Текст книги "После кризиса середины жизни. Психодинамический подход к старению"

В идеале в это десятилетие (между 30 и 40) образуется новая семья со своими собственными правилами поведения, распределением власти и ответственности и проработкой постоянных тем любви и работы. Каждый партнер поднимает и прорабатывает свой внутренний мир и конфликты в отношениях с другим и со своими детьми в соответствии со своими фантазиями и ожиданиями относительно того, каким должен быть и как должен себя вести этот другой. Это означает, что в каждой семье присутствуют различные динамики, обусловленные внутренним миром партнеров и взаимодействиями между ними и детьми.

Мы рождаемся внутри исключительно сложных семейных организаций и ожиданий. По моему мнению, именно между 30 и 40 годами устанавливаются и прорабатываются эти многочисленные паттерны. Многие из моих друзей теперь, в возрасте около 60 лет, говорят, что это время «как будто саранча съела»: оглядываясь назад, они словно не имеют реальных воспоминаний об этом периоде, возможно, потому, что вынуждены были жить так интенсивно, что почти не имели времени задуматься о процессах внутри и вокруг себя.

Задачи развития в эту декаду включают установление приемлемых способов принятия решений и доминирования внутри семейной сферы. Это время становления нуклеарной семьи со всеми ее преимуществами и недостатками. Если дела идут удачно, то это еще и время возрастания близости и доверия между партнерами, хорошего совместного опыта, который может стать основой для встречи с задачами второй половины жизни и старением.

Переход середины жизни

В возрасте около 40 лет индивид начинает переживать все виды стрессов. Особенно это касается вопроса, достиг ли он того успеха, который потребовал столь больших вложений. Нередко терапевты встречают пациентов, страдающих от «синдрома Нобелевской премии» – осознания, что они никогда не достигнут того успеха, которого ждали, на который надеялись и о котором фантазировали. Чего бы человек ни достиг – профессионального статуса или длительного брачного партнерства, ему кажется, что это все не то. Но в жизни у нас мало шансов встретить на своем пороге принца с хрустальным башмачком в руках. Женщины, у которых еще нет желаемых долговременных отношений, могут в ожидании такого принца упустить шанс материнства. Люди обоих полов должны пристально и хладнокровно посмотреть на свою жизнь, на то, чего они достигли, и прийти к компромиссу со своими неудачами – как в своей внутренней реальности, так и в плане своих амбиций и взаимоотношений. Один знакомый дантист 38 лет сказал мне: «Это 18-летний ребенок решил стать дантистом, потому что его отец говорил, что таким образом он обеспечит свое существование. Мне 38, и я связан этим выбором. Сейчас я бы, конечно, такого выбора не сделал».

В этот период жизни у человека сильно возрастает тревога и недовольство по поводу того, какое место он реально занимает и чего достиг. Иногда, как в случае м-с Р., это означает изменения в карьере, что может потребовать серьезных жертв от самого человека и его близких.

М-с Р., женщина с заметными артистическими способностями, всегда чувствовала себя подавляемой своей ограниченной и доминирующей матерью. Следствием этого была ее заниженная самооценка и нарциссические проблемы. Хотя м-с Р. была очень симпатичной и в университете за ней постоянно ухаживали молодые люди, она всегда помнила, как однажды мать сказала ей, что у нее слишком большая грудь. С тех пор она считала себя совсем непривлекательной. М-с Р. стала вступать отношения с пожилыми мужчинами, которые говорили о ее соблазнительности и были для нее любящими и внимательными «отцами», каковым не был ее собственный отец.

Вместо того чтобы строить карьеру актрисы, для которой у нее были все данные, м-с Р. неожиданно решила изучать медицину и получила квалификацию врача. Ей казалось, что таким образом она сможет стать независимой от взглядов на жизнь ее матери. Она шла по медицинской стезе до 38 лет, пока у нее не развилась серьезная депрессия. Она решила оставить медицину и заниматься тем, что позволило бы ей идентифицировать себя не как находящуюся в оппозиции к матери, а как личность со своими собственными правами. Мы смогли проработать ее трудности с идентичностью и инфантильными корнями. В конце концов м-с Р. стала журналисткой в стране, где она находится максимально далеко от матери.

