Текст книги "Мозаика странной войны"

Эпизод 21

– А мы-то перепугались! – смеялся Сторож, размахивая полупустой уже кружкой с пивом. – Ну сам представь – без предупреждения, беззвучно, на малой высоте появляется атмосферник, идет вектором на замок и вдруг падает в самом начале полосы! И не взрывается, а катится себе спокойно дальше! А уж потом…

Он отхлебнул пива, крякнул и обтер губы.

– А потом выпрыгивает из него мужик в черном, расстегивает штаны и демонстративно трясет своим аппаратом в сторону замка! Тут у кого хочешь кровь взыграет!

Женщины захихикали, а Пилот вежливо усмехнулся.

– Ты бы полетал часов шесть подряд, – пробормотал он, тоже прикладываясь к кружке.

Пиво было неожиданно хорошим – видно, его здешняя ипостась умело хорошо устраиваться в любом месте.

– Да нет, спасибо! – поспешно отказался Сторож. – Я человек тихий, скромный, мне бы вот в таком месте дожить лет эдак до девяноста... да еще в такой вот компании!

Он похлопал по пышной груди ближайшую даму – та отнеслась к этому благосклонно и даже с надеждой подалась навстречу, однако Сторож этим и ограничился.

– Как тебе контингент, а?

Контингент действительно был неплохим – даже для более привередливого клиента, чем уставший от бессмысленной и бесконечной бойни Пилот. Женщина, которая сидела рядом со Сторожем, казалась робкой и наивной простушкой – пока не взглянула на гостя так откровенно оценивающе, что он, перевидавший и перепробовавший всякого, немного смутился. Девушка, сидящая рядом с ним, внешне представляла собой полную противоположность белокурой толстушке – но время от времени словно случайно касалась обнаженной ногой коленей Пилота и обжигала его страстным взглядом.

– Нравятся? Которая больше?

Женщины с интересом уставились на него.

– Нет слов, чтобы описать красоту обеих, – галантно вывернулся Пилот. – Тем более, что кое-кто из нас уже… много дней не встречался ни с кем, кроме вражеских атмосферников.

Брюнетка выразительно фыркнула – “понимаю, не беспокойся, сегодня же все исправим”, блондинка так же выразительно встретилась с ним взглядом и облизнулась.

“Ни фига себе! – ухмыльнулся про себя Пилот. – Кажется, нравы здесь еще проще, чем на базе!”

Так и оказалось.

Перед самым рассветом, когда несколько более уставшая брюнетка обессиленно откинулась на подушку и засопела, блондинка прижалась теснее и прошептала ему на ухо что-то нежное и настолько знакомое, что Пилот на миг оторопел.

– Что… что ты сказала? – настороженно переспросил он.

– Ничего, – немного растерялась любовница. – Просто я когда-то называла тебя так… и тебе нравилось. А что, сейчас…

– Нет-нет, все в порядке! – он поспешно прижал ее к себе, провел рукой по плавным изгибам бедер. – Просто…

Он замялся.

Ну, не стесняйся! – тихонько засмеялась женщина. – Я же принадлежу тебе – какую бы форму ты не принял. Я все пойму и все прощу, и все равно буду любить тебя. Тебя и только тебя. Так что ты можешь быть со мной честным и откровенным… тем более, бежать мне отсюда

некуда, а если появится Враг – эта линия тихо и мирно исчезнет… вместе со всем ее содержимым.

– Как – “исчезнет”? – оторопел Пилот. – А…

– А я? – спокойно улыбнулась блондинка. – Я уже давно исчезла. Не беспокойся, я знала, на что шла.

Она прильнула к нему еще тесней и вдруг в каком-то исступлении начала целовать – губы, лицо, шею, плечи… спустилась ниже – и Пилот почувствовал, что по крайней мере еще на один раз силы у него найдутся.

Проснулась брюнетка и не замедлила присоединиться, и буйство продолжалось до тех пор, пока красные лучи рассвета не прокрались в комнату – и не покинули ее, покраснев еще больше от увиденного.

– Завтракать, завтракать! – энергично растолкала их рыженькая, весьма хорошенькая девушка, рывком раздвигая шторы и распахивая окно. – И купаться!

