Текст книги "Ласковое лето. Сборник рассказов"

Звезды над кoчегаркой

«Ярко светили звезды над кочегаркой, мы мирно спали на теплой кирпичной крыше, укрывшись невесомым одеялом предрассветного летнего неба» – этими прекрасными словами я хотела бы закончить мой рассказ о ночных посиделках на крыше котельной, которая была для нас местом энигмы и вдохновения. Если честно, то эта глава так бы и закончилась, тихо и мирно, если бы в сюжет не вплелись непредвиденные обстоятельства, о которых я вам и собираюсь рассказать.

Возле кочегарки на ровной площадке с перилами мы с друзьями любили собраться вечером, обсудить новости прошедшего дня и наметить грандиозные планы на завтра. Эта занимательная история, без сомнения, должна вам понравиться поэтому, не забегая вперед, расскажу всё по порядку.

Рядом с нашим домом стояла небольшая котельная, мы называли ее кочегаркой. Помните песню, «Не кочегары мы не плотники»? Так вот, это про нас. Кочегаром был дед Пантелеймон, а мы – неугомонные подростки, для нас что ни сделай – то весело и познавательно. В кочегарке стоял огромный котел или топка, как называл ее дед. Он каждый вечер выходил на работу, разжигал огонь и всю ночь подкидывал в топку дрова и уголь, чтобы у жителей окрестных домов была горячая вода и тепло в домах. Летом, конечно, и без отопления жарко – люди по вечерам обычно ждали горячую воду, чтобы искупаться и постирать белье, но котельная работала круглый год, как часы, благодаря дедушке, которого мы ласково звали Пантюшей. Добрый был дедок, не ворчливый, и совсем еще не старый. Нам, подросткам, он спуску не давал, и если что, мог пожаловаться нашим родителям на глупые шалости и плохое поведение.

Деда Пантюшу мы очень любили, но иногда могли над ним и подшутить, что-нибудь закинув в его широкополую шляпу, которой он прикрывался от жаркого солнца. Сидит бывало дед, греется на солнышке и тихо подремывает на стульчике у дверей кочегарки. А мы, бесшабашные, чтобы разведать обстановку вокруг, обычно ближе к полудню влезаем на невысокое дерево, раскинувшее свои ветви в аккурат над спящим дедом. С импровизированного наблюдательного пункта видны море, приморский парк, дачные огороды и персиковый сад с невысокими кривыми саженцами. Бывало, заберемся мы с подругой на шелковичное дерево, под которое дед Пантюша стульчик свой ставит, и наблюдаем: ветрено ли сегодня, штормит ли море, достаточно ли хороша погода, чтобы надевать купальники и бежать со всех ног на пляж. Заодно и Пантюше в шляпу шелковицы накидаем, мелких веточек и листиков с дерева. Проснется дед, обрадуется – тут тебе и завтрак и перекус в шляпе. Хохочем, но тихо, зажимая рот ладошкой, чтобы деда не разбудить, и чтобы он, проснувшись, не сдернул нас за ноги с дерева и не отлупил первым, что под руку попадет.

Как-то раз ко мне приехала погостить моя соученица и подруга по колледжу, Иринка. Мы с ней вместе полдня помогали по хозяйству моей старшей сестре: бегали в магазин за продуктами, мыли полы и выбивали коврики. Но разве так нужно проводить летние каникулы? Часам к двум дня мы, устав от домашних дел, отпросились у сестры сходить на море, ну жарко же! Когда мы с Иринкой прибежали на небольшой галечный пляж, облюбованный местными, там уже все собрались: моя подружка Нинель, ее младшая сестра Алинка и даже Егор с Костиком. В этот день нашей братии заметно прибавилось – в гости к соседям прибыла на отдых целая делегация двоюродных и троюродных родственников, да и местные парни почти все подтянулись. Человек двадцать пять собралось, не меньше.

