Текст книги "Сорвиголова: Человек без страха"

Пол Крилли
Сорвиголова: Человек без страха
Адаптация графического романа Фрэнка Миллера и Джона Ромиты-младшего

DAREDEVIL: THE MAN WITHOUT FEAR

Paul Crilley

Originally published in the English language by MARVEL WORLDWIDE, INC.,

A subsidiary of MARVEL ENTERTAINMENT, LLC.,

under the title Daredevil: The Man Without Fear Prose Novel

VP, PRODUCTION & SPECIAL PROJECTS: JEFF YOUNGQUIST

ASSOCIATE EDITOR, SPECIAL PROJECTS: CAITLIN O’CONNELL

MANAGER, LICENSED PUBLISHING: JEFF REINGOLD

SVP PRINT, SALES & MARKETING: DAVID GABRIEL

EDITOR IN CHIEF: AXEL ALONSO

CHIEF CREATIVE OFFICER: JOE QUESADA

PUBLISHER: DAN BUCKLEY

EXECUTIVE PRODUCER: ALAN FINE

DESIGN BY NELSON RIBEIRO

INTERIOR ART BY DAVID MAZZUCCHELLI, JOHN ROMITA JR. and AL WILLIAMSON

COVER ART BY EDUARD PETROVICH

Печатается с разрешения компании Marvel Characters B. V.

Copyright © 2017 MARVEL

© 2017 MARVEL

© Ю. Ю. Павлов, перевод на русский язык, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2017

***

Невозможно рассказать о становлении героя более увлекательно, чем «Сорвиголова: Человек без страха».

Comicallygraphic.com

***

Моим детям Белле и Калебу.

Вы – моя поддержка и опора.

Часть I

Глава 1

Адская Кухня

Наши дни

Со временем боль становится лишь системой подсчета очков, постоянным напоминанием о том, скольким людям ты перешел дорогу.

Сегодня Мэтт Мёрдок перешел дорогу многим.

Поморщившись, он переворачивается на другой бок. Левая щека едва не примерзла к окровавленному снегу. Это единственная часть его тела, которая не взрывается приступами боли, и он концентрирует на ней все свое внимание. Он весь изранен, изрезан, его кости переломаны, включая пару ребер. Слышно даже, как кровь булькает в легких. Паршиво.

В голове раздается голос. Закрой глаза. Отдохни немного.

Мэтт закрывает глаза. Да, отдохнуть бы не помешало. Уж после таких-то передряг отдых он заслужил.

Нет. Еще нет. Пока не заслужил.

Он медленно открывает глаза. По снежной каше бегут люди в тяжелых сапогах, неотвратимо приближаясь. Слышен топот каблуков по набережной, и даже плеск и гул океана не могут его заглушить.

Мёрдок, они вооружены. Пора делать ноги.

Не выйдет. Он и пальцем не может пошевелить.

Глаза вновь закрываются. Топот все ближе.

– Вон он!

Адская Кухня

Тринадцать лет назад

– Вон он!

Мэтт Мёрдок ухмыляется паре толстых копов, бегущих к нему по переулку. Они задыхаются, их форма почти почернела от пота. Мэтт и сам вспотел, но у него есть уважительная причина – на нем старая лыжная маска, скрывающая лицо.

Впрочем, надо взять это на заметку. В следующий раз, когда ему взбредет в голову повыделываться перед школьными хулиганами, дабы те его не поколотили, нужно будет выбрать денек попрохладнее.

– Эй, парень… постой! – кричит один из копов.

Фамилия офицера – Лейбовиц. Мэтт встречал его в окру́ге. Его напарник не способен выдавить из себя ни слова – его лицо побагровело, и он, кряхтя, прислоняется к стене. Мэтт искренне желает, чтобы у полицейского не случился инфаркт – уж тогда-то ему неприятностей не избежать.

– Хватит дурачиться, – продолжает Лейбовиц. – Отдай офицеру Митчу дубинку, а то ему нечем бандитов лупить. Ну же!

Вместо ответа Мэтт прыгает на крышу мусорного контейнера, в последний момент успевая ухватиться за пожарную лестницу, чтобы не поскользнуться и не упасть вниз. В контейнере он видит гнилые овощи, тухлое мясо, сырые газеты, шприцы. А рядом, кажется, дохлая кошка. Да уж, сюда лучше не падать.

Мэтт подтягивается и лезет по лестнице к пожарному выходу.

– Освальд, я его пристрелю! – кричит офицер Митч. – Где это видано, чтоб такая мелюзга воровала полицейские дубинки?!

Мэтт оглядывается и видит, что офицер Митч и вправду достает пистолет. Испуганными глазами Мэтт шарит по сторонам в поисках пути к бегству. Переулок заканчивается тупиком, но через стену можно попробовать перелезть.

Он забирается выше, хватается за перила и переваливается через стену.

– Назад, на Девятую авеню! – кричит Лейбовиц.

Оборачиваясь, Мэтт видит, как Лейбовиц бежит по переулку обратно к Западной Пятьдесят первой. Офицер Митч все еще возится с пистолетом. Он что, всерьез решил застрелить ребенка? За кражу дурацкой палки?

Проверять это Мэтт не собирается, и, перепрыгнув через стену, аккуратно приземляется на асфальт. Теперь-то офицер Митч ему не страшен.

А вот Лейбовиц… Не успевает Мэтт выбежать из переулка, как замечает копа на углу Пятьдесят первой и Девятой.

– Держите мальчишку!

Должно быть, Лейбовиц не из местных. Каждый здравомыслящий ньюйоркец знает, что вмешиваться в чужие дела – верный путь в могилу. Да, Мэтту всего двенадцать, но окружающие-то об этом не знают. Вдруг он псих или сбежавший из приюта несовершеннолетний маньяк? Лучше держаться от него подальше.

Развернувшись, Мэтт дает деру по Девятой авеню, петляя между праздношатающимися прохожими. В нос бьет запах хот-догов, жареной картошки, бургеров и бензина. Какие-то ребятишки отвинтили крышку пожарного гидранта, и теперь играют вокруг импровизированного фонтана. Взрослые тоже не против легкого душа. Мэтт пробегает под струей. Вода освежает. Он лавирует между легковушками и грузовыми фургонами, не обращая внимания на возмущенные возгласы поджаривающихся в своих автомобилях водителей. Солнце слепит глаза, блики отражаются от лобовых стекол и витрин магазинов. Мэтт щурится и едва не врезается в группу подростков, слушающих песню, которая когда-то нравилась Мэтту – но не теперь, когда ее изо дня в день гоняют на всех радиостанциях. Он быстро оглядывается. Лейбовиц продолжает погоню.

Неплохо, офицер. Пятерка с плюсом за старание. Но вам меня все равно не догнать.

Мэтт прибавляет ходу и, миновав проезжую часть, оказывается на тенистой стороне улицы. Путь Лейбовицу преграждает автобус, и когда тот наконец возобновляет преследование, Мэтт уже на Западной Пятидесятой. Он ныряет в очередной переулок, выскакивает на Сорок девятую, а там…

… можно расслабиться. Лейбовиц безнадежно отстал.

Теперь Мэтт в безопасности. Отсюда рукой подать до дома. Он бежит трусцой в самое сердце Адской Кухни. Движение здесь не такое интенсивное, а транспорт старше, потрепаннее. На тротуаре там и тут проросли сорняки. Из канализационных люков парит и воняет дерьмом и мертвечиной. Мэтт как-то сунул нос в канализационную решетку, поспорив, что продержится так минуту. Он продержался целых три, но блеванул, как только оторвался. Его мутило целый день.

Убедившись, что поблизости нет полицейских, Мэтт срывает с головы маску и сует в карман. В лицо дует ветерок – теплый и влажный, но разгоряченного мальчишку он все же охлаждает. Улыбаясь, он вновь переходит на бег, проносясь мимо школы и старой бакалейной лавки, в которую в детстве ходил еще его отец, мимо мясного магазина, где частенько отовариваются гангстеры. Наконец, он оказывается на Западной Сорок четвертой улице.

