Текст книги "Евангельская история. Книга первая. События Евангельской истории начальные, преимущественно в Иерусалиме и Иудее"

Преемник пророческого служения Илии – Елисей, подобно своему предшественнику, служит прообразом Господа Иисуса Христа в том, что предпочел оказать благодеяние Нееману сириянину, хотя и много было в то время прокаженных в израильской стране. Так и Христос, отверженный Своими соотечественниками, благодетельствовал иным градам и весям. На эту прообразовательную черту указывает Господь в том же месте, где говорит о пророке Илии: и мнози прокажени беху при Елисеи пророце во Израили, и ни един же от них очистися, токмо Нееман сирианин (Лк. 4, 27).

Пророк Иона, по словам Самого Иисуса Христа, был вообще прообразовательным знамением для своего времени: якоже быстъ Иона знамение Ниневитом, тако будет и Сын Человеческий роду сему (Лк. 11, 30). «Только оком веры, – замечает священномученик Зинон, – можно несколько прозревать в таинственный смысл тех вещей, явлений и действий, которые окружали пророка Иону и происходили около него и с ним самим после того, как решился он убежать в Фарсис от лица Божия (Ин. 1, 3). Так, корабль, по моему мнению, есть образ синагоги Иудейской. В кормчем корабля я вижу символ священнического иудейского сословия: оно также должно было направлять народ к надежной пристани, к вере в Искупителя, указывая ему подводные камни жизни, о которых неопытность и неосмотрительность часто разбиваются. Корабельщики олицетворяют собою книжников и фарисеев. В лице Ионы, который спокойно спал на корабле среди страшных смятений природы, таинственно предызображены некоторые обстоятельства из жизни Господа нашего, именно: корабль знаменует животочивую смерть Господа на кресте. Как во времена сна Ионы страшно волновалась природа, по небу ходили тучи, закрывавшие солнце, а на земле разверзались бездны морские, так и во время смерти Господа солнце помрачилось и земля разверзла недра свои. Море, волновавшееся и сильно пенившееся, – это гордый мир; шумные морские волны – это иудеи и язычники, которые тщетно возставали и неистовствовали против Господа (Пс. 2, 1–5).

По жребию Иона был брошен в море, – по пророческим предсказаниям страдал Господь наш. Притом, как Иону, согласно с собственным его желанием, бросили в море, так и Господь наш добровольно, по бесконечной любви Своей к нам, испил чашу мучений. Кит – это символ гроба и ада: как Иона, поглощенный китом, по прошествии трех дней и трех ночей был выброшен им и после того отправился в Ниневию, так и Господь наш, после смерти Своей нисходивший в бездну ада и разрушивший царство сатаны, в третий день восстал из гроба и по воскресении Своем, прежде восхождения на небо к Отцу Своему, явился в Иерусалим.

Наконец, Ниневия представляет нам образ Церкви. Недаром Бог назвал ее большим городом, ибо Он видел, что настанет время, когда из людей, рассеянных по всему миру, принадлежащих разным народам, но уверовавшим во Христа, составится одно великое гражданство – святая Его Церковь под управлением вечного Царя – Христа. Это сравнение Ниневии с Церковью подтверждается и спасительным обращением ниневитян к Богу». Иисус Христос, упомянув о пророке Ионе и сравнивая его с Собою, говорит, се боле Ионы зде (Мф. 12, 41), а святитель Иоанн Златоуст толкует эти слова следующим образом: «Иона – раб, Я – Владыка; он исшел из чрева китова, а Я воскрес от смерти; он проповедовал разрушение, а Я пришел благовествовать царствие. Об Ионе никто не пророчествовал, а обо Мне все, и дела Мои совершенно согласны с пророчествами; он убежал от лица Господня, думая устраниться от осмеяния, а Я, наперед знавши, что буду распят и поруган, пришел в мир; он не хотел перенести и того унижения, чтобы видеть спасенными ниневитян, а я претерпел смерть, и смерть позорнейшую, и после этого еще посылаю других проповедовать».

Кроме праведных мужей Ветхого Завета, весь израильский народ в некоторых обстоятельствах своей жизни прообразовал Господа Иисуса Христа. Так, евангелист Матфей, повествуя о возвращении Младенца Иисуса из Египта, говорит, что оно случилось по пророчеству: да сбудется реченное от Господа пророком глаголющим: от Египта воззвах Сына Моего (2, 15). Приведенное евангелистом пророчество находится у Осии: из Египта воззвах Сына Моего (Ос. 11, 1).

б) Преобразовательные события. Святой апостол Петр указывает в Ноевом ковчеге образ Церкви, прообраз купели крещения и в великом обновлении человеческого рода в водах потопа – предызображение возрождения каждого верующего (1 Пет. 3, 20–21). В потопе погребен ветхий, растленный грехом человеческий род, но в то же время уготован новый род, сохраненный в ковчеге: подобно сему мы крещением погребаемся со Христом в смерть для истребления ветхого нашего человека и в то же время вводимся им в бессмертную Церковь Его и начинаем жить обновленной жизнью (Рим. 6, 4–6). Новозаветная баня пакибытия (Тит. 3, 5) – крещение, – подобно потопу, смывает грех и потопляет ветхого человека (Кол. 3, 9), так что Господь Иисус Христос для обновляемого человечества является как бы другим Ноем, Начальником новой жизни.

Важнейшее событие в жизни Исаака – принесение его отцом в жертву (Быт. 22, 1-18; ср. Иак. 2, 21; Евр. 11, 17–19) прообразовало жертвоприношение Сына Божия на кресте. «Образ Христовы страсти был еси яве, Исааче преблаженне, возводим отчим благопокорением еже закалатися», – поет Святая Церковь. Иисус Христос говорит об Аврааме, отце верующих (Рим. 4, 11, 18; Гал. 3, 7), что он виде день Его и возрадовася (Ин. 8, 56). «Как это, – спрашивает святитель Иоанн Златоуст, – видел день Христов человек, живший за столько лет прежде?» – и отвечает: «В прообразе, в тени; ибо как здесь овча принесено вместо Исаака, так и словесный Агнец принесен в жертву за весь мир: истина должна была предызобразиться в тени». Он, по замечанию преподобного Ефрема Сирина, «видел день страдания в образе Исаака на Горе Святой». Авраам из любви к Богу жертвует своим возлюбленным сыном; Бог из любви к человеку не пощадил Сына Своего Единородного, но за нас предал есть Его (Рим. 8, 32; Ин. 3, 16). «Там сын единородный и здесь Единородный; там возлюбленный и истинный сын и здесь возлюбленный и Единородный Сын; тот приносим был отцом во всесожжение, и Сего предал Отец». «Исаак, оставив рабов с ослом, один с отцом восходит на гору жертвоприношения; Иисус, оставленный учениками, восходит на гору распятия, чтобы одному истоптать точило (Ис. 63, 3). На Исаака возлагаются дрова, потом он возлагается на дрова; Иисус несет на гору крест, потом Сам возносится на крест. Исаак не противится своему закланию; Иисус, яко овча на заколение ведеся и яко агнец пред стригущими его безгласен (Ис. 53, 7), послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 8)» (свт. Филарет Московский). «Созерцая мысленно нож (подъятый Авраамом), – говорит преподобный Ефрем Сирин, – представляй себе копие; представляя жертвенник, имей в мыслях лобное место; видя дрова, представляй крест; взирая на огонь, помышляй о любви». Кроме того, жертвоприношение Исаака называется у святого апостола притчею воскресения из мертвых (Евр. 11, 19) и служит прообразом не только смерти, но и воскресения Иисуса Христа. Исаак, закалаемый в течение трех дней решительным произволением отца своего, уже возложенный на дрова всесожжения, приемлет жизнь с небеси, – Иисус, умерщвлен быв плотию, ожив же духом (1 Пет. 3, 18), как Бог, тридневен восстает от гроба; жертва Исаака низводит обильнейшие благословения Божии на все потомство Авраама (Быт. 22, 17–18), – жертва Христова привлекает бесчисленные благословения на всех верующих.

