Текст книги "Поезд по имени Жизнь"

Лысая причёска

В квартире Казаковых зазвонил телефон. Трубку снял Даня.

– Данька, привет. Это Даша, – раздался весёлый девичий голосок.

– Привет, Даш, – ответил Даня.

– Мне делать нечего. Сейчас приду к тебе в гости! – объявила Даша и положила трубку.

– Приходи! – сказал Даня раздавшимся в трубке коротким гудкам. Он обрадовался – ему нравилось, когда Даша приходила. Она всё время что-нибудь придумывала интересное, с ней всегда было весело.

Когда Даша пришла, Даня спросил её, глядя на ящик с игрушками:

– Во что бы такое нам поиграть?

– В игрушки я не буду, – фыркнула Даша. – Что я, маленькая?

– Может, в шляпы? – предложил Даня, распахивая мамин шкаф в большой комнате. – Вон их у нас сколько! Сто штук!

На свет были извлечены три летние соломенные шляпы, три зимние меховые и красная осенняя, с широкими полями.

– И что мы будем делать с этими шляпенциями? – спросила Даша.

– Будем бросать их, как кольца. Например, на бутылку с кефиром, сейчас я принесу её из холодильника.

И мальчик уже собрался бежать на кухню, но Даша его остановила. Она надела на Даню соломенную папину шляпу и внимательно оглядела его с головы до ног.

– Мы будем играть в наряжалки! – заявила она. – Согласен?

– Согласен! – кивнул Даня.

Он мигом отыскал папин блестящий галстук и, продев в него голову, подошёл к зеркалу. А Даша тем временем водрузила на себя красную широкополую шляпу, повесила на шею красные мамины бусы и встала на мамины каблуки. Довольная собой, она долго вертелась перед зеркалом. Потом критически взглянула на мальчика:

– Господин, к вашей шляпе, – сказала она протяжно, – нужна другая причёска, покороче.

– И так сойдёт, – отмахнулся Даня.

– Ничего не сойдёт, – возразила девочка. – Я могу вам помочь, потому что умею делать отличные стрижки, даже папу однажды стригла.

– Ты папу постригла? Правда, что ли? – засомневался Даня.

– Правда, – заверила его Даша. – Он остался доволен моей чекрыжкой.

– Ну, тогда и меня подчекрыжь, но только немножко, – неуверенно попросил Даня.

– Не пожалеете, господин! – заверила Даша и взяла в руки ножницы. – Отчекрыжу на пятёрку!

И вот – стрижка началась. В руках Даши замелькали ножницы, и Данины волосы клоками полетели в разные стороны. У Даши порозовело от волнения лицо, сразу было видно, что ей очень нравилась работа.

– Ещё и с этой стороны, – советовал ей Даня. – Ты рули левее, а то ухо отрежешь.

– Отрежу – пришью! – уверенно пообещала парикмахерша. – Ух ты! Дань, у тебя на макушке уже лужок образовался. Небольшой такой, но красивый.

– Это лысинка! Я люблю их! – пошутил Даня, но на сердце у него стало почему-то неспокойно. Что скажут мама с папой?

Пять минут, и вот уже стрижка закончена. Даня даже не захотел смотреть на себя в зеркало. Мало ли что там увидишь?

– Кстати, вам, мадам, к этой красной шляпе тоже нужна совершенно другая причёска! – заявил Даня, нарезая круги вокруг Даши. – Теперь я буду парикмахером. Прошу! – И он указал «мадам» на парикмахерский стул.

Даша нехотя села. А что ей оставалось делать – такая игра!

– Я вас модно подстригу! – заверил новоиспечённый парикмахер и взял в руки ножницы. – Причёска называется «Шторм».

– Какой ещё шторм? – испугалась Даша и вскочила со стула.

Но Даня усадил её на место и пояснил:

– Мы с родителями только что с Чёрного моря приехали, – объяснил он спокойно. – А на море знаешь какие волны в шторм бывают?! – И он показал руками какие.

– Не надо мне никакого «Шторма», – съёжилась Даша. – Постриги меня, Данечка, тихой волной, когда ветра нет.

– Можно и без ветра! – принял заказ парикмахер. – Но только учтите, «Шторм» в этом сезоне – самая модная причёска.

И вот уже Дашины волосы полетели на пол русыми прядями. Девочка сидела ни жива ни мертва, а Даня старался вовсю.

Когда работа была окончена, Даша подошла к зеркалу. Глаза у неё округлились, из них хлынули слёзы. Даня тоже осмелел и решил взглянуть на себя. Но тут в комнату вошла мама. Она взглянула на сына и открыла рот от удивления.

– Это же надо! Меня не было всего полчаса! – запричитала она. – Кто же тебя так?

– Она, – шепнул сын, указывая пальцем на подружку.

– А он меня тоже стриг, – стала оправдываться Даша, вертя стриженой головой.

Теперь мама перевела взгляд на девочку:

– Ой! Ещё одна кочерыжка. – И мама рухнула в кресло.

Придя наконец в себя, мама скомандовала:

– Парикмахеры! Срочно в парикмахерскую!

Через час у Дани на голове появилась лысая причёска, а у Даши – коротенькая-прекоротенькая стрижка. По дороге домой все молчали. Мама завела Дашу домой и долго объясняла её маме, что случилось.

Вечером Даня молился:

– Господи, какой сегодня плохой день! Прости меня за то, что я обстриг волосы. Обстриг без разрешения. Ну, так получилось: Ты же всё видел.

Даня опустил глаза. