Текст книги "Песнь о Сиде"

– Хьюго, – обратился к папе Эзра, – ты же читаешь мои мысли? Ты видишь?

– Сколько раз это уже произошло? – тяжелым, дрожащим голосом спросил папа у хозяина лавки.

– Восемь.

– Что произошло? Вы о чем? – вклинился Сид.

– Каждый раз одно и то же?

– Нет, по-разному.

Сид больше не пытался что-то спросить. Тео превратился в слух.

– И я могу сделать это еще раз и еще… – Эзра замолчал, видимо, давая время прочесть мысли. – Рано или поздно я найду вариант, который меня устроит. А лучшего варианта для тебя может и не быть. Ты получил что хотел, не жадничай.

– Очень не хочется расставаться с такой… силой, – вздохнул папа. – Очень. Но, видимо, придется.

– Вероятно, да, – сказал Эзра.

Тео стало легче, ему показалось, что сейчас все разрешится. Все кончится хорошо. Неважно, кто победил в этом споре. Главное, что теперь спора нет. Он стал спускаться по лестнице и увидел папу, неотрывно глядящего на песочные часы. Казалось, что они заколдовали его.

– Бери.

Тео увидел, как на прилавок легло кольцо. То самое, волшебное. Хозяин лавки взял его и сунул в карман. А большие песочные часы убрал куда-то под прилавок.

– Пойдем домой, сынок.

– Я теперь совсем здоровый, ты знаешь?!

– Знаю, знаю.

Отец с сыном не прощаясь вышли из лавки.

Сид и Эзра долго молчали.

– Все понимаю, кроме одного, – отыскивая в коробочке красную карамельку, спросил хозяин лавки. – Зачем ты назвал ему свое имя?

– Ну… – Сид задумчиво поскреб щетину, – потому что он спросил. А что произошло, хефе? Почему он отдал кольцо?

– Я намекнул ему, что отмотаю время назад и все переиграю.

– Я правильно понял, у нас есть машина времени? – восхитился Сид.

– Неправильно ты понял. Нет никаких нас, – фыркнул Эзра и встал с кресла. – Машины времени тоже.

– Но этот парень читает мысли!

– Он же не детектор лжи. Достаточно думать неправду. Хьюго просто не умеет пользоваться кольцом. Границы силы знать важнее, чем границы слабости, сколько раз тебе говорить?

Эзра пошел в подсобку.

– Хефе, но разве можно думать неправду?! – крикнул ему вслед Сид.

– Ну ты же ее думал.

– Когда это?!

– Когда кричал, что убьешь мальчика.

– Но это правда! Хефе, ты слышишь?! Хефе!

Из подсобки никто не ответил.

6

Юньшен уже больше часа наблюдал за своей целью. Что-то в этом парне было не так. Он вел себя слишком вызывающе для убийцы. Юньшен повидал много наемных убийц, и они вели себя не так. Не шумели, не привлекали к себе лишнего внимания, не травили байки про тюрьму в Лаосе.

С другой стороны, Юньшен раньше не имел дела с мексиканскими убийцами, а, судя по проскакивающим в речи испанским словам, этот парень – мексиканец. Может, все они такие?

Сид – а именно так звали странного парня, если верить заказчику, – в очередной раз громогласно потребовал текилы, на что в очередной раз получил отказ. Но не расстроился и взял ром.

И в этом была главная странность. Не в том, конечно, что он пил «арми ром», от одного упоминания которого людей выворачивало наизнанку, а в том, что он заказал его на китайском. А хозяин забегаловки ответил на бирманском. И оба друг друга поняли.

Можно было бы списать все на то, что понять намерения этого лаовая может и глухонемой слепец, но дело не в этом. За прошедший час Сид обращался к разным людям, приставал к местным бедолагам с какими-то рассказами и требованиями, клеился к официантке и даже попытался организовать покерный турнир. И все это на китайском. И Юньшен мог поклясться, что все его понимали, а Сид понимал ответы на бирманском.

Природу этого феномена Юньшен не понимал и даже не пытался понять. Как человек, в значительной мере воспитанный буддистскими монахами, ко всему необъяснимому он относился со сдержанным уважением. Не больше. Сейчас его занимал другой вопрос: есть ли у этого лаовая еще какие-нибудь фокусы в запасе?

