Текст книги "Семь чудес и временной разлом"

Я схватил локулус языков и втиснул его между нами. Мы с Кассом оба прикоснулись к нему и какое-то время ждали, пока записи не обретут смысл.

Я вслух прочел пояснение вверху страницы:

– «Моя память слабеет, но я должен попытаться воспроизвести описание семи фантастических сфер и их сил, поведанное мне Бёртом, а тот узнал о них от мага-жреца, скрывавшегося в горах. Раньше я полагал, что все это было лихорадочным бредом, но теперь верю, что он на самом деле встретился с ним в тех богом забытых катакомбах. И ради тех, кто пожелает продолжить изыскания, я надеюсь, что смогу без ошибки перечислись все магические силы этих реликвий, реальны они или являются лишь плодом воображения».

В полной тишине мы изучили список. Описание Вендерса не было абсолютно точным. Согласно ему, локулус полета «наделял владельца способностью к невероятно высоким прыжкам», а локулус языков «переводил крики приматов на королевский английский». Но в основном все было верно. Полет, невидимость, сила, исцеление, языки – все пять локули были перечислены на первой странице.

– Переворачивай! – поторопил Касс.

У нас обоих от возбуждения глаза лезли из орбит. Я перевернул страницу и шепотом прочел перевод с латыни:

– «Шестой локулус наделяет владельца воистину самой необычной способностью к перемещениям, когда совокупность представления о желаемом местонахождении и стремления там оказаться приводит к немедленнейшему результату…»

– Тащи меня наверх, Скотти… – пробормотал Касс.

– Чего? – воззрился я на него.

– Это коронная фраза из «Стар Трэка», – объяснил Касс. – Джек, речь идет о телепортации! Когда твои атомы расщепляются, чтобы собраться в другом месте!

Я кивнул. Но я почти его не слышал. Потому что перед глазами застыло описание внизу страницы:

 
Движение вперед есть суть прогресса,
Что делает нас людьми, дышать нам позволяет.
Ворота в прошлое теперь открыты,
Где смерть есть жизнь, а жизнь есть смерть.
 

– Касс, – сказал я. – Кажется, мы нашли ответ на вопрос, как вернуть Эли.

– Что-о-о?! – Касс подскочил ко мне, и я указал на прочитанное мной только что место.

– Седьмой локулус – видишь? Это локулус путешествия во времени.

Глава 16
Сквозь стекло

Страшнее злого главы самой жестокой организации в мире может быть лишь разбуженный злой глава самой жестокой организации в мире.

– Правильно ли я вас поняла… – Алия блуждала по вестибюлю госпиталя, точно призрак по деревенскому кладбищу. Ее голос был на одну октаву ниже обычного, и если не закрыть глаза, можно было подумать, что это говорил Торквин. – Вы предлагаете не открыть тот разлом, а просто – ввух! – перенестись назад во времени в Древнюю Атлантиду и уже там найти и вернуть Эли.

– Именно, – подтвердил я.

– С помощью локулуса путешествия во времени, – продолжила Алия.

– Правильно, – кивнул я.

– Которого у вас нет, – добавила она.

– Но… – одновременно произнесли мы с Кассом и Марко.

Она оборвала нас убийственным взглядом красных, как у зомби, глаз.

– Мы справимся, – пискнул я. Я надеялся, что это прозвучит смело, но вышло как-то неубедительно.

– Но даже если, если бы он у вас был, как бы вы нашли Эли? – спросила Алия. – Разве можно с такой точностью указать, в какой именно момент вам нужно перенестись?

– Локули обычно сами подсказывают, как они работают, – сказал Касс.

– Многообещающе, – протянула Алия.

– Вы правы, – вмешался я. – Но вот что я думаю – если мы просто возьмем и выдернем меч из разлома, из него тут же выскочит огромная и не очень дружелюбная зеленая глыба и мы все, вполне вероятно, пойдем ей на ужин. Или, если нам повезет, этого не случится, потому что остров успеет подняться, или потонуть, или перевернуть вверх дном, что так или иначе убьет всех, кто будет на нем. Так что… меч или локулус? Выбирайте что-то одно.

Алия отвела взгляд. Марко ткнул меня локтем в ребра:

– Хорошо сказал, Джек.

