Текст книги "Actio! Гид по успешному инвестированию для новичков и не только"

На бурно развивающемся американском рынке все происходило далеко не упорядочено. То же самое можно сказать и про современные развивающиеся рынки. Каждые пару десятков лет экономика рушилась, люди паниковали и бежали в банки, чтобы спасти свои деньги, большая часть которых уже была роздана в виде кредитов. Банки никоим образом не могли вернуть средства всем вкладчикам сразу, поэтому закрывались. После того как они терпели крах и целые общины оставались без денег, в упадок приходил весь бизнес, и вся финансовая система шла прахом. Фондовый рынок рушился, то же самое происходило и с рынком облигаций, поскольку выпускавшие их организации не могли осуществить выплату процентов.

Европейцы много потеряли во время паники 1873 г., как и в предыдущих катастрофах подобного рода. Из-за частых кризисов и паник Соединенные Штаты приобрели репутацию государства шулеров, которым нельзя доверять в деловых вопросах. То же самое не так давно говорили о некоторых российских и китайских предпринимателях. В прошлом такими мошенниками считали и американцев.

Во время паники 1893 г. (кажется, самые крупные падения происходили раз в 20 лет) четверть железнодорожных компаний была вынуждена объявить себя банкротами. В 1903 г. паника была поменьше. Но кризис или не кризис, некоторые великие компании, начавшие работать в тот период, сохраняют свою мощь и по сей день, нанимая сотни тысяч сотрудников и делая деньги для своих акционеров. Половина стран, существовавших на карте мира в 1900 г., исчезли, но Hershey’s, Quaker Oats, Wrigley’s, AT&T, Du Pont, the Bank of Boston, American Tobacco, U. S. Steel и различные дочерние предприятия Standard Oil (Exxon, Chevron, Mobil, Amoco и так далее) все еще сильны.

Внушающие страх монополии

К началу ХХ в. было очевидно, что с тем, как идет развитие капитализма, что-то не так. Он провозглашал свободу для всех – если у кого-то есть хорошая идея, у него есть шанс на успех – но обернулся мошеннической игрой, которую вели несколько гигантов бизнеса. Их назвали монополиями.

Вы можете смело утверждать, что монополии были одной из самых значительных угроз нашему образу жизни, с какими Америка когда-либо сталкивалась, едва ли не равносильной Адольфу Гитлеру и коммунизму. Если вы когда-нибудь играли в «Монополию», вы понимаете, о чем мы говорим. Цель игры – скупить всю собственность так, чтобы люди, которые находятся на квадрате с ней, не имели другого выбора, кроме как платить огромные деньги. Игрок, который сделает это, в конце концов забирает все.

В реальном мире монополия представляет собой то же самое, но это происходит не только с недвижимостью. Такое случается в отрасли, где есть одна большая шишка, контролирующая всех и вся и устанавливающая цены. Например, если в пекарном производстве есть монополия, то существует только одна компания, которая печет и продает пироги и пирожные, так что покупателям либо придется платить столько, сколько запросит производитель, либо обходиться без пирогов и пирожных. Будь это пекарное производство, изготовление игрушек или авиаперевозки, как только формируется монополия, у покупателей больше нет выбора. Нет другой пекарни, производителя игрушек или авиакомпании, потому что все конкуренты либо присоединились к монополии, либо вышли из бизнеса.

Торговые компании, о которых вы читали выше, – Виргинская компания, Голландская Ост-Индская компания и так далее, – были монополиями. Их хартии, дарованные европейскими королями, давали исключительные права вести бизнес на огромных участках территории в Новом Свете. На тысячи километров вдоль побережья Америки эти компании контролировали фермерство, рыбалку и торговлю с индейцами. Никто не мог конкурировать с ними без их позволения.

Первым человеком, который понял, что монополии представляют собой угрозу грядущему процветанию мира, был Адам Смит, автор «Богатства народов». Смит сознавал, что конкуренция – главное, что нужно для капитализма. Пока кто-то другой может прийти и сделать товар лучше и дешевле, компания не может делать работу как попало и ждать, что она будет иметь успех. Конкуренция заставляет компании быть в боевой готовности, мотивирует их улучшать свои продукты и делать цены настолько низкими, насколько это возможно, иначе клиенты уйдут к сопернику.

К середине XIX в., когда американская экономика переживала бум, в каждой отрасли было много предприятий, и конкуренция была жестокой. Владельцам компаний такая ситуация не нравилась, даже если для общества она была благоприятна, как говорил Адам Смит. На самом деле, они считали ее бедствием и устали от того, что приходится все время сдерживать натиск конкурентов и улучшать свои продукты. Они жаждали возможности установить высокие цены, которые потребители вынуждены будут платить не важно, за что.

Если бы им позволили, все владельцы компаний в отдельно взятой отрасли (скажем, в пекарской) собрались бы и решили установить одинаковые высокие цены на свои пироги и пирожные. Они могли бы заключить соглашения, чтобы избежать конкуренции друг с другом. Они могли бы формировать стратегические союзы. В действительности в 1870-х и 1880-х гг. в Соединенных Штатах были учреждены такие фиксирующие цены картели, но появились законы, объявляющие такие картели – или «пулы», как их называли, – вне закона.

В начале 1880-х гг. хитроумный юрист Сэмюэль Кельвин Тейт Додд придумал, как компании могут обходить законы против картелей, создавая тресты. Трест был древним методом передачи ряда объектов собственности под контроль одного управляющего. Работая в юридическом отделе нефтедобывающей компании Джона Рокфеллера, Додд привлек внимание ее владельца к этой идее. Почему бы не собрать несколько нефтеперерабатывающих и нефтедобывающих компаний в трест? Таким образом они смогут устанавливать цены, заключать соглашения и избегать конкуренции, и все это будет абсолютно законно.

Рокфеллер немедленно организовал трест по схеме Додда, пригласив в него 40 своих главных конкурентов в нефтяном бизнесе. Мы говорим, что он «пригласил» их, но на самом деле у них не было выбора. Любую компанию, которая отказалась бы от участия, Рокфеллер грозил вывести из бизнеса, продавая нефть по таким низким ценам, с какими никто не мог позволить себе соревнование.

Его тактика была далеко не дружелюбной, но эффективной. Он и его сорок «соратников», хотя часть из них действовали против своего желания, сформировали Standard Oil Trust. В одну ночь они стали самой крупной и мощной нефтедобывающей компанией в мире, контролируя большую часть американских нефтяных скважин и 90 % очистительных заводов. Рокфеллер и его ближайшие советники теперь диктовали цены на нефть, поднимая их по своей воле. Клиентам ничего не оставалось, кроме как платить, иначе они остались бы вовсе без нефти.

Магнаты также опробовали свою новообретенную силу на железнодорожных компаниях, заставив их снизить цены на перевозку нефти. У последних выбора тоже не было. Любая компания, отказавшаяся перевозить нефть дешевле, тут же вылетела бы из бизнеса усилиями Рокфеллера. В конце концов, если бы они не перевозили его нефть, то не перевозили бы вообще никакой нефти, потому что 90 % общего объема продукции, произведенного в стране, проходило через трест.

Standard Oil расширила свою монополию во все части бизнеса. Рокфеллер имел отношение ко всему: от нефтяных вышек до очистительных заводов. И, услышав о его успехе, владельцы других компаний также начали формировать тресты. Появились тресты по производству сахара, виски, хлопкового масла, свинца, и табачный трест, созданный Джеймсом Дьюком и его соперниками, фермерами, выращивавшими табак, – их усилиями была основана American Tobacco Company.

Существовал ветчинный трест (Swift Brothers), фруктовый трест (United Fruit), трест печенья (Nabisco). Компании, которые не сформировали тресты, объединялись другими путями – с помощью слияния. Несколько компаний могли объединиться в то, что называлось конгломератом. В результате слияний образовались International Harvester, Du Pont, Anaconda Copper, Diamond Match и American Smelting and Refining, известный сейчас под названием ASARCO. Железные дороги не остались в стороне: несколько самых крупных провели слияния и поглощения. Десятки железнодорожных линий соединились в несколько больших групп: дороги Вандербильта, дороги Пенсильвании, дороги Хилла, дороги Харримана, дороги Гулда и система Рок-Айленда. Когда у железных дорог начались финансовые проблемы (как это часто бывает), банкир Джон Пирпонт Морган был тут как тут, чтобы помочь с реорганизацией.

Морган, который был значительной фигурой на Уолл-стрит и славился любовью к костюмам-тройкам и цилиндрам, в 1901 г. поглотил восемь небольших сталелитейных компаний, чтобы создать гиганта U. S. Steel, остающегося самым мощным конгломератом и по сей день и ставшего первым в Америке предприятием, приносящим миллиарды долларов.