Когда Ангел возвестил Гедеону волю Божию – идти и избавить отечество от власти мадиамлян, то для удостоверения дано было ему такое знамение: на руно (кожу овцы), положенное им на гумне, ночью сошла обильная роса, между тем как вся земля вокруг была суха; в другую же ночь земля была омочена росою, а лежавшее на гумне руно было совершенно сухо (Суд. 6, 36, 40). Это чудное событие, по изъяснению Святой Церкви, имеет отношение к воплощению Господа Иисуса Христа. Гумно знаменовало избранный народ Божий (Мф. 3, 12; Лк. 3, 17), руно – Пресвятую Деву: «Радуйся, руно одушевленное, еже Гедеон предвиде»; «руно и роса Гедеону во изменении образуема рождество Твое предпишут: Ты бо едина Божественное Слово носиши во чреве, яко дождь, Дево Мати». Руно было орошено росою; Пресвятая Дева была орошена небесным и Божественным дождем, сшедшим на Нее: «якоже на руно, дождь небесный, на Тя сшедший, подъяла еси, Всечистая»; «яко на руно во чрево Девы сшел еси дождь, Христе». Этот небесный и Божественный дождь – Христос – сошел на руно тихо: «якоже на руно сниде без шума с небесе, Дево, дождь в ложесна Твоя Божественный, и спасе все изсохшее человеческое естество, Пречистая».

На пути в Месопотамию, в Вефиле, Иаков имел таинственное видение лествицы, утвержденной на земли и досягавшей до неба (Быт. 28, 12–17). Эта лествица, по изъяснению церковных песней, есть Пресвятая Дева Богородица: «Ею сниде Бог» (из акафиста) и Она «к небесной высоте нас возводит» (из Октоиха). «Тебе мысленную и одушевленную лествицу, на нейже Бог наш утвердися, еюже к небеси обретохом восхождение, песньми, Богородице, величаем» (из церковных песнопений). Чудное видение предуказало Иакову схождение Сына Божия на землю и Его воплощение, соединившее небо с землею. О восхождении же и нисхождении на Себя Ангелов говорил Сам Господь: отселе узрите небо отверсто и Ангелы Божия восходящия и нисходящия над Сына Человеческаго (Ин. 1, 51). Это восхождение и нисхождение Ангелов означало служение их воплощенному Сыну Божию, на которое указывается в Евангельском повествовании (Лк. 1, 26; 2, 9, 13; Мф. 4, 11; Лк. 22, 43). На месте видения Иаков поставил камень, и это, как думают святые Отцы, во образ Христа, краеугольного камня Церкви: «Он есть камень, отверженный зиждущими, бывший во главу угла; камень помазан елеем, ибо Еммануил помазан елеем радости паче причастник Своих (Пс. 44, 8)».

Боговидец Моисей зрел образ воплощения Сына Божия в купине горевшей и не сгоравшей (Исх. 3, 2). Купина, по толкованию Святой Церкви, прообразовала Пресвятую Деву Богородицу, а явившийся в купине Моисею Ангел Господень, по изъяснению святых Отцов, есть «вместе и Ангел, и Бог, – Тот, о Котором все научены, что нарицается имя Его Велика Совета Ангел (Ис. 9, 6). В лице Того, Который, явясь Моисею, – замечает святитель Василий Великий, – наименовал Себя Сущим должно разуметь не иного, как Бога Слово, Сущего в начале у Бога (Ин. 1, 12)». «Чудо страннолепно, – воспевает Святая Церковь, – купина образ прообрази, чистая Отроковице, горящи неопальна древле на Горе Синайстей, тайну рождества Твоего прописующи: огнь бо в Тя Божества вселивыйся невредну Тя соблюде».

Святитель Кирилл Александрийский находит в купине также образ соединения во Христе Божества с человечеством: «Чудо купины поистине удивительно и превышает разум. В Священном Писании Божественная природа часто сравнивается с огнем, а древа и полевые растения означают земного человека. И как терние не могло снести огня, так Божества не может (по законам естественным) вместить человечество. Но во Христе Божество вместилось в человечество (Кол. 2, 7), и Бог, живый во свете неприступнем (1 Тим. 6, 16), вместился во храме Девы, умалил Себя чудным смирением и как огонь соединился с тернием, и таким образом то, что по своей природе причастно тлению, т. е. плоть Свою, Сам соделал нетленною, непричастною смерти, что объясняет образ огня в купине, сохранившего купину совершенно неврежденною».

