Текст книги "Семь чудес и ключи времени"

Глава 7
Йода в костюме

Шанса вырваться не было. Хватка Рыжебородого походила на стальные наручники. Одним еле заметным для него рывком он втянул меня в кабину. Но для меня столь резкое и неожиданное движение оказалось слишком сильной встряской, и я потерял сознание.

Когда я очнулся, мы уже поднялись высоко над джунглями, и вслед нам неслись крики целой стаи приматов. Я попытался открыть глаза, но свет ослеплял. В голове шумело, было такое ощущение, что кто-то накачал мне мозги воздухом.

– Ремень, – пророкотал мужчина.

Рев разрывающих воздух лопастей оглушал. Назад в институт. В компании того же человека, который, притворяясь священником, ввел мне что-то в больнице. И он же босиком прошел мимо моего дома. А теперь он в огромных наушниках управляет вертолетом, что-то мыча себе под нос. Глаза красные, а лицо изможденное.

Я дернул его за рубашку, желая привлечь внимание:

– Отвези меня домой!

– А? – Он повернулся ко мне, и на его лице обозначилось легкое удивление, словно он уже успел забыть о моем существовании.

Убрав с левого уха наушник, он ответил:

– Нельзя. Приказали отвезти тебя назад. Ремень!

Зрение постепенно прояснялось, а боль в голове ослабевала. Что он делал посреди джунглей? И что он забыл у моего дома и в больнице?

«Что вообще происходит?»

– Ты… сделал мне… укол, – сказал я.

В ответ он пожал плечами:

– Работа такая.

– Зачем? – не отставал я. – Что вам от меня нужно?

– Мне сказали – я сделал, – откликнулся он.

– Что такое «Институт Караи»? – продолжил я.

– Начальство, – ответил он таким тоном, будто это было само собой разумеющимся.

Я выглянул в окно. Словно бездонная рана в земле, темнела гора. Вдалеке серебристой линией до самого горизонта тянулось море. Отсюда я мог разглядеть то место, где стоял вертолет. Небольшое свободное пространство окружали сплошные джунгли. Каковы были шансы, что я выйду именно к нему?

– То есть ты просто сидел там, посреди джунглей, и ждал меня? – спросил я. – А что, если бы я так и не появился?

Лицо мужчины потемнело.

– Чертова хвостатая воровка! – Он сердито дернул рукой, из-за чего вертолет повело в сторону. – Украла ключи!

Я поспешил зажмуриться, ощутив, как желудок рванул к горлу.

«Не зли его! И не делай резких движений».

Очень скоро мы начали снижаться. Я взглянул вниз и увидел вертолетную площадку, скрытую за самым большим зданием из всего комплекса, именуемого Институтом Караи.

– Торквин, – вдруг произнес мужчина.

Я подумал, что он решил перейти на шведский:

– Прости?

– Мое имя. Торквин.

– А! – сообразил я. – Мое имя… Джек.

Он наклонил голову и с любопытством посмотрел на меня:

– Забавно ты изъясняешься.

Вертолет приземлился, и я потянулся к ручке двери. Но Торквин заворчал и удержал меня на месте.

Из здания выбежали пятеро – трое мужчин и две женщины, все в одинаковой форме, похожие на команду олимпийских тяжеловесов. Дверь распахнулась, и ко мне потянулась чья-то рука в перчатке. Я попытался увернуться, но она крепко схватила меня. Послышался звонкий металлический щелчок.

Наручники.

* * *

– Ждать здесь. – Торквин открыл дверь в конференц-зал, расположенный на цокольном этаже Института Караи. Так и не сняв с меня наручники, он указал внутрь. Сильно пахло свежим цементом. – Вон, – рявкнул Торквин.

На секунду я подумал, что это он мне. Но тут сопровождавшие нас охранники недовольно заворчали и вышли из зала. Я смотрел, как они один за другим скрывались в длинном коридоре, пока Торквин не захлопнул дверь.