Юньшен в тысячный раз рассмотрел свою цель. Ничего особого. Высокий, особенно по местным меркам, широкоплечий, худой. Разве что кольцо в ухе да неестественно широкая, пугающая улыбка. Вот и все.

Сид тем временем встал со стула и неловко вскарабкался на стол, расплескивая ром из стакана. Хозяин заведения только устало посмотрел на чокнутого мексиканца. Платит он исправно, а остальное – случались в этой забегаловке вещи и похуже.

Сид обратился ко всем присутствующим:

– Ола, амигос! – и тут же перешел на китайский: – Я хочу показать вам фокус! Хотите увидеть фокус? Ну, скажите, что хотите!

Все присутствующие уставились на Сида, но на лицах скорее раздражение, чем непонимание. А ведь он говорит не просто на китайском, он говорит на вэньчжоу. Этот диалект даже в Китае не понимают. А уж тех, кто его выучил, наверное, по пальцам пересчитать можно.

Юньшен вспомнил рассказ деда о войне. Дед рассказывал много баек, но эта нравилась внуку больше всего. Она заставляла его чувствовать себя почти избранным, принадлежащим к кругу каких-то особых людей. А кто не хочет быть избранным? Особенно если для этого не надо ничего делать, достаточно просто говорить.

Дед рассказывал, что из-за невероятной сложности и нераспространенности диалекта вэньчжоу китайская армия использовала его носителей в качестве живых шифровальных машин.

Юньшен опомнился, вынырнул из воспоминаний в тот момент, когда Сид приступил к демонстрации фокуса. Хотя никто его об этом не просил. Он взял со стола грязную алюминиевую столовую ложку и поднес к лицу. Вторая рука и зажатый в ней стакан рома мешали рассмотреть, что именно он делает, но в какой-то момент раздался отвратительный хлюпающий звук. Как будто кто-то резко дернул ногу, увязшую в болоте. Потом что-то тихо булькнуло, и Сид, зажмурив один глаз, вытянул вперед руку с бокалом рома. В роме что-то плавало. Юньшен присмотрелся против своей воли. И не без отвращения понял, что в стакане глазное яблоко. Или что-то на него очень похожее.

– За сеньорит! – выдал тост Сид и одним махом осушил бокал.

Юньшен задумался: может ли глаз сделать «арми ром» хуже или же, напротив, положительно скажется на вкусовых свойствах? И есть ли какой-то символизм в тосте за сеньорит в сочетании с вырванным глазом? Сид тем временем поднял веко – и, о чудо, глаз оказался на месте. Ну кто бы мог подумать?

Юньшен с некоторым раздражением отвернулся. Что за клоун? Что он тут делает? Зачем все это шоу? Надо просто сделать свою работу и ехать в Таиланд. Он чувствовал, что за эти два года стал очень раздражительным, несдержанным, просто перестал владеть своими мыслями. Нужно ехать к учителю.

– А сейчас, амигос, я хочу показать вам еще один фокус! – все никак не унимался Сид.

Юньшен решил, что убьет его, как только он выйдет из этой несчастной забегаловки. И плевать на все странности. Если бы кто-то хотел подставить Юньшена, он сделал бы это более логично. В конце-то концов, чего ему бояться?

– Сейчас я буду контролировать ваши мысли! – заявил уже заметно покачивающийся Сид. – Да, амигос! Я буду решать, о чем вам думать! Вот ты, да, ты, как тебя зовут? Можешь не отвечать, это не влияет на фокус. Да, совсем не влияет. Сейчас ты будешь думать о кимберлитовой трубке!

Юньшен вздохнул. Вряд ли бедолага, к которому обращался Сид, вообще знал, что такое кимберлитовая трубка, но думать он о ней точно будет. Юньшен устал от всего этого. От этой работы, от мексиканца, от Бирмы. Нужно ехать в храм.

– А еще я бессмертный! Да, амигос! У меня есть волшебная штука! Меня никто не может убить! Хотите проверить, а?

Бессмертие. Юньшен покачал головой. Что хорошего в бессмертии? Почему вокруг него столько шума? Неужели тех лет, что отведены человеку, недостаточно, чтобы устать от всего этого?

