Текст книги "Сердце василиска"

Я вздрогнула, ожидая новой волны электрических импульсов, но кулон лежал на груди сухой и теплый, а болтливые духи затаились. Ну и где они, когда так нужны?

– Я понимаю, – понизив голос, продолжил Шэн, – что не сразу удастся привыкнуть к полевой жизни, Мартин. У тебя могут появиться друзья… а могут – и недруги. Здесь ранние подъемы и большая физическая нагрузка. Я волнуюсь за тебя.

– Если вы хотите снова отправить меня домой, ответ будет «нет»! – выпалила я.

– Я не всегда могу прийти на помощь, – терпеливо объяснил Ю Шэн-Ли. – И может настать время, когда меня вовсе не будет рядом. Кто защитит тебя тогда?

– Не беспокойтесь, господин Ю, – как можно более спокойно ответила я. – У меня уже есть защитники.

Показалось, кто-то хихикнул над ухом. Судя по всему, Забияка. Я тоже улыбнулась и украдкой осмотрела свою ладонь – ту самую, в которую вцепился капитан Фа, перед тем как его ударило током. Из-под манжеты вынырнул браслет с узелками. Ю Шэн-Ли сузил глаза и наклонил голову набок, став похожим на любопытную птицу.

– Защитный браслет? – поинтересовался он, рассматривая его, но не дотрагиваясь. Совсем как недавно Дитер. – Насколько я сведущ в магии монахов-отшельников, подобное плетение не используется при атаке.

– Я и не думала на браслет, – призналась я, аккуратно одергивая рукав. – Мне помог родовой кулон Адлер-Кёне.

– Тот самый? – Ю Шэн-Ли приподнял брови. – Разве он не обуглился, вобрав в себя разрушительную магию василиска?

– Он поменял структуру, – пояснила я, задумчиво поглаживая себя пальцами по груди и нащупывая овальный камешек оберега. – Но он пропитан магией.

– Магией? – переспросил Шэн. – Вот как…

– Да. С ним я вижу, когда человек лжет, а когда говорит правду. А еще он защищает меня… – Вспомнила покалывающие импульсы и поежилась. – Наверное, мне нужно научиться управлять этой силой. Вот только как?

Ю Шэн-Ли покачал головой:

– Увы, я лучше разбираюсь во внешней политике и стрельбе, нежели в магии. Боюсь, тут ничем не смогу тебе помочь, мой юный друг.

Вспыхнувшая надежда погасла, я вздохнула и опустила плечи.

– Конечно, – произнесла вслух, – но тогда вы, господин Ю, научите меня тому, что умеете сами?

Он помолчал, снова осматривая меня, улыбнулся одним уголком рта.

– А вы упрямы, Мартин. Почти как ваш «брат», не так ли?

– О! – ответно улыбнулась я. – Про нас говорят: два сапога – пара!

– В таком случае исполните приказ, а после приходите устраиваться в шатер, – подытожил Ю Шэн-Ли. – Командир Е Бо-Джинг предполагает, что Железная гвардия простоит на границе не одну неделю, у нас будет время для тренировок.

– Спасибо, господин Ю! – расцвела я, подняла ведро и как могла быстро припустила к конюшням, где уже в нетерпении скребла землю птица пэн.

К моему облегчению, здесь никого не было, даже того мальчишки, что опознал во мне «штабного». Меньше народу – меньше расспросов, с меня хватило капитана.

Напоив птицу, оставила ведро и зашагала к одному из шатров, над которым вывесили флаг – три белые звезды на фоне дракона. Родовой герб Ю Шэн-Ли.

Внутри оказалось довольно просторно: стены утеплены войлоком, на земле постелены циновки, плотная и тяжелая занавеска отделяла мою «спальню» от отсека, который предназначался послу.

– Все, что происходит за этой занавеской, – твоя собственная крепость и тайна, – пояснил Ю Шэн-Ли, как только мы остались наедине. – Я не переступлю этот порог, пока ты не позволишь.

– Спасибо, милый Шэн. – Я слегка обняла друга, которого впервые за прошедший день рискнула назвать по имени. – Ты всегда поддерживал нашу семью и стал для меня как сводный брат. Ты узнал что-нибудь о Дитере?

Я отстранилась и с надеждой заглянула в его лицо, но, к моему разочарованию, Ю Шэн-Ли оставался серьезным.

