Текст книги "Цветы сатаны"

1

1 июля 1966 года

«Уехать, сбежать…»

Слова эти стучали в голове Дебры Жордан, словно размеренно-томительное тиканье напольных часов в гостиной. Несмотря на открытые окна, в комнате было очень жарко. Пот выступил на лице молодой женщины; она тихо раскачивалась в кресле-качалке, словно пыталась убаюкать собственные мысли: «Уехать отсюда, бежать… Покинуть эти места, чтобы никого не видеть… Уехать навсегда, бежать как можно быстрее!»

Уехать? Об этом она мечтала уже много дней, недель, месяцев. Даже тщательно разработала все детали отъезда с тех пор, как судьба подсунула ей ту несчастную, Дебору Джеймс…

Все было готово, но не хватало смелости, сил, чтобы оторваться от безбедного уютного мирка, где обитали они с Роем – она вышла замуж за него двумя годами раньше. Рой Жордан, молодой директор заведения для душевнобольных, окружал жену вниманием и заботился о ней как о своих пациентах, а может быть, и больше.

Издержки профессии? Несомненно, но было в их союзе и нечто худшее. Причина крылась в его патологической ревности: в каждом приближающемся к ней мужчине Рой видел потенциального соперника. Этого Дебра не могла больше терпеть. Вообще-то она никогда не любила мужа, но сейчас просто не переносила. От одного его вида ей становилось тошно. У Роя Жордана было довольно приятное лицо, хотя и с некоторым налетом властности, черные волосы были коротко подстрижены, и он носил усы щеточкой. Но тем не менее в нем Дебра видела лишь цербера, а их дом казался ей тюрьмой.

Вот только от его задумчивого вида и пронизывающего взгляда серых глаз за очками в широкой черепаховой оправе становилось не по себе: этот человек будто читал ваши самые сокровенные мысли. Блестяще защитив докторскую диссертацию, он в тридцать семь лет умело руководил заведением, считавшимся неуправляемым из-за очень трудного контингента больных.

Дебра была намного моложе мужа – ей едва исполнилось двадцать четыре. У нее были русые волосы, большие голубые глаза, невинное выражение тонкого лица. От стройной фигуры веяло беззащитностью загнанной лани; именно это тронуло Роя Жордана, когда он увидел девушку в первый раз. Она предстала перед ним пленительным цветком, слишком красивым и нежным для того, чтобы сорвать его.

Дебра встала, подошла к окну. Она сперва зажмурилась от яркого солнца, затем, облокотившись о подоконник, углубилась в созерцание парка с его аллеями, обсаженными подстриженным кустарником, и великолепным ухоженным бассейном в центре: смотрелся он восхитительно. Неподвижная вода, словно зеркало, отражала небесную синь, листву деревьев и красные кирпичи высоких зданий, кольцом стоявших вокруг парка. При малейшем ветерке поверхность покрывалась рябью, вода сверкала под солнечными лучами, по ней шли желтые круги. Да, круги…

Всякий раз, когда она в хорошую погоду смотрела на воду, Дебре виделись эти желтые круги. Они образовывались на поверхности, потом будто приподнимались, словно под влиянием какого-то неведомого феномена конденсации. Подобно маленьким курчавым облачкам, они тихо кружились над водой, рассеивались, снова сливались, но в конечном итоге устремлялись к ней, чтобы обволочь ее неусыпно-бдительной стаей, взять в плен, удушающе сжав грудь. Безгласные шпионы, надзиратели Роя, думала она.

Глядя на эти парящие воображаемые круги, Дебра улыбнулась, подумав, что несправедлива к своему мужу. Хотя она видела в нем одни недостатки, нельзя было не признать, что в материальном плане она могла считать себя вполне удовлетворенной женщиной. Квартира, в которой они жили, была комфортабельной, со вкусом обставленной, с полным набором различной бытовой техники, так облегчающей жизнь. У нее всего было вдоволь. Достаточно было высказать малейшее пожелание, и оно тотчас исполнялось.