О манне, которою питался народ израильский в пустыне (Исх. 16, 15), Сам Господь Иисус Христос говорит, что она прообразовала хлеб истинный с небесе (Ин. 6, 32); отцы ваши ядоша манну в пустыни и умроша: сей есть хлеб, сходяй с небесе, да аще кто от него яст, не умрет: Аз есмъ хлеб животный, иже сшедый с небесе; аще кто снестъ от хлеба сего, жив будет во веки, и хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира (49–51). Святой апостол Павел возводит к Первообразу Христу переход израильтян чрез Чермное море, облачный столп, манну, изведение воды из камня: отцы наши вcu под облаком быша и вcu сквозе море проидоша, и вси в Моисея крестишася во облаце и в мори, и вcu тожде брашно духовное ядоша, и вcu тожде пиво духовное пиша, пияху бо от духовнаго последующаго камене, камень же бе Христос (1 Кор. 10, 1–4). В объяснение этих слов блаженный Феодорит кратко замечает: «древнее было образом нового; Закон Моисеев был тенью, а благодать есть тело. Евреи, преследуемые египтянами, переходом чрез Чермное море избавились от жестокого рабства египетского. Посему море сделалось образом купели, облако – образом Святого Духа, Моисей – образом Христа Спасителя, жезл – образом креста, фараон – образом диавола, египтяне – образом демонов, манна – образом Божественной пищи, вода, истекшая из камня, – образом спасительной крови. Евреи по переходе через Чермное море ели неизвестную им дотоле пищу и пили необыкновенную воду; мы после спасительного крещения приобщаемся Божественным Таинам». Подробнее толкует слова апостола святитель Иоанн Златоуст: «Там вода и здесь вода; здесь купель, там море; здесь все вступают в воду и там все – в этом сходство. Там чрез море избавились от Египта, здесь (чрез крещение) от идолослужения; там потоплен фараон, здесь диавол; там погребены египтяне, здесь ветхий, греховный человек. Что же значит: вcu в Моисея крестишася"? – Разливалось тогда море пред глазами израильтян и повелено им было перейти этим странным и необычайным путем, которым никто из людей никогда не проходил. Они не решались, уклонялись и боялись. Моисей прошел первый, а за ним и все удобно последовали. Это и значит: в Моисея крестишася; поверив ему, они таким образом осмелились вступить в воду, имея предводителя путешествия. То же было и со Христом: выводя нас из заблуждения, избавляя от идолослужения и руководя к Царству, Он Сам проложил нам путь, восшедши первым на небеса. Посему как израильтяне, поверив Моисею, решились идти, так и мы, веруя во Христа, смело совершаем свое странствование. Сказав о море, облаке и Моисее, апостол присовокупил: и вcu тожде брашно духовное ядоша. Как ты, говорит, выходя из водной купели, приступаешь к трапезе, так и они, по выходе из моря, приступили к трапезе новой и необыкновенной, разумея манну. И еще: как ты имеешь необыкновенное питие – спасительную Кровь, так и они имели питие необыкновенного рода, нашедши не источники и не текущие реки, но получив из камня твердого и безводного весьма обильные потоки. Посему он и назвал это питие духовным не потому, чтобы оно было таким по своей природе, но потому что было таким по способу произведения, ибо не по закону природы оно было дано им, а по действию Бога, Который вел их. Это самое он и подтверждает в словах своих. Ибо сказав: и вси тожде пиво духовное пиша, – а питием была вода, – и желая показать, что слово духовное относится не к свойству воды, а к способу ее произведения, он присовокупил: пияху бо от духовнаго последующаго камене; камень же бе Христос. Не свойство камня, говорит, но сила действующего Бога произвела эти потоки. Из духовнаго камня – Христа истекли во всю вселенную обильнейшие источники благодати и спасения, и живой камень сей для верующих служит во главу угла – началом и основанием благодатной жизни, а для неверующих – камнем претыкания и камнем соблазна, о немже и претыкаются слову противляющиися (1 Пет. 2, 4, 7–8)». По мысли Святой Церкви, Моисей разделил воды Чермного моря (Исх. 14, 16) прообразовательной силой креста: «крест начертав Моисей впрямо жезлом Чермное пресече», и опять соединил воды, «вопреки написав непобедимое оружие». В пустыне «горькородные источники» Мерры он усладил древом (Исх. 15, 25), «образом крест прописуя» и предуказывая «крестом преложение язычников ко благочестию» и «совершенное истребление горести убийственныя, яже от (запрещенного) древа». Также при нападении врагов на израильтян (Исх. 17, 11), «честнаго креста действо прообразив Моисей победи противнаго Амалика в пустыне синайстей, егда бо простираше руце, креста образ творя, укрепляхуся людие». Когда в наказание за ропот и непослушание израильтяне погибали от укушения змей (Чис. 21, 6–9), «возложи Моисей на столпе врачевство, тлетвориваго избавления и ядовитаго угрызения, и древу образом креста по земли пресмыкающегося змия привяза». Сам Спаситель указывает на прообразовательное значение сего знамения: якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну Человеческому, да всяк веруяй в Онъ не погибнет, но иматъ живот вечный (Ин. 3, 14–15).

