Книга: Секрет каллиграфа - Рафик Шами

Ближе к середине книги начала намечаться некая интригующая и курьезная ситуация, когда каллиграф по заказу клиента стал писать любовные письма даме, не догадываясь, что это его собственная жена. Клиент об этом, разумеется, тоже не знал, он увидел даму из окна своей мансарды и воспылал к ней безумной страстью, он вообще сильно падок на женский пол. Автор не стал сильно развивать эту тему, она не стала главной, но сыграла в сюжете важную роль.

Чем дальше мы движемся по сюжету, тем больше внимания автор уделяет вопросам, связанным с каллиграфией и арабским языком и мне это было интереснее всего, поскольку я практически ничего не знаю ни о том, ни о другом. Время действия романа - середина 20-го века и возможно сейчас уже все по-другому, но на тот момент в арабском языке было много проблем, затрудняющих чтение на нем - много практически неразличимых букв, дублирование одних букв и нехватка других, некоторые буквы имели разное начертание в зависимости от их места в слове, по полсотни синонимов одного и того же слова и многое другое. Реформированию языка мешал тот факт, что многие ортодоксальные мусульмане выступали категорически против любых изменений языка, на котором написан Коран. В книге как раз показано противостояние таких "чистых" мусульман и Лиги каллиграфов, стремящихся к преобразованию.

С одной стороны, повествование немного рваное, в нем несколько сюжетных линий, но не про одну нельзя сказать, что она как-то очень глубоко прописана. В то же время все они взаимосвязаны и хорошо дополняют друг друга. Мне читать было интересно, потому что в книге поднимаются интересные для меня темы, но думаю, многим книга покажется скучноватой, особенно тем, кто ждал от нее каких-то любовных страстей.

Единственным, что не оправдало мои ожидания, было то, каким оказался муж Нуры, каллиграф Хамид Фарси. Зная, что вся вторая часть книги – это его история, я все же надеялась, что он будет героем интересным и, возможно, сложным. На деле оказалось, что он просто такой «дядечка с придурью», единственная цель жизни которого – реформировать алфавит. Учитывая характер Фарси, я уже не могла серьезно воспринимать ни его, ни его цели (пусть и очень благородные и новаторские). А та сама вторая часть вообще выглядит абсолютно ненужной в книге – да, раскрываются подробности детства Хамида Фарси и то, как он стал каллиграфом, но ничего принципиально нового эти знания не привносят ни в сюжет, ни в образ героя. Как будто весь этот текст был написан только ради того, чтобы увеличить общий объем произведения.

Тем не менее, от чтения я получила удовольствие. Но все же вторая часть так и осталась мною не понята. Что хотел сказать автор, открыв это «второе зерно истины»? Я, если честно, до сих пор без понятия.

Благословенный Дамаск живет мирной жизнью. Богатые богатеют, бедные прозябают на грани нищеты. Заботы у них разные - или еще больше разбогатеть, или найти еду, чтобы прожить день - но одинаково мирные. Жизнь течет - люди влюбляются, женятся, живут семьями, важнее которых нет ничего в жизни.

И эта жизнь совершенно отлична от той, которой живем мы. Начиная от того, что мужчина может иметь несколько жен (если он в состоянии их прокормить), до положения женщин в семье и в обществе. Арабский мир - это совсем другая песня.

Роман начинается со скандала. Жена одного уважаемого человека сбежала от мужа. Невиданное дело. Как? Почему? И автор начинает рассказывать предысторию, знакомя читателей с персонажами этой истории. Причем, основательно и подробно. Даже те, кто играет в истории совсем маленькую роль, описаны подробно, с их родословной и моментами личной жизни.

Но кто же такой каллиграф и что же за секрет, вынесенный в название книги? А это тот самый муж, от которого сбежала жена. Вторая часть книги и посвящена его истории. И даже больше не личной, а профессиональной. И это безумно интересно. История каллиграфии длиной во многие века. И не просто история предстает перед читателями, а целая философия. Её правила, законы. Этакая "производственная" книга, написанная порой с юмором, порой с жестокой правдой.

Написана с тщательной медлительностью, подробными сведениями, с прогулками по прекрасному Дамаску, с тайнами секретных обществ. Роман получился для меня скорее познавательным, общеобразовательным.

О чем-то похожем я говорила в рецензии на Томаса Вулфа, что, мол, он много времени уделяет второстепенным героям, которые по сути появляются в книге всего однажды, чтобы потом уйти в небытие. Потому что в жизни тоже так происходит.

В юности я думала, что все циклично. Что люди появляются в нашей жизни, потом исчезают, но рано или поздно снова возвращаются. Потому что я жила в захудалом городке, и каждый встреченный молодой человек был либо бывшим бойфрендом твоей кузины, либо ее одноклассником, либо ее соседом. Сейчас мне кажется, что это совсем не так (дело в том, что я намного расширила свой ареал обитания). Люди уходят и все. Они могут и оставляют следы, кого-то мы долго помним, кого-то сразу забываем, но я понимаю, что из них единицы встретятся мне по жизни еще раз.

Вот и главный герой этой книги будто бы все уходил, но в итоге так никуда и не ушел. Он кристаллизуется не сразу. Несмотря на то, что название прямо мне на него указывало, Хамид Фарси все равно оставался для меня почти что невидимым. Совершенно невзрачный и неинтересный мужик, Хамид вроде как открывает свое «я» во “Втором зерне истины”, где нам открываются подоплека событий со стороны этого человека, раскрывается его мотивация, его надежды и мечты… Но все это как-то не трогает. У него было дело жизни, заветная звезда, к которой он стремился, но это не отменяет и не оправдывает его холодности и бесчувственности. Когда новый шеф его тюремного заведения смеется ему в лицо в ответ на предложение изящной каллиграфии в подарок президенту, я вздыхаю устало, ну а как ты хотел...

Однажды Хамид принес домой очаровательную каллиграфию в рамочке. Нура не переставала хвалить изящество замысловатого шрифта, однако не сумела разобрать ни единого слова. Ни один из немногочисленных гостей дома, включая отца Нуры, также не смог прочитать надпись, хотя все находили ее прекрасной, «усладой телу и душе».

Было и у нас дома такие каллиграфии. Правда, не те, что выполнены талантливой рукой истинного мастера, а сотнями отпечатанные на пластике сувениры казанских рынков. Были они красивы: округлые, причудливые и совершенно непонятные. Они висели на коврах моей бабушки, стояли в серванте между фотографиями бабушкиных дочерей, висели на зеркале в дедушкином москвиче. Мы подолгу рассматривали их, как узоры на ковре, искали потаенный смысл. Я не знаю, что сказал бы о них Хамид Фарси (впрочем, подозреваю, что ничего хорошего), но я не понимала, какой шрифт уродлив, а какой - нет. Я вот заглядываю в записи своих арабских знакомых, и все почерки кажутся мне априори красивыми.

Жил в нашем дворе чеченский парнишка, который красиво писал. “Мне нравится сам процесс писания, - говорил он. - Иногда я открываю книгу и просто переписываю оттуда текст. Почерк у него и правда был божественный. Ни до, ни после, не видела я ничего подобного. Жалко, что единственное применение, которое парнишка для него нашел, это тупое переписывание текста из случайной книги в моменты скуки.

Книга “Секрет каллиграфа” была для меня легкой и интересной, но я совру, если скажу, что поняла ее. Шами хотел, вероятно, произвести бурю в сердце читателя “своим вторым зерном истины”, но дошла ли эта буря до меня? Скорее нет, чем да. Все мне нравится, но многое просто не дается в руки. Или виной тому стремление восточных авторов к недосказанности, недоступной моему прямолинейному мозгу?