Нинка, конечно же, взялась командовать и раздавать задания, чтоб никто не скучал. Она поделила всех на два лагеря и парней уложила лицом вниз на полотенца, а девчонкам предложила устроиться сверху и стала учить их приемам лечебного массажа. Нинель важно прохаживалась вдоль линии из полотенец и показывала руками по воздуху массажные движения, которые за ней усердно повторяли новоиспеченные ученицы. Приемы, разумеется, ими отрабатывались не на воздухе, а на спинах «пациентов». Ну, типа рельсы-рельсы, шпалы-шпалы – как же уморительно было за всем этим наблюдать! Я просто ухахатывалась со своей гениальной подруги, как она ловко всей компанией заправляет, словно прирожденная комиссарша.

– Нинка, – кричу я ей, – ну ты и смешная, раздала всем задания и рада. Скажи, чтоб старались, пусть промнут шейный отдел как следует.

– А я что? – отшучивается та, – зря что ли на курсы массажа ходила аж целых два месяца? Могу передать людям какое-никакое, а мастерство.

– Старайся, Ксюха! Сильнее мни, Анка! – командует она девчонками и вдруг замечает, что я сижу без дела. – Красотка Мэри, а ты что скучаешь? Пары тебе не досталось? Так вон Веник в воде барахтается, бери его на абордаж и тащи на сушу. Сейчас организуем «пациента» и для тебя.

Девчонкам быстро надоело мять чужие спины и они, подхватившись, побежали купаться. Одна я осталась сидеть на берегу, не сообразив, что сейчас наши парни начнут чудить, как они любят. Не успела я и глазом моргнуть, как двое крепких ребят, я даже не поняла кто это был, схватили меня за руки за ноги и поволокли в воду. Самое обидное, что они не потрудились даже зайти поглубже, а бросили меня на мелководье, где я больно ударилась мягким местом о прибрежную гальку.

– Ну дождетесь вы у меня, гады! – вскричала я выбравшись на берег и потрясая в воздухе кулаком. Но про меня уже забыли, мальчишки схватили и понесли Иринку. Правда, ее пожалели и занесли на руках чуть поглубже, не по колено как меня, а по пояс и в воде уже отпустили. Тут же интерес толпы переключился на шуструю Нинку, которая улепетывала, сверкая пятками, чтобы нырнуть с самого края причала и спастись от чрезмерного внимания пацанвы.

– Лови, догоняй ее! – мальчишки помчались вдогонку, но не поймали бегунью. Нинка бегала, плавала и ныряла лучше всех в нашей компании, и все об этом, конечно же, знали, называя мою подругу «субмариной» за ее прыткость.

– Вот, Нина-Субмарина, опять от возмездия ушла, – воскликнул заводила и балагур Костик и с криками ура прыгнул «бомбочкой» в море, подняв тучу водяных брызг.

Вечером, когда стемнело, парни разожгли костер на смотровой площадке возле кочегарки, откуда видно было спокойное море, прошитое сверкающей лунной дорожкой, словно золотой нитью. В ночном небе стояла полная луна. Густые кроны деревьев старого безлюдного парка тихо шелестели на ветру, подпевая морскому бризу. Летняя ночь была таинственной и романтичной. Мы с подружками удобно устроились на ватных матрасах чуть поодаль от огня. Обычно эти матрасы были свалены в прихожей и по надобности выносились на улицу, чтобы «товарищам отдыхающим» было на чем расположиться. Парни сидели у костра на деревянных ящиках, которые в большом количестве валялись здесь же возле кочегарки. Дед Пантюша ломал их на дрова и отправлял в печь.

– Отличный вечерок, – начал разговор Костик, – классно на море сходили, жаль только Нинку не догнали, а так хотелось проучить ее за всё.

– Что плохого я тебе сделала, Челюскин? – возмущенно воскликнула Нинка со своего нагретого места на стареньком матрасе. – Ты мне хоть и брат двоюродный, но постоянно меня допекаешь.

– Да не трогаю я тебя, Нинок, – миролюбиво произнес Костик, – я же люблю тебя по-братски, вот и воспитываю, чтоб не задавалась.