Потирая лоб, она медленно отошла в сторону. Вестибюль постепенно приходил в движение: один за другим просыпались ее телохранители, повстанцы и солдаты Масса. Снаружи все еще было темно, но я уже слышал первые крики птиц из джунглей. Солнце вскоре взойдет, и нам надо будет выдвигаться. Быстро.

Наконец Алия развернулась и направилась назад к нам. Выглядела она при этом лет на сто старше.

– У вас осталось два Чуда света – если я не ошибаюсь, одно в Турции и еще одно в Египте.

Я кивнул:

– Храм Артемиды и Александрийский маяк.

– Куда отправитесь? – спросила она. – Вендерс дает какие-то указания?

Я помотал головой:

– Его знания основываются на древних записях до разрушения Атлантиды. Массарим тогда еще не успел забрать и спрятать локули.

– В этом и состоит главная проблема, не так ли? – Алия достала из кармана серебряную монету и подкинула ее высоко в воздух. – Орел за Александрию, и решка за Эфес.

– Орел! – крикнула Элоиза.

Алия поймала монету и шлепнула ею по внешней стороне запястья:

– Решка.

Элоиза, сцепив на груди руки, откинулась на пол:

– Так и знала.

– Постарайтесь поспать, – сказала Алия. – Отправление в семь.

* * *

Вновь тот же сон.

Я пытаюсь побороть его. У меня нет на это времени. Солнце вот-вот взойдет. Пожалуйста.

Но точно мощный магнит, сон затягивает меня… все глубже и глубже…

Пока я не оказываюсь посреди луга под хмурым небом, по которому скользят тяжелые тучи. Песня гептакиклоса ревет, словно сирена на горячем ветру. Я слышу гогот перепуганных животных. Горожане по другую сторону ворот требуют встречи. Они выкрикивают имя: «Ула’ар… Ула’ар…»

Я держусь в стороне. Я…

Кто?

Обычно в этих снах я быстро понимаю, кто я, Караи или Массарим, всегда либо один брат, либо другой. Но в этот раз я не знаю. Я продолжаю ощущать себя самим собой.

На мгновение меня охватывает надежда. Может, я еще достаточно в сознании. Может, мне удастся проснуться, улечься поудобнее и увидеть невинный приятный сон о шоколадном мороженом, или как я играю в баскетбол в команде «Индиана Хузерс», или как сражаюсь с монстрами в «World of Warcraft».

Может, если я хорошенько шлепну себя по лицу… еще сильнее… ЕЩЕ…

– Джек, что ты делаешь?

Я поворачиваюсь. Эли бежит ко мне по лугу. Она держит в руке локулус силы, а следом за ней несется король Ула’ар. Но почему-то он вновь статуя, поэтому с трудом переставляет ноги, а его мраморная кожа взрывается мелкими осколками при каждом движении. Он кричит:

– Я доберусь до тебя, Бэтмен!

Но это совсем не смешно и не странно, ничего страшнее я в жизни не слышал, потому что он догоняет Эли и на ее лице написана безнадежность.

– Джек, ЛОВИ! – кричит она и бросает локулус высоко в воздух.

Я прыгаю, взмываю вверх точно вертолет. Но Ула’ар тоже отталкивается от земли. Мы оба тянемся к локулусу, и в миг, когда мои пальцы должны его коснуться, он превращается в огромное зеленое чудовище и выдыхает огненное кольцо.

Я чувствую, как мое тело окутывает пламя, и кричу изо всех сил…

– Ее здесь нет, – пробормотал Касс.

– Что-о?! – я так резко сел, что у меня заломило спину.

Я был на полу госпиталя Масса. Рядом лежали Касс и Марко, а за ними – повстанцы и массарины.

– Опять тот сон? – спросил Касс.

– Да, – ответил я. – То есть нет. Не сон. Все было иначе. Я был там. Я как Джек. И Эли…

Касс не слушал. Сев, он посмотрел в окно.

Я взглянул на часы – 6:15. Снаружи доносился топот множества ног. Целый гарнизон Масса направлялся по двору к госпиталю. За день до землетрясения почти все в лагере убежали на пляж. Кого-то убили атлантийские звери. Небольшая группа принесла прошлой ночью сундук Вендерса. Это были оставшиеся. Выжившие. Видимо, в целях безопасности они провели ночь на пляже.

