Текст книги "BAD KARMA. История моей адской поездки в Мексику"

За чертой

Поза мексиканских полицейских, охранявших границу, всегда казалась мне уж очень непринужденной. Расшифровывалась она примерно так: не так уж важно, кого или что вы привезли в их страну, потому что, как только вы – или то, что вы привезли – оказываетесь в их стране, у них появляется собственность.

Однако я был обеспокоен тем, что на этот раз ситуация может сложиться иначе. Одного взгляда на 1DRBUS было достаточно, чтобы ясно понять, что мы отправляемся на серьезную экскурсию на юг. На крыше сложены доски для серфинга. Задние колеса вывернулись наружу, говоря о явном перегрузе. И едва ли требовался наметанный глаз, чтобы заметить тревогу, написанную на наших с Жеребцом лицах.

Я никогда раньше об этом не задумывался, но должны ли дорожные знаки «Впереди граница» просто предупреждать… или они задуманы, чтобы усиливать беспокойство и без того нервных нарушителей?

ПОСЛЕДНИЙ СЪЕЗД ПЕРЕД ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАНИЦЕЙ

Наши фары высветили отражающиеся белые буквы. Каждое предупреждение на поле полуночно-синего цвета, казалось, плыло к нам в темноте.

ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ В МЕКСИКЕ ЗАПРЕЩЕНО

Расставленные именно в такой последовательности знаки, несомненно, говорили о повышении ставок.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ГРАНИЦА

ДВИЖЕНИЕ ПО ВСЕМ ПОЛОСАМ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ ДЛЯ ДОСМОТРА ТРАНСПОРТА

Да, верно. Это всегда сцена, напоминающая «встречу за чашкой кофе» в сторожевых будках в странах третьего мира. Рассеянный кивок. Едва заметное движение руки, разрешающее продолжить путь. Интересно, это делается специально? Они надеются, что вы остановитесь и спросите их, закончили ли они вас «досматривать»? Или это делают, чтобы отсеять наиболее нервных?

РАЗВОРАЧИВАТЬСЯ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО

С ворчанием и звуком «уууф» Лось лег на пол позади меня.

– Останавливайся, только если охранник прикажет.

– Что?.. – начал я и притих на полуслове.

Осталось проехать пятьдесят метров. Сейчас не время протестовать.

МЕЖДУНАРОДНАЯ ГРАНИЦА

ВЫЕЗД ИЗ США – ВЪЕЗД В МЕКСИКУ

В пятницу утром в этот час почти никто не пересекал границу Мексики. Конусы были расставлены так, чтобы свести четыре полосы движения в одну. Будка пограничников едва ли была больше будки для оплаты проезда, но в ней были два охранника, занятые оживленной дискуссией. Третий офицер висел в проеме двери, как на турнике. Он разжал пальцы, опустился на землю и встал на нашем пути, когда мы подъехали.

– Я должен остановиться, Лось. Охранник перегораживает дорогу.

В ответ я услышал: «Шшш!»

Наверное, мне не следовало разговаривать с Лосем, так как он надеялся, что его не заметят. Но, может быть, этому придурку следовало сказать мне, что я помогаю ему избежать тюремного заключения – и сбежать в Мексику – до того, как мы добрались до границы?!

Примерно через пятнадцать метров я выключил фары. Все что угодно, лишь бы не злить этих парней.

Один из двух офицеров, втиснувшихся в кабинку, что-то рявкнул по-испански одинокому полицейскому, стоявшему на нашем пути. Его напарник высунулся из укрытия и бросил ему планшет, полный документов. Он не сводил с нас глаз, и планшет ударился ему прямо в грудь и с грохотом упал на землю. Бумаги рассыпались, вызвав смех у его напарников.

Наш парень развернулся, и в наступившей тишине было отчетливо слышно, как он огрызается на остальных:

– ¡Cállate! ¡Pinche pendejos![13]13
  «Заткнитесь! Гребаные придурки!» (исп.)