Тут к девчонкам подкрался и плюхнулся рядом Женя Кегли, хотел видно подслушать, о чем они там шушукаются. Кегли или Кегельбан – не фамилия Женькина, а прозвище, которым наградила его Нинель. Я, кстати, раньше не знала, чем игра кегельбан отличается от боулинга, меня знатоки просветили – оказывается, там шары специальные кегельные, они меньше по размеру, чем в боулинге, зато кегли намного крупнее. Ну это я так, к слову, чтоб вы были в курсе о чем речь.

Расскажу немного об истории возникновения Женькиного прозвища. Как-то вечером играли мы на площадке в любительский волейбол, человек восемь нас собралось. Из девчонок – я, Нинка и Алинка, сестра ее младшая, год разницы всего лишь между ними. С нами были Костик, Егор, Паша Буша, Жека и его старший брат Ромка. У Женьки тогда еще клички не было, ну разве что Длинным его назовут за рост высокий. Играем мы, значит, мяч пасуем, подачи принимаем – кто руками, кто ногами, кто головой – все в нашем кругу «профи». А правила в игре такие: все участники свободно стоят кому где нравится и мяч друг другу верхней подачей пасуют – проигравших быть не должно – все чемпионы.

О чем это я? А! Вспомнила. Женька тогда стоял рядом с Нинкой и как-то очень неудачно мяч принял, ногой своей чуть было девчонку с места не сшиб. А Жека – человек от природы внушительный и крепкий – ребят остальных на целую голову выше. Думаю, он в школе увлекался баскетболом, вот и вырос выше всех. Хотел Жека ногой мяч отбить, да промахнулся, повело парня, роста-то он великанского, чуть на Нинку не упал. Не успел он извиниться, как тут же получил от нее удар словом:

– Ты что кеглями своими размахался? Не видишь – я рядом стою! Кеглястый, да? Чуть нос мне кеглями своими не сломал!

Так за Женькой прозвище Кегли и осталось с легкой руки Нинки, которая за словом в карман не лезла. Но наши парни ее «никами» не пользовались, у них свои были. Это был наш тайный девчоночий шифр, сказал – Кегли, и понятно сразу, о ком речь идет.

Так вот, Жека Кегли к девчонкам подобрался, с краю на матрас примостился и слушает, о чем они секретничают. А девочки как раз парней обсуждали, кто кому нравится и за что. Самому Женьке приглянулась Ирка, подружка моя из колледжа, вот он клинья к ней и подбивал. Волосы у нее длинные, глаза красивые, фигурка точеная – напрочь снесло парню голову. Целый день молодой человек знаки внимания Ирке оказывал: то приобнимет, то цветочек преподнесет, а то и руку подаст, когда ступеньки или яма на дороге. Но та симпатии в ответ не проявляла, не хотела зря человека обнадеживать. Резко отказать Женьке она тоже считала неправильным и нетактичным, так что ухаживания, хоть и нехотя, принимала, а за цветочки вежливо благодарила.

– А давайте пить чай, – предложила я. – У нас дома булочки остались, я могу принести, и варенье есть.

Ребята оживились. Кто-то вытащил на свет старый самовар, который голенищем сапога раздувают. Поговаривали, что этот агрегат привез из армии старший брат Костика, который не так давно служил в засекреченной части и весь седой из армии вернулся, но о службе своей рассказывать никому не хотел. Видать – военная тайна, не подлежащая разглашению. Потом, года через два после армии, брат Костика на моей сестре женился. Детишки у них такие резвые, что только успевай за ними бегать да приглядывать. Бывало, средненький так спешит на улицу попасть, что на ноги обувку надевает ту, что в коридоре успел на бегу прихватить. Выскочит второпях на улицу – на одной ноге папкин ботинок рабочий, а на другой босоножек мамкин – и ковыляет прочь от дома, а я его уже за воротами ловлю, чтоб на дорогу не выбежало дитя малое. А девочка старшенькая у них, ну такая же умненькая, любимицей моей была. В семь часов утра вставала и в парк со мной шла спортом заниматься – бегать, приседать, подпрыгивать, и водными процедурами утренний моцион заканчивать. А потом мы с ней от пляжа через весь парк домой шли, нелегко нам было карабкаться под гору, но мы терпеливо двигались вверх по склону. Спортсменкой малышка могла бы стать, но выбрала свой путь. Хорошая девчонка племянница моя, с большим потенциалом! Сейчас вот тоже в Америке живет, мы все здесь в одном городе обосновались. Замуж вышла, сыночек подрастает на маму похожий, пытливый и шустрый. Бизнес они с мужем открыли, ресторанный. Так что у взрослых детей моей сестры всё хорошо, все заняты делом и семьями давно уже обзавелись.

