Текст книги "Зов костяных кораблей"

8
Следуя отвратительным курсом

Пять лет на море она провела,

Сея панику среди врагов,

Оставляя за собой горящие обломки и кровь,

Думая только о своей идеальной любви.

Она взлетела высоко, но низко упала.

Греби, команда, греби.

С севера на юг летела она в штормах.

Греби, команда, греби.

С востока на запад летела она.

Греби, команда, греби.

И всегда думала о доме, хей!

Она всегда думала о доме.

Из «Черного пирата» – традиционная баллада

Когда рыбачка закончила свой рассказ, все надолго застыли, не в силах говорить. Они смотрели, как слезы текут по ее морщинистому лицу. Миас открыла рот, откашлялась и опустилась на одно колено перед рыбачкой.

– Мать и Дева увидят твою службу, Фасни, они знают, что она была великой. Не брани себя за страх. Иногда он наделяет нас хитростью, верно? – Она положила руку на плечо рыбачки. – Теперь я попрошу тебя о последнем одолжении, но ты не обязана соглашаться, и я не стану думать о тебе хуже, если ты откажешься.

– Я сделаю все, что потребуется, супруга корабля, – тихо ответила Фасни. – Вам нужно лишь отдать мне приказ.

Миас кивнула, но продолжала смотреть в белый пол большой каюты. Когда она наконец подняла взгляд, Джорону показалось, что ей мешает сильный встречный ветер.

– Тебе известен остров Фолсхъюм? – Рыбачка кивнула. – Там находится сигнальный флаг. Я напишу письмо, ты доставишь его в Фолсхъюм и поднимешь флаг до середины мачты. В двух сотнях шагов от флага в сторону Северного шторма ты найдешь круг из больших камней, которые там поставлены во времена Птицы Бурь. Встань лицом к самому большому. Справа будет скала, и у ее основания лежит маленький камень, почти идеально круглый. Положи послание под него.

– Я все сделаю, – сказала Фасни.

– Меванс! – крикнула супруга корабля, и стюард тут же появился. – Проводи рыбачку, дай ей все, что потребуется. Она оказала нам очень серьезную услугу. А потом пришли сюда Эйлерина. – Миас сжала плечо Фасни и сдвинулась в сторону, чтобы та могла уйти.

Как только она ушла, они встали вокруг стола: Джорон был потрясен рассказом, Брекир и ее хранитель палубы погрузились в глубокие размышления, и все ждали, что скажет Миас – но она молчала до тех пор, пока не появился курсер.

– Эйлерин, проложи курс для супруги корабля Брекир, – сказала она, – покажи ей путь на Листхэйвен. – Курсер кивнул и вышел из каюты.

– Что ты намерена делать? – спросила Брекир.

– Послание рыбачки предупредит наши корабли, что нас обнаружили, даст им новое место встречи или позволит оставить ответное послание. В Листхэйвене, Брекир, ты найдешь то, что осталось от нашего маленького флота, который сейчас стоит на приколе.

Глаза Брекир широко раскрылись.

– Листхэйвен? У нас есть еще один порт? – спросила она. – Ты решила, что я недостойна это знать, Миас?

– Это тайна, которую мы с Аррином скрывали от всех. Чем меньше людей знает, тем больше шансов ее сохранить. Но тебе я доверяю безоговорочно с тех пор, как мы вместе летали вслед за аракесианом, Брекир, и тебе это прекрасно известно. – Брекир пожала плечами и села. – Порт невелик, ничего впечатляющего. Большая часть нашего флота в море, демонстрируют ложную верность Ста островам или Суровым островам. В Листхэйвене находятся главным образом переделанные корабли из коричневых костей и пара двухреберных, которым требуется ремонт. Я хочу попросить тебя привести все, что осталось от нашего флота, в Листхэйвен. Эйлерин найдет подходящее место неподалеку, где мы сможем встретиться, не привлекая внимания. Мы отомстим за гибель отважного Аррина.

Казалось, призрак Аррина на несколько мгновений появился в каюте, и скорбь о погибшем друге заставила всех немного помолчать.

– Сможем ли мы сражаться с четырьмя костяными кораблями, Миас, если у нас есть пара суденышек из коричневых костей и битые двухреберные? – спросила Брекир.

– Нет. – Миас покачала головой. – Мы не сможем. Но остров захвачен, и я полагаю, что там больше не будет четырех костяных кораблей. Не более двух, чтобы удерживать над ним контроль и ловить тех, кто появится, – во всяком случае, я оставила бы именно два корабля. А если мы появимся с целым флотом, они даже могут сдаться без боя.