«Медный же змий, – так изъясняет этот прообраз святитель Григорий Богослов, – хотя и повешен против угрызающих змиев, однако же не как образ Пострадавшего за нас, но как изображающий противное, и взирающих на него спасает не чрез уверенность, что он жив, но потому что низложенный (чего и достоин был) сам умерщвлен и умерщвляет с собою подчинившиеся ему силы».

В пророке Ионе, пребывавшем в ките три дня и три ночи, Спаситель указывает прообраз Своего тридневного погребения и воскресения: якоже бе Иона во чреве китове три дни и три нощи, тако будет и Сын Человеческий в сердцы земли три дни и три нощи (Мф. 12, 40; 16, 4). Святая Церковь в своих песнопениях также представляет пророка Иону «Христовым проображением» и именно «погребения и воскресения»: «китом ят, погребение тридневное прообразуя Христово», «тридневного бысть проображение в камени, Христе, погребения Твоего»; «Христово тридневное прописуя возстание, от кита тридневен исшел еси»; «Боговидный был еси образ и премирное сподобился еси прообразити Христово воскресение».

Три благочестивые отрока – Анания, Азария и Мисаил – не поклонились золотому истукану, вопреки велению царя Навуходоносора, и за такое преслушание были ввержены в раскаленную печь, но силою Божиею сохранены невредимыми (Дан. гл. 3), Ангел Великаго Совета Божия (Ис. 9, 6; Мал. 3, 1) – Сын Божий, снисшедши в печь, преложил пламень в росу и тем предобразил чудное рождение Свое от Пресвятой Девы Марии. «Благословите отроцы, Троицы равночисленнии, Содетеля Отца Бога, пойте снисшедшее Слово и огнь в росу претворшее». Неопалением отроков в печи предуказано неопальное чревоношение Пресвятой Богородицы: «росоносная печь представила образ сверхъестественного чуда, ибо она не опаляет принятых юношей, как и огнь Божества утробы Девы»; «яко пещь древле приемшая отроки не опали, тако и Дева, заченши Зиждителя, не опалися утробою» (из церковной службы).

в) Прообразовательная обрядность. По намерению Промысла, предуготовлявшего людей к принятию Спасителя, избранные мужи и чудесные события Ветхого Завета прообразовали грядущего в мир Искупителя. Но эта тайна искупления, сокровенная от век и от родов (Кол. 1, 26), предызображалась также и в богослужебной обрядности израильского народа. Ветхозаветный обрядовый закон, по словам святого апостола Павла, сень имел грядущих благ, не самый образ вещей (Евр. 10, 1), т. е. в Церкви подзаконной, как в своей тени, отражалось тело Христово (Кол. 2, 17) – наш Искупитель и совершенное Им дело искупления. Известно, что по тени, которую отбрасывает тело, можно в некоторой степени определить величину и очертание тела, движение его и направление. В утвари, священных лицах и обрядах ветхозаветной Церкви предуказаны были очертания и образы будущего, именно – Мессии, свойств Его и действий, так что закон, по изъяснению святого апостола, был пестуном во Христа (Гал. 3, 24).