Когда костер почти совсем прогорел и мы, уставшие за день и разомлевшие от сладкого чая с вареньем, уже готовы были пойти домой спать, парни решили перебраться на нагретую за день крышу котельной, чтобы там переночевать.

– Давайте-ка быстренько уберемся здесь на видовой площадке и продолжим разговоры на крыше. Да и небо оттуда звездное хорошо видно, – предложил наш массовик-затейник Костик.

– Нет, с нас хватит на сегодня, мы пойдем домой, а то родители отчитают, что поздно явились, – отказалась от интересного предложения Нинка и потянула за собой Алинку.

– Не хотелось бы пропустить всё самое интересное, но что поделать, маман заругает, – тараторила Нинель, неохотно двигаясь в сторону дороги. Было видно, что ей грустно оставлять честную братию.

– Подождите, мы вас проводим, – подхватились Вицин и Андропик, рослые молодые парни, издалека прибывшие в гости к нашим соседям. С ними мы и чудили сегодня на местном пляже. Это именно они подхватили меня и уронили в воду, чуть не покалечив, а теперь сами мне признались в содеянном, искренне раскаявшись. Я бы и рада была с ними поквитаться, ну да ладно, пусть живут! Я не мстительная.

Витька и Андрей – так их по настоящему звали, а позывные Вицин и Андропик им Костик придумал – собрались идти провожать домой Нинку с Алинкой на соседнюю улицу. К провожатым присоединился Жека и еще Веня, самый младший из всех. Если помните, он в воде барахтался, когда Нинель обучала нас массажу и хотела меня с ним в пару поставить.

Наша веселая компания знала этих приезжих пареньков уже много лет, они часто гостили здесь и жили неподалеку. Интересные такие парни, умные, симпатичные, из большой семьи. Была у них одна отличительная черта – нос картошкой, это семейное, всем досталось по наследству. Вот вроде бы всё идеально, а как на лица посмотришь – носы у ребят одинаковые, так смех и разбирает. Жека пошел девочек до дому провожать в знак солидарности, а сам на Иринку посматривает, за реакцией ее наблюдает.

– Доброй ночи, увидимся завтра, – прощаются все, живущие по соседству, и уходят.

– А я не прощаюсь, – машет нам рукой Женька и бежит догонять удаляющуюся компанию.

– Ирчик, дождись меня, я обязательно вернусь! – обещает он моей подруге. Та только усмехается и плечами пожимает.

– Странный человек этот Женя. Зайка-попрыгайка какой-то! Носится туда-сюда, перед глазами мельтешит. Я, если честно, его только через раз понимаю, – жалуется мне подруга.

– Знаешь, Жека наш хоть и нелепый, но зато не вредный, как некоторые, и не злой. Так что, Иринка присмотрись к нему по хорошему. Может роман у вас завяжется?

– Ты с ума сошла? Какой роман, – отмахивается Иринка, – мне об учебе надо думать, хочу в институт поступать через год. Не до романов мне.

– Это когда еще будет, аж через год! А у нас сейчас каникулы. Лето – пора свиданий. Так что ты женихами сильно не разбрасывайся. Думаю, Жека с возрастом еще поумнеет и из него получится порядочный семьянин и отличный хозяин в доме. Попомни мое слово.

– И попомню, и запомню, и помяну, – обещает мне Иринка, а сама смотрит в сторону Костика Увилина, тот ей нравится гораздо больше. Хоть он не такой высокий, как Жeкa, и не красавчик, как Егорка, но зато веселый и общительный – «душа компании». Вот за него бы она с удовольствием пошла, если б замуж позвал. А он и позвал, но позже, когда Иринка финансовый институт закончила. Тут-то судьба и преподнесла им еще одну встречу, угадайте где? Не буду опережать события. Думаю, от меня вы еще не раз услышите об этих героях.