Не приходилось сомневаться, что Брекир, Вулс и Джорон знали, что такое едва ли вероятно, но не стали возражать – Миас уже сказала свое слово, а она являлась командующей.

Брекир встала.

– Я приведу твой флот, мать-командер, – сказала она.

Уважение заставило Брекир повысить чин Миас, хотя Джорон прекрасно понимал, что это лишь новое бремя, которое ляжет на ее плечи.

– Я только лишь супруга корабля, Брекир.

Брекир кивнула.

– С тех пор как я в первый раз услышала рассказ Фасни, я спрашивала себя, почему они атаковали Безопасную гавань именно сейчас, Миас? – сказала она. – Ты уже говорила раньше, что твоя мать знает о существовании Безопасной гавани, так почему она сделала свой ход только в этот момент?

– Потому что вернулись кейшаны, – ответила Миас, и Брекир вопросительно приподняла бровь. – Моя мать совсем не глупа, она знает, что без аракесианов, которые снабжали бы всех новыми костями, век костяных кораблей закончится. Войну придется остановить, нужно будет искать новые пути. Я полагаю, она считала существование Безопасной гавани экспериментом и в свое время признала бы ее и взяла под свое начало. Или могла выдвинуть ряд условий, в том числе мою голову, когда поняла бы все окончательно. – Миас взяла чашку со стола, но тут же поставила обратно. – Однако с возращением аракесианов возобновляется война, а в ней моя мать прекрасно разбирается. Война означает, что она сможет усилить свою хватку на Ста островах так, что ее уже никогда не удастся ослабить. Она станет первым дарном новой эры кейшанов – ей такое очень понравится.

– Миас, – сказала Брекир, – прости меня, но я должна задать этот вопрос. – Миас подняла голову, чтобы встретить печальный взгляд Брекир. – Ты посылаешь нас в Безопасную гавань ради наших людей или назло матери?

Наступило новое долгое молчание, казалось, даже шум детей палубы смолк, а «Дитя приливов» перестал раскачиваться на волнах беспокойного моря. Одинокий луч Глаза Скирит выхватил плясавшие пылинки.

– Если честно, Брекир, – ответила Миас, – я и сама не знаю.

Брекир кивнула.

– Ладно, – сказала она. – Это честный ответ, я не могла бы просить о большем. Пойдем, Вулс, нам предстоит путешествие, и нельзя терять времени.

Когда они ушли и Джорон услышал свистки и крики – они прощались с «Дитя приливов», Миас встала.

– Скажи мне, о чем ты думаешь, хранитель палубы, – попросила она.

Он подождал секунду, прежде чем ответить, размышляя о том, как сформулировать свои мысли, чтобы в них не прозвучало ненужной грубости.

– Аррин отдал свою жизнь, чтобы мы держались подальше от Безопасной гавани, – наконец заговорил Джорон. – Но мы спешим туда вернуться, – сказал он. Миас кивнула. – Я лишь думаю, что «Дитя приливов» – наш самый сильный корабль. Мы рискуем его потерять, и это превратит беду в катастрофу.

Миас постучала пальцем по письменному столу, потом обошла его и села.

– Восемь лет, Джорон. Столько времени Индил Каррад и я строили Безопасную гавань. Переправляли туда женщин и мужчин, которые хотели сбежать от дарнов, с обеих сторон воюющих государств. Восемь лет, Джорон. А за мир мы начали бороться еще раньше.

– Но мы до сих пор существуем, даже и без Безопасной гавани, – заметил Джорон. – Так стоит ли рисковать потерей самого большого корабля, чтобы вернуть город, который мы не сможем удерживать? Ты ведь понимаешь, что мы не сможем – как только твоя мать узнает, что он снова наш, она пришлет новые корабли. Она не позволит тебе победить. Возвращение в Безопасную гавань может означать утрату последних шансов на то, что мы однажды отстроим все в другом месте.

Миас откинулась на спинку стула, посмотрела на него и потянулась.

– Любой, кто услышал бы наш разговор, посчитал бы, что ты супруг корабля, а не я, хранитель палубы. – После ее слов Джорон съежился, внешняя уверенность офицера исчезла, и он снова превратился в нерешительного мальчишку-рыбака.

– Я… не…

Но Миас никак не показала, что видит его сомнения, на ее лице появилась широкая улыбка, пусть и холодная, и Джорон понял, что ей известно то, о чем он понятия не имеет.

– Ты достоин меча, который я тебе подарила, Джорон. – И он почувствовал, как у него внутри возникло теплое сияние. Джорон коснулся рукояти меча, висевшего на бедре. – И ты наконец задал мне правильный вопрос. – Ее лицо снова стало жестким. – Именно здесь, когда рядом нет команды. Твоя задача состоит в том, чтобы заставлять меня думать. А теперь скажи мне, что тебе показалось странным в рассказе рыбачки?

– Ты думаешь, она солгала? – спросил Джорон.

Миас покачала головой.

– Нет, определенно нет.

– Тогда ничего странного, супруга корабля, только ужасное. И печальное, да – печальное и ужасное.

– Да, тут не поспоришь, – сказала она. – Но тебе не показалось странным, что супруг корабля Барнт не потребовал выдать меня?

– Ты нигде не сходишь на берег, что удивительного в том, что они не ждали, что ты там будешь? – спросил Джорон.

– Но я легко узнаваема, Джорон, как и мой корабль. – Она указала рукой на костяные стены вокруг. – И в Безопасной гавани имелись шпионы, вот почему Аррин и супруги корабля с Суровых островов им управляли. Но то, что нападавшие не задавали вопросов обо мне, заставляет меня заподозрить, что моя мать не уверена в моей причастности, – в противном случае она потребовала бы, чтобы меня схватили. – Миас задумчиво постучала пальцем по столу. – Получается, что ее вполне устроило уничтожение Безопасной гавани. – Она наклонилась вперед и улыбнулась. – Мы возвращаемся не для мести, хотя я позволила Брекир думать, что дело в ней, и я не стану пытаться заново заселить Безопасную гавань.

– Тогда зачем мы туда направляемся? – спросил Джорон.

– Наши люди, Джорон, в нас нуждаются. – Она посмотрела на него с потемневшим от тревоги лицом. На ее плечах лежало новое бремя ответственности. – У них есть коричневые кости, как у большого торговца, который мы тащим на буксире, Джорон, и Фасни сказала, что они сильно нагружены. Подумай о том, что мы обнаружили на этом корабле.

– Но они больные, сломленные и бесполезные люди. А народ в Безопасной гавани здоровый, они…

– Предатели, Джорон. Вот кто они такие для моей матери. Они предатели, и я не верю, что у них будет другая жизнь, более того, они не могут рассчитывать даже на быструю смерть. Я отравляюсь в Безопасную гавань, чтобы вывезти оттуда уцелевших людей. И я не позволю, чтобы они страдали, как те, кого мы нашли на «Сокровищах девы».

– А если их там уже нет? – спросил Джорон.

Миас отвернулась.

– Я намерена отыскать корабль из коричневых костей, который увез наших людей, – продолжала она, словно Джорон ничего не говорил. – А после того как мы спасем тех, кто остался в Безопасной гавани, мы отправимся в Бернсхъюм и выясним, куда их везли и зачем.

– Но мы не можем рисковать заходом в Бернсхъюм, супруга корабля. Твоя мать…

– Как я уже сказала, я не думаю, что она знает обо мне, Джорон. А теперь мы берем курс на Безопасную гавань, и я надеюсь, что Эйлерину приснятся хорошие ветры и мы быстро там окажемся.

На палубе «Дитя приливов» стоял невероятный шум. Ветрогон выбрался из гнезда и делал свой диковинный обход, поглядывая на детей палубы, занятых работой, – совал клюв туда, где его появление терпели, шипел и ругался на тех, кому не доверял или невзлюбил. Однако шум вызвало не его появление; корабль уже успел привыкнуть к выходкам ветрогона. Дело было во внимании, которое ветрогон уделял лишенным ветра.

Миас, как всегда верная своему слову, взяла нескольких из них на работу. Она знала, что ветрогоны обладают немалой ловкостью, поэтому усадила их чинить сети и крылья корабля, и теперь собственный ветрогон «Дитя приливов» демонстрировал неудовольствие, он шипел на стаю лишенных ветра, когда проходил мимо, заставляя их прятаться. Если кто-то поворачивался к нему спиной, он клевал его, заставляя лишенных ветра вскрикивать от боли. В ответ ветрогон открывал клюв и начинал почти по-человечески смеяться – получалось жутковато и фальшиво.