Между 1895 и 1904 гг. треть публичных компаний в Соединенных Штатах исчезла в трестах или поглощениях. Во всех главных отраслях тресты и конгломераты поднимали цены по своему желанию. Они использовали свой вес во всех сферах торговли.

Американцы видели, что происходит, конкуренция исчезала в одной отрасли за другой, владельцы трестов гребли миллионы лопатой и строили вдоль побережья в Нью-Порте, штат Род-Айленд, летние «коттеджи», огромные, как армейские бараки. Так что общественность обернулась против трестов.

Люди понимали, что гигантские компании наложат свою руку на более мелкие, заставив их присоединиться к трестам или изгнав из бизнеса. Если этой тенденции позволить развиваться, цены на все взлетят до небес, и кошельки всей страны останутся пустыми. При наличии нескольких «инсайдеров», контролирующих и цены, и размеры жалований, капитализм свободного рынка прекратит свое существование.

Этот период был одним из самых пугающих в американской истории и говорят о нем очень редко. Вот такими были мы, 125-летняя нация, вошедшая в новое десятилетие после огромного скачка роста и процветания. Теперь мы теряли экономическую свободу, которой с таким трудом добивались, теряли ее из-за горстки трестов.

Повсюду разгорались скандалы: писатель Эптон Синклер вывел на чистую воду компании по упаковке мяса, которые продавали протухший товар – такие журналистские работы стали называть «разоблачением». Люди объединялись в профсоюзы, чтобы бороться за лучшую оплату труда и прекратить понижение заработной платы, навязанное трестами. Когда тресты контролируют все рабочие места, у отдельных рабочих нет никаких рычагов влияния. Они не могут уйти и найти работу где-то еще – никакого «где-то еще» нет.

Профсоюзы, газеты, суды и некоторые смелые политические лидеры приложили руку к тому, чтобы сорвать планы трестов и спасти страну от жадных одиночек. Если бы этих ненавистников трестов не существовало, мы загнали бы себя в ситуацию, когда средний человек в Америке стал бы не богаче российского крестьянина. Потом мы, возможно, получили бы революцию, как в России, и все закончилось бы трагично.

К счастью для всех, кроме собственников трестов, суды и правительство боролись с монополиями. В 1890 г. Конгресс принял антимонопольный закон Шермана, но несколько крупных нарушителей выкрутились из положения, объявив себя холдинговыми компаниями и перебравшись в Нью-Джерси. Штат принял собственный закон, облегчающий организацию компаний по типу трестов (например, холдинговых компаний) и позволяющий им избегать федеральных постановлений. Гигант U. S. Steel был холдинговой компанией.

В 1904 г. Верховный суд США нанес новый удар: он объявил один из крупнейших железнодорожных трестов вне закона. В то время президентом был Тедди Рузвельт. Он вернул к жизни закон Шермана, возбудив судебные иски против сорока четырех крупных трестов. Умеющего обходиться без удобств охотника Рузвельта прозвали «грубым наездником» после его знаменитого взятия холма Сан-Хуан на Кубе во время испано-американской войны. Но гораздо важнее было одержать победу в войне с трестами. Он стал «разрушителем трестов». В 1914 г. Конгресс принял еще один антимонопольный закон, который предложил Генри Клейтон.

После того как в 1911 г. распалась Standard Oil, перестали существовать и многие другие самые крупные тресты в стране, и конкуренция в основных отраслях восстановилась. С тех пор правительство следит за компаниями, которые становятся слишком большими и мощными и угрожают монополизировать отрасль. Когда бы это ни происходило, правительство может возбудить антитрестовый иск, и, если дело будет выиграно, суд обяжет компанию разделиться на ряд более мелких, независимых друг от друга фирм. Таким образом, конкуренция восстанавливается.

Alcoa контролировала производство алюминия в Соединенных Штатах, пока ее не вынудили раздробиться на несколько дочерних компаний. То же самое произошло и с AT&T, которая была единственной телефонной компанией, пока судья Гарольд Грин не принял знаменитое решение о разделении AT&T на восемь частей (головную компанию «мамочку» Bell, занимающуюся междугородними звонками, и ее «деток», которым достался бизнес на местах). Именно поэтому телефонные звонки с каждым днем становятся все дешевле. Это прекрасно для романов на расстоянии и позволяет влюбленным общаться, практически не расставаясь, как это было при AT&T.

То, что произошло с AT&T, – отличный пример отрицательного влияния монополий, который доказывает, что в конкуренции заинтересованы все. До дробления AT&T количество ее сотрудников составляло миллион человек – каждый сотый американец работал на Bell. Сегодня Bell и ее «отпрыски» нанимают всего 600 тысяч человек, а количество звонков увеличилось более чем в три раза.

Конкуренция заставила телефонные компании снизить цены и работать более эффективно. Они по-прежнему должны соблюдать некоторые нормативные положения, например предоставлять услуги телефонной связи всем жителям региона, иначе люди, которые живут в отдаленных местах, куда телефонную линию прокладывать дорого, так никогда и не обзаведутся связью. Но мы можем поблагодарить конкуренцию за то, что теперь большее количество звонков может обеспечить меньшее количество сотрудников, и в результате мы платим меньше по телефонным счетам.

Microsoft – крупнейшая компания-разработчик программного обеспечения в мире. В 1995 г. она объявила о плане поглотить еще одну компанию-разработчика Intuit. Правительство воспротивилось, поскольку теоретически слияние Microsoft-Intuit могло создать монополию в отрасли разработки программного обеспечения. Изучив все возражения, Microsoft решила отказаться от поглощения Intuit. Никому не хочется сражаться с ненавистниками трестов из Вашингтона.

Единственная монополия, которая существует с дозволения правительства, – это Главная лига бейсбола. Поскольку этот спорт можно назвать национальным хобби, Конгресс сделал исключение из антимонопольных законов. Игроки горько жаловались на это, и после последней бейсбольной забастовки Конгресс угрожал отменить бейсбольное исключение. Пока что этого не произошло, но когда-нибудь может случиться.

Знаменитое среднее арифметическое Доу

В 1884 г. журналист Чарльз Генри Доу придумал способ, с помощью которого фанаты акций могли отслеживать состояние всего фондового рынка. Он составил список из одиннадцати самых важных компаний и по окончании каждого торгового дня брал цену акций при закрытии биржи по каждой, складывал эти значения и делил на 11. Это давало ему среднее арифметическое, которое Доу публиковал в новостном бюллетене Customer’s Afternoon Letter.

Поначалу среднее арифметическое Доу вызывало не более чем любопытство, но, в конце концов, оно заняло свое место в истории, получив название «Индекс Доу – Джонса» (Джонсом звали партнера Доу по новостному бизнесу). Этот индекс является финансовым критерием для акций уже более века. Даже сегодня, 110 лет спустя, когда спрашивают: «Что происходит на рынке?» или «Как закрылся рынок?», имеют в виду индекс Доу – Джонса. Когда кто-то говорит: «Поднялся на 30 пунктов» или «Упал на пятьдесят», они используют «число Доу».

Первоначально в индекс Доу – Джонса входили девять железных дорог, поскольку именно они особенно ценились на Уолл-стрит и люди полагали, что железнодорожные компании будут всегда доминировать в деловой Америке. 12 лет спустя индекс Доу высчитал еще один индекс, промышленный, для «грязного» бизнеса (переработка нефти и газа, добыча угля, металлургические предприятия и так далее), превращающего полезные ископаемые в топливо, сталь и резину, от которых зависела вся экономика. Поначалу в промышленный индекс Доу входили доминирующие компании, полноправные, крупные, мощные предприятия, которые были для своего времени, как Microsoft и Walmart для нас сейчас, но большинство из них исчезло без следа.

Кто когда-нибудь слышал об American Cotton Oil, Chicago Gas, Laclede Gas, National Lead, Tennessee Coal & Iron или U. S. Rubber? Все эти компании входили в первоначальный список промышленного индекса Доу. Единственное название, которое вы в нем узнали бы, – это General Electric, которая сохранила свое место в списке до сих пор.

Это важный урок для инвесторов. Бизнес похож на спорт, где команды-победители и успешные организации не обязательно всегда остаются на вершине. Как бы трудно ни было добиться успеха в бизнесе или спорте, еще труднее его удержать. New York Yankees обнаружила этот факт после того, как их долгое чемпионство закончилось в 1970-х гг. То же самое произошло с Pittsburgh Steelers и Boston Celtics. И с Tennessee Coal & Iron, Laclede Gas и American Cotton Oil. General Electric – редкий пример победителя, сумевшего удержать победу.

Вы можете увидеть, как изменилась Америка, сравнив первые промышленные индексы Доу с сегодняшним списком, расширившимся до 30 компаний. Сегодня в него попал McDonald’s – какое отношение к промышленности имеет гамбургер? Не очень большое, если не считать того, что нужно иметь луженый желудок, чтобы его переварить, но McDonald’s – настолько важная компания, что ее включают в индекс. Когда Доу составлял свой первоначальный список, ни одна ресторанная компания не была достаточно велика, чтобы просто прийти ему на ум. Сегодня в индексе Доу находится Coca-Cola, компания, имеющая самое широкое распространение и влияние. Она прошла долгий путь с 1920-х гг., когда была настолько маленькой, что большинство инвесторов просто ее не замечали. Disney попала в индекс Доу, но она не являлась публичной компанией до 1940-х. Когда Кларенс Доу изобрел свой индекс, Уолт Дисней еще не нарисовал своего первого Микки Мауса.

Современный индекс Доу доказывает, что Америка больше не является страной «грязных» промышленных предприятий, что она перестала жить за счет угольных шахт, металлургических заводов и сталелитейных предприятий. Точно так же, как фабрики и заводы постепенно отошли на задворки главных улиц и Уолл-стрит, рестораны, банки, магазины массовой торговли, компании, специализирующие в сфере развлечений, а позднее и компьютерные компании, и компании-разработчики ПО заняли их место на первом плане.

Города компаний

Количество работающих на фермах американцев быстро сокращалось. После 1920 г. большинство людей жило в городах, потому что именно там компании вели свои дела, и там были рабочие места. Некоторые компании даже строили свои собственные города, чтобы у их сотрудников были хорошие места для проживания. U. S. Steel построил Гэри в штате Индиана, а шоколадная компания Hershey’s – Херши в Пенсильвании. Город появился на пустом месте, правда, там не было пряничных и мармеладных домиков и карамелек на палочках вместо фонарей, как бы это сделал Вилли Вонка[20]20
  Вилли Вонка – вымышленный персонаж, который появляется в детском романе 1964 г. британского писателя Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика». – Прим. пер.


[Закрыть], но людям он все равно понравился. Херши по-прежнему остается приятным местом, но конец несколько других городов, построенных компаниями, был печальным. Один из примеров – Пулмен в штате Иллинойс, расположенный на границе с Чикаго.

Чтобы жить в Пулмене, вы должны были работать на компанию Пульмана, изготавливавшую пассажирские вагоны для железных дорог. Почти 9000 сотрудников Пульмана и их семьи поселили практически в одинаковых домах, построенных вокруг парка и озера. Пульман был образцом планирования с учетом требований окружающей среды задолго до того, как выражение «окружающая среда» вообще вошло в наш обиход. Озеро служило бассейном-охладителем для подачи энергии на фабрику. Сточные воды из городской канализации – удобрением.

В городе были хорошие школы, приятный ландшафт, о людях заботились, так что Пулмен был хорошим местом для жизни, пока бизнес по производству вагонов не пришел в упадок и компания не перестала приносить доход. Пульман сделал именно то, что делает в такой ситуации каждый. Он сократил расходы, в том числе оплату труда и премии сотрудникам. Те разозлились и начали забастовку. Эта забастовка и горькие чувства рабочих в отношении компании погубили город. В конце концов фирма продала дома и другие здания, потом прекратилась и ее деятельность. Пульман стал банкротом.

В ситуации, когда компании предоставляют своим сотрудникам жилье, образование, медицинскую помощь и другие бонусы, обеспечивающие их жизнь и создающие зависимость от работодателей, существует опасность. Пока фирма процветает, для нее не составляет проблемы оплачивать социальный пакет, но что, если она пошатнется? Тогда есть два варианта развития событий. Компания может отправить рабочих в вынужденный отпуск и уменьшить на них расходы, чтобы остановить поток красных чернил[21]21
  На деловом жаргоне запись красными чернилами означает финансовые потери. – Прим. пер.


[Закрыть]. В этом случае школы больницы и парки могут прекратить свое существование, чтобы выжила компания. Или фирма может сохранить все эти блага, но в итоге выйти из бизнеса и стать банкротом.

Капитализм лучше всего работает, когда у компании, которая теряет деньги, есть шанс попытаться изменить ситуацию к лучшему. Если же это не срабатывает, то она не может вытащить себя из нищеты и работающий вхолостую бизнес погибает, а его сотрудники переходят на другое предприятие, что куда более полезно для отрасли. Но когда компания становится еще и врачом, учителем и нянькой для своих сотрудников, тогда, возможно, ей придется оставаться в деле, чтобы работники продолжали пользоваться своими преимуществами.

Это одна из причин, почему коммунизм погиб, а у социализма возникли проблемы. Коммунистические предприятия не вели бизнес в полном смысле этого слова. Они существовали, потому что главные плановики в правительстве решили, что эти предприятия должны быть. Поэтому было построено много сталелитейных заводов, и в какой-то момент стали в СССР выпускалось в избытке, производство шло буквально повсюду.

А обувных и швейных фабрик было очень мало. Это создало дефицит и длинные очереди в магазинах одежды и обуви. В СССР существовал огромный потенциальный рынок потребителей товаров, и люди были бы рады, если бы у них было больше продуктов и одежды. Но плановиков это не заботило. Они строили сталелитейные заводы.

В коммунистической экономике все ресурсы – все, что производится, покупается и продается, – контролируются маленькой группой управленцев. При капитализме, если сталелитейных заводов будет слишком много, появятся излишки стали, цена упадет, сталелитейные компании потеряют деньги, люди перестанут покупать их акции, а банки не будут давать им кредиты. Сталелитейные заводы вынудят уменьшить количество своей продукции, и без средств на расширение они перестанут расширяться.

Соответственно деньги, которые не будут вкладываться в сталелитейные компании, пойдут на постройку обувных фабрик, фабрики джинсов, торговых центров, водяных горок или жилья – то есть продуктов, которых на рынке не так много и на которые есть спрос. Невидимая рука Смита никогда не ослабляет свою хватку.

В чем ошибся Карл Маркс

Самой влиятельной коммунистической экономической теорией была теория Карла Маркса, философа, родившегося в 1818 г. Маркс был немцем, но большинство своих идей разработал в Лондоне, где его жена и дети ютились в холодной квартире и голодали. Хотя его любимым предметом была экономика, Маркс оставался полным профаном, когда речь шла о его личных финансах.

Он пытался свести капитализм к формуле, подобной той, которую Ньютон вывел для гравитации. Книга Маркса «Капитал» стала библией для коммунистов всего мира, и, не считая саму Библию, эта книга оказала наибольшее влияние на мир. Она убедила Ленина и других обладающих властью русских революционеров установить коммунистический строй после Октябрьской революции 1917 г.

Согласно Марксу, капитализм обречен, поскольку с ростом бизнеса капиталистическая машина эксплуатирует все больше и больше людей и ценность их труда обязательно падает. От рабочих всего мира потребуется работать все дольше и дольше за все меньшие и меньшие деньги, пока, в конце концов, они не разозлятся, не сожгут все фабрики и не присоединятся к коммунистической партии.

Действительно, работать на фабрике в те времена, когда Маркс написал свою книгу, было совсем невесело. Фабрики были темными, шумными, грязными и опасными. Женщины и дети были вынуждены обслуживать машины по 12–18 часов в день, очень мало зарабатывая при этом. Некоторые попадали на фабрики против своей воли.

Маркс все видел и ненавидел то, что видел (несмотря на то, что его семья была едва ли более состоятельной, чем среднестатистические рабочие фабрик). Он был твердо намерен доказать, что нищета на фабриках не будет длиться вечно. Но все его теории были неработоспособными. Вместо того, чтобы увеличиваться при сокращении размера оплаты, рабочее время стало сокращаться, а оплата – расти, потому что на фабриках устанавливали новое оборудование, позволяющее каждому рабочему делать больше товаров за то же время.

После появления более эффективных станков время рабочих стало цениться не меньше, а больше, и фабрики могли позволить себе повысить им жалованья. Повышения не всегда проходили без забастовок, но они случались достаточно часто, и вместо полного провала системы, как обещал Маркс, условия работы несколько улучшились, а рабочие начали приносить домой больше денег. Именно так процветание пришло в страны, где было больше всего фабрик – в Великобританию, США и Западную Европу, – а весь остальной мир застрял в привычной рутине с несколькими владеющими землей баронами, которым принадлежало все.

Но достаточно о Марксе и его увлекательной теории равенства. Коммунизм оказался обреченным на провал, поскольку уровень жизни в коммунистических странах продолжал падать, а в капиталистических – постоянно рос.

Перед катастрофой 1929 года

Буквально перед тем как разразилась знаменитая катастрофа 1929 г., Уолл-стрит была беспокойным местом. Особенно доставалось клеркам, потому что основная часть бумажной работы делалась с помощью примитивных приспособлений, таких как счетные и пишущие машинки. На такую работу требовалось много времени, и брокерские фирмы нуждались в больших складах, чтобы хранить записи.

Стоимость всех акций всех компаний, которые торговали своими долями на Нью-Йоркской фондовой бирже, составляла $87 млрд – капля в море по сравнению с $5,4 трлн, которыми оперирует NYSE сегодня. Одна компания Exxon стоит более $87 млрд. У нее больше держателей акций, чем у любой другой публичной компании.

В 1929 г. больше всего акционеров было у AT&T. Она была самой большой компанией в мире, но железные дороги по-прежнему оставались самой крупной отраслью, за ней следовали нефть и сталь. Если вам были нужны безопасные инвестиции, о которых не придется беспокоиться, вы покупали акции железных дорог. Они платили хорошие, стабильные дивиденды – роль, которая позднее перешла к электроэнергетическим компаниям.

Как и AT&T, железные дороги достаточно хорошо перенесли кризис 1929 г., но в период депрессии они не слишком преуспевали. Некоторые экономисты и еще менее многочисленные предсказатели будущего утверждали, что в долгосрочной перспективе железные дороги потеряют свою лидирующую роль и потеряются в тенях общественной жизни, что их акции в следующие десятилетия принесут средние дивиденды. Качество акции во многом зависит от временных рамок.

Внимание инвесторов привлекла автомобильная промышленность, которой железные дороги во многом обязаны своим спадом. Ее развитие было совершенно новым предприятием. В самом начале автомобилестроение было исключительно семейным бизнесом, автомобили делали в гаражах по всей стране. В начале ХХ в. автопроизводители располагались в Новой Англии, в Среднеатлантических штатах и на Среднем Западе.

И тут пришел Генри Форд, который поставил производство автомобилей на поток и сделал его массовым, как поступил Дюк с сигаретами, а Хайнц – с кетчупом. Форд сделал типовой автомобиль высокого качества, начал продавать его по низкой цене, и людям это понравилось. Они раскупили все Model T, которые Форд сумел сделать, но не могли купить акции, потому что компания Форда была частной, принадлежала только ему, его родным и друзьям, и больше никому. С другой стороны, General Motors была публичной компанией, и к 1929 г. ее акции пользовались популярностью. На самом деле, они были настолько востребованными, что компания стала третьей по числу акционеров, после AT&T и U. S. Steel. Пока Форд застрял на своей Model T, GM сделала целый ряд автомобилей, чтобы дать покупателям выбор. GM наступала на пятки Форду, но он прозрел и сам предложил рынку новые модели. Не столь известными его конкурентами были Крайслер, Хадсон и Нэш.

Сегодня сетевые магазины стали воистину местом семейного времяпровождения в больших и маленьких городах по всей Америке. Самая известная среди них компания – это Woolworth из Пенсильвании, основанная в XIX в. и являющаяся первой сетью розничных магазинов в истории. За Woolworth последовали McCrory, Kress и Kresge. У A&P были супермаркеты по всей стране. Первый торговый центр Country Club Plaza был построен неподалеку от Канзас-сити в 1922 г.

Многие из самых крупных сегодняшних сетей аптек, кондитерских, универсальных и продуктовых магазинов в 1929 г. были маленькими компаниями, почти незаметными по сравнению с такими индустриальными гигантами, как U. S. Steel, или могущественными компаниями, управлявшими железными дорогами вроде New York Central. В 1929 г. лидирующими продуктовыми компаниями были United Fruit, National Dairy Products и Borden. General Mills и Pillsbury Flour Mills были практически новичками в хлебном и зерновом бизнесе. Полная стоимость акций Coca-Cola составляла $134 млн, Wrigley’s – $136 млн, Gilette – $226 млн, а Procter & Gamble – $345 млн. Для сравнения, в 1994 г. Coca-Cola получала почти $7 млн выручки в день!