Текст книги "Зомби!"

Питер Тримейн
Зомби!

Глава 1

Люди стояли в молчании вокруг невысокой террасы старого деревянного бунгало колониального стиля. Они стояли так, словно были статуями. Только трепетание пылающих факелов, которые многие из них держали в руках, отбрасывало неверный, пляшущий свет на их медные, блестящие от пота лица.

Вокруг людей вздымалась темная стена ночных джунглей.

В противоположность людям, стоявшим молча, окружавшие их джунгли были наполнены шумом. Там раздавалось пронзительное и тревожное стаккато птиц, которые шумно пробуждались, возвещая близкий рассвет. Их неисчислимые крики смешивались с пронзительным стрекотанием сверчков и ужасающей мелодией несчетного количества болотных лягушек.

И над всем этим шумом господствовало одинокое человеческое причитание; рыдание то усиливалось, то стихало до жалобы. Оно исходило из старого бунгало.

Люди стояли полукругом, их лица с немигающими глазами были обращены к веранде. Причитавшему женскому голосу, возраставшему и затихавшему, затихавшему и вновь поднимавшемуся, аккомпанировали медленные ритмичные удары по барабану из козлиной кожи. Казалось, что владелец жалобного голоса не нуждался в паузе для дыхания, таким непрерывным было причитание.

Люди стояли перед бунгало с того времени, как наступили сумерки, и теперь, когда уже приближался рассвет, они не подавали ни признака усталости, ни какого-либо движения. Большая часть женщин стояла слегка склонив головы, но их глаза, смотревшие из-под больших красочных шарфов, одетых на голову, были сосредоточенными. Мужчины в основном были с непокрытыми головами, но некоторые с соломенными шляпами на самом затылке, они стояли прямо, почти вызывающе. Многие держали над собой головни факелов, освещая безмолвную живую картину.

Предрассветный хор болотистых джунглей достигал теперь своего крещендо. Свет в небе ощутимо усиливался. Звуки барабана и причитаний резко оборвались. Это выглядело так, словно внезапно прекратились все звуки мира.

Несколько человек в толпе нервно закашляли, то там, то здесь прошло легкое движение, точно некоторые из людей качнулись, сбрасывая с себя долгое ночное напряжение.

Прошло целых десять минут прежде чем возникло какое-то движение. Дверь бунгало со скрипом отворилась и появилась фигура. Невозможно было сказать, мужчина это был или женщина. От шеи до ног она была закутана в широкую мантию, которая, казалось, состояла из птичьего оперения – экзотических птичьих перьев, которые шуршали и танцевали в слабом утреннем ветерке. На голове, которая также была полностью покрыта перьями, была отвратительная маска, похожая на морду какого-то пресмыкающегося.

Толпа в полной тишине наблюдала, как это привидение прошлось по веранде. Оно остановилось и, как бы приветствуя толпу, медленно подняло руки к небу, ладонями наружу. Фигура заговорила, ее голос был высоким и невозможно было распознать пол его обладателя из-за скрипучих тонов.

– Дети! – выкрикнула фигура, в голосе которой слышались тяжелые, монотонные интонации Вест-Индии. – Дети! Мама Мамбо мертва!

Толпу, казалось, охватила конвульсия, словно она представляла одно единое тело, и длинный, низкий стон сопровождал ее движения.

– Дети! – продолжала фигура. – Бон Дию призвал ее к себе!

Толпа простонала опять.

– Она выполнила здесь свою работу!

Словно ответом паствы, хорошо отвечающей молебствию, толпа простонала еще раз.

– Но скоро, дети, скоро Мама Мамбо придет опять, да, да! Скоро она возвратится!

Некоторые из толпы закричали:

– Аминь! Аминь!

Тогда жуткая фигура на веранде повернулась и указала в направлении светлеющего на востоке неба.

– Она придет с востока! Она идет вместе с рассветом! Она придет скоро! Мама Мамбо придет скоро!

В ответ раздался рев толпы.

– Аминь!