Притом что М-с Р. сейчас намного более счастлива, чем была бы, продолжая оставаться разочарованным и раздраженным врачом, такие изменения все же порой несут с собой проблемы всех сортов. Хотя многие люди способны использовать то, чему обучились между 20 и 35 годами, чтобы сделать второй, более подходящий выбор карьеры, они всегда вынуждены соперничать с теми, кто занимается этой профессией уже по крайней мере лет десять. Таким образом, можно сказать, что они стартуют с худшей позиции, чем их сверстники. В некоторых случаях это неплохо: человек, который становится священником после 15 лет работы в большом бизнесе, может привнести в свою работу знание жизни. Однако часто мы видим иных людей, например, тех, кто решил помогать другим справляться со страданиями, становясь, скажем, психотерапевтами, и таким путем – через своих пациентов – помочь себе. Разрыв между их идеализированным представлением об этой профессии и их профессиональным мастерством, независимо от того, насколько интенсивно их обучение, бывает слишком велик.

Это верно не только для моей профессии, но и для многих других дисциплин. Я вспоминаю одного пациента, который удачно получил большое наследство и отказался от работы закупщика в большой компании, чтобы учиться на барристера[2]2
  Барристер – адвокат высокого уровня, работающий с клиентом через посредника.


[Закрыть]. Это была профессия, о которой он мечтал, но семья настаивала на более надежной работе. Он успешно сдал адвокатские экзамены, но, к сожалению, только затем, чтобы обнаружить, как трудно найти палату, которая согласилась бы нанять его на работу, или, например, солиситора[3]3
  Солиситор – адвокат, работающий непосредственно с клиентом.


[Закрыть], который предоставлял бы ему дела для рассмотрения в суде. Таким образом, для этого человека решение, свойственное нормальной переходной фазе, оказалось ошибочным, и его попытка воплотить свою мечту в жизнь не была успешной.

Рисунок (см. выше) также указывает на один очень важный источник конфликтов в семьях, члены которых стареют. Старение в разных аспектах может происходить во времени по-разному. Человек живет одновременно в контексте различных шкал – физической, эмоциональной, исторической, шкалы отношений и т. д., и это так же верно и для его партнера. Хорошо известен сценарий, когда мужчина имеет дело с партнершей, которая, когда дети становятся независимыми, хочет вернуться к отложенной карьере или стремится исследовать новые возможности. Для многих мужчин оказывается сложным выдержать эту новую независимость партнерши, и они предпочли бы оставаться в отношениях с зависимой женщиной, которая не воспринимается ими как угроза. Мужчина может начать искать пути, чтобы оставить свою партнершу или семью и найти новую, более молодую женщину. Она станет для него зависимой, ничем не угрожающей фигурой и позволит ему остаться с ней в роли доминантного мужчины, в котором она сильно нуждается. Это может быть очень трудным моментом для его жены, которая, когда ее покидают дети, только начинает делать ставку на личную свободу, – но может быть для нее и возможностью найти нового более подходящего партнера.

Такой сценарий зависимости часто присутствует в расставаниях, пик которых приходится на этот возраст. Бессознательный сексуальный фактор также становится в это время чрезвычайно важным.

Между 30 и 40 годами мужчин особенно расстраивает осознание убывания физиологической потенции. Это снова обращает их к страху импотенции и одновременно к фантазиям, которые часто формируются в подростковом возрасте в качестве защиты от страха кастрации более старшими и потентными мужчинами. Овладение молодой, замужней и поэтому особенно желанной женщиной воспринимается как успокоение от страха «не смочь», оказаться неспособным в противостоянии другим, более доминантным соперникам. Нетрудно распознать инфантильные корни такой кастрационной тревожности; индивидуальная сексуальная история мужчины будет влиять на нее независимо от того, насколько он нуждается в добавочном подтверждении от новой, более молодой женщины, чтобы победить страх возможной импотенции.

Сексуальные фантазии, а с ними и потребность в женщине, которую можно наделить многими характеристиками, которые уже нельзя приписать знакомой сексуальной партнерше, возвращаются всегда, независимо от того, как мы смотрим на такую потребность – как на инфантильную перверзию или как на завоевание новой желанной сексуальной партнерши.