Ему удалось. Он в очередной раз выиграл пари, вернувшись с дубинкой к спортзалу. Мало радости быть поколоченным старшими ребятами, но надо бы придумать новый способ избегать побоев. Пари становятся все более рискованными, безумными, и если его поймают – что, конечно, вряд ли, но вдруг – то отцу это совсем не понравится.

Воскресным вечером спортзал закрыт, но Мэтт знает лазейку. Он обходит здание, придвигает к стене старые ящики и взбирается по ним к окну раздевалки. Щеколда сломана, но никому нет до этого дела. Красть в зале нечего.

Открыв окно, Мэтт залезает внутрь, оказываясь в темной прохладной раздевалке. Надо решить, где спрятать дубинку, чтобы потом предъявить тем, кто посмеет утверждать, что он сдрейфил. Подумав немного, Мэтт открывает ближайший шкафчик и шарит рукой по дну. Деревянное днище плохо закреплено, и под ним есть дыра, куда вполне поместится дубинка.

Приладив деревянную планку на место и закрыв шкафчик, Мэтт довольно задирает голову. Это послужит его репутации, и возможно, теперь хулиганы от него отстанут.

А может, наоборот, хорошенько отмутузят, чтобы поставить на место.

Мэтт задумывается, озадаченный такой перспективой, но тут же отметает ее. Теперь уже ничего не поделаешь. Он делает шаг к окну…

…и слышит смех.

Он замирает. Зал должен быть закрыт. Кто мог сюда проникнуть?

Мэтт подкрадывается к выходу из раздевалки и выскальзывает в коридор. В потемках ничего не видно. Он осторожно нащупывает стену, чувствуя, как старая краска отслаивается под его пальцами.

Снова смех. Мэтту он не нравится. Так истерично смеются обычно хорошо знакомые ему школьные хулиганы. У двери в тренировочный зал Мэтт останавливается.

– Послушай, Джеки. Я не люблю, когда мне отказывают. Особенно когда я прошу по-хорошему.

– Это ты называешь «по-хорошему»?

Мэтт напрягается, сердце подскакивает в груди. Этот голос ему знаком.

Отец.

Мэтт заглядывает в зал. Из прожекторов над рингом в центре зала льется ослепительный свет. Все остальное во тьме. На ринге трое. Отец Мэтта на коленях, его держит здоровяк в белой футболке. Голову здоровяка венчает густая темная шевелюра – Мэтт несколько раз встречал этого типа на улице. Поговаривают, что он связан с мафией.

Третий, высокий и тощий, стоит напротив отца. При каждом движении его черные с проседью волосы мерцают на свету.

– А то. Конечно, по-хорошему. Честное слово. Лучше тебе не знать, что бывает, когда я сержусь. Слейд, ты согласен?

– Эт точно, босс.

– Вот видишь, Джеки. Местные меня уважают, и стремятся не расстраивать, – мужчина приглаживает волосы и хмурится. – А вот ты расстраиваешь.

Отец поднимает взгляд на мужчину, и Мэтт невольно отступает назад. Таким отца он не видел. В его глазах гнев. Ярость.

– Никто тебя не уважает, Риголетто, – огрызается отец. – Между уважением и страхом большая разница.

Риголетто? Мэтта обуял ужас. Это имя известно всем. Он – главный гангстер во всей Адской Кухне.

– А ты, выходит, меня не боишься? – спрашивает Риголетто. – Знаешь что? Не утруждайся с ответом. Мне плевать. Ты заблуждаешься. Страх и уважение – одно и то же.

Риголетто приседает и хватает отца за подбородок.

– Мёрдок, подумай хорошенько. Я предлагаю тебе работу. Хорошую работу.

– Не хочу я на тебя работать.

– И почему же? – Риголетто переводит взгляд на держащего отца за плечо громилу. – Слейд, тебе нравится на меня работать?

– А то, босс.

– То-то же. Я ценю своих работников. Помнишь, как вы в моем клубе трудились?

Верзила по имени Слейд ухмыляется.

– Ага. Там девочки были.

– Верно, Слейд. Много девочек.

Отец Мэтта харкает кровью на настил, а заодно и на ботинки Риголетто. Тот хмурится, достает из кармана носовой платок, вытирает кровь, и, бросив платок, поднимается.

– Мёрдок, не валяй дурака. Я тебе услугу оказываю.

– Не нужны мне твои услуги. И работа тоже. У меня уже есть одна.

Риголетто хохочет.

– Бокс, что ли? Или рестлинг? Как там тебя кличут? Сорвиголова? А этот твой красный прикид призван служить приманкой для домохозяек? Мёрдок, тебе и правда нравится так жить? Думаешь, этим можно прокормиться?

– Это честный труд.

Риголетто вздыхает.

– Послушай, хватит терять время за болтовней. Мы оба прекрасно знаем, что в конце концов ты согласишься. Вопрос лишь в том, после скольких ударов. Ты будешь работать на меня и выбивать деньги с должников.

– Не буду.

– Будешь. Иначе…

– Нет! Валяй, бей меня! – кричит отец. – Не стану я выполнять грязную работу для мафиози!

– Мёрдок, я не закончил, – тычет в него пальцем Риголетто. – Следи за языком. Перебивать людей – дурная манера. Верно, Слейд?

– Очень дурная.

– Именно. Скверная. Так вот, Джек. Ты будешь собирать деньги с моих должников, – Риголетто поднимает руки, жестом показывая, что не потерпит никаких возражений, – иначе тебе и твоему ненаглядному маленькому Мэтту не поздоровится.

Отец молчит. Все молчат. Здоровяк Слейд поднимает отца и отряхивает его одежду. Риголетто треплет его по щеке.

– То-то же. Надавил на болевую точку – и дело в шляпе. Это тебе урок, Мёрдок. Помни о нем, когда придет черед трясти самых упертых должников. Всегда ищи болевые точки.

Гангстеры уходят. Мэтт видит, как отец опускается на настил ринга, прислонившись спиной к угловой стойке, и не шевелится. Он сидит так, пока Мэтту не становится больно на него смотреть.

Мальчик крадется обратно в раздевалку, вылезает через окно и идет домой.

Дома он уже не чувствует себя в безопасности, как прежде.

И больше никогда не почувствует.

Глава 2

Двенадцать лет назад

Для Джека Мёрдока лучший способ выполнять ненавистную работу – научиться быть двумя разными людьми. Работает один, домой идет другой. Главное – не допускать, чтобы их пути пересекались.

– Джеки, по-моему…

Не зови меня «Джеки», придурок.

– По-моему… – Слейд замолкает, не донеся до рта куриную ножку. – О чем я вообще говорил?

От запаха курицы-гриль Джека подташнивает, и он опускает боковое стекло машины.

– Ты спятил? А ну подними. Зима на дворе, а я легко простужаюсь.

Джек поднимает стекло, но не до конца. Ему по душе ночной морозный воздух. Прохлада отгоняет прочь лишние мысли, помогает сосредоточиться.

– Мёрдок, закрой чертово окно!

Сидящий на водительском сиденье Джек поворачивается к Слейду. У того на лбу пульсирует жилка, заметно выделяясь на жирной коже. Похоже, ночка выдастся тяжелая.

Джек поднимает стекло до упора.

– Так-то лучше. Старших надо слушаться, так что делай, как велено, малыш Джеки.

Сжав зубы, Джек крепко цепляется руками в перчатках за руль, мысленно представляя, как тот ломается на куски под его хваткой. Еще он представляет, как втыкает обломки руля Слейду в глотку.

– Поехали, Джеки. Взглянем, как живут богатеи, а одного даже навестим.

Джек не спеша вливается в поток машин. Чем дольше они едут, тем меньше ему придется заниматься ненавистным делом.

Они подбирают еще одного напарника, молодого парня по имени Ларкс. Джек несколько раз видел его в компании бритоголового мужика, что недавно нанялся к Риголетто вышибалой. Джеку Ларкс не нравился не только своим видом, который и вправду был жутковат – бледная, обтягивающая череп кожа, светлые, почти белые, жидкие волосы и водянистые голубые глаза. В нем отталкивало абсолютно все. Он постоянно молчал и никогда не улыбался, а лишь таращился на собеседника как рыба.

К нужному дому они добираются в начале одиннадцатого. Джек паркуется на противоположной стороне дороги и понимает, что их старый «кадиллак» выделяется на фоне остальных автомобилей как… ну, как «кадиллак» на фоне «ауди», «порше» и «мерседесов». Скрытностью тут и не пахнет.

Слейд протирает стекло и присматривается к дому. Во всех окнах темно.

– Что нужно делать? – спрашивает Джек.

Слейд не отвечает, а лишь достает пистолет и заряжает. Джек хмурится. Это что-то новенькое. Раньше в ход шли только кулаки да бейсбольные биты, а теперь? Пистолет?

Наконец Слейд отвечает.

– Чувака зовут Митчелл. Он кинул Риголетто, и теперь остальные инвесторы нервничают. Ясно?

– Риголетто хочет устроить над ним показательную расправу?

Слейд ухмыляется во все зубы, отбеленные до такой степени, что они кажутся пластмассовыми.

– Верно, Джеки. Расправу. И года не прошло, как ты с нами, а уже схватываешь все на лету. Внизу дом охраняет пара телохранителей – сперва разберемся с ними.

Слейд с Ларксом выходят из машины. Джек протягивает руку и достает из-под сиденья биту. Пистолеты ему не нужны.

Они перелезают через высокую ограду и оказываются в уютном садике. Слейд шагает по клумбам, с плохо скрываемым удовольствием топча аккуратно рассаженные цветы – и то и дело останавливается, чтобы ни одного не пропустить. Джеку это кажется глупостью, ведь для полиции следы могут стать важной уликой.

Впрочем, против Риголетто копы не пойдут.

Они обходят дом. Дверь черного хода сделана из крепкой древесины и выглядит образцом надежности – ее не пробьет и полицейский таран. Слейд опускается на колени и достает кожаный мешочек с отмычками. Выбрав пару тонких металлических прутиков, он принимается за работу, мурлыча под нос какую-то веселую мелодию. Джек взволнованно наблюдает за ним. Только на заданиях Риголетто у Слейда случаются приступы радости. А вот в спортзале, где он полюбил болтаться в последнее время, он лишь хмурится и сердито бурчит о своем боксерском прошлом и о том, что на ринге надрал бы Джеку задницу. Похоже, что для счастья ему жизненно необходимо нарушать закон.

Джек украдкой глядит на Ларкса. Тот уселся на детские качели и медленно раскачивается взад-вперед.

Слейд прекращает напевать и начинает ругаться – видимо, замок попался сложный. Проходит еще пять минут, прежде чем они слышат заветный щелчок.

Упаковав отмычки, Слейд открывает дверь. Джек следует за ним, а Ларкс идет замыкающим.

Глаза Джека не сразу привыкают к темноте. Они в столовой, бо́льшую часть которой занимает обеденный стол. За дверью – длинный коридор, ведущий через все здание.

– Охрана, – шепчет Слейд.

Джек кивает.

Они выходят из коридора в просторную, выложенную плиткой прихожую. Отсюда на второй этаж ведет лестница, покрытая ковровой дорожкой. Слейд ведет их мимо лестницы, направо, через гостиную в еще один коридор, и наконец, в небольшую комнатушку с двумя диванами, столом, парой стульев и огромным телевизором. Далее – новый коридор, оканчивающийся двумя дверьми по обе стороны. Слейд жестом показывает Ларксу идти в левую, а Джеку – в правую.

Джек покрепче стискивает биту и берет ее на изготовку. Руки не слушаются. Сердце колотится, как и перед каждым заданием. Вряд ли он когда-нибудь привыкнет – и это, возможно, к лучшему.