Мои добрые слова о Женьке сбылись. Сейчас он тоже живет в Америке, недалеко от нас, много работает, счастливо женат, и растит двух сыновей. Я встретила его как-то случайно в продуктовом магазине – возмужал и похорошел. Увидев меня, Жека несказанно обрадовался и пообещал всенепременно пересечься в ближайшее время, но только в более подходящей обстановке и познакомить меня со своей женой и сыновьями.

Когда почти все участники посиделок разошлись по домам, те немногие, кто с нами остался, быстро расчистили от ящиков и мусора место на видовой площадке и поспешили вскарабкаться по приставной лестнице на плоскую крышу котельной. С улицы не было видно, есть ли кто на крыше, потому что по краю ее располагался широкий каменный бортик. Забравшись на кочегарку, можно было почувствовать себя полностью изолированным от чужих взглядов.

– Наверное, мы с Иринкой домой пойдем, очень спать хочется, – сказала я Костику который уже успел взобраться на крышу и смотрел на нас сверху.

– Пожалуйста, не уходи, – обратился ко мне Егор неожиданно, – ночь такая волшебная, смотри, какие крупные звезды, и море фосфорится.

У меня аж мурашки пошли от слов его приятных, вот ведь какой романтик. Ну как отказать такому неотразимому?

– Давайте еще немного посидим и потом все дружно пойдем спать, – предложил Костик.

Парни затащили на крышу несколько ватных матрасов, всё тех же, списанных из местного санатория, которые отец Костика складировал на даче, и удобно на них расположились, мечтательно глядя вверх на звездное небо. Неожиданно снизу мы услышали какой то шум, грохот и чертыхание – проводив всех по домам, вернулся наш длинноногий Жека. Передвигаясь в темноте, он пытался нащупать приставную лестницу, чтобы забраться по ней на крышу, и с грохотом ее уронил. Потом споткнулся о деревянную колоду, налетел на ящик и увяз ногой в куче угля. Мы с Иркой перевесились через бортик крыши и, разглядев в темноте всю комичность ситуации, дружно засмеялись.

– Потише вы, перебудите всех соседей. Сейчас они в милицию позвонят, – зашикал на нас Костик и тоже вылез из укрытия, чтоб посмотреть, что там делается внизу.

– А ну стоять! – это он уже Женьке сверху приказ отдал. – Не шуми, стой тихо.

Жека поднял голову и громко зашептал: – Ребята, помогите мне отсюда выбраться, я хочу к вам на крышу.

Он заискивающе нам улыбнулся и в призрачном свете луны показалось, что его улыбка отделилась и повисла в воздухе, напоминая улыбку Чеширского Кота из сказки «Алиса в стране чудес».

– Смотри, лестница вон там – она сбоку от перил упала. Подставь ее к стене и лезь наверх, – Костик выдал ценное указание непутевому Женьке.

– Жека, только не шуми, – прошу я, – а то все в доме проснутся и нам с Иркой от сестры достанется. Бери себе матрас и полезай наверх.

– Понял! – обрадовался Жека и огромными шагами поскакал к дверям нашего дома, вдвое согнувшись, чтобы быть как можно незаметнее.

– Куда!? – вскричал Костик, не сдержав эмоций. – Вернись, там засада!

Наблюдать с крыши за бегущим вприсядку Женькой было уморительно и мы держались из последних сил, чтоб не помереть со смеху.

– Куда ты поперся? Спалишь же хату! Всё, нам хана! И тебе, Длинный, тоже хана, – зашикал Егор, который вместе с нами оперся на бортик и наблюдал за «марафонцем». В переводе на нормальный язык сказанное означало: «Tы, Женька, почти что рассекретил наше тайное убежище, сейчас придут люди и разгонят всех по домам, а виноват будешь только ты».