Место ветхозаветного Богослужения – скиния, устроенная по образу, показанному Моисею Богом на Горе (Исх. 25, 40), по выражению святого апостола Павла, была притчею или образом и со всеми своими жертвами и обрядами предназначена была существовать только до времени исправления (Евр. 9, 9-10). Она представляла Церковь, постепенно устрояемую в роде человеческом и приближающую человеков к царству обетованного Мессии. Храм, воздвигнутый Соломоном по подобию скинии, имел такое же знаменование. Двор, открытый для всего народа, означал, по изъяснению святителя Филарета, внешнюю Церковь и всеобщее призвание к ней, а жертвенник и умывальница, находившиеся во дворе, прообразовали христианские таинства крови и воды, которые вводят в нее и запечатлевают союз с нею. Святилище, в которое входили священники, представляло внутреннюю Церковь, в которой Христос есть и Свет Истинный (Ин. 1, 9), и хлеб животный (6, 48), и алтарь, с которого с вонею благоухания духовного (Еф. 5, 2) возносятся к Богу молитвы верующих (Ин. 14, 13; Апок. 8, 3). Эта Церковь, однакоже, на главнейшие таинства Христовы должна была приникать гаданием – чрез завесу, которая отделяла святилище от Святая святых. Завеса, скрывавшая Святая святых, уподобляется святым апостолом Павлом также плоти Христовой (Евр. 10, 20), прикрывавшей от немощи человеческой неприступную славу Божества Святая святых (Дан. 9, 24).

Внутреннейшая часть скинии, доступная одному первосвященнику и притом один раз в году – в день очищения, – знаменовала самый престол и владычество Мессии – Богочеловека, нисходящего с неба, как манна, прозябающего от земли, как жезл, усеченный до корня, делающегося нашим очищением (Рим. 3, 25) и совершающего тайну оправдания и освящения нашего, в которую желают Ангели приникнути (1 Пет. 1, 12). Вообще, ветхозаветная скиния носила на себе образ того святилища и той скинии истинной, где священнодействователь есть Сам Христос (Евр. 8, 2).

Как скиния и храм имели прообразовательное значение, так и совершители ветхозаветного Богослужения – священники и первосвященник – служили образу и тени небеснаго (Евр. 8, 5). В Послании к Евреям святой апостол Павел изъясняет не только то, что ветхозаветное священство прообразовало Христа, а также и то, что прообраз, по причине превосходства образа, не мог соответствовать всем чертам его. В Ветхом Завете множайши священницы быша, зане смертию возбранени суть пребывати. Сей же (т. е. Иисус Христос), занеже пребывает во веки, непреступное иматъ священство; Он не иматъ по вся дни нужды, якоже первосвященницы, прежде о своих гресех жертвы приносити, потом же о людских, сие бо сотвори единою Себе принес (Евр. 7, 23–24, 27). В толковании на эти слова святого апостола блаженный Феодорит замечает: «Апостол находит две вещи которых не имели прежние священники, именно: они постоянно приносили жертвы и приносили вместе и за самих себя, потому что и они, как люди, грешили; подверженные же грехам не могут уже с таким дерзновением приносить, а Иисус Христос ничего этого не делал, – первого потому, что Он непричастен греху, а последнего потому, что и одной Его жертвы достаточно для спасения. Те приносили в жертву что-нибудь иное, а Он принес собственное Свое тело, Сам будучи и священником и жертвою, и как Бог, вместе с Отцем и Святым Духом, Он же принял и дар» (блж. Феодорит).

Апостол Павел указывает на Архиерея Велика, прошедшаго небеса, Иисуса, Сына Божия (Евр. 4, 14): Христос, пришед Архиерей грядущих благ, большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, сиречъ, не сея твари, ни кровию козлею, ниже телъчею, но Своею кровию, вниде единою во святая, вечное искупление обретый; не в рукотворенная бо святая вниде Христос, противообразная истинных, но в самое небо, ныне да явится лицу Божию о нас, ниже да многажды приносит Себе, якоже первосвященник входит во Святая Святых по вся лета с кровию чуждею, – ныне же единою в кончину веков, во отметание греха, жертвою Своею явися, – единою принесеся, во еже вознести многих грехи (9, 11–12, 24–28).

Иисус Христос принес за нас не кровь козлюю и тельчью, но Свою собственную, и за сию кровь восшел на небо, не как подзаконный архиерей однажды в год, но однажды навсегда приобрел вечное спасение, сделавшись ценою искупления за нас. Он всех нас освободил от власти смерти.