Дверь приоткрыта, и сквозь щель на пол и стену падает полоска света. Слейд открывает дверь пошире, ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь. Джек идет за ним.

Охранник спит, укрытый толстым одеялом. Джек осматривается, с удивлением отмечая множество книг, сложенных в стопки у стен. Еще одна лежит на кровати. На столике рядом – включенная лампа. Джек шагает вперед и замечает название на корешке книги. «Хоббит». Он не может сдержать улыбку. Это одна из его любимых книг, мать читала ее ему, когда он был ребенком. Нынче ему не до чтения, но несколько лет назад он читал ее Мэтти. Кажется, тому тоже понравилось.

Телохранитель ворочается, едва не сбрасывая одеяло. С гулким ударом книга шлепается на пол.

Джек со Слейдом замирают. Охранник кряхтит и снова шевелится.

Джек уже заносит биту, готовый отразить нападение, но охранник просто переворачивается на спину и начинает храпеть.

– Подъем! – громко произносит Слейд.

Джек аж подпрыгивает. Охранник резко поднимается и лихорадочно оглядывается вокруг. Заметив ухмыляющегося Слейда и Джека, держащего биту, словно бэттер перед решающим ударом, он шарит по кровати в поисках чего-то.

У него в руках оказывается пистолет. Джек реагирует немедленно. Удар биты приходится точно в голову охранника. Раздается треск, и тот валится на пол.

– Хоум-ран, – констатирует Слейд.

Джек отводит взгляд от потерявшего сознание охранника и гадает, справился ли Ларкс со вторым. Мгновение спустя он получает ответ. Из соседней комнаты раздается крик, сопровождающийся грохотом падающей мебели.

Слейд с Джеком выскакивают в коридор и сталкиваются со вторым телохранителем. Тот пихает Слейда в стену. Гангстер тянется за пистолетом, но внезапно понимает, что охранник его даже не замечает, а просто ковыляет по коридору в сторону выхода.

В дверном проеме возникает Ларкс. Его глаза смотрят с любопытством.

– Удивительно, – говорит он. – Он еще на ногах!

Не сразу поняв, о чем бормочет Ларкс, Джек провожает взглядом охранника.

Тут до него доходит.

Из глазницы телохранителя торчит нож.

– Лезвие десятисантиметровое, – спокойно произносит Ларкс. – Не поверю, что мозг не задет.

Они спешат за охранником и нагоняют того, когда он дрожащей рукой пытается вытащить нож. Вокруг клинка пенится кровь. Телохранитель со стоном выпускает рукоять. Ларкс проскакивает под его рукой и всаживает нож еще глубже.

Охранник с криком отшатывается, спотыкается о стул и падает навзничь. Ларкс хихикает, обходит стул и пинает телохранителя в голову. Тот ревет, пытаясь отбиваться, но удары проходят мимо цели. Джек смотрит на происходящее с ужасом, переводя взгляд с Ларкса на лежащего охранника и обратно.

Этот отморозок упивается собственной жестокостью.

Очередной пинок Ларкса попадает охраннику в другой глаз. Джек слышит мерзкий хлюпающий звук, за которым следует протяжный жалобный стон. Ларкс нагибается, чтобы получше присмотреться.

– Вы слышали, как он лопнул?! – восклицает он, оглядываясь.

Наконец он приседает и всаживает нож до конца.

Ноги охранника дергаются, выбивая дробь на половицах, и спустя несколько секунд он затихает.

Ларкс вытаскивает нож и вытирает об одежду покойника. Когда он выпрямляется, Джек замечает, что лезвие ножа погнуто и покрыто застарелыми пятнами.

Ларкс спокойно разворачивается и уходит. Джек со Слейдом переглядываются. Даже громила Слейд шокирован таким поворотом событий.

Они поднимаются по лестнице на второй этаж. Ковер под ногами то ли черный, то ли красный – в потемках не разобрать. Джек осматривается и насчитывает десять комнат, в одной из которых находится Митчелл. Надо лишь выяснить, в которой. Джек подходит к ближайшей двери, опускается на одно колено и заглядывает в замочную скважину. Ничего. Кромешный мрак. Осторожно открыв дверь, он обращается к Слейду.