[Закрыть]

Для большей драматичности планшет и бумаги он оставил нетронутыми, когда отошел в сторону и вернулся в лачугу. Показав палец остальным, он сплюнул:

– ¡Besa mi culo ustedes![14]14
  «Поцелуйте меня в задницу!» (исп.)


[Закрыть]

Было не совсем ясно, кто здесь главный, и трое охранников начали препираться. Стараясь не раздавить планшет шинами, я продолжал катиться, пока передний бампер не оказался над разбросанными бумагами. Нас продолжали игнорировать. Не уверенный в том, что должно произойти дальше, я оглянулся через плечо и бросил озадаченный взгляд на Лося.

– Ходу, ходу, ходу! – прошептал он, для выразительности щелкая пальцами.

Жеребец выразил свое согласие, быстро кивая, что можно было легко принять за дрожь.

Ничего не происходило. Я медленно отпустил тормоз, осторожно отпустил сцепление и тихо поехал дальше – хотя и со скоростью меньшей, чем скорость ходьбы. Мы все равно полностью не останавливались. Наши с Жеребцом глаза были прикованы к боковым зеркалам в поисках каких-либо признаков того, что нас собираются преследовать, но охранники были поглощены своим спором, не обращая на нас внимания. Теперь, в сотне метров от Мексики, пришло время переключиться на вторую передачу. С выключенными фарами мы тихо растворились в утренней темноте Тихуаны.

– Что, черт возьми, они говорили, Лось? – Жеребец напомнил о своем присутствии впервые с тех пор, как мы покинули Поместье.

«Заткнитесь, вы, гребаные засранцы» и «Вы, ребята, можете поцеловать меня в задницу». Если вам надо перевести мексиканскую ругань, предоставьте это Лосю.

Никогда не живущий прошлым (даже если это прошлое было три минуты назад), Лось погрузился в настоящее с криком:

– Прорвались! Включи фары и свою потрясающую стереосистему, Оптерс! Мы едем в Ла-Тиклу!

Отчетливо хрюкнув, он просунул свою голову между нами и снял напряжение очищающим гортанным «Д-А-АААААААААААААА!»

Слишком потрясенный, чтобы думать о чем-то, я установил громкость на максимум и нажал на «воспроизведение»; кассету с «Born to Run» Брюса Спрингстина я успел найти перед тем, как лечь спать прошлой ночью.

Мы все трое считали, что знаем слова, но ни одна из наших версий не совпадала с другой. Несмотря ни на что, мы орали песню во весь голос. Прилив адреналина и переживания последних нескольких дней тяжело давили на нас, и нашим мозгам требовался отдых. В тот момент мы еще были безответственными детьми, и три идиотских ухмылки отражали наше коллективное облегчение. Никто из нас понятия не имел, что это последние поистине беззаботные моменты, которые нам доведется пережить.

Наверное, оно и к лучшему.

Глава 4. Направить уведомление

Трапеза при свете фонарика

Следующие полтора часа мы ехали по платной дороге на юг вдоль побережья Баха-Норте. Жеребец снова притих, глядя в окно большую часть времени. Лось в какой-то момент стукнул его, пытаясь заставить расслабиться. Но Жеребец есть Жеребец, и когда он замолкает, только ему одному известно, когда он вернется в норму. Не то чтобы мы с Лосем болтали. За исключением времени, которое потребовалось, чтобы перевернуть кассету в стереосистеме, мы катились на юг; сначала слушали The Boss, а затем Lynyrd Skynyrd.

Оглушительная гитарная дуэль оплакивала финальное крещендо «живого» исполнения «Free Bird» длительностью 14 минут и 38 секунд. Рев толпы стих, когда мы проехали небольшой подъем на шоссе, и в поле зрения появились рассеянные огни Санто-Томаса.

– Я хочу есть. Давай возьмем тако.

