Текст книги "Деда"

Музыкалка

Во дворе музыкальной школы на Комсомольском проспекте оживлённо, проводятся вступительные прослушивания. Многие мечтают здесь учиться, хотя и за деньги. Надо платить пятнадцать рублей в месяц. Натка категорически не хочет, но пришла, так как девочка она послушная и стеснительная. Не умеет играть на пианино, не умеет петь, слух так себе. Зачем ей сюда? Лучше бы на балет повели. Но придётся ходить сюда, и это уже точно. Директор музыкальной школы какой-то очень дальний их родственник.

Наташку берут, хотя она ничего не умеет. Зачем-то устраивают проверку ритма. Наверное, чтобы никто не догадался, что её берут по знакомству. Огромный квадратный, почти круглый инструмент, за ним сидит пианистка. Стучит карандашом по крышке рояля. Крышка блестящая, в ней отражается рука. Надо повторить. Тук-тук, тук-тук-тук. Потом по-другому. Считает Наташа хорошо, простучала правильно. Поступила.

Занятия начнутся через месяц. Может, за это время что-нибудь случится, и не надо будет идти сюда. Пахнет в школе приятно. Деревом и вкусными духами. Пианино ведь деревянное, а их здесь штук сто, наверное. Даже в коридоре стои́т. Много пианисток, хорошо пахнущих.

На втором этаже у окна – огромное зеркало. Наташа в такое ещё не смотрелась. Дома комод мешает вплотную приблизить лицо. Улыбнулась, чтобы были видны зубы. Большие слишком, особенно два передних. Надо что-то с этим делать… Из комнаты, которая рядом с зеркалом, доносятся звуки. Стучат по клавишам, видимо, проверяют чувство ритма. Внезапно дверь распахивается и появляется кудрявый человек, очень похожий на деда Мартю, только молодой и худой.

– Здравствуйте, – Наташа поздоровалась неожиданно для себя.

– Здравствуйте, милая леди. Вы к нам? Или зеркалом интересуетесь?

Натка смутилась, но весёлый учитель, похожий на клоуна, быстро исправил ситуацию:

– Вашу ручку, дорогая. Вы же учиться поступили? На фортепиано? Рад, очень рад. Жаль, что у меня полный набор. Рука мне ваша нравится, размах и удар будет отличный. Остальному научим. Да, сильная ручка. Детка, как тебя зовут?

Наташа назвала имя и ещё больше покраснела.

– Я обязательно должен за вами понаблюдать. Старайся, милая, старайся.

Учитель поспешил в соседнюю комнату, где очень красивая пианистка встретила его недовольным голосом:

– Ну где же вы ходите так долго, Диадор Николаевич? Надо вопрос решить, в конце концов. У нас музыкальная школа или балаган?

– Здесь я, Лариса Ивановна, весь в вашем распоряжении.

Дверь захлопнулась. Натка разглядывает свои руки. И обычным способом, и в зеркале. Ну если музыкант сказал, что она подходит им, надо идти. Надо стараться, этот добряк будет следить за ней. Наташа вышла из музыкальной школы и отправилась домой. Мама уже убежала, у неё всегда полно́ дел. Настроение отличное. Она понравилась учителю, этому весёлому дяденьке. Особенно он отметил её руки. Натка знает, что красивая, ну а теперь это подтвердилось. Вот только зубы… Натке захотелось прыгать от радости. Она вспомнила, как в каком-то кино, которое они с Ниной смотрели по телевизору, девочка бежала и одновременно подпрыгивала. Тогда играла красивая музыка.

Наташа представила и явно услышала эту мелодию, побежала и весело подпрыгнула в такт музыки. Как хорошо жить на свете! Засмеялась, вспомнив, как утром казалось, будто ей все мешают. Навстречу из-за угла вывернули знакомые девчонки.

– А ты почему прыгаешь? Как-то странно…

– Споткнулась.

Натка побежала домой делиться впечатлениями с дедом. Мартемьян с улыбкой слушал Наташу и мысленно благодарил незнакомого музыканта за такое внимание к его внучке.

– Ну-ка, примерь, – он ловко опоясал Натку красивым белым фартуком.

– Дедуня, как же я тебя люблю. Боялась, что белого фартучка у меня нет. Деда! Я сегодня такая радостная!

Первое сентября прошло спокойно, гладенько и ласково. Наткино знакомство с первой учительницей ознаменовалось извлечением клеща. Как она его обнаружила, неизвестно. Наташа будет помнить всю жизнь ласковые руки Таисии Филипповны, перебирающие волосы на её макушке. Коса не пострадала, а клещ был повержен. Этот процесс происходил на улице во время линейки. Фотографировались, выпячивая перед собой букеты. Школьный двор наполнен благоухающим запахом петунии. Не обошлось без огорчения – Нина будет учиться в другой школе.

Вечерами дед слушал Наташкино стрекотание о друзьях, о том, кто кому что сказал. Она напоминала ему Марту, которую Мартя, несомненно, любил и никогда не забывал. Такая же непоседливая и вдумчивая одновременно.

Тёплое лето 1970‑го. На Иртыше пахнет тиной, скользкими камнями. Жарко. Оводы присасываются к липкому телу. Другое дело – пляж. Камней мало, в основном песок. Песчаный берег тянется вдоль Семипалатинки, притока Иртыша. Течение здесь тихое, вода тёплая. Три девочки пробираются по каменистому берегу. Пляж на другой стороне, придётся переходить по понтонному мосту. Солнце высоко, на песке ни души не видно. Весело пораскачивались на мосту. Совсем нестрашно. Вот и на пляже. Вдали ещё двое купальщиков. Так далеко, что лиц не разглядеть, но отлично видно их купальные костюмы. Оранжевые. На девушке оранжевый купальник, а на парне оранжевые плавки. Оля и Натка похохотали.

– Оранжевое небо, оранжевое море, оранжевая зелень, оранжевый верблюд…

Валюшка младше своих подруг на два класса. Она решила позагорать и звездой разлеглась на горячем песке. Оля отплыла подальше от берега и вдруг, испугавшись глубины, вытаращив и без того огромные глаза, стала испуганно барахтаться в воде. Натка бросилась к ней.

Вцепившись друг в дружку, девочки полетели вниз. Спускались долго, спокойно глядя друг на друга. Происходило что-то интересное: всякие картинки мелькают в головах. И вдруг вспышка. И ничего. Провал. В это время Валька плавала сверху над тем местом, где они скрылись, и орала, как сирена.

Очнулись под деревом. Оля, Наташа, Валя, а рядом – парень в оранжевых плавках. Из девчонок фонтаном лилась вода. Парень вскоре куда-то испарился. У обеих подружек не было сил перебраться на другой берег. Очень тошнит. Невозможно смотреть на воду. Мутит. Валька, малышка из третьего класса, тащит их через подвижный мост. Идут, скорее, ползут с закрытыми глазами.

У Оли сегодня день рождения. Дома, недалеко от берега, ждёт торт. Её можно поздравить со вторым днём рождения.

Натка пришла домой только к вечеру. Никто её не искал, знали, что на дне рождения у подружки. Глянуть в трюмо. Невесёлое бледное личико уставшего ребёнка, пацанки. Баба Тася потрогала Наткин лоб шершавой рукой:

– Заболела? Что такая невесёлая?

– Всё хорошо, ба. Устала просто.

– Ну, иди покушай, я твои любимые вареники приготовила.

– Не, ба, я – спать.

– Да что с тобой, надо мать позвать, часом, не захворала ли? Мартемьян, Наташка горит вся…

Дед склонился над засыпающей внучкой и улыбнулся:

– Спи, Донюшка, отдыхай, всё будет хорошо.

Наташа, погружаясь в глубокий исцеляющий сон, бормотала:

– Деда, у тебя майка оранжевая, почему она оранжевая? Оранжевый верблюд…

– Конечно, оранжевая, а какая же ещё, – дед любовно укрывал покрывалом худенькие Наткины плечики.

Наутро все хвори как рукой сняло. Надо сбе́гать к Оле и Валюшке. На речку совсем не хочется. Ещё долго не будет хотеться. На столе вареники с красной смородиной. Холодные. Объедение. Кисель тёплый, но очень даже ничего. Холодильник летом включают, хотя пользуются редко. Его заменяет ведро, на цепи спускаемое в колодец. В этом ведре много всякой еды. Колбаска, масло. Колодец очень глубокий. Крикнешь туда: «Эй!» – а тебе из глубины: «Эй!!» Около колодца растёт вишня, вкуснее которой Наташа не встречала, ведь все дворы и огороды в окру́ге были изучены.

Натянув платье, сшитое дедом, Наташа отправилась по знакомому маршруту, намеренно обходя места, где хоть немного было видно речку.

– А Оля дома?

– Где же ей быть? Иди за дом, там она, – Олина мама выплеснула в цветы полтаза мутной воды.

За домом у Ольки уголок. Натка завидовала, тоже хотела такой. В беседке из всякой всячины сооружён столик, на котором громоздится большое толстое стекло. Такое Натка видела в кабинете директора школы, когда учительница просила отнести ему журнал. Под стекло можно положить любые красивые картинки и фотографии. У Натки есть снимки артистов, а вот стекла нету. Где его взять? Олька очень дорожит своим уголком, не каждому можно сидеть за столиком.

– Оля! – раздался голос Олиной мамы.

Натка подождёт здесь. Конечно, много мух летает, ведь Иртыш рядом. Насекомые любят воду. Ну так и что с того? Оля скоро вернётся. Откуда взялся этот огромный жук? С очень длинными усами. У него есть крылья и даже глаза. Натка боится всяких насекомых, к примеру, косиножек, мокруш, двухвосток, которые встречаются в их доме около порога и в подполе.

Незнакомый жук со стрекотом нёсся прямо на неё. Натка от неожиданности уселась прямо на столик. Насекомое улетело в сторону реки. «Оля придёт, позову её к себе, не хочу играть, где жуки летают». Натка разглядывает цветочки, окружающие эту волшебную территорию. Вот табак, у нас тоже такой растёт.

– Деда любит сидеть вечерами в садочке и нюхать его, – проговорила Натка Оле, принёсшей большую тарелку с домашними вафлями со сгущёнкой. Олина мама так вкусно стряпает. У них в доме часто пахнет печеньками.

– Что это? – подруга поставила тарелку и ткнула пальцем в стекло, которое разделилось на две половинки. Оно лопнуло, когда Натка уселась.

– Кто это сделал?

Натка смотрела на зияющую дырку в стекле и молчала. Это не она. Она не трогала. Было очень страшно и стыдно. Больше страшно. Что делать? Где найти новое стекло? Почему Натка не созналась, она и сама не понимала. Под строгим Олиным взглядом сознаваться было нельзя, хотелось провалиться сквозь землю.

– Я знаю, это ты, ты, ты!!! – ревела Оля.

Как всегда, помог дед. Через день он принёс два больших толстых стекла, более прозрачных, чем было у Оли. Одно деда Мартя отнёс Оле, а другое красиво легло на стол в комнате, где Натка делает уроки. Несмотря на исправление оплошности, дружба разладилась. Оля считает Натку врушей и трусихой. Отчасти она права. Наташка струсила, и сама мучается после этого. Наверное, будет мучиться всю жизнь. Натка спрашивает себя, призналась бы она Нине, если это было её стекло? Конечно, Нинке она бы не стала врать, Натка её не боится. Нина как сестра, хоть и встречаются редко в последнее время. Разные школы, у каждого свои друзья.

Света появилась в Наткиной жизни неожиданно. Кажется, что эту смешливую беленькую девочку с косичками она видела где-то раньше, такая она понятная Наташе. Просто подошла и просто предложила дружить. Наташа новенькая в классе, родители перевели её в центральную школу, решив, что этим осчастливят её так же, как и музыкальной школой. Им виднее.

Учёба давалась легко, в музыкалке терпимо. Экзамены и зачёты сдавались. Камнем преткновения было сольфеджио. Учительница, казашка, мучилась с бездарными подопечными. Если угадали пару нот в диктанте, то уже радость для неё. Вздыхала и ставила тройки. Слава богу, успокаивала себя Натка, она не одна в своей неспособности услышать нужную ноту. Специальность расслабляет. Музыка привлекает и очаровывает, покоряет простотой исполнения. Посмотрел в ноты и играй. Чего проще, пальцы сами бегут по клавишам. Медленнее, быстрее, тише, громче. Красиво и нестрашно.

Света тоже ходит в музыкалку, только в другую, вечернюю. В её школу принимают очень талантливых детей и взрослых. Натка слышала, как Света поёт, и не сомневается, что именно поэтому её приняли в ту школу. Однажды Света позвала Натку с собой:

– Хочешь посмотреть, где я учусь? Здесь недалеко от школы. Я тебе что-то покажу.

Девочки идут по узкой улице. Поворот, ещё поворот. Портфели весело болтаются в руках. Вдруг раздался стук по стеклу. Домики невысокие, окна недалеко от земли, от завалинки. Повернулись на звук и увидели, как в одном из окон медленно раздвигаются шторы.

Подружек ветром сдуло, так напугались. Пробежав квартал, отдышались и пошли в Светину музыкалку. Еле дождавшись, когда Света выйдет с урока, Натка предложила пойти той же доро́гой. Любопытство брало верх. Было ещё страшнее, хотя Света наблюдала это даже не во второй раз. Шторки раздвинулись, и подружки увидели чёрный треугольник. Опять бежать. Спустя время сообразили, что за окном стояла голая тётка.

– Ой! Какой кошмар! Ой! Какой ужас! – возмущались дети. Натка вспомнила психбольницу, в которой работает баба Тася, и стала рассказывать Свете разные случаи про душевнобольных. Наверное, эта тётка тоже психическая, решили подружки.

Кто в детстве не любит свой день рождения? У Натки и Светы эти дни случились осенью. На протяжении лет, которые Наташа помнит, всегда всё происходило одинаково.

Мама фаршировала мясом, добытым отцом, перцы, которых было полно́ к этому времени на огороде. Почему-то в другие дни лета и осени они не готовились. Наверняка, чтобы сохранить магию этой даты. Собирались родственники всех поколений, дарили подарки, а некоторые просто обещали подарить. Натка не забыла про обещанную в прошлый день рождения плиссированную юбку. Интересно, что пообещает баба Фая в этом году? Торт не было принято покупать или печь самим. Зато было много водки. Натка ненавидела пьяных и старалась побыстрее улизнуть к бабе с дедом.

Эти двое, конечно, ждали её дома с тортом и лимонадом. Так было всегда. У Светы дни рождения тоже не отличались разнообразием, но проходили культурно. Папа у Светы военный, а мама – продавец промышленных товаров. Дома есть всё, чтобы красиво принять гостей. Где вы, к примеру, возьмёте зелёный горошек в баночке? А у них есть! А сосиски? Натка понятия не имеет, где достают сосиски. Эта тарелочка с золотистым картофельным пюре, двумя аппетитными сочными сосисками и горкой зелёного горошка – произведение талантливого кулинара, Светиной мамы. Можно ещё солёненький огурчик добавить, только маленький, целенький из баночки, не из бочки. Выглядит красиво и вкусно, непривычно для Наткиного глаза.

Папа у Светы большой и громкий. Привык, наверное, в армии командовать, вот и дома сердится. Когда он зашёл в комнату, Натке захотелось вскочить и отчитаться за все свои оценки, но она почему-то стала медленно сползать по дивану и, если не плотно подвинутый стол, оказалась бы на полу. Наташа уже видела этого военного, даже его голос был ей знаком. Но где, когда, не могла припомнить. У Светы в гостях она первый раз. Может, показалось.

Звучит музыка, именинница просит маму спеть. Тётя Надя поёт и танцует, а девчонки веселятся, всем хорошо. А теперь торт и конфеты, такое всё красивое. Натка вместе со всеми громко кричит поздравление с днём рождения. Она уже взрослая, и какая у неё подружка интересная. Нина осталась где-то там, вдали от нынешней жизни. Натка ревнует подружку детства к её новым друзьям, но уже ничего нельзя изменить.

Девчонки взрослели. Дед Мартя давно на пенсии. На фабрику не ходит, но с удовольствием шьёт для соседей и знакомых. Натка, конечно, вне очереди. Брюки какие модные или курточку, пожалуйста. Балует дед внучку, ничего для неё не жалеет. Перед строгой бабой защищает.

На уроке домоводства фартук шили. Надо было принести в школу метр какой-нибудь лёгкой ткани. У Марти, конечно, этого добра полный комод. И шерсть, и ситец, и другое найдётся. Отмерила баба Тася побольше метра яркого ситца, как раз на фартук для урока. Через неделю Натка попросила ещё немножко, на завязки не хватает. Баба разрешила, чтобы та сама в комоде взяла сколько надо. Долго дело делалось, только, когда фартук был готов, десятиметрового рулона ситца как не бывало. Баба всплеснула руками и ахнула, а дед только сказал:

– Пусть учится ребёнок.

Да, школа – это самое главное, надо и с друзьями делиться. Не у всех есть дома столько материи. Дед вздохнул и с улыбкой вспомнил, как Натка в первом классе делала коллекцию тканей. Надо было наклеить в тетрадь разные виды тряпочек, маленькие кусочки материи. Сколько нашли, столько и приклеили. Шерсть, ситец, сатин, бархат, кримплен и ещё немного. Хватит. Через некоторое время баба обнаружила аккуратное отверстие на новых спортивных штанах Натки. Понятно, зачем та спрашивала, из какой ткани сшит её костюм. Флиса в коллекции недоставало. Всё прощалось любимой внучке.

Ангел

Ждёт вечерами Мартя Наташу, учится та во вторую смену. Зимой до самой темноты в школе. Хорошо, автобус рядом с домом останавливается, и от школы остановка недалеко. В тот вечер неспокойно было у Марти на душе. Бабка в больнице на дежурстве, всё никак не уговорит её бросить работу. «Веселее так, всё на людях», – тянула с увольнением Тася. Скучно дома без Натки, должна скоро прийти.

Наташа и Света, хорошо упаковавшись в раздевалке, – на улице всё-таки мороз, – двинули на остановку, вернее, на две остановки. Идёт лёгкий снежок, это замечательно. Одноклассники живут рядом со школой, а вот подружкам ехать на автобусах. В разные стороны. Одной налево, другой направо по Комсомольскому проспекту.

Света теперь живёт в новом доме на Новостройке, ехать по мосту через Иртыш. Натке, как всегда, на свою Коммуну к храму. На улице тихо, гулко раздаются девчоночьи голоса. Темновато, не все фонари горят, но остановки – на этой стороне и на противоположной, – освещены хорошо. Под светом фонарей снег падает на уезженную дорогу и тротуар. Хочется погулять в такую погодку, но уже поздно, надо домой. Света, засеменив, чтобы не поскользнуться, побежала на другую сторону дороги, там тоже остановка. Дорога пустынная, транспорт почти не ходит.

Слева появляется Наткин автобус, маленькая гремящая «четвёрка», автобус номер четыре. Тормозит. Задние раскрытые двери как раз напротив. Наташа шагнула к ним и, громко охнув, моментально съехала под автобус и улеглась перед задними колёсами. Водитель не обратил внимания, что пассажир не зашёл в салон. Двери закрывались, когда Наташу кто-то сильно рванул за плечи и выволок из-под автобуса. Автобус тронулся и поехал по своему маршруту.

Через дорогу бежала назад Света. Крик Натки, когда она летела вниз по гололёду, хорошо был слышен на пустынной улице. Портфель отлетел и валялся далеко в стороне. Рядом стоял парень, а может, дяденька, и оглядывал Натку с ног до головы. Под светом фонаря она заметила яркий шарф, закрывающий его подбородок. Оранжевый. Подошёл автобус, человек запрыгнул в него и уехал, не сказав ни слова. До девочек с трудом доходило произошедшее.

– Наташа, можно не раскидывать вещи по дому? Не наубираешься за вами.

Натка послушно складывала сброшенные на пол гамаши и колготки. Напротив её койки находится постель деда – огромная высокая кровать. До школы Натка спала с дедушкой, уткнувшись в его мягкое, могучее плечо. Так не было страшно тёмными ночами в комнате, где наглухо запирались ставни. Тишина и темнота давят, а с дедом Натка чувствовала себя защищённой от всех бабаек на свете, которые мерещились во мраке.

Натка наклонилась за пионерским галстуком, сползшим со стула, и случайно глянула под кровать деда. У ножки панцирной койки валялся шарф деды Марти. Обычный коричневый шарф, шерстяной. Всего на одно мгновение шарф блеснул на солнце, заглянувшем с утра в чистые стёкла маленьких окон. Натка узнала вчерашний шарф. В руках держала обычный шарф деда, но была уверена, что это шарф того мужчины, который с лёгкостью вытащил её из-под колёс автобуса. Дед неслышно зашёл в дом, начал греметь вёдрами.

– Деда, ты ангел?

– И с каких это пор ты стала верить в ангелов? – не переспросив вопроса, устало отреагировал дед.

– Деда, ты самый мой любимый, самый добрый ангел на свете, – Натка обхватила его сзади и прижалась лицом к спине. – Родненький ты мой деда, хочешь, я по воду схожу?

– Сходи, только полные не набирай.

Этой ночью деда парализовало. Так говорят баба Тася и её сёстры. Дед лежит на своей кровати и молчит, размахивая одной рукой. Натку близко не подпускают и почему-то жалеют именно её, а не деда.

– Как же ты теперь будешь? – причитает бабка Ленка, скрепив руки в замо́к и раскачивая головой, по-старушечьи подвязанной белым платком. Один в один, санитарка в психушке. Натка ненавидела всех, кто охал про деда. Она не могла поверить, что деда Мартя серьёзно заболел.

– Отойдёт… Отпустит… – приговаривала баба Тася, и вот ей-то Натка верила. Всё будет хорошо, дед выздоровеет. Доктор просто объяснил причину такой дедушкиной болезни – перенервничал. Пока дед лежал пластом, Натку переселили к родителям. Дед Мартя глазами старался подбадривать внучку, взглядом давая понять ей, чтобы та не расстраивалась и слушала родителей. Расставались ненадолго, дед обязательно поправится.

– Деда, я вырасту, буду врачом и вылечу тебя.

У Марти слёзы близко, машет, чтобы Натку увели. Наташа мечтает делать операции. Она считает, что таким способом можно всех вылечить, в том числе и деда. Прежде чем оперировать людей, надо попробовать осуществить подобное на лягушках. Жабу детям дают уже в готовом виде. Натка и Света не плачут и смело рассматривают внутренности лягушки под микроскопом. Всё-таки физиология интересная наука. Опыт Станниуса. Анализ проведения возбуждения по сердцу – тема урока. Немного жутковато, но надо терпеть, если хочешь быть врачом. Желательно хорошо учиться в школе, лучше на одни пятёрки, иначе никакой медицинский институт не светит.

– Наташа, ну-ка пошоркай мне руку, помни её как следует, – дед, уже сидя на кровати, просит внучку помассажировать ему правую руку. Натка устраивается рядом и усердно трёт деду руку, бок и спину. В уме считает. Она задумала, что будет считать до ста и можно заканчивать, дед не обидится. Если меньше времени массажировать, то плохо, стыдно перед дедом. На дольше у Натки не хватает терпения. Вот если бы операция деду понадобилась, то хоть сколько Наташа согласна мучиться, стоять над дедом в белом халате со скальпелем, совершая сложные движения, одновременно отдавая распоряжения помощникам. Необходимо срочно вылечить деда, чтобы уже на следующий день тот был здоров, как прежде. А этими массажами так скучно заниматься, да и не помогают они совсем. Деда и без них уже скоро встанет на ноги, так сказала баба Тася.

Засыпая, Натке чудятся баночки с разными диковинными частями человеческого тела. Посещение анатомического музея медицинского института дало о себе знать. Многое вызвало изумление подружек, даже отвращение. Натка через силу заставила себя рассматривать жуткие экспонаты. «Нельзя трусить, если хочешь стать врачом», – в который раз приказывала она себе. Сейчас, в тёмной комнате, в своей кровати, было страшнее, чем в музее. Надо постараться поскорее заснуть.