Текст книги "Слон"

Питер Карнавас
Слон

Издано с разрешения Australian Licensing Corporation Pty Ltd

Для младшего школьного возраста

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Original title: The Elephant

© Peter Carnavas text and Illustrations 2017

© First published in Australia 2017 by University of Queensland Press

© Translations rights arranged through Australian Licensing Corporation

© Издание на русском языке, перевод. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2019

* * *

Посвящается Брон, Софи и Элизабет

Слон

Выйдя на кухню, Олли увидела слона. Он сидел рядом с папой за деревянным столиком. И слон, и папа устало смотрели в окно, как будто на картину, которую они никогда в жизни не видели. На голове у слона виднелась маленькая чёрная шляпа. Тень животного покрывала всё вокруг, поэтому на кухне было очень темно.

– Привет, пап, – сказала Олли.

Папа медленно повернулся к ней. Глаза у него были пасмурные, как небо во время дождя.

– Привет, милая.

Папа непонимающе нахмурился.

– А почему ты в велосипедном шлеме? – спросил он. – Я ещё не успел починить твой велосипед.

Олли улыбнулась. Может, папа не выдержит и улыбнётся в ответ?

– Ну раз я сегодня не катаюсь, значит, он не велосипедный, – объяснила девочка. – Я хочу залезть на дерево. Пусть сегодня это будет древолазный шлем.

Папа кивнул и снова отвернулся к окну. Слон вздохнул.

Наступила тишина. Олли открыла дверь чёрного хода и шагнула во двор.

Дедушка

Задний дворик представлял собой аккуратную прямоугольную лужайку, по краям которой тянулись цветочные клумбы и грядки с овощами. Узкая бетонная дорожка вела от двери к ржавой сушилке для белья и к исполинской жакаранде возле забора. Крона этого дерева накрывала почти всю половину двора, а тени её ветвей неторопливо танцевали на траве. С толстой ветки свисала шина на верёвке; чуть поодаль стоял батут.

Олли любила свой дворик, хотя помнила его и другим. Сорняки тогда были по колено, а жакаранда плохо цвела.

Но потом к ним переехал дедушка.

Сейчас он возился, согнувшись, на тыквенной грядке. Девочка подбежала к нему.

– Привет! – сказал дедушка и выпрямился.

Олли подумала, что в своей дырявой соломенной шляпе он похож на худое пугало.

– Привет, дедушка, – ответила она. – Как поживают тыквы?

Дедушка вытер пот со лба. Рука у него была чёрная от земли.

– Спроси у них сама, – предложил он.

Дедушка постоянно уверял внучку, что с растениями необходимо разговаривать.

– Я гляжу, ты шлем надела, – заметил он. – Что, папа починил твой велосипед?

Олли покачала головой. Тут что-то потёрлось о её ноги.

Она опустила взгляд и увидела Фредди – своего маленького серого пёсика с короткими лапами и длинным-предлинным хвостом.

Олли наклонилась и почесала Фредди за ухом.

– Нет, – ответила она дедушке. – Велосипед папа так и не починил.

И побежала к жакаранде.

Думательная ветка

Олли полезла на дерево.

Шлем она надела не зря: сегодня девочке хотелось забраться на самую верхнюю ветку, где лучше всего думалось. Раз-два, подтянуться! Раз-два, оттолкнуться! И вот она уже на месте – удобно устроилась в уютной развилке между ветвями.

Олли подняла голову.

В небе чернело крошечное пятнышко, будто острый росчерк карандаша на синем листе. Это была птица.

Интересно, каким она видит город с такой высоты? Наверное, он совсем маленький, как городок из книжки со сказками или как игрушечная деревенька. А может, город похож на лоскутное одеяло? Крыши домов так и напоминают разноцветные, неровно сшитые лоскутки… Или на яйцо – серые узкие улицы разбегаются в разные стороны, словно тонкие трещины по яичной скорлупе… И вокруг волнуются и вздыхают тёмно-зелёные деревья, похожие на облака, а задний двор при каждом домике – с ноготок.

Олли смотрела вслед птице, та становилась всё меньше и меньше, а потом и вовсе превратилась в точку и наконец совсем растворилась в огромном небе.

«Какая она лёгкая, прямо как пушинка!» – подумала Олли и тоже почувствовала себя такой же невесомой.

В небе больше ничего не было – девочка опустила голову и оглядела дворик. Взгляд её упал на дом. На кухонное окно.

И лёгкости как не бывало. Олли вспомнила о слоне.

О большом сером слоне, который тенью навис над папой.