Он посмотрел в свой бокал и снова вспомнил Таиланд. Вспомнил, как учитель читал мантры и прокалывал его кожу длинной иглой. Укол за уколом нанося чернила. Юньшен не верил в магическую силу Сак Янта, но верил в дисциплину. Поэтому полученные к татуировке правила свято исполнял. Хоть это и оказалось непростой задачей. Ну в самом деле, одно из правил запрещало проходить под мостами. Юньшен улыбнулся и вернулся в реальность, почувствовав опасность.

Кто-то наконец не выдержал выходок мексиканца. Двое молодых ребят встали из-за стола и двинулись к Сиду, осыпая его проклятиями.

Юньшен подумал, что если бы эти ребята дрались хотя бы вполовину так изобретательно и затейливо, как ругались, то у них был бы шанс. Один на двоих. Мексиканец запустил бокалом в одного и попал прямо в лоб. Да так сильно, что бокал разлетелся в мелкую крошку. Останавливающего действия осколочного боеприпаса хватило на то, чтобы парень упал навзничь, хотя двигался, чуть наклонившись вперед. Его товарищ еще не успел ничего сообразить, как в руке у мексиканца появился нож. Даже Юньшен не понял, откуда и в какой момент Сид достал оружие.

– Вот эта волшебная штука! Да, амиго! Вот она! – Сид помахал ножом в воздухе. – Компрендес?!

Парень сделал шаг назад, примирительно поднимая руки. До него все-таки дошло, что мексиканец вовсе не простая добыча. А еще – что он не пьян. И очень опасен. В этот момент Сид повернулся и посмотрел прямо на Юньшена.

– Эрмано, позволь угостить тебя выпивкой!

– Спасибо, не стоит.

Юньшен чуть сменил позу, так чтобы можно было стрелять от бедра из-под стола.

– Хозяин, налей этому парню лучшего, что у тебя есть. И счет этих двоих, – Сид кивком указал на своих недавних противников, один из которых пытался привести в чувство другого, – тоже на меня запиши.

Хозяин не возражал. Сид медленно, подчеркнуто плавно двинулся к столику Юньшена.

– Прежде чем ты станешь палить, позволь мне кое-что тебе объяснить. Да, просто объяснить, эрмано. – Сид улыбнулся и Юньшен выдержал эту улыбку с трудом.

Через два часа он может быть на границе. Да, дело получится очень грязное, но если из этой забегаловки никто не выйдет, то он успеет…

– Оу, амиго! – Сид покачал головой. – Эти ребята тебе ничего плохого не сделали! Успокойся! Мы можем пойти в тот переулок, где ты собирался меня пристрелить, и ты попытаешься сделать все тихо!

Юньшен услышал стук собственного сердца. Мексиканец только что ответил на его мысли.

– И именно поэтому тебе стоит послушать, а не палить, как будто ты чертов ковбой, – кивнул Сид, приближаясь к столу. – Ты же понимаешь, что при таком раскладе дело изначально провальное?

– Почему ты просто не убил меня? – Юньшен спросил это скорее для того, чтобы думать о чем-то отвлеченном, чем действительно интересуясь. – Или не сбежал?

Сид медленно сел за стол, держа руки на виду, и поскреб щетину.

– Потому что мне кое-что нужно от тебя. И я, кажется, начал понимать, что именно. Да, так и есть, амиго.

– Чего ты хочешь?

Юньшен боролся с непокорными мыслями, не желая сообщать мексиканцу ничего лишнего. Он вспоминал все техники медитации, которым его учили монахи, но сам процесс вспоминания, очевидно, выдавал Сиду очень много информации.

– Давай начнем с… – мексиканец нахмурился. – Минский диалект? Или как там?

Растерянность, кажется, была одна на двоих.

– А причем тут Минск? – смутился Юньшен.

– Да я про диалект, на котором ты говоришь! Какой еще Минск?!

– Вэньчжоу?

– Да! Но ты думал что-то про минь…

– Миньюэ, – поправил Юньшен. Ему по-прежнему не удавалось справиться с мыслями, во многом из-за абсолютной идиотичности разговора, очевидно намеренной.

– Так вот, минский диалект, – продолжил Сид. – Видишь серьгу в моем ухе? Считай, она волшебная. Это благодаря ей я говорю на родном тебе языке.

– И мысли читаешь благодаря ей?

