Текст книги "Основа привязанности. Как детство формирует наши отношения"

Тогда у Сьюзен не было примеров видео с детьми с неорганизованным типом привязанности. Но я хотел увидеть, как это выглядит, поэтому договорился о посещении организации, где дети с предположительно неорганизованным стилем привязанности встречаются с матерями.

* * *

Рамка металлоискателя и несколько закрытых дверей защищали вход в Центр педиатрии и посещений округа Монро. На табличке у двери были перечислены запрещенные вещи: ножи, бритвы, газовые баллончики, молотки, отвертки, гаечные ключи, столовые приборы (ложки, вилки и ножи), электрошокеры и металлические расчески.

Меня удивили некоторые запреты, но один из работников рассказал, что у одной девочки был шрам на шее от того, что отец обжег ее нагретым столовым ножом.

Внутри стояла елка, украшенная плюшевыми мишками. Рядом с ней в обнимку с фиолетовым медведем стоял двухлетний мальчик, которого мы назовем Исаия³⁹. Он приехал в машине с тремя другими детьми его возраста и двумя младенцами, которых привезли в центр для установленной судом встречи с родителями.

– Привет, мой сладкий! – сказала работница центра Марла, приветствуя Исаию. – Какой ты укутанный.

Марла сняла его камуфляжную лыжную шапку, из-под которой показалась копна темных кудрявых волос, и помогла снять черную зимнюю куртку и ботинки. Когда он повернулся, я увидел край подгузника, торчащий над поясом его джинсов.

– Надеюсь, мама придет к тебе сегодня, – сказала Марла. Часовая встреча должна была начаться через десять минут, но мама Исаии часто пропускала ее.

Марле было двадцать девять, и до работы в центре посещений она преподавала в начальной школе. Внешне хрупкая, она тем не менее казалась физически сильной: я мог представить, как она успокаивает ребенка в истерике или сдерживает агрессивного подростка.

– Мы даем родителям тридцать минут, – тихо сказала она, – и, если они не появляются, отменяем встречу.

В таком случае другая машина увезет Исаию обратно в садик.

Зазвонил телефон.

– Отлично! – сказала Марла. – Впустите ее. Мы будем в 132. Мама здесь, дружок!

Марла поднесла свой пропуск к электронному замку, чтобы открыть дверь, взяла Исаию за руку, и они вместе пошли по широкому коридору к комнатам посещений.

* * *

Когда исследователи начали использовать тест «Странная ситуация» для оценки стиля детской привязанности, они столкнулись с тем, что поведение некоторых испытуемых не вписывалось ни в одну из категорий. В финале теста, когда мать возвращалась, эти дети начинали приближаться к ней, но затем застывали, или подходили к ней спиной вперед, держали руку перед лицом, пригибались к полу. Анализ жизни этих детей показал, что многие столкнулись с насилием, игнорированием или иной формой плохого обращения со стороны родителей.

Исследователи отнесли их к четвертому стилю привязанности под названием «неорганизованный». Как объясняют Берт Пауэлл и его коллеги, их «объединяет то, что они одновременно ищут родителя и боятся его»⁴⁰. Дети с неорганизованным стилем привязанности демонстрируют, что они в тупике: «Их страх неразрешим, потому что источник их защищенности является источником страха». Пауэлл и коллеги пишут:

«Дети обладают древним инстинктом убегать от того, что их пугает, и не менее древним инстинктом бежать к родителю, когда им страшно. Когда их пугает родитель, они словно застряли на перепутье, где им хочется идти вперед и назад одновременно».

Вызвать такой уровень страха у ребенка может не только открытое насилие, как, например, избиения, но и другие виды пугающего и настораживающего поведения.

В Мэрилендском университете профессор психологии Джуд Кэссиди показывает своим студентам видео, на котором мать непреднамеренно создает у своего пятимесячного сына неорганизованный тип привязанности. На видео она резко бросает игрушки в лицо ребенку, с усилием поворачивает его голову, смеется над его страданиями, а затем рычит и воет на него как тигр.

– В такой ситуации ребенок запоминает, – комментирует доктор Кэссиди, – что «Мать – не тот человек, к которому я могу обратиться за успокоением, когда расстроен. Она и есть тот человек, который расстраивает меня». Я думаю, что эта мама любит своего ребенка и не догадывается, что делает, но именно так понимает ситуацию ребенок. Это разрушительно. И очень грустно⁴¹.

Родители, которых в детстве обижали и у которых сформировался неорганизованный стиль привязанности, как у матери на видео, больше других склонны обижать своих детей. Но правда и то, что большинство родителей, столкнувшихся с насилием в детстве, не применяют силу к своим детям.

* * *

В центре посещений я с любопытством думал, как будет выглядеть встреча Исаии с мамой. Будет ли он при встрече с матерью вести себя так, как описывают детей с неорганизованным стилем привязанности: замрет, отвернется, начнет ходить кругами? Я все еще прокручивал варианты в голове, когда открылась дверь в конце коридора. Зашла мать Исаии, – худая привлекательная девушка с длинными черными волосами. Марла отпустила мальчика, и мама быстро схватила его на руки, поцеловала, повторяя: «Люблю тебя, малыш».

Возможно, у Исаии не было неорганизованного стиля привязанности.

Комната посещений напоминала домашнюю гостиную. Там был диван, книжные полки, шкафы с игрушками и настольными играми, небольшой обеденный стол со стульями, а в середине комнаты лежал ковер, достаточно мягкий для того, чтобы сидеть на нем.

Пока Марла обсуждала с девушкой детали ее условного срока, мальчик нашел в шкафу музыкальную шкатулку и уселся у матери на коленях.

 
80% ДЕТЕЙ из неблагополучных семей формируют неорганизованный стиль привязанности.
 

В центре возможны два вида посещений: под надзором и под наблюдением. В первом случае сотрудник центра находится в комнате вместе с семьей. Во время посещения под наблюдением, которое разрешается, если родитель способен справиться с ситуацией, работник заглядывает в комнату каждые пятнадцать минут. Посещение Исаии было под надзором.

Мать Исаии принесла с собой обед. Они сидели вместе за столом, и она кормила его каким-то блюдом из риса пластиковой ложкой (металлические приборы запрещены). Дважды мальчик брал ложку и пытался покормить маму.

– Нет, малыш, это для тебя, – говорила она.

Дети с неорганизованным стилем привязанности могут пытаться влиять на взаимодействие с родителями, иногда развлекая или утешая их. Как выразился один из работников центра, «некоторые дети ведут себя как родители и пытаются контролировать ход встречи». Я не знал, относилась ли к такому поведению попытка Исаии накормить мать и принести ей игрушки. Чуть раньше я уже видел другого ребенка, трехлетнюю девочку, которая пыталась накормить своего отца обедом.

После обеда Исаия с улыбкой и звуками радости принес матери еще игрушек из шкафа.

Позже Марла рассказала, что дети обычно приезжают в этот центр в течение нескольких месяцев, но иногда это затягивается на годы. В большинстве случаев причиной является пренебрежение родительскими обязанностями, хотя были и случаи сексуального насилия, ожогов от сигарет, сломанных костей, порки кабелем и ремнем, встречались малыши с черепно-мозговыми травмами, отслоившейся сетчаткой, потерей слуха и спиральными переломами конечностей. А еще была та девочка и столовый нож.

Пренебрежение родительскими обязанностями – это широкое понятие, включающее в себя неспособность предоставить ребенку еду, одежду, крышу над головой и медицинскую помощь, отсутствие ухода и возможности получить образование, запущенность, а также психологическое и физическое насилие в семье.

Как я узнал в дальнейшем, Исаию поместили в приемную семью, потому что двадцатидвухлетняя мать не справлялась с его содержанием.

– Если сегодня дома есть еда, а в следующие три-четыре дня нет, это вариант недостаточного ухода за ребенком и основание для того, чтобы изъять его из семьи, – объяснила Марла.

Кроме того, его мать отбывала срок в тюрьме и не смогла организовать опеку для Исаии на время своего отсутствия.

– Она находится в тюрьме большую часть его жизни, – сказала Марла.

Я спросил, привязываются ли дети к работникам центра.

– Некоторые дети больше привязаны к нам, чем к родителям, – ответила она.

Я не сразу понял, но Марла объяснила, что работники центра присутствуют во время каждого посещения под надзором и многие дети проводят с ними столько же времени, сколько с родителями. При этом зачастую работники, благодаря обучению, больше настроены на удовлетворение потребностей ребенка.

Исаия сидел на полу и тихонько играл.

– Возможно, ему понравилось бы в игровой комнате, – предложила Марла.

В игровой комнате центра была большая красная горка и много разных игр и игрушек, в основном подаренных общественностью. Там были еще два ребенка: годовалая девочка с двумя хвостиками и розовыми заколками и мальчик одного возраста с Исаией, одетый в черное. Он напомнил мне Джонни Кэша, особенно когда взял игрушечную гитару и начал бренчать. Оба ребенка были с родителями: девочка с мамой, а мальчик с папой.

Исаия побежал к площадке. Он всем улыбался и радостно играл один. Чуть позже он стал катать грузовики по полу и, в конце концов, оказался напротив кривого зеркала, которое делает тебя выше, ниже, шире или уже в зависимости от того, как далеко ты стоишь.

– Что ты там видишь, дружок? – спросила Марла.

Я думаю, это был ключевой вопрос: что Исаия там увидел?

Но он не ответил.

Я не мог знать наверняка, сформировался ли у Исаий неорганизованный стиль привязанности, ведь чтобы определить это, он и его мать должны были пройти тест «Странная ситуация». Но я был уверен, что кто-то из заглядывающих в это зеркало детей точно имел такой стиль, так что вопрос Марлы был уместен. Сущность неорганизованного стиля привязанности состоит в радикальном искажении нормальных отношений между родителем и ребенком, в результате которого изменяется и восприятие себя по отношению к миру. Это искажение проявляется в тесной связи между неорганизованным стилем привязанности в раннем детстве и диссоциативным расстройством у взрослых⁴². Оно включает в себя такие состояния как расстройство множественной личности, потерю памяти и симптомы, подобные посттравматическому стрессу. Самоизбиение, нанесение себе порезов и ожогов также связывают с неорганизованным стилем привязанности, особенно в комбинации с плохим обращением в детстве⁴³.

Когда Исаия вернулся на горку, его мать подошла к игрушкам и взяла электронную доску с алфавитом: игру, в которой ты нажимаешь на букву и голос называет ее. Она поднесла ее к Исаие, который стоял на вершине горки, нажала на А и Б, пытаясь заставить его повторить названия букв. Но он просто улыбнулся, издал звук радости и скатился вниз.

– У него проблемы с речью, – сказала она мне.

И только в этот момент я осознал, что не слышал, как Исаия говорит. Он лишь улыбался и издавал разные звуки. В одном научном труде отмечалось, что «дети, оказавшиеся в приемных семьях, обычно имеют признаки задержки в развитии, включая <…> развитие речи»⁴⁴. С другой стороны, в два года разговаривают и не все «нормальные» дети. Так было ли это симптомом плохого обращения или неорганизованного стиля привязанности? Этого я тоже не знал.

Пока Исаия играл на горке, мне в глаза бросился один предмет, который я до этого не замечал – серый пластиковый детский стульчик. Он был мне хорошо знаком: такой же был у нас дома, когда мои дети были маленькими. Когда нашим девочкам было столько же, сколько Исаие, они часами сидели на них за столиком, радостно рисуя, раскрашивая и играя. Этот стульчик показал мне, насколько велика разница между детством моих детей и Исаии.

 
РЯД СОЦИАЛЬНЫХ программ направлены на помощь матерям и детям с неорганизованной привязанностью.
 

Жизнь Исаии с неорганизованным стилем привязанности, скорее всего, будет сложнее, даже если не учитывать экономических и социальных факторов. Исследования показывают, что детям с неорганизованным стилем привязанности и диссоциативным расстройством часто недостает социальных навыков и самоконтроля для успешной учебы в школе. Проведенный в 2010 году метаанализ шестидесяти исследований с общим количеством участников более шести тысяч показал, что такие люди чаще демонстрируют вызывающее, враждебное и агрессивное поведение в раннем подростковом возрасте⁴⁵. Риск выше для мальчиков, но для девочек он тоже значителен. Предполагается, что неорганизованный стиль привязанности может прямо влиять на развитие склонности к преступному и жестокому поведению: неорганизованный стиль привязанности присутствует у 36 % тюремных заключенных, а среди пациентов психиатрии это число вырастает до 82 %^46,47. (Важно понимать, что из этого не следует, что 82 % пациентов психиатрии совершают преступления или ведут себя жестоко. – Прим. ред.)

Пугающее доминирование неорганизованного стиля привязанности дорого обходится не только самим детям в группе риска и их семьям, но и обществу. К счастью, исследователи разрабатывают методики вмешательства, которые могут превратить неорганизованный и другие ненадежные стили привязанности в надежные.

В рамках одной из таких программ, «Детско-родительская психотерапия», в течение года терапевты еженедельно встречаются с матерями и детьми в их доме. Они наблюдают за семьей, помогают матери правильно реагировать на нужды ребенка и бороться с искажениями восприятия, сформированными под воздействием ее собственного детства⁴⁸. Недавнее исследование 137 тринадцатимесячных детей показало, что до начала программы неорганизованный стиль привязанности наблюдался у 89,8 % детей, а после – всего у 32 %. В контрольной группе детей того же социального положения, не проходящих программу, аналогичного снижения не наблюдалось⁴⁹.

В еще одной программе под названием «Круг защищенности» родители участвовали в групповых занятиях, чтобы узнать о теории привязанности и улучшить навыки родительства. Это также показало многообещающие результаты в снижении уровня ненадежного стиля привязанности.

Подобные программы дорого стоят, особенно если речь идет о посещениях на дому, но их стоимость несравнима с затратами общества на последствия от ухода из школы и борьбу с правонарушениями и жестокими преступлениями.

* * *

– Десять минут, – сказала Марла, подсказывая, что время посещения почти закончилось.

Мать Исаии начала собирать контейнеры. Мальчик неожиданно стал выглядеть напуганным, исчезла его постоянная улыбка. Его лицо оставалось неподвижным, когда мать помогала ему одеться, но, когда она надевала свою куртку, Исаия не выдержал и заплакал.

В дверном проеме появилась еще одна работница центра.

– Все в порядке? – спросила она.

– Исаия, – нежно уговаривала Марла, – обними маму.

Но Исаия не пошел к матери. Вместо этого он подбежал к Марле и обхватил ее ноги. Она опустилась на колени, чтобы обнять его, но мальчик, по-прежнему рыдая, побежал к работнице, стоящей в дверях, и ухватился за нее. Она нежно отстранила его.

– Иди к маме, – настаивала она.

Исаия в слезах ходил по кругу, но все же смог подойти к матери. Она взяла его на руки, обнимая и пытаясь успокоить.

– Увидимся на следующей неделе, малыш. Люблю тебя, люблю тебя, – сказала она. Затем она передала его Марле.

– Проблема в том, – сказала вторая работница, так тихо, чтобы никто не услышал, – что он не знает, кто его мать.

Это было больно. Именно это сказал детский психолог, когда в три года у меня были проблемы с речью. Я видел, как Исаия крепко вцепился в свою мать, и, несмотря на полувековую разницу в возрасте, чувствовал связь с этим напуганным и печальным маленьким мальчиком.

* * *

Наблюдение за детьми на записях и, конечно, за Исаией в центре посещений, ярко продемонстрировали мне важность ранней привязанности. Гарри Рейс упоминал на своей лекции, что именно детский опыт формирует наши убеждения о том, чего ожидать от отношений и как вести себя в них. Гарри объяснял, что эти ментальные модели сохраняются, создавая мозговые паттерны и направляя наше поведение на протяжении всей жизни.

Я задумался: можно ли увидеть эти мозговые паттерны? Позволяют ли современные технологии сделать это? Возможно, тест «Странная ситуация» готов к высокотехнологичному обновлению.

Глава 4
В сканере: привязанность и мозг

– Я немного опущу ваш носок, – сказала она, – и закреплю эти электроды над вашей лодыжкой.

Сара была ассистентом лаборатории Джеймса Коана, профессора клинической психологии в Виргинском университете. Стоял чудесный весенний день: пели птицы, цвели магнолии, но мы находились в комнате управления в подвале здания за пределами кампуса, где располагался огромный магнитно-резонансный томограф «Сименс». Это был один из аппаратов, которые доктор Коан использовал в своей лаборатории для изучения нейробиологии эмоций и отношений.

Я приехал в его лабораторию для изучения биологических основ теории привязанности. Можно ли на самом деле увидеть наши ментальные модели отношений, сформированные ранним опытом? Еще один вопрос был личным: действительно ли мой стиль привязанности был «приобретенно надежным», как предположил доктор Кортина в результате интервью?

По предложению последнего я договорился об оценке своего интервью специалистом, Шошаной Рингель, психотерапевтом из Балтимора. Прослушав его целиком и расшифровав каждый ответ, она пришла к выводу, что моим основным стилем привязанности является надежный. Среди всего прочего она отметила «легкость обсуждения темы, связность мышления, прощение родителей и принятие их границ, простоту в отношении собственных несовершенств». Но она также увидела остатки тревожного стиля привязанности: «некоторые признаки поглощенности объектами привязанности или прошлыми травмами, а также легкая обеспокоенность неудачным опытом родительства или потенциально травматичным опытом».

В целом оценка доктора Рингель была такой, как предсказал доктор Кортина: приобретенный надежный стиль. Но Джеймс Коан и другие исследователи начали изучать «индивидуальные различия стилей привязанности с использованием показателей нейронной активности», используя функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ)⁵⁰. Может ли то, что мы видим в мозге, как-то подтвердить стиль привязанности?

Пока Сара втирала электропроводящий гель у меня над лодыжкой, пришел лаборант. Увидев рядом со мной доктора Коана, он спросил:

– Привет, готовишься к лету?

Он имел в виду стрижку Коана. За день до этого я смотрел запись выступления Коана на TEDx, которое было сделано несколько месяцев назад, и там его каштановые волосы были собраны в хвост: не короткий и тонкий, как иногда бывает у мужчин среднего возраста, а плотный и толстый, как у пони.

– Ой, да, – засмеялся Коан. – Ты же не видел меня с короткими волосами! Что думаешь?

– Выглядит неплохо! – сказал лаборант.

Я не мог не согласиться. Коан был статным, подтянутым, и без копны волос он выглядел моложе своих сорока четырех лет, несмотря на бородку и усы.

В своем выступлении под названием «Почему мы держимся за руки» Коан рассказал историю о том, как, будучи молодым военным врачом, он познакомился с ветераном Второй мировой войны, у которого было посттравматическое стрессовое расстройство⁵¹. Коан узнал, что этот пожилой пациент мог открыться и рассказывать о войне, только если его жена держала его за руку.

Заинтересовавшись, почему держание за руки было так важно для пациента с точки зрения неврологии, Коан провел исследование мозга с помощью МРТ. Подопытных помещали в ситуацию угрозы удара током: если им показывали синий круг, они знали, что ничего не произойдет, но, если им показывали красный крест, была двадцатипроцентная вероятность, что они получат удар током по лодыжке.

– Мы заставили их поволноваться! – сказал он. – Участники делали это в трех ситуациях: в одиночестве, держа за руку незнакомца или романтического партнера.

– И вот что мы узнали, – сказал он. – Когда человек в аппарате один, там очень шумно и он под угрозой удара током, мозг начинает светиться как новогодняя елка.

 
ФИЗИЧЕСКАЯ БЛИЗОСТЬ романтического партнера позволяет нам легче переживать боль и стресс.
 

Мозг испытывает большую нагрузку: ненавидя процесс и стремясь к бегству, он при этом контролирует состояние тела, чтобы человек и в самом деле не сбежал из аппарата. Если держать за руку незнакомца, отделы мозга, связанные с физическим возбуждением, в том числе с частотой сердечных сокращений и общей готовностью действовать, демонстрируют меньшую активность. Но если вы держите за руку своего партнера, можно увидеть «значительное снижение реакции мозга». Люди чувствуют угрозу меньше и не задействуют отделы, ответственные за саморегуляцию и высвобождение гормонов стресса. Для этого достаточно самого факта держания за руки.

Это исследование принесло много внимания Коану и его сотрудникам в Виргинском научно-исследовательском центре аффективной нейробиологии. Работу Коана цитировали «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и другие СМИ, в том числе международные.

А Сара тем временем прикрепила пластиковый электрод размером с монету на левую сторону моей лодыжки.

* * *

Чуть раньше в этот же день Джеймс Коан заехал за мной в отель, и мы с ним выпили кофе в летнем кафе недалеко от кампуса. Я спросил, можно ли будет увидеть разницу в сканах мозга, если поместить в томограф двоих детей с разными стилями привязанности (я думал о малыше в футболке с динозавром из видеозаписи теста и об Исаие из центра посещений).

– Да, абсолютно точно, – сказал он и уточнил, что не существует какого-то одного отдела мозга, отвечающего за привязанность. Разница проявится в паттернах активности в разных системах в мозге, отвечающих за разные функции, поскольку не существует какого-то одного центра, определяющего, как мы воспринимаем отношения.

По словам Коана, подсвечиваться будут отделы, связанные с эмоциями, которые люди с разными стилями привязанности ощущают и выражают по-разному. Отличия заключаются в том, как мы реагируем на социальные стимулы, такие как выражение лица, как наш мозг обрабатывает эмоциональную информацию, например удовольствие, страх или грусть, как мы воспринимаем угрозы и поощрения, сближение и отвержение.

В одном исследовании тридцать новоиспеченных матерей с заранее известными стилями привязанности поместили в томограф, где показали им фотографии их детей. Исследователи отметили значительные отличия в работе мозга: у матерей с надежным стилем привязанности была более активна область, отвечающая за обработку поощрений, нежели у матерей с избегающим стилем⁵².

В рамках другого исследования участников, находящихся в томографе, попросили посчитать точки на экране, а затем показали лица людей, якобы оценивающих эксперимент: улыбающиеся или злые. В ответ испытуемые с избегающим стилем привязанности продемонстрировали сниженную активность в областях мозга, отвечающих за получение социальной информации, а у испытуемых с тревожным стилем были более активны области, отвечающие за считывание негативных социальных сигналов. Такие результаты коррелировали с данными о том, что индивиды с избегающим стилем обычно не ищут поддержки, а людям с тревожным стилем привязанности часто свойственна повышенная бдительность в отношении угроз⁵³.

Еще одно исследование, посвященное изучению реакции мозга на социальное отвержение, представляло собой виртуальную игру в мяч: участникам сказали, что во время пребывания в томографе они будут играть с двумя другими испытуемыми. На самом же деле других игроков не существовало – вместо них использовался компьютер. На середине теста он начинал играть сам с собой, избегая реального участника, который до конца игры был вынужден наблюдать со стороны. В результате люди с тревожным стилем привязанности продемонстрировали повышенную активность в областях мозга, связанных с социальным отвержением, а участники с избегающим стилем показали сниженную реакцию в тех же областях мозга. «Таким образом, реакция на социальное отвержение частично зависела от индивидуальных особенностей тревожного и избегающего стиля привязанности», пришли к выводу исследо-ватели⁵⁴.

– Если поместить меня в этот аппарат, – спросил я Джеймса Коана, – существует ли эксперимент, способный подтвердить результаты моего интервью с «Опросником взрослой привязанности»?

Он сказал, что это возможно.

– Наверное, я смог бы найти маркеры, – сказал он и предложил мне лечь в томограф и провести эксперимент с держанием за руки. – Волнение, которое ты испытаешь, должно помочь выявить признаки, указывающие на стиль привязанности. Однако возможно, что мы не сможем ничего сказать о привязанности на основе лишь одного участника: нам может не хватить данных. Но мы попробуем.

На самом деле, нам пришлось провести модифицированную версию теста, так что в нем было еще меньше данных, чем обычно. Согласно протоколу в тесте должно быть три ситуации угрозы удара током: с незнакомцем, в одиночестве и с романтическим партнером. Но поскольку я приехал в Шарлоттсвилл один и на тот момент не имел романтического партнера, мы вынуждены были пропустить эту часть.

– Давай пообедаем, – сказал Джеймс, – а затем я отправлю тебя в томограф.

* * *

По первому образованию Джеймс Коан, согласно его резюме, был психологом. За обедом я спросил, что заставило его сразу после школы выбрать эту профессию. Джеймс ответил, что в восемнадцать лет он был «немного дикий» и «не склонный к академическим знаниям». Он не сразу поступил в колледж: вместо этого он жил в Спокане, штат Вашингтон, «курил траву» и работал в отделочной фирме, принадлежащей отчиму. И лишь в двадцать один он поступил в муниципальный колледж, после чего работал в Вашингтонском университете с выдающимся семейным психологом Джоном Готтманом. В конце концов, в двадцать восемь лет он продолжил обучение в области исследований мозга.

В этот момент Джеймсу позвонила его жена Кэт, работающая фотографом. Она попросила его позже забрать дочек, которым тогда был год и три года. Он признался, что иногда быть мужем, отцом, преподавателем и активным исследователем нелегко, особенно с тех пор, как его работа привлекла столько внимания.

– Тот факт, что исследование стало таким популярным, – палка о двух концах. Нет, это здорово, конечно же, но я до сих пор не научился говорить «нет», а это значит, что я постоянно говорю «извините» и «возможно» тысячам людей.

Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы связаться с Джеймсом, и все вокруг говорили мне, как сильно он занят.

– Да, – засмеялся он, – прости за это.

Я думал о том, что узнал о Джеймсе: нонконформист, немного авантюрист, который добился всего сам, – и мне было любопытно, принимает ли он что-то традиционное, взять ту же теорию привязанности.

– Что ж, Джеймс, – спросил я, – ты вообще веришь во всю эту теорию? Ты веришь Боулби?

– Несомненно, – сказал он, – но я воспринимаю ее как классическую механику Ньютона в психологии: она работает во многих ситуациях, и мы можем с ее помощью, так сказать, запускать ракеты на Луну, но она не совсем верна.

В каком смысле «не совсем верна»?

– Эта теория слишком много внимания уделяет объектам привязанности, но не учитывает степень, в которой люди открыты к общению.

– Как так?

– Люди по природе своей настолько социальны, что одного значимого взрослого недостаточно, особенно для детей. Это приводит к плохим советам, например некоторые исследователи везде кричат о том, что нельзя отправлять детей в садик до двух лет. Но ребенок устроен таким образом, что у него должно быть много опекунов с самого начала, а матери не приспособлены к тому, чтобы заниматься исключительно заботой о своих малышах. Вот здесь мы и сбились с пути. Это плохо для людей, в большей степени для женщин.

Но разве в основе теории привязанности не лежит идея связи между матерью и ребенком?

– Да, но именно здесь она ошибочна, – сказал он. – Странные ситуации, надежная база и зона безопасности – все это хорошо работает не только в отношении объектов привязанности, но и в более широких социальных контекстах.

Он добавил, что мы слишком много внимания уделяем взрослой привязанности к лишь одному человеку.

– Курт Воннегут поддерживал эту идею, – сказал он. – Он говорил, что каждый раз, когда видит ругающуюся пару, он хочет сказать им, что надо кричать друг другу: «Тебя недостаточно!» – и это будет точным попаданием⁵⁵.

 
ЧАСТО ССОРЫ В ПАРАХ происходят из-за эмоционального напряжения от ограничения числа объектов привязанности.
 

Я нашел эту цитату, Джеймс передал ее практически верно. Она из романа Воннегута «Времетрясение», в котором он пишет: «Пятьдесят или более процентов американских браков распадаются, потому что большинство из нас не общается с родственниками. После женитьбы вы получаете лишь одного человека. Я считаю, что, когда пары ссорятся, дело не в деньгах, сексе или силе. На самом деле они говорят: «Тебя недостаточно!»

Но, возвращаясь к детям, считает ли Джеймс что ребенка могло бы растить большое количество опекунов?

– Не могло бы, а должно бы, – ответил он.

– И есть исследования, подтверждающие это?

– В основном антропологические, но да. Боулби использовал многое из исследований шимпанзе для развития своей теории, пытаясь добавить в нее эволюционную перспективу. И, действительно, обезьяны держат своих детенышей на теле до окончания периода вскармливания и никому не разрешают притрагиваться к ним. Но в этом люди отличаются от остальных приматов. Матери по всему миру позволяют другим людям держать своих детей сразу после рождения, и те от этого вовсе не страдают.

– То есть если вместо одной матери, – спросил я, – ребенок будет воспитан шестью людьми из одной деревни…

– То он будет считать их всех значимыми взрослыми, – сказал Джеймс, – так же как и свою мать в «странной ситуации».

Тем не менее интересно, что в ранних израильских кибуцах, где дети спали все вместе вдали от семей, исследователи отмечали большое количество случаев тревожной привязанности. А в современных коммунах, где семьи живут стандартно, наблюдается нормальное распределение стилей привязанности⁵⁶.

– «Странная ситуация» не обязательно ошибочна, – продолжил Джеймс. – Но информация, которую мы получаем из нее, неполна. Мы пропускаем значительную часть истории. Я опасаюсь, что причиной ненадежного, тревожного или избегающего стиля привязанности является чрезмерная зависимость от одного значимого взрослого, который не способен на все. Просто потому, что она не в силах это сделать.

Я упомянул движение по воспитанию детей под названием «естественное родительство». Его последователи поощряют близкий и частный физический контакт между матерью и ребенком.