Вдруг барабан из козьей шкуры внутри бунгало начал дрожать новым гипнотизирующим ритмом.

Это уже не был медленный, печальный ритм как прежде, а дрожащий, возбуждающийся звук. Вскоре другие барабаны, появившиеся в толпе, ответили и присоединились к нему, до тех пор пока вся толпа не начала качаться и топать ногами, двигаясь в такт странной, очень древней мелодии.

Стоявшая над ними в украшенной перьями мантии фигура наблюдала и одобрительно кивала.

– Да, дети, празднуйте. Празднуйте! Мама Мамбо умерла, но она придет скоро опять… действительно скоро!

* * *

Джун Ламберт проснулась с дико бившимся сердцем и холодным потом на лице. Некоторое время она пролежала в паническом ужасе, пока знакомый вид спальни не начал успокаивать ее. Она пролежала еще несколько минут, пытаясь убедить себя, что эта паника – просто результат ночного кошмара. Она повернула голову и с любопытством взглянула на часы у изголовья кровати. Было пятнадцать минут девятого. Странно. Она не слышала будильник. Джун повернула голову в другую сторону и обнаружила, что постель рядом с ней пуста. Она почувствовала досаду: этим утром Джун планировала встать пораньше. Она склонила голову, прислушиваясь. С кухни доносился звон посуды. Джун улыбнулась.

В следующий момент в спальню вошел Стивен Ламберт, неся две чашки чая, Он был уже одет, и Джун почувствовала некоторые угрызения совести. Тем временем он присел на край кровати.

– Ну что, проспала? – спросил он, усмехаясь. – Ты храпела, словно циркульная пила, когда я встал. Ты даже не пошевелилась, когда звонил будильник.

– Я не храпела, – машинально возразила раздосадованная Джун.

Она села в постели, взяла одну из чашек с чаем и, глубоко вздохнув, отпила глоток.

– Вот что мне действительно нужно. Я видела кошмарный сон.

Стив оторвал взгляд от чашки, в его карих глазах был интерес.

– О чем?

Джун нахмурилась.

– Я уже не могу вспомнить. Я просто проснулась с чувством панического страха.

– Это вполне обычно, – мудро ответил Стив. – Во всяком случае, говорят, что сновидения полезны.

– Это было ужасно, – продолжала Джун, игнорируя его слова. – У меня какая-то навязчивая идея, что это было что-то в Вест-Индии.

– Ага! – усмехнулся Стив. – Наследственные фантазии, нет сомнений. Это говорит кровь!

Джун досадливо надула губы, но Стив уже смотрел на часы.

– Я должен нестись, любовь моя, – сказал он, поднимаясь. – Мне надо в Магистратский суд этим утром. – Стив Ламберт был репортером местной газеты. – Я тебя увижу в Спагетти Хаус на ленче. Там ты сможешь рассказать мне про свои ночные кошмары. Ох да, еще…

Он вытащил из своего кармана объемистый, цвета буйволовой кожи конверт и сунул его ей в руки, при этом наклоняясь и целуя ее.

– С днем рождения, Джун. Я не забыл.

Затем он вышел. Джун опять легла в постель с улыбкой на лице. Она прислушалась к грохоту квартирной двери и ленивому стуку ботинок Стива, шлепавшего вниз по лестнице к уличной двери. Она вздохнула и тряхнула головой. Стив такой шумный. Она должна поговорить с ним, иначе миссис Хейзл, которая жила этажом ниже, начнет опять жаловаться. Миссис Хейзл была пожилой вдовой, которой доставляло удовольствие жаловаться на Джун или Стива владельцу дома по любому мыслимому и немыслимому поводу. Не то, чтобы она была из рода вечных жалобщиц, но она была из породы недалеких, узколобых людей, набитых расовыми предрассудками.

