Текст книги "Немецкая машина футбола"

«Ochsenspieß» или вертел с волами, так Bild окрестила линию из четырех центральных защитников в обороне сборной. Этот удивительно неконструктивный вариант виделся журналистам доказательством новоявленного прагматизма тренера Лёва и свидетельствовал о его твердом намерении выиграть на этом Чемпионате мира любой ценой, но сам тренер считал, что никакого другого варианта, кроме как сыграть без профильных крайних защитников, на этой стадии не было. Лам, правый защитник и лучший крайний защитник на любом из флангов в последние десять лет, нужен был команде в полузащите на позиции Швайнштайгера. Левый защитник «Дортмунда» Марсель Шмельцер не поехал на турнир из-за травмы, а его одноклубникам Эрику Дурму и Кевину Гросскройцу Лёв не слишком-то доверял. Первый был слишком неопытным игроком, он сыграл за сборную лишь раз, другой же… ну, быть может, он был слишком Кевином Гросскройцем.

* * *

Атакующее трио немцев Мюллер, Марио Гётце и Месут Озил из «Арсенала», которого Лёв на время матча превратил в импровизированного правого вингера, убрав его с привычной позиции плеймейкера в центре, с трудом, но все же создавали моменты за счет креативной позиционной игры, но они были отрезаны. Германия не решалась отправлять в атаку слишком много людей, хорошо памятуя о жаре и скоростных игроках атаки «Чёрных звезд». «Идея состояла в том, чтобы сыграть терпеливо», – говорит Лам, но результатом стало то, что 11 лучших немецких игроков очень напоминали собой одну из тех «поломанных» команд, которые, сами того не желая, демонстрируют качественный разрыв, существующий между топ-клубами и сборными командами. Была атака, и была оборона, но между ними почти ничего.

Последние остатки тактической сплоченности растаяли окончательно после перерыва. Боатенг, самый быстрый из четырех «волов», ушел с поля в перерыве, потянув подколенное сухожилие. Шкодран Мустафи вышел на замену вместо него. Шкодран кто?

«Как произносится ваше имя?» – таким был один из первых вопросов, который защитнику задали немецкие журналисты после того, как Лёв впервые вызвал его в сборную, на товарищеский матч с Чили в марте. Мустафи был удивлен не меньше своих собеседников, сидя на подиуме. «Я даже не знал, что за мной наблюдают», – пожав плечами, признался сын албанских эмигрантов, родившийся в Гессене. Мустафи играл вместе с Марио Гётце за сборную Германии U19, но переход в «Эвертон» из молодежной команды «Гамбурга» и последующий переезд в «Сампдорию» скрыли его от радаров прессы и экспертов. Итальянский футбол нечасто показывали в Германии. «Я стал почти что любимчиком фанатов в Генуе, но в Германии я все еще Господин Никто», – смеялся он.

Мустафи собирался отправиться в Испанию в отпуск вместе с друзьями и там посмотреть турнир; он не попал в заявку Лёва на Чемпионат мира. Но поздним вечером 6 июня ему позвонили. Не будет ли он против того, чтобы приехать во Франкфурт и присоединиться к команде, поскольку получивший травму Марко Ройс не сможет поехать на турнир? На следующий день он уже пересекал на пароме реку Жоау де Тиба, направляясь к рыбацкой деревушке Санто Андре, где базировалась сборная Германии. «Я стоял рядом с Бастианом Швайнштайгером и думал: «Это безумие. Это и вправду настоящий Швайни!»

Фантастический опыт становился все более фантастическим. Мустафи смотрел за ходом матча Германия – Португалия на сальвадорском стадионе «Фонте Нова Арена» с кресла, очень близко располагавшегося к месту действия, пока его не попросили освободить его на 73-й минуте матча. Он встал, вышел к полю и спокойно исполнил роль правого защитника сборной Германии, сыграв против Криштиану Роналду. Оставшаяся вдесятером Португалия к тому времени почти опустила руки, но их главная звезда по-прежнему отчаянно хотел забить гол на Чемпионате мира, а потому бил часто – и слабо – с самых невероятных углов.

Сцена очень походила на сладкий сон, столь хорошо знакомый многим футбольным болельщикам: твоя любимая команда вдруг зовет тебя – да, ТЕБЯ – в трудный для нее момент. Но с сюжетным поворотом. Мустафи и правда был там, живой, во плоти. «Мне сначала надо переварить и понять, что произошло», – сказал он в микст-зоне после игры, явно пребывая в ошеломленном состоянии от того, в каких обстоятельствах случился его первый международный матч.

К несчастью для Господина Никто, он и близко не успевал в штрафную команды, когда удар ганца Андре Айю после навеса от Салли Мунтари на 53-й минуте сравнял счет в матче (1:1). Марио Гётце вывел Германию вперед всего за две минуты до этого, после навеса Мюллера скинув мяч головой себе на колено, а потом и пробив мимо голкипера Фатау Дауда. Гана вышла вперед в районе часа после начала игры, воспользовавшись ошибкой Лама, отдавшего неточный пас в полузащите. Асамоа Гьян был выведен к воротам точным пасом от Мунтари и сильно пробил мимо Нойера в дальний угол.

Мустафи, быть может, и видел сон наяву, но его команда вдруг оказалась внутри жуткого кошмара, который некоторые предвидели. Сколько раз Лёв и Бирхофф предупреждали об опасностях отставания в счете в субтропическом климате Бразилии? И все равно, сейчас команда была вынуждена отыгрываться в матче против команды, превосходящей ее в физическом плане, да еще и обожающей контратаки. То тут, то там по всему полю образовывались дыры, походившие на отверстия в раковине, и они грозили засосать в себя футболистов в белом.

Обе команды продолжали атаковать друг друга кавалерийскими наскоками, ничуть не смущаясь большим количеством ошибок, которые допускали. С каждой минутой дуэль двух команд все сильнее сваливалась в неконтролируемое и неуправляемое побоище. Был утерян всякий контроль над территорией и мячом; теперь игра управляла футболистами. Германию и ее соперника швыряло из стороны в сторону и закручивало в водовороте бесчисленного количества голевых атак.

Мы никогда не помним о вещах, которые так и не случились, оставляя в памяти только те, что произошли. Это одна из причин, по которым защитники, умеющие предотвращать опасные ситуации за счет умной позиционной игры, часто остаются недооцененными. Эта причина также объясняет, почему ключевой момент встречи, несколько секунд, которые могли пустить под откос все надежды сборной Германии на этом Чемпионате мира, не попали в официальную нарезку видеоповторов с матча от ФИФА. Вышедший на замену Джордан Айю стремительно двигался к воротам Нойера по левому краю, его поддерживали еще двое ганцев, а немцев было только двое. Айю сделал плохой выбор, он решил все сделать сам и слабо пробил в Нойера вместо того, чтобы сделать пас, который поставил бы точку в матче и обрек бы подопечных Лёва на еще одно поражение во втором матче.

Но команде Лёва удалось избежать проблем и ответить сопернику еще раз вслед за заменами Хедиры и Гётце на Швайнштайгера и Клозе соответственно за 20 минут до конца. Несколькими секундами позже Бенедикт Хёведес пробьет головой после подачи Тони Крооса с углового и направит мяч к дальней штанге. Клозе вытянет ногу и сделает счет 2:2. Ветеран из «Лацио», 36 лет, сравнялся с рекордным показателем Чемпионатов мира, установленным Роналдо, забив свой 15-й гол на мундиалях.