Однако самого главного, того, чего она страстно желала, Рой не мог ей дать: он не в силах был убрать с ее глаз осточертевших внушительных больничных корпусов, примыкавших к их дому. Как опротивел ей всюду проникавший больничный запах, вид слоняющихся по парку больных; как надоело ей слышать доносившуюся до нее невразумительную речь, постоянно видеть отупевшие лица или бессмысленные улыбки, а особенно – просыпаться по ночам от истеричных воплей очередной сумасшедшей.

Посетителей психиатрической клиники всякий раз вводила в заблуждение атмосфера безмятежности и спокойствия этих мест: элегантные и просторные сооружения из кирпича, возведенные в тихом, вызывающем улыбку умиротворения предместье Девон близ городка Вестлейк к северу от Плимута. Их тоже, казалось, очаровывал бассейн, они прогуливались по парку и удалялись, зарядившись его видимым спокойствием. Однако оно не обмануло бы внимательного наблюдателя. Его охватила бы невольная дрожь при встрече со взглядами некоторых больных, запертых в палатах на верхних этажах, при виде этих застывших глаз за оконными решетками, напоминающих странные матовые стеклянные шарики, устремленные на зеркало бассейна. Он похолодел бы до костей, разглядев необычные огоньки, мерцавшие в их зрачках, плотоядные, ненормально инфантильные улыбки. И не без причины: здесь всегда что-то случалось. Недавно один больной в приступе безумия откусил санитарке половину уха только потому, что еда показалась ему недостаточно горячей!

Солнце слепило глаза. Из окна гостиной Дебра едва различала силуэты за зарешеченными окнами здания напротив. Но она хорошо представляла себе этих людей, угадывала их безумие и холодное одиночество, в котором они пребывали. Безумцы ужасали ее, и в то же время ей было их жаль. Нет, это становилось невыносимым… Постоянное общение с такими людьми оказывало роковое влияние на персонал больницы, и в первую очередь – на ее мужа. Человек, вынужденный постоянно общаться с умалишенными, теряет частицу себя. Роя это тоже вывело из равновесия, Дебра в этом не сомневалась. Да и сама она в последнее время чувствовала в себе какие-то изменения. Нужно было срочно покинуть это проклятое место, пока она вконец не свихнулась от тех желтых кругов.

Скрип двери за спиной вывел молодую женщину из задумчивости. Обернувшись, она увидела Роя.

– Все в порядке, дорогая? – участливо спросил он.

Откашлявшись и прочистив пересохшее горло, Дебра отозвалась:

– Да… Вот только жарко очень.

Неожиданно сняв очки, он пристально посмотрел на нее.

– И ты стоишь прямо на солнце? Ведь знаешь, как это вредно для твоих глаз!

Дебра знала это. Однажды она так долго всматривалась в переливающиеся яркие отблески на воде, что в конце концов увидела однообразную ослепительную завесу, а затем – ничто, черноту. Потребовалось несколько дней лечения, прежде чем к ней вернулось зрение. Рой сам лечил ее, а потом… сделал предложение.

Дебра подошла к зеркалу на комоде, вгляделась в собственное отражение.

– Хотелось немного подзагореть… Уже июль, а я все еще белая, как снежная баба!

– Ты самая очаровательная из всех снежных баб, – улыбнулся Рой, приближаясь к ней. – Но если тебе так уж хочется загореть, почему бы нам не отправиться на пляж в ближайший уик-энд?

– Превосходная идея! – наигранно восторженно воскликнула Дебра, пытаясь этим взрывом энтузиазма замаскировать свои мысли.

– Так и сделаем! Отправимся в Плимут в эту субботу. Я знаю превосходный отель, а рядом – почти безлюдная бухточка. Мы сможем загорать целых два дня, одни, если только погода не испортится.

«Ехать в Плимут с Роем – об этом и речи быть не может!»