– Нет, за это отвечает другая штука. Не вникай, амиго. Так вот в чем все дело. Я работаю на одного парня, который… коллекционирует такие штуки. И вот он прознал, что есть один очень везучий наемный убийца. Да, очень везучий! Ни пистолет, ни пуля не берут его. Он выбрался из сотни передряг!

– Так выглядит везение, по-твоему? – усмехнулся Юньшен.

– Я тоже думаю, что люди в корне неправильно понимают удачу, – согласился Сид. – Почему-то везучим считается парень, в которого стреляли и не убили, а не парень, в которого никто стрелять и не собирался. Да, странно это. Неважно. Так вот…

Мексиканец прервался и поскреб щетину, над чем-то размышляя.

– Смени руку, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты пальнул нечаянно, просто потому, что рука затекла! Это, как ты понимаешь, произойдет без предварительной мысли!

– Тогда точно не сменю, – Юньшен подумал, что Сид сам дал ему в руки козырь зачем-то.

– Дело твое… – мексиканец пожал плечами. – Ладно, продолжим. Хефе предположил, что убийца обладает какой-то волшебной штукой, вроде моей серьги. И велел мне забрать эту штуку у тебя.

– Если ты можешь читать мысли, то знаешь, что у меня нет…

Юньшен прервался на полуслове. Мысли, которые он к этому моменту все-таки привел к покорности, рванули в галоп. То, что шоу мексиканец проворачивал исключительно чтобы наводить Юньшена на определенные мысли и сканировать биографию в поисках нужного предмета, он уже понял, но вот то, что волшебная штука у него все-таки есть, он понял только сейчас.

– Татуировка? – уточнил Юньшен. – Ты хочешь сказать, что Сак Янт на самом деле работает?

– Пока у меня нет других объяснений, эрмано. – Сид хотел развести руки в стороны, но сдержался, уловив мысль насторожившегося Юньшена.

– Тысячи, десятки тысяч людей делают такие татуировки. Это часть культуры Таиланда.

– Но твоя работает, в отличие от остальных.

– Работают правила, которые надо выполнять с татуировкой, – возразил Юньшен. – Даже без татуировки. Прими для себя десять правил, которым будешь неукоснительно следовать, и твоя жизнь, очевидно, станет другой. Вот и все. Дело не в мантрах и буддистских монахах.

– И даже если так, тебя все еще не убили, – заметил Сид.

– В любом случае, – усмехнулся Юньшен, – ты не можешь забрать у меня татуировку. Да и если верить твоим словам, ты не сможешь меня убить. Чего мне бояться?

– Есть нюанс! – обрадовался Сид. – Да, важный нюанс. И даже два. Первый: думаю, дело не только в правилах, монахах и татуировках, а в игле.

– Что? – Юньшен против воли сразу же вспомнил длинную старинную иглу, которой учитель набивал татуировку.

Образ получился ярким и цельным настолько, что Сид, вероятно, не просто прочитал мысль, а прямо-таки увидел ее.

– Бинго! – обрадовался мексиканец. – Вот видишь, нам вовсе не обязательно драться! Мне нужен не ты и не твоя татуировка. Мне нужна игла, которой ее набили.

– Ты ее не получишь, – покачал головой Юньшен.

– Я не собираюсь вредить твоему учителю, о нет, эрмано! – горячо заверил его Сид. – Это просто игла! Хочешь, я куплю ему тату-машину?

– Просто прочти мои мысли, – вздохнул Юньшен.

– О, я прочел, конечно! – радостно заверил его Сид и отвратительно улыбнулся. – Я люблю верных псов! О да, я и сам в некотором роде пес. Но, прежде чем ты начнешь стрелять, я должен тебя предупредить. Насколько я понял из твоих мыслей, татуировка перестает работать в тот момент, как ты нарушаешь какое-нибудь из правил, верно?

– Верно.

– Это значит, что твоя не работает, – Сид снова улыбнулся.

– Я не нарушал правил, – спокойно и уверенно возразил Юньшен.

– Знаешь, в чем беда этих волшебных штуковин? – усмехнулся Сид. – Нет четкой инструкции. Как, например, у оружия. Направить туда, стрелять вот так. Так не делать, а то сломается. Да кто бы ни произвел все это волшебство, с технической документацией он не заморачивался. Напомни главное правило?

– Никому не рассказывать о татуировке. – Юньшен уловил, к чему клонит Сид, и сразу же парировал: – Я и не рассказывал, ты прочел мои мысли.