Море было теплым и прозрачным, Пилот снова ощутил полузабытое уже чувство подводного полета, рассекая воду мощными взмахами ласт. Рыбы были большими, разноцветными и ужасно нахальными, они тыкались носами прямо в стекло маски, что-то выпрашивая; крабы проворно перебегали по песчаному дну, лавируя между невысокими глиняными пригорками, наглые чайки садились чуть ли не на голову. Пилот поочередно катал женщин на спине, они визжали и старались прижаться к его широким плечам грудью. Потом они все вместе с удовольствием занимались любовью прямо на песке, не обращая внимания на маячивший вблизи замок.

Обед был изысканным и экзотическим, рыженькая наливала вина с тонким, едва уловимым ароматом старины, блондинка незаметно подсовывала лакомые кусочки со всего стола, а брюнетка просто старалась оказаться поближе, и ночью все повторилось, и следующий день был таким же, и Пилот забыл, что где-то совсем недалеко по современным меркам идет жестокая война, и его родственники сжигают миры и сами гибнут в чудовищных кострах, по сравнению с которыми Бухенвальд и Хиросима – просто игры детей в песочнице.

Неделя кончилась.

Ночь было прощальной, и женщины, зная об этом, старались изо всех сил, и Пилот отвечал тем же, ясно осознавая, что последней она может оказаться и в буквальном смысле, и не только для него, и уже проваливаясь в темную глубину сна, он вспомнил слова, произнесенные блондинкой, вспомнил ее саму, вспомнил ее имя, и обстоятельства, при которых они встретились в его жизни.

– Как странно… – пробормотал он едва слышно.

– Что?… – сонно откликнулась любовница. – О чем ты подумал?

– Ничего, ничего, спи… – поспешил успокоить ее Пилот.

Странным было любить и чувствовать себя любимым женщиной, единственной целью встречи с которой в его настоящей жизни был секс и только секс. Она действительно была неплоха в постели – но что-то механическое было в их нескольких встречах, и все разговоры их сводились к той же теме, и через две-три недели все кончилось настолько же просто, насколько и началось, и настолько хорошо, что Пилот забыл ее имя – и вспомнил его только сейчас.

Атмосферник взвыл турбинами, дрогнул и начал свой обычный неторопливый разбег. Пилот оглянулся – женщины стояли на краю взлетки, старательно не глядя друг на друга, и только сторож с неизменным пивом в руках весело помахал рукой вслед.

А на десяти тысячах метров, отойдя подальше от замка, Пилот запустил программу Перехода.

Эпизод 22

И ахнул, когда вместо привычного уже темно-синего неба очутился в бесконечной звездной пустоте.

Фыркнули, задыхаясь, и мгновенно заглохли двигатели. Бешено и растерянно заметалась картушка магнитного компаса, куда-то улетел самолетик авиагоризонта, одновременно бросились в противоположные стороны указатели скорости и высоты на лобовом стекле, индикатор скольжения безразлично остановился в положении примерно пятидесяти градусов, стрелка указателя перепада давлений уперлась в ограничитель, и странная легкость вдруг наполнила тело Пилота.

Атмосферник оказался в космосе.

Странная, никогда раньше не испытанная тишина вдруг ударила в уши, сердце ушло в район гениталий, остановилось там на мгновение, и продолжило свой путь к пяткам.

Самолет, медленно вращаясь, плыл в никуда, и усеянная яркими разноцветными точками чернота неторопливо и неотвратимо проникала в кабину.

Звезды жили своей непонятной жизнью, атмосферник беспомощно барахтался в вакууме, а Пилот, неподвижно замерев в кресле, изо всех сил боролся с такой же черной безумной пустотой, постепенно заполняющей мозг.

“Такого просто не может быть! – твердил он мысленно, убеждая самого себя. – Неделю назад здесь, в этих координатах, была огромная планета, с базой, с постройками, с сотнями летательных аппаратов разного типа… Были звезды, было и солнце, да…”

Солнце – ослепительный желтый шар с гладкими, словно отполированными краями вползло в боковое стекло кабины. Щелкнул светофильтр, защищая глаза пилота от слишком яркого света, радостно – “вот и я пригодился!” – забилимкал индикатор лазерного облучения – техника тоже работала и изо всех сил пыталась помочь хозяину в разрешении хотя бы мелких проблем и проблемок.

Пилот вздохнул, тряхнул головой и с облегчением почувствовал, как черная пелена безумия уползает куда-то вниз, в инквизиторские застенки подсознания.