Похоже, до них уже дошел слух о новом союзе, судя по тому, что одетые в коричневые рясы монахи разговаривали с потрепанными повстанцами Караи. Это нельзя было назвать братской вечеринкой, но хотя бы никто не пытался никого убить. Пришлось даже несколько раз моргнуть, чтобы удостовериться, что мне все это не снилось.

– О-о-ох… – простонал Марко, нехотя покидая нагретое место на полу. – Может, мы сможем устроить пикник вокруг костра?

Я пихнул его в ребра. Но глаза мои были устремлены на высокую женщину, только что показавшуюся из-за деревьев.

Мама.

Мне до смерти хотелось позвать ее. Наверное, если тебе в шесть лет скажут, что твоя мама умерла, а потом это окажется неправдой, что-то в тебе навсегда застрянет в шестилетнем возрасте. Она немедленно заметила мое лицо в окне. Я успел увидеть короткий кивок, и она отвернулась.

– Раз мы все теперь друзья, – прошептал Касс, – ты расскажешь Алии о своей маме?

– Может быть, – ответил я. Спящие в вестибюле зашевелились, просыпаясь, и начали выбегать наружу. – Но не сейчас. Идем. Присоединимся к ним. Ведем себя приветливо. Не выпячиваемся.

– Не выпячиваемся? – прошипел Касс таким тоном, будто я попросил его станцевать на пне голым.

Меня вынесло из дверей вместе с толпой. На лицах большинства повстанцев читалось облегчение, но в обоих лагерях оставались такие, кто держался настороженно и напряженно. Несколько остались на границе джунглей и явно не собирались двигаться вперед, точно остерегаясь какой-то засады. Но к ним, тепло улыбаясь, уже направилась Алия в сопровождении своих телохранителей.

– Мои дорогие друзья, верноподданные Караи и Масса, проходите, проходите! Вам нечего бояться, но есть что обрести. Пусть вам пока кажется это невероятным, но мы на самом деле…

Она продолжила свою торжественную речь, и оба лагеря собрались вокруг нее, чтобы послушать. Я держался края толпы, и уже через считаные минуты рядом со мной встала мама. Мы оба, не глядя друг на друга, отступили на пару шагов.

– Я что, шагнула сквозь стекло и оказалась в Зазеркалье? – прошептала мама. – Или это происходит на самом деле?

Я говорил тихо и быстро. Я рассказал ей обо всем – о приступе Марко, восстановлении локулуса исцеления, перемирии между Масса и Караи, новом локулусе и наших открытиях, сделанных благодаря судовым журналам Вендерса.

– Мы собираемся найти локули телепортации и путешествия во времени, и начинаем сегодня.

Мама ничего не ответила.

– Ты все поняла? – спросил я уголком рта.

– Да. Я… я просто поражена. Из-за перемирия. После стольких лет…

Она быстро сжала мою руку. Ощущение было приятным. Настолько, что мне захотелось запрыгать на месте.

– Может, нам удастся вернуться домой, – сказал я, – и вновь стать семьей.

Несколько секунд мама молчала, а затем тихо произнесла:

– Да.

– Ты… не кажешься счастливой, – заметил я.

– Я безумно счастлива, Джек, – возразила она. – Просто… Просто я боюсь, что все это начнет рушиться.

– Мы найдем их, мам…

Она шикнула на меня:

– Пообещай мне, Джек, ты больше не будешь так меня называть и сохранишь наш секрет.

– Почему? – не понял я.

– Потому что они не обрадуются, узнав, что все это время в их рядах был предатель, – пояснила она. – И нам нужно бояться не только Масса. Не забывай, из-за чего я к ним пришла.

Я практически ощутил, как мое упавшее сердце ударилось о пальцы моих ног.

Мама представила все так, будто она погибла в ледяной расселине в Антарктиде. В то время она работала в Институте Караи, пыталась найти лекарство от гена 7ЧС. Она сообразила, что исследования можно будет значительно ускорить, если две враждующие группы объединят усилия. Но когда она связалась с Масса и предложила начать переговоры, глава ИК решил, что она сливает им их секреты. И приказал ее убить. Чтобы сохранить себе жизнь, маме пришлось сфабриковать собственную смерть, а когда горизонт стал чист, она устроилась под вымышленным именем в Масса и продолжила исследования.