– Ди теперь в Фессалии, – сказал он. – А скоро направится на границу с Кентарией. Я бы хотел быть рядом с ним, но мое прошение только-только отправилось с гонцом. И мне бы не хотелось покидать тебя раньше времени, мой друг. Учитель никогда не бросит своего ученика в начале пути.

– Знаю, – прошептала я и пожала его небольшую, но крепкую ладонь. – И готова ждать сколько угодно! Лишь бы не случилось войны. Лишь бы Дитеру удалось остановить черных всадников…

Тут вспомнилось пророчество Оракула, шорох ее желтых ногтей, извилистые, точно живые узоры, татуировки. Тысяча глаз, внимательно глядящих в прошлое, настоящее и будущее.

Мы пообедали рисом и лепешками, запили простой водой. Потом, сославшись на усталость и получив разрешение Ю Шэн-Ли, я отправилась в свою крохотную комнатушку и легла на топчан, застеленный теплым шерстяным покрывалом.

«Дитер, – подумала я, закрывая слипающиеся веки. – Где ты, любимый?»

И провалилась в сон.

Мне так хотелось встретиться с Дитером хотя бы там. Интересно, что скажет он? Рассердится или щелкнет по носу и проворчит: «Моя ты выдумщица!» Тогда я повисла бы у него на шее и прошептала: «Забери меня в плен, мой генерал!»

Но он не пришел. Не приснился ни Мейердорфский замок, ни резиденция в Альтаре. Я видела лишь белесую пустоту, густую, как туман, и куда бы ни повернулась – земля была пуста, как тьма над бездной. Над головой вращался звездный водоворот, будто кто-то размешивал небо гигантской ложкой, и метеоры горячими каплями срывались из черноты.

– Берегись Черного Зеркала… берегись… – тек в уши глубокий голос Оракула.

В тумане почудилось движение. Я сощурилась, пытаясь рассмотреть, кто приближается ко мне: шли две фигуры, одна побольше, вторая поменьше. Фиолетовые одежды, капюшон, скрывающий лицо… Оракул О Мин-Чжу?

Она остановилась, не дойдя нескольких шагов. Фигура маячила рядом, напоминая набросок углем: лица не разглядеть, лишь неясные очертания. Животное? Карлик? Или… ребенок?

– Я ошиблась, малютка-воин, – проговорила Оракул. – Глаза не те, слабеют… – Она откинула капюшон, и татуировки по лицу поползли, точно черви. – Портал уже открыт, черные всадники саранчой заполняют землю, а я так стара, так слаба, что слышу духов, призывающих меня в мир вечного покоя и гармонии. Но как я могу оставить мир, и так стоящий на краю бездны? Я лишь могу передать свою силу другому. Тому, кто станет сильнее меня в сотни раз, кто будет видеть и землю, и небо, кто будет заглядывать за грань Черного Зеркала, от чьего взгляда не укроется ни живой, ни мертвый, ни дух, ни призрак, ни божество.

У меня пересохло во рту. Я изумленно смотрела, как меняется и дрожит неясная фигурка, как звезды падают, выжигая в черноте огненные дорожки.

– О ком ты говоришь? – спросила я, по привычке хватаясь за кулон.

Он был обжигающе горяч, я видела, как кружатся извилистые тени драконов-духов. Не тех, которых я видела в доме Ю Шэн-Ли, – эти драконы были огромны и быстры, их яростные глаза сверкали, как солнца, их пасти выдыхали горячий пар.

– О той, которой надо помочь явиться в этот мир, – ответила О Мин-Чжу. – О той, чья сила должна взрасти. О той, кто сумеет предотвратить страшное кровопролитие и кто выбрал тебя своим хранителем, Мария.

Туман дрогнул и расступился. Затаив дыхание, я глядела, как из молочной белизны выступает маленькая девочка лет пяти, одетая в простое светлое платье, очаровательная, с пухлыми щечками и вздернутым носиком, с большими зелеными глазами и темными волосами, заплетенными в две косички.

– Дар всеведения передается лишь женщинам, – проговорила О Мин-Чжу. – И вот мир обрел нового Оракула, Мария. Позаботься о ней. И она тоже позаботится о тебе.

Тысячеглазая подвела девочку ко мне и вложила ее маленькую ладошку в мою руку. Я машинально сжала ее и, улыбнувшись, спросила:

– Как тебя зовут, крошка?