Джун и Стив вызывали у нее особое раздражение, поскольку родители Джун были иммигрантами из Вест-Индии, в то время как Стив был белым. Миссис Хейзл явно показывала, что она не одобряет их женитьбу, и даже опускалась до такой мелочности, как подбрасывание листовок Национального фронта в почтовый ящик. Джун и Стив пытались игнорировать ее, но старая миссис Хейзл постоянно названивала со своими жалобами владельцу дома – то они слишком громко слушают свой проигрыватель, то слишком поздно приходят, то слишком шумят и так далее, в том же духе. Да, вздохнула Джун, она должна крупно поговорить со Стивом.

Она засомневалась, сможет ли Стив когда-нибудь измениться. Они были женаты уже два года, в течение которых она не раз уже читала ему нотации за его шумное поведение. Беда была в том, что Стив вырос в деревне, в загородном доме в Дивоне, где хлопающим дверям и шуму не придавали значения. Джун же выросла в городе и как обитательница квартир знала, как могут обостриться отношения, если люди не уважают чьих-то соседских прав. Стив был в полном смысле неистовым и, более того, по своему простодушию не задумывался о том шуме, который он производил.

Когда ему на это указывали, он чувствовал себя неловко. Однако Джун прекрасно понимала, что в свои двадцать семь лет Стив уже не мог измениться. Вероятно, единственным способом разрешить эту проблему была возможность заиметь дом вместо квартиры, но при невероятных ценах на дома в нынешние времена мало кто мог бы позволить себе это в самом Лондоне, или даже в его окрестностях.

Джун решила ознакомиться с конвертом, который был у нее в руках, тряхнула головой и улыбнулась. Она совсем забыла, что сегодня ее день рождения. Дорогой Стив. Временами он просто конфетка. Ее нетерпеливые пальцы разорвали обертку и обнаружили внутри небольшой сверток из папиросной бумаги. Она развернула его и извлекла золотой кулончик на небольшой золотой цепочке. Кулон был выполнен в виде ее астрологического знака – Рака. Она надела украшение на свою стройную шейку и улыбнулась.

Это было просто страстью Стива – преподносить сюрпризы.

Пока Джун возилась в ванной комнате и одевалась, она начисто забыла о своем странном ночном кошмаре.

Глава 2

Письмо пришло почти неделю спустя.

Стив Ламберт, проснувшись и встав, как обычно, первым, вытаращил глаза, когда увидел большие, красочные марки, украшавшие коричневый официальный конверт, который был адресован Джун. Он скривил губы и присвистнул от изумления, когда разобрал, что написано на почтовом штемпеле. Затем он вернулся в спальню, где полусонная Джун потягивала свой утренний чай; глаза ее были закрыты, а сама она еще не оторвалась от подушки.

– Тебе письмо, Джун, – сообщил Стив, подсовывая ей конверт. – Это из Сан-Микилона. Не оттуда ли родом твои родители?

Пять лет назад, когда Джун было девятнадцать, ее родители погибли в автокатастрофе, таким образом, Стив их никогда не видел. Он знал только, что они были из Вест-Индии и затем эмигрировали с маленького карибского острова под названием Сан-Микилон.

Джун открыла глаза и уставилась на него.

– Что это? – спросила она, подавляя зевок.

Стив нетерпеливо помахал конвертом.

– Для тебя письмо из Сан-Микилона, и оно адресовано на твою девичью фамилию.

Джун наморщила лоб.

– Что там пишут?

– Если позволишь, я открою.

Джун кивнула.

Стив согнул палец крючком и, подцепив за уголок конверт, рванул его, открывая. Внутри письмо состояло из нескольких, сколотых вместе документов. Глаза Стива расширялись по мере того, как он изучал машинописный текст страницы.

– Это от тамошнего адвоката по имени Даувиль, – сказал он. – Здесь сообщают, что твоя бабушка совсем состарилась и умирает. – Он поднял свой взгляд и нахмурился.

– У тебя, оказывается, есть бабушка, Джун?

Джун села, проснувшись теперь окончательно. Взгляд ее был недоумевающим.