– Но ты же именно этого хотела – объединить две группы, – сказал я. – Может, Омфалос простит тебя…

– Масса заставила повстанцев голодать, они преследовали их и убивали, – отозвалась мама. – Нет доказательств, что Омфалос одобрит этот союз. Но как бы то ни было, если он поймет, что все эти годы я жила под прикрытием… если Алия узнает, что я врала…

– Что с тобой будет? – вырвалось у меня.

Мама вздохнула. Ей вновь потребовалось время, чтобы ответить, а когда она заговорила, ее голос был едва различим:

– Не знаю. Я не жду снисхождения и понимания.

– Тебе ведь опять придется скрываться? Я не смогу опять тебя потерять, не смогу опять с тобой попрощаться, на этот раз навсегда! Не смогу!

– Да, – кивнула мама. – Я тоже не смогу.

– Обещаю, я найду эти локули, – мой голос дрожал. – Я обещаю, что мы все исцелимся и я вернусь домой. Но я сделаю это, только если ты пообещаешь мне, что с тобой все будет в порядке.

– Если я на что и гожусь, то это заботиться о собственной безопасности, – прошептала мама. – Клянусь, мы вместе справим твой четырнадцатый день рождения, Джек.

Мне почудилось, что она поцеловала меня в затылок, но этого не могло быть на самом деле.

Мамино обещание удивительным образом успокоило меня. И наделило сверхчеловеческой решимостью. Когда я повернулся, ее уже не было рядом – она скрылась в толпе.

Я поймал взгляд брата Димитриоса, его глаза пронзали меня точно лазеры. Что, если он все слышал? Но этого не могло быть. Хотя, если честно, в тот момент мне было все равно. Я повернулся лицом к Алии и сделал вид, будто слушаю ее.

Но я ничего не слышал.

Глава 17
Кафе «Амазон»

Я и не осознавал, как сильно соскучился по самолету-«невидимке» Шустрику, пока не увидел его на взлетной полосе.

Для металлической коробки он смотрелся потрясающе, от его нагретых на утреннем солнце темно-серых боков поднимались волны горячего воздуха. В отличие от остального лагеря, он выглядел ухоженным, отремонтированным и сверкающим как никогда. Он был в готов к взлету, чтобы доставить нас в Турцию.

Если только Торквин и брат Димитриос не поубивают друг друга раньше.

– Мой дорогой друг, – вещал Димитриос, пока мы шли к самолету, – всю свою молодость я прослужил пилотом в греческой армии, и у меня на руках действительная лицензия пилота.

– Пха! – отозвался Торквин.

– Что за наказание! – Димитриос в раздражении вскинул руки. – Сложно спорить, когда тебе в ответ лишь хмыкают, ты не находишь?

– Хорошо, – ответил Торквин. – Тогда не спорь. Торквин летит.

Мы с Марко, Кассом и Элоизой держались в паре шагов позади спорщиков.

– Может, нам стоило взять с собой рефери? – пробормотал Марко.

– Или просто улететь в Турцию на локулусе полета, – подхватил Касс.

– И не говорите, – вздохнул я.

– Чур, я второй пилот! – воскликнула Элоиза.

– Ты ногами до пола не дотянешься, – остудил ее пыл Касс. – Радуйся, что ты вообще летишь. Тебе всего девять.

– А ты осел, – не осталась в долгу Элоиза.

– Да! – вскричал Марко. – И победа достается Элоизе!

Думаю, мы все были немного на взводе из-за недосыпа. И от волнения. У меня голова раскалывалась. После бросания монетки Алией мы тщательно обсудили наши дальнейшие действия, и по дороге к взлетно-посадочному полю она несколько раз заставила нас вслух повторить разработанный план:

В путешествие отправятся Торквин, брат Димитриос, Марко, Касс, Элоиза и я.

Для сохранности мы оставляем локули на острове, все, кроме локулуса языков. Он нам понадобится. Торквин и Димитриос знали греческий, но никто из нас не владел турецким.

Прежде чем вернемся, мы постараемся найти оба недостающих локули.

У Торквина и Димитриоса будет по смартфону.

По крайней мере, мы об этом условились. Но вот уже в тысячный раз я задумался, а правильно ли мы поступаем.

– Эй, вы там! – Нирвана стояла на верху лестницы почти у самого носа Шустрика, держа в руке кисточку для рисования и банку с краской. Она начала спускаться. – Я только что закончила мой шедевр – что думаете?