Лось всегда голоден.

– Тако? До завтрака? – спросил я.

– Ты сейчас в Мексике, Оптерс. Тако и есть завтрак. – Жеребец заговорил! Видимо, с его необъяснимым обиженным молчанием было покончено.

– Сейчас четыре тридцать утра. Все закрыто. – Я мог часами водить машину без еды и остановок на туалет, и мне казалось, что было слишком рано останавливаться.

– Да ладно, прямо на главной дороге есть охренительный маленький ресторанчик, который всегда открыт. Настоящая еда в стиле Санто-Томас. Я покажу, где припарковаться. – Интонация Лося на последней фразе делала дальнейшие возражения бессмысленными.

– Что такого особенного в мексиканской кухне Санто-Томаса?

– Особенность в том, что мы сейчас в Санто-Томасе, и мы с Жеребцом голодны. Эй! Вот он! Нам туда!

– Ладно, плевать.

Лось был прав насчет того, что забегаловка открыта. Она стояла на обочине дороги, освещенная, как ночной зал игровых автоматов, двумя группами прожекторов и оранжево-красной надписью Abierta, 24 Horas[15]15
  «Открыто круглосуточно» (исп.).


[Закрыть], периодически мигающей в окне. Несмотря на неоновое сияние, это было крохотное место – передняя часть скромного дома, превращенная в столовую для путешественников.

Выглянув через щель между табличками со списком товаров на окне, седой мужчина, лет за семьдесят, заметил, что мы въезжаем, и направился к двери. Он распахнул дверь и поприветствовал нас, прежде чем мы вышли из автобуса.

– ¡Buenos días, amigos! Заходите, заходите. Мы накормим вас лучшим завтраком!

Он казался таким искренне взволнованным, увидев нас, что я цинично задавался вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как последний человек действительно останавливался здесь. Ну, по крайней мере, он немного знал английский; может, он не испортит мой заказ.

– ¡Buenos días, my bueno amigo![16]16
  «Доброе утро, мой добрый друг!» (исп.)


[Закрыть] – Даже я понимал, что Лось говорил по-испански с горем пополам, хотя и лучше, чем мы с Жеребцом.

– Проходите, проходите. У меня для вас есть очень хороший стол.

Я задавался вопросом, какой из трех столов был «очень хорошим».

Лось шел впереди, затем Жеребец, а я за ними. Я не обратил бы на это никакого внимания, если бы не последовавший инцидент. В тот момент, когда я переступил порог, вокруг все погрузилось в темноту. Не видя ничего перед собой, я остановился как вкопанный и оглянулся через плечо. В городе было темно. Куда ни глянь. Никаких огней. Черным-черно.

Звук открывшегося где-то ящика – его содержимое с грохотом упало на пол – заставил меня снова повернуться к чернильной темноте впереди.

– ¡Pinché luz![17]17
  «Сейчас подсвечу!» (исп.)


[Закрыть] – послышался в темноте голос старухи.

Вспыхнула спичка, осветив комнату на несколько секунд, прежде чем угаснуть. Включился фонарик. Старик, который встретил нас у входной двери, держал фонарь под подбородком, его лицо теперь напоминало дружелюбного демона. Тень огромной головы с увеличенным носом плясала в свете фонаря на потолке.

– No problema, друзья мои. У нас есть собственные фонари, чтобы приготовить вам еду.

Я не двигался с места, все еще стоя на пороге. Старик направил свой фонарь к моим ногам и сделал жест «идите сюда», поманив меня к столу.

– Садитесь, сеньор. Садитесь здесь, а мы приготовим вам лучший завтрак.

Нужно отдать должное этому парню. Он оставался сосредоточенным на клиенте.