– Анализируем! – громко произнес он – самому себе. – Что сие может значить?

Примитивный компьютер атмосферника молчал; Пилот сильно сомневался, что более современный ящик магнитодинамического штурмовика сумел бы ему помочь в такой ситуации, тем не менее вычислительными ресурсами пренебрегать не стоило, и он запустил программу самотестирования.

Пока ящик мигал огоньками на пульте и выводил на дисплей бодрые и абсолютно ненужные в данном случае сообщения, человек постепенно пришел в себя, с тоской взглянул на кислородный манометр, выругался, и огляделся.

Первое впечатление оказалось правильным – самолет висел в безвоздушном пространстве. Солнце описывало круги, звезды так же весело носились следом. Пилот вспомнил Галилея и пришел к выводу, что атмосферник вращается. Все приборы, хоть мало-мальски связанные с тяготением, магнитным полем или атмосферой, показывали полнейшую чушь, радиополукомпас растерянно тыкался то в одну сторону, то в другую. Пилот с досадой посмотрел на него, но выключать не стал – мало ли чего.

Большого голубого шара планеты рядом не наблюдалось. С одной стороны, это утешало – мало радости ворваться в атмосферу на космической скорости на неприспособленном для таких вещей атмосфернике, с другой – огорчало, поскольку стрелка манометра ощутимо подрагивала.

Координаты ящик выдавал правильные – по крайней мере, так он сам утверждал. “Следовательно… – Пилот усмехнулся. – Или исчезла планета, или это просто сбой в систе…”

Логичные в общем-то рассуждения человека были прерваны появлением странного – впрочем, а что не было странным в подобных обстоятельствах? – предмета. Смутно – весьма смутно, но что-то он Пилоту все-таки напоминал. Дело осложнялось тем, что подойти поближе или хотя бы остановить вращение атмосферник не мог, а таинственный предмет тоже явно не намеревался делать ничего подобного. Он летел так же тупо и неуправляемо, и так же бессмысленно вращался, то сверкая острой гранью в ослепительных солнечных лучах, то становясь темным и неразличимым. Пилот жадно припал к стеклу кабины, пытаясь рассмотреть незнакомца, тот, в свою очередь, приближался медленно и неторопливо, явно проходя мимо, и вдруг, когда фазы вращения атмосферника и неизвестного аппарата на мгновение совпали, Пилот выругался и чуть не пробил головой стекло.

Мимо медленно проплывал обломок носовой части штурмовика с разбитой кабиной. Тот, кто сидел в кресле пилота, никак не отреагировал на неожиданную встречу и даже не повернул головы, и все по одной простой причине – шея его оканчивалась куском розового ноздреватого вещества, напоминающего сахарную вату на палочке.

Присмотревшись, Пилот разглядел вдалеке еще несколько бесформенных обломков – в основном камней.

“Хочешь поприсутствовать при взрыве гигатонной бомбы в атмосфере… или лучше – в гидросфере? Зрелище – незабываемое, планета – в пыль!” – почему-то вспомнились слова Контактера.

Руки его дрожали. Пилот остановился, глубоко вдохнул, и только с третьей попытки набрал программу Перехода.

Эпизод 23

После прошлого Перехода, после завораживающей бесконечной черной пустоты выход в стратосферу планеты казался просто праздником. Самолет стремительно провалился тысяч на десять метров, нащупал первые сгустки атмосферы, разогрелся, радостно взревел двигателями и еще более радостно даванул свои полные семь с половиной махов. Пилот вздохнул и все еще дрожащей рукой вытер лоб.

После всего пережитого даже четверка истребителей, идущая на перехват, казалась такой мелочью, о которой и думать не стоило. Все же – на всякий случай – он включил бортовые огни, проверил ответчик – “свои, свои, свои…” – орал в эфир компьютер на каком-то своем, малопонятном, да еще и шифрованном языке, – перешел в горизонтальный полет без всяких там форсажей и скольжений и демонстративно снизил скорость.

Истребители подошли ближе, разделились – Пилот с некоторым удивлением отметил, что два из них почти такие же атмосферники, как у него, усмехнулся – “что, уроки не проходят даром?”, и покачал крыльями. Все четыре аппарата незамедлительно ответили тем же, затем один атмосферник подошел вплотную и пристроился борт о борт.

– Покажи лицо! – прохрипели наушники мертвым механическим, явно прошедшим через скремблеры голосом.