Когда папа завтракал, слон стоял и ждал у него за спиной.

Когда папа уходил на работу, слон брёл за ним по пятам.

Когда папа ложился спать, слон устраивался рядом, наваливался на него и не давал дышать.

Олли видела этого слона каждый день.

И каждый день девочка мечтала, чтобы слон ушёл.

Вдруг снизу раздалось тявканье. Олли вынырнула из своих мыслей и посмотрела на землю. Прямо под деревом стоял Фредди. Он глядел на девочку и вилял хвостом.

Артур

На следующий день в школе началась новая четверть. В классе было шумно: ученики сновали туда-сюда, рылись у себя в рюкзаках, точили карандаши… Не слыша и не замечая никого вокруг, Олли со своим соседом по парте увлечённо болтали.

Её соседом был Артур – невысокий курчавый мальчишка с карими глазами. Чаще всего эти глаза внимательно глядели в какую-нибудь толстую книгу – «Удивительные факты о лягушках» или, например, «Всё, что нужно знать о том, чего вы ещё не знаете». Но иногда, когда Артур рассказывал что-нибудь интересное или гулял с Олли на площадке, в его глазах плясали весёлые огоньки.

Артур нравился Олли больше всех: ему можно было рассказать всё что угодно. Обо всём на свете.

– Слон?! – ахнул Артур. – В вашем доме?

Олли кивнула.

– Но… как это? – мальчик часто заморгал. – Разве такое бывает?

– Трудно объяснить… Когда папа грустит, я постоянно вижу слона возле него. И ещё слон всё время ходит за ним.

– А что этот слон делает? – спросил Артур.

– Да ничего. Просто стоит рядом, и папа становится от этого ещё грустнее.

В класс вошла учительница, и ребята расселись по своим местам. Шум сменился негромким гулом.

– И давно он у вас? – спросил Артур.

– Сколько себя помню.

– И ты мне никогда не говорила!

– Вот, сейчас говорю. И потом, я боялась – вдруг ты мне не поверишь!

Артур покачал головой. Брови у него сошлись на переносице. Всё ещё удивлённо моргая, он сказал:

– Нет, я верю, только… а слон правда настоящий?

Олли придвинулась ещё ближе и зашептала:

– В том-то всё и дело…

Но тут ей пришлось замолчать, потому что заговорила учительница, мисс Марч.

Мисс Марч

– Доброе утро, дети! – сказала мисс Марч. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули на каникулах.

Учительница была жизнерадостная и очень хрупкая особа. Казалось, достаточно одного дуновения ветерка, чтобы унести её прочь. На шее у неё висело бесчисленное количество бус, а в ушах покачивались пластиковые кольца, точь-в-точь как маленькие гимнастические обручи. На голове царил восхитительный беспорядок: из буйных джунглей ярко-рыжих кудряшек торчали заколки, цветочки, ленточки – всё это так и норовило вырваться на свободу.

Стол мисс Марч походил на её причёску.

Там возвышались груды папок и книг, валялись пачки бумаги, карандаши и ручки, калькуляторы и кубики с цифрами. Где-то в этой мешанине скрывались теннисный мячик и широкополая шляпа, которую учительница выуживала, когда была её очередь дежурить на игровой площадке, а на самой вершине всей этой кучи-малы чудом удерживалась неизменная ваза с увядшими цветами. Мисс Марч вечно ничего не могла найти у себя на столе, и учеников это всегда веселило.

– Кто знает, сколько лет нашей школе? – снова заговорила учительница.

Олли и Артур переглянулись и пожали плечами.

– Что, неужели никто не знает? – удивилась мисс Марч.

Вдруг руку поднял высокий мальчик с большими ушами.

– Ну, я не знаю, сколько именно лет, но то, что наша школа старая, – это точно, – сказал он.

– Как ты догадался, Кайл? – спросила мисс Марч.

– Мистер Бриггз говорит, что проработал здесь всю жизнь, а ему лет сто, не меньше.

Ребята засмеялись, но быстро умолкли, заметив, что учительница сохраняет невозмутимость. Правда, Олли успела увидеть, как дрогнул краешек её губ.

– Школе «Сидар-Хиллз» – школе, а не мистеру Бриггзу, – в этом году исполняется сто лет, – улыбнувшись, объявила мисс Марч.

Столь солидная дата привела всех в восторг. Класс дружно заулыбался.

– А потому, – мисс Марч набрала в грудь побольше воздуха, – в конце четверти мы будем праздновать день рождения школы!

Зазвучали радостные крики и аплодисменты. Мисс Марч дождалась, пока все утихнут.

