Электронная библиотека » Рафаэль Дамиров » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Красный Вервольф 4"


  • Текст добавлен: 12 февраля 2024, 15:20


Автор книги: Рафаэль Дамиров


Жанр: Историческая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Не мог он, – веско подтвердил председатель. – Зачем бы ему убивать вашего пулеметчика?

– Вот! – приободрился Паша. Приосанился и снова бросил на меня быстрый взгляд. – Меня же вы все знаете, а этого вот… Кто он такой вообще? Мы ведь его раньше не видели никогда! Может он сам диверсию и устроил? Может он с этим пулеметчиком счеты хотел под шумок свести, а теперь на меня сваливает, а?

Сонность моментально с меня слетела. Даже рана на плече перестала саднить. Я подался вперед.

– Ты бы думал, прежде чем говорить, – сквозь зубы сказал я.

– А я и подумал! – запальчиво заявил он и попытался встать. Не вышло, ноги его не держали, он завалился на бок и уперся мне в колени. – Я хорошо подумал! Ты сам, получается, и душегуб, больше некому!

– Паша, охолонись, – тихо проговорил председатель.

– Да? – почти завизжал он. – Так это же он меня в предатели записал!

– Ты же вчера по утру с Климом и Никитой в зимовье ушел, – сказал вдруг один из мужиков. – Детей охранять. Ты как с Свободном-то оказался?

– Так я же… – Паша осекся и побледнел. Взгляд его снова заметался. – Я же это… За припасами вернулся… У нас это… Оказия…

– Что-то ты крутишь, Павел! – тот мужик поднялся и шагнул в нашу сторону. – Отвечай толком! Вы трое должны были детишек довести до зимовья и там схорониться, пока все не закончится. Так?

– Мы… Я… Пришлось вернуться, – промямлил Паша. Кажется, на этот случай линию поведения он не продумал.

– Что ты напустился на парня, видишь, перенервничал он? – вступился председатель.

– Перенервничал, говоришь? – суровый взгляд мужика пригвоздил председателя к стулу. – А сам-то ты где был, пока мы Свободное от пожара спасали?

– Ты, Михайло, эти намеки свои брось! – набычился председатель.

– Какие-такие намеки? – Михайло поставил на стол оба кулака. – Как есть, так и говорю.

– Так, товарищи, на повестке дня нашего заседания таких вопросов не было! – председатель хлопнул ладонями по столу. – Призываю вас всех к порядку! Давайте немедленно вернемся к обсуждению действительно важных вопросов…

– На свои вопросы я пока что ответа не услышал, – продолжал гнуть свою линию Михайло. – А у меня их два. Что с детьми на зимовье, и почему наш всенародно избранный председатель уклоняется от общего дела?

Собравшиеся заговорили все разом. Заседание в момент превратилось в свару. Все кричали и размахивали руками. Я поднялся и подошел к окну, рядом с которым скучал один из наших.

– Митяй, подтяни поближе несколько человек, а то эти горячие головы на заседании того и гляди драку устроят, – тихо сказал я. Тот понятливо кивнул и быстро скрылся в темноте. А я вернулся на свое место.

Тут у Паши сдали нервы.

– Да не отобьемся мы! – заголосил он. – Вы что, не понимаете? Думаете, немцы нас вот так оставят в покое? Сегодня мы отбились, а завтра они на танках приедут! И все! Конец тогда нашему Калюжному! Не попрет же Слободский на танки, спрячется в лесах, и вся недолга! А мы что? Мы-то как с вами? Думаете, они мстить не придут? Еще как придут! Сразу надо было сдаваться, я еще тогда говорил, но вы не послушали! Ну и вот…

В помещении воцарилась гробовая тишина.

Глава 7

После всего никак не мог отбить привкус какой-то кислятины во рту. Мы уже и в лагерь вернулись, и поужинали, даже полкружки самогонки хлопнул, за упокой погибших ребят, а мерзкое ощущение не проходило. Паша этот… Фу, до чего гадостно.

Даже не знаю, что противнее – сам факт наличия вот такого вот предателя, который на голубом глазу самолично убивает хорошего человека Кольку или мелкая подковерная возня за власть в едва освобожденном селе. Да, бл*ха, у вас других дел что ли нет, кроме как перепалки устраивать по поводу того, кто будет носить кепку первого парня на деревне?