– Тея, – ответила девочка и дотронулась второй рукой до моего живота.

По телу пронеслась горячая вспышка. Я проснулась и села на постели, обливаясь потом и бессмысленно глядя в полумрак. Голос девочки отдавался в голове серебряным звоном, в животе пульсировало что-то теплое, невидимое никому, совсем крохотное и живое. Я прижала ладони к телу и повторила шепотом:

– Тея…

Глава 6
Созревание

Я не рассказала Ю Шэн-Ли о странном сне, да вскоре и позабыла о нем: дни понеслись с пугающей быстротой, а сны, подобные этому, больше не снились.

Просыпались по побудке рано утром, вместе с Шэном я делала зарядку, потом наступало время легкого завтрака, а следом нужно было разучивать альтарские иероглифы, чтобы не перепутать «птицу» с «пулей», а «город» – с «быком». Особенно досаждал мне иероглиф «доблесть».

«Внимательнее, хозяйка, – подсказывал в голове невидимый Умник. – Утолщение чернил в этой черточке легко превратит «доблесть» в «поросенка».

«А «доблестный воин» сразу станет «поросячьим»! – радостно подхватывал Забияка.

– Хрю! – ворчала я, вздыхала и старательно выводила зигзаги и черточки снова.

Кроме занятий правописанием приходилось ездить верхом, драться на кинжалах и стрелять по мишеням из пистолета. И если в рукопашной я оказалась не слишком умела, что налево и направо объясняла травмой спины, полученной еще до мобилизации, то стрельба получалась все лучше и лучше.

– Семь из десяти! Ты делаешь успехи, – хвалил Ю Шэн– Ли.

– Рад стараться, господин Ю! – браво чеканила я и думала, что сказал бы Дитер, если бы увидел свою жену в мужской одежде, да еще и с пистолетом в руках.

В целом жизнь в военном лагере оказалась не особо трудной. На правах адъютанта я отстранялась от тяжелой физической работы, а варить рис или резать мясо на кухне, равно как мыть посуду и чистить конюшни, мне было не привыкать. К тому же в конюшнях я неожиданно подружилась с Ченгом – тем самым мальчиком, который первым встретился мне в лагере. Он оказался бойким и словоохотливым, про себя я звала его сыном полка, и, пожалуй, это был единственный воин в Железной гвардии, который относился к странному фессалийцу по-простому и без предубеждений.

– Эх, если бы у моего отца были деньги, чтобы отправить меня на обучение в академию! – всякий раз вздыхал Ченг, когда разговор заходил о будущей карьере. – Я бы стал уже лейтенантом, а не выгребал конский и птичий навоз. Но есть такие парни, как я, и такие, как ты, Мар-Тин, или как Фа Дэ-Мин.

При имени капитана я морщилась, и Ченг, замечая мою гримасу, сочувственно кивал.

– Да уж, приклеился к тебе, как пиявка, не отдерешь, – бубнил он. – Завидует, что раньше он был самым знатным из нас, не считая главнокомандующего. А теперь появился ты… А правда, что брат пытался убить тебя на дуэли?

– Дуэль была со старшим, – многозначительно поправляла я. – Его тоже звали Мартином.

– Чего только не случается! – удивленно крутил головой Ченг. – А говорят, что василиск может лучами из глаз стрелять. Это тоже неправда?

– Нет. У Дитера обычные глаза, только иногда в них аккумулируется магия, и тогда они становятся золотыми.

– Как у дракона?

– Вроде того.

– И у него тоже вырастает чешуя и хвост?

– Ничего такого нет!

– И он не стреляет ядовитыми шипами изо рта?

– Кто наговорил такой ерунды? – Я хмурилась и не уставала поражаться человеческой фантазии.

Ченг пожимал плечами и отвечал, что ходят слухи.

– Словно мухи, тут и там ходят слухи по домам, – напела я. – А беззубые старухи их разносят по умам. Поменьше слушай всякую дичь, Ченг!

Мальчишка смеялся и в шутку брызгал в меня водой из шланга. Я пищала, уворачивалась и старалась, чтобы не намокла грудь: хоть и утягивала ее эластичным бинтом, а мешковатый френч скрывал женские формы, всегда оставалось опасение…

Особенно когда рядом крутился Фа Дэ-Мин.

– Восемь из десяти? – уничижительно морщился он, вырастая за моей спиной как из-под земли. – Для выпускника академии могло быть и лучше.

