Текст книги "Убийственно красиво"

22

Как назло, в четверг вечером транспортный поток из Лондона оказался куда плотнее, чем обычно. Стояла прекрасная погода, и казалось, жители столицы в едином порыве решили рвануть на травку. Чтобы избежать этого ада и не стоять в пробках, Том обычно ездил поездом, но сегодня, чтобы добраться до офиса Рона Спэкса, а потом забрать на работе ноутбук, был вынужден взять машину.

Его планы вернуться домой пораньше и устроить вместе с домашними ужин в саду были разнесены в пух и прах Крисом Уэббом, с опозданием приехавшим разбираться с компьютером и вдобавок провозившимся с ним дольше, чем он рассчитывал. Крис закончил лишь около половины пятого, и это обрекло Тома на все радости путешествия в час пик.

Во время таких поездок он либо разговаривал по телефону, либо слушал радио: в Лондоне он обычно предпочитал Дэвида Превера со «Смуз эф-эм», «Радио-4» и «Джаз эф-эм». Но в этот вечер, помимо звонка Рону Спэксу, – чтобы сообщить, что его команда разбирается с расценками на «Ролекс-Ойстер» (потенциально это был сказочный заказ), – он ехал в полном молчании наедине со своими мрачными мыслями.

«Это Том Брайс?»

Сильный восточноевропейский акцент.

Он вспомнил тревожный звонок Келли.

Какой акцент?

Не английский, а больше похожий на континентальный европейский.

Один и тот же человек?

«Вчера вечером вы посетили веб-сайт, к чему не были уполномочены. Сейчас же вы попытались проникнуть на него вновь. Мы не любим непрошеных гостей. Если вы сообщите полиции о том, что видели, или попытаетесь проникнуть на сайт еще раз, то же, что случилось с вашим компьютером, произойдет с вашей женой Келли, сыном Максом и дочерью Джессикой. Посмотрите внимательно, а потом хорошенько подумайте».

Том ничего не собирался сообщать полиции об увиденном во вторник вечером. Все-таки интернет – это помойка, где можно найти все что угодно. Либо ему попалась реклама нового ужастика, либо его занесло на крайне омерзительный сайт для каких-то извращенцев. Ну и пусть катятся подальше! Не его это дело – стучать властям на всемирную помойку.

Однако электронное послание угрожающего содержания указывало на то, что с этим сайтом что-то не так.

Ближе к Южному Даунсу автострада стала чуть посвободнее, и движение оживилось. В полумиле слева, за лугом, Том уловил игру солнечных зайчиков. Поезд. На мгновение позабыв про тесноту и духоту, он позавидовал пассажирам, возвращавшимся домой с относительным комфортом. Впрочем, ему самому оставалось ехать всего минут пятнадцать, и он с нетерпением предвкушал большой стакан чего-нибудь покрепче.

Том, прищурившись, посмотрел сквозь ветровое стекло на низко висящий в кобальтовом небе ослепительный шар солнца. Впереди, за холмами, стоял его дом – его крепость. Однако он не чувствовал себя в безопасности: в глубине души ворочалось что-то тревожное, перемешивая все чувства в некий коктейль из скрытых страхов.

Ему не хотелось говорить Келли о точно таком же звонке. А может, напрасно? Ведь они всегда были так честны и открыты друг с другом. Разве что Келли только разнервничается еще больше. К тому же придется рассказать про компакт-диск.

И что тогда?

Угроза по электронной почте содержала четкое и ясное послание. Если он сообщит полиции. Если он вновь попытается залезть на их сайт.

Ничего подобного он делать не собирался. Стало быть, все будет в порядке.

Тогда к чему эти звонки? Наверное, подумал Том, это из-за того, что он свалял дурака, попытавшись проникнуть на сайт во второй раз.

Когда Том свернул на свою улицу и начал подниматься на холм, в голове у него зазвенел тревожный звоночек. Впереди виднелся старый коричневый «Эспейс» Келли, припаркованный на обочине. А она обычно ставит машину в гараж. Так с какой стати машина стоит на улице?