Я перевернулся на другой бок, пытаясь устроиться поудобнее. Было холодно, выделенный мне спальный мешок не то, чтобы очень спасал, но почему-то все эти физические неудобства волновали уже в меньшей степени. Притупилось. Все-таки способность человека приспосабливаться совершенно убийственная. Это в рафинированном двадцать первом веке у тебя ортопедический матрас, климат-контроль гидроусилитель и парктроник. Подсчет белков-жиров-углеводом и анализы на содержание в крови витаминов. А тут – пряник засохший с горьким чаем сжевал – и уже счастлив. Горячий душ? Ооооо… Роскошь!

Из мутного сна я вынырнул уже где-то после обеда. Ну да, я спал, и мне все время снилось, что я ворочаюсь с боку на бок и не могу уснуть. А потом – хлоп! – открыл глаза, а снаружи все ложками по мискам брякают, вовсю пахнет кашей с тушенкой и Серега рассказывает какую-то очередную байку про своего шурина.

– Концерт самодеятельности надо нам устроить, вот что! – заявил вдруг Серега, глядя, как я уплетаю свою порцию перловки.

– Ага, и танцы с притопами, – огрызнулся хмурый заспанный мужик, который тоже был в моей партии спящих. Голова замотана не слишком чистой окровавленной повязкой. – Нашел тоже время…

– Ты, Потап, не язви лучше, – Серега погрозил пальцем. – Ежели совсем не радоваться, то можно и вконец одичать.

– А чему ж тут радоваться? – Потап зыркнул в ту сторону, где мы погибших хоронили. Понятно, на что намекает.

– Все мы под смертью ходим, – философски сказал Серега, подперев подбородок кулаком. – Вчера Колька, а завтра может и я. Так что ж теперь, и не петь вовсе? Песня – она завсегда душевности добавляет.

– Дело говоришь, – поддержал Серегу партизан, который сегодня по кухне дежурил. – Концерт – это правильно. Только надо, чтобы по-настоящему. Афишу намалевать и на доске объявлений повесить.

– Вот фрицы по нам и ударят, пока мы будем шансоны слушать, – буркнул меланхоличный Потап.

– Не ударят! – уверенно заявил Серега. – Я ведь по молодости в самодеятельном театре играл! Хорошо бы в нашем отряде тоже труппу сообразить. И пьесы ставить!

– Труппу… – буркнул Потап. – Слово-то какое противное.

– Пойду у командира бумагу и краски попрошу! – Серега больше не обращал внимания на хмурое брюзжание Потапа. – Афишу намалюю, чтобы все честь по чести.

Серега поднялся и поковылял, припадая на правую ногу, в сторону штабной землянки.

– Черт знает что… – проворчал Потап и повернулся ко мне. – Ну вот ты скажи, что еще за концерт может быть? Разве подходящее сейчас время для концерта?

– Если подходящего времени ждать, то можно и не дождаться, – философски отозвался я. С одной стороны, самодеятельность я не очень любил, с другой – Серега абсолютно прав, одичать очень легко. И сломаться от тоски, потому что вокруг – грязь, холод, зима близко, а войне конца-края не видать. – Нужно давать себе отдушину, иначе и жить не захочется.

Все заговорили разом. Кто-то с энтузиазмом топил за концерт и сетовал, что инструментов маловато, потому что он на пианино умеет как-то, а вот на баяне и гитаре нет. Кто-то поддерживал Потапа, что, мол, у нас товарищи погибли, нехорошо это, как на могиле плясать, получается. Кто-то пытался рассказать историю, что вот к ним в клуб однажды приехал с гастролями народный хор, а механизатор с трактористом прямо в разгар концерта драку устроили.

– О чем спорим, товарищи? – громко спросил неожиданно появившийся из-за дерева Слободский. Лицо бледное, в руках – плотный конверт, похоже, из штаба пакет доставили только что.

– О, товарищ командир! – обрадованно всплеснул руками повар. – А Серега к вам пошел за бумагой. Афишу рисовать!

– Какую еще афишу? – нахмурился Слободский.

– Концерт самодеятельности он, видишь ли, хочет, – язвительно проговорил Потап. – Можно подумать, у нас других забот нет…

– Концерт? – задумчиво повторил Слободский. – А что? Концерт – это дело. А то одичаем тут в лесах вконец… Саша, можно тебя на несколько слов?

– Конечно, товарищ Слободский, – я с готовностью вскочил. – Сейчас только миску свою помою…

Когда я зашел в землянку, Серега как раз собирался из нее выйти. Радостный такой, подмышкой рулон ватмана, на лице – лыба до ушей.

– Что-то не в духе командир, – прошептал он мне в дверях. – Порадуй что ли его чем-нибудь, у тебя хорошо получается.

– Постараюсь, – усмехнулся я.

Сел за стол напротив командира. Да уж, и впрямь что-то случилось нехорошее, похоже. Благородное лицо Слободского было бледным, меж бровей – глубокая складка. На столе разложены бумаги из того самого пакета.


– Плохие новости? – спросил я.

– Обычные новости, – Слободский тряхнул головой, будто отгоняя непрошеные мысли. Собрал бумаги и сунул их небрежно обратно в конверт. – На поезде через три дня в сторону Ленинграда боеприпасы пойдут, надо остановить.

– Если надо, я готов участвовать, – сказал я.

– Нет-нет, про другое речь пойдет, – покачал головой Слободский. – Ты же знаешь Катю Смолкину?

– Конспиративную квартиру в городе держит? – припомнил я. Разок бывал, но только на пороге. Саму Катерину увижу – узнаю, конечно, но мы с ней всего парой слов перебросились.

– Да, именно, – кивнул командир. – Так вот, она сообщает, что в городе сопротивление ширится. Она собрала у себя тайный кружок активистов, и хотят они газету подпольную выпускать.

– Похвальная инициатива, – сказал я.

– Пока что они рукописный листок распространяют и листовки, но, сам понимаешь, от руки достойный тираж не оформишь, печатный станок им нужен, – Слободский посмотрел на меня. – Сможешь помочь?

– Хм… – я задумался. Печатные станки в Пскове давно и прочно оккупировал отдел пропаганды. Технически, я, конечно, знал, где находится типография, но вот практически о том, как умыкнуть довольно громоздкую штуку из фашистского издательства, как-то не думал. – Можно попробовать… Меня в городе, конечно, знают, но дня через три борода отрастет…

– Ты бы меня очень выручил! – горячо проговорил Слободский. – А то на меня сверху наседают, чтобы я этой общественно-полезной инициативе оказал посильную помощь, а у меня все руки не доходят. Помощники тебе нужны будут?

– Справлюсь своими силами, – я махнул рукой. – Яшку заберу только, этот завсегда пригодится.


Карнаус явился ближе к сумеркам. Возник откуда-то из темноты, как призрак. Инфернально так сверкнул очками и оскалился в приветственной улыбке, от которой у партизан, сидящих вокруг костерка, кажется, разом зубы заболели.

– А я к вам, Александр Николаевич! – жизнерадостно заявил он. – Как и обещал!

НКВД-шник был гладко выбрит, мундир чистенький, будто только что из прачечной. И запах одеколона распространяет. Интересно даже стало, где эти секретные ребята себе убежище устроили. Явно ведь где-то поблизости, не похоже, что он издалека пришел. Может, в какой деревне обосновались? Хотя какое там… Все деревни вокруг оккупированы, в каждой сидит немецкая администрация, стал бы он разгуливать в форме тогда? Нет, тут что-то другое. Скорее всего, какое-нибудь тайное и давно уже оборудованное убежище. Хорошо спрятанный бункер или что-то вроде.

В штабе было пусто. На столе стояло три кружки и тарелка с пряниками. Будто те, кто там заседал до этого спешно вскочили и освободили помещение, чтобы НКВД-шник мог провести свое собеседование.

– Времени у меня немного, поэтому сразу к делу, – сказал Карнаус, останавливаясь у висящей на стене карты. – Вот здесь, рядом с деревней Хрумово, расположен немецкий полевой лагерь. Здесь и здесь – заброшенный укрепрайон.

Палец НКВД-шника уперся в точку на карте.

– Письменных инструкций я, уж прости, не подготовил, так что придется все запоминать, справишься? – внимательный взгляд из-за стекол уперся в мое лицо.