– Приглядитесь как следует, капитан Фа! – парировала я. – Две пули попали точно в яблочко! Девять из десяти!

– Бахвальство не украшает воина, – желчно отвечал Фа Дэ-Мин.

– Но я говорю правду!

– А пустые споры делают из воина сварливую женщину.

Спорить мне действительно не хотелось, я молча заносила результаты в лист учета, забирала пистолет и брела в свой шатер, а капитан сверлил меня взглядом, потирал обожженную руку, но притрагиваться опасался. Впрочем, его опасений поуменьшилось бы, знай он, что мне ни разу не удалось повторить этот трюк с электричеством.

«Разве я не могу управлять силой кулона?» – недоуменно спрашивала я духов-хранителей.

«Можете, – успокаивал Умник. – Но пока сила прорывается в минуты наибольшего душевного волнения. Так работает почти вся магия, и чтобы намеренно управлять ею, понадобятся усилия и время».

Я понимающе кивала. В конце концов, и Дитеру потребовалось время, чтобы осознанно управлять силой василиска, иначе стоять бы мне в его саду каменной статуей.

Была на исходе третья неделя.

Ю Шэн-Ли получил весточку из Фессалии, но, к моему разочарованию, писал не Дитер, а министр короля, имени которого я не запомнила. Кентария и Фессалия вели переговоры, и вот уже десять дней как о черных всадниках не было ни слуху ни духу. Фессалийские воины укрепили границу, дважды в день ее объезжал лично сам генерал фон Мейердорф, разговаривал с пострадавшими крестьянами, а кентарийский ярл требовал вернуть ему спорные земли, но войну не объявлял. Обе стороны выжидали, и это ожидание тянулось бесконечно долго, дрожа натянутой струной, вот-вот готовой лопнуть.

Это ощущалось и в альтарском лагере. Офицеры ходили хмурые и напряженные, солдаты бурчали. Мол, уже можно было бы выдвинуться в Фессалию, иначе, когда придет нужда, будет поздно. А я пыталась отвлечься от тягостных мыслей, изнуряя себя тренировками и верховой ездой, совершенно игнорируя ворчливое недовольство хранителей-духов. Но так продолжалось недолго: то ли день выдался слишком жарким и душным, то ли действительно я слишком устала с утра, но после обеда, когда пыталась забраться в седло, мир вдруг подернулся темной пеленой, в ушах зашумело, а ноги подкосились, сделавшись вдруг ватными. Я потеряла бы сознание, если бы не вцепилась в узду, а рядом не оказалось вездесущего Ченга.

– Что такое, эй?! – услышала я сквозь противный внутренний шум. – Мар-Тин! Да что с тобой?

В лицо плеснуло что-то холодным. Я всхлипнула, дернулась и увидела перед собой бледное лицо мальчишки.

– Что-то… голова кружится. Может, солнечный удар? – слабо проговорила я.

Попыталась удержаться на ногах, но слабость пригибала к земле, и больше всего на свете мне хотелось лечь. Желательно в собственную постель, а не на колкую траву.

– Еще бы не перегреться! – понимающе закивал Ченг. – Вон солнце как печет! Небесный Дракон огнем пышет, как из печки, давай провожу до шатра.

Я оперлась о его плечи и, пригибаясь под собственным весом, поплелась в лагерь. Сил не было совершенно, к тому же как-то странно подташнивало, и я с облегчением вздохнула, когда увидела прокалывающий небо родовой флаг учителя.

– Я позову лекаря, – предложил мальчишка, втаскивая меня под тенистый полог. – Вдруг это дает о себе знать твоя травмированная спина?

«Только не лекаря!» – встрепенулся Забияка, и я повторила за ним:

– Нет-нет! Мне уже лучше, правда! Я полчаса полежу, и все пройдет, вот увидишь!

Наверное. Смотрела с такой мольбой и испугом, что Ченг хоть и удивился моему порыву, но все же ответил:

– Хорошо-хорошо! Отдыхай. Если я увижу господина Ю, то сообщу ему, что ты перегрелся на солнце и я отвел тебя в шатер. Так?

– Так, Ченг, – вымученно улыбнулась я, падая на подушку, и слабо пожала его ладонь. – Ты настоящий друг! Ну, теперь беги, командир не похвалит, что ты оставил лошадей без присмотра.

Мальчишка тут же испарился, задернув за собой полог. Я вздохнула и закрыла глаза. Живот немного крутило, тошнота так и не отступала, и в целом состояние походило на похмелье, которое мне приходилось пережить в своей далекой студенческой жизни. Может, и вправду перегрелась на солнце? А может, отравилась походной едой или плохо вымытыми овощами? В следующий раз надо зорко следить за тем, что тащу в рот. Кстати, есть идея – напроситься во внеочередной наряд по кухне и устроить ревизию. Заодно приготовлю что-нибудь стоящее, куда вкуснее пресного риса с рыбой. Чего мне не хватало в местных блюдах, так это соли. Эх, хорошо бы ее да с черным хлебушком… а еще лучше – с малосольным огурчиком из банки, какие делала моя бабушка. При одной мысли об этом у меня потекли слюни, и я даже замотала головой, чтобы избавиться от яркой картинки хрустящих огурчиков на блюде. Но тотчас головокружение вернулось, и я замерла, борясь с приступом. Поэтому с трудом уловила, как снова взметнулся в воздухе отодвигаемый полог. Прошелестели шаги по циновке, и я увидела склонившуюся надо мной фигуру Ю Шэн-Ли.

– Что-то случилось? – тихо спросил он, дотрагиваясь до моего лба.

– Сейчас пройдет, – еле выдавила я, стараясь дышать размеренно и ровно, чтобы снизить позывы к тошноте. – Перегрелась… перегрелся на солнце, господин Ю. Или отравился.

Кажется, мои слова вовсе не убедили Шэна. Он сел на край топчана и озабоченно произнес:

– Я говорил, что в армии будет нелегко. И это только начало, мой друг. Что будет, когда мы выдвинемся в поход?

– Справлюсь, – сквозь зубы процедила я. – Всего лишь недомогание! Пустяки!

– Уверена? – прошептал Ю Шэн-Ли, сделав акцент на окончании слова.

Я вздрогнула и подняла на альтарца непонимающий взгляд. Он не называл меня женским именем даже наедине. Почему же теперь?

«А вы не догадываетесь?» – хмыкнул Забияка.

– Нет! – выдохнула я и только потом осознала, что Шэн воспринял мои слова как ответ на свой вопрос.

– Есть ли у тебя головокружение, слабость? – спросил он и сразу стал похож на заботливого семейного врача. – Может, тошнота?

– Немного, – подтвердила я.

– А как у тебя проходит женский цикл?

Уж к чему-чему, но к этому вопросу я была не готова! Однако же сообразила, чем вызвано беспокойство: в некоторые дни прикидываться мужчиной будет особенно трудно.

– Думаешь, слабость вызвана этим? – озадачилась я. – Нет, Шэн. У меня еще нет…

И запнулась. Мысль понеслась галопом, и я едва могла угнаться за ней. Действительно, когда должны были начаться женские дни? Неделю назад? Две? Да, наверное, две… Здесь время летело так быстро, а дни были так похожи друг на друга, что я потеряла им счет.

– Задержка? – все так же тихо спросил Ю Шэн-Ли.

Разум опалило огнем. Я вспомнила, как в том сне маленькая девочка положила ладонь на мой живот и произнесла имя – Тея.

Будущая Оракул, которая выбрала хранителем меня.

Ребенок, способный остановить войну.

Духи, пробудившиеся сразу после последней совместной ночи с Дитером…

«А вы не слишком догадливы, хозяйка», – насмешливо фыркнул Забияка.

«Люди иногда бывают крайне беспечны, – поддакнул Умник. – Конечно, мы проснулись не просто так».

– Я созрела, – пробормотала я. – Созрела и наполнилась силой. Так вы сказали тогда…

«В яблочко!» – воскликнул Забияка.

«В самое зернышко!» – подхватил Умник.

– Я беременна! – Я ошарашенно уставилась на альтарца. – Я жду ребенка, Шэн! Нашего с Дитером ребенка!

Перевернулся ли в этот момент мир? Не знаю, скорее перевернулось что-то во мне. Нахлынуло теплой волной, обдало радостью, закружило в дурманящем водовороте.

«Спокойнее, госпожа! – предупредил Умник. – Вам теперь нужно меньше волноваться!»

Я заулыбалась. Ах, если бы рядом был Дитер! Я бы так хотела сказать это именно ему! Увидеть, как загораются в зрачках золотистые огоньки, утонуть в нежных объятиях…

Но так вышло, что самую важную новость я сообщила не любимому человеку, а другу семьи, в военном лагере, где прожила почти три недели, переодевшись мужчиной. И вслед за радостью пришла грусть, а вслед за грустью – тревога.

– Тебе надо вернуться, – припечатал Шэн, возвращая меня на землю.

Я обмерла, хотя именно этих слов и нужно было ожидать. Приложила ладонь к животу, убеждая себя, что это мне чудится, но все равно чувствуя теплую пульсацию. Мой малыш…

– Куда? – спросила я и умолкла.

А действительно, куда мне возвращаться?

Мой настоящий дом остался далеко-далеко, за гранью Черного Зеркала. Теперь мое место рядом с Дитером, но и он уехал. А я, как жена декабриста, последовала за ним. Ни в Мейердорфском замке, ни в альтарском поместье не будет покоя, если туда нагрянут черные всадники. Да и слишком одиноко и пусто будет там без мужа.

– Вернешься в Альтар, – ответил Ю Шэн-Ли. – Мэрион, все стало гораздо сложнее. Это уже не игра. Если ты ждешь ребенка, тебе сегодня же надо уехать домой, в резиденцию. Я не могу подвергать тебя такой опасности.

– Поэтому готов подвергнуть опасности еще большей? – невесело усмехнулась я.

Ю Шэн-Ли непонимающе воззрился на меня, и я села на постели, взъерошив остриженный затылок.

– В резиденции безопасней… – начал было альтарец, но я упрямо мотнула головой:

– Разве? Я никого там не знаю, Шэн. Мои служанки такие же чужачки, как я сама. После отъезда Дитера ты единственный человек, кто мог мне помочь. Я буду там одна, совсем одна! Со своими мыслями, с тяжестью на сердце. Здесь мне спокойнее, Шэн. Рядом с тобой мне кажется, я все преодолею! А скоро увижу и Дитера… Я чувствую, что так произойдет! Здесь есть лекари. Здесь я под присмотром все двадцать четыре часа в сутки! Подумай сам!

Ю Шэн-Ли молчал, между бровями темнела привычная вертикальная складка.

– Если начнется война, – продолжила я, – если почувствую, что мне и ребенку грозит опасность, я сама уеду в тыл. А пока – лучше тут. Кто защитит меня там, на чужбине? А здесь… помнишь, как я узнала тайны фессалийской королевы? Я прикинулась ее служанкой! И могла без опасения мелькать перед ее носом. Так и сейчас: будучи воином Железной гвардии, я наиболее защищена от врагов. К тому же, – тут мой голос окреп, – мне не нужно лезть на передовую, пока я твой адъютант, господин Ю. Мальчик с травмированной спиной, штабная крыса…

– И весьма ловкая в придачу, – со слабой улыбкой заметил Ю Шэн-Ли.

Я воспрянула духом и добавила:

– К тому же я готова приносить пользу! Даже беременная, смогу писать и доставлять куда нужно приказы, убираться на кухне и стрелять. Восемь из десяти, Шэн! А скоро будет и все десять. И потом, – я вздохнула и покрутила браслет на запястье, трогая крохотные узелки, – Оракул предсказала, что мой малыш… наш с Дитером ребенок, положит конец войне.

– Так сказала Оракул? – переспросил Ю Шэн-Ли, оживая.

В его глазах загорелся интерес.

– Да. Вот на этот браслет, – я протянула руку, – завязан заговор на моего ребенка. Я не должна снимать его, пока не рожу. И я не знаю, как это произойдет, но малютка положит конец кровопролитию. Так сказала мудрая О Мин-Чжу.

– О Мин-Чжу, – эхом повторил Шэн и как-то странно посмотрел на меня. – Ты все-таки видела ее?

– Да, – кивнула я, решив, что нет смысла подробно рассказывать Шэну о том, что произошло в императорском саду.

– Тогда ты удостоилась великой чести, – произнес Ю Шэн-Ли. – Возможно, была последней, кто видел ее воочию. Тысячеглазая провидица скончалась несколько дней назад.

– Как?! – воскликнула я и замерла, прижав ладони к груди.

Сердце тревожно колотилось, и мне казалось, что бьется не одно сердце, а два.

«Оракул сказала, что передала силу, – пронеслось в сознании. – Неужели она являлась ко мне уже…»

«Духом, – подтвердил Умник. – Да, хозяйка».