– Есть чем посветить? – шепчет он.

Слейд передает ему карманный фонарик, и Джек включает его. Его глазам предстает пустая гостевая спальня. Джек выходит и осторожно открывает дверь следующей комнаты. Внутри стоит непонятный затхлый запах. Он видит очертания книжных шкафов, набитых книгами в кожаных переплетах. Библиотека.

Они подходят к соседней двери, и Джек дергает за ручку.

Заперто.

Он вопросительно смотрит на Слейда, думая, что тот снова полезет за отмычками. Но Слейд попросту вышибает дверь ногой.

Летят щепки, дверь слетает с петель и падает. Изнутри раздаются выстрелы, рыжие всполохи пронизывают темноту. Джек бросается на пол, Ларкс и Слейд за ним. Падая, Слейд открывает ответный огонь в направлении вспышек.

Он стреляет, пока не заканчиваются пули.

Щелк, щелк, щелк.

Тишина.

Джек осторожно поднимает голову. Он видит бледное в свете упавшего фонарика лицо Слейда. Джек поднимает фонарик и светит внутрь комнаты. На залитой кровью постели, свесив голову вниз, лежит человек.

Вся троица медленно входит внутрь и разглядывает труп. Пули Слейда попали в лицо и шею.

Джек отворачивается, выходит из комнаты на балкон и смотрит вниз, на прихожую.

Вскоре подходит Слейд и хлопает его по плечу.

– Кажется, послание передано.

– На убийство я не подписывался.

– Ты его и не совершал, – весело говорит Слейд. – К тому же, это была самооборона. Он ведь первым начал стрелять.

Джек тяжело вздыхает.

– Где Ларкс?

– Еще там.

Они вместе оборачиваются. Слейд шарит лучом фонарика по комнате, пока не выхватывает Ларкса, склонившегося над трупом и почти касающегося своим лицом лица покойника.

«Ох и натерпимся мы еще от этого парня», – думает Джек, и по его телу пробегают мурашки.

Вернувшись домой, Джек застает Мэтта смотрящим бокс по телевизору. Джек молча смотрит на сына, видит его разгоряченное лицо и пылкий взгляд и тут же вспоминает Ларкса. Вспоминает, как тот оживился, когда убил охранника.

Джек подходит к телевизору и выключает его.

– Папа! Дай посмотреть!

Джек садится перед Мэттом и берет сына за руку.

– Мэтти, пообещай мне кое-что.

Заметив озабоченный взгляд сына, он старается говорить мягче и не выдать своего беспокойства и страха, но не может.

– Пообещай мне, что никогда не будешь решать свои проблемы кулаками.

– Папа…

– Постой. Просто выслушай, – Джек постукивает Мэтта пальцем по лбу. – Вся сила – вот здесь. Читай больше книжек и учись хорошенько. Тогда из тебя выйдет толк. Не будь таким, как твой старик.

– Но мне хочется быть похожим на тебя! Я хочу стать настоящим бойцом…

– Нет! – слово резко срывается с губ Джека, и Мэтт вздрагивает.

– Сынок, ты лучше меня, – ласково говорит Джек. – Перед тобой открыт целый мир. Главное – не пускай их в ход.

Он сжимает руки сына в своих больших, покрытых шрамами ладонях.

– Понял?

– Вроде бы.

– Тогда пообещай.

– А?

– Скажи: «обещаю никогда не решать проблемы силой».

– Обещаю.

Джек всматривается в глаза сына, сомневаясь в его искренности.

– Обещаю, – уже спокойнее повторяет Мэтт.

Джек со слабой улыбкой кивает. Он треплет Мэтта по голове и поднимается на ноги.

– А чего это ты не спишь?

– Тебя жду.

– Ну вот он я. Теперь укладывайся спать.

Джек дожидается, пока Мэтт отправится в свою комнату, идет на кухню, садится за старенький столик и наливает себе стакан виски.