– Справлюсь, – хмыкнул я.

– Тогда слушай внимательно, – Карнаус сел на ближайший стул и заговорил. Инструкции были четкими и в целом понятными. Хоть и странноватыми, конечно. Нужно было подкараулить гауптштурмфюрера Пферинга, доставить его в этот самый укрепрайон и расписать практически под хохлому. Здесь НКВД-шник кое-что все-таки нарисовал. Знаки, которые нужно нанести на его тело. Похожие на руны, но не совсем. В общих чертах картина убийства была похожа на то, что я творил сам, когда от имени вервольфа действовал, вольфсангель на лбу, во всяком случае, в этом ритуале присутствовал. Но вот остальные символы были мне незнакомы. Кроме того, там присутствовал и подготовительный этап – один из бункеров укрепрайона мне предстояло превратить к капище или что-то подобное.

– А вот эти бумаги нужно будет положить там, оформив все как тайник, – Карнаус выложил передо мной стопку пожелтевших листов, похожих на вырванные страницы какой-то книги. Все они были покрыты непонятными значками, вроде тех, которые я должен буду на Пферинге изобразить.

– И что значат эти шифровки? – спросил я, перебирая листы.

– А это тебя как раз не касается, – прищурился Карнаус. – Твоя задача – сделать так, чтобы выглядело, будто эти бумаги кто-то старался спрятать. Но не слишком хорошо, нужно, чтобы их обязательно нашли.

– Ясно, – кивнул я и как будто бы потерял интерес к бумагам. Свернул их вдвое и сунул во внутренний карман.

– Вопросы? – подался вперед Карнаус.

– Можно еще раз на фотокарточку посмотреть? – спросил я.

НКВД-шник положил передо мной фото фрица. Сделано явно недавно. Пферинг стоял боком в горделивой позе. На заднем плане – деревенский дом, на завалинке сидят три хмурые старушки. Молодой для гауптштурмфюрера. Волосы гладко зачесаны назад, и вообще к его внешности подходило бы определение «пижон». Такого легче всего представить на танцах в офицерском клубе, чем в захолустной деревне. Лицо незнакомое, в Пскове я его не видел, не пересекались, значит. Впрочем, так даже проще…

– Все понятно? – спросил НКВД-шник.

– Более чем, – кивнул я.


В общем-то, примерно было понятно, чего именно добивается Карнаус – дезинформацию фрицам вкидывает с моей помощью. Просто деза необычная. Чаще всего подлоги устраивают про расположение войск или планируемые операции, а тут – какая-то мистика с идолами, алтарями и жертвоприношениями. И расписано все с учетом моего творчества. Как будто коллеги Карнауса мои художества под лупой разобрали, творчески доработали и придали каждому из элементов композиции особенный смысл. Который и собираются моими руками скормить фрицам. Чтобы… Чтобы, что? Чтобы они заняли головы этой пустышкой, а не чем-то полезным? Или чтобы от чего-то НАСТОЯЩЕГО отвлечь? Я вспомнил историю с тем археологическим лагерем, волчьими или собачьими черепами… Неужели и впрямь в этих краях есть какая-то мистическая история с культом волка?

Я почесал подбородок. Щетина отрастала и жутко чесалась. Но брить бороду в условиях лагеря я не хотел по двум причинам. Во-первых, хлопотно, а во-вторых – борода меня все-таки хоть немного замаскирует и сделает не похожим на герра Алекса. Был герр Алекс, переводчик в комендатуре, стал Саша, член партизанского отряда. Надо еще тельняшку раздобыть и пулеметными лентами обмотаться, чтобы образ стал совсем уж каноничным.

– Дядя Саша, а ты куда? – Яшка с тревогой смотрел, как я рассовываю по карманам разные мелочи и подпрыгиваю, чтобы ничего не гремело и не брякало.

– На задание, Яшка, – я подмигнул.

– Я с тобой! – выпалил он.

– Не сегодня, дружище, – покачал головой я.

– Не бросай меня тут одного, – заныл Яшка. – Тебя Хайдаров как-то опасается, но если ты уйдешь, боюсь, как бы он снова на меня не насел…

– Нормально все будет, – я похлопал его по плечу. – Ты уже и в бою участвовал, герой, можно сказать. Если бы не ты, то Гришка бы кровью истек.