На боку самолета подсыхало поражающее сходством лицо Фидла, улыбающееся на нас сверху.

Я с трудом сглотнул комок в горле. Нирване удалось запечатлеть его во всей длинноволосой красе и силе, таким, каким он был до того, как осунуться от болезни.

– Классно вышло, а? – с гордостью спросила она. – Шустрик был его детищем. Он так гордился им, наш старый зануда. И вами он тоже очень гордился.

Я улыбнулся.

Фидл будет присматривать за нами, мама строила планы на мой следующий день рождения, а Нирвана стояла перед нами с распростертыми руками.

Мы все, Марко, Касс, Элоиза, Нирвана и я, крепко обнялись.

– Готовы? – спросил я друзей.

– Нет, – ответил Касс. – Но это еще никогда нас не останавливало.

– Ковабунга, мы слова в деле! – заорал Марко, перескакивая сразу через две ступеньки лестницы.

Я бросился за ним. Мы заняли кресла сразу за местами пилота и второго пилота. Касс и Элоиза устроились позади нас.

– Так нечестно… – проворчала Элоиза.

– Погоди, так тебе девять или на самом деле пять? – спросил Касс.

Пока они препирались, брат Димитриос сел за штурвал, надел наушники и защелкал тумблерами, начав подготовку к взлету. Последним в салон поднялся Торквин. Зевнув, он плюхнулся прямо на колени Димитриосу.

– Е-е-ео-о-о! – завопил тот и заерзал всем телом, пытаясь высвободиться.

Когда монах переместился в кресло второго пилота, Торквин сдернул с его головы наушники:

– Локулуса исцеления нет. Будь осторожнее.

Он дернул люк. Тот захлопнулся с такой силой, что я испугался, как бы самолет не перевернулся. А уже в следующую секунду Шустрик покатился по взлетной полосе, и за грохотом двигателя стали слышны только завывания Димитриоса.

Да еще непрекращающийся спор Касса и Элоизы сзади.

– Пристегните ремни, – напомнил я.

* * *

– Значит, так. Первый храм Артемиды был уничтожен – флюп! – наводнением, – сообщил Касс. Он читал с компьютерного экрана в подлокотнике кресла, пока Шустрик бороздил просторы неба над Средиземноморьем. – А что, спросите, стало со вторым? На его строительство ушло целых десять лет, а когда его закончили, все были такие: «Вау, это вообще йынлоп дапто!»

– Прошу прощения? – переспросил брат Димитриоса.

– Полный отпад, – буркнул Торквин. – Пха.

– И потом – тадам! – одним совсем не прекрасным днем какой-то ненормальный пироман сжег его до основания, – продолжил Касс. – Но разве это могло остановить греков? Нет! Они потратили двадцать лет, но построили третий храм, и он побил все рекорды! Был ну просто мыньлетабишсгонс!

– Кто-нибудь, выключите его экран, – простонал брат Димитриос, постирая лоб. – Я сам неплохо разбираюсь в античности, и если нужна какая-то информацию, я готов ее предоставить – все, что касается местоположения, архитектуры и истории, и все это на понятном языке, а не пересказывая содержимое бог знает кем написанной интернет-странички.

– Да, но зато Касса не скучно слушать, – заметил Марко.

– Прошу про… – начал Димитриос.

Торквин резко дернул вниз штурвал, и брат Димитриос схватился за гигиенический пакет. Я и сам едва сдержался. Торквин был самым худшим пилотом за всю историю авиации, но следовало признать, было приятно видеть Димитриоса в столь расшатанном состоянии.

– И был еще такой парень по имени Антипатр, – прибавив громкости, продолжил зачитывать с экрана Касс. – Он сказал, типа: ребят, я видел статую Зевса, Висячие сады Вавилона, Колосс Родосский, пирамиды и Галикарнасский мавзолей, но… сейчас, где это было… «Но лишь увидел я Артемиды чертог, кровлю вознесший до туч, все остальное померкло пред ним; вне пределов Олимпа Солнце не видит нигде равной ему красоты». Разве не круто будет, если мы его найдем? – с широченной улыбкой на лице поднял глаза от экрана Касс.

– Я есть хочу, – заявила Элоиза.

Блург! – вырвало Димитриоса.

– Что такое «чертог»? – спросил Марко.

Самолет так резко ушел вниз, что я испугался за сохранность съеденного обеда.