Вспоминаю одну пациентку, которая обнаружила, что ее муж, с которым они были в браке 20 лет, стал наведываться к проституткам. Она нашла в себе смелость встретиться с некоторыми из них и выяснить, что именно ее довольно заторможенный муж получал у них. Вот ее слова: «Я пошла и научилась нескольким сексуальным техникам и думаю, что смогу дать ему то, что он хочет, гораздо лучше, чем эти женщины». Но она была разочарована: это оказался не просто вопрос сексуальной фрустрации в браке, а возвращение целой перверзной системы, которая была подавлена в течение многих лет и которую ее муж позволил себе разыграть с проститутками. Как и можно было ожидать, ее неудача повела ее дальше, и она нашла нового, менее заторможенного мужчину, с которым смогла завести более свободные и насыщенные отношения.

Средняя зрелость

Можно считать, что эта фаза начинается около 45 и продолжается примерно до 60 лет. Для многих людей это во многих отношениях насыщенное и плодотворное время. Даже сейчас, во времена «культуры молодости», человек в этом возрасте может достигнуть позиций, связанных с силой и ответственностью, вместе с преимуществами, которые они дают. Стабильность и успех во многом способствуют разрешению эдипальных проблем, которые в особенности беспокоят мужчин, и многие из них чувствуют, что они могут, наконец, позволить семейным призракам отдохнуть, подобно тени отца Гамлета, которая может больше не бродить по крепостным стенам.

В то же время развивающаяся семья укрепляется по мере того как дети проходят подростковый возраст и, в свою очередь, начинают игру за утверждение собственной индивидуальности и свободы. Многим взрослым это дает шанс проработать свои конфликты через предоставление детям той свободы, которой они сами были лишены, при этом их собственные конфликты могут усиливаться, но на другом поле битвы. Однако разрешение этой новой проблемной ситуации часто приносит великое чувство внутренней свободы и неуязвимости. Если независимость детей не становится слишком большой травмой, то оба родителя могут приветствовать явление «пустого гнезда» и радоваться достижениям своих детей.

Это время, когда могут возобновляться и развиваться долговременные проекты, которые откладывались из-за требований семьи и ее экономических, социальных и психологических нужд; это часто является антидотом против возрастающей скуки, которую привносит в брак длительное знание друг друга и поглощенность задачами родительства. Когда один или другой партнер посвящает себя какой-то новой задаче или деятельности, это может стать настоящим спасением. Но случается, что вновь открывшаяся возможность становится разочарованием и реальность оказывается не столь вознаграждающей, как рисовалось в мечтах. Однако, поскольку оба партнера теперь зрелые взрослые люди, они способны предвидеть вероятность новых сложностей и часто ведут себя более осмотрительно, чем в молодости.

Это также время, когда конфликты не могут больше решаться простыми способами типа «бей-беги». Вместо того чтобы сменить город или страну, работу или карьеру, найти другого партнера, мужчины и женщины в этом возрасте борются с вызовами, которые им бросают структуры и отношения, построенные за десятки лет. В этих обстоятельствах, наряду с возрастающим осознанием начинающегося интеллектуального и, главное, физического дефицита, появляется и усиливается тенденция к психосоматическому и физиологическому выражению конфликта. В последние примерно 20 лет в связи с широким применением транквилизаторов отмечается сдвиг к неадекватным ответам на эти проблемы[4]4
  Напоминаем, что книга написана в 1995 г.


[Закрыть].

На передний план выходят тревога, депрессия и психосоматические проявления, с которыми мы все знакомы. Больная спина, тяжелая менопауза, синдром раздраженного кишечника, длительно персистирующий вирус с обострениями симптоматики, которые не позволяют человеку быть таким, каким он был раньше, – все это известные проблемы в медицине общей практики. Здесь как раз можно попенять теоретикам психотерапии и психоанализа с их «детоцентрической» культурой. Соответствующее консультирование и терапия, даже если они применяются в очень коротком формате, могут сильно помочь тем, кто хотел бы меняться и приблизиться к жизни в конструктивном и творческом стиле.

Однако не следует рассматривать старение как негативный процесс. Период средней зрелости – это очень продуктивное время, когда люди могут осознанно и с успехом заниматься наилучшим для себя делом. Психологически это время, когда усиливаются и углубляются хорошие взаимоотношения и дружба становится даже более значимой, чем прежде. Люди вполне могут подготавливать себя к перипетиям «третьего возраста», если он уже замаячил на горизонте, – может быть воспринят опыт и способы решения проблем старших коллег и друзей.

Ранняя старость

По мере приближения к 60 мы начинаем обсуждать поздний возраст. Страшное слово «старость» становится частью нашего ежедневного словаря. Предпочтительный термин «третий возраст» – третий после детства и родительства – кажется мне более удачным, позволяющим принять более позитивный взгляд на старение.

В возрасте около 60 лет начинает вставать вопрос о нашем выживании. Здесь мы должны делать различия между теми, чья жизнь остается в большей или меньшей степени посвященной профессиональной роли, и теми, для кого освобождение от рабочих обязанностей приходит как благословенное облегчение.

Угроза проблем, связанных с пенсией и здоровьем, намного больше для тех, у кого нет личностных ресурсов – финансовых или психологических, чтобы планировать свой выход на пенсию, и кто чувствует, что это будет потерей того, что составляет их ценность и дает право на уважение в обществе.

Предстоят серьезные испытания: трудно поддерживать интерес к жизни и воодушевление, которые необходимы, чтобы сохранить себя в старости, не говоря уже о том, чтобы повысить свои стандарты. Постепенно и все чаще на передний план выходят проблемы стареющего тела и связанные с ним требования.

Процесс пересмотра прошлого, настоящего и будущего для тех, кто остается достаточно здоровым и интеллектуально сохранным, – это одна из главных задач старения, особенно когда мы входим в раннюю старость.

Это время, когда мы должны прийти к соглашению с глубинными личностными конфликтами, которые были у нас с детства и которые подавлялись на протяжении ранней и средней взрослости. Мы должны справиться с изменениями наших сексуальных нужд и возможностей – с изменениями от гормонально обусловленной сексуальности к той, что все больше зависит от качества близости и любви перед лицом изменения физических возможностей. У мужчины это естественным образом приводит к оживлению ранних эдипальных и кастрационных фантазий и вызванной ими тревоги. У женщины – это изменения от физической возможности и способности родить ребенка к постменопаузной сексуальности, которая неизбежно снова ставит в фокус внимания вопросы ее отношений с детьми и с ее собственной матерью.

В свое время я описывал полемику относительно 62-летней женщины, которая была беременна первым ребенком и ожидала связанных с этим неизбежных хирургических сложностей. Также вспоминаю женщину, которая пришла ко мне в возрасте 76 лет. Она хотела, чтобы я помог ей прогоревать длившуюся всю ее жизнь привязанность к доминантному отцу, которая была причиной ее абортов, приведших, несмотря на другие реальные достижения, к чувству глобальной жизненной неудачи, поскольку она так и не родила ребенка, которого она теперь страстно желала и который мог бы придать смысл ее старости. Конечно, я ничем не мог помочь ее потере, но я мог предоставить ей место, где она могла выразить то, что называла «тоской», и побыть не той успешной и уважаемой личностью, какой казалась, а маленькой горюющей девочкой, раненной в самое сердце.

Многие из нас во взрослом возрасте все еще имеют дело с проблемами сепарации и индивидуации, тянущимися из раннего детства. Самым серьезным образом мы должны проработать проблемы, с которыми столкнулись в раннем детстве: как быть одному, быть самим собой, быть в согласии со своим внутренним окружением, которое должно меняться и развиваться в течение жизни, но которое парадоксальным образом теперь снова представляет собой проблему.

Те, кто имели возможность использовать свое раннее окружение как «поддерживающее», по определению Винникотта, могут продуктивно справиться с вызовами, которые бросает старение. Старый человек, который, вместо того чтобы быть помещенным в дом престарелых, хочет жить в своем собственном доме, возможно, неудобном, но хорошо знакомом и привычном, думаю, является гораздо более здоровым психологически, чем тот, кто подчиняется желанию детей и позволяет упрятать себя в физически безопасное, но психологически угрожающее место. Этот второй, будучи помещенным в «безопасное» место, быстро приходит в состояние упадка и умирает.