– Значит, – прошептала я, – она приходила не только проститься, но и передать силу.

Вздохнула и снова погладила живот. Было немного страшно, и я ждала, что ответит Ю Шэн-Ли. Но он почему-то молчал, задумчивый и серьезный, как статуя в императорском саду. Я ждала. И ждал, казалось, сам воздух, застыв вокруг плотным коконом, не пропускающим звуки внешнего мира.

Но вот в воздухе прошла рябь. Полог шатра качнулся, я сразу же прикрылась покрывалом, а Ю Шэн-Ли приподнялся, загородив меня спиной. Я услышала только, как кто-то позвал моего друга:

– Господин Ю! Приказ главнокомандующего!

– Говори, – позволил Ю Шэн-Ли.

– Приказано сворачивать лагерь и завтра на восходе солнца выдвинуться в Фессалию!

Вот оно! Внутри меня все сжалось, я скомкала одеяло и сидела, не шевелясь, пока солдат не покинул шатра, а Ю Шэн-Ли не повернул ко мне лицо с нахмуренными бровями.

– Слышал? – спросил он. – Армия выдвигается в поход завтра.

Я испуганно кивнула. В висках стучала одна мысль: «Отправит… отправит назад!»

Но что мне сказать еще? Я сделала что могла. Неужели этого недостаточно? Отчаяние билось в грудную клетку, как приливная волна, рубашка намокла от пота.

– Волнуешься? – снова спросил Ю Шэн-Ли.

Я опять кивнула, не понимая, куда клонит посол.

– В твоем положении не нужно волноваться, – напомнил он. – Если слабость прошла, то собирайся.

– Куда, господин Ю? – пискнула я, поднимая наполненные горечью глаза. – Обратно в провинцию Фенг?

– До провинции Фенг два дня пути, – хмыкнул Ю Шэн– Ли. – Или ты думаешь, что главнокомандующий Е Бо– Джинг пожертвует ради какого-то адъютанта своей ездовой птицей?

Я растерянно молчала, не зная, что говорить. Драконы-духи тоже затаились и только изредка возились в кулоне, отчего по плечам разбегались мурашки.

– К тому же, – продолжил Шэн, – я нужен здесь и одну тебя не отпущу. Поэтому нравится мне это или нет, но ты права. В армии рядом со мной ты в безопасности.

– Господин Ю! – задыхаясь, выдавила я, не веря своим ушам. – Но это значит, что…

– Кто я такой, чтобы противиться воле духов и пророчеству Оракула? – Ю Шэн-Ли пожал плечами. – Надо собрать вещи и хорошенько отоспаться перед походом.

– Шэн! – Я радостно взвизгнула, сияя, как начищенный медяк. – То есть господин Ю! Если бы вы знали, как я счастлива! То есть счастлив…

Тут я подскочила и кинулась Шэну на шею, не в силах сдержать порыв. Альтарец чуть слышно засмеялся, хлопая меня по плечам и спине.

– Ну-ну, довольно! – проговорил он, мягко отстраняя меня. – Не хватало еще, чтобы это увидели солдаты, тогда нам обоим придется объясняться перед суровым Бо-Джингом. Знаю, я еще пожалею об этом, но лучше довезти тебя до Ди и сдать из рук в руки.

– Спасибо! – радостно откликнулась я. – Благодарю вас, господин Ю!

– Тогда принеси бумагу и перо, адъютант Мартин, – строго потребовал Ю Шэн-Ли. – Нужно отправить в Фессалию депешу.

Мне снова пришлось вспоминать альтарские иероглифы, и хотя я писала фессалийскому министру о том, что армия союзника выдвигается в поход, мои мысли были далеко-далеко, уже там, на границе Фессалии и Кентарии, рядом с Дитером.

– Ты справишься, любимый, – шептала я, старательно выводя знаки. – А потом мы будем вместе… ты, я и наша доченька.

Интересно, обрадуется ли Дитер девочке? Конечно, любой мужчина мечтает о наследнике, но не в любой семье рождается Оракул. Насколько этот дар тяжел? Тяжелее, чем проклятие василиска? Я вспоминала разрисованное лицо провидицы О Мин-Чжу и ежилась от неясной тревоги…

Наверное, поэтому и сны в ночь перед походом были запутанны и непонятны.

Я видела Тею.