Полминуты спустя, затормозив перед домом, он увидел, в чем дело. Чуть ли не всю площадку под навесом гаража занимал контейнер – таких здоровых он еще в жизни не видывал. В нем с легкостью поместился бы взрослый слон да еще осталось место для парочки кошек.

Эта штуковина была даже выше двери гаража.

В обычный день парадная дверь распахнулась бы настежь и оттуда ему навстречу выскочили Келли, Макс, Джессика и Леди. Вместо этого дверь приоткрылась лишь на несколько дюймов, и на пороге появилась одна Келли – в белой футболке, шортах и шлепанцах. Было слышно, как где-то в глубине дома возбужденно лает Леди. Детей видно не было.

– Он оказался немного больше, чем я думала, – вместо приветствия, хотя и весьма дружелюбным тоном, сказала Келли. – Завтра приедут его устанавливать.

Несколько секунд Том, потеряв дар речи, молча смотрел на жену. Неожиданно Келли показалась ему такой уязвимой. Боится? Телефонного звонка или его?

– Что… что это такое? – наконец удалось выдавить ему.

– Я просто была обязана его купить, – тихо сказала Келли. – Честное слово, это обошлось так дешево…

Господи! Тому пришлось приложить изрядные усилия, чтобы не взорваться.

– Что это такое?

Келли слегка повела плечом и, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно равнодушнее, небрежно произнесла:

– Это? Всего лишь гриль.

Только теперь Том понял, почему она запнулась, когда он в телефонном разговоре предложил пожарить мясо.

– Понятно. И кого же ты собираешься жарить на «всего лишь гриле» таких размеров? Китов? Динозавров? Или тебя устроит всего лишь бычок породы абердинский ангус?

– Стоимость нового по прайс-листу – восемь тысяч фунтов, а я ухитрилась заполучить этот всего за три! – торжествующе воскликнула она.

Том отвернулся, отчаянно моля Господа не дать ему сорваться.

– Дорогая, я глазам своим не верю. У нас же есть абсолютно нормальный гриль.

– Он начал ржаветь.

– Даже если и так, то можно купить новенький в «Хоумбэйз» фунтов за семьдесят. Ты потратила три тысячи? И куда же, черт возьми, мы его поставим? Эта штуковина займет полсада!

– Нет, я не… он… не такой большой, как кажется. Ты увидишь, какой он классный!

– Тебе придется отправить его обратно, – буркнул Том и огляделся. – Где дети?

– Я сказала им, что, прежде чем вы увидитесь, мне надо будет с тобой поговорить. И предупредила, что папочка может быть не очень доволен. – Келли обняла его и поцеловала. – Послушай, я тебе еще не все сказала: хотела, чтобы это был сюрприз.

Господи боже, подумал Том, что еще? Неужели она хочет сообщить, что беременна?

– Я устроилась на работу!

И впервые за день Том улыбнулся совершенно искренне.

Через полчаса после того, как Том прочитал Джессике несколько страниц из «Кошки Поппи, что любила радугу», а Максу – главу из «Гарри Поттер и кубок огня» и полил растения в теплице, они с Келли устроились за деревянным столом на террасе с солидными порциями водки с мартини, любуясь садом в лучах заходящего солнца. Улегшаяся у их ног Леди усердно трудилась над косточкой.

За оградой, увитой посаженной Келли вистерией (что превращало сад в укромный уголок), виднелась макушка Лена Уэйнрайта, двигавшаяся в сторону сарая. Лен потратил кучу времени (чего Том никак не мог себе позволить), рассказывая, на какой стадии строительства находится этот пресловутый сарай. Правда, Том так и не понял, зачем он ему понадобился. Как-то раз Келли в шутку высказала предположение, что он задумал порешить жену и там ее закопать. Тогда это казалось смешным, но сейчас Тому было не до смеха.

В воздухе разливались летние ароматы, вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь вечерним щебетом птиц. Это было любимое время года Тома и время суток, когда он обычно приходил в себя и начинал наслаждаться жизнью. Но только не сегодня. Казалось, ничто не способно рассеять по-прежнему не отпускавший его смутный страх.

– Я не знал, что ты… решишься оставить детей ради работы, – сказал он.

– Джессика пойдет в детский сад, так что время у меня будет, – прихлебывая вино, пожала плечами Келли. – В Льюисе открылся новый отель, и мне предложили должность портье, гибкий график… Выхожу на работу в понедельник.

– Но почему отель? Ты же никогда там не работала. Почему бы не вернуться в школу, раз тебя так потянуло работать?

– Захотелось попробовать что-то другое. Мне обещали, что я научусь очень быстро. Там и делать-то особенно нечего. В основном придется сидеть за компьютером.

«Что даст тебе возможность день-деньской играть в свой любимый eBay», – подумал Том, но промолчал. Он отхлебнул из бокала и прикинул, что, если Келли будет зарабатывать достаточно, чтобы покрывать свои расходы, уже одно это принесет ощутимую пользу. Но три тысячи фунтов, снятых с ее кредитной карточки, чтобы рассчитаться за этот чудовищный гриль… Чтобы возместить такие расходы, ей потребуется несколько месяцев. А тем временем выплачивать взносы придется ему. Тут зазвонил мобильник, оставленный им в кабинете.

Они с Келли переглянулись, и Том заметил страх, промелькнувший в глазах жены. И подумал, не увидела ли она того же самого выражения и у него.

Торопливо поднявшись в кабинет, Том с облегчением увидел на определителе номер Криса Уэбба.

– Привет, старина, – поздоровался он. – Нашел на диске что-нибудь интересное?

– Нет! – чуть ли не прорычал компьютерщик. – И вряд ли когда-нибудь найду.

– Почему?

– Когда я вернулся домой, вся квартира была разгромлена. Кто-то прошерстил все подряд, и если я говорю «все», то, значит, так оно и есть. На уборку потребуется не меньше недели.

– Господи! И много забрали?

– Нет, – буркнул Крис. Наступила долгая пауза, в течение которой Том услышал щелчок зажигалки и вдох глубокой затяжки. – На самом деле, похоже, пропала только одна вещь.

– Какая?

– Твой компакт.

23

Элисон Воспер, замначальника полиции, была старшим офицером, представлявшим для Роя Грейса наивысшую инстанцию, перед которой он был обязан отчитываться. Обладая переменчивым нравом, она за долю секунды могла из милой ласковой кошечки превратиться в наводящую ужас пантеру. Несколько лет назад подчиненные наградили ее прозвищем Номер 27 в честь кисло-сладкого блюда из меню китайского ресторанчика по соседству. Оно подходило Элисон как нельзя лучше, хотя Грейс считал, что, скорее всего, кличку пришла пора менять, поскольку не мог вспомнить, когда в последний раз видел шефиню в хорошем настроении.

И уж во всяком случае – не сегодня.

В пятницу, ровно в девять утра, он стоял на ворсистом ковре перед столом Воспер в ее кабинете, и под ложечкой сосало так же, как в детстве, когда его вызывали к директору школы. Казалось бы, человеку его возраста просто-напросто смешно трепетать перед начальством, но Элисон Воспер действовала на него именно так. Впрочем, и на всех остальных тоже, хотя и не каждый согласился бы это признать.

По каким-то неведомым ему причинам Номер 27 сочла необходимым лично выслушать его отчет о ходе расследования перед ежедневной пресс-конференцией, но докладывать было в общем-то не о чем. Прошло уже почти сорок восемь часов, а они по-прежнему не располагали ни именем жертвы, ни возможным подозреваемым.

За годы работы в полиции Грейс прекрасно усвоил, сколь огромное значение старшие офицеры придают тому, чтобы продемонстрировать общественности быстроту и эффективность своей работы. У Грейса часто возникало ощущение, что полицейское начальство преследует главным образом одну цель: выдать немытое и вонючее за мягкое и пушистое, ради чего готово засадить в тюрьму трижды невиновного (при этом имитируя бурную деятельность), но никак не признаться в набитой журналистами комнате, что расследование топчется на месте.

В отличие от современного бездушного здания, куда его теперь перевели, большие шишки из главного полицейского управления Сассекса обосновались в симпатичном особняке времен королевы Анны в старинном пригороде Льюиса.

Великолепная обстановка в большинстве кабинетов начальства сохранилась с прежних времен, особенно потолочная роспись и тонкая лепнина. Кабинет Элисон Воспер, где царил безупречный порядок, располагался на первом этаже и был обставлен старинной мебелью. Здесь словно витал неистребимый дух величия и постоянства. Окна выходили на аккуратно подстриженный газон.

Всю середину комнаты занимал огромный письменный стол из полированного палисандра, где не было ничего, кроме большого черного блокнота, изящной хрустальной вазы с тремя пурпурными тюльпанами и фотографии в рамочке: муж Элисон и двое детей – мальчик и девочка. Ее супруг тоже служил в полиции и, хотя был на семь лет старше жены, недотягивал до нее на три чина. Картину, как всегда, довершала разложенная веером пачка утренних газет. К счастью, ни на одной из первых полос имя Грейса не упоминалось.

Сегодня утром замначальника полиции Элисон Воспер была не только груба, но и крайне холодна: это впечатление подчеркивала крахмальная блузка цвета льда с высоким воротником, сколотая на груди бриллиантовой брошью того же оттенка. Даже в аромате ее духов чувствовался ядовитый привкус.

Как обычно, Воспер не пригласила его сесть – техника, которую она отыгрывала на всех подчиненных, чтобы сделать встречу как можно более сжатой и информативной. Грейс рассказал ей обо всем, что произошло после вчерашнего инструктажа, закончившегося очень поздно. Единственная заметная реакция последовала, когда дело дошло до жука: она означала полное отвращение, из чего следовало, что под жестким панцирем Элисон Воспер все-таки есть нечто человеческое.

– Стало быть, из женщин, пропавших без вести за последние несколько дней, у нас есть три возможных кандидатки, – подытожила Элисон. У нее был монотонный мидлэндский акцент, отчего ее голос звучал еще жестче.

– Да, – кивнул Грейс. – Мы отправили с курьером взятые из их домов образцы на анализ ДНК в Хантингдон. В качестве особой любезности я попросил сделать все как можно быстрее. Мы ждем положительных результатов уже сегодня.

– А если их не будет?

– Тогда расширим круг поисков.

Зазвонил телефон. Элисон нажала на кнопку и, не отпуская ее, холодно бросила:

– Я занята. – После чего вновь обратила взгляд на детектива-суперинтенданта. – Рой, ты знаешь, какая на тебе сейчас ответственность?

Грейс пожал плечами.

– Больше, чем в любом другом деле?

Элисон Воспер пристально и жестко посмотрела на него:

– Я думаю, мы оба это знаем.

Грейс вновь пожал плечами, гадая, что его ждет дальше, однако от ее слов ему стало не по себе.

Некоторое время Элисон задумчиво вертела на пальце золотое кольцо, и это, казалось, слегка умерило ее раздражение.

– Рой, тебе повезло, что до сих пор ты делал карьеру в одном графстве. Многих офицеров полиции необходимо постоянно переводить на новые места службы, если они хотят получить повышение. Например, таких, как я. Я выросла в Бирмингеме, но первые три года в полиции прослужила в Браме. Я побывала там повсюду: Нортумберленд, Ипсвич, Бристоль, Саутгемптон… Во времена твоего отца все было по-другому. Он ведь всю жизнь прослужил в Брайтоне, не так ли?

– Если, конечно, не считать Уортинга.

Элисон едва заметно улыбнулась. Уортинг находился всего в нескольких милях дальше по побережью. Затем ее лицо вновь окаменело.

– Насколько я слышала, твой отец был всеми любимым и уважаемым человеком. Однако далеко не все считают, что сын пошел в отца…

Конец фразы повис в воздухе, и Рой ощутил болезненный укол в сердце. Казалось, что его ударили копьем и теперь жизненная энергия вытекает из раны. Он смущенно посмотрел на Элисон и неожиданно почувствовал себя очень уязвимым.

– Я… я знаю, что у меня есть критики, – хрипло сказал он и вдруг понял – слишком поздно, – как жалко это прозвучало.

Элисон покачала головой, а затем, сняв обручальное кольцо, повертела его перед собой, словно желая этим сказать, что в мире нет ничего вечного и ей так же легко вышвырнуть Грейса из своей жизни, как бросить эту вещицу в мусорный бак.

– Рой, дело вовсе не в твоих критиках. Шефа беспокоит ущерб, нанесенный тобой полиции Сассекса. Пару недель назад ты едва не вызвал целую бурю, признав, что показывал улику медиуму, – и в итоге попал на первые полосы всех газет страны, выставив себя и всех нас на посмешище. Твоя вера в сверхъестественное лишила тебя уважения многих коллег. Потом ты допустил, чтобы двое подозреваемых погибли при попытке к бегству.

Грейс хотел возразить, потому что считал, что Элисон совершенно не права, но она вскинула руку, не дав ему и слова сказать.

– И что происходит сейчас? Сейчас мы сорок восемь часов расследуем убийство, и вы не можете опознать жертву, у вас нет подозреваемого, все, что у вас есть, – это история дурацкого жучка, найденного на месте преступления.

Грейс начал злиться.

– Прости, но это нечестно, и ты это знаешь.

– Рой, мы не говорим о том, что честно, а что – нет! Мы говорим о том, что полицию перестали воспринимать как силу, способную защитить граждан!

– Те двое, что погибли в машине, были исчадиями ада и представляли собой смертельную опасность. Они прорывались через дорожные кордоны, угнали две машины, сбили офицера на мотоцикле… Что, нам надо было дать им уйти? И тогда гражданам спалось бы спокойнее? – Грейс сердито покачал головой.

– Вот что я тебе скажу, Рой… Мне все больше хочется перевести тебя в графство, где о твоих подвигах никто не слышал. Возможно, куда-нибудь на север. Куда-нибудь в такое место, где ты сможешь использовать свой опыт на полную катушку. Скажем, в Ньюкасл. Один из моих коллег спрашивал, не знаю ли я хорошего детектива, подходящего для одного очень щекотливого расследования, которое может занять несколько месяцев, а может, и целый год… На мой взгляд, ты отлично для этого подходишь.

– Ты, должно быть, шутишь! Здесь мой дом. Я не хочу никакого перевода. Если это случится, то не уверен, что я останусь в полиции.

– Тогда соберись, черт возьми, и сделай так, чтобы этого не случилось. Я привлекаю к этому уже начинающему остывать делу еще одного детектива, поскольку не верю, что ты справишься с ним так, как должно. Это бывший детектив-инспектор из Столичной полиции[11]11
  Столичная полиция – официальное название сил охраны правопорядка Лондона, за исключением Сити, где есть собственная полиция.


[Закрыть], и мы повышаем его до твоего звания.

– Я его знаю?

– Его зовут Кэссиан Пью.

Грейс мысленно застонал. Детектив-инспектор Кэссиан Пью теперь станет детективом-суперинтендантом Кэссианом Пью. Грейс сталкивался с ним пару лет назад, когда Столичная полиция присылала подкрепление на время проведения конференции лейбористской партии, и вспоминал его с глубокой неприязнью.

– Он приедет сюда?

– Приступает к работе в понедельник. Мы выделили ему кабинет здесь. Есть возражения?

«Да!» – хотелось крикнуть ему. Голова кружилась. Ну конечно, учительский любимчик! Куда же еще она его посадит? Здесь идеальное место, здесь можно будет вести светские беседы – например, куда и как спровадить подальше этого осточертевшего Роя Грейса.

Однако Рою не оставалось ничего иного, кроме как сказать:

– Нет.

– Рой, твоя карта бита. О’кей?

Горло сдавило так, что у него хватило сил лишь кивнуть. Тут зазвонил его телефон, и Элисон знаком разрешила ответить.

Грейс отступил от стола Элисон и посмотрел на определитель. Звонили из отдела тяжких преступлений.

– Рой Грейс слушает.

Это был взбудораженный детектив-констебль Николл, радостно сообщивший ему: только что звонили из хантингдонской лаборатории. Анализ ДНК дал положительные результаты.

24

– Чувак, я не верю в твою музыку! – возмущался Брэнсон. – Все это хрень, полная хрень! Даже другого слова не подберу.

