Текст книги "Индивидуум"

Уши заложило, остался настойчивый звон. Я глядел сквозь Сириуса, при этом чувствуя, как внутри что-то рвется. Я сам рвался и раскалывался. Как и всякий раз с тех пор, как очнулся в подворотне с Антаресом в душе.

Неполноценный. Больше никогда.

Не человек и не звезда. Просто никто. Уродство. У меня даже не было шанса найти свое место, стать кем-то, – зачем я вообще волновался? Все было предрешено еще при моем рождении. А возможно, и задолго до. Я чувствовал себя многократно перетертым огромными жерновами и выплюнутым куда-то подальше, довольствующимся тем фактом, что меня вообще оставили в живых.

Я не мог открыться протекторам. Не мог получить одобрения от звезд, натыкаясь лишь на их ледяной серебряный взор. В конце концов, даже Антарес – даже он, тот, кто сделал меня таким, – скрылся. Был где-то там, в своем мире, поручив меня здесь на попечение мелким подданным. Словно я никак с ним не связан.

Бросил меня. Снова.

Совершенно один и ни на кого не похожий в целой чертовой Вселенной. Я не мог помочь Саре и другим. Ведь не был способен помочь даже себе.

– Максимус, – натянуто донеслось от Сириуса.

Вздрогнув, я только сейчас заметил, что вены в сжатых от злобы кулаках светились. Казалось, что еще немного – и с них сорвутся мелкие искры и даже пламя.

– Успокойся, – приказал заоблачник и помрачнел. – Иначе…

Внутри меня раздался треск.

– А иначе что? – сорвался я. – Накажешь меня? Отправишь в ссылку?

Я вскочил, продолжая распаляться. Впервые не хотелось успокаиваться, мне нравилось это чувство: как огонь бежит по венам, наполняя мышцы и кровь, иглами продирая сознание, обостряя каждое чувство.

– Это я, такой, какой есть! Ты пытаешься закрыть глаза на это, но я хренов заоблачник на целых пятьдесят процентов! И мне с этим нужно как-то жить. Я не могу запихнуть это подальше просто потому, что тебе так хочется, мать твою! Оно рвется из меня. Каждый день! Я не могу это скрывать, потому что ты не учишь как! Ты вообще ничего не делаешь, только треплешься и треплешься! И никак не можешь услышать, что с меня хватит! Я не могу так больше! Я…

– Прекращай! В последний раз предупреждаю.

– Нет! Ты…

Я получил удар под дых, едва договорив последнее слово. Казалось, легкие прилипли к позвоночнику, выбив весь кислород и душу. Меня отбросило к стене, где я и сполз на пол, натужно силясь сделать вдох и кашляя. Сквозь пелену виднелись голубые вихри светозарного огня, окружившие руки эквилибрума.

– Практики хочешь, значит? – угрожающе произнес он.

Сириус вышвырнул меня в помещение перед кабинетом, и, прежде чем я успел встать, он схватил меня за куртку и притянул лицом к себе. Никогда не видел его таким, с ледяной яростью в глазах.

– Будет тебе практика.

В голове загудело от удара, а от его огня защипало скулу. Я откинулся назад, тотально дезориентированный, и с трудом встал на ноги. Из носа серебряными каплями на пол лилась кровь.

– Мне дали полную свободу в твоем обучении, – спокойно сказал заоблачник. – И успехов ты как не показывал, так и не показываешь. А таких сцен я не потерплю!

Где-то в глубине сознания я понимал, что не должен был так поступать – кричать и истерить, – но злоба захлестнула меня ярыми потоками.

Я бросился на него, поджигая на руке пламя, но эквилибрум оказался быстрее. Он больно выкрутил мою руку до хруста и опрокинул меня обратно на пол. Я кое-как вырвался и недолго думая метнул в Сириуса сноп светозарного огня, настолько здоровый, что сияние закрыло противника. Энергия с ревом бросилась к нему, но тут же была прорвана его атакой. Я не успел увернуться и отлетел от удара квинтэссенции Сириуса – выросшими из пола глыбами льда.

Только я хотел подняться, как он поставил ногу мне на грудь, а к горлу прижалось лезвие – изогнутое как серп и покрытое инеем.

– Ты не уподобишься своему отцу, – повторил он, продолжая прижимать ко мне меч. – Он больше тебя, больше нас всех. Он символ величия Армии, Свет карающий и Свет дарующий. А потому твоя задача – сидеть тихо. Научиться жить с новообретенными силами на этой планете, но не пользоваться ими. Я поставлен сюда учить тебя не сражаться, Максимус, а быть незаметным. И даже с этим ты справляешься отвратительно.

– Пошел ты! – сквозь зубы зашипел я. – Это мои силы, и не тебе указывать, как мне ими пользоваться!

– Как раз мне, пока ты не принял своего положения. Тебя убьют или используют против Антареса Непогасимого. Не смей выдавать себя! Вот она, вся твоя приземленность! Индивидуализм! Это против всех наших устоев. Ты не думаешь об общем благе, о благе Света и всех, кто носит его в себе. Ты – опасное звено в цепи. Потому что слабое. Стоит хоть кому-то узнать о тебе, и нам всем конец!

Он испарил оружие и снова притянул меня ближе, шипя сквозь стиснутые челюсти:

– Так что будь добр, прекращай плакаться и выполняй то, что от тебя требуется, юный примум. Живи и делай все ради Армии. Найди свое место, будь там, где ты полезнее всего Свету. Будь кроток и тих. И тогда тебе воздастся.

Я затравленно глядел на него.

– Свету было бы полезнее, если бы меня не существовало.

Сириус вдруг притих и лишь тяжело смотрел на меня, но не отвечал. В помещении стало холодно.

В дверь постучали. Только тогда звезда отвлекся.

– Надевай подвеску. Живо.

Я рухнул обратно на пол, с трудом глотая воздух. Сириус терпеливо подождал, пока я натяну подвеску, и только затем, пригладив волосы, сказал:

– Войдите.

– Прошу прощения, что отвлекаю, – начал показавшийся в проеме Дан, – но вас вызывают на обзо… Вот черт, Макс, что с тобой случилось?

Он изумленно оглядывал меня, и только теперь я вспомнил, что у меня из носа хлестала кровь. Слава Свету, теперь она выглядела красной.

– Разошлись во мнениях, – сухо ответил ему Сириус. – Так что ты говорил? Протекторы хотят меня видеть? По какому поводу?

– По очень важному, – лаконично сообщил Дан. – Вас ждут на обзорной площадке одиннадцатого этажа.

Сириус вскинул подбородок и надменно фыркнул:

– Ждут, значит? Что ж. Пускай. Передай, что я скоро прибуду. А пока забери с собой Стрельца, ему нужно многое обдумать.

Как только дверь за нами закрылась, Дан подал мне белый платок. Я даже не стал задаваться вопросом, почему он вообще его носит – в наше-то время. Ответ на всё один: это же Дан.

– Спасибо, – промычал я, зажимая нос.

Сил вообще не осталось, я чувствовал себя полностью убитым. И дрожал как после долгого марафона. Друг это, конечно же, заметил.

– Поделиться не желаешь?

– Я выразил недовольство его манией вести учет всего. Сириус очень обиделся. Крайне чувствителен к критике.

– И всего-то? За это тебе прилетело?

– Это же чертов заоблачник, что ты от него хочешь? – Я шмыгнул. – Так, а что происходит? Мы собрались рассказать ему обо всем?

– Да! Приглашены лишь Тринадцать, что я, естественно, считаю огромной несправедливостью и плевком в мою сторону, но что поделать. Зато ты можешь пойти. Перевода документов у нас пока почти нет, Коул будет говорить только то, что вызнали другие. Надеюсь, этого хватит, чтобы Сириус зашевелился.

Глава XIV
И разверзлись небеса

Зная расторопность Сириуса, я счел, что времени до собрания у меня было еще достаточно. Потому первым же делом направился в Манипуляционную, потеряв Дана где-то по дороге.

Уже на подходе я услышал крики. Кто-то яростно ругался, переходя на личности каждого в семейном древе оппонента. Финальным аккордом нечто громко расколотилось, и стоило надеяться, что не о чью-то голову.

В коридор, чуть не сорвав двери с петель, вырвалась низкорослая протекторша, держа под мышкой ворох скрученных чертежей и толстую папку.

– Да и подавись своими расчетами! – прокричала она на прощание.

– Когда твой пепел закатают в урну, я его отправлю в слив! – рассерженно отозвался Тисус.

Козерог вовремя отскочила в сторону от меня, хотя вполне могла протаранить, изувечить и даже не заметить.

– Там… – начал было я, но Кимико даже не остановилась.

– Я тебе глаза выжгу, – змеей прошипела она, тыкая мне в лицо двумя пальцами.

Я растерянно смотрел ей вслед, еще слыша едкие ругательства дальше по коридору. Что ж, вышло даже мило. По сути, она так и здоровалась.

Учитывая столь яркий перформанс, я не сразу решился заглянуть в Манипуляционную, но, не уловив оттуда ни звука, толкнул скрипучую резную створку.

Стоило зайти в просторное помещение, как тут же до меня донеслось тихое бормотание Ламии. Она стояла у стены, часть которой была обращена в черную доску, и выводила на ней круги светом. Пунктирные линии, кольца со спиралями и стрелками казались орбитами, космическими картами. Чуть в стороне в беспорядке сияли манипуляционные уравнения.

– Не так, – тихо бормотала себе под нос Близнецы. – Лазарь, лазарь…

– Опять у вас тут драки ученых, а никого на них не приглашают? – спросил я, продолжая затыкать нос платком.

Ламия подскочила и изумленно уставилась на меня.

– Я чуть инфаркт не схватила! – воскликнула она, выдыхая. – Хоть бы постучался.

– Я стучал. И дверь скрипела. Вы ее, кстати, когда исправите? Вроде Манипуляционный отдел, работаете над изменениями реальности, а петли смазать не можете.

– Стучал? А… я снова заработалась.

– Тебя даже очередная потасовка между Кимико и Тисусом не отвлекла? – удивленно посмеялся я.

Ламия только отмахнулась:

– Они получают от этого свое специфическое удовольствие, я уже привыкла не замечать. Думаю, если бы они не выпускали друг на друга пар, с техотделом Кимико у нас было бы еще больше проблем.

– А чего она приходила?

– Я хотела передать ей кое-какие бумаги, но сказала, что сама зайду в техотдел. А она решила явиться в Манипуляционную лично, поговорить о новых разработках тех оборонительных полей от сплитов, про которые я рассказывала. И, разумеется, вышел Тисус, не мог же он сидеть у себя в закутке и молчать, – проворчала она. – Судя по всему, оба получили массу приятнейших эмоций.

Я покивал и посмотрел на ее записи.

– Давно ты эти круги тут рисуешь?

Она неловко закатала рукава рубашки и поглядела на доску.

– Эти каракули помогают думать, – пояснила Ламия мне. – Перевод… идет тяжело. Ты про это хотел узнать? И что у тебя с носом?

– Споткнулся. – Я быстро подошел ближе. – Сириус признал, что душа Сары могла попасть куда-то. Только подтвердил это косвенно.

Информация заметно оживила Ламию. Она даже спустила очки с макушки обратно на глаза.

– Ого. Ого! А вот это уже что-то. Разные теологические источники заоблачников говорят об иных слоях реальности. Похоже, стоит снова к ним обратиться.

– Сможешь сделать это побыстрее?

– Вечно тебе нужно всё да поскорее, – фыркнула она и тут же замялась, махнув на ту часть доски, где были выписаны кучи слов, половина из которых зачеркнута. – Я попробую, конечно, но сейчас вся голова занята этим. Все-таки ты сам четко пояснил, что вопрос с падшими острый. Но я сделаю что смогу, обещаю.

– Верю, – закивал я и оглядел ее укрытый бумагами стол. Одну из стопок прижимал толстый блокнот Ламии. – Столько всего навалилось, черт побери. Сны становятся всё мрачнее, Саре явно нужна помощь прямо сейчас. А Сириус только мешает. Как нам самим разобраться, я не понимаю. И перевод этот… Хоть что-то есть?

Ламия немедленно оказалась возле стола, вытащила из какой-то кучи проекционный лист, попутно уронив пару инфор, и сунула его мне.