Затем он провел меня мимо длинного, отполированного до блеска деревянного стола в противоположную часть зала. Здесь не было окон, стены сияли белизной, аккуратной линией выстроились вращающиеся кожаные кресла, в углу стояла кофеварка, а на столе высилась гора еды. Торквин, с его бородой варвара, босыми ногами и одеждой в стиле хаки, явно выбивался из картинки.

– Слишком много людей. Не люблю толпу, – сказал он.

– Я тоже, – поддержал его я. – И наручники, кстати, тоже. Ты не мог бы их снять?

– Садись. – Он откатил кожаное кресло, стоявшее во главе стола.

Мои глаза уставились на еду: свежие и сухие фрукты, пончики и булочки. Вершиной этой вкусной горы по праву являлся огромный, с поблескивающей корочкой шоколадный кекс. Выглядел он просто потрясающе, а я был голоден.

Сняв с меня наручники, Торквин вдруг замер:

– Что это за звук?

– Мой желудок, – ответил я.

– Сиди здесь, – скомандовал он. – Ешь. Профессор скоро придет.

И он ушел, по пути стянув кекс и целиком запихнув его себе в рот.

В тот момент я его ненавидел.

Как только дверь за ним захлопнулась, я начал набивать рот пончиками, заедая их дольками свежего ананаса и манго в количестве, которого хватило бы, чтобы накормить население небольшого острова в Карибском море.

Когда в меня уже не лезло, я удобно развалился в кожаном кресле и закрыл глаза. Я бы так и уснул и вполне мог проспать целую неделю, если бы через пять секунд дверь в конференц-зал не открылась. Но в этот раз это был не Торквин.

В комнату вошел некто, очень смахивающий на Йоду, если вырядить того в костюм.

– Ну что ж, долгий и тяжелый путь позади, – произнес он звонким высоким голосом. – Позволь от всего сердца поприветствовать тебя здесь, Джек.

Это был пожилой мужчина, невысокий, грузный, с темной морщинистой кожей и широким носом, на котором четко выделялась сеточка вен. Из-под опухших век смотрели печальные глаза, а темные с проседью волосы двумя густыми пучками торчали за ушами, тогда как макушка была совершенно лысой.

Он подошел ко мне и низко наклонился, уставившись на мою голову, словно я был каким-то подопытным зверьком. Поправив съехавшие с переносицы очки в толстой оправе, он спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Меня заперли с вами в этой комнате, – ответил я. – А перед этим похитили и надели наручники. Никто не говорит мне, где я и почему я здесь. Они забрали мой телефон…

– Да-да, приключилось много всего непонятного, – перебил меня мужчина, не отрывая взгляда от моей головы. – Но едва ли это можно назвать похищением. Тебя нашли потерявшимся в джунглях. Можно сказать, наш дорогой Торквин спас тебе жизнь. А теперь будь так добр, повернись и дай мне взглянуть на швы. Обещаю, больно не будет.

Он потянулся ко мне. Я вздрогнул, но он бережно коснулся моей щеки и мягко повернул мою голову. Другой рукой он осторожно размотал бинт у меня на затылке.

– Прекрасно! Хирурги отлично поработали. Все еще болит? Сильно?

Мое терпение кончилось. Мне всегда говорили, что к взрослым следует относиться с уважением, но происходящее вышло за все допустимые рамки.

– Они усыпили меня и вскрыли мне череп! Конечно, мне больно! Я хочу позвонить папе! Где я? И кто вы вообще такие?

Мужчина выдвинул соседнее кресло, а его круглые очки опять соскользнули на кончик носа.

– Прости, где были мои манеры… Как я обычно говорил своим студентам в Йеле, мое полное имя – профессор Радамантус Бегад, но, в отличие от большинства академиков, я разрешаю называть меня просто… профессор Бегад!

И он довольно шмыгнул носом.

– Это что, была попытка пошутить? – проворчал я.

– В Йеле это вызывало бурю восторга, – вздохнул он. – Я приношу извинения за всю эту секретность. Видишь ли, Джек, на самом деле все очень просто. Мы нужны тебе. Ты обладаешь очень редкой генетической особенностью, которая может тебя убить, и только здесь, в Институте Караи, знают, как это предотвратить.

Я с подозрением взглянул на него:

– Я думал, что вы меня уже вылечили.