– Все равно мне как-то… как-то… – Яшка потупил глаза.

– Яшка, ну что ты как пацан, право слово? – я присел на лавку. – Ты же немецкий знаешь как родной, считай. Пойди к Слободскому, его орлы как раз пачку каких-то документов перехватили, а переводчика толкового у них нет, только Филя, который от остальных отличается только тем, что кроме «Хэнде хох!» знает еще и «Гутен морген».

– Ох… – Яшка вздохнул. – Прости, что-то я и впрямь растерялся. Думал, что где угодно легко приспособлюсь, а тут хожу по лагерю, а на меня глазеют. И мне кажется, что каждый думает про себя, что я предатель.

– Главное, что ты знаешь, что это не так, – я похлопал его по плечу. – Ну все, мне пора выдвигаться. Не скучай тут.


«Это они кучеряво устроились», – подумал я, устраиваясь поудобнее на своем импровизированном наблюдательном посту в развилке раскидистого дерева, которое еще не до конца сбросило листву. В камуфляже меня на таком фоне вообще должно быть практически незаметно.

Полевой лагерь вольготно раскинулся вплотную к домам, частично даже перекрывая территорию деревни. Вполне такой зажиточной, судя по виду – вон то двухэтажное здание – это явно школа. Среди домов попадались изысканные старинные дачи. Если бы не полотнища со свастиками на здании сельсовета, то вообще можно было бы подумать, что война этой деревни не коснулась. Ни пожарищ чадящих, ни разрушений.

«Ну да, – зло подумал я. – Только из самых приличных домов прежних обитателей выселили в сараи или угнали в концлагеря, а на их месте поселили истинных, бл*ха, арийцев в форме цвета фельдграу».

Тот самый случай, когда чем больше приглядываешься, тем тревожнее становится. На всех казенных зданиях деревни висели таблички на немецком. Перед сельсоветом – явный новодел, сколоченный из досок деревянный помост с перекладиной наверху. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять назначение. Виселица, мать ее. Сейчас пустующая, видимо, хорошо себя вели селяне в последние дни, никто не нарвался.

Белое одноэтажное здание – больница. К окнам грубо приварены свежие решетки. Ограда оплетена колючей проволокой. Уверен, что где-то поблизости имеется траншея, куда тела сбрасываются.

Ага…

В принципе, расклад понятен, можно топать в укрепрайон, декорации устраивать. Лучше заранее это сделать, до того, как я гауптштурмфюрера умыкну. А то его ведь могут и искать начать, раньше времени нагрянут, не успею все привести в должный вид.

Вообще со стороны было ощущение, что народу в лагере как-то не очень много. Будто большая часть куда-то ушла, а здесь остались только дежурные. Видимо, по деревням дань собирают. Судя по знакам отличия, это снабженцы армейские.

Дверь сельсовета распахнулась, на крыльце показался молоденький эсэсман с ведром. Куда это он?

Пересек площадь, подошел к дереву рядом с бывшей школой. Чтобы рассмотреть внимательнее, что там, мне пришлось забраться на дерево повыше. Ах, вот оно что! Там привязан кто-то. И к нему фриц и направляется. Подошел, разулыбался еще больше, видно, что что-то говорит…

Размахнулся ведром и выплеснул его содержимое на привязанного к дереву человека.

Вот мразота. По роже видно, какое удовольствие ему доставляет это занятие… На улице откровенно не месяц май, а стоять в мокрой одежде на сегодняшнем промозглом ветерке – это вообще сомнительное удовольствие. Если там в ведре вода, а не что-то похуже…

Привязанный дернулся и повернул лицо в мою сторону.

Ох ты ж… Вот бл*ха…

Глава 8

Так, планы меняются… И пофиг, что очень важный и засекреченный НКВД-шник Юрий Иванович по прозвищу Лаврик будет мной недоволен. Сунуть дезу фрицам можно и попозже. А вот у Кузьмы, привязанного к дереву, этого самого «попозже» может и не быть. В любой момент из двери может выйти очередной бравый хрен в форме и вздернуть его на ветке того же дерева, к которому он сейчас привязан.