Происхождение жертв, главной составной части ветхозаветного Богослужения, восходит к первым временам рода человеческого. Каин и Авель, сыновья Адама, уже приносят жертвы Богу, и притом Авель – от первородных овец своих и от туков их (Быт. 4, 3–4). Жертвы служили прообразом великой жертвы, которую Мессия имел принести правосудию Божию Своею кровию (Евр. 9, 12), и установлены Богом с тою целью, чтобы поддержать в роде человеческом веру в обетованного Искупителя, «преднаписуя, – по выражению святителя Григория Богослова, – в кровавых жертвах будущее жертвоприношение».

Закон Моисеев до малейших подробностей определяет различные виды и обряды жертвоприношений и усвояет им силу очистительную. Как истинная, всеочищающая и освящающая жертва, предопределенная в Предвечном Совете Пресвятой Троицы, Иисус Христос называется в Священном Писании Агнцем Божиим, вземлющим грехи мира (Ин. 1, 29), Агнцем непорочным и пречистым (1 Пет. 1, 19), Агнцем, заколенным от сложения мира (Откр. 13, 8; 5, 12). Это название указывает также и на агнца пасхального, который был наиболее полным прообразом Христа Спасителя. Пред исшествием из Египта Бог повелел израильтянам совершить пасху следующим образом: в 10-й день месяца нисана каждое семейство – одно, или в случае малочисленности в соединении с другими, должно было избрать и отделить, в 14-й день вечером заколоть однолетнего и непорочного агнца либо козленка, и, омочив в кровь его кисть иссопа, помазать двери своего дома, а затем испечь его на огне, и, не повреждая костей, поспешно съесть с горькими травами и опресноками (Исх. 12, 3-27). И мимо пройдет Господь избити египтян и узрит кровь на празе и на обою подвою, и минет Господь двери и не попустит погубляющему внити в домы вашаубивати (ст. 23), – так говорил Моисей сынам Израиля при установлении праздника пасхи. Кровь агнца, которою первенцы израильские спасаются от погибели, а также и другие обряды пасхи ветхозаветной имеют прообразовательное значение. Евангелист Иоанн, повествуя о том, что воины не пробили голеней распятого Господа, прилагает к Нему написанное в Ветхом Завете о пасхальном агнце (Исх. 12, 10): быша бо сия, да сбудется писание: кость не сокрушится от Него (Ин. 19, 36). Святой апостол Павел изъясняет опресноки и ветхозаветную пасху таким образом: очистите ветхий квас, да будете ново смешение якоже есте безквасни, ибо Пасха наша за ны пожрен быстъ Христос; темже да празднуем, не в квасе ветсе, ни в квасе злобы и лукавства, но в безквасиих чистоты и истины (1 Кор. 5, 7–8). В церковных песнопениях ветхозаветный пасхальный Агнец также представляется прообразом Иисуса Христа, Который, будучи безгрешен, совершенно чист и непорочен, заклан для спасения людей от рабства греховного: «явися Христос, яко человек же, Агнец наречеся, непорочен же, яко невкусен скверны, наша Пасха, и яко Бог истинен, совершен речеся»; «яко единолетний агнец – волею за всех заклан бысть, Пасха чистительная» (из Пасхальной службы). Объясняя сходство, а вместе с тем и различие пасхи ветхозаветной и новозаветной, святитель Прокл, архиепископ Константинопольский, замечает: «Древле священное торжество пасхи, по закону, было таинственно совершено в Египте, и символом, выражающим сие таинство, было заклание агнца; ныне же, по Евангелию, мы духовно совершаем Пасху, торжествуя Воскресение. Там по закону был заклан агнец от стада (Исх. 12, 5), здесь приводится Сам Христос, Агнец Божий; там овча от овец, здесь вместо овцы Сам Пастырь добрый, положивший душу Свою за овцы (Ин. 10,11); там знамение крови бессловесной, которою мазали крест, послужило предохранительным средством для всего народа, здесь честная кровь Христова изливается за спасение всего мира, дабы мы получили оставление грехов; там были погублены первенцы египетские, здесь чрез исповедание очищаются многочисленные роды грехов; там потопляем был фараон с страшным своим воинством, здесь чрез крещение потопляется мысленный фараон со всею своею силою».

2) Обетования и пророчества об Иисусе Христе в Ветхом Завете В чувственных образах, предвозвещавших Христа в прообразовавших Его лицах, событиях и обрядах ветхозаветных, как бы уже видится мерцание дня Мессии (Ин. 8, 56). Но еще яснее среди великой ночи времен ветхозаветных сияла радостная и вожделенная заря искупления в обетованиях и вещаниях пророчественных, которые, постепенно более и более раскрываясь пред взорами веры истинных израильтян, приготовляли их к сретению незаходимого Солнца Правды – Христа (Мал. 4, 2).

Обетование об искуплении, данное падшим праотцам нашим еще в раю, Бог неоднократно подтверждал праведным патриархам Ветхого Завета. Затем, когда израильтяне были изведены из земли египетской, Он посылал к ним пророков. В особенности же, от дней Самуила до второго храма, т. е. до возвращения евреев из плена вавилонского, пророки являются среди народа Божия в таком непрерывном преемстве и значительном числе, что сие продолжение времени, по замечанию блаженного Августина, весьма прилично назвать «пророческим». Слышите слово Господне, – в качестве вестников (Агг. 1, 13) и человеков Божиих (1 Цар. 9, 6–7; 4 Цар. 4, 24–25) взывали пророки к народу (4 Цар. 7, 1; Ис. 1, 10; Иер. 2, 4), и сами цари вопрошали у них: аще есть слово от Господа (Иер. 37, 17)? Во имя Бога Вседержителя вдохновенными глаголами они поучали, обличали и утешали народ Божий, приготовляя на земле откровение благодатного Царства Христова. От современных и ближайших происшествий они весьма часто устремляли взоры свои ко временам отдаленнейшим, когда великое дело Домостроительства спасения нашего должно было открыться во всей обширности и полноте. Перед светлейшим взором их в дивных созерцаниях события, разделенные веками, но соединенные внутренними соотношениями, являлись иногда в непрерывной последовательности, и поэтому они не всегда резко отделяют прошедшую и настоящую судьбу народа Божия от будущей. По мере прозрения в радостную будущность, в имевшее открыться на земле царство благодати, одушевление пророков становилось живее, восторги пламеннее, видения восхитительнее, виды обширнее и возвышеннее. Предызображая тайны нового Царства Божия, они указывали в лице Мессии единственного Виновника счастья и блаженства не для одного избранного народа, но для всего рода человеческого. Это чудное и непостижимо великое Лицо являлось взорам их в различных положениях, под различными видами, в образе величественном и уничиженном, торжествующем и страждущем, Божественном и вместе человеческом.

Иисус Христос, обличая неверие иудеев, указывал им вообще на писания Ветхого Завета: испытайте писаний, яко вы мните в них имети живот вечный, и та суть свидетельствующая о Мне (Ин. 5, 39), и в частности на Моисея: аще бо бысте веровали Моисеови, веровали бысте убо и Мне, о Мне бо той писа (ст. 46). По воскресении Своем явившись двум ученикам, шедшим в Эммаус, Он, начен от Моисея и от всех пророк, сказаше има от всех писаний, яже о Нем (Лк. 24, 27), и по возвращении этих учеников в Иерусалим, явившись всем апостолам, сказал им в уверение Своих страданий и воскресения: сия суть словеса, яже глаголах к вам, еще сый с вами, яко подобает скончатися всем написанным в законе Моисееве, и Пророцех и Псалмех о Мне (ст. 44). Святой апостол Петр, уподобляя пророческое слово светилу, сияющу в темном месте (2 Пет. 1, 19), говорит, что Бог предвозвести усты всех пророк Своих пострадати Христу (Деян. 3, 18), – что вси пророцы от Самуила и иже по сих, елицы глаголаша, такожде предвозвестиша дни сия (ст. 24), – что вси пророцы свидетельствуют, оставление грехов прияти именем Его всякому верующему в Онь (10, 43). И святой апостол Павел говорил пред царем Агриппою, ничтоже вещая, разве яже пророцы рекоша хотящая быти и Моисей, яко Христос имеяше пострадати, яко первый от воскресения мертвых свет хотяше проповедати людем (иудейским) и языком (26, 22–23); он же и в Риме излагал иудеям учение о Царствии Божием, уверяя их, яже о Иисусе, от закона Моисеева и пророк (28, 23). В народе иудейском была общая уверенность, что у Моисея и пророков находятся предсказания о Христе; так, Филипп говорил Нафанаилу: Егоже писа Моисей в законе и пророцы, обретохом Иисуса, сына Иосифова, иже от Назарета (Ин. 1, 45).