За ветрогоном следовал лишенный ветра, поклявшийся его охранять, он старался держаться незаметно, словно рассчитывал, что стал невидимкой. Но потом он делал несколько шагов вперед, и тогда ветрогон, словно он обладал шестым чувством, резко оборачивался.

– Не хотеть! Не хотеть! – кричал ветрогон.

Лишенный ветра реагировал моментально, отпрыгивал назад, чтобы оказаться вне досягаемости острого клюва, крылья под одеяниями разворачивались, а корабельный ветрогон продолжал верещать и ругаться настолько изобретательно, что сразу становилось ясно – он набрался самых разных слов у детей палубы. Лишенный ветра съеживался перед его агрессией, пока ветрогону это не надоедало, и он снова принимался мучить других лишенных ветра на палубе.

Джорон не собирался такое терпеть.

– Ветрогон, – позвал он, – пойдем со мной на корму.

Ветрогон повернулся к Джорону, склонил голову, зашипел, а потом прыжками последовал за ним.

– Что хочешь? – спросил ветрогон.

– Ты ведешь себя не так, как положено офицеру, ветрогон.

Тот посмотрел на него, обратив нарисованные глаза на лицо Джорона.

– Офицеру, – сказал ветрогон.

– Да. У супруги корабля Миас имеются определенные ожидания.

– Плохая супруга корабля, – прокричал ветрогон.

– Ты хочешь сам ей это сказать? Детей палубы за такое наказывают веревкой.

Ветрогон заворковал, наклонил голову и принялся чистить длинные перья, которые росли вокруг когтя на локте крыла, остальные прятались под одеяниями.

– Ветрогон нужен супруге корабля. Не может дать ему вред, – заявил он.

– Но она может сделать твою жизнь куда менее приятной, – прошептал Джорон. – У тебя больше не будет красивых камушков и мягких веревок. И чистой одежды.

– Предатели, – прошипел он. – Предатели умирают.

Джорон наклонился ближе и ощутил, как его окружает аромат песка и жаркий запах ветрогона, что неизменно сбивало его с толку и мешало думать.

– Те, кто попадает на борт этого корабля, ветрогон, – преступники, их все ненавидят, они потеряны для другой жизни. Миас говорит, что «Дитя приливов» – это новое начало для них.

– Ненавижу их, – заявил ветрогон.

– Как ты прежде ненавидел меня, – заметил Джорон.

Ветрогон отступил на шаг. Его клюв открылся и снова закрылся.

– Тебе нет нужды их любить, – продолжал Джорон. – Однако ты должен относиться к ним как офицер корабля.

Кривой и острый клюв открылся и снова закрылся. Говорящий-с-ветром зашипел, затем склонил голову набок, на место агрессии пришло любопытство.

– Офицер ветрогон?

– Полагаю, да, – ответил Джорон, не до конца понимая, что обещал.

– Давать блестящий значок? Краску для перьев?

– Я уверен, что это можно организовать, – сказал Джорон.

Ветрогон испустил пронзительный крик восторга и сделал полный оборот вокруг своей оси.

– Офицер ветрогон! – Джорон услышал смешок за спиной и повернулся, чтобы посмотреть на знакомое лицо.

Его тень, Анзир, стояла у руля, она часто там оказывалась, когда Джорона не требовалось защищать. Она ему улыбнулась.

– Это может привести к проблемам, хранитель палубы, – сказала она.

Джорон кивнул и повернулся, чтобы крикнуть вслед ветрогону.

– Офицер только для твоих соплеменников, – добавил он, – но не для всего корабля.

Но танец говорящего-с-ветром не прекращался – ветрогон нашел повод для радости и не собирался от него отказываться, он вертелся, кружился, подпрыгивал и приседал на палубе «Дитя приливов», пока они вставали на курс, ведущий к Безопасной гавани. Ведущий к войне. К смерти.

9
Домой, к большому горю

Они находились в пути уже двадцать дней, ритм моря соответствовал ритму корабля. Постоянная смена направления движения воды и команды способствовала утрате чувства времени – ведь каждый следующий день на борту ничем не отличался от предыдущего: подъем, еда, работа, еда, работа, еда, сон, так все и шло по кругу. Иногда полет был легким, попутные ветра толкали их через волны, а иногда приходилось прикладывать мучительные усилия, чтобы менять галсы и двигаться вперед широкими зигзагами, лишь незначительно приближаясь к цели. И их работа только усложнялась из-за большого корабля из коричневых костей, который они тащили за собой на буксире. Однажды Джорон спросил, почему они не отправили его с Брекир, и Миас в ответ лишь пожала плечами.