Первым порывом было рвануть к Михалычу сию же секунду. Вспороть веревки, подхватить отощавшего лесника на плечо и рвануть к ближайшему лесу.

Стоп, дядя Саша. Горячку не пори. А то и Кузьму не спасешь, и сам спалишься.

Я огляделся, выхватывая из окружающего пространства важные детали.

Одна невысокая башня, на ней тупит часовой, дырчатое дуло пулемета обращено к опушке леса, в сторону от меня. Но то место, где привязан Кузьма, с вышки не простреливается, здание школы загораживает. Кажется, что вышка больше для того, чтобы палаточный лагерь оборонять. А эти три казенных здания – это какая-то обособленная немного территория. Больница, сельсовет и школа. Причем окна больницы все забраны новенькими грубыми решетками, а часть окон школы – заколочены досками. И не похоже, что это от авианалетов защищаются. Скорее уж…

Я почесал затылок. Почему-то же хитрый Лаврик заказал похитить человечка именно из этого места. Значит, есть причина. Видимо, тут засели те, кому наши секретчики собрались дезу зашифрованную скормить.

Так, дядя Саша, а ну не отвлекаемся! Размышлять будешь потом, а сейчас надо думать, как Кузьму вытащить с минимальным шумом. Рядом с сельсоветом стоял одинокий грузовичок. Чуть в стороне, практически на чьем-то огороде трое фрицев махали лопатами с довольно вялым энтузиазмом. Или наказали, или им просто лень. Судя по расположению – туда новую вышку хотят воткнуть.

В лагере относительно тихо. Часовой вышагивает. Где-то там еще его сменщик был, сейчас не видать.

Как и местных жителей. Хреново, что не видно, сколько тут на самом деле людей… Ну что ж, работать будем с тем, что имеем.

Я с тоской глянул на привязанного Кузьму. «Михалыч, ты главное продержись еще немного!» – прошептал я и скользнул по стволу дерева вниз.

Удобно, что крайние дома деревни были практически в лесу. Собственно, только поэтому я и подобрался к административному центру так близко – кусты, деревья, заборы и надворные постройки обеспечили практически магистраль для скрытного перемещения.

А вот палаточную часть фрицы обезопасили – все было вырублено до ровной площадки. И край леса опутан колючей проволокой, как будто тут потрудилась бригада пауков. У которых из задниц вместо паутины колючая проволока вылезает.

Ага… Среди деревьев воткнуто несколько столбов, на них – матюгальники. Зачем? Сиреной орать в случае воздушной тревоги? Или классическую музыку передавать?

А вот и дорога к лагерю… С боков тоже опутана колючкой.

Осторожнее надо перемещаться, пожалуй что. Судя по всем этим ухищрениям, лес может быть еще и заминирован.

Бл*ха… Колючка вроде не такая уж непреодолимая преграда. Когда у тебя есть кусачки. А если нет, то практически стена неприступная. По-быстрому из леса не выскочишь и обратно не нырнешь.

Пулеметчик на вышке скучает и в мою сторону не смотрит.

Ладно, пройдемся вдоль дороги по лесу, надо глянуть, насколько далеко фрицы не поленились все колючкой запутать.

И шагаем осторожнее, потому что… Опа! А вот и то самое, чего я опасался. Струнка тоненькая, незаметно практически, если не знаешь, куда смотреть. Я переступил растяжку.

Шаг. Еще шаг.

Осторожно ставим ногу, дядя Саша. Теперь чуть правее. Еще шаг.

Н-да, прогулка вдоль дороги – так себе идея. Я углубился поглубже в лес и двинулся от лагеря. Пробирался через густую чащу, переступал через замшелые поваленные стволы, перетекал от одного дерева к другому так, чтобы ветки не шелохнулись. Надо проверить, глубока ли кроличья нора… В смысле, как далеко простираются колючка и мины с растяжками. Понятно, что фрицам дай волю, они бы тут все вот так затянули, но их ресурс не бесконечен, а российские просторы – они, знаете ли, такие просторы…

Тсс! Я напрягся, весь обратившись в слух. Так и есть, стрекот двигателя! Кто-то движется по дороге. Причем уже в той ее части, которая не защищена со всех сторон.