Дама со спичками зажгла свечу из маленькой раковины морского ушка, наполненной воском, и поставила ее на наш стол. Старик достал еще одну, зажег ее с первого раза, и комната снова стала почти нормальной. Две девочки, примерно шести и восьми лет, вошли в дверь кухни, держа крошечные фонарики. Девочка постарше, лет тринадцати или около того, осторожно поставила младших возле нашего стола. Одну за стулом Лося, а другую за стулом Жеребца. Она по очереди брала за руки девочек и направляла их фонари, а затем встала за моим стулом со своим фонариком. Теперь у каждого из нас был свой личный помощник, который помогал нам просматривать меню.

Вот это да. Эти дети всегда готовы вскочить с кроватей ради посетителей? Или они всегда одеты и бодрствуют в долбаные 4:30 утра? Это было мило – старания, которые проявляет весь клан, чтобы обслужить посетителей.

На стол подали три чашки горячего черного кофе, которые принесла еще одна юная девушка, вероятно, лет пятнадцати или шестнадцати, и очень хорошенькая. Ее шелковистые угольно-черные волосы были заплетены в две косы до пояса, украшенные крошечными бантиками из желтых лент. Она казалась ужасно застенчивой и отводила глаза каждый раз, когда я смотрел на нее. Старик вернулся с небольшим стаканом для сока, наполовину наполненным жидкостью коричневого цвета, и старой керамической чашкой, наполненной грудой крупных грязно-белых гранул. Он подал их с едва заметной помпезностью, поместив в центр нашего стола.

– Café con créma y azucar… Кофе со сливками и сахаром, друзья мои.

Его глаза заблестели обезоруживающим огоньком, усиленным светом свечей. Казалось, он не обращает ни малейшего внимания на отсутствие электричества.

Когда за столом остались только мы и наши маленькие осветители, я наклонился и прошептал остальным:

– Черт побери, ребята! Вы когда-нибудь видели семью, которая так отчаянно пытается заработать деньги?

Лось посмотрел на каждого из детей по очереди, проверяя, поняли ли они то, что я только что сказал, прежде чем ответить.

– Ты не врубаешься, Оптерс. Ты понятия не имеешь, что это за культура. Это простые люди. Все дело в том, чтобы помогать нам и быть хорошими хозяевами. Вот как сюда привлекают людей. Они не хотят потерять лицо из-за того, что не могут обслужить нас только потому, что отключилось электричество. Вот почему они зажгли свечи и фонарики. Они, вероятно, потратят больше на батарейки и свечи, чем получат за еду. Для них важно показать детям, как правильно обращаться с гостями в доме.

Снова появился старик с ручкой и салфеткой, чтобы записать заказы. Ошеломленный реакцией Лося и последовавшей за ней лекцией, я подсознательно отключился от разговоров за столом и ничего не слышал, пока не подошла моя очередь делать заказ.

– Сеньор? Сеньор? Что будете заказывать, амиго?

– Эээ… Я возьму то же, что и они.

Я почувствовал на своем лице пристальные взгляды всех, кто находился в помещении, даже детей.

– Мы заказали разное, Оптерс, – сказал Жеребец, спасая меня.

На этот раз указав на Жеребца, я попытался изящно выйти из неловкой ситуации.

– Я возьму то же, что и он.

Настала моя очередь молчать, погрузившись в свои мысли, пока парни шутили и смеялись, поглощая завтрак. Лось дал импровизированный мастер-класс по тому, что он назвал «официальным» мексиканским методом использования небольших кусочков кукурузной лепешки в качестве единственной посуды. Наша еда закончилась, и принесли чек. Лось посчитал, внес свою долю в чек и передал его Жеребцу.

– По два пятьдесят с каждого, ребята. К тому же, я думаю, каждый из нас должен вложить по доллару за все проблемы, с которыми эти ребята столкнулись из-за нас. Как ты думаешь, Оптерс?

Жеребец хмыкнул и выдал еще одну из своих глупых пародий на «Трех балбесов».

– Да, Оптерс. Что ты думаешь, ммм? Ак-ак-ак-ак.

Жеребец недавно был одержим «Тремя балбесами»; он смотрел их каждый день и до тошноты имитировал их поведение и диалоги. Я думаю, он действительно чувствовал некое извращенное удовольствие, наблюдая, как мы все съеживаемся каждый раз, когда он разыгрывает эту чушь. Возможно, это был его способ чувствовать себя в безопасности; он был красив и встречался с красивой девушкой, но, казалось, неловко съеживался при общении с другими людьми. Мы с Перро наблюдали, как это происходит на вечеринках, и пришли к выводу, что его самоуверенная манера поведения – лишь маска, ложная бравада; когда его ставили на место, неуверенность лезла наружу.

Жеребец добавил свои деньги и положил передо мной купюры и монеты. Не имея однодолларовых бумажек, я взял всю пачку, чтобы положить свою десятидолларовую купюру.

Два пятьдесят плюс два пятьдесят плюс дополнительный доллар с каждого… здесь должно быть семь долларов… но было только шесть.

Гребаный Лось. Да, давайте каждый вложит дополнительный доллар за дополнительные трудности. Я буду выглядеть мудаком, если подниму этот вопрос сейчас. Я сложил в карман пять однодолларовых купюр и четыре четвертака и положил десятидолларовую купюру на стол. Черт с ними.

– Muchas gracias, Señores! Спасибо, что пришли, друзья мои! – Старик не мешкал ни секунды.

Дети осветили фонариками наш путь к двери. Старуха вышла из кухни, чтобы посмотреть, как мы уходим. Мы вышли в том же порядке, в каком вошли полчаса назад – Лось, за ним Жеребец, затем я. Со сверхъестественной синхронностью городское электричество включилось в тот самый момент, когда я ступил на улицу.

Старик хлопнул в ладоши и с зубастой ухмылкой воскликнул:

– Видите, друзья мои? Хороший завтрак принесет вам удачу.

Младшая из девочек вылезла между стариком и дверью и крикнула нам:

– Vaya con Dios! Adios Señores. Vaya con Dios![18]18
  «Ступайте с Богом! До свидания, сеньоры! Ступайте с Богом!» (исп.)


[Закрыть]

– О да, друзья мои. Vaya con Dios. – Глаза старика закатились, и он на мгновение вздернул подбородок, размышляя, как перевести на английский то, что он хотел сказать. Его лицо расплылось в широкой доброй улыбке. – Пусть Господь хранит вас в вашем путешествии. Si, Señores… Vaya con Dios.

Глава 5. Самые продуманные планы

Держи паракват

Во время наших встреч, в ходе которых мы планировали поездку, в воздухе витало ощущение срочности. Конечно, у меня были свои причины «пошевеливаться» – я никогда не был на сто процентов уверен, что в мою дверь не постучит полиция Коронадо. После того как Перро проболтался о бегстве Лося от правосудия, я понял, почему парень так чертовски настаивал на «идеальном» дне для отъезда. Кроме того, он уже однажды занимался серфингом в Ла-Тикле и в красках описывал нам, насколько идеальными были волны в конце лета. Если верить Лосю, мы могли бы поехать куда-нибудь еще, если бы не направились на юг к первому сентября.

Подражая «Трем балбесам», Жеребец поддерживал каждый призыв Лося: когда уезжать, почему надо спешить, каким маршрутом следовать, где разбить лагерь по пути, как долго оставаться. «Да-а-а, Лось дело говорит! Ак-ак-ак-ак…» Мотивы Жеребца не были очевидны, но он был «вторым пилотом» Лося при каждом голосовании. Так как на приключение было отведено два месяца, я отметил на карте всевозможные места, которые выглядели интересными, но их одно за другим отбраковывали. На всем побережье Нижней Калифорнии[19]19
  Нижняя Калифорния (Baja California) – самый северный штат Мексики, расположенный на севере полуострова Калифорния.