– Школа у нас очень старая, так что и мы в этой четверти будем изучать старину – вещи, которые давно живут у нас дома. И потом на школьном празднике расскажем про них.

Мисс Марч легко, словно птица, подлетела к доске.

– Я буду первой. У меня для вас кое-что есть, – сказала она, и глаза её таинственно расширились, а голос стал тише, словно мисс Марч собиралась поведать секрет. – Это очень старая вещь. Очень старая и совершенно чудесная.

Ученики привстали из-за парт. У стены стояло нечто покрытое одеялом. Кстати, оно давно было там, но Олли заметила его только теперь.

Учительница взялась за край одеяла. Сейчас оно упадёт, и все увидят, что под ним скрывается.

– Эта вещь была сделана очень-очень давно, – сообщила мисс Марч и потянула за одеяло.

Дети заахали, зашептались, заулыбались.

– Велосипед! – воскликнул кто-то, как будто увиденное нуждалось в пояснении.

Но это был необычный велосипед: старый и чудесный, в точности как сказала мисс Марч.

– Этот велосипед подарил мне мой отец, – объяснила она, – а он получил его от своего отца. Велосипед очень-очень старый.

Учительница позволила ребятам подойти поближе. Они трогали шелушащуюся краску на раме и цепляли пальцами ржавые спицы, которые звенели, как струны на арфе.

– Вот такие вещи мы будем приносить в школу. – Мисс Марч не сводила с велосипеда блестящих от слёз глаз и даже похлопала его по рулю. – Поищите у себя дома старые и чудесные вещи, у которых есть своя история.

Олли глядела на старый сломанный велосипед. Девочка уже знала, что принесёт.

Ланч

На большой перемене Олли и Артур устроились позади школьного стадиона. Артур достал сэндвич с джемом и с любопытством заглянул в ланчбокс Олли. Её перекус был разложен по цветным коробочкам, в каждой – что-нибудь вкусное: фруктовый салат, йогурт в ярких разводах, домашнее песочное печенье.

– Вот бы мне такого дедушку, – вздохнул мальчик.

Олли улыбнулась и сунула в рот ложку йогурта.

Артур уныло принялся грызть корочку сэндвича.

– А знаешь, что я принесу? – спросил он. – У моего папы есть один старый музыкальный инструмент. На него нажимают, потом тянут, а он смешно гудит. Вот его и принесу.

На землю перед ними плюхнулся воробей, подхватил крошку и был таков.

– А я хочу привезти свой велосипед, – поделилась Олли. Лицо её застыло, взгляд был устремлён куда-то вдаль. – Если папа его когда-нибудь починит.

– Он ведь чинит машины, да?

– Да, – кивнула Олли. – Он всё чинит, для всех. Кроме меня.

Артур сунул сэндвич обратно в коробку, вынул оттуда яблоко и принялся ковырять его тёмный бочок.

– Слушай, Олли, – начал он, осторожно подбирая слова, – расскажи ещё про слона.

Девочка повернулась к Артуру и посмотрела в его большие карие глаза.

– Слона ещё кто-нибудь видит? – спросил снова мальчик.

Ложка с йогуртом замерла в воздухе.

– Нет. Только я, – с тихим недоумением призналась Олли. – Понимаешь, папа очень грустит. И уже давно. А я представила, что грусть – это большой серый слон, и он повсюду ходит за ним. Но вижу слона только я.

– Типа воображаемый друг?

– Воображаемый враг, – уточнила Олли.

Артур откусил от яблока.

– А слон когда-нибудь уходит?

– Никогда, – ответила Олли и уже не могла сдержаться: – Из-за слона папа ничего не может делать! Он не готовит мне еду в школу! Не стрижёт лужайку! И всё никак не починит мой велосипед…

Друзья замолчали. Ребята вокруг давно уже убрали ланчбоксы и унеслись играть на стадион.

Наконец Артур встал.

– Знаешь, что я думаю? – сказал он, держа перед собой надкусанное яблоко, словно микрофон. – Чтобы твой папа починил велосипед, надо сначала починить твоего папу.

Олли задумчиво потёрла нос.

– Но как это сделать?

– Очень просто, – ответил Артур и снова откусил от яблока. – Прогони слона.

Олли рассмеялась. Она вдруг поняла три важные вещи.

Артур был чудак.

Артур был прав.

Артур был лучшим другом во всём мире.

Велосипед

Выйдя из класса после уроков, Олли специально задержалась в коридоре – дожидалась, пока уйдут остальные. Потом она постучалась и тихонько подошла к столу мисс Марч. В пустом классе было непривычно тихо.