Внизу все матрасы были нами разобраны, так что Женьке пришлось подняться в комнату, где жили мальчики. В темноте он схватил первый попавшийся под руку матрас, взвалил его на спину и, слегка приседая, побежал по дороге обратно к кочегарке. Мы наблюдали за его действиями и направляли:

– Левее бери! Осторожно, там колода!

– Как бы нам не засветиться, – заметил Сашка, брат Костика, он тоже сидел с нами на крыше и долго думал, прежде чем подать голос.

– Бегает туда-сюда как марафонец. Того и гляди, контору спалит. Вот увидят его родственники или соседи, всем тогда влетит, – раздраженно шепчет Егор.

Не успел Жека добежать до перил, чтобы взять упавшую лестницу и приставить ее к стене, как его полусогнутую фигуру осветили яркие фары подъехавшей к зданию котельной машины. Как будто в блокбастере про Дикий Запад, мы увидели в свете «софитов» огромный силуэт ковбоя в шляпе, сапогах и пончо, наброшенном на плечи. Это тень Женьки, подсвеченная фарами и в разы увеличенная легла на стену кочегарки. Наши головы мгновенно исчезли за бортиком крыши, и мы, давясь от смеха, упали плашмя на свои матрасы и замерли не шевелясь, почти не дыша.

– Кто здесь безобразничает? – услышали мы низкий женский голос.

– Ты кто такой? Куда матрас тащишь? – вторил ему голос на пол октавы выше, но принадлежащий мужчине.

Конечно, мы их узнали, это прикатили домой родные тетя и дядя Костика и Сашки. Немолодая уже семейная пара была дружной, как попугаи-неразлучники, и никто никогда не видел их порознь. Жили они в доме напротив и всегда ставили свой новенький, до блеска натертый автомобиль в тупике возле котельной.

«Моя букашечка», – ласково называл дядя свою машину и нежно полировал ее красные бока.

«Автомобиль у нас качественный, импортный!» – радовалась удачному приобретению тетя.

«Они бы лучше два мопеда купили», – бормотал дед, каждое утро обходя «удачное приобретение», загородившее ему дорогу.

«Кто башмак потерял?» – смеялись мальчишки, показывая на компактную машину, напоминающую пузатую божью коровку или нечаянно сорванную ветром кабинку колеса обозрения.

Наверное, все соседи потому считали пожилую семейную пару людьми зажиточными и чванливыми, что они много путешествовали и мало с кем делились рассказами об этом, сувениров из поездок не привозили и подарков никому не дарили. А может еще из-за того, что они только вдвоем жили в большом каменном доме, имели огромный плодовый сад, нигде не работали, но ни в чем себе не отказывали. И гостей они к тому же не любили, потому что «гости в доме – как Мамай с Золотой Ордой прошел, убирай потом за ними и сантехнику чини».

Рассекретив наше местоположение благодаря Женькиной неуклюжести, семейка неразлучников разогнала нас по домам, пообещав нажаловаться не только нашим родителям, братьям, сестрам и остальной родне, но и кому-то там еще, стоящему выше нас в табеле о рангах. И конечно же, ночные посиделки запомнились нам на многие годы. Мы потом долго со смехом и удовольствием вспоминали и пересказывали друг другу эту недлинную историю о долговязом Женьке и его ковбойской тени на стене котельной, которую засветила наша «разведка». Об этой чудаковатой агентурной парочке я обязательно расскажу подробнее.

Как много осталось еще не рассказанного! Воспоминания юности стремятся наружу прозрачной росой образов и каплями слов на травинках памяти. Плавные строки неспешно выходят на поверхность, превращаясь в золотые ручейки мудрости и становясь мерно текущей рекой понимания. Массой фраз эта река медленно плывет по своему руслу, насквозь прогретому лучами воображения. Безудержные потоки принимают в себя кристальную воду явственности и текут по каналам разума, по пути наполняясь идеями, образами, и аллегориями. Полноводные реки расширяются в своем устье, чтобы впасть в бездонное море писательской фантазии. Моря становятся океанами, океаны стихиями, стихии галактиками, а дальше – бескрайний и неизведанный космос.