Конечно же, Дебре очень хотелось туда поехать, но… одной. Невинное предложение мужа, сделанное от чистого сердца, не доставило ей удовольствия. Именно в Плимуте когда-то жила ее подруга Дебора Джеймс, жила в небольшой квартирке на последнем этаже дома неподалеку от порта, где в основном селились художники или проезжие. Дебора Джеймс – подруга? Может быть, слишком сильно сказано, но все-таки Дебра была уверена: у той девушки никогда не было друга, которому она могла бы раскрыть душу. Они были ровесницами. При жизни Дебора страдала психическими расстройствами. Жила замкнуто в своей квартирке на ренту, оставленную в наследство покойным отцом. Она избегала людей, боялась их и по возможности уклонялась от любого разговора. Затворница, замкнутая в себе, тень, незаметная для окружающих.

Они познакомились в больнице, куда та приходила для лечения. Обе женщины сразу прониклись симпатией друг к другу; Дебора доверяла Дебре даже больше, чем ее мужу, у которого консультировалась. Между женщинами установилось что-то вроде электрической связи; кстати, они были очень схожи внешне, разве что лицо Деборы было потусклее.

После первого собеседования доктор Жордан назначил своей пациентке второе, и Дебра вызвалась съездить за ней на машине; по телефону договорились о месте встречи: Дебора назначила ей свидание у околицы небольшой деревушки, на прибрежной дороге, которую особенно любила.

К условленному времени Дебра была уже на месте, но встретили ее лишь ветер с моря да несколько чаек, паривших над близкими волнами. Несколько часов прождала она девушку – напрасно. В начале тропинки, отходившей от дороги, на земле лежала сумочка.

Сумочка Деборы.

В ней находились ее документы, ключи. Ужасное подозрение охватило Дебру, когда она подошла к краю крутого берега; внизу бились волны Атлантики. Задумчивая и встревоженная вернулась она домой, мужу сказала лишь, что не встретилась с его пациенткой. От подробностей воздержалась. На следующий день она съездила в Плимут, открыла дверь квартирки одним из найденных в сумочке ключей. В квартире никого не было.

Неделю спустя Дебра повторила попытку. В квартирке все было по-прежнему: от Деборы Джеймс остались лишь воспоминания.

И хотя нигде и никем не упоминалось об утонувшей в течение последнего месяца, Дебра была уже уверена, что девушка, часто находившаяся в подавленном состоянии, в момент сильной депрессии покончила с собой, бросившись в тот день в волны с высоты скалистого берега. Удивительно, что никто, кроме Дебры, не заметил ее исчезновения. Да и море, поглотившее этот бледный фантом, не посчитало нужным вернуть тело людям. Никто не оплакивал несчастную, никому она не была нужна, и даже соседи, знавшие о ее существовании, считали, что она так и продолжает существовать. Художник, живший этажом ниже, даже поздоровался с Деброй, приняв ее за пропавшую…

Тогда-то и зародилась некая идея в голове молодой миссис Рой… Чековой книжкой покойной она оплатила все счета Деборы Джеймс и постаралась убедить всех своими появлениями, что девушка жива. Два-три раза в месяц Дебра наезжала в Плимут, знакомилась с приходившей почтой и с каждым разом все больше убеждалась в том, что отлично справляется с ролью мисс Джеймс.

План был прост: однажды занять окончательно ее место и начать новую жизнь. Казалось, все идет как нельзя лучше, – после самоубийства Деборы прошло уже шесть месяцев, и никто, похоже, так и не заметил ничего необычного.

На самом деле все обстояло не так просто: Дебра не могла решиться сделать последний шаг. Ей хватало того, что этот план существовал, достаточно было осознавать саму возможность в любой момент сбежать из дома, быть уверенной, что есть место, где она сможет начать с нуля. И лишь сейчас в ней оформилось желание собрать свои пожитки. Все ее существо вибрировало при мысли о бегстве. В душно-влажной атмосфере этого жаркого летнего дня усиливалось чувство угнетенности. Хотелось уехать далеко, очень далеко, как можно дальше от мужа и этой клиники для душевнобольных. И даже Плимут отныне казался ей слишком близким.

Голос Роя еще больше разжег ее тревогу.

– Скажи, дорогая, тебе нездоровится?

– Что ты! Напротив, все прекрасно, уверяю тебя.

– Можешь поверить, у тебя щеки горят!

– Это от жары, я тебе уже сказала. Со мной все в порядке, я отлично себя чувствую.

«Уехать, бежать, и как можно быстрее… Не видеть больше ни этих зарешеченных окон, ни желтых кругов—надзирателей…»

Еще раз внимательно взглянув на жену, Рой Жордан пожал плечами:

– Пожалуй, ты права. Действительно очень жарко. Такая жара плохо действует на всех… Мне осталось еще кое-что обсудить с Киндли, думаю, на сегодня это все. Поговорю с ним и вернусь, дорогая.

Дебра кивнула, стараясь улыбаться, хотя мыслями уже была далеко.

«Да, пусть он встречается с Киндли!» Ричард Киндли был его заместителем, правой рукой. Оба мужчины были почти как братья – так походили друг на друга, так серьезно относились к своей задаче! Оба они были убеждены, что благополучие человечества зиждется на их плечах, зависит от их знаний, их профессионализма… «Да, пускай идет к своему собрату, знатоку человеческой души! А меня он больше не увидит. Пора!»

Улыбнувшись в ответ, Рой закрыл за собой дверь.

Никогда, наверное, в Дебре не было такой глубокой уверенности. Теперь или никогда. Если она сейчас, сию минуту, не встанет, то уже никуда не уедет. Навсегда останется пленницей своего мужа, выдающегося доктора Роя Жордана.

Будто подхваченная неведомой силой, Дебра приступила к действиям. Она почти бегом прошла в свою комнату, схватила плащ и приличную пачку фунтов стерлингов, приготовленную заранее, почти скатилась по лестнице, добежала до гаража. Кабриолет «моррис» стоял на аллее, ключи Рой обычно оставлял в бардачке. У молодой женщины сильно колотилось сердце, когда она включала зажигание. Гудение мотора успокоило, и Дебра решительно нажала на педаль акселератора. Кабриолет взвизгнул шинами по гравию. Сторож у больничных ворот машинально поднял в приветствии руку, когда машина, как смерч, мчалась на него, и, отскочив, остолбенело уставился вслед.

А в кабине «морриса», вцепившись в руль, за солнцезащитными очками улыбалась Дебра. Солнце играло на хромированном ободке спидометра. Сверкающий кружочек напоминал ей желтые круги, поднимавшиеся от бассейна, но это ее уже не беспокоило. Она ехала слишком быстро, и они не могли ее догнать. Автомобиль пожирал асфальт с опьяняющей скоростью. Жребий был брошен. Она направлялась прямиком к дороге свободы. Впереди открывалась новая жизнь.

2

Волнение, возбуждение, радостное чувство свободы, опьянение скоростью были слишком сильны для того, чтобы Дебра могла здраво рассуждать. Думая лишь о бегстве, о том, как бы уехать подальше, она решительно повернула к северу. Плимут уже не казался ей надежным убежищем. Что ж, тем хуже для тщательно разработанного плана. Она, может быть, еще вернется к нему, когда все утрясется…

Итак, в первую очередь надо доехать до Эксетера. Кратчайший путь – через песчаные равнины Дартмура. К несчастью, в спешке Дебра отклонилась к западу, и прошло немало времени, прежде чем она сообразила это.

Когда же наконец она достигла песчаной равнины, солнце уже клонилось к горизонту. Огненный диск воспламенил небольшую кучку облаков и вершины холмов; странно раскромсанные каменные гребни торчали вдали смутно угрожающими силуэтами. Заброшенность неприветливых диких просторов несколько охладила оптимизм Дебры. Да и сама каменистая дорога, по которой она катила, казалось, препятствовала ее продвижению.

Путь становился таким извилистым и неразличимым, что молодая женщина вконец заблудилась. Вся в испарине, она рыскала по равнине, разворачивалась, чувствуя, как сдают нервы. Если так и будет продолжаться, думала она, желтые круги легко догонят ее.

Крупные капли пота выступили на лице, скатывались по коже и, задержавшись на кончике подбородка, падали на платье. Но тут Дебра увидела указатель направления на Эксетер. Вздох облегчения вырвался из ее груди: она поняла, что все время кружила на одном месте. Теперь перед ней лежала прямая дорога. Она со злостью нажала на газ и понеслась к северу.

Уже стемнело, когда кабриолет въехал в Принстон. Чувствовала Дебра себя далеко не так уверенно. Оптимизм угас, как день. Она проехала мимо большой тюрьмы, где отбывали наказание самые закоренелые преступники королевства. Охраняли их очень строго, но случалось, увы, что кому-нибудь из опасных бандитов удавалось бежать. Дебра несколько раз читала в газетах о подобных случаях, участь беглецов была предрешена, когда их настигали силы правопорядка.

Но бывало, что эти мрачные типы ускользали от полиции и скрывались на необозримых окрестных равнинах, укрывались в какой-нибудь пещере либо разгуливали по этим безлюдным землям. На редких пастбищах с хилой травой, которые ей встречались, она видела лишь овец, но и от этого зрелища Дебра не могла сдержать дрожи. Она вдавила педаль акселератора так, что шины завизжали на крутом повороте. На деле Дебра страшилась не только нежелательной встречи. Сам вид этих зданий пробуждал в ней тревогу, настораживал, потому что очень уж они походили на те, от которых она убегала. Пропахшие хлоркой коридоры, тупые лица висельников, надзиратели, решетки на окнах, охрана, обходы, истеричные крики… Хотелось бы навсегда забыть об этом.

На полной скорости она проехала через Принстон, включила фары на выезде из городка и вдруг, округлив глаза от ужаса, резко надавила на тормоз. Колеса взвизгнули, машина сделала полный оборот вокруг своей оси и замерла. Сердце рвалось из груди, руки судорожно вцепились в руль. Дебра застыла на время, чтобы прийти в себя и осознать случившееся. Страха оказалось больше, чем чего-то непоправимого: ни ушиба, ни царапинки. В памяти остались только два страшных желтых круга, появившихся впереди после включения фар…

Она посмеялась в душе над своим неразумным страхом, но не могла сдержать слез. Неужто так и ехать всю ночь с выключенными фарами? Нет, такое совершенно невозможно, особенно здесь, в незнакомой глуши…

Поразмыслив, молодая женщина с опаской нажала на рычажок. Два луча пробуравили темноту перед ней, и после секундного замешательства Дебра расхохоталась, не в силах понять, чем могли напугать ее эти световые линии. Лишь взвинченными нервами могла она объяснить подобную реакцию. Включив зажигание, она тронулась с места, уже приободренная, но сосредоточенно соблюдая осторожность, чтобы не очень-то доверять этим лучам. А вдруг один из них изогнется и направит свой желтый круг на нее?

Так она проехала не больше мили. Поглощенная созерцанием света фар, забыла о дороге и не заметила крутого поворота. Неожиданно Дебра почувствовала резкий удар под днищем, сопровождаемый протестующим скрежетом железа. И – тишина. Мотор заглох. Вылетев из колеи, машина застряла на больших камнях, ограждавших обочину. Дебра попробовала завести мотор. Бесполезно. Тогда она вышла и открыла капот, прекрасно зная, что в темноте, да еще не разбираясь в технике, не сумеет починить «моррис».

Раздраженно захлопнула капот и, ощутив ночную прохладу, проникающую в нее вместе с досадой, достала и надела плащ. Дебра вполне могла бы совершить прогулку при свете звезд. И хотя интуиция подсказывала ей продолжать путь к северу, здравый смысл советовал возвратиться в Принстон, – ходьбы до городка было не больше часа. А повинуясь интуиции, она могла бы шагать до рассвета и не встретить ни одной живой души.

Беглянка раздраженно прикусила губу. Возвращаться очень не хотелось, но другого выхода не было. От злости она дошагала до Принстона через три четверти часа и вошла в первый попавшийся паб, рассчитывая найти какого-нибудь умельца, разбирающегося в машинах, или по крайней мере узнать адрес механика. Двое мужчин, сидевших за столом у входа, уставились на незнакомку, удивленные ее появлением. Дебра машинально направилась к ним. Старшему было лет сорок. Толстый, красномордый, и у него отсутствовал один передний зуб. В улыбке было что-то бычье. Этот человек сразу не понравился Дебре. Его товарищ, жилистый, с длинными мускулистыми руками, показался ей помоложе и поприветливее. Однако прищуренные насмешливые глаза не внушали доверия. Глядя, как молодая женщина нерешительно проходит мимо них, последний веселым тоном бросил:

– Дамочка, вы кого-то ищете?

– Да, мне нужен механик. Моя машина сломалась в миле отсюда…

Непонятное удивление блеснуло в глазах молодого. Мужчины быстро переглянулись. А тот с иронией в голосе продолжил:

– Сломалась? Ваша машина? Вот уж не повезло так не повезло! Но все же вам повезло, что вы пришли сюда.

– Как это?

– Потому что перед вами лучший механик этих мест, не так ли, Чарли?

Щербатый на мгновение опешил, но под настойчивым взглядом своего друга энергично закивал головой.

– Это, дамочка, Чарли, – продолжал жилистый, – ну а я Уильям, Билли для друзей. Не буду скрывать, я тоже понимаю кое-что в машинах. Если не ошибаюсь, вы хотели бы починить ее как можно скорее?

– Да, да, я чрезвычайно спешу, – ответила Дебра, которой было не по себе от прокуренного паба и раздевающих ее тяжелых взглядов посетителей, – и я в долгу не останусь, если вам удастся вывести меня из затруднения сегодня же…

С видом оскорбленного достоинства Билли сообщил:

– Деньги здесь ни при чем, мадам, это дело чести! Гостеприимство свято чтится в наших краях… Речь идет о репутации Чарли. Он станет всеобщим посмешищем, если не справится с вашей машиной!

Дебра мельком огляделась, потом пробормотала:

– Ну что, идем немедленно?

Билли кивнул, потом, улыбаясь, встал.

– Да, конечно. Вы сказали, в миле отсюда? Недалеко, но лучше было бы добраться туда на машине.

– И заодно захватить инструменты! – подхватил толстяк Чарли, плотоядно посмотрев на молодую женщину.

– Тогда поторапливайся, – сухо приказал Билли. – Чтоб через пять минут ты был здесь со своим грузовичком!

– Тесновато, конечно, – заявил Билли несколько минут спустя, открывая дверцу со стороны пассажира. – Ну да ладно, нам же не ночь здесь ночевать!

Дебра села между водителем и его толстым товарищем, который сразу положил ей руку на плечи, извинившись, что ему некуда ее девать из-за тесноты. Молодая женщина вежливо ответила, чтобы он не беспокоился, хотя и чувствовала себя довольно неуютно, зажатая, словно сардина, между двумя незнакомцами с несколько грубоватыми манерами. Ей особенно был неприятен исходивший от них запах – смесь пота, табака и пива.

Несколько минут поездки показались ей бесконечными, и Дебра испытала живейшее облегчение, вылезая из грузовичка. Еще легче ей стало, когда толстяк Чарли, помогавший ей выйти, отпустил ее. Ведь он вытаскивал ее будто куклу, обхватив за талию и откровенно прижимая к себе с недвусмысленными мимолетными прикосновениями, которые Дебра приписала его неуклюжести.

– Ну вот, теперь взглянем на вашу машину, – сказал Билли, поднимая капот.

Нагнувшись над мотором и подсвечивая себе электрическим фонариком, он прокомментировал:

– Кажется, все в порядке. Не вижу никаких неполадок, а ты, Чарли?

– Ну да… какой-нибудь пустяк, поломок не видно. Наверное, где-нибудь отскочил контакт электропроводки при ударе.

Что-то фальшивое слышалось в разговоре мужчин. Дебра почувствовала опасность. Дурным знаком поднялся ветер. Ее все больше охватывал необъяснимый страх. Не будь этой усталости и глубокой тоски, она быстро распознала бы природу угрозы. Однако все прояснилось дальнейшими событиями.

Через пару минут оба мужчины подошли к ней, стоявшей в сторонке.

– Плевое дело, работы немного, – произнес толстый Чарли с усмешкой, обнажившей недостающий зуб.

– Как, прямо сейчас?

– Конечно. Но не бесплатно.

– Сколько?

Губы его в усмешке раздвинулись шире.

– Вообще-то денег нам не надо, не так ли, Билли?

Тот подтверждающе тряхнул головой, медленно проводя лучом фонарика по фигуре женщины.

– Разумеется, деньги – не главное в жизни.

На этот раз Дебра с предельной четкостью осознала грозящую ей опасность. Лучик, шаривший по ее телу, не оставил на этот счет никаких сомнений. Охваченная паникой, она быстро сунула руку в карман плаща, ощупью отделила от пачки две купюры по десять фунтов и протянула мужчинам:

– Этого хватит?

Жирная рука Чарли выхватила деньги.

– Грех отказываться. Но хотелось бы и кроме этого… Если вы не догадываетесь, можно нарисовать…

С быстротою молнии Дебра оттолкнула алчную ручищу, которую Чарли протягивал к ней, и отвесила ему пощечину.

Несколько опешив, тот потер щеку, взглянул на своего приятеля и заржал.

Билли присоединился к нему, шумно выражая свое веселье, потом внезапно замолк. Взгляд прищуренных глаз угрожающе отвердел, в них загорелся огонь вожделения, от которого спина Дебры похолодела. Она угодила в ловушку, да к тому же по своей собственной воле!

Донесенное ветром отдаленное блеяние барашка, казалось, подчеркнуло ее беспомощность. Одна, ночью, в абсолютно пустынном месте… Легче добычи и не может быть для этих двух скотов. Кто поможет ей? Никто, кроме нее самой.

– Попробуем объясниться, – начал Билли, поглаживая волосы оцепеневшей молодой женщины. – Не буду скрывать, мы с Чарли обожаем подраться, только не с женщинами. В подобных делах мы предпочитаем обходиться без рукоприкладства. Впрочем, нам совсем не хочется делать тебе больно… По сути, мы не такие уж плохие парни, не правда ли, Чарли?

– Это уж точно, неплохие, – с одышкой подтвердил тот. Глаза его тоже поблескивали.

– Но если вздумаешь артачиться, крошка, это тебе дорого обойдется. – Грубо приподняв подбородок Дебры, он направил луч фонарика на ее лицо и добавил: – У тебя красивая мордашка, мышоночек, а? Да будет тебе известно, ее легко попортить. Стоит, к примеру, отдать тебя в руки Чарли, уж он-то мастер переделывать портреты. Кстати, за это он заработал несколько дней карцера… Карцер в той большой тюрьме на краю городка… Ты ведь заметила ее, когда ехала сюда, не так ли?

– Как? – пролепетала Дебра. – Ваш друг – бывший… бывший…

– Ну да, бывший заключенный, – докончил Билли. – Как и я. Мы и познакомились-то в тюряге. Ладно, мы здесь не для того, чтобы исповедоваться. Чарли, покажи-ка ей свою игрушку, чтобы она знала, что ее ждет, если будет ломаться.

Билли направил луч на своего товарища, который, засунув руку в карман брюк и порывшись там, достал некий поблескивающий предмет. Дебре показалось, что он нанизал на пальцы серебряные кольца, но она тотчас сообразила, – это был один из американских кастетов, какие она видела только в кино. Довольно грозное оружие, потому что из каждого кольца торчал шип. Страшно было от одного его вида, а что будет, если Чарли пустит кастет в ход?

Дебра ужаснулась.

Луч снова уперся ей в лицо, слепя глаза. Вокруг собирались и множились желтые круги. Вот вляпалась! Да и с самого начала все пошло наперекосяк: заблудилась, потом с машиной что-то случилось, а теперь вот это… Сожалела ли она уже о своем бегстве? Вовсе нет, она готова была вынести любые унижения, только бы не возвращаться домой.

– Чудненько, я вижу, ты поняла, – слащаво произнес Билли. – А теперь будь умницей и раздевайся, иначе… сама знаешь.