– Что ты хочешь, Олли? – спросила учительница. Она как раз рылась в груде вещей у себя на столе. – Я ищу… Ты не видела… Ах, неважно.

– Мисс Марч, – сказала девочка, – можно мне ещё раз посмотреть на велосипед?

Учительница оторвалась от поисков и улыбнулась.

– Конечно.

Олли подошла к велосипеду, опустилась на колени. Разглядывать его было всё равно что изучать древнее окаменелое существо, воображая того живым и совсем молодым. В дни своей юности этот старый сломанный велосипед явно повидал немало приключений. Но сейчас велосипедную цепь заметно изъела ржавчина. На сиденье разошёлся шов. На раме почти не осталось краски, и всё-таки Олли поняла, что когда-то рама была красивого коричневато-оранжевого цвета.

Ну и самое замечательное – этот велосипед был как две капли воды похож на велосипед Олли.

Всегда рядом

Дедушка поджидал Олли у школьной калитки. Он был в старой соломенной шляпе, которая делала его похожим на пугало. На плече у него висел фиолетовый рюкзак. Олли знала, что это значит. Она ускорила шаг.

– Привет, дедушка! – сказала девочка и обняла его. – Куда пойдём сегодня?

Дедушка наклонился к Олли и, царапнув её колючей щекой, прошептал:

– Привет, милая. Это секрет!

Переехав к ним, дедушка взял на себя повседневные заботы. Он собирал ланч для внучки, готовил ужин и делал ещё кучу всего. Вроде бы ему это даже нравилось. И потом, папа Олли всё равно был слишком занят: то уходил на работу, то целыми днями смотрел в окно. Самым лучшим в дедушке было то, что иногда он устраивал сюрпризы. Вот и сегодня он задумал что-то особенное. Олли поняла это сразу же, как только увидела его фиолетовый рюкзак.

– Расскажи хоть самую капельку, куда мы идём! – попросила она, прыгая рядом с дедушкой, который шёл по дороге.

– Не-а, – протянул он.

На один его размашистый шаг Олли приходилось делать четыре подскока.

– А это далеко? – не унималась она.

– Не-а.

Тут Олли вспомнила старую песню, которая им с дедушкой очень нравилась. Песня называлась «Всегда рядом». Они часто пели её по дороге из школы домой.

– А сколько раз мы успеем спеть «Всегда рядом», пока идём до этого таинственного места?

Дедушка ненадолго задумался.

– Кажется, раз пять.

И они запели на ходу. Всякий раз, когда песня заканчивалась, Олли загибала один палец. Первый раз они допели в полутора кварталах от школы. Второй – когда проходили мимо магазина на углу, где продавали их любимые молочные коктейли. А когда песня была допета в пятый раз, они очутились у крикетного поля.

– Вот и пришли, – сказал дедушка. – Точно пять раз, всё как я сказал.

Поглядев на пустое поле, Олли поскучнела.

– Мы что, будем играть в крикет? – спросила она.

– Не совсем, – сказал дедушка, обмахиваясь своей потрёпанной шляпой.

Они пересекли поле, перелезли через металлические перила и поднялись по заросшему травой склону.

И сели на землю.

Перед ними расстелилось огромное поле, а за полем – весь город. «Конечно, птицы летают выше, – подумала Олли, – но и отсюда город совсем как игрушечный!»

– Мы приходили сюда с твоей мамой, когда ей было столько же лет, сколько сейчас тебе, – сказал дедушка.

Олли сглотнула. Когда дедушка говорил о маме, в горле у девочки всегда вставал ком.

– Я не знала, что мама играла в крикет, – тихо отозвалась она.

– Она не играла в крикет. Мы приходили сюда за другим.

Дедушка достал из рюкзака лист бумаги. Сложил его сначала пополам. Потом загнул уголки. Вскоре под его узловатыми морщинистыми пальцами возник бумажный самолётик. Дедушка встал, размахнулся и запустил его. Самолётик проплыл над девочкой и устремился вперёд – ровно, как по ниточке, к невидимой цели. Он летел и летел, неподвижный и упорный одновременно, и наконец мягко коснулся земли в самом центре поля.

Олли разинула рот. Потом улыбнулась.

– Вот это да! – выдохнула девочка.

Дедушка тоже улыбнулся и положил ладонь ей на макушку.

– Теперь твоя очередь, – сказал он.

Вместе они сложили лист бумаги пополам. Потом загнули уголки. И наконец в руках у Олли оказался красивый белый самолётик.

– Ну, давай, – улыбнулся дедушка. – Запускай его!