– Здесь всё, что мы перевели. Пока выходит кусками из-за сложности диалекта и языка, который Шакара использовала для шифровки. Но уже что-то интересное удалось найти.

– И даже Дан помогает?

– Дан?.. – Она отчего-то смутилась. – Он… очень вовлечен в процесс. Мы хорошо продвинулись благодаря ему.

Я пролистал все содержащееся в листе и разочарованно закусил щеку. Текста было меньше, чем хотелось бы, но уже что-то. Оторвавшись от чтения, я вдруг заметил на Ламии подвеску, выскочившую из-под ворота рубашки. На ней были арабские письмена.

– Я бы в последнюю очередь подумал, что ты религиозна.

Близнецы в непонимании заморгала, но затем сообразила и посмотрела на украшение, бережно взяв его пальцами, словно верный талисман.

– Да не то чтобы, – устало ответила Ламия. – Просто когда твое детство проходит в Ливии второй половины двадцатого века, вера представляется неплохой альтернативой «Зеленой книге», от которой меня тошнило, но деться от нее было некуда. А потом, когда я стала протектором, поняла, что мир выходит за пределы и книги, и веры. Мне было сложно переключиться с человеческих понятий на космические, если понимаешь, о чем я. Ты знал, что я попала в Соларум в двенадцать лет? Большая редкость, просто повезло стать свидетельницей охоты на кандидата, и всё завертелось, Свет проснулся раньше времени. Если бы в первый же месяц меня не занесло сюда, к Тисусу, не знаю, где я была бы сейчас. Наверное, умерла бы от страха и непонимания! Он все пытался меня выставить, а я возвращалась и возвращалась, пока он не устал и просто молча терпел мое присутствие. Происходящее здесь, все трансмутации реальности потрясли сознание. А потом Тисус предложил мне почитать пару книг по основам манипулирования. Я даже не думала, что мне позволительно самой прикасаться к таким знаниям. Оказалось, теперь все они стали мне доступны, никаких границ! Никаких запретов. И это потрясло еще сильнее. После того как мысль о вседозволенности в знаниях накрепко засела в моем мозгу, Тисусу не оставалось ничего, кроме как наставлять меня и дальше. Он, по сути, присматривал за мной, пока не наступил момент для Апогей-посвящения. Я была взращена для Манипуляционной, забавно даже. Знаешь, когда я еще была просто человеком, то мне казалось, что вся Вселенная – она там, в границах страны. И вдруг все расширилось до бесконечности. Поэтому вера, простая, людская, обернулась ложью. Отказаться было сложно – но а как иначе, столкнувшись с Эквилибрисом? Я ударилась в изучение всего и вся, раз в десять усерднее, чем ты. Да, это возможно. Пыталась восполнить все прожитые впустую годы. И в конце пришла к выводу, что была неправа. Человеческие религии имеют право на жизнь и плюс-минус учат одному и тому же. Просто по-разному. Не нужно было отрекаться от веры совсем.

– С чего такие выводы?

– Почти все создатели религий были озабочены тем, что ждет их после смерти. Почти не думали о том, как попали в этот мир, но зато выстраивали целый свод правил, как вести себя, чтобы душа была принята на дальнейшем пути. В него они тоже верили. И полагали, что наша жизнь – простая, земная – лишь период перед чем-то огромным.

Я неуверенно кивнул, а Ламия внезапно вновь увлеченно затараторила, разгоняясь с каждой секундой:

– Они верили в какой-то высший замысел и разум. Но ведь и эквилибрумы тоже верят! Понимаешь? Все они: звезды, планетары, небулы, дэлары, все – верят во Вселенную. И подчиняются ее законам. Я тоже в нее искренне верю. Ведь она дала нам столь много. Такая прекрасная и так логично устроенная. Часть нас. А мы – часть ее.

Ламия подошла к доске, принялась вновь чертить горящие шары звезд и пунктиры траекторий вокруг.

– Наши тела стары, как сама Вселенная. Их атомы буквально взяты взаймы на время, чтобы однажды распасться, разлететься по космосу и вновь стать чем-то новым. Даже новыми звездами. Только представь: ты и я созданы из частиц, видевших Большой взрыв. Эти частицы перемалывались и перерождались внутри звезд при термоядерных реакциях, при слиянии нейтронных звезд и взрывах сверхновых. Так Вселенная рождает элементы – незыблемый конструктор, пропитанный эфиром. Из него она строит все видимое и невидимое, все свое наполнение. И, манипулируя, мы просим ее собрать элементы на наших условиях, тратя ровно столько эфира, сколько этой энергии было бы затрачено в естественных условиях. Это прекрасно, ведь это – простой и понятный баланс, четкая система. Уловил суть? Улавливай дальше.

Один из шаров на ее рисунке разорвался.

– Звезды взрываются, порождая небул и глобул с их роями, планеты, кометы, всех нас. А затем все снова обращается в них. Мы – вселенский круговорот жизни и материи. – Она замерла. – Мы – эхо Большого взрыва. Собираемся и разрушаемся, миллиарды лет складываемся в новые и новые комбинации. Так Вселенная познает себя через нас, методом различных проб. Внутри наших душ тоже идут создающие энергию реакции, прямо как в ядрах звезд. Впечатления от мира и воспоминания рождают эфир. Что-то там есть, Максимус. Во Вселенной. И в нас самих. Одни и те же процессы на макро– и микроуровнях. Эквилибрумы верят в правила, в высший разум, в непреодолимую судьбу, в дальнейший путь, даже в недоказанный Утопиум, в который, как некоторые считают, попадает каждая душа. И верят в Принципиум, своеобразное второе пришествие Христа в христианстве, приход Даджаля в исламе или Рагнарёк у викингов. Они все искренне верят. И в своих исследованиях я пока не нашла поводов сомневаться в их убеждениях.

После нескольких секунд молчания я ощутил ее напряжение. Оно усиливалось.

– С тех пор я не сомневалась в своей вере, – тихо донеслось от нее.

– Что тебя беспокоит?

Ламия медленно начертила еще один круг.

– Знаешь, когда мысль так назойливо вертится и в голове, и на языке, а выразить ее словами не можешь. И до конца постичь – тоже. А оно все давит и давит, чувствуешь какую-то незамеченную деталь…

Я промолчал, ожидая, пока она вдумчиво рассмотрит свои рисунки.

– Я что-то упускаю, – вымолвила Близнецы.

– Нам нужно идти на встречу с Сириусом.

– Не пойду. У меня еще здесь дела. Мне кажется, я почти нашла кое-что.

На этом она вернулась к записям и начала выписывать новые слова, сверяясь с энерглассом.

Я не хотел ее отвлекать, потому уже направился к выходу, когда Ламия вдруг меня окликнула.

– Мы должны кое-что проверить, – сказала она, твердо глядя мне в глаза. – Я сомневалась до последнего кое в чем, но теперь… Макс, я не знаю, могу ли дальше закрывать глаза. Мы должны проверить всё, и откладывать нельзя.

– Говорить с Сириусом мы будем не больше получаса. Давай посмотрим, как с ним дело пройдет, а затем я готов с тобой хоть на край света идти.

– Но…

Казалось, мое решение ее огорчило, потому я быстро выдал:

– Это недолго, обещаю.

Она тяжело вздохнула и отвернулась, вернувшись к своим записям.

– Ладно, ты прав. Иди, возможно, сможешь на него как-то повлиять.

И вновь, как тогда, на лестнице перед ее комнатой, тревога Ламии жужжала роем мух, закладывая уши, даже когда я покинул Манипуляционную.

* * *

Обзорная площадка выходила прямиком на лес Соларума – просторная и полукруглая. Несмотря на красивый вид, ее посещали редко. Не знаю почему. Может, нам всем было не до созерцания? Так или иначе, здесь собрались многие из круга Тринадцати.

Естественно, прибыл Коул. Он обязан посещать собрания, наш мрачный негласный лидер. Павел, который сейчас вообще-то технически являлся Смотрителем, отсутствовал. Ему в очередной раз что-то откусили, и, хотя прошло уже достаточно времени, из Лазарета его пока не выпускали чисто на всякий случай.

Еще собрались Паскаль, Ханна, внезапно, но все же логично – Тисус и Стефан. А вот Фри, к моему удивлению, отсутствовала. Как и Ламия с Рамоной. У меня закрались подозрения, что Дан и Коул просто не посчитали нужным приглашать Рыб.

Ни Рака, ни Козерога. Впрочем, ходили слухи, что Аде вновь нездоровилось – такое время от времени происходило из-за ее состояния монструма. А Кимико… ну, она была еще более нелюдимой, чем Стефан. Люди, как правило, отвечали ей тем же.

Значит, сообщать решили кругом избранных. Вероятно, меня в него тоже включили, но лишь потому, что я, как обычно, оказался не в том месте и не в то время, столкнувшись с Даном.

– Я все еще считаю, что идея отвратительная, – высказался Стефан, стоя у парапета, скрестив руки. – Он не станет помогать. Рано собрались.

– Мы выяснили достаточно, а тянуть нельзя, – сухо ответил ему Коул. Тот не поворачивался, наблюдая за далеким и тонким лучом транзита, бьющим в небо. – Если верить Рамоне, нам осталось чуть больше недели до новой аннигиляции. Нужно подготовиться и задействовать все доступные силы.

– Я думал, ты Рамоне не доверяешь, – отметил я.

Он оглянулся – все с таким же болезненным видом, как и прежде.

– Ты слишком мало знаешь о наших отношениях, чтобы судить.

Я на его справедливое замечание ничего не ответил и подошел ближе к парапету.

– Нам нужно растрясти заоблачников насчет состояния Сары.

– Зачем? Они и так осматривали ее и не смогли помочь.

– Да, но, похоже, они смотрели не в ту сторону. Там все намного серьезнее, и Сириус наотрез отказался это подтверждать. Ее не вытащить без их помощи.

– Даже если и так. Сейчас у нас другие проблемы. Я не хочу лишний раз портить отношения с эквилибрумами. Может быть, когда мы разберемся с этими аннигиляциями, я взгляну, что можно сделать.

– Нельзя откладывать! Черт, Коул, она умрет! – зашипел я, чтобы не привлекать внимания. – Она же одна из нас, наш друг!

– Макс, Сара – хороший воин. Но торопить события сейчас не стоит. Она уже полтора года в таком состоянии, подождет еще немного.

Я остолбенел, впитывая его слова и наконец поняв, что ни его, ни других судьба Сары не беспокоила.

«Хороший воин». Это все, кем она была для них. Замкнутая, прямолинейная и вечно в работе, Сара ведь никогда не пыталась наладить отношения с другими протекторами. Ей было все равно на эмоциональные связи.

– Тебе вообще есть до нее дело? – севшим голосом спросил я.

Коул снова помедлил. Он собирался что-то сказать, но в коридоре раздались быстрые шаги.

Сириус впорхнул на обзорную площадку. За ним развевался белый плащ с богатой синей вышивкой, который он, разумеется, не забыл накинуть даже ради столь небольшого собрания. Судя по кислым лицам некоторых протекторов, не я один счел это претенциозным и чутка выпендрежным.

– Волк сообщил, что вы хотели меня видеть, – быстро заговорил он. – Так давайте. Излагайте, протекторы. Надеюсь, вы затребовали моего внимания не ради приземленных пустяков.

Паскаль раздраженно поморщился, а Коул откашлялся.

– Дело беспрецедентное, – заявил Змееносец. – И без вашего мудрого взгляда на случившееся мы вряд ли справимся.

Я одобрительно качнул головой. Он сразу же надавил на правильные струны души Сириуса, отчего тот озарился белозубой улыбкой.

– Это само собой, протектор. Но я рад, что ты это отметил.

– Дело касается недавней смерти более пяти тысяч людей, – резко вмешался Паскаль, явно не желавший стелиться перед Сириусом.

В том, как он обращался к послу, не было и толики уважения, которой он в свое время награждал Мемору. Назидательное недовольство, явное, как бьющий в глаз прожектор. Сириус Паскалю не нравился, впрочем, как и многим из нас, но у него хватало духу этого не скрывать.

Эквилибрум переменился в лице:

– Всего-то? Вы позвали меня из-за подобной мелочи?

– Это не мелочь. Это души.

– Вы позволили пяти тысячам душам отправиться по дальнейшему пути? Получается, это не моя проблема, а прокол в вашей работе!

– Они не отправились по дальнейшему пути, – твердо заявил я, глядя прямо ему глаза. – Всех их поглотил Обливион.

Подул легчайший ветер, шум нарушил лишь внезапный смешок Сириуса, которого никто не ожидал:

– Обливион? Всех разом и здесь? Вряд ли.

Коул снова хотел взять слово, но Сириус помешал, с вызовом подступившись к нему.

– Лучше бы вы как следует выполняли свою работу и не придумывали всякие нелепые байки ради траты моего времени, Смотритель, – поморщился он, как от мерзкого запаха. – Как же мы, эквилибрумы, сможем помочь приземленным, когда вы и не пытаетесь справиться сами? Ждете, что кто-то сверху придет и разгребет все за вас? Зря! – Сириус ожесточенно оглянулся на нас. – Мы никак не поможем с тем, что вы позволили этим душам отправиться по дальнейшему пути. Учитесь на своих ошибках. И в следующий раз будьте более ответственны. В конце концов, это ваша единственная работа! На этом все. Надеюсь, больше мое время столь бездарно вы тратить не станете.

Повисла тишина, лишь шелест плаща Сириуса. Он уже дошел до арки, когда скрипучим карканьем раздался голос Тисуса:

– Живые существа аннигилировались. Атомы распались. И не только они, понимаешь, а, эквилибрум? Древесина, земляные породы, сталь – просто и ни с чего испарились. Еще отметины в форме колец.

Сириус резко замер, будто врезался в стену. Плечи его напряглись.

– Ты сказал – кольца?

– Тысячи подобных следов, – закивала Ханна. – Они были во всех местах…

– Я так не думаю! – взвился звезда, резко поворачиваясь к ней.

Не по себе стало всем, настолько неожиданным оказался гнев Сириуса. А это был именно он – как и при нашей с ним схватке.

– Таких мест много! – подтвердил Стефан, на шаг приблизившись к помрачневшему заоблачнику. – Мы что, врать тебе, что ли, станем?

– Вы всего лишь приземленные! Доверять столь простым организмам в подобных делах? Просто неразумно. – Он стал мерить площадку размашистыми шагами. – Вне сомнений, это вам лишь показалось. Всё перепутали. Нельзя вас из железной хватки выпускать, сразу начнете нести ужасную ересь.

Ханна возмущенно вытянулась:

– Это какую? Об аннигилированном пространстве и отметинах в виде колец?

– Замолчи! – огрызнулся на нее Сириус.

Я стоял в полном непонимании, не отрывая взгляда от посла Магистрата. Его истинные эмоции лились мощнейшими водопадами, затапливали пол и выплескивались сквозь парапет прочь, к земле.

– Ты боишься, – обомлев, вымолвил я.

Исступленный взгляд Сириуса врезался в меня, будто груженая фура на полном ходу. Злоба усилилась. Он не мог поверить, что я использовал дар Анимеры, чтобы его сдать.

– Это тебя пугает. – Мне не оставалось ничего, кроме как давить. – Невероятно сильно.

– Вздор.

– Несколько аннигилированных местностей, отметины-кольца, разрывающаяся атомная связь. Свет и Тьма исчезли. Ноль эфиров. Мертвая зона. Ты же видел это раньше. Или слышал. Не отнекивайся, черт тебя дери, я чувствую.

Остальные удивленно следили за моим смелым выпадом и не смели прерывать.

– А еще там был туман, – не отступал я. – С неправильными тенями.

– Нет, – уперто и сердито гнул свое Сириус, уже свирепея настолько, что в глазах проступили искры.

– И существо. Полное зеленых…

Он схватил меня за ворот толстовки и натянул ткань так, что едва не сломал шею. Сириус навис надо мной, полнясь Света и силы настолько, что духовно вырос до размеров колосса.

– Закрой поганый рот, приземленный! – рявкнул он, сделав особый акцент на последнем слове. – И не смей больше даже думать о подобном! Вы все! Слышите меня, вы, тартские бестолковые выродки! Я посол Магистрата Света, и я вам приказываю! Вы даже права не имеете говорить про такое! Хотите снова обратить на себя внимание всех эквилибрумов? Вам нужны очередные разбирательства?!

Он сильнее потянул за толстовку, почти перекрыв мне кислород. От ткани запахло паленым. Сердитое лицо заоблачника, по венам которого скользил Свет, оказалось пугающе близко, опаляя меня огненным дыханием. Я на самом деле испугался, что в этот раз целым мне не уйти.

– Только не на Терре, – шипел он, медленно повышая тон. – Только не при моей службе здесь. Вы даже заикаться не будете ни об аннигиляции, ни о тумане, ни о тварях с зелеными нитями! Хватит с меня! На Терре нет ничего, что могло бы привлечь внимание инквизиторов!

В тот же самый миг Соларум сотряс мощнейший гул.

Мы оба вздрогнули. Свет Сириуса померк, он отпустил меня.

Будто начиналась буря. Кроны деревьев метались, оторванная листва стремилась ввысь. Я никогда подобного не видел, обычно барьер Соларума блокировал все сильные воздушные потоки извне. Но не сегодня. Сегодня пылали небеса.

В отдалении фиолетовый луч портала горел новым солнцем. Он освещал половину леса, отбрасывая на землю мрачные тени. А небо застелили вспышки настолько яркие, что они перебивали звезды. С каждой новой мир поглощало гудение, напомнившее мне орга́н на самой низкой ноте. Но намного громче.

Мы все потрясенно глядели вперед, на портал. Так продолжалось с минуту. Атмосфера накалялась, пробирала, будто воздух наэлектризовался. Наконец он ярко вспыхнул, а потом – тишина, даже лес смолк. Я уставился на нечто, закрывшее половину неба.

Я много читал о них в инфорах, потому сразу узнал. Крейсер Темной армии. Он казался больше плиты Соларума. Тихая и величественная махина. Но он был малым – настоящие гиганты никогда не смогли бы подойти близко к настолько крохотной планете, как Земля. И все же я глядел на него отчасти восхищенно, как всегда, впечатленный даже подобием авиации.

Обсидиановые полукруглые паруса были главным украшением крейсера. Они совершенно не отражали свет и ловили струны Тьмы из материи, за счет которых корабль и передвигался. Черные вихри развевались позади него на многие десятки метров, оставляя за собой след, напоминающий разводы чернил. Корпус покрывали наслоения толстых стальных пластин, похожие на чешую. Они украшались изящной золотой резьбой. По бокам крейсера размещались еще три пары тонких парусов – будто крылья или весла. Под его носом, скорее служившим обзорной площадкой, был установлен витиевато изображенный символ Тьмы. Крейсер создавал впечатление живого существа из стали, целого левиафана – настолько он был устрашающ и прекрасен.

И в то же время он прилетел сюда не воевать. Эквилибрумы редко использовали крейсеры и другие воздушные суда для боя – это считалось дурным тоном. Сражение на земле, вооружившись сталью, квинтэссенцией и манипуляциями, – единственно верный способ для них, ведь баталии вживую приносили куда больше сильных эмоций в души воинов. А на крейсерах эквилибрумы добирались до отдаленных мест Вселенной, перевозили грузы или же могли привезти важную особу вместе со всем ее добром, если она решила где-то задержаться.

Крейсер молчаливо, тяжело и отчасти величественно начал опускаться – к земле. Воздушные потоки вновь захлестнули лес Соларума.

– Он прибыл… – сказала Ханна, вцепившись руками в заграждение. – Это темный крейсер! Там знамя гильдии инженеров Юниверсариума!

– Ранорий Незабвенный… – вымолвил побледневший Коул.

Я похолодел от этого имени. Посол Магистрата Тьмы. Но падшие не предупреждали меня о таком! Они ясно дали понять, что Индивидуум требовался Ранорию, но чтоб он лично вернулся на Землю?..

– Бездна Обливиона! – выругался Сириус, с неверием вытаращившись на крейсер. – Он не подавал заявления на прибытие!

– Заявление может не требоваться. – Тисус поравнялся с ним. – Как раз в том случае, когда Терре угрожает опасность. И проблему нужно решать. Верно, посол?

Сириус ожесточенно повернулся к нему, но едкие слова все же проглотил. Возможно, он и хотел высказать все, что думал о нас, но от греха подальше развернулся и стремительно скрылся в коридоре.

А крейсер продолжал спуск.