– И ты уверен, что это работает именно так? Точно понимаешь механику действия чего-то, во что даже не верил?

Юньшен покачал головой. Он вспомнил запах благовоний и мантры.

– Все-таки хочешь рискнуть, – вздохнул Сид. – Не хочешь привести меня к учителю. Понимаю. Вопрос только в том, сможешь ли ты выстрелить, предварительно не подумав об этом. Иначе я тебя прирежу. Да, эрмано, вот это задачка.

– Это очень важная буддистская практика, – усмехнулся Юньшен, – сделать что-то неожиданно для себя самого. Сделать что-то до того, как появится мысль.

– Ну и как, ты преуспел в этом? – поинтересовался Сид.

7

В этот момент Эмилиано абсолютно отчетливо подумал сразу две мысли. Его сознание как будто бы разделилось на две части, и каждая взялась за свою работу.

Первая часть переосмысливала фразу «не верить своим глазам». Эмилиано всегда считал, что это образное выражение. Но вот прямо сейчас он совершенно буквально заподозрил свои глаза в предательстве. И нужно было срочно решить, что с этим делать. Обвинить презренные органы и наказать – либо принять их показания. Но так или иначе, прежнего доверия не вернуть. Сомнения останутся на всю жизнь.

Вторая часть сознания по-детски восхищалась таким поворотом событий. Все произошло именно так, как написано в завещании. Кабальеро явился наутро после смерти бабки. В прямом смысле кабальеро.

Прямо сейчас Эмилиано смотрел, как по дороге к дому едет всадник. С такого расстояния в предрассветном сумраке невозможно было рассмотреть детали, только темную фигуру на белом коне. И сомбреро. Чертово сомбреро. Как и писала бабка.

Обе части сознания слились, и Эмилиано будто бы очнулся. Он выкинул сигарету, прямо вниз с балкона, краем глаза успев заметить, что бычок врезался в розовый куст, взорвавшись искрами, и повернулся, собираясь уйти в дом. Но, как оказалось, не только он заметил незваного гостя. На балкон вышел начальник охраны – Тони.

– Я прошу прощения, но…

– Я видел, – отмахнулся Эмилиано, отодвинув слугу с дороги. – И почему его пустили на мою землю?

– Я не знаю, но разберусь.

– Тогда зачем ты пришел ко мне?! – разозлился Эмилиано. – Сначала разбираешься, потом докладываешь…

– Патруль не отвечает.

Обычно Тони не позволял себе перебивать босса. Это заставило Эмилиано остановиться и прислушаться к его словам.

– Что ты хочешь сказать?

– Возможно, этот парень опасен, – прямо заявил Тони.

– Ну что за кино? Хочешь сказать, он…

В этот момент до них донеслось пение. Если можно так назвать сиплый хрип с посвистами под аккомпанемент ритмично стучащих копыт. Эмилиано с большим неудовольствием отметил, что волосы на спине встали дыбом.

– Все может быть, – спокойно ответил Тони, хотя, судя по лицу, тоже впечатлился песней. – Я должен предполагать худшее. Мне нужно проводить вас в безопасное место.

– Что он поет? – невпопад спросил Эмилиано. – Можешь разобрать?

– На испанском, кажется. Я спрошу у него, если это так важно, а сейчас, пожалуйста…

Тони не договорил, его перебил крик незваного гостя:

– Хозяева! Эй! Есть кто дома?

Эмилиано посмотрел на Тони, как бы спрашивая, что делать. Тот только отрицательно помотал головой. Судя по совсем отчетливому стуку копыт, гость уже совсем близко к парадному входу.

– Никого нет? Как мне повезло! – незнакомец вдруг рассмеялся жутким, нездоровым сипящим смехом. – Значит, я просто заберу свое! Это оказалось проще, чем я думал! Да, намного проще!

– Не отвечайте, – шепотом сказал Тони. – Я сам.

– Неужели в таком большом доме нет ни одного мужчины?! – не унимался незнакомец. – Ну же! Я не гордый! Нет, совсем не гордый – я могу говорить и с половиной мужчины, не стесняйтесь, амигос!

Эмилиано молча повернулся и пошел к сейфу.

– Нет, сэр, ситуация под контролем, мои ребята… – вскинулся Тони.

– Заткнись, – приказал Эмилиано и открыл сейф. – Это мой дом и моя земля!