Они ехали на запад по длинному отрезку двухполосного шоссе. Слева тянулось заросшее травой взлетное поле старой, времен Второй мировой войны, авиабазы, ныне ставшей Шорэмским аэропортом, весьма популярным среди владельцев частных самолетов и пилотов коммерческих чартерных рейсов к Ла-Маншским островам и Саутгемптону.

Шорэм был самым западным пригородом Брайтона, и, когда он оставался у Грейса за спиной, он всегда ощущал странную смесь облегчения и утраты. Утраты, потому что Брайтон был для него родным домом и в любом другом месте, совсем как моряк в незнакомых водах, он чувствовал себя слегка неуверенно. Облегчения, поскольку, пока Рой находился в пределах административного округа Брайтон и Хоув, на него неизменно давило бремя ответственности, а так он мог немного расслабиться.

После стольких лет работы в полиции подсознательно прикидывать, на что способен тот или иной человек – будь то прохожий или водитель машины, – стало для Грейса второй натурой. Он знал местный уголовный мирок как свои пять пальцев: всех торговцев наркотиками, большинство грабителей и взломщиков, отлично представлял, где и когда им следует быть, а когда их появление чревато неприятностями. Угроза Элисон Воспер перевести его на другое место службы была не чем иным, как самой настоящей глупостью. Подумать только – отправить все накопившиеся за двадцать лет знания и наработки псу под хвост!

Грейс решил вести машину сам, поскольку сейчас его нервы еще одного путешествия с выпендрежником Брэнсоном просто не выдержали бы. Теперь же он сомневался, что они выдержат упражнения сержанта с компакт-диск-плеером. Но Брэнсон и не думал успокаиваться.

– «Битлз»?! Черт подери! Да кто в наше время слушает «Битлз» в машине?!

– А вот мне нравится, – упрямо заявил Грейс. – Твоя беда в том, что ты не можешь отличить громкий шум от хорошей музыки. – Он остановил «Альфа Ромео» на красный сигнал светофора на пересечении с Лэнсинг-Колледж-Роуд. Рой решил взять свою машину, так как давненько на ней не ездил и аккумулятору требовалась хорошая подзарядка. Но, что еще важнее, будь машина полицейской, Брэнсону наверняка захотелось бы порулить и отказ его бы обидел.

– Не ожидал от тебя такого! – продолжал кипятиться Гленн. – Ты просто не врубаешься в музыку! – И, внезапно сменив тему, указал на паб на другой стороне дороги. – «Сассекская дорога»! Мы сюда ходили с Эри. Здесь отлично готовят рыбу. Да, хорошо тогда посидели. – Затем сержант вновь вернулся к компакт-диск-плееру. – Дайдо!

– Чем тебе не нравится Дайдо?

Брэнсон пожал плечами.

– Ну, если ты любишь такие вещи… Я и понятия не имел, до чего ты унылый тип!

– Да, я люблю такие вещи.

– И… Господи, а это что такое? Тебе что, дали это как бесплатный подарок к журналу?

– Боб Берг, – пояснил Грейс, начиная раздражаться. – Представь себе, есть такой серьезный джазовый музыкант.

– Да, но он не черный.

– Понятно. Чтобы стать джазовым музыкантом, надо быть черным?

– Я этого не говорил.

– Говорил! Так или иначе, но он мертв – погиб несколько лет назад в автокатастрофе. Мне нравится его музыка. Потрясающий тенор-саксофонист. О’кей? Хочешь еще кого-нибудь порвать в клочья? Или поговорим о твоем предчувствии?

Брэнсон, упрямо набычившись, включил радио и принялся искать какую-нибудь рэп-станцию.

– Завтра я веду тебя покупать одежду, так? Заодно мы прикупим тебе хорошей музычки. Если во время свидания ты повезешь куда-нибудь девушку, а она захочет послушать музыку… бедняжка сразу полезет в бардачок искать твою пенсионную книжку.

Однако Грейс положил этой пикировке конец, предложив сосредоточиться на предстоявшей им задаче.

Сегодня нервы Роя были напряжены до предела: как от общения с Элисон Воспер, расстроившей его невероятно, так и от того, что ему предстояло примерно через час. Вообще-то он, ничуть не кривя душой, мог бы сказать, что любит в своей работе почти все, за исключением одного: сообщать людям о смерти их близких. Впрочем, за последние годы ему не приходилось заниматься этим слишком часто – для этого существовали сотрудники отдела семейных проблем, прошедшие специальную подготовку. Однако порой возникали ситуации – такие, как, например, нынешняя, – когда Грейс хотел присутствовать при этом лично, чтобы оценить реакцию, выудить как можно больше в эти первые, ключевые моменты первого потрясения. Гленна Брэнсона он взял с собой, сочтя, что это станет для него хорошей практикой.

Только-только потерявшие близкого человека люди ведут себя почти одинаково. Первые несколько часов они, испытав шок, полностью уязвимы и готовы рассказать абсолютно все. Однако вскоре начинают потихоньку отступать, а другие члены семьи смыкают вокруг них ряды. И если ты хочешь что-то узнать, времени терять нельзя, драгоценна каждая минута. Порой это жестоко, но почти всегда приносит результат, а иначе следствие может забуксовать на несколько недель, а то и месяцев. Жаль, что это известно и репортерам.

Узнав двух офицеров из отдела семейных проблем – детективов-констеблей Мэгги Кемпбелл и Ванессу Ритчи, сидевших в маленьком сером «Вольво» без опознавательных знаков, припаркованном у края газона на подъездной дорожке возле ворот, – Грейс остановил «Альфу» прямо напротив них. И сквозь ветровое стекло «Вольво» тут же узрел две неприязненные физиономии.

– Черт возьми, старик! Как люди могут позволить себе такие хоромы? – проворчал Гленн, разглядывая железные ворота между двумя колоннами с каменными шарами поверху.

– В полиции они точно не служат, – отозвался Грейс.

Деньги никогда не играли важной роли в его жизни. Естественно, ему нравились красивые вещи, но он никогда не был на них помешан и обычно довольствовался малым. Вот Сэнди экономить умела отлично. Его всегда удивляла ее привычка загодя покупать рождественские поздравительные открытки на новогодних распродажах.

Но из этих сбережений Сэнди всегда ухитрялась выкроить деньги на какой-нибудь маленький «сюрпризик», как она их любила называть. За несколько первых лет их брака, когда Сэнди работала агентом бюро путешествий и могла ездить в отпуск со скидкой, она дважды скопила достаточно, чтобы семья смогла провести целых две недели за границей.

Но ни на какие сбережения со своего жалованья, даже со всеми надбавками за сверхурочные в бытность еще младшим офицером, Грейс не смог бы позволить себе ничего даже отдаленно похожего на представшее их глазам великолепие.

– Помнишь фильм «Великий Гэтсби»? – поинтересовался Брэнсон. – Режиссера Джека Клейтона, с Робертом Рэдфордом и Мией Фэрроу?

Грейс кивнул, хотя помнил его довольно смутно, чуть ли не только название.

– Какой там у него был дворец, а? Точь-в-точь как этот.

Так оно и было: обрамленная деревьями, прямая как стрела дорожка в несколько сот ярдов заканчивалась круглой автостоянкой с отделанным камнем прудом посередине перед внушительного вида поместьем в мавританском стиле.

Грейс вновь кивнул и, краем глаза заметив, что дверцы «Вольво» приоткрылись, подумал: «А вот и неприятности». Детективы-констебли вылезли из машины.

Мэгги Кемпбелл, темная шатенка слегка за тридцать, и Ванесса Ритчи, тощая рыжая дылда на пару лет старше с куда более жестким выражением лица и манерами, решительно направились к ним – обе в аккуратных, но мрачноватых гражданских костюмах.

– Рой, вчетвером нам туда никак нельзя, – заявила Ритчи. – Слишком много народу получится.

– Мы с Гленном войдем первыми и сообщим печальные новости. А когда я решу, что вы можете перенять эстафету, то позвоню вам.

Мэгги Кемпбелл нахмурилась, а Ритчи покачала головой.

– Так не делается, и ты это знаешь.

– Знаю, но именно так я хочу это провернуть.

– Провернуть?! – сердито вскинулась она. – Черт возьми, это тебе не какой-нибудь эксперимент. Так не делается.