Идея была молниеносной, диковатой, но времени на долгие рассусоливания у меня не было.

Я присел за кочкой у дороги, готовый прыгнуть в любой момент. Сначала мимо проехали два мотоциклета. Следом грузовик, потом лоханка с тремя пассажирами, двое в форме, один в гражданском и белой повязке полицая на рукаве. Потом еще один грузовик. Поворот тут очень удобный, и если мне сейчас повезет, то замыкать колонну будет…

Есть! Мотоцикл с люлькой! И на нем – двое гавриков, которые, по идее, должны быть настороже и сохранять бдительность, а на практике – их уже разморило от долгой и тряской дороги, и думают они вовсе не о том, чтобы сканировать взглядами окружающее пространство, а про рюмку шнапса, кружку пива и жирненькие горяченькие колбаски с тушеной капустой.

И с чего я решил, что их будут колбасой с капустой кормить? Запах кухни что ли учуял? Или сам проголодался, вот и думаю с тоской про еду.

Пора!

Я резко распрямил колени, выбрасывая тело в стремительный прыжок. Хрясь! Шейные позвонки того, что в люльке сказали «досвидос» – минус один! Тот, что за рулем, успел только раззявить рот от удивления, но заорать я ему не позволил, ударом в горло отправив его в вальгаллу, или что там за загробную жизнь обещают фашистам после смерти?

Придержал руль, чтобы мотоцикл по инерции вкатился в кусты у дороги и заглушил мотор.

Замер, прислушиваясь.

Машины удалялись. Отлично. Отряд не заметил потери бойца. Это ненадолго, конечно, но сколько-то времени у меня есть. Пока колонна доедет до лагеря, пока там сообразят, что был еще один мотоцикл, пока кто-то вспомнит, что ехали на нем какие-нибудь Ганс и Фриц. Пока отправят кого-то на поиски…

В общем, какой-то запас есть.

Я откатил моцик еще подальше от дороги и выволок пассажира из люльки. Бл*ха, щупловат он что-то, его форма на мне не сойдется даже.

Тот, что рулил, был побольше, но тоже, прямо скажем, не здоровяк. Придется втянуть живот и дышать пореже, что ж…

Я начал торопливо стаскивать с мертвых фрицев форму. Зараза, сапоги! Два золушка мне попались на одном мотоцикле. На таких ногах не кирзачи, а хрустальные туфельки надо носить… Ладно, придется обойтись своими берцами, авось не будут мне в ноги активно смотреть.

Свернув добычу в более или менее аккуратный тючок, я по-быстрому углубился подальше в лес. В ту сторону, где должен быть заброшенный укрепрайон.

Бункеры оказались в не таком уж плохом состоянии, во всяком случае, два из них. Неплохое убежище, в принципе, не заметишь, если не знать, куда смотреть. Хм, кстати, интересно, когда их построили? Такое впечатление, что это что-то гораздо более старое, чем укрепления времен первой мировой. Ну, то есть, их явно чинили и что-то достраивали, но эта вот краснокирпичная кладка, арочки изящные.

Я фыркнул, представив напомаженного генерала в парике и шелковом мундире с рюшечками. «А вот то, что некоторые ходят на войну в двубортном, мы решительно осуждаем! И допустить этого никак не можем!»

Я торопливо натянул серые форменные штаны. Выдохнул, чтобы застегнуть пуговицу. Едва втиснул плечи в китель. Ох, не треснул бы он по швам в самый неподходящий момент…

Так, теперь каска. Хорошо хоть с ней проблем нет, зашибись было бы, окажись у водилы голова, как у воробья.

Зеркала, чтобы оценить степень маскировки, поблизости, ясен пень, не было. Но я и так знал, что с отросшей щетиной я на истинного арийца совсем не похож. Это им не лень даже в окопах бриться.

И ботинки еще…

В общем, маскировка так себе, значит в коммуникации нужно вступать по минимуму. Ну и придется дождаться сумерек.

Я сложил свои вещи и двинул обратно к деревне.

Огляделся из-за кустов. Вроде никого, все тихо. Крайний дом явно заброшен, стекла выбиты, дверь болтается на одной петле.

Ну, с богом. Поди сойду на праздношатающегося фрица в увольнении.