– Я не знала, – произнесла она. – Мои родители оставили Сан-Микилон задолго до того, как я родилась, и у меня было впечатление, что у них не осталось родственников на острове. Они никогда не упоминали про бабушку при мне. Читай дальше, Стив. Что там еще говорится?

Стив вернулся к письму.

– Тут сказано, что ты станешь единственной наследницей ее имущества и что твоя бабушка желала бы поэтому увидеть тебя прежде, чем она умрет. Здесь имеется банковский чек для оплаты полета на самолете и расходов, связанных с поездкой на остров.

Стив мельком взглянул на прямоугольный лист чека, приколотый к письму. Он присвистнул.

– Вполне щедрые средства на это, – прокомментировал он.

– Это нелепо, – сказала Джун, покачав головой. – Мне никогда не говорили, что у меня есть бабушка, тем более богатая бабушка. Там сказано, кто она?

– Да. Это мать твоей мамы. Мадам Ласнекю. Чертовски необычное имя. Здесь еще сказано, что она живет в некоем месте, называющемся Мерикейдж, что на горе Висячее Дерево. Звучит немного мелодраматично, не так ли?

Джун в замешательстве мотнула головой.

– Но я никогда не слышала про нее. Я никогда даже не знала, что моя мама носила в девичестве фамилию Ласнекю. Мои родители почти не вспоминали о Сан-Микилоне при мне, когда они были еще живы.

– Это не удивительно – заметил Стив, протягивая ей письмо. – Когда люди эмигрируют в другую страну, они часто пытаются приложить максимум усилий для ассимиляции в этой стране. Они не любят предаваться воспоминаниям, возвращаясь снова к стране, которую они только что покинули.

– Да, но даже при этом, Стив, если моя бабушка до сих пор жива, то почему они не упоминали про нее?

– На это имеется сто одна причина, – ответил Стив. – Существуют семейные ссоры, кровная вражда и всякие вещи подобного рода.

Он поднялся.

– Ты прочти письмо, а я приготовлю тебе еще одну чашечку чая.

Когда он вернулся, Джун все еще размышляла над письмом.

– Что мы будем делать, Стив? – спросила она, взяв чашку с чаем.

– Ну, я всегда хотел посмотреть Вест-Индию, – ответил Стив, усаживаясь на край постели.

– Я серьезно, Стив.

– Я тоже серьезно.

– Чек достаточно щедрый, но его не хватит, чтобы покрыть расходы на воздушное путешествие для нас обоих.

Стив усмехнулся.

– У нас кое-что отложено на отпуск, так что все в порядке. Я думаю, что смогу договориться с редактором своей газеты, сославшись на обстоятельства – умирающая бабушка и все такое. В самом деле, почему бы нам не заказать билеты и не отправиться к ней? Ты всегда говорила мне, что хотела бы отправиться в Вест-Индию на время отпуска и посмотреть, откуда родом твои родители.

Джун кивнула.

– И к тому же, Джун, – ухмыльнулся Стив, – ты являешься, очевидно, единственным наследником некоего имущества. Кто знает? Может я женился на богатой наследнице. И к тому же гора Висячее Дерево звучит прямо как Голливуд.

– Все это кажется таким неправдоподобным, Стив.

– Ну хорошо, получи по чеку наличные деньги, а затем мы сможем увидеть, насколько это правдоподобно, – возразил Стив.

Джун вздохнула.

– Ласнекю, – произнесла она задумчиво. – Я даже не знала, что это девичья фамилия моей мамы. Что бы она означала, Стив? Ты сказал, что это необычное имя.

– Согласно моим школьным познаниям французского, – пожал плечами Стив, – это значит «змея». Это не то имя, которым бы я хотел обременить своих детей.

* * *

Четыре недели спустя огромное серебристое тело самолета Дуглас ДС-10 начало со свистом снижаться с лазурного неба к такому же голубому морю, направляясь к пыльным белым перекрещивающимся лентам – взлетно-посадочным дорожкам аэропорта Тринидада.

Джун и Стив пристально смотрели вниз на остров, нетерпеливо предвкушая необычный отпуск. Последние две недели были для них крайне напряженными. Банковский чек оказался подлинным, и они сразу же приступили к организации своей поездки в Вест-Индию.

Дорожный агент, у которого они заказали авиабилеты, не так много знал о Сан-Микилоне. Он знал, что это независимое островное государство среди малых Антильских островов, поблизости от Гренады. Это был один из гряды Наветренных островов, маленькая незначительная точка в голубом Карибском море, На нем не имелось аэропорта и попасть туда можно было либо гидропланом из аэропорта Тринидада, либо морем из Порт-оф-Спейна.

Стив несколько дней подряд листал всевозможные брошюры, пытаясь что-нибудь узнать о Сан-Микилоне. Он обнаружил, что столетиями как Британия, так и Франция боролись за него, обе претендовали на него как на часть своих имперских владений. Но остров не был ни богатым, ни стратегически важным.

Британия отняла у Франции остров силой во времена Кромвеля и создала там огромные сахарные плантации, ввезя для работы туда несколько тысяч ирландцев. Кромвель только-только начинал свою жестокую попытку завоевания Ирландии, и в попытке истребить ее уроженцев он приказал вывезти на Барбадос тысячи ирландских мужчин, женщин и детей.

В связи с избытком крепких рабочих правитель Барбадоса Дэниэл Сирл охотно пошел навстречу просьбам англичан – владельцев плантаций с других островов, таких как Монсеррат и Сан-Микилон, и отправил рабочую силу туда. Многие из несчастных ирландцев были перевезены на эти мелкие островки и обустроились там сами собой, таким образом ирландский оставался основным языком на Монсеррате вплоть до девятнадцатого века.

После реставрации династии Стюартов Англия уступила Сан-Микилон Франции, которая начала ввоз своих собственных рабов из Африки. Многие из них сочетались браком с индейцами и белыми, в том числе с оставшимися ирландцами. Однако Франция потеряла остров опять в суматохе Французской революции, а в 1815 году оспариваемая территория была признана Британским владением и островное население, теперь в основном африканского происхождения, стало стабилизироваться. Туземные карибские индейцы уже были депортированы на остров Роатан, где их вымирание при известных обстоятельствах продолжалось.

Сан-Микилон, с населением едва ли в двадцать тысяч, стал независимым от Британии в начале 1970 года, пережив за эти годы экспорт сахара, хлопка, бананов и кокосов. Стив был заинтригован тем, что остров был совсем недавно оставлен Британским Содружеством и стал тем, что пренебрежительно зовется «банановой республикой».

Для Джун Ламберт вся эта информация была новостью. Ее родители эмигрировали с Сан-Микилона в начале 1950-х годов, и она родилась и выросла в Лондоне.

Теперь ей показалось странным, что ее родители едва говорили о Сан-Микилоне, а сама она никогда не надоедала им вопросами на эту тему. Она никогда не чувствовала родственной связи с уроженцами Вест-Индии.

Когда ей было девятнадцать и ее родители погибли в автокатастрофе, она стала сожалеть о том, что так мало знала о своем происхождении. Но эти чувства довольно быстро утихли после того, как она закончила колледж и пошла работать.

Она стала социальным работником местного муниципалитета и несколько лет спустя встретила Стива Ламберта, флегматичного англичанина с западной части страны, который был репортером местной газеты, Через несколько месяцев они поженились.

Женитьба пробудила у Джун интерес к своему происхождению, а теперь Стив настаивал на том, что они должны поехать в отпуск в Вест-Индию.

Таким образом, большой самолет снижался над Тринидадом. Джун с трудом могла поверить, что вскоре увидит родину своих родителей. Все, кажется, произошло так стремительно. Письмо от Даувиля, известие о том, что она имеет бабушку и, кажется, богатую бабушку, банковский чек, который прошел долгий путь, чтобы возместить их расходы, поспешные сборы, перелет через Атлантику и теперь – теперь она вот здесь смотрит вниз на высушенный на солнце остров Тринидад. Это казалось таким невероятным.

Глава 3

– Сейчас мы прибудем на остров, – объявил одетый в белый жакет стюард, указывая сквозь иллюминатор.

Стив искоса взглянул в неподвижные голубые воды, за которыми начинался легкий тропический туман. Тем временем самолет начал заходить на посадку и Стив смог различить внизу покрытые зеленью холмы, поднимающиеся круто из воды.

– На Сан-Микилоне нет гавани, – объяснил стюард тем временем, как Стив и Джун начали собирать свой багаж. – Вокруг побережья слишком большое мелководье.

– Как же мы доберемся до берега? – спросила Джун.

– Судно ляжет в дрейф примерно в ста ярдах от берега и пассажиры совершат прогулку на лодке. Это проще, чем высаживаться на берег с борта самолета.

Стив поблагодарил стюарда и сунул ему в руку чаевые. Стюард усмехнулся, поднес руку ко лбу в шутливом салюте и повернулся к другим пассажирам, сообщая им информацию.

Джун недовольно надула губы.

– Держу пари, что он сколотит себе состояние на таких, как мы.

В Порт-оф-Спейне они обнаружили, что еженедельная паромная служба до Сан-Микилона закрылась рано утром.

Хотя оба они были измучены перелетом, остаток дня супруги провели, исследуя разноликие улицы морского порта, и закончили в ресторане, который специализировался на местных горячих блюдах, в то время как тихий оркестр наигрывал какие-то ритмичные мелодии.

Паром оказался судном на подводных крыльях, так что дальнейшее путешествие от пристани было плавным и скорым.

Вместе с другими пассажирами они с любопытством смотрели с палубы на приближающийся Сан-Микилон. Судно на подводных крыльях оказалось в довольно-таки широком заливе, по берегам среди густой зелени виднелись полоски белого песка.

С одной стороны залива стояло целое скопище белых домиков, тесно налепленных на береговом склоне. Густая зеленая листва, поднимающаяся среди множества сопок, производила на Стива и Джун должное впечатление. Но доминирующим над всем этим пейзажем, тянущимся на несколько миль, был высокий горный пик, над которым висела шапка белого дыма, словно одинокое облако встало на якорной стоянке на вершине горы.

С противоположной стороны залива к ним направились две гребные лодки. Обе были полны людьми. Очевидно, в них находились отъезжающие путешественники. Через некоторое время прибывающие на остров уже грузились вместе со своим багажом на лодки, которые снова оказались так тесно набиты, что Стив уже начал опасаться как бы они не перевернулись.

В отличие от парома с его парусиновым навесом и воздушными кондиционерами возле глубоких пассажирских кресел, в лодке горячее карибское солнце ударило Стива с такой лютостью, что у него перехватило дыхание. Пот покатился по его лбу. Лодки медленно приближались к берегу и наконец, достигнув широкой каменной набережной, мягко ткнулись против ступенек лестницы Ухмыляясь, двое лодочников спрыгнули на набережную и привязали лодки Затем они начали помогать пассажирам высаживаться.

Стив и Джун стояли, удивленно оглядываясь вокруг. Сан-Микилон оказался совсем не таким, как они предполагали. С одной стороны залива было скопление набережных к пристаней, напротив которых были пришвартованы парусники, имевшие небольшую осадку, В стороне от этих причалов растянулся пестрый фруктово-овощной и рыбный рынок, полный шума, толкотни и суеты. Позади него, похоже, начинался порядочных размеров город. Звуки музыки – живой, ударной, карибской музыки – заполнили воздух. Сцена была живой и красочной.

Стив получил багаж, и они зашагали вдоль набережной к барьеру, преграждавшему вход в город, Остальные пассажиры уже образовали очередь перед столом с надписью «Паспортный и таможенный контроль» как на английском, так и на французском языках, Стив улыбнулся Джун. Конечно, ведь Сан-Микилон был независимым государством, Они терпеливо дождались, пока мужчина в слегка неряшливой белой униформе уселся за стол и начал всматриваться в паспорта, которые ему предъявлялись для проверки, Далее, за другим столом, второй человек в униформе досматривал багаж. Наконец-то подошла и их очередь и Стив предъявил документы должностному лицу. Тот изучал их тщательно и медленно.