Единственное исключение в рутине корабельной жизни составлял мендей, когда Миас читала закон дарнов, а потом вся команда сидела на палубе и чинила одежду и снаряжение. Дети палубы приносили с собой игры, резались в карты, и офицеры смотрели в другую сторону до тех пор, пока не возникали конфликты. Мирные игры проходили на досках, начерченных на сланце палубы, – однако даже в этот приятный день кораблем следовало управлять, мыть палубы, следить за протечками; работа никогда не заканчивалась. Иногда Джорон ловил себя на том, что он следит, как курсер Эйлерин измеряет угол наклона Глаза Скирит, слушает песнь шторма и входит в контакт с облаками. И ему становилось завидно: курсер вел более легкую жизнь.

В течение всего этого времени Миас оставалась в одиночестве. Она стояла на корме и отдавала короткие приказы, глядя куда-то за горизонт. Прежде он бы посчитал подобное поведение обидным или начал бы тревожиться из-за ее неудовольствия, но теперь он знал, что таков ее характер. Управление кораблем, исполнение каждодневных обязанностей – за это отвечали он и Динил, и, хотя мужчины плохо относились друг к другу, они аккуратно делали записи в журнале и обменивались нужной информацией – хотя Джорону не удавалось выдерживать укоризненный взгляд Динила или забыть, что его неразборчивый почерк стал таковым после того, как Джорон отрубил ему правую руку.

В эти недели Миас больше всего беседовала с курсером, очевидно, он пользовался ее доверием, впрочем, Джорон по-прежнему чувствовал себя неловко рядом с ним; тот никогда не смотрел в его сторону, а Джорон никогда не задерживался, чтобы стать участником разговора, к тому же курсер неизменно уходил в каюту Миас, где прятался от всех. Джорон понимал, что из всей команды он хуже всего знает курсера, однако, следовало признать, что он менее всего старался его понять.

Пару раз, утром, Серьезный Муффаз устраивал показательные наказания веревкой для особенно непокорных детей палубы, главным образом новых членов команды, которые перешли с «Сокровищ девы». Однажды Спракин, который осмелел из-за недостаточной строгости Джорона, дал неуважительный ответ и получил десять ударов веревки. Наказание осуществляла Анзир, а Серьезный Муффаз одобрительно наблюдал. Спракин обещал отомстить после каждого удара, но Джорон не обращал на него внимания. Спракин распускал язык, проклиная Джорона, а тот думал о том, что будет, когда он однажды потеряет свою тень. Джорон видел, что Серьезный Муффаз готовит Анзир к тому, чтобы она заняла его место, если с ним что-то случится. Джорон это одобрял, он считал, что из Анзир получится превосходная мать палубы, быть может, когда у него будет собственный корабль.

Все это была обычная жизнь на корабле флота, и путешествие «Дитя приливов» прошло без особых происшествий – однако как только он прибудет к цели, их ждут самые серьезные проблемы.

Джорон не знал, как Миас выбирала место для сброса стоп-камней и свертывания крыльев «Дитя приливов». Будучи хранителем палубы, он управлял кораблем – периодически Миас просила его помочь с решением навигационных задач, он хорошо считал и обладал обостренными инстинктами – во всяком случае, так она говорила, но на сей раз нужды в этом не возникало, и, когда она отдавала приказы, для него они были столь же неожиданными, как и для детей палубы.

– Ну теперь все начнется, хранитель палубы, – сказала Фарис, и на ее обожженном лице появилась улыбка, когда она складывала большой дуголук, который успела с любовью отполировать. – Скоро мы отомстим про́клятым Старухой душам за Аррина, верно?

– Да, Фарис, – сказал Джорон, он гордился собой, что его голос не дрогнул, когда он подумал о предстоявшем им испытании. – Теперь начинается наша работа, но мы должны подождать, чтобы супруга корабля нам рассказала, в чем она будет состоять и как ее следует сделать.

Он закрыл глаза и постарался отбросить мысли о будущем сражении. И вновь мысленно увидел момент, когда сильное тело его отца было раздавлено корпусами двух крупных кораблей – постоянное напоминание о том, что сила не имеет значения на Ста островах и Старуха получает все, что захочет. Он попытался не дрожать, заставить себя привыкнуть к неотвратимости смерти, стиснул пальцы на рукояти меча, подаренного Миас, но все же ему не удалось полностью скрыть дрожь.