Она стояла посреди пшеничного поля, тоненькая и хрупкая, как колосок. Ветер едва колыхал ее белое платье и темные косички. Над головой вращалось Черное Зеркало, но звезды больше не срывались с неба, они горели, как острые бутылочные осколки. Тея показывала рукой куда-то в сторону, и, глянув туда, я увидела, как на горизонте сгущается тьма, изредка пронизываемая огненными сполохами.

Мне хотелось закричать, позвать мою девочку, но она повернулась и пошла, раздвигая колосья, прямо навстречу сгущающейся тьме. Такая маленькая, такая хрупкая. А впереди бушевала буря – искрила молниями, густела, надвигалась неумолимо, как цунами. Мне хотелось побежать за моей малышкой, догнать, оградить от всех опасностей этого мира! Но ноги тонули в вязкой жиже, а Тея все удалялась, и вот уже тучи перед ней обретали очертания и формы, и вот уже неслись на черных скакунах черные всадники, как стаи саранчи. И имя им было Легион!

– Тея! – закричала я, пытаясь вырваться из трясины.

И проснулась.

От слабости дрожали мышцы, меня мутило, накатывала тошнота. Наспех обернувшись простыней, я выскочила из шатра и согнулась в позыве рвоты. В ушах все еще стоял мой собственный крик, а белые флаги развевались, как оборки на платье Теи.

Мимо пробежал солдат, лишь раз покосившись на меня, но не задержавшись надолго. У других шатров тоже колдовали люди: сворачивали пестрые ткани, спускали флаги, седлали коней и грузили припасы на повозки. То здесь, то там металась юркая фигурка конюха Ченга, и, к моей радости, капитана Фа нигде не было видно. Прокашлявшись и утерев выступившие слезы, я вернулась в шатер, где меня уже встречал Ю Шэн-Ли. Скользнув по мне взглядом, он осведомился:

– Дорога дальняя. Выдержишь?

– Должна, – дрожащим голосом ответила я, смахивая со взмокшего лба налипшие волосы, которые за время нахождения в лагере уже немного отросли.

– Если станет плохо, не стесняйся, говори сразу, – сказал Шэн. – Иногда солдаты получают солнечный удар и травятся рыбой или овощами, так что в твоем недуге нет ничего необычного, Мартин. Только держись поблизости, тогда никакая буря не сломает твою плодоносящую ветвь.

«Кроме черной бури из сна, – подумала я. – Бури, из которой приходят черные всадники…»

«Не думайте сейчас об этом, хозяйка», – шепнул Умник.

«Много будет знать – плохо будет спать», – поддакнул Забияка.

И оба хихикнули.

«Смешно вам! – нахохлилась я. – Существуете в моей голове и ничем не полезны, кроме подковырок!»

«Дайте нам время, – дружелюбно отозвался Умник. – Нам еще предстоит окрепнуть. Но ведь и новый Оракул не больше зерна».

Я слабо улыбнулась и дотронулась до живота. Не больше зерна – а уже теплом веет. Совсем кроха – а уже является во сне. Пусть таком пугающем, зато вряд ли есть в мире женщины, которые на таком сроке знают, кто у них родится и как будет выглядеть. А я запомнила Тею целиком: от пухлых щечек до мягкого подбородочка с крохотной ямочкой, я видела ее улыбку и слышала самый мелодичный голос. Моя девочка… сумеем ли мы выстоять перед бурей?

– Куда деваться с подводной лодки? – пробурчала я и побрела собираться.

Я все еще чувствовала слабость, но была готова платить эту цену. Позавтракать нам не дали, Шэн сказал, что некогда, придется ждать привала. Солнце еще только-только карабкалось на безоблачное небо, и воздух прогревался, но все еще был свежим.

За все прошедшие недели в лагере я не видела столько солдат. Обычно группы делились: кто-то занимался рукопашной, кто-то – на стрельбище, кто-то дежурил по кухне или на конюшнях, да мало ли дел в походной жизни? Но теперь вся Железная гвардия собралась в одном месте, и люди сновали, гудели, как пчелы в улье.

Подтянув лямки походного рюкзака, я направилась к скакунам.

– Эй, Ченг! – замахала я рукой мальчишке. – Подготовил мне Резвого?

Резвый – это мой конь, на котором я тренировалась брать препятствия и к которому успела прикипеть душой. Мальчишка заулыбался: