Текст книги "Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания"

В послевоенный период, в 1920-х годах в Германии разыгрывался другой спектакль – немцы восхваляли американскую пропаганду и называли ее главной причиной своего поражения, а американцы расписывали подвиги своих солдат.

Что касается кайзеровской пропаганды, то она началась с проклятий самодеятельности и бюрократии. Каждое из этих зол ослабляло Германию, но, соединившись, они становились для нее смертельными. Немецкие писатели и ученые в 1914 и 1915 годах выходили из себя, поливая грязью союзников; не имея никакого опыта в пиаре, они вызвали у народов этих стран глубокую неприязнь. Немецкие пропагандисты искренне верили в величие Германской империи; кроме того, немецкую прессу заполонили любители, не имевшие никакого понятия, как надо подавать новости или заниматься рекламой (в то время это были основные средства пропаганды среди мирного населения). Сильно ухудшало дело и то, что немецкие военные не обладали гибкостью ума, из-за чего немецкие коммюнике для прессы приводили в ярость даже читателей, настроенных против англичан. Пропаганда в заморских колониях Британии велась через плохо законспирированные каналы, в которых было много людей, занимавшихся шпионажем и саботажем. Неизбежные провалы сильно подмочили репутацию немецких агентов. Джордж Сильвестер Фирек, бывший самым активным сторонником Германии в обеих войнах, написал позже очень наивную, но весьма познавательную книгу о своей деятельности, озаглавив ее «Разбрасывая семена ненависти» (Бостон, 1930). (Ни один британский офицер, даже после войны, не опустился до такой безвкусицы.) Фирек хвалит англичан за их хладнокровие и умение работать; похвала из уст такого человека особенно приятна.

Если говорить серьезно, то немецкой пропаганде не хватало организации и морального напора. Подполковник Николаи, офицер немецкого имперского Генерального штаба, отвечавший за пропаганду, возлагал часть вины за это на прессу и пресс-офицеров армии рейха: «Ни один вид немецкой пропаганды практически не наносил никакого вреда противнику. В этом, по-видимому, виновата пресса и ответственные [за пропаганду] чиновники. Не смогли нам помочь и газеты, работавшие на другие страны, хотя они распространялись за рубежом, и к их мнению прислушивались. Газеты, проводившие другую политику (защищавшие милитаризацию), не получали помощи от правительства и не могли достичь единого результата… Вместо этого цель, которую преследовало правительство в своем руководстве прессой, была негативной – следить за тем, чтобы газетные публикации не нанесли вреда национальной политике».

Не развив эту тему в стройную теорию психологической войны, немецкий полковник делает вывод, в чем заключалась главная беда Германии в Первой мировой войне. В 1920 году он писал: «Враг утверждает, что он якобы просто копировал нашу фронтовую пропаганду, начиная свои кампании. Подобные утверждения – заведомая ложь. И все это делается ради того, чтобы стереть моральное пятно со своей победы…» Николаи никак не может избавиться от убеждения, что пропаганда – грязное дело, недостойное солдата, и что воюющие стороны поступили бы гораздо благороднее, если бы уложили на поле боя огромное число солдат, вместо того чтобы спасти их, убедив противника прекратить сопротивление. Однако далее он говорит правду: «Более того, мы не могли противопоставить фронтовой пропаганде врага столь же успешную пропаганду вовсе не из-за нравственных соображений, а по причине весьма серьезных практических препятствий. Никто из нас не владел (психологическими) методами нападения, благодаря которым пропаганда против вражеской армии становится эффективной, методами, которые противник находил в наших домашних условиях. Нам недоставало политической пропаганды, которая предшествует военной».

Но тому, чему немцы не смогли научиться в годы Первой мировой войны, они научились и применили в годы Второй. Немецкое имперское правительство в 1914 году заявило, что не сомневается в своей победе. Сила кайзера Вильгельма исходит не от народных масс, а унаследована им от его предшественников, вместе с немецкой армией, поэтому массам лучше не совать свой нос в дела кайзера. Гитлеровская Германия начала в 1939 году свою мировую войну после двух десятилетий тщательно продуманной, бессовестной и ожесточенной пропаганды в своей стране. Гитлеровцы пришли к власти, сначала расположив к себе простых людей, а потом запугав их, и нацистские лидеры, проводя политику террора или «войны, основанной на психологических методах», позже применили ту же самую политику и в международном масштабе. С помощью подобной тактики Гитлер завоевал Европу – он начал с лести, потом стал устраивать сцены и закончил холодной жестокостью. Это была тактика обитателя городских трущоб.

Комитет Криля

Знаменитая американская пропаганда, которой так боялись немцы, рождалась в двух агентствах. Гражданским учреждением был Комитет массовой информации, более известный как комитет Криля по имени его руководителя Джорджа Криля. Военным учреждением был Отдел пропаганды (или Психологический отдел) G-2, работавший при Генеральном штабе американских экспедиционных войск. Его возглавлял капитан Гебер Бланкенхорн.

Комитету Криля очень повезло – его шеф пользовался доверием президента и потому мог принимать участие в формировании политики США на самом высоком уровне. Благодаря этому координация работы комитета с работой других правительственных учреждений проходила на равноправной основе. Сам Криль считал, что вся работа его комитета должна сводиться к рекламе, и давал своим сотрудникам полную свободу действий. Круг вопросов, которыми занимался комитет, быстро расширялся. И, хотя его суммарный бюджет составил лишь малую часть того, что имело УВИ в годы Второй мировой войны, комитет Криля руководил большинством общественных мероприятий, которые были возможны в то время.

Передачей новостей занималось Бюро новостей в Вашингтоне. Оно предоставляло материалы, которые передавались в печать других стран. Огромное внимание уделялось домашней аудитории. Комитет Криля занимался всеми видами пропагандистской работы. Были созданы отделы, отвечавшие за выпуск плакатов, занимавшиеся рекламой, организовывавшие выступления под названием «Четырнадцатое сообщение» (во всех американских населенных пунктах с такими сообщениями выступали местные добровольцы), снимавшие фильмы. Другие отделы руководили работой различных женских организаций и информбюро; были отделы, отвечавшие за выпуск изданий на иностранных языках, за работу агентств печати и производство комиксов. Молодая, но уже крупная американская киноиндустрия стала очень мощным каналом пропаганды, поскольку американские пропагандистские фильмы демонстрировались не только в США, но и в других странах. Однажды комитет Криля заставил американских продюсеров пригрозить бойкотом швейцарским прокатчикам, которые отказались демонстрировать американские пропагандистские фильмы перед началом художественных.

Во Франции, Англии, Италии, Швейцарии, Голландии, Испании, Скандинавских странах, Мексике и других странах Латинской Америки, в Китае и России работали американские миссии. Однако в годы Первой мировой войны США не посчитали нужным послать своих пропагандистов в Японию. Японцам были переданы пропагандистские материалы, с просьбой использовать их; японцы обещали.

Комитет Криля работал просто, почти хаотически. С появлением новых идей создавались новые агентства. Их главной задачей было вести агитацию среди американцев, как на коммерческой основе (через рекламу), так и на социальной – через гражданские клубы. Военная пропаганда считалась делом довольно грязным, и наигранный энтузиазм агитаторов, вероятно, порождал негативное отношение к их призывам, поэтому в послевоенные годы в Америке были так популярны пацифизм и изоляционизм. Технически работа выполнялась хорошо, но проблема была в том, что она не достигала своей цели.

После войны народ США испытывал глубокое разочарование, а сама страна оказалась дискредитированной за рубежом – и здесь наибольший вред принесла оголтелая пропаганда идеи «сделаем мир безопасным для демократии». Более умеренная, более тщательно продуманная пропаганда, вероятно, помогла бы предупредить появление идей, которые позже привели ко Второй мировой войне. Криль и его сотрудники забыли об одной простой вещи – после войны всегда наступает мир, порой не менее суровый и сложный, чем война. Они не понимали, что никакая война не бывает последней, и для пропаганды надо оставить лазейку, чтобы она снова стала эффективной. Они говорили, что Первая мировая война станет последней войной в истории человечества. Возможно, они сами в это верили.

Штаб-квартира генерала Першинга

Штатские специалисты из комитета Криля заявили, что это они помогали сотрудникам G-2 в штаб-квартире фонда, занимавшегося обучением специалистов по рекламе, проводить психологическую войну. В официальной же истории группы капитана Бланкенхорна, которая с самого начала сосредоточила всю свою деятельность на выпуске листовок, почти не упоминается о помощи извне. Радио в то время еще не было средством массовой информации, а громкоговорители лишь немного превосходили по своей мощи обыкновенные мегафоны, поэтому общение с противником могло осуществляться только через печатные материалы. Главное место среди них занимали листовки.

Американцы, работавшие в этом фонде, уделяли основное внимание подрыву боевого духа врага и призывам к сдаче в плен. С точки зрения здравого смысла их работа была превосходна. Они применяли опыт французов и британцев, накопленный в деле распространения листовок, внося свои изменения и улучшения. Для разбрасывания материалов с воздуха применялись воздушные шары и аэропланы; бомба, начиненная листовками, появилась только в годы Второй мировой войны. Американцы значительно усовершенствовали способ разбрасывания листовок с помощью минометов.

В листовках, направленных на подрыв боевого духа вражеских солдат, высказывались антивоенные и демократические идеи, ходившие тогда по всему миру. Прекрасной темой для насмешек стали и диктаторский дух, царивший в немецком правительстве, и неумение этого правительства справиться со своими задачами, а поскольку пропаганда против правящих классов не сделалась еще монополией коммунистов, простому немецкому солдату внушалась ненависть к генералам, дворянам, чиновникам и капиталистам его страны. Критика германского национализма основывалась на симпатии к требованиям эльзасцев и баварцев. Информация о том, что Америка на самом деле производит огромное количество оружия, что американская армия и вправду высадилась в Европе, что немецкое отступление на самом деле может очень сильно изменить судьбу Германии, сообщалась не в виде новостей, а подавалась в такой форме (см. гл. 13), чтобы немецкий солдат понял, что войну надо кончать.

Рис. 13. ЛИСТОВКА С ПРИЗЫВОМ ПРЕКРАТИТЬ ОГОНЬ, ВЫПУЩЕННАЯ ФОНДОМ, КОТОРЫЙ ЗАНИМАЛСЯ ОБУЧЕНИЕМ СПЕЦИАЛИСТОВ ПО РЕКЛАМЕ

Хотя эта американская фронтовая листовка времен Первой мировой войны во всем повторяет немецкую открытку (предшественницу полевой почты), это – не черная пропаганда, поскольку ее создатели и их цели были хорошо известны. «Когда вас возьмут в плен американцы, отдайте это первому же офицеру, который будет проверять ваши документы». Сдавшемуся предлагалось заполнить свой послужной список. Отмечая нужные пункты, он сообщал – был ли он ранен и сможет ли подтвердить, что его содержали в хороших условиях и сытно кормили «говядиной, белым хлебом, картофелем, бобами, сливочным маслом, сливами, поили настоящим кофе из зерен и молоком, а также снабжали табаком и т. д.».

Главную задачу своей пропаганды – заставить врага сложить оружие – американцы выполнили превосходно. Они завалили немецкие войска листовками (рис. 13), в которых обещали сдавшимся в плен прекрасную американскую пищу. Упор делался на те вопросы, о которых всегда говорится во время предложений о сдаче, – хорошее питание, заботливый уход, привилегии в рамках международных законов, патриотическое значение сохранения своей жизни, возможность вернуться к тем, кого любишь, и так далее. Американцы использовали все эти темы, но в конце концов остановились на питании. Для армии, которая голодала и которая знала, что люди в тылу тоже голодают, список продуктов, которые обещали дать им американцы, был убедительнее всего.