– О нет. Эта особенность далеко не так проста. До недавнего времени она ничем себя не проявляла. Но сейчас, если оставить тебя без должного лечения, она, скажем так, поглотит тебя и в конечном счете убьет.

Он вновь вздохнул и протер очки:

– Но есть и хорошая новость: как только мы завершим лечение, ты станешь обладателем суперспособностей, о которых мог только мечтать.

– Это шутка? – спросил я.

– Прошу прощения? – вопросительно посмотрел на меня он.

– Ну, вы имели в виду те самые суперспособности, которые с приставкой «супер»? В смысле, типа левитации, умения останавливать пули в воздухе, невидимость, рентгеновское зрение?

– О, мой дорогой мальчик, – профессор Бегад покачал головой, едва сдерживая улыбку. – Подумай сам, сколько проблем принесет рентгеновское зрение! Такое бывает лишь в комиксах.

– А другие суперспособности бывают не только в комиксах? – протянул я.

Бегад кивнул. В его глазах появилось какое-то странное выражение, словно он смотрел куда-то далеко-далеко, о чем я не имел представления.

– Мозг – удивительная штука, Джек. Могу себе лишь представить, что ощущают ребята твоего возраста, столкнувшись с подобным. Чистый восторг…

Казалось, внутри его разгорается настоящее пламя. В складках на лбу заблестели капельки пота.

– Но, конечно, речь идет об обоюдовыгодном сотрудничестве. Так как нам ты тоже нужен. Именно поэтому я здесь. Чтобы рассказать о твоей связи с утерянной древней цивилизацией.

– Погодите с утерянной цивилизацией! – перебил я его. – Я пока еще не понял насчет суперспособностей.

Но вместо объяснений он начал перекладывать пончики и фрукты, уставившись куда-то вниз. Я заметил, что ногти у него были желтыми и обгрызенными чуть ли не до мяса.

И тут до меня дошло. Да он же настоящий псих! И я с ним наедине! Никакая это не лаборатория или больница! Институт Караи был лечебницей!

– Простите, профессор, – я постарался говорить медленно и спокойно, – но мне нужно встретиться с вашим начальством. Пожалуйста. Скажите им, где я. Объясните, что это какая-то ошибка. Пусть мне вернут телефон, я должен позвонить папе, прямо сейчас. Потому что иначе он не оставит здесь камня на камне!

Бегад взглянул на меня поверх тарелки с едой. Его пальцы были коричневыми от шоколадной глазури.

– Ты расстроен. Но не стоит волноваться. Мы обо всем позаботились.

– В каком смысле? – не понял я.

– По причинам, которые я объясню чуть позже, нам необходима абсолютная секретность. Ты все поймешь, когда увидишь слайд-шоу, осталось только найти этот чертов пульт…

Отставив тарелку, он нажал на какой-то переключатель на стене, и с потолка на другом конце зала начал опускаться экран. Профессор присел на корточки и заглянул под стол:

– И почему никто никогда не кладет вещи на место, ну честное слово…

Нужно было выбираться отсюда. Я медленно встал. Выход был прямо за этим мужчиной. Я сидел на другом конце стола, по правую сторону. Слева от меня на полу высилась кипа каких-то бумаг.

– Ой! А это не та черная штука, – воскликнул я, указывая в угол, – вот там, за теми папками?

– О, благодарю… где, ты говоришь… – начал он обходить стол.

Я подождал, пока он не отвернется и не нагнется над бумагами.

А затем рванул.

Глава 8
7ЧС

Я бежал по застеленному ковром пустому коридору. В конце него висел знак «Выход», указывающий влево, с ломаной линией, обозначающей лестницу. На полной скорости я завернул за угол.

Не думал, что лестница окажется так близко. И уж тем более не ожидал, что меня встретит на ней человеческое домино.

– Эй, ты куда собрался? – вскрикнула Эли.

Она, Марко и Касс удивленно отпрыгнули, когда я по инерции взлетел сразу на несколько ступенек вверх, прямо на них.

Марко поймал меня посреди падения, но даже не подумал отпустить:

– Ты чего, Джек? Бегад тебе ничего не объяснил?

– Ты о том бреде про спасение моей жизни? – Я попытался вырваться из захвата. – Или о превращении меня в героя нового комикса?

– Любишь комиксы? – спросил Касс. – Отурк!

– В смысле «круто» – Касс любит говорить задом наперед, – пояснила Эли. – А вот я фанат старого сериала про Супермена… с Джорджем Ривзом.

Они все тут были сумасшедшие.

– Выпустите меня отсюда! Мне нужно встретиться с самым главным!

– Ты только что это сделал, – заметил Касс. – Ну, не то чтобы он отвечает прямо за все…

Но Марко уже тянул меня назад к конференц-залу.

– Просто выслушай его, ладно? – пропыхтел он сквозь стиснутые зубы. – Не будь занозой в заднице.

– Великая Калани, что ты с ним делаешь! – загремел голос Бегада, когда он показался из-за поворота. – Если его швы разойдутся, мы его потеряем!

Марко ослабил хватку. Я рванул вверх по лестнице и распахнул дверь, чтобы услышать разрывающий барабанные перепонки визг сирены снаружи.

Трое охранников повернулись на пятках и уставились на меня, держа ладони на оружии.

Побег окончен. Меня окружили.

– Джек, – снизу лестницы мягко позвал Бегад. – Позволь объяснить: я доктор философии Йельского и Кембриджского университетов. Если ты думаешь, что я сумасшедший, то таковыми же должны являться и эти трое твоих юных друзей. А также Торквин и охранники. И еще девяносто семь лучших в мире экспертов по генетике, биофизике, классической археологии, географии, вычислительной технике, мифологии, медицине и биохимии. Не говоря уж о вспомогательном персонале в количестве двухсот двадцати восьми человек. Институт Караи является одним из лучших исследовательских научных центров на планете. И мы терпеливы. Мы подождем, пока ты не будешь готов нас выслушать. Но сбежать тебе не удастся. Другими словами, либо сейчас, либо позже. Решать тебе.

– Я не верю ни единому вашему слову, – ответил я.

Бегад махнул рукой, призывая меня спуститься.

– Марко, Касс, Эли, пожалуйста, повернитесь спиной.

Марко первым исполнил просьбу – и моя челюсть в шоке отпала. В густой копне его темных волос явно просматривалась белая перевернутая латинская буква «V».

У Касса тоже.

– Моя закрашена, – пояснила Эли.

Я с трудом сглотнул. Спустился на пару ступенек. Охранники за моей спиной захлопнули дверь.

– То есть… вы все?..

– Лямбда – это уникальное физическое проявление, – принялся объяснять Бегад. – Мы до сих пор не понимаем причин ее возникновения. Цвет волос меняется невероятно быстро, и это происходит практически в одном и том же возрасте для всех ее обладателей. Но нам известно ее значение. Она является объединяющим признаком группы людей, которых мы называем Избранными.

– Избранными? И для чего нас избрали – для чего-то хорошего? – спросил я.

– И да, и нет, – ответил профессор. – Вы все являетесь носителями одного очень редкого генетического маркера. Исключительный дар, но вместе с тем и бомба замедленного действия. Джек, мы надеялись, что вы все пятеро окажетесь здесь, включая молодого человека по имени Рэндалл Кромарти… Тебе знакомо это имя?

Я уже хотел сказать «нет», но тут в памяти что-то зашевелилось. Сюжет из новостей. Видео очень плохого качества, которое крутили чуть ли не по всем каналам на прошлой или позапрошлой неделе. Какой-то мальчик бросил мяч для боулинга, затем вдруг вскинул руки и упал навзничь. Именно о нем была та статья, которую прислал мне папа.

– Тот мальчик, что умер в боулинг-клубе?

Бегад кивнул:

– Это случилось в Иллинойсе, ему только-только исполнилось тринадцать. Причина смерти неизвестна. А до него девочка по имени Сью Гудмандсен впала в кому и умерла прямо в торговом комплексе Сан-Диего, и ей тоже было тринадцать. Еще был Мо Робертс, умер во время игры в догонялки со своей младшей сестрой. Во всех этих случаях наши медики прибыли слишком поздно. Но с тобой мы успели вовремя.

– Торквин… – пробормотал я. – Доктор Саарк… Но откуда вы узнали, куда ехать?

– А за это ты можешь поблагодарить наших компьютерщиков, – сказал Бегад. – После твоего последнего осмотра доктор Флуд сделала в твоей электронной медицинской карте пометку о начальных проявлениях лямбды. Наши поисковые программы смогли вовремя ее засечь.

– Вы взломали мою медицинскую карту!

Я прошел осмотр где-то за неделю до теста по математике – за день до того, как папа улетел в Сингапур. Но разве доктор Флуд упоминала что-нибудь о метке на моем затылке? Я не мог припомнить ничего такого.

– Как это чудовищно звучит: «взломали», – тяжело вздохнул Бегад.

– Так что… что такое эта лямбда? – спросил я.

– Вспомни обо всех этих невероятных заголовках и историях, потрясающих воображение всей мировой общественности, – Бегад улыбнулся. – Мужчина, не отличающийся особыми физическими данными, голыми руками приподнимает автомобиль, чтобы спасти сына! Признанный умственно отсталым ребенок по памяти рисует в мельчайших подробностях целые кафедральные соборы! В обычной жизни мы используем лишь часть от всех возможностей нашего мозга. Но эти люди смогли подключиться к огромному неиспользуемому и неизведанному пространству, которое мы называем «цересакрум».

– И какое отношение это имеет к нам? – спросил я.

– Кто-то прорывается в зону цересакрума лишь на какое-то время в результате сильного напряжения, – ответил Бегад. – А у кого-то от рождения есть к нему крошечный, но постоянный доступ. Но что, если врата цересакрума можно открыть? Не просто ради отдельного редкого дара или секундной вспышки огромных сил, а получить к нему полный доступ? Только представь! В каждом из нас потенциально скрыты сверхчеловеческие возможности! Невероятная физическая мощь, таланты к искусству, науке! Способность бросить вызов законам природы! Ты понимаешь, о чем я, Джек?

Эли, Касс и Марко восторженно мне улыбались, тогда как в моей голове царил непроглядный туман.

– Нет.

– Кое-какие гены сокрыты в нашей ДНК очень глубоко, – продолжил Бегад. – К примеру, у всех у нас есть ген мышиного хвоста… ген жабр! Но подобные гены, скажем так, спят. Природа выключила их, и лишь в исключительных случаях они могут пробудиться. Открытие цересакрума по сути своей равняется обретению того самого хвоста. В каждом генетически заложена такая возможность, но девяносто девять целых девять тысяч девятьсот девяносто девять десятитысячных процента мирового населения не могут ею воспользоваться. А вы четверо, – он медленно посмотрел на каждого из нас, – относитесь к оставшейся одной десятитысячной.

Теперь кое-что стало ясно. И это «кое-что» оказалось весьма болезненным осознанием.

– Вы хотите сказать… что все мы – генетические мутанты?

– Да, в хорошем смысле этого слова, – сказал Бегад. – Вы четверо являетесь носителем того, что мы называем 7ЧС. Маркер. Кусочек генетического кода. Мы пока не разгадали принцип его работы, но уже умеем его выделять. Вы принадлежите к настоящей элите. К лучшим из лучших. К тем, чей цересакрум может быть полностью раскрыт. Еще тысячелетие назад подобная способность, возможно, была у многих, если не у всего человечества.

– Постойте, – вмешался я. – Эволюция предполагает выживание наиболее приспособленных. Если раньше по Земле бродили сверхлюди, почему их нет сейчас?

– Потому что те, кто умирает молодыми, по определению не могут относиться к «наиболее приспособленным», – Бегад наклонился вперед. – Джек, мы получили генетическую карту Рэндалла Кромарти после его смерти. Как и Сью Гудмандсен и Мо Робертса. У всех у них был 7ЧС.

Я посмотрел на Эли, затем перевел взгляд на Марко и Касса. Все трое выглядели подавленно.

– То есть… мы… все мы… тоже умрем? – спросил я.

– Никто с этим маркером не дожил до четырнадцати лет, – сказал Бегад. – Нам неизвестны причины, но этот ген активизируется именно в вашем возрасте, и его воздействие слишком мощно, чтобы организм его выдержал. Поэтому мы привезли тебя сюда. У нас есть разработанный метод лечения. Операция на твоей голове стала лишь первым шагом. Теперь каждые десять или около того суток тебе придется проходить определенные процедуры. На первый раз они запланированы где-то через семьдесят два часа. Но вечно поддерживать тебя в живых мы не сможем. Существует определенная точка, по достижении которой уже ничего нельзя поделать – что-то вроде срока годности, прописанного в твоих генах. Именно это ужасает меня больше всего. Тот факт, что даже со всеми нашими знаниями мы не сможем сохранить тебе жизнь.

Я без сил опустился прямо на ступеньки. На ощупь ковер оказался липкий. От стен тянуло холодом. Словно бы лестничный пролет вдруг стал моим гробом. Мне не выбраться отсюда живым. Я никогда больше не увижу папу. Может, через какое-то время во мне проснется какой-нибудь талант, может, два. Начну рисовать кафедральные соборы или раскручу голыми руками целый вертолет… А что потом?

– То есть ваша задача состоит в изучении нас, – сказал я. – Мы ваши подопытные суперсвинки. А что будет, когда мы умрем? Вы сообщите об этом нашим семьям и друзьям или просто прикажете Торквину выбросить наши тела в море?

– Эй, дослушай его до конца, брат! – воскликнул Марко.

– Я тебе не брат! – вырвалось у меня. – Давайте так, профессор Бегад. Вы позвоните моему отцу. Скажете, где нас найти. Пусть он приедет, чтобы я смог с ним встретиться…

– Джек, пожалуйста! – перебил меня Бегад. – Твой отец тут же увезет тебя отсюда – и это будет худшее, что может с тобой случиться! Кроме того, мы не сможем дать ему наши координаты. Это место невидимо для привычных систем слежения. Радары, сонары, GPS – ничего не работает. На этом острове существуют силы, которые даже мы не понимаем…

– Тогда отправьтесь за ним сами и привезите его! Если вы объясните, что мне нужно лечение, он останется! И поможет!

– Мы не можем так рисковать! – теперь уже закричал Бегад. – Твоим легким нужен воздух, глазам – свет, но твоему цересакруму необходимо нечто, скрытое здесь, в самой земле! Эры назад этот остров был целым континентом. Населяющие его люди строили великолепные поселения, создавали потрясающую музыку и умело и честно управляли своим обществом. Их цивилизацию ограждало удивительное единение природных сил самой планеты: электромагнитное поле, гравитационное, возможно, даже что-то внеземное. Но с разрушением континента эти силы тоже оказались уничтожены…

Телефон Бегада пискнул. Он резким движением вытащил его из кармана и взглянул на экран.

– Короче, чувак, – продолжил за него Марко, – мы на остатках Атлантиды. А мы их прапрапра-в-миллионной-степени потомки.

– Атлантиды? Очень смешно, – я попытался выдавить смешок.

Но никто не засмеялся. Я посмотрел на профессора Бегада, но тот набирал какое-то сообщение, на его лице читалась тревога. Закрыв телефон, он сказал:

– Мне нужно идти. И да, Марко прав. Вы связаны с Атлантидой по крови. Чтобы выжить, твоему цересакруму необходима подпитка древней силой. Но ее еще предстоит найти.

Я с трудом сглотнул. Эли и Касс побледнели и казались испуганными.

– Как? – спросил я.

Бегад выпрямился, убрал в карман телефон и начал подниматься по лестнице к выходу:

– Пока мы не знаем, где оно. Могущество Атлантиды было украдено. Раздроблено и спрятано по всему миру. Вы должны его найти. Ваши жизни будут спасены, Джек, когда будут обнаружены все части Могущества, вам необходимо собрать их и вернуть на Атлантиду.

Телефон Бегада опять пискнул, и не успел я произнести и слова, как профессор уже оказался наверху и скрылся за дверью.