– Не делается, Ванесса? Отцу совсем ни к чему знать, что его дочь нашли по частям, правда, без таких мелочей, как, например, голова! На окровавленном поле с навозным жуком в заднице! Вот так точно не делается!

Ритчи похлопала себя по груди.

– Этому нас и учили. Мы специалисты. Нам известны все тонкости отношений с понесшими тяжкую утрату.

Грейс пристально посмотрел на женщину:

– Я знаю обо всем, чему вас учили, и знаю вас обеих – я работал с вами раньше и уважаю. Это не имеет отношения к вашим способностям. Ваша подготовка позволяет вам помочь человеку взять себя в руки, но рано или поздно неизбежен полицейский допрос. Именно поэтому у меня свои причины первым сообщить ему эту новость, и как руководитель расследования, правила устанавливаю я, о’кей? И мне нужны от вас не постные физиономии, а содействие. Это понятно?

Обе нехотя кивнули.

– Ты решил, до какой степени можно быть откровенным с отцом? – ехидно спросила Ванесса.

– Нет, я решил довериться инстинкту. Прежде чем вы войдете, я быстро введу вас в курс дела, хорошо?

Мэгги Кемпбелл ухмыльнулась. Детектив-констебль Ритчи неуверенно повела плечом: мол, ладно, ты босс, будь по-твоему.

Грейс кивнул Брэнсону, тот нажал на кнопку звонка, и почти сразу ворота распахнулись. Они подъехали к дому. Грейс припарковался между двумя машинами: старым, довольно потрепанным «БМВ-7» и древним «Субару Эстейт».

Едва они двинулись к дому, дверь открыл лощеного вида господин лет пятидесяти пяти с темными волосами, тронутыми на висках сединой, в белой рубашке без галстука с золотыми запонками, брюках от хорошего портного и начищенных до зеркального блеска черных туфлях. В руке он держал мобильный телефон.

– Детектив-суперинтендант Грейс? – с аристократическим акцентом осведомился он, неуверенно разглядывая полицейских. Голос звучал слегка невнятно, словно он цедил слова сквозь зубы. У него была приятная улыбка и печальные, словно затерянные в тумане, серо-голубые глаза.

– Мистер Дерек Стреттон? – спросил Грейс, одновременно с Брэнсоном доставая удостоверение.

– Как доехали? – поинтересовался Стреттон, впуская их в дом.

– Замечательно, – ответил Грейс. – Кажется, мы выбрали очень удачное время.

– Ужасная дорога – не могу понять, почему ее не перестроили в шоссе. Приехав ко мне, Джейни всегда часами приходит в себя.

Первое, на что обратил внимание Грейс, войдя в холл, – это насколько скудно он обставлен. Здесь были: чудесный длинный, покрытый затейливой инкрустацией стол, старинные комод и стулья, однако на полу – ни ковров, ни какого-либо иного покрытия. На стенах виднелись следы рам от картин, еще совсем недавно украшавших помещение.

Введя детективов в почти нищенского вида гостиную – два больших дивана на голом полу, а между ними вместо кофейного – столик для пикника, – Дерек Стреттон, указав на голые стены и большие четырехугольные пятна (многие еще с крючочками, а некоторые – даже с маленькими гирляндами лампочек поверху), торопливо объяснил:

– Боюсь, пришлось избавиться от части фамильного серебра. Сделал несколько неудачных вложений…

Грейс сразу понял, откуда эти светлые пятна на стенах. Скорее всего, все ушло с аукциона. Стреттон выглядел таким подавленным, что Рой почувствовал к нему искреннее сочувствие, особенно учитывая ожидавшую беднягу еще более страшную новость.

– Моя домоправительница… – Стреттон беспомощно развел руками. – Э-э-э… не желаете ли чаю? Кофе?

У Грейса пересохло в горле.

– Если можно, чаю с молоком, без сахара.

– То же самое, пожалуйста, – попросил Брэнсон.

Стреттон вышел, а Грейс приблизился к одному из немногих уцелевших здесь предметов мебели – элегантному ломберному столику, заставленному фотографиями в рамках.