Высокомерное и некомпетентное немецкое Верховное командование пыталось противопоставить листовкам союзников – и в первую очередь американским листовкам – призывы «не верить пропаганде» врага. Но в то время, когда немецкая армия медленно, но верно приближалась к своей гибели, такие призывы оказались совершенно бесполезными. Они игнорировали ситуацию, сложившуюся в Германии. Эти листовки не предупреждали солдат: «Если вы прекратите воевать, вас ждут безработица, бедность, болезни, бесчестье и одиночество. Вашу жену побьют французы, дочь изнасилуют, а отец и мать умрут с голоду, потому что им не на что будет купить еды». Подобную тактику немцы будут применять только в следующей войне. А в 1919 году немецкое командование, неумное и тщеславное, лишь указывало солдатам на то, что вражеские листовки – это пропаганда (фу, какая гадость!), и заявляло, что хороший немецкий солдат всегда помнит о своем долге. Но для людей, которые представляли себе, наверное, запах свежеиспеченного белого хлеба или жарящейся ветчины или аромат кофе, все эти слова были пустым звуком. И немцы сложили оружие.

Отдел капитана Бланкенхорна, безо всякой помощи психологов, разработал свою собственную форму для анализа боевого духа немецких солдат. Это было сделано еще до того, как научные опросы стали общепринятыми. В форме были указаны определенные факторы, которым каждый солдат присваивал число баллов, после чего определялись средние значения. И это было не «количество немецких военнопленных в процентах, которые выражали сомнение» в победе Германии, не «действия подводных лодок», не «единство мнений в Германии» и другие абстрактные вопросы, которые использовались в качестве контрольных. Эту форму регулярно заполняли и определяли состояние боевого духа немецкой армии с ее помощью, а не с помощью процентного соотношения мнений, вычитанного из газет или определенного с помощью опросов военнопленных.

Большевистская и китайская революции

Динамичнее всего в эти годы развивалась пропаганда в России. Русская революция произошла из-за неблагоприятной обстановки на войне, правительства, которому никто не верил, экономических трудностей и необходимости реформ, которые уже давно назрели. Февральская революция, сбросившая власть царя, была неизбежна. Она была бескровной, и люди при известии о ней испытали облегчение, радость и надежду на то, что жизнь станет лучше. Однако фракция, имевшая большинство в партии русских социалистов, толковала учение Маркса следующим образом – цель оправдывает средства. Члены этой фракции верили, что обладают возможностью прогнозировать политико-экономическое развитие страны. И их прогноз, хоть и не всегда точный, был все-таки очень близок к реальности. И еще они верили, что никто не сможет дать рабочим и крестьянам исторически неизбежной свободы, поскольку сделать это можно только руководствуясь учением Маркса. Эта вера может показаться ни на чем не основанной, но это было не так. Нелепые идеи Гегеля и Маркса давали большевикам чувство безусловной правоты. После Февральской революции они безжалостно саботировали усилия всех других демократических групп. Зачем помогать другим, когда только они обладают сокровенными тайнами истории!

Движение большевиков обрело своих лидеров в лице Ленина и Троцкого. Ленин совсем не собирался строить в России демократическое общество по образцу американского. Для него это было общество, построенное на лжи; это был союз крупных трестов, которые – хотя капиталисты об этом и не знали – обречены были становиться все больше и больше при сужающемся рынке сбыта, а потом погибнуть в ходе империалистической войны и под ударом мировой революции рабочего класса. Ленин был так же уверен в подобном исходе, как и в том, что утром снова взойдет солнце. Единственным неясным вопросом были сроки мировой революции; лишь самые ярые пессимисты в рядах большевиков считали, что мир капитализма протянет до конца 20-х годов XX века.

Такой склад ума привел к ожесточенной психологической войне. Большевики презирали своих противников и мечтали «ликвидировать» их (сначала слово «ликвидация» означало раскол той или иной группы и предотвращение ее воссоединения, но вскоре им стали называть массовое уничтожение людей). Большевики так сильно ненавидели «капиталистический мир», что возненавидели Бога, патриотизм, историю своей страны, церкви, деньги, частную собственность, моральную чистоту, брак и рифмованные стихи. Москва стала Меккой для экстремистов и мятежников всего мира, и какое-то время в России процветала такая безнравственность, какой не было ни в одной цивилизованной стране.

Ненависть к капиталистическому миру позволила большевикам выбросить на свалку русский патриотизм царских времен. Они радовались, когда русские солдаты дезертировали с фронта, впрочем, немцы тоже этому радовались. Но большевики не сомневались, что смеяться последними будут они, так как были убеждены, что революция в Германии – неизбежная, если верить учению Карла Маркса, – вспыхнет через несколько недель или месяцев. Пренебрежительное отношение русских ко всем формам общественной жизни прекрасно выражено Троцким в его блестящем ответе немцам во время переговоров в Брест-Литовске. Немцы никак не хотели уступить в одном из пунктов, и Троцкий воскликнул: «Хорошо, не будет ни войны и ни мира!»

Немцы заявили, что, если большевики не подпишут навязанный им договор, немецкая армия перейдет в наступление. «Прекрасно», – ответил на это Троцкий. Он не возражает. Идите и воюйте. Ему и его армии на это наплевать. Они уйдут и не будут играть с капиталистами в их игры.

И немцы остановились. Они не хотели, чтобы их армия захватила голодную страну, в которой царили идеи разрушения. Они знали, что, пока они теряют время в спорах с Троцким, печатные машины в России работают день и ночь, выпуская листовки, в которых говорилось, что война закончена, что капитализм стоит на пороге гибели, что скоро повсюду рабочие возьмут власть в свои руки и обеспечат всем людям пищу, мир, изобилие, атеизм и другие большевистские прелести. Русские в конце концов подписали Брестский мир, но они хорошо знали, что немецкие дивизии на Восточном фронте уже заражены большевизмом и, придя домой, в Германию, они принесут туда идеи свободы и мира. В Германии все-таки произошла социалистическая революция – отчасти благодаря русской пропаганде, – но умеренные социалисты в союзе с остатками войск, оставшимися верными присяге, сумели ее подавить.

Русский народ прошел все круги ада. За последующие пять лет лидеры большевизма сумели удержать власть над страной с разрушенной экономикой, голодным населением и плохим оружием. Среди коммунистов боевой дух был удивительно высок, а против простого народа они применили два вида оружия – пропаганду и террор (террор являлся главной функцией первой из современных тоталитарных диктатур, но та полицейская роль, которую он играл в своей стране, не является частью психологической войны.)

Большевистская пропаганда, наверное, оказалась самой эффективной пропагандой из всех, что существовали до того времени, а возможно, и до нашей эпохи. Она не знала никаких политических границ – все в старом мире призвано было стать ее добычей. Те вещи, к которым трезвомыслящий советский человек в 1946 году относился с уважением, в 1918–1922 годах подвергались осмеянию: патриотизм, вера, национальный суверенитет, международное право, договоры с капиталистическими странами и их договоры друг с другом. Из России на весь мир изливался поток пропаганды, большей частью подпольной, но велась и открытая пропаганда. Все страны мира, в большей или меньшей степени, испытывали страх перед красными; считалось, что пропаганда большевиков обладает тайной подрывной силой, с которой не может сравниться ни одна пропагандистская операция других государств. Сейчас трудно поверить, что в 1920-х годах в Америке всерьез опасались, что американцы восстанут против своей конституции, но многие люди, включая и главного прокурора США, действительно этого боялись.