Клозе поклялся, что будет твердо стоять на ногах, но в этот исторический момент не смог себя сдержать. «Я не хотел делать это, оно само так получилось, – застенчиво сказал он после финального свистка на «Кастеляне». – Я рискнул. И как видите, я давно уже не практиковался». По правде говоря, исполненное им сальто получилось не таким уж и скверным, если не считать немного неаккуратного приземления. «Сальто Клозе» раньше было его фирменным празднованием гола, но он уже давно перестал так отмечать забитые мячи, трезво рассудив, что его тело может и обойтись без дополнительного риска получить травму во время исполнения акробатических этюдов. Был ли он по-настоящему раздражен самим собой за не самые высокие оценки показанному им пируэту? Невозмутимое выражение его лица при исполнении не дало возможности ответить на этот вопрос.

«Чутье меня не подвело, гол получился хорошим, я был счастлив, что он позволил сравнять счет, ну а вы допишите остальное», – добавил он так, словно будничность забитого им гола способна была воспрепятствовать упоминанию последствий, которые этот гол имел. Потребовалось немало наводящих вопросов от репортеров и тележурналистов, бравших у него интервью в Форталезе, прежде чем Клозе начал вдаваться в подробности своего достижения. Его гол форварда-охотника позволил ему не просто сравняться с рекордом Роналдо, но и побить рекорд национальной иконы Герда Мюллера (четырнадцать голов на Чемпионатах мира). «Рекорд держал меня в напряжении, это был зуд, который хотелось утолить. Двадцать матчей на Чемпионатах мира, пятнадцать голов, неплохо», – пожимал он плечами. Роналдо, который десятью днями ранее просил бразильских болельщиков в Форталезе «направить свою энергию против Клозе и Германии», поздравил нападающего с рекордом через twitter. «Willkommen im klub» на почти безупречном немецком написал 37-летний бразилец – «Добро пожаловать в клуб».

Клозе на тот момент уже побил рекорд Мюллера всех времен в 68 голов за Германию на международном уровне, за неделю до поездки в Бразилию отличившись по ходу товарищеского матча с Арменией, закончившегося со счетом 6:1 в пользу немцев. Разумеется, он был горд собой, но сразу же отмел всяческие предположения о том, что он теперь каким-то образом превзошел легендарного der Bomber’а. «Это просто шутка – сравнивать меня с Гердом Мюллером, – сказал он. – Никто не сравнится с ним. Никто». Форвард «Баварии» забил 68 голов всего в 62 международных матчах, тогда как Клозе понадобилось почти вдвое больше игр, 132, чтобы достичь такого же результата по голам. «Я никогда не упомянул бы себя в одном ряду с Гердом Мюллером», – протестовал он.

Он с гораздо большим удовольствием назвал себя «крепким парнем» в интервью Süddeutsche, данном ранее в тот год. «Я всегда следил за своим телом, я в хорошей форме, и я быстр», – говорил Клозе. Он сообщил, что был самым быстрым игроком в «Лацио» («Это было не так уж трудно», – шутил он) и до сих пор входит «в тройку самых быстрых» в команде Лёва.

Сын поляков – его отец Йозеф, бывший сам профессиональным футболистом и выступавший за «Осер» во Франции, сумел перевезти свою семью из коммунистической Польши в деревню Кузель, что в Рейнланд-Пфальце, в 1985-м, доказав наличие у себя немецких корней, – Клозе раскрылся поздно. Он вырос, не получив никакого специализированного футбольного образования, и в 19-летнем возрасте все еще выступал в составе SG Blaubach-Diedelkopf в седьмом дивизионе. Тремя годами позже он дебютировал в Бундеслиге в составе «Кайзерслаутерна» Отто Рехагеля в возрасте 22 лет. Острая нехватка нападающих позволила ему получить место в составе национальной сборной на турнир в Японии и Корее, где он сделал хет-трик (все три гола – головой) в матче с Саудовской Аравией, завершившемся со счетом 8:0.

«Его карьера получилась бы куда более яркой, если бы он всегда мог играть с такими игроками, с какими играет теперь», – сказал Бирхофф с жестокой, самоуничижительной честностью. Генеральный менеджер был одним из партнеров Клозе на Чемпионате мира-2002 и мишенью для критики от экс-главного тренера сборной Германии пятью годами позже. Бирхофф безрассудно предположил, что немецкие игроки из клубов должны «получать интеллектуальные вызовы», когда дело касается тренировочных сессий и теоретических ноу-хау. Спортивный директор леверкузенского «Байера» Фёллер сильно оскорбился этим вмешательством в рабочий процесс своего некогда бывшего подопечного. Дело перешло на личности. «Я больше не могу это слушать, – громко вещал Фёллер. – Так называемая игровая философия [Германии] в первую и в главную очередь состоит в том, чтобы обеспечить функционирование хорошо работающей системы развития молодых игроков в клубах. Подходящую таким игрокам, как Бирхофф, философию еще только предстоит изобрести. Бразильская философия с мальтийскими ногами? Это невозможно».

Мальтийскими ногами? Бирхофф родился в Карлсруэ, не в Валлетте. Фёллер пытался нанести ему удар ниже пояса: Бирхофф никогда не входил в число самых технически одаренных игроков. Карстена Янкера зачастую предпочитали в национальной команде форварду «Милана», что, по правде говоря, говорит само за себя. Существовало мнение, что к 2007-му Фёллера стал немного раздражать тот факт, что его достижения – выход с более чем средней командой в финал ЧМ-2002 – все чаще забываются людьми, увлеченными восхвалением молодой и куда более привлекательной сборной Лёва.

По-немецки ничья будет «Unentschieden», дословно «неразрешенный», и именно это слово точно описывает состояние национальной сборной после того, как арбитр Сандро Риччи объявил об окончании захватывающего матча в Форталезе. Немцы могли дожать и выиграть после гола Клозе; но точно так же могли и проиграть матч. Ни одной из команд оказалось не под силу нанести решающий удар. «Матч вышел невероятно захватывающим, получилась подлинная драма, напряжение было велико», – сказал Лёв, немного запыхавшись. Игра шла на космических скоростях, чем-то напомнивших сюжет фильма ужасов: опасные эпизоды и моменты облегчения сменяли друг друга в быстром ритме безо всяких рифм и причин. А концовка оставалась непредсказуемой.

Тренер с гордостью отметил характер своей команды, ее впечатляющий как с психологической, так и с физической точек зрения ответ в трудный момент. То был один взгляд на вещи. «Мы были сильны, вне всяких сомнений», – сказал Тони Кроос, полузащитник, которого никогда не покидала уверенность в себе и команде. «Команда осознала, что должна начинать «кусаться», если все складывается не так, как планировалось», – сказал ассистент главного тренера Ханси Флик. Предполагалось, что это комплимент. Многие люди полагали, что в комплекте сборной нет режима «эпичной битвы». «Сегодняшний матч получился хорошей проверкой для нас», – счел Мертезакер.

Не все сдали экзамен на высший балл. Мустафи слишком медленно отреагировал в эпизоде с голом Айю, мотор Хедиры забарахлил в условиях жары, а неточный пас Лама, приведший ко второму голу Ганы, привел всех в большое замешательство. Уж кто-кто, а капитан всегда был исключительно, даже причудливо надежен. «Обычно он допускает очень мало ошибок, но сегодня он ошибся несколько раз», – сказал Лёв всепрощающим тоном. «Такое бывает, – хладнокровно проговорил Лам, – это не характерная проблема [для нашей игры]».

«Обычно он допускает очень мало ошибок, но сегодня он ошибся несколько раз», – сказал Лёв всепрощающим тоном.

Но то, что Ламу виделось не более чем несчастным случаем («Пять дней назад все было хорошо. Иногда что-то получается хорошо, иногда хуже»), другим виделось пугающим признаком надвигающихся проблем. «Безумный хаос в полузащите» (Frankfurter Allgemeine Zeitung) вновь воскресил призраков суицидальной ничьи 4:4 со Швецией в октябре 2012-го, когда полузащита Германии теряла ориентиры на поле с каждой минутой матча. Более мастеровитый соперник, лучше принимающий решения, без сомнений, разодрал бы их в клочья на «Кастеляне».

«Это был безумный харакири-футбол», – признался Кроос, говоря о том матче со шведами. «Игра просто развивалась в этом ключе, это была битва с открытыми забралами. Такого в наших планах не было», – философски соглашался Лёв. Его скоростному, гибкому футболу, построенному на игре в пас, мог бы помочь специалист по разрушению, жесткий полузащитник оборонительного плана, который бы боролся с «наивной склонностью команды оставлять свободные зоны», как писал Кристоф Кнеер в Süddeutsche Zeitung после игры со Швецией.

«Такого бы не произошло, будь любой из Бендеров на поле» – так, по свидетельствам журналистов, воскликнул Швайнштайгер в раздевалке «Олимпийского» стадиона в Берлине в тот вечер. Близнецы Ларс («Байер») и Свен («Дортмунд») Бендеры были ближе всех к определению разрушителей, которые могли бы сыграть свою роль. Они пропустили ничью 4:4. К сожалению, травмы также помешали им попасть в заявку на Чемпионат мира.

Ганское безумие стало подтверждением подозрений, которые были у многих: в центре сборной Германии были наполовину здоровый Швайнштайгер, на три четвертых готовый играть Хедира и перепрофилировавшийся (стараниями Пепа Гвардиолы) в опорника крайний защитник Лам, но ни одного настоящего «Sechser» (игрока на позиции «номер шесть»), волнореза, который пожирал бы пространство вокруг себя, в стартовом составе. В эпоху правления Лёва Германия, команда опорных полузащитников, трансформировалась в «Achterland», как называл ее Кнеер, страну, полную «восьмерок», глубинных плеймейкеров и бокс-ту-бокс хавбеков.

Всегда склонный к эмпатии, Лам не соглашается: «Я могу понять критику, вылившуюся на нас после ничьей со Швецией – нельзя отдавать игру сопернику, когда ведешь 4:0. Но в первом тайме мы играли феноменально. Дальнейшей проблемой стало то, что мы стали играть слишком изящно, пытались найти красивые, технически идеальные решения, когда вокруг уже бушевала буря. Проблемой стало то, что половина команды стала прятаться при счете 4:1 и 4:2. Никто уже не хотел получать мяч. Мы запускали длинные мячи вперед, и они тут же возвращались обратно. Дело тут не в избыточной технике. Мы не были достаточно техничны, поскольку все и каждый наложили в штаны от страха».

В этом отношении ничья в Форталезе сигнализировала об улучшениях. Германия балансировала на грани поражения, но хотя бы продолжала верить в свою атакующую игру. Сдувшись без мяча, сборная сумела вернуть стройность в ряды во время владения им. «Было трудно поверить в такую нестабильность команды», – говорит Бирхофф. Впрочем, позже на этом турнире к нему придет понимание того, что «другие опытные команды» точно так же подвержены такого рода ошибкам в Бразилии.

Другим позитивным моментом, с которым команда вернулась в Campo Bahia, – помимо добытого очка – стало влияние Лёва на игру посредством замен. Глубина состава в этом плане сыграла решающую роль. И все же качественная лишь на 50 % игра совершенно точно не позволила бы команде добраться до финала на «Маракане».

«Тактически мы выглядели неважно», – сказал Хедира в микст-зоне стадиона. «Наша позиционная игра была полна ошибок, у нас не было численного преимущества там, где это было нужно», – говорил Лам. Хуммельс решил заинтриговать всех и высказал иное мнение. «Наши проблемы были индивидуального плана, не тактического», – сказал дортмундский защитник. Он говорил о Хедире? Или о Мустафи? Может, даже о Ламе? Далеко не идеальное выступление капитана в полузащите привело к тому, что его роль в команде стала главной темой дебатов в преддверии матча против сборной США в Ресифи. Германия упустила шанс досрочно выйти в плей-офф, но даже одного очка в игре с командой Клинсманна будет теперь достаточно. «Результат мало что меняет для нас, – сказал Клозе. – Мы все равно настраивались бы на победу в игре с США. Теперь мы находимся под бо́льшим давлением. Но команда знает, как с ним справляться. Игроки привыкли к нему».

Германия, летняя сказка, рассказывает Томас Хитцльспергер

Я надеялся попасть на Евро-2004. В то время я играл за сборную Германии U21, и тренеры пообещали нам, что двое игроков нашей команды попадут в главную сборную. Но тогда выбрали Бастиана Швайнштайгера и Лукаса Подольски.

Евро-2000 был почти что катастрофой. Нет: полнейшей катастрофой. После Чемпионата мира-2002 все думали: да нет, на самом деле все хорошо. Но потом 2004-й показал, что продолжать так же дальше мы просто не можем. Что-то должно было произойти, и немедленно. Потом пришел Юрген Клинсманн со своими новыми идеями и этими американцами в команде. Я видел кадры с игроками сборной Германии, чьи колени были обмотаны этими странными резиновыми лентами, в прессе шли масштабные дебаты о том, что тренер не живет в Германии, что упор делается только на физподготовку. Сработает ли? В DFB произошли колоссальные перемены, революция. Я следил за ее ходом со стороны, играя за «Астон Виллу», и думал: хочу быть частью этого.

Я был разочарован тем, что Швайни и Польди попали в Португалию в 2004-м вместо меня, но люди очень много говорили о них. Говорили, что будущее принадлежит им. Естественно, моим стремлением было сделать так, чтобы оно принадлежало и мне тоже. Я надеялся, что Клинсманн сумеет оценить то, что я могу делать, памятуя о том, что я уехал за границу в очень молодом возрасте, в 18 лет. Он тоже играл за границей и, должно быть, понимал, как трудно добиться успеха в Англии. Быть может, это помогло бы сложиться моей карьере в сборной.

На первые два матча с Австрией и Бразилией я вызова не получил. Но потом он позвонил мне: «Ты хорошо играешь в Англии, заслуживаешь приглашения, приезжай на игру с Ираном». Мой агент предупреждал меня, что тренер может позвонить, но я все равно был шокирован. Открыл бутылку красного вина, чтобы отметить это событие. Казалось, что это все сон. Будучи мальчишкой, мечтаешь однажды сыграть за Германию, и вот ты уже тут. Пер Мертезакер тоже получил свой первый вызов на ту игру.

Мы отправились в отель в Мюнхене, Оливер Кан сидел за столом, рядом с ним Михаэль Баллак. Я был один сплошной комок нервов. Я ел какой-то суп, и у меня рука тряслась. Я не был уверен, что они знают, кто я такой. Я играл за границей. Надеялся, что меня знают. Знали ли? Как бы то ни было, все вели себя суперприветливо. Они поздоровались и сказали, что никаких проблем у меня не будет. «Приятно, что ты здесь. Как там Премьер-лига? Я видел тебя в шоу [повторов с матчей] La Ola!». Меня приняли очень тепло. Благодарю бога за то, что знал кое-кого из молодых игроков – Филиппа Лама, Кевина Кураньи, Андреаса Хинкеля… Так что мне было с кем поговорить. Оказалось, что влиться в коллектив проще простого.

А затем настало время первой тренировки, и ты понимаешь, что бежишь рядом с Оливером Каном. Самим Оливером Каном! Я был в восторге от него, он был суперзвездой. Тренировки были очень тщательно структурированы. С самого начала стало ясно, что за все тактические вопросы отвечает Йоги. Юрген все повторял: «Нужно продолжать прибавлять, наша цель – 2006-й, тогда-то мы и выйдем на пик».

Этот месседж повторялся из раза в раз. Все выглядело очень профессионально. За пределами поля команда была очень расслаблена, но никогда не злоупотребляла этим. Как только начиналась работа, все внимание было на ней. Опытные игроки признавались, что и для них такой режим был в новинку, что, в свою очередь, несколько облегчило мое нервное напряжение. В любом случае у нас было немного времени перед долгим перелетом в Тегеран.

Тренировочные сессии состояли большей частью из игры в короткий пас. Нужно было держать мяч на земле. Йоги без умолку повторял: «Мне не нужны длинные передачи, не нужны навесы. Гораздо проще придумать что-то с мячом, когда он на земле». Я был знаком с такого рода инструкциями по клубной жизни. На предсезонках тренеры лают на тебя, но спустя какое-то время дурные привычки все равно возвращаются в игру, и со временем они просто устают без конца тебя поправлять и просто перестают. В сборной Германии, однако, тренировки прерывались всякий раз, когда кто-нибудь исполнял длинный пас. Каждый раз. Были даны ясные инструкции выходить из обороны через двух центральных защитников и полузащиту, а потом двигаться коллективно, всем вместе. Йоги терпеть не мог, когда кто-то не следовал плану. Такого рода строгость была для меня чем-то новым. Я никогда не сталкивался прежде с таким подходом. Со временем привычка играть в такой футбол становится твоей второй натурой.

На каком-то этапе мы стали концентрироваться на нашей атакующей игре. Любая мало-мальски серьезная команда уже умела обороняться к тому времени, они знали, как нужно перемещать линию обороны по полю. Но что насчет плана атакующей игры? Нас разделяли на две команды. Йоги работал с защитниками – я был частью этой команды, играя в роли опорного хавбека, – а Юрген руководил игроками атаки. Одним явлением, с которым я не сталкивался прежде, был систематизированный прессинг. Мы постоянно работали над тем, чтобы между форвардами и полузащитниками были маленькие расстояния, приучались двигаться одновременно, чтобы можно было сразу атаковать игрока с мячом в случае неточной передачи от защитников. Для этого также требовалась командная структура; нужен был игрок, который выкрикивал бы приказание вступать в прессинг. Нам показывали статистику: наиболее уязвимы команды как раз сразу после потери мяча. Мы концентрировались на этих переходных моментах. Было очень важно двигаться как единое целое, это было так же важно, как одновременно выходить обороняться. Эти тренировки повторялись из раза в раз. Такое упорство было уникально. Во главе угла стоял план, и ему следовали, независимо от результатов. После игр мы очень детальным образом разбирали коллективные и индивидуальные ошибки. Но план всегда оставался неизменным.

Клубный футбол, каким я его знал, очень сильно отличался. Если ты проиграл матч из-за того, что не сумел забить достаточное количество голов, на следующий день на тренировке тебя будет ждать отработка навесов и ударов. Поначалу с парой защитников, потом, после того как они перехватят все мячи и вынесут их головами, форвардов оставляли в одиночестве, чтобы они могли забить и вернуть уверенность в себе. Ты никогда не следовал какой-то главенствующей стратегии. Всегда пытался разрешить проблемы, которые обозначили себя парой дней ранее.

Мы должны были быть очень хорошо физически подготовлены, чтобы играть в такую требовательную к «физике» игру туда-сюда. Марк Верстеген и его ребята из Athlete’s Performance говорили нам, что ускорение исходит из самых крупных и больших мышц, ягодичных. Мы учились бегать по-разному, быть быстрее и становиться более мощными. Было также очень много упражнений, направленных на укрепление мышц торса. Я уже был знаком с кое-какими методами по опыту жизни в Англии; в то время англичане были на шаг впереди Германии в этом вопросе. Нам составляли индивидуальные тренировочные программы, следовать которым мы должны были в работе в клубах. Наши тренеры пытались общаться с менеджерами клубов; некоторые соглашались, другие нет, считая, что вопрос подготовки их игроков не касается Немецкого футбольного союза. Я занимался дополнительными тренировками на спринт и тренировался с весами, но мне было трудно сочетать их с регулярными тренировочными сессиями в «Вилле». У других игроков тоже были проблемы, их клубные тренеры оскорбились тем, что в сборной Германии негласно считали, что они недостаточно качественно готовят игроков.

Впервые с видеоанализом игры я столкнулся в «Вилле». Но Урс Зигенталер, человек, отвечавший за анализ и скаутинг, вышел на совсем иной уровень. Я никогда не видел такого человека, как он, он был совершеннейшим тактическим фриком. Он летал в Венесуэлу, чтобы посмотреть матч тамошнего чемпионата. Он ездил по всем этим странам, чтобы изучить, как они функционируют за пределами поля, какой менталитет у их команд. Он общался с таксистами по пути на стадион, разговаривал вообще со всеми. Такого рода исследования сыграли большую роль на Чемпионате мира. Я помню, как он говорил, что эквадорцы – очень работящий народ, у них сильные атлеты, но что они очень склонны терять голову. У них была склонность терять терпение и плохо реагировать на давление извне. Так что нужно было постоянно их беспокоить.

Этот мужик дышал футболом. Я счел это потрясающим, вдохновляющим. Лёв был таким же, вот почему они так хорошо ладили. В то время с трудом можно было представить Лёва с его спорткостюмом и свистком во рту в качестве тренера национальной сборной, для этого требовалось нечто большее. (Он дорос до этой роли, уже заняв должность.) Однако для него это было плюсом – он выступал в роли тактического гуру Клинсманна, которому не приходилось иметь дело с прессой. Он знал свое дело, это было очевидно. Я бы сказал, что он был лучшим футбольным тренером, с которым я работал. У него и Зигенталера были очень четкие идеи, и они были глубоко убеждены в том, что любая команда, следующая этим заветам, станет более сильной и успешной единицей. Это была правда. И даже после крупных поражений они не изменяли себе. Они просто продолжали стараться сделать так, чтобы все заработало, смотрели на лучшие команды мира и пытались понять, как и почему им удалось нас опередить.

Но в команде были некоторые игроки, которые не так заинтересованы в глубоком погружении во все эти вещи. Они хотели, чтобы их оставили в покое. Раньше, приезжая в сборную, они просто приятно проводили время. Некоторые адаптировались к переменам, другие опытные ребята воспротивились им, потому что привыкли все делать по-другому, как раньше. При Клинсманне тебя более-менее заставляли принимать участие в коллективном мыслительном процессе.

Мы полетели в Иран. Поездка выдалась необычной. Нам выдали брошюры с информацией о стране: ее размеры, политическая обстановка, религия. Оливер Бирхофф пришел побеседовать с нами и сказал: «Все сложится для вас хорошо».

Там было очень много болельщиков сборной Германии, нас там хорошо знали. Мы ехали в отель в Тегеране и видели огромное круговое движение, но никаких очерченных полос на дороге не было, так что люди просто ехали во все стороны. Не трафик, а хаос. Совершенно новый мир.

На стадионе были 100 тысяч человек. Играла громкая музыка в стиле техно. Мы слышали, что люди приезжали за 6–7 часов до игры, чтобы занять свои места, и что женщины – которым официально не разрешалось ходить на матчи – пробирались на них тайком. Моя первая игра за сборную. Безумие.

Я вышел за 15 минут до конца. Мы вели 2:0. Толпа по-прежнему бесновалась. Памятный был матч.

Меня пригласили на следующий матч с Камеруном в Лейпциге. Я снова вышел и поучаствовал в голе, там был штрафной удар. Тренерам я нравился. Я был великолепным учеником, всегда отдавался по максимуму, точно так же я играл. Они это заметили. Они хотели, чтобы в команде были ребята с таким же отношением к делу.

К несчастью, Клинси в голову пришла идея, что я должен играть левого защитника. Я мог хорошо пасовать мяч, мог делать навесы, но я не был защитником. Мне пришлось играть там в товарищеском матче с Аргентиной, и моим оппонентом был Хавьер Савиола. Эта игра еще вышла не самой плохой. Но на дистанции становится трудно скрыть свои недостатки на таком уровне. Меня много критиковали. Люди не говорили, что я должен играть в полузащите, на своей родной позиции, они говорили, что я не должен играть вовсе, потому что не умею обороняться.