– В трюме есть куртки с мехом кивелли, хранитель палубы, – сказала Фарис. – Я спрятала несколько штук там, где они будут оставаться сухими, – могу принести тебе одну, если ты замерз.

Он покачал головой и улыбнулся Фарис.

– То был лишь случайный взгляд Старухи, ничего больше, Фарис, – сказал он.

Она коротко кивнула и сотворила знак защиты у себя на груди.

– О, хранитель палубы. – Джорон повернулся и увидел Гавита, мальчика из каюты Миас, которого удивила встреча с ним.

Впрочем, теперь его уже нельзя было назвать мальчиком.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь, Гавит? – спросил Джорон.

– Нет, я… – Он выглядел таким ошеломленным, что Джорону захотелось засмеяться – он прекрасно понимал, что такое смущение в присутствии офицера, хотя ему казалось, что Гавит уже сумел его преодолеть.

Может быть, мальчишку все еще мучило, что он едва не потерял руку, когда они спасали «Сокровища девы».

– Я уже ухожу, Гавит. Я попрошу Фарис, чтобы она нашла для тебя занятие.

– Хранитель палубы, – послышался зов Миас, – в мою каюту. Я буду говорить.

Он отправился на ее голос, который звучал со стороны холодного сияния на палубе, а также с нижних палуб, на которых всегда пахло сыростью, и далее к ее большой каюте, где задние окна «Дитя приливов» показывали бесконечно менявшееся море и вновь заливали мир светом.

Как только Джорон закрыл за собой дверь каюты, Миас начала говорить.

– Я должна встретиться с Брекир и кораблями, которые у нее есть, мне необходимо знать, что ждет нас у Безопасной гавани. Я не в состоянии сама решить обе проблемы. – Она говорила так, словно подвела его своей неспособностью находиться в двух местах одновременно.

– Конечно, супруга корабля, – сказал он.

Миас провела рукой по поверхности письменного стола.

– Ты возьмешь крылофлюк, вымажешься грязью, чтобы выглядеть как торговец, и отправишься на разведку.

– Отправлюсь прямо в гавань? – уточнил Джорон.

Она покачала головой.

– Нет, я не думаю, что это разумно, – сказала она. – Подойди максимально близко, чтобы разглядеть, что там происходит. – Она вытащила из куртки подзорную трубу и положила на письменный стол рядом с ним. – Посмотри, что нас ждет, и возвращайся. Возьми с собой Эйлерина.

– Курсера? – удивился Джорон.

– Верно, я хочу знать, как будет дуть ветер возле Безопасной гавани – чем ближе ты сможешь подобраться с ним, тем лучше будут его сны. – Она постучала по подзорной трубе. – И возьми с собой Квелл.

– Квелл? – удивился Джорон.

– Я знаю, что вы друг друга не любите, но ты ее офицер, и она будет тебе подчиняться. И подбери в экипаж самых надежных людей – Фарис, Анзир и таких, как они.

– Но зачем брать с собой Квелл, супруга корабля?

– Чтобы разглядеть гавань, потребуется подойти к ней как можно ближе, но тогда вас могут заметить. Если вас перехватят, попытайтесь выдать себя за торговцев. Квелл знает их жаргон, она выросла в торговых доках Бернсхъюма, и если у кого-то из нас есть шанс прикинуться купцом, то выше всего он у Квелл.

– Если она нас не предаст, – сказал Джорон.

– Да, мы рискуем, тут нет сомнений. Тебе придется позаботиться, чтобы этого не случилось, – ответила Миас. Она убрала руку от подзорной трубы и потянулась в стол, чтобы достать одну из многочисленных книг.

– Супруга корабля, – сказал Джорон, взяв подзорную трубу, и она посмотрела на него, приподняв бровь. – Если за нами будет погоня, ветрогон послужит мне лучше, чем Квелл. Он даст ветер, и я смогу уйти от любого преследователя.

– Скажи мне, Джорон, – ответила Миас, – сколько крылофлюков ты знаешь, где есть ветрогон на борту?

Он подождал, словно искал ответ, который был очевиден.

– Ни одного, и если они заметят ветрогона, то сразу заподозрят неладное.

– Да, Джорон, да, – сказала она и открыла книгу. – Ты свободен. – Он собрался выйти, и Миас добавила: – А в будущем старайся не задавать вопросов, ответы на которые тебе известны.