– Вы родились в Англии? – резко спросил он вдруг, посмотрев на Джун.

– Да.

– А ваши родители, где родились они? Не в Англии?

– Нет, – ответила девушка, слегка озадаченная вопросом таможенника. – Они оба родились на Сан-Микилоне.

Чиновник скривил губы, словно ответ вывел его из равновесия.

– Когда они покинули Сан-Микилон?

Джун нахмурилась.

– Я не знаю точной даты; думаю, где-то в 1952-1953 годах.

Чиновник вздохнул так, словно ответ принес ему облегчение.

– Ваш муж и вы приехали в отпуск?

– Совершенно верно, – вмешался Стив, почувствовав легкое раздражение от подозрительного тона чиновника. Стив всегда чувствовал неприязнь к бюрократам.

– Я просто хочу посмотреть на родину моих предков, – добавила Джун, хмуро посмотрев на Стива. – Мне кажется, в этом нет ничего предосудительного.

– Очень хорошо. – Чиновник резко сунул им назад паспорта и указал вперед, – Наслаждайтесь вашим пребыванием.

Таможенный досмотрщик был более дружелюбен. Он широко улыбнулся им и спросил, есть ли у них с собой что-нибудь, что следует внести в декларацию, и только кивнул, когда Стив ответил отрицательно. Он окинул беглым взглядом багаж и затем начертил на чемоданах знак кусочком мела. После всего этого они очутились за барьером на площади, где толпились друзья и родственники, ожидавшие пассажиров с судна.

Стив поставил чемоданы и огляделся вокруг. Не было никаких признаков существования такси, И действительно, единственная повозка, проезжавшая мимо, оказалась крошечным трехколесным фургоном, нагроможденным доверху фруктами, рыбой и овощами.

Первые идиллические впечатления от тропического рая быстро рассеялись при виде шатающихся с бутылками рома пьяниц и множества нищих, большей частью одетых в лохмотья детей, Стив старался не замечать их протянутые руки.

– Есть работа, мистер?

– Дайте пару центов, мистер, Пожалуйста, мистер! Пожалуйста, леди!

Стив повернулся к Джун.

– Лучше всего найти отель, дорогая, Это, должно быть, здешняя столица – Маркус?

Джун пожала плечами.

– Не похоже, что на острове есть другой город.

Вблизи Стив уловил взгляд высокого мужчины в униформе; белые блуза и шорты, губчатый шлем с золотым значком и черная кобура с револьвером. Мужчина стоял, лениво опираясь на изгородь, и беспечно покуривал сигару, Очевидно, он был местным полисменом.

– Простите, – сказал Стив, Мужчина взглянул на него. – Вы не могли бы сказать, где мы можем найти хороший отель?

– И не слишком дорогой, – добавила Джун.

Полицейский ухмыльнулся, не утруждая себя вынуть сигару изо рта и не меняя свою ленивую позу, сказал:

– Непременно. В Маркусе несколько хороших отелей. Пройдите по улице к центру. Отель называется «Лоуп-Гэроу».

Стив поблагодарил мужчину и, подхватив чемоданы, повернулся и зашагал к центру города. Джун поплелась за ним.

Примерно через сотню ярдов он поставил чемоданы и, пытаясь найти для них лучшую точку опоры, случайно взглянул назад. Служащий, проверявший их паспорта, оставил свой стол и стоял, о чем-то говоря с полицейским. Они оба всматривались в их сторону. Стив нахмурился и уныло пожал плечами.

– Паранойя, – улыбнулся он сам себе.

– Иди дальше, тупица, – воскликнула Джун. – Давай отыщем этот отель. Я должна принять холодный душ.