Пилот повиновался незамедлительно – откинул забрало до упора назад, чуть ли не прижался носом к левому стеклу кабины и улыбнулся.

– Кто такой и откуда летишь? – поинтересовался мертвый голос в наушниках.

– Пилот. Завербован около трех недель назад. Был на Санатории, координаты…. черт, не помню, запросите Ящик. После возвращения обнаружил, что база разрушена, набрал координаты ЗКП[23]23
  Запасной командный пункт.


[Закрыть]… то есть ваши – и прыгнул.

– О`кей, двигайся за мной! Но без фокусов! – все так же мертво прогудели наушники.

– Понял… – уже не так радостно пробурчал в микрофон Пилот и следующие полтора часа обиженно молчал.

Атмосферники вывели его на длинную серо-зеленую, словно выкрашенную специально (впрочем, скорее всего, так оно и было) полосу, до момента касания держались рядом, затем неожиданно резво взмыли вверх и чуть ли не вертикально ушли в облака. Магнитодинамички шли чуть сзади, снижая скорость синхронно с его пробегом, и только после окончательной остановки тоже ушли вверх.

Серый бетонный нарост чуть в стороне от ВПП раскрылся, выпуская такой же серый броневичок, и закрылся снова, как только тот проехал шлюз.

– Приветствую, – сказал встретивший Пилота “родственник”, вежливо открывая перед ним дверцу. – Я Гэбист.

– Кто? – не понял сразу Пилот.

– Гэбист. Госбезопасность – слышал о такой службе?

– Да уж… – протянул Пилот. – Приходилось. Только…

Он запнулся.

– Что, с трудом представляешь себя на такой службе? – усмехнулся встречающий. – Я тоже. Однако чего только не сделаешь за определенное вознаграждение, правда?

Пилот вежливо улыбнулся.

– Шучу, конечно, – тоже усмехнулся Гэбист. – А в общем-то, работа как работа. И здесь, как видишь, моя специальность тоже пригодилась.

– Это в каком смысле? – заподозрил неладное Пилот.

– А в простом, – вдруг перестал усмехаться Гэбист. – В течение ближайших… ну, в общем, за минимальное время нам с тобой предстоит разобраться во многих вопросах. А до этого тебе придется посидеть под замком.

– Докатились! – орал в потолок Пилот. – Чужих шпионов ловить не умеете, так давайте своих в кутузку сажать! Ламеры! Идиоты! Я, как дурак, спешу к ним с известием о гибели базы, а они меня – под замок!………………..!…………………..!…………………. вас в…………… через…… за………… под…………….. сквозь…………. на………………. об ……….., и всех ваших родственников по материнской линии тоже!

Тут он вовремя вспомнил, что родственники у них те же, что и у него самого, и заткнулся.

Если честно, орал и матерился Пилот больше от скуки, чем от реальной злости. В глубине души он прекрасно понимал, что после разгрома и гибели базы волна подозрений неизбежна и даже необходима, что в поимке шпионов, выведших врага на уязвимое место защищенной временной линии лучше перебдеть, чем недобдеть, и что Гэбист явно хочет для начала осмотреть атмосферник, опросить компьютер и только потом взяться за самого Пилота.

Но легче от этого не становилось.

Мало утешала и мысль, что очутившись на месте главы местной же службы безопасности, он, то есть Пилот, вел бы себя точно так же, а то и хуже, так что обижаться вообще не на что.

Поматерившись для порядку еще несколько минут, Пилот закрыл глаза и попытался уснуть. Сначала это даже удалось, но уже через несколько минут такого радостного беспамятства из глубин подсознания поползли воспоминания о Психологе, Контактере, Стратеге, Подводнике, любимой девушке, наконец… Пилот с криком вскочил и предпочел просто поваляться на койке, тупо уставившись в потолок.

Дверь открылась с легким шуршанием, Гэбист вошел и устало опустился на стул рядом.

– Что слышно хорошего? – равнодушно поинтересовался Пилот.

– Мне бы хотелось уточнить некоторые детали, – игнорировал его вопрос гость. – Расскажи, пожалуйста, подробнее о твоем отлете с Санатория.

– А что здесь рассказывать? Заправился, залез в атмосферник, закрыл кабину, взлетел, набрал высоту – да, атмосфера там потоньше, так что я набрал не тридцать тысяч, а где-то двадцать-двадцать одну, запустил Переход – и прыгнул.

– Сзади ничего подозрительного не заметил?

– “Сзади” – это где?

– На поверхности планеты.

– Ничего. А что?

– Высоту набирал по спирали или по прямой?

– По прямой. Не хотелось устраивать Переход над головами.

– Высоту точно не помнишь?

– Точно не помню. Тысяч двадцать – двадцать одна. Но вообще-то, ты можешь спокойно запросить параметры перехода у Ящика.

– Запросили уже… – поморщился Гэбист.

– И что?

– Дать бы тебе по голове за такие вопросы! – неожиданно вспылил собеседник. – Бля, не был бы ты мной самим – сейчас бы валялся на полу с закрученными за голову ногами и рассказывал бы, рассказывал, рассказывал! Тьфу!

– Как, однако, я круто пал! – присвистнул Пилот. – Неужели приятно было таким заниматься?

– Всяко было, – уже поспокойнее буркнул Гэбист. – Бывало и приятно. Ладно, кончай скандалить. Ящик мы уже опросили. Вообще-то ты чист. Почти.

– А что значит “почти”? И к чему эти допросы?

– А к тому, что через пару минут после твоего отлета Координатная Линия… ну, Санаторий, в общем, – перестала существовать.

– К-как это? – Пилот вскочил с койки. – Как перестала?

– Очень просто. Так же, как и база. Гигатонная бомба в океан – и в реакцию вступает дейтерий гидросферы. Планета – в пыль.

– А… а бомба откуда?

– А вот это и есть самое интересное. Знаешь ли ты, что магнитодинамички вызывают возмущения во временном потоке?

– Нет, первый раз слышу. Но причем тут магнитодинамички?

– А при том, что таких возмущений в районе Санатория не зафиксировано.

– А в районе базы?

– Возле базы сам черт ногу сломит, – смутился Гэбист. – Там же летало все, что могло от земли оторваться. Там линия еще лет двести в порядок приходить будет – да и то, только если прямо сейчас все взорвать.. Но речь не о том.

– О чем же? – уже не так бурно поинтересовался Пилот.

– О том, что гигатонную бомбу доставили на Санаторий на атмосфернике.

– На… моем?

На Пилота жалко было смотреть. Несколько секунд Гэбист с наслаждением разглядывал посеревшее лицо допрашиваемого, затем с явным сожалением ответил:

– Нет. Твой такую игрушку не поднимет. Но против тебя есть другие материалы.

– Какие же? – облегченно вздохнул Пилот.

– Контактера помнишь?

– Да, – он вдруг понял, что расслабился рано.

– Так вот, – Гэбист снова сделал вид, что наслаждается самой процедурой допроса. – По последним сведениям, работала она на амазонок, бомбу они наводили по ею установленным маякам, и один из таких маячков мы сняли с твоего атмосферника.

Эпизод 24

Полковник казался таким же одинаковым, как и все остальные “родственники” – но только с первого взгляда. За все время встречи будущих участников рейда он не проронил ни слова, и только когда речь зашла о конкретных деталях, глаза его перестали быть тусклыми, весь он как-то оживился, распрямился, и даже помолодел.

– В общих чертах суть операции состоит в том, чтобы благополучно доставить устройства на линию, содержащую базу амазонок, и сбросить его в первую попавшуюся приличную акваторию. Желательно при этом попасть не во внутреннее озеро, а во что-нибудь, сообщающееся с Мировым океаном – хотя особого значения не имеет, сгорит вся их планета за минуты или десятки минут.

Пойдут пять машин – два атмосферника, две магнитодинамички, и собственно, носитель с комбинированными двигателями. Магнитодинамички оборудованы ЭМИ-предохранителями, позволяющими благополучно пережить три ЭМИ-импульса. Комбинированный движок носителя имеет пять таких предохранителей, и, кроме того, способен около часа лететь на атмосферном приводе.

Тактика обычная – звено, предельно малая высота, Переход сразу же после отделения устройства от носителя. Вопросы есть?

Вопросов, разумеется, не было.

– Тогда прошу по машинам. Впрочем… Пилот, ты, кажется, любишь атмосферники?

– Нет, Полковник. Кстати, ты действительно полковник?

– Да.

– Так вот, после Перехода в открытый космос атмосферники мне почему-то перестали нравиться.

– Ну, дело хозяйское. Тогда ты идешь впереди-слева, Самурай – впереди-справа. Ведомыми пойдут Плотник, – худощавый парень, сидящий в углу, кивнул. – и Маньяк. С кем – решим на месте, смотря кого куда выбросит.

Последний участник рейда, так же слабо отличающийся от остальных, тоже кивнул.

– Гоняться за врагами не следует, – продолжал Полковник. – Ваша задача – только прикрывать носитель… то есть меня. Пошли!

Пилот хмыкнул, оглянулся на худого, словно сплетенного из сухожилий, Самурая – тот рассматривал его с таким же интересом, шагнул следом, затем внезапно обернулся:

– Тебя тоже Гэбист агитировал?

Самурай кивнул, Пилот усмехнулся – мол, “хитрое я все же создание… самого себя ухитрился на смерть отправить, да еще и добровольно!” – и двинулся к ангарам.

Переход получился удачным – всех выбросило практически в одном районе, на приличной высоте, и даже без особых пост-эффектов, вроде рвоты и кровавых соплей на забралах шлемов. Пилот облегченно вздохнул, окинул взглядом приборную доску, прислушался к ощущениям – ящик штурмовика имел паскудную привычку сигналы о неполадках направлять прямо в мозг, и время от времени у пилотов чесался хвост или болели плавники – если такая переадресация происходила неудачно.

Штурмовик вполне самостоятельно наклонил нос, выровнялся по горизонту и пошел вниз, уходя из-под потенциально возможных прицелов вражеских лазеров. Тем же, насколько догадывался Пилот, занимались и остальные. Справа мелькнула остроклювая серая тень, Ящик встревожился было, но тут же успокоился, и атмосферник, покачав крыльями, пристроился ведомым.

Через пять-десять секунд вдали показался из облаков толстый силуэт носителя – за неимением крыльев, Пилот качнул корпусом и сразу же ушел вперед.

Земля нарастала в лобовом стекле, он уменьшил наклон и осторожно – очень осторожно – толкнул вперед сектор газа.

Ничего не произошло.

Магнитодинамический двигатель мерно гудел, все приборы бодро рапортовали о нормальной работе, не чесался хвост, не ломило плавники – но штурмовик, управляемый только рудиментарными аэродинамическими рулями, уверенно терял скорость.

– Мать твою! – вдруг многоголосо взорвался эфир. – У меня не запускается движок! Падаю!… Двигатели! Па… Всем, кто… отсутствует магнитное поле… Что-то с атмосфе… Проща…

Руки сами по себе рванулись к петлям катапульты.

Земля оказалась близкой. Чересчур близкой – парашют едва успел раскрыться, и не смог до конца погасить скорость – почва ударила в подошвы так, что Пилот потерял ориентировку и позорно грохнулся на задницу. Ощутимо затрещали кости. Штурмовик мелькнул над головой и исчез за холмами. Через мгновение горизонт озарился ослепительной вспышкой, земля вздрогнула, и еще через несколько секунд волна горячего воздуха с шепотом пронеслась над головой.

Стало тихо.

Пилот быстро окинул взглядом окрестности, узрел почти рядом неглубокую промоину, броском метнулся в нее, прикрыл голову руками и замер. В голове его вертелось одно короткое слово.

“Носитель!”

И он дождался.

Если прошлая вспышка была ослепительной, то это – сжигающей. Сухая трава полыхнула мгновенно, мокрая задымилась – и вспыхнула тоже. Облака в небе закружились в бешеном танце, теряя влагу, исчезли, солнце то ли погасло, то ли упало на землю – по крайней мере, судя по страшному удару, именно так оно и произошло.

Собственно, самого удара Пилот уже не почувствовал.

Сознание возвращалось медленно и мучительно. Страшно хотелось пить. Обезвоженный, как после трех дней путешествия по Сахаре, организм требовал встать и отправится на поиски хоть колодца, хоть родника, хоть и выжившего суслика – лишь бы в нем содержалась хоть капля живительной влаги – пусть даже и насквозь радиоактивной.

Пилот осторожно поднял голову.

Пейзаж изменился. Холмы потеряли верхушки, исчезла трава, редкие деревца, и продольные полосы тянулись к эпицентру, словно пальцы мертвеца к горлу убийцы.

Воздух, насыщенный иссушенной пылью, драл горло и забивал нос, глаза мигом зачесались и заслезились; Пилот с кашлем выскреб из них с полкилограмма песка и только после этого додумался опустить забрало шлема. Стало чуть легче.

От опаленной и местами остекленевшей земли все еще исходил жар, и кое-где к небу поднимались тоненькие струйки дыма и мерцали огоньки – но на высоте двадцати-тридцати сантиметров исчезали, снесенные горячим ветром, дующим к эпицентру.

Пилот оглянулся. В той стороне даже сквозь густой пылевой туман тянулось к небу чудовище с головой дракона и ошейником молний вокруг тонкой шеи. Гриб завораживал и приковывал к себе взгляд, и только когда сердце чуть не выпрыгнуло из груди, Пилот вспомнил о необходимости дышать.

И закашлялся, снова вдохнув облака радиоактивной пыли.

Умом он понимал, что полученная доза такова, что предпринимать что-либо уже не просто бессмысленно, а прямо-таки вредно, но все же развернулся спиной к черному столбу, подпирающему черное же небо, вздохнул, приспособил обрывок парашюта вместо фильтра на дыхательном патрубке шлема и медленно побрел в сторону от эпицентра.

– Привет, коллега! – с некоторым удивлением услышал он через несколько часов. – Только не вздумай хвататься за пистолет!

Самурай стоял рядом с чудом уцелевшим лоскутком зелени, подняв руки вверх – во избежание недоразумений, и – Пилот не поверил своим глазам – улыбался. Лицо и кисти рук его приобрели странный красноватый оттенок, и Пилот с некоторым опозданием заметил, что лоскут травы имеет определенные очертания, сильно напоминающие силуэт упавшего человека.

Очевидно, рядом с Самураем спасительной промоины не оказалось.

– Ну, с магнитным полем все как раз понятно, – спокойно, как будто оба и близко не подошли к смертельной дозе, рассуждал Самурай. – Бывал я на таких планетах. Правда, их сочли неперспективными и… того… Ну, ты понял.

Руки он старательно держал на весу, и головой старался не вертеть, поскольку в противном случае из трещин его обугленной в некоторых местах кожи брызгала не только сукровица, но и кровь.

– Странно то, что заглохли оба атмосферника и комбинированный движок носителя, – продолжал Самурай. – Такое впечатление, что…

– Может, они своим ЭМИ-лазером сбили зажигание в движках? – озарило Пилота.

– Ламер! И матрица у тебя кривая! – беззлобно оскалился Самурай и тут же болезненно ойкнул. – Зажигание там работает только при запуске, а дальше горение самоподдерживается. Да, так вот. Можно допустить, что в местной атмосфере нет кислорода – таких планет еще больше. Однако же… – он демонстративно вдохнул и с шипением выдохнул, – …дышим. Что остается?

Пилот молча пожал плечами.

– Остается секретное оружие амазонок, которое неизвестным образом вывело из строя наши движки, и атмосфера, не поддерживающая реакцию горения… ну, ингибиторы[24]24
  Вещества, замедляющие или останавливающие химическую реакцию.


[Закрыть] какие-нибудь – вот и все, – бодро закончил Самурай.

– Да, всего лишь, – с иронией сказал Пилот. – Всего-навсего.

– Эти действительно – “всего-навсего”! – немного обиженно протянул Самурай. – По сравнению с нашей империей амазонки – тьфу! Лихтенштейн против СССР! Даже меньше… – он осекся, явно припомнив что-то – возможно, наглое уничтожение двух его планет амазонками и столь неудачную попытку ответного удара.

– Это просто фигня, – продолжил он – но уже не так уверенно. – Мы организуем…

– Ложись! – прервал его Пилот, бросаясь на землю. Самурай, не раздумывая, хлопнулся рядом, застонал, зацепившись обожженными руками, и только после этого в самых непристойных выражениях поинтересовался причинами столь неожиданного мероприятия.

Ответить Пилот не успел, но через мгновение ответ пришел сам.

Прямо над их головами воздух со свистом и шипением прорезали два довольно шустрых летательных аппарата. Судя по широким белым хвостам, остающимся сзади, пользовались они реактивными двигателями с азотистым или металлическим топливом, и на экологию им при этом было глубоко наплевать.

Самолеты промелькнули над головой, свечками взвились в небо и снова прошли над беглецами – но уже намного медленнее.

Оба летчика встали и переглянулись.