Старые люди, как и дети, могут оставаться в одиночестве, если они развили соответствующие внутренние источники, – тогда они способны создавать для себя удовлетворительную и достойную жизнь. Вспоминаю старую м-с Р., которая после своего 88-летия приходила ко мне в клинику каждую неделю в течение семи лет. Я быстро помог ей справиться со страхом заброшенности и смерти, но вскоре стало ясно, что м-с Р. нуждается в дополнительной помощи, чтобы сохранить себя в одиночестве в маленькой квартирке. У нее не было родственников, и она редко обращалась к соответствующим службам. Мы часто обсуждали возможность ее ухода в какое-нибудь защитное пристанище, но она чувствовала, что до тех пор, пока она может приходить, видеть меня хотя бы полчаса в неделю и разговаривать с принимающим ее человеком, который действительно интересуется ею, предложит ей чашку чаю и позволит рассказать о просмотренных телепередачах, она прекрасно со всем справится. Несмотря на то что некоторые из моих коллег считали, что жаль тратить на нее полчаса рабочего времени в неделю, на определенной шкале ценностей это было относительно дешевой альтернативой поддержке ее на дому. М-с Р. очень хорошо управлялась со всем сама при минимальной поддержке и была, я думаю, намного более счастлива, чем могла бы быть в иных условиях.

Люди в возрасте ранней старости способны принять задачи развития, связанные со старением, и завершить переход поздней взрослости с некоторой грацией и не слишком сильной болью. Возможно, кому-то из нас трудно принять то, что необходимо отказаться от позиции власти и ответственности, но также возможно, что, делая это, мы освобождаем себя для жизни в другом стиле, не менее вознаграждающей. Во многих восточных культурах поздний возраст считается периодом, когда человек свободен от каждодневных вызовов жизни и может отдавать свое время работе над своими отношениями с богом и миром.

Возможно потому, что наша западная культура больше сфокусирована на деятельности, чем на созерцании, многие из нас не очень счастливы. Тем не менее в позднем возрасте мы должны будем найти для себя приемлемую роль и проработать проблемы увядающего тела и изменившихся отношений. Снова могут проявляться все страхи детства, причем они могут обостряться в той мере, в какой родственники, вдохновленные нашей культурой, будут склонны отдавать нам безмятежную роль пациента или ребенка. Если старые люди соглашаются принять эти роли, они быстро теряют независимость ума и тела и начинают разрушаться.

Нужно открыто встречать потери, связанные со старостью. Нам всем придется пережить потерю друзей, партнеров, а, возможно, что хуже всего, детей, которые должны были быть бессмертными и нести в себе нашу лучшую часть. Именно здесь психотерапевты с их опытом в принятии и проработке разочарований, боли и потерь могли бы оказать людям большую помощь, но парадоксальным образом, возможно, из-за того, что это слишком близко каждому из нас, они этого не делают. Когда люди приходят в старости на курсы иностранного языка или в 70 лет с энергией и энтузиазмом работают в гончарной мастерской, это является не гипоманией, а активностью, улучшающей жизнь и соответствующей возрасту, которая заслуживает понимания и признания, но не всегда получает их в нашей современной культуре.

Этот период ранней старости может продолжаться много лет. Однажды я присутствовал на встрече, где Энид Балинт в честь своего 90-летия делала перед Психоаналитическим обществом доклад, который получил самые лучшие отклики. А одной из присутствующих было 93, и она сказала, что пишет сейчас свою восьмую книгу.

Если возможно достигнуть независимости духа, что просто жизненно необходимо, то я не вижу причин (кроме необратимых физических изменений, которые приносит с собой время), почему старость не может быть наиболее радостным и вознаграждающим периодом жизни человека. Никто не может избежать смерти и налогов, но думаю, для тех, кто достиг перехода позднего возраста со всеми его изменениями, девизом является «Мы обязаны смерти жизнью».