– О, проклятое животное! – донеслось с улицы. – Ты не должен есть розы! Ты лошадь, лошади не едят розы!

– Это провокация, – предупредил Тони.

– Это бабкины розы, – ответил Эмилиано, заряжая винтовку.

– Я могу приказать, и его просто пристрелят.

– Или едят? – громко разговаривал сам с собой незнакомец. – Но ты все равно не должен так делать! Хотя выглядит аппетитно, согласен… Да, очень аппетитно… Может, и мне попробовать?

Этот спектакль окончательно вывел Эмилио из себя. Он зло дернул затвор и вышел на балкон. Ровно посреди большой круглой клумбы стоял конь и невозмутимо жевал розовый куст. На коне восседал мужчина в сомбреро. Лица его Эмилио видеть не мог, мешала шляпа, а вот две кобуры с огромными револьверами заметил сразу. Мужчина приподнял сомбреро и улыбнулся отвратительной, неестественно широкой улыбкой.

– Я ошибался! – признал он. – Я не готов говорить с половиной мужчины, позови кого-нибудь другого.

Вместо ответа Эмилиано направил на него винтовку и выразительно дернул затвор. К своему стыду, он поздно сообразил, что несколько секунд назад уже делал это. В итоге грозный, узнаваемый всеми лязг затвора сменился позорным звоном прыгающего по плитке под балконом патрона. Незнакомец невозмутимо дождался, пока все утихнет, и тяжело вздохнул.

– Амиго, хочешь, я сделаю вид, что этого не было, и ты еще раз эффектно и грозно выйдешь из дома?

– Заткнись! Ты на моей земле, и я могу пристрелить тебя! Это Техас!

– О, из первого совсем не следует второе, – покачал головой незнакомец. – И я пришел забрать то, что мое по праву.

Эмилиано вспомнил, с чего все начиналось, и почему-то только сейчас подумал об очевидной странности. Допустим, этот мексикашка мог знать о тексте завещания. Знал, что нужно приехать на рассвете, на коне, в сомбреро и все прочее. Но бабка умерла буквально пять часов назад. Откуда он вообще знает об этом? У него свой человек в доме? Врач? Семейный доктор? Нет, ему это ни к чему. Кто-то из охраны? Может, поэтому мексикашку пропустили сюда?

– Ты очень медленно думаешь, амиго, – прервал размышления Эмилиано незнакомец. – Это меня огорчает. Да, так и есть.

– Я сказал, заткнись!

– О, у меня нет проблем со слухом. Я и в прошлый раз тебя слышал. Просто игнорирую. Но мне приятно, что ты пытаешься быть вежливым. Да, очень приятно.

Эмилиано понимал, что не контролирует ситуацию. Этого психа совсем не пугала винтовка.

– Мои ребята готовы, – уловив сомнения хозяина, шепотом подсказал из комнаты Тони. – Просто отдайте приказ.

– Я приехал не для того, чтобы стрелять, – будто услышав слова начальника охраны, сказал незнакомец. – Но если вы настаиваете… Иногда мне обидно, что никто не знает, как хорошо я стреляю. Знаешь, почему никто не знает?

Эмилиано не собирался подыгрывать этому хвастливому психу, но подозревал, что револьверы у него не для красоты.

– Завещание не имеет силы! Мои юристы подтвердили это!

– Хм… Это несколько осложняет дело… – покачал головой незнакомец. – Мои юристы утверждают обратное.

– Что еще за юристы?

– Коста Дереча и Ихо Муэрто, – мужчина указал на один револьвер, потом на второй. – И я бы посмотрел, как твои юристы спорят с моими. Да, амиго, посмотрел бы.

– Только прикажите, и мы его уложим, – напомнил о себе Тони.

– Можем решить наш спор игрой! – предложил вдруг незнакомец. – Слыхал про мексиканскую рулетку?

– Что за чушь? – возмутился Эмилиано.

– О, это как русская рулетка, только патронов в барабане шесть! И стрелять желательно не в себя. Очень увлекательно, да, амиго!

Эмилиано почему-то стало смешно. Он совсем перестал понимать, что несет этот псих. Потом ему показалось, что незнакомец провоцирует конфликт. Ему действительно хочется, чтобы началась перестрелка?

– А что, если я просто вызову полицию?

– Я скажу, что ты уловил суть мексиканской рулетки, – немного помолчав, сказал незнакомец. – Выигрывает тот, кто не участвует в игре.

– Тогда проваливай, – то ли попросил, то ли приказал Эмилиано.

– Не могу.

Впервые в его голосе не было насмешки. Но был странный холод, как бы вырвавшийся наружу, как только в паясничанье появилась маленькая щель. Эмилиано почему-то представил, что глаза незнакомца скрыты шляпой потому, что они заиндевели.

– И что мы будем делать?

– Исполнять завещание твоей бабки, – пожал плечами незнакомец.

– Бабушки! – поправил его Эмилиано.

– У этого, наверное, есть какое-нибудь название… Стокгольмский синдром или вроде того. Да, вроде того.

– Ты о чем?

– Твоя бабка – злейшая из мегер! И я бы на твоем месте стал праведником, коих свет не знал!

– Это еще зачем? – совсем потерял суть разговора Эмилиано.

– Чтобы не попасть в то пекло, где сейчас твоя бабка! Там теперь совсем невыносимо!

Повисла тишина. Тони в очередной раз напомнил о себе, но Эмилиано его проигнорировал.

– Как тебя зовут?

– Сид.

– А на самом деле?

– А на самом деле меня никто не зовет по доброй воле. Да, амиго, никто, – он снова отвратительно улыбнулся.

– Сид так Сид, – согласился Эмилиано. – Откуда ты знаешь мою бабку?

– О, ты не хочешь об этом знать, – покачал головой Сид. – Это дорога в один конец.

– Что за чушь?! – разозлился Эмилиано.

– Поверь, если я расскажу тебе все, то ты сунешь винтовку себе в рот и нажмешь на спуск. Да, так и будет.

– И ты решил меня обезопасить? – усмехнулся Эмилиано. – Ладно, откуда ты знаешь про завещание?

– Я… – Сид задумался, вероятно, подбирая слова, – участвовал в его составлении.

– Как именно?

– Этого ты тоже не хочешь знать.

– Иными словами, ты предлагаешь мне верить человеку, который не отвечает ни на один вопрос?

– Только таким людям и надо верить, амиго! – обрадовался Сид. – Если человек не хочет отвечать на вопрос, значит, он не хочет врать. Я мог бы наплести тебе любую чушь, ты бы поверил. Да, поверил бы.

– Какую, например?

– Например, сказал бы, что я дьявол и пришел за тем, что мне причитается. – Сид улыбнулся.

Эмилиано передернуло.

Ствол винтовки из-за этого движения дернулся и стукнулся о перила балкона. Звук получился жалкий.

– Откуда ты узнал, что бабка умерла? У тебя есть шпион в доме?

– Это была бы очень простая и удобная версия, – кивнул Сид, – Лучше верь в нее.

– Хватит с меня. Ты просто сумасшедший. Проваливай. – Эмилиано повернулся и приказал Тони: – Уберите его отсюда.

Начальник охраны быстро раздал какие-то приказы через гарнитуру и вышел на балкон.

– Сэр, это частная собственность, покиньте территорию или мы будем вынуждены открыть огонь!

Сид медленно перекинул ногу через седло и спрыгнул с лошади. Потом так же неторопливо шлепнул животное по крупу. Ничего не произошло.

– Пендехо! – огорчился Сид. – Упрямое чудовище! Эй, амигос, не стреляйте! Дайте мне просто отойти от лошади.

Эмилиано наблюдал, как псих медленно делает шаги в сторону, не выказывая ни малейшего опасения за свою жизнь. Происходящее совсем перестало быть похожим на реальность. Небо все увереннее розовело, и, еще недавно черно-белый, незнакомец плавно обретал цвета.

– Я готов, – объявил Сид, остановившись шагах в двадцати от коня. – Стреляйте.

Тони посмотрел на Эмилиано, ожидая приказа. Эмилиано пытался понять, в чем подвох. Сид даже не притронулся к револьверам. Он просто стоял, глядя на двух мужчин на балконе. И наверняка догадывался, что в него целится еще несколько человек. Чем это должно кончиться?

– На счет три! – громко объявил Тони, приняв решение за хозяина, и поднял руку. – Один, два, три!

Эмилиано с неожиданным для себя облегчением увидел, как Сид кинулся к ближайшему розовому кусту за секунду до первого выстрела. Да так быстро, что буквально выбежал из-под шляпы. Эмилиано невольно вздрогнул и моргнул при звуке первого выстрела, а когда открыл глаза, шляпа уже упала. Значит, он не совсем псих?

Стреляли от души, щедро и даже как будто вкладывая в стрельбу элемент личного отношения к незваному гостю. Что уж скрывать, этот парень заставил всех понервничать. Глухо, как большой барабан, ухала какая-то крупнокалиберная винтовка. Скрипичными трелями верещал пистолет-пулемет. Ну, если бы скрипка в детстве курила, а потом болела туберкулезом, то, наверное, так она и звучала бы. Сухо щелкали пистолеты.

Тони же будто дирижировал смертельным оркестром. Он как бы ничего не предпринимал, но всем было понятно, что движением руки начальник охраны может прервать симфонию.

Клумба за секунду превратилась в подобие наступившего на мину ежа. Во все стороны полетели ошметки алых бутонов и комья земли. Тони опустил руку. Стрельба прервалась. Но кто-то сфальшивил и еще раз пальнул из чего-то ну очень мелкокалиберного. И еще раз. Как будто тявкнул пекинес.

– Оу, оу… – неодобрительно проворчал Тони.

Эмилиано показалось, что начальник охраны сейчас сделает поклон восходящему солнцу, как единственному зрителю, способному по достоинству оценить его представление.

– Кто-то видит труп? – уточнил Тони.

Ему никто не ответил, все внимательно разглядывали клумбу. Первые лучи солнца как раз стали пробиваться из-за гор, освещая голые стебли. И шляпу, сиротливо лежащую на земле.

Лошадь, все это время невозмутимо жевавшая розы в двадцати метрах от эпицентра стрельбы, всхрапнула, приподняла хвост и сделала кучу.

– Кто-нибудь видит труп?! – требовательно повторил вопрос Тони.

– Нет, – ответил кто-то из его ребят. – Только шляпу. Но вроде бы никто не шевелится.

– Я бы дал еще очередь. Для верности.

Эмилиано дернулся и мгновенно развернулся. За ним стоял Сид и с выражением неподдельного участия, если не сказать переживания, на лице вглядывался в клумбу. Даже нервно грыз ноготь большого пальца. Время будто бы замедлилось, и Эмилиано рассмотрел глаза. Они вовсе не были заиндевевшими, как ему подумалось недавно, наоборот. Сейчас в них отражалось восходящее солнце, и глаза неестественно пламенели. Эмилиано не просто замер, но перестал дышать.

– Что? – смутился Сид. – В таких делах лучше не полагаться на авось! Я не трус, но дал бы туда еще очередь! Не надо на меня так осуждающе смотреть!

Эмилиано почувствовал, как его оттесняют в сторону, и с удивлением понял, что это Тони. Начальник охраны оказался куда более подготовленным, чем хозяин дома. Он одновременно дернул в сторону Эмилиано, уводя его из сектора обстрела, и вскинул пистолет. Но только для того, чтобы Сид сделал шаг вперед и нанес ему короткий прямой удар в челюсть. Тони потерял сознание еще до того, как упал на землю.

– Пендехо! Не надо делать таких резких движений! – как будто испугался Сид. – Особенно в такой напряженной ситуации!

– Забирай все что хочешь, только не убивай никого, – Эмилиано с отвращением услышал собственный дрожащий голос.

– Черт, да вы действительно хотели меня пристрелить из-за несчастного завещания! – возмутился Сид. – А шляпа?!

– Что шляпа? – не понял Эмилиано.

– Да вы в ней дырок понаделали!

Непонятно, к чему именно относились обида и возмущение в голосе Сида. К попытке убить или к порче имущества.

– Я… Куплю тебе новую?

– Куплю, куплю, куплю! Пендехо, не все можно купить! Клянусь, если бы не твоя бабка, я бы открутил тебе голову и вкрутил бы на ее место зад лошади! Больше толку было бы! Да, больше!

Лошадь в этот момент возмущенно всхрапнула. Сид посмотрел на нее.

– А тебе, упрямое чудовище, это только пошло бы на пользу!

– Забирай все что хочешь, – повторил предложение Эмилиано, чувствуя, что ситуация исправляется и, возможно, он сегодня не умрет.