Я выбрался на середину улицы и неспешно направился в сторону сельсовета.

Пока что никто не обращал на меня внимания. Впрочем, и обращать его было некому – немецкая речь раздавалась со стороны палаточного лагеря, а в зданиях никакого движения не наблюдалось. Дотопал до дерева, остановился, покрутил головой. Сунул руку в карман. У фрица там лежали сигареты и спички.

Сунул одну в зубы, привалился боком к дереву, чиркнул спичкой. Выпустил изо рта струю вонючего дыма. Скосил глаза на Кузьму. Тот не шевелился, притянутый к стволу веревками. Голову повесил. Одет только в драную рубаху и полотняные штаны. Насквозь промокшие. Сквозь прорехи маячат ссадины и синяки.

– Михалыч, – шепотом окликнул я и коснулся его плеча. – Михалыч, ты живой?

Несколько секунд он не отзывался. Даже на миг показалось, что…

А, нет! Живой! Бороденка зашевелилась, головой дернул. Приподнял подбородок, скосил на меня глаза. Ох, и досталось же тебе, Кузьма… Как же тебя угораздило так попасть?

– Саня? – просвистел он едва слышно.

– Молчи, Михалыч, – почти не шевеля губами, произнес я и снова выдохнул дым, придав себе вид обычного бездельника, который никакого интереса к привязанному к дереву телу не испытывает. – Сейчас я тебя вытащу.

– Ты с ума что ли спрыгнул так рисковать? – изможденное лицо Михалыча перекосило гримасой боли, но в потускневших глаза вспыхнула такая надежда, что у меня прямо сердце кровью облилось. – Не жилец я, уходи отсюда!

– Заткнись, Михалыч! – шикнул я. Наклонился, типа ботинок от грязи протереть, незаметно извлек из-за голенища узкое лезвие заточки. – Стой, как стоял, не привлекай внимания раньше времени.

Я приобнял дерево, как девушку на свидании, и начал аккуратно перепиливать веревки. Да уж, притянули его так, будто он годзилла какой. Особо опасен, и может одним пальцем тут дел наворотить.


Три сигареты пришлось выкурить, пока справился. Замутило даже, несмотря на то, что я не затягивался, а просто дымил, чтобы видимость создать.

– Почти готово, – прошептал я. – Последний виток остался.

Дверь распахнулась, на пороге показался давешний эсэсман с ведром. Принесла ж его нелегкая!

– А ты чего тут трешься? – неприветливо поинтересовался он, целеустремленно направившись к Кузьме. – Вам же сказано, сюда не соваться лишний раз.

– Извини, приятель, – подражая его звонкому баварскому акценту, ответил я. – Мне на дежурство заступать через час, а на меня вдохновение нашло… – я заговорщически понизил голос. – Только не говори никому, что я стихи пишу. А то засмеют.

– Шел бы ты со своим вдохновением отсюда, – фриц сплюнул и остановился напротив Кузьмы. Размахнулся ведром. Но потом в глазах его появилось сомнение. Он подозрительно прищурился и наклонился, чтобы присмотреться. Куда это ты уставился, хрен фашистский? Заметил, видно, что с веревками что-то не то.

– Это еще, что за… – начал он, но договорить я ему не дал. Рванул на себя и несколькими короткими ударами всадил в него заточку. Тело его обмякло и потяжелело. Со стороны это могло смотреться как будто фриц споткнулся, упал, уронил ведро, а его добрый друг придержал его от падения.

Я быстро резанул окровавленным ножом по последней удерживающей Кузьму веревке, усадил мертвого фрица спиной к дереву и подхватил Кузьму.

Тот непроизвольно охнул, не удержавшись на ногах.

Не особенно раздумывая, я закинул лесника себе на плечо и быстрым шагом двинул прочь. Можно ломануться бегом, но бегущий человек, да еще и с телом на плече, гораздо быстрее привлечет к себе внимание. Так что шагай, Саша, шагай.

В такие моменты кажется, что путь стал в разы длиннее, чем раньше. Сердце грохотало так, что кажется, хотело проломить грудную клетку. Колени подрагивали от сдерживаемого напряжения. Не бежать! Ты просто тащишь мертвого старика к канаве братской могилы. Ничего необычного.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации