, она скоро вернется, – радостно проговорил неугомонный комиссар.

– Возможно. Вероника сегодня вечером должна выйти на работу, – подтвердил Жак в надежде, что Ван-Ина удовлетворит это известие и он от него отстанет.

– Кстати, Жак, а ты почему пришел в бар так рано? Ведь вы открываетесь только в семь.

Официант явно был озадачен. «От этого копа не так-то просто отделаться», – подумал он.

– Сегодня вечером у нас будет эротическое состязание на караоке. Техники устанавливают звуковую систему, – со вздохом проговорил Жак.

– Значит, сегодня вечером к вам бар набежит толпа сексуально озабоченных самцов, – рассмеялся Ван-Ин.

– Если бы не эротическое шоу, наша Вероника не вышла бы на работу. Ведь ни на что другое она не способна, – невозмутимо отреагировал официант.

Ван-Ину не понравилось собственническое выражение Жака «наша Вероника». Очень не понравилось. Они оба долго молчали, с обеих сторон чувствовалось напряжение.

– Вы не возражаете, если я к вам загляну? – спросил он наконец.

– Шоу начинается в восемь вечера, комиссар. Мы будем рады, если вы придете.

– Нет, вы меня не поняли. Я хотел зайти к вам в бар прямо сейчас, – настойчиво проговорил Ван-Ин. – Сегодня вечером я буду занят. И подумал, что раз Вероника будет участвовать в шоу, то может появиться в баре раньше, и я смогу с ней увидеться.

– Но наш бар сейчас закрыт, комиссар. Я все понимаю, но и вы войдите в мое положение.

– Перестаньте, Жак. Вы ведете себя так, словно я прошу у вас невозможного. А я просто хочу, чтобы вы оказали мне дружескую услугу. Только и всего. Патрик не будет против. Он мой должник.

Официант задумался. Его одолевали сомнения.

– О господи! – Ван-Ина начал утомлять этот разговор. – Я предлагаю компромисс. Вы приготовите для меня что-нибудь покрепче и оставите дверь открытой, а я минуты через две тихонько проскользну внутрь.

Жак услышал сухой щелчок на другом конце провода и понял, что Ван-Ин повесил трубку. Он стоял у телефона и в недоумении слушал протяжные гудки.

– Марио! – крикнул он в недра заведения. – Сделай виски с лимоном для комиссара Ван-Ина.

Марио отложил отвертку и покорно направился к стойке.

Через две минуты в бар, тяжело дыша, влетел комиссар Ван-Ин. Жак натянуто улыбнулся ему и поспешно закрыл за ним дверь.

– Может быть, она появится здесь только через несколько часов, – предупредил Жак.

– Ничего, я подожду, – ответил Ван-Ин и опустился на табурет у стойки.

Жак молча стоял рядом с ним. Худой и долговязый официант чем-то напоминал комиссару слизняка.

Ван-Ин оглянулся. Кроме тощего марокканца и официантов, в баре никого не было. Техников, о которых говорил Жак, тоже нигде не было видно.

– Вы же знаете, что я терпеть не могу эту гадость, – возмутился Ван-Ин, осушив свой стакан.

– Но вы же сами просили меня приготовить вам чего-нибудь покрепче, комиссар, – бесстрастно ответил официант.

– Да, но я думал, что вы приготовите мне «J&B» с колой, как обычно, а не эту дрянь. Позовите, пожалуйста, Марио.

Жак с удивлением взглянул на комиссара. Откуда он знает, что Марио тоже сейчас в баре? Но не стал возражать.

– Марио! – крикнул он.

Тщедушный марокканец, сидевший за соседним столиком, повернул голову и с удивлением посмотрел на Жака.

Жак прошел на другой конец зала и опять позвал:

– Марио!

Но безуспешно. Марио нигде не было видно.

– Эй, Марио! – в нетерпении крикнул Ван-Ин.

Хлопнула дверь, ведущая в подвал, и в зал вошел Марио. В руках он нес тяжелый ящик с колой.

– А вы всегда в работе, – с легкой усмешкой сказал Ван-Ин.

Марио вытер со лба пот. Ему удалось поспать всего четыре часа, и чувствовал он себя неважно.

– Нужно же как-то зарабатывать себе на жизнь, комиссар, – огрызнулся он.

– Вы правы. Но где же вы пропадали? Я чуть голос себе не сорвал, когда пробовал до вас докричаться.

Жак явно был чем-то расстроен, но Марио не обратил на хмурость своего коллеги никакого внимания.

– Значит, вы хотите выпить виски с колой, комиссар? – спросил у Ван-Ина Марио.

– Да, приготовьте мне виски с колой, пожалуйста, – попросил Ван-Ин.

Марио прекрасно знал вкусы комиссара и не понимал, почему Ван-Ин решил заказать виски с лимоном. Ему и в голову не приходило, что тот ничего подобного не заказывал, Жак просто проявил инициативу.

– Ну а теперь, надеюсь, все в порядке? – обратился Марио к комиссару, когда он сделал глоток из своего стакана.

– Да, все просто отлично, – кивнул Ван-Ин, и это было правдой. Виски с колой было на удивление вкусным. – Сегодня утром мы раскрыли убийство этого немца, – как бы между прочим сообщил он. – Преступник уже за решеткой.

– Поздравляю! И почему говорят, что полицейские ничего не делают?! – со смехом воскликнул Марио.

Жак вдруг страшно побледнел и стал делать бармену какие-то знаки. Но Марио, казалось, ничего не замечал.

– Отличные новости! Я очень рад за вас, – справившись с собой, произнес наконец Жак.

– Спасибо вам, парни, – просиял от радости Ван-Ин.

– Патрик тоже очень обрадуется, когда узнает, – вздохнул с облегчением Марио.

На Жака было жалко смотреть, казалось, его вот-вот хватит удар.

– Что касается вас, парни, то вы с самого начала были вне подозрений, – поспешил Ван-Ин заверить Марио и Жака. – На немца напали, когда он вышел из отеля, в котором остановился.

– Слава богу, что это произошло с ним не тогда, когда он возвращался в отель из нашего бара, – заметил Марио. Он меланхолично ставил бутылки с колой в холодильник.

– Значит, все-таки в тот вечер он был здесь. Я так и думал, – удовлетворенно отметил Ван-Ин. – Но это ведь был не поздний вечер, не так ли?

– Да, они пришли около одиннадцати, – подтвердил Марио и вдруг понял, что совершил промах, и комиссар его наверняка заметит. Дело в том, что в одиннадцать вечера жизнь в барах только начинается. Тогда как для обычного человека – это уже довольно позднее время.

– Да, – кивнул Ван-Ин. – Это совпадает с показаниями свидетелей.

– Так, значит, этот голландец сознался в своем преступлении? – спросил Марио. Ван-Ина позабавила его наивность.

Комиссар ничего ему на это не ответил, сделал еще глоток виски с колой и достал из кармана пачку сигарет.

– Пока это тайна следствия, – прошептал Ван-Ин и закурил.

В баре воцарилось тревожное молчание.

Марио взял со стойки полотенце и принялся, по своему обыкновению, невозмутимо протирать стаканы.

Жак, в отличие от невозмутимого Марио, выглядел не лучшим образом. Он то краснел, как рак, то бледнел, как мертвец, и наконец, затараторил:

– Этот посетитель нас с самого начала удивил – он был явно человеком со странностями. Сначала заказал какой-то диковинный коктейль, а потом потребовал виски с колой. Он был голландцем. А все они, как известно, чудной народ. Сами не знают, чего хотят. Так вот, он ушел, а те двое…

Жак отвернулся. Работа в «Итальянской вилле» была для него единственным способом заработать себе на жизнь в Брюгге. И потому он очень боялся ее потерять.

– А потом один из них решил погонять шары, – подсказал Ван-Ин. Комиссар отчаянно блефовал. Как, впрочем, делал всегда, когда ему нужно было выведать что-то у свидетелей, которые явно что-то знали, но не хотели рассказывать.

Однако на этот раз он попал пальцем в небо. Марио понял, что комиссару, по существу, ничего не известно. Опасения его совершенно рассеялись.

– Ах, вот вы о ком говорите, – притворяясь, что только сейчас догадался, проговорил Марио. – Так это был не он, а другой немец.

Но тут он посмотрел на Жака и понял, что комиссару все-таки удалось его перехитрить.

– Все это время они говорили по-немецки, – неумело начал выкручиваться Марио. – Поэтому я и решил… Но в наш бар каждый вечер приходит столько туристов, что…

Ван-Ин понял, что вот-вот упустит свою добычу.

– Голландцы, немцы… – со вздохом проговорил Марио. – В конце концов мы перестали различать их.

– А этот голландец – завсегдатай вашего бара? – осторожно, боясь опять все испортить, спросил Ван-Ин.

Марио был рад, что комиссар заинтересовался голландцем. Хорошо, что он ни словом не обмолвился о мистере Джордже, и комиссар ничего о нем не узнал. Жиголо похвалил бы Марио за это.

– Раньше ты его видел здесь, Жак? – спросил Марио, желая перевести стрелки на своего коллегу.

– Нет, никогда, – ответил бледный, как мертвец, официант, который, казалось, от страха похудел еще больше. Про себя он проклинал Марио за его непроходимую глупость. – Но одно могу сказать: этот клиент очень рассеянный. Настолько рассеянный, что забыл свою банковскую карту в туалете.

– Думаю, здесь это случается довольно часто, – с самым невинным видом заметил комиссар.

– Да что вы говорите, комиссар!

– Но…

Марио посмотрел стакан на свет и назидательно поднял палец.

– Если мы находим кем-то забытую банковскую карту, мы всегда возвращаем ее владельцу, – строго произнес он.

– Да я вам верю, верю, – поспешил согласиться Ван-Ин. – Во всем, что касается утерянных денег или банковских карт, на «Итальянскую виллу» можно положиться.

Жак понял, что проиграл этот раунд, и с достоинством удалился.

– И последний вопрос, Марио, – сказал Ван-Ин.

Он понимал, что сейчас задавать Марио этот вопрос – огромный риск, но игра стоила свеч.

– А вы не успели рассмотреть имя этого человека на банковской карте? – спросил комиссар.

Марио замер и даже перестал протирать стаканы. Его крошечный, словно грецкий орех, мозг лихорадочно работал.

– Дайте подумать… – проговорил он и задумчиво поскреб щетину на подбородке. – Насколько я помню, это было какое-то голландское имя, – сказал он наконец. – Андриссен или что-то в этом роде. Подождите… Его звали Андриансен. Именно так, я в этом совершенно уверен.

– Отлично, Марио! – с наигранным восторгом воскликнул Ван-Ин. – Мистер Патрик подбирает очень толковый персонал. В этом ему не откажешь. У вас такая потрясающая память, я просто поражен!

– А чему удивляться, комиссар? Этот голландец оказался одним из самых капризных клиентов. Такого не так-то легко забыть, – покраснев, проговорил Марио и с удвоенным рвением вновь принялся протирать стаканы. – Не хотите ли еще виски с колой, комиссар?

– Ну, если вы так настаиваете…

Ван-Ин мысленно выругался, услышав, как в его кармане запищало. Марио сразу же определил источник звука и передал Ван-Ину беспроводной телефон.

– Алло! Ван-Ин у телефона, – ответил он.

– Секундочку, я сейчас вас соединю, – не скрывая своего злорадства, сказала телефонистка.

После нескольких тактов «Маленькой ночной серенады» Ван-Ин услышал хриплый голос Картона.

– Черт побери! Куда ты пропал, Ван-Ин? Сегодня вечером мэр организовал экстренное совещание. Он хочет услышать отчет полиции о том, как продвигается дело по расследованию взрыва памятника. – Картон говорил на одном дыхании и не давал Ван-Ину вставить ни слова.

Судя по всему, Картон был очень взволнован. Он говорил так громко, что комиссару приходилось держать трубку как можно дальше от уха.

– Я бы хотел, чтобы ты присутствовал на этом совещании, Ван-Ин, – продолжал Картон. – Ведь ты ведешь это расследование, не так ли? Так вот, я очень надеюсь, что ты придешь.

Все знали, что Картон ненавидит публичные выступления.

– Конечно, я приду, – с иронией заверил босса Ван-Ин. – Брошу ради этого все свои дела и приду.

– Совещание назначено на восемь вечера. Оно будет проходить в здании муниципалитета, – сообщил Картон. – На твоем месте я бы заехал домой, принял душ и надел свой лучший костюм.

– Может быть, мне еще надеть галстук и захватить с собой букет цветов? – насмешливо спросил комиссар.

– И еще на твоем месте я выпил бы пару чашек черного крепкого кофе, – пропустив мимо ушей язвительное замечание комиссара, проговорил Картон. – Я чувствую запах спиртного, даже разговаривая с тобой по телефону.