Большевики вызывали тревогу, но не по тем причинам, на которые они надеялись. Волшебная сила большевистской пропаганды объяснялась просто – они начали с того, чем закончили англичане, французы и американцы. Союзники совершили огромную ошибку – они наобещали всем народам мира, что после войны возникнет новый мир, который будет лучше старого. Когда война закончилась и жизнь вновь вернулась в привычную колею, многие люди посчитали себя обманутыми – жизнь не стала лучше довоенной. Большевики собрали урожай, посеянный пропагандистами союзников и брошенный ими на произвол судьбы. Когда западные демократии свернули все внутренние и международные пропагандистские операции, люди, взбудораженные обещаниями, обратили свой взор на большевиков. Стратегическое преимущество большевистской пропаганды было подавляющим. Почву для этого подготовили союзники, поэтому дикая ленинская утопия временно показалась возможной многим миллионам людей.

Но это вовсе не означает, что большевистская пропаганда 20-х годов была плохой. С технической, психологической и политической точек зрения она была очень удачной. Ей удалось запугать весь мир, но за счет потери доверия. И Советскому Союзу пришлось заплатить за это ужасную цену. Советское правительство поставило себя в условия изоляции, объявив о том, что будет вести открытую психологическую войну со всеми правительствами мира, включая и США. (Это до такой степени возмутило президентов Вильсона, Гардинга, Кулиджа и Гувера, что они отказались признать Советскую страну.) Большевистская пропаганда велась:

1) по каналам русского правительства;

2) по каналам коммунистической партии (коммунисты на самом деле нигде не являлись политической «партией»; они использовали это слово для обозначения крайне догматичной, безжалостной и фанатичной политической религии);

3) по каналам профсоюзов;

4) усилиями отдельных лиц, занимавшихся подрывной деятельностью;

5) с помощью «организаций прикрытия»;

6) с помощью торговых, консульских и других официальных миссий;

7) с помощью листовок, плакатов, книг и другой литературы, а также фильмов и радиопередач.

Тема всей этой пропаганды была очень простой: скоро произойдет мировая революция. О ее неизбежности говорят законы, изложенные в теории Маркса и Ленина. Грядущая мировая революция отстранит господствующие классы от распоряжения капиталом и передаст его в руки рабочих. Произойдет и экспроприация экспроприаторов. После этого экономические законы, которые описаны в книгах Маркса, изменят свой характер и обеспечат всем людям мир, процветание, счастье и свободу. И это не мечта (говорят коммунисты), а наука. Законы Маркса объективны. Мы знаем, о чем говорим, слушайте нас!

Коммунистическая пропаганда строилась на этих основных принципах. Коммунисты, помимо психологической войны, вели и политическую. Любая попытка некоммунистических стран обсудить сложившуюся ситуацию квалифицировалась как «заговор поджигателей войны». Словом «демократ» называли только тех коммунистов, которые не представляли опасности для коммунизма и не создавали никаких проблем. Коммунисты создали новые выражения, которые использовались советскими газетами и газетами других стран, где у власти были коммунисты. Эмоциональное значение многих слов было такое же, как и в Америке и Британии, – положительное, с оценкой «это хорошо», но на практике эти слова имели совсем другое значение. «Демократия» означает свободные выборы; «свободные выборы» означают, что люди выбирают «демократических лидеров»; но людей, которых выбирают в странах капитализма, никак нельзя (с точки зрения коммунистов) назвать «демократическими лидерами». Лидеров некоммунистических стран называют «игрушками» или «марионетками» капитала, они всегда «продажные» или «реакционные». Настоящими «демократическими лидерами» считались только люди, которых одобряло коммунистическое движение. Оно-то знает, кого надо выбирать, поскольку владеет научной теорией.

Каков же был конечный итог подобной психологической войны? В первую очередь, обильное использование общих слов, которые не подкрепляются делом, означает, что коммунистическая пропаганда является защитной. Она может достичь успеха только в годы отчаяния, анархии и террора. Но коммунистическим лидерам достаточно и этого, поскольку их наука говорит им, что в капиталистических государствах в конце концов наступит анархия, отчаяние и террор. Во-вторых, коммунисты приносят все человеческие ценности в жертву пропаганде. Чтобы отринуть эти ценности, надо быть религиозным фанатиком (марксистского толка); надо действительно быть готовым к тому, чтобы принять совершенно новые убеждения, чтобы исповедовать коммунизм. Международные отношения, патриотизм, стремление к правде, свобода действий, талант художника – все это приносится в жертву пропаганде. В конечном счете для коммуниста пропагандой является все. Никакая идея, которая наносит вред делу коммунизма, не может быть истинной. У коммунистов есть их наука. (Если вы захотите узнать, что же это за наука, прочтите «Манифест коммунистической партии», работу В.И. Ленина «Исторические судьбы учения Карла Маркса» и выдержки из последних речей Сталина. Вас поразит безумная логика этих людей, искренний, но плохо подкрепленный фактами энтузиазм.) В-третьих (и это наиболее важно), коммунистическая психологическая война является постоянной. Темы могут меняться – иногда они бывают провокационными, иногда почти соглашательскими, – но методы этой пропаганды, ее тактика остается неизбежной. Поэтому коммунистическая пропаганда является профессиональной и прошла испытание на прочность. Она опирается на мощное полицейское государство у себя дома и на плохо образованных или эмоционально неустойчивых фанатиков за рубежом, за исключением тех немногих стран, где коммунизм столь силен, что привлекает тугодумов или людей, склонных идеализировать жизнь.

Именно успех большевиков, а не прекрасные, но недолговечные достижения союзников в годы Первой мировой войны не позволили психологической войне заглохнуть. И современный коммунизм – это постоянная психологическая война в действии.

Коммунистические лидеры совершили между 1922 и 1927 годами непростительную ошибку. Они пригласили военный и политический штаб китайских националистов (Гоминьдан) сотрудничать с ними. Уверенные в своей неизбежной правоте, эти лидеры не могли и подумать, что кто-то окажется хитрее их. Но китайцы их перехитрили. Военный руководитель их миссии в Москве усвоил все, чему могли научить его коммунисты в отношении партизанской войны, подрывной пропаганды, революционной ситуации и массовой агитации. Когда он вернулся домой, коммунисты помогли ему осуществить националистическую революцию в Китае, которая началась летом 1922 года. Старые командиры оказались бессильными перед агентами, агитаторами, расклейщиками плакатов, студенческими забастовками, пропагандой в прессе и распропагандированными войсками. Самая сенсационная война в современной Азии обошлась малым числом военных столкновений. Лидер националистов пустил в ход все те методы психологической войны, которым обучили его коммунисты, и добавил кое-что от себя. Его имя было Чан Кайши.

В 1927 году в Москве среди коммунистов разгорелась дискуссия – как теперь относиться к националистам. Одни говорили, что китайские националисты, сторонники Сунь Ятсена и Чан Кайши, должны быть ликвидированы, и дело с концом; другие утверждали, что националисты еще пригодятся – они помогут в борьбе с американскими, японскими и британскими «империалистами». Чан Кайши внимательно следил за этой формально теоретической дискуссией, в сути которой он, благодаря учебе в Москве, прекрасно разобрался. И пока коммунисты обсуждали, как и когда обмануть его, он обманул их самих. Осенью 1927 года он повернул оружие против них, используя террор и пропаганду, а затем перейдя к экономическим преобразованиям. Коммунисты не простили его. Националистический Китай обладает точной копией московских пропагандистских учреждений, которые коммунисты, не понимая юмора, называют «фашистскими». (Всякий антикоммунист является фашистом, говорят они.)

Русская революция 1917–1922 и китайская революция 1922–1927 годов представляют собой явление, порожденное коммунистической пропагандой. С тех пор, за исключением Испании, все попытки коммунистов захватить власть потерпели провал (в межвоенный период). После Второй мировой войны коммунисты смогли установить свою власть в ряде стран, но только после того, как они были оккупированы или захвачены советскими войсками. Коммунистическая пропаганда лишилась своих магических свойств; она может держать людей в повиновении только в том случае, если сзади ее подпирает сильная армия. Но в начале XX века эта психологическая война смогла одержать победу в России и Китае – без военной помощи извне. И, если она обновит свои методы, идеи и кадры, то сможет сделать это снова.