[Закрыть] есть десятки улетных мест для серфинга, но нашей заветной целью был материк. Мы должны были гнать без остановок. Даже съехать с дороги, чтобы осмотреться, было непросто, пока мы не добрались до Ла-Тиклы: «тропического рая», который благодаря рассказам Лося превратился в нашем воображении в почти что сказочное место.

Выбор в пользу Нижней Калифорнии был сделан не только из-за удобного старта для продвижения на юг. Путешествие по полуострову позволило нам обойти трехсотмильный участок материкового шоссе, которое проходило в самом сердце сельскохозяйственной области, хорошо известной выращиванием марихуаны. Управление по борьбе с наркотиками президента Джимми Картера активно обрабатывало обширные участки плантаций своим новейшим оружием «Войны против наркотиков» – паракватом. Продвигаемое как делающее марихуану ядовитой – и, следовательно, непривлекательной для поколения укурков, – распыление параквата стало широко разрекламированной (и несколько противоречивой) политической кампанией.

Каждый из нас знал о травке не понаслышке. В основном это было мощное зелье с такими названиями, как «Золото Акапулько», «Красная Панама», «Мауи-вау», «Коричневый Инка» или «Оахакан» («во-хоук-ин»). Мы придумали свое собственное название для травы, обработанной паракватом. Среди нас она была известна как «Commercial-wa-khan» («Торговый-ва-хан»). Это был настоящий «грязный сорняк» среди всех видов дури, и последнее, чего мы хотели, – это чтобы нас заподозрили в контрабанде. Чем больше близился сезон сбора урожая в конце лета, тем больше мы понимали, что три двадцатилетних серфера в старом автобусе «Фольксваген» (с орнаментом из «турецких огурцов» на шторках и калифорнийскими номерами) будут слишком легкой мишенью для федералес.

Чтобы обойти опасную зону, мы собирались придерживаться полуострова Нижняя Калифорния. Наш маршрут должен был провести нас прямо на юг до самого маленького сонного рыбацкого городка Кабо-Сан-Лукас, расположенного на самой южной оконечности суши в том месте, где теплые воды Калифорнийского залива сталкиваются с более холодными течениями Тихого океана. Оказавшись там, мы сядем на океанский паром для четырнадцатичасового плавания по открытому морю на юго-восток до Пуэрто-Вальярты на тихоокеанском побережье материка. Паромы на материк также отходили немного дальше по побережью в Ла-Пасе, но мы решили, что чем больше времени проведем на суше, тем лучше. Кроме того, Мексика с гордостью трубила о завершении строительства своей новой магистрали, пересекающей полуостров. В моем путеводителе она рекламировалась как «безопасная и современная скоростная автомагистраль, соединяющая пограничный мегаполис Тихуана с городом Ла-Пас и далее ведущая к причудливым рыбацким деревушкам Южного Мыса…» Как мы вскоре обнаружили, магистраль представляла собой смесь заново заасфальтированной двухполосной дороги, соединяющей бесчисленные участки улиц небольших городов, с американскими горками на пустынном шоссе и изрытыми колеями горных дорог; эдакая мозаика из грязи, гравия, асфальта и бетона длиной в 1700 километров, зигзагом идущая с севера на юг.

Сойдя с парома в Пуэрто-Вальярте, мы направимся на юг по еще не завершенной Мексиканской прибрежной скоростной автомагистрали. По словам Лося, строительство нового шоссе резко остановилось на реке Остула, чуть к северу от нашего конечного пункта назначения: Ла-Тиклы. Текоман, справедливо названный в моем путеводителе «Лаймовой столицей мира», станет нашей последней остановкой для получения очищенной питьевой воды, горячего душа, телефона, бензина, продуктов и медицинской помощи. Как только мы отправимся туда, оказавшись на последнем двухчасовом отрезке пути до Ла-Тиклы, мы действительно будем предоставлены сами себе.