– Идем на приземление! – хрюкнул Торквин.

Я закрыл глаза и помолился.

* * *

Думаю, Торквину все же было стыдно перед Димитриосом, что он забрал у него управление самолетом, потому что он позволил монаху сесть за руль взятой напрокат машины. Это было бы отличной идеей, если бы Димитриос не был белым как мел и не засыпал на ходу. На дорогу из аэропорта Измира имени Аднана Мендереса до места, где когда-то стоял храм, неподалеку от города Сельчук, ушло чуть больше часа, но казалось – все двое суток.

Торквин сидел в пассажирском кресле спереди.

– Туда! – рявкнул он, стукнув Димитриоса по плечу и указав на поворот вправо. Там стоял знак с указателем к «Храму Артемиды», но Димитриос повел машину дальше по дороге, к квадратному зданию с вывеской «Кафе Амазон».

– Пожалуйста, – сказал он. – Мне нужно в туалет.

– Пха, – фыркнул Торквин.

Элоиза с горящими глазами смотрела из окна. Посетители кафе, сидя за столиками на открытом воздухе, наслаждались большими порциями чего-то жареного под аккомпанемент льющейся из динамиков тихой музыки.

– Я есть хочу.

– Аминь, сестра, – поддержал ее Марко.

Монах заехал на стоянку, и мы все выскочили из машины и заняли свободный столик. Я убедился, что моему рюкзаку не грозит сорваться с деревянной спинки стула. Конечно, нам нужно было торопиться к храму, но у меня текли слюнки, а первичные потребности необходимо удовлетворять.

Когда подошел официант и начал наливать нам воду, Элоиза спросила:

– Что такое «каламари»?

– Кальмар, – ответил Торквин. – Отличная жареная закуска. Официант! Нам восемь порций каламари.

Касс поднял глаза от меню:

– Но нас всего шестеро.

– Пять мне, остальные вам, – уточнил Торквин.

По моей лодыжке что-то скользнуло, и от неожиданности я так резко дернулся, что едва не опрокинул стаканы с водой. Пока я пытался вернуть свой стул на место, я чувствовал на себе взгляды всех сидящих за соседними столиками.

По плиткам пола неторопливо удалялся тощий черный кот. Он обернулся на меня, сверкнув ярко-оранжевыми глазами, и зашипел, обнажив зубы.

– Пошел прочь, дьявольское создание! – закричал официант, быстро пнув животное. – Прошу прощения. Желаете что-нибудь выпить?

– Видел глаза того кота? – шепнул я Марко. – Они…

– Я буду шоколадный коктейль с дополнительной порцией мороженого, – сказал Марко официанту.

Пока остальные делали заказ, я невольно продолжал следить за черным котом. Он обошел наш столик и теперь сидел за перилами кафе, неотрывно глядя на меня. Его пасть шевелилась, точно он что-то говорил.

– Джек, – позвал меня Марко, – Земля вызывает?

– А, сок, – встрепенулся я. – Апельсиновый сок. Марко, тебе этот кот не кажется странным?

– Кажется голодным, – пожал плечами Марко. – Если в моей еде найдется мышь, я с ним поделюсь.

Заметив брата Димитриоса, возвращающегося из туалета, я понял, что мне тоже не мешало бы его посетить. Извинившись, я пошел в заднюю часть кафе. Мне было не по себе, и я тщательно умылся. С этим кафе было что-то не так. Я не хотел здесь оставаться.

Может, дело было в близости к Чуду света. Что в нашем случае всегда означало опасность.

Закончив со своими делами, я толкнул дверь, но она обо что-то ударилась. Я взялся за косяк и выглянул наружу, но там никого не было. И тогда я понял, что ударил дверью не человека, а нечто куда меньшее в размерах.

Черный кот отошел немного назад и замер, ожидая меня. Затем с басовитым злым мяуканьем сделал шаг ко мне, сверкнув оранжевыми глазами.

– Эй, у меня нет еды, друг, – прошептал я.

Но когда я попытался пройти мимо, чтобы вернуться за столик, он прыгнул передо мной и поставил передние лапы мне на штаны.

– Стой! – вырвалось у меня.

Я видел, как ко мне бежит официант. Кот покосился на него, а затем посмотрел мне прямо в глаза.

Тогда я впервые разглядел его зрачки.