Олли встала, размахнулась и отправила самолётик в небо. Он описал аккуратную дугу над травяным склоном и приземлился в нескольких метрах от первого самолётика.

Олли рассмеялась – это было так просто и красиво. Белая бумага, ровная дуга, мягкая зелёная трава. И фиолетовый рюкзак рядом, и дедушкина золотистая соломенная шляпа, и бледно-голубой купол неба над городом.

Олли попыталась представить себе маму: вот она, ещё девочка, стоит на этом же самом месте. Её маленькие руки складывают лист пополам, загибают уголки – и выпускают в небо самолёт, и он летит прямо в центр поля. Смеялась ли она так же от радости? Вприпрыжку ли бежала сюда, как сама Олли?

Трудно было представить маму девочкой.

Трудно было вообще её представить.

Фотография

Вечером Олли лежала в постели. Фредди боролся со старым носком: подбрасывал его в воздух, а затем, громко рыча, падал на спину и ловил его.

На тумбочке рядом с лампой стояла фотография. Олли взяла её в руки.

На фотографии были родители.

Вместе.

Папа одной рукой обнимал маму за плечи, а другую держал в кармане джинсов. Он широко улыбался. Олли давно уже не видела папиной улыбки.

На маме была белая шляпа, которую трепал ветер, – казалось, в следующую секунду шляпа улетит прочь. Мама не смотрела в объектив. Она смотрела на папу – так, словно на целом свете не существовало для неё ничего важнее, словно у них с папой на двоих был океан секретов, о которых больше не знал никто.

Через год после того, как была сделана эта фотография, родилась Олли. А ещё через год мамы не стало.

Олли положила фотографию себе на грудь и подумала, как выглядел бы папа, если бы его сфотографировали сегодня. Ни улыбки, ни океана секретов. Только слон, который обязательно влез бы в кадр.

Девочка смахнула слезу и взглянула на Фредди. Пёс лежал у неё в ногах, вытянув морду и зарыв её в одеяло. И тихонько ворчал – как всегда, когда Олли становилось грустно.

Под кроватью

Тук-тук.

– Как ты? – послышался из-за двери дедушкин голос.

Дедушка зашёл в комнату. Фредди юркнул под кровать. Дедушка сразу заметил фотографию в руке у Олли.

– Хочешь поболтать? – предложил он.

Олли кивнула.

– Расскажи, что было сегодня в школе, – попросил дедушка.

И Олли рассказала, что ей нужно найти какую-нибудь старую и чудесную вещь, чтобы принести её в класс.

– Я хочу всем показать свой велосипед, – объяснила она.

– А-а, – произнёс дедушка.

Он медленно кивнул. Олли знала, что ему этот велосипед тоже дорог.

– На нём когда-то ездила твоя мама, – заметил дедушка. – Он такой красивый.

– Ага, – согласилась Олли, комкая край одеяла. – Только папа всё никак его не починит. Он просто отнёс его в мастерскую, и всё.

– Что ж, – ответил дедушка, и глаза у него заблестели, – у меня есть ещё одна старинная вещь. Может, тебе понравится.

Пишущая машинка

Она стояла на грубо ошкуренном деревянном столе, в комнате у входа в дом, которую все почему-то называли верандой. Она была чёрная, с веснушками ржавчины. На металлических рычажках сидели маленькие блестящие клавиши, круглые, будто кукольные блюдца. Нажимаешь на клавишу – и выскакивает крошечный металлический молоточек, бьёт по ленте с чернилами, и на бумаге отпечатывается буква. Начинается весёлый механический перестук, а время от времени – это нравилось Олли больше всего – машинка звякает, предупреждая о том, что строка подбирается к краю листа.

«Дзинь! – говорит машинка. – Осталось совсем мало места!»

Олли знала, что машинка была у дедушки почти всю его жизнь. Но оказалось, она знала про неё ещё не всё.

– Она помогала мне быть ближе к твоей маме, – сказал дедушка, и взгляд его затуманился.

– Как это? – не поняла Олли.

– Твоя мама любила поэзию. Когда она выросла и стала жить отдельно, я перепечатывал её любимые стихи и посылал ей по почте. Можно было, конечно, просто подарить целый сборник, но это совсем не то. Когда твоя мама видела напечатанные стихи, то понимала, что я их прочёл и сам напечатал, как если бы я их и сочинил. Это была наша тайна.

Олли провела пальцами по клавишам и заметила, как дедушка потихоньку промокнул глаза носовым платком. Она вскарабкалась ему на колени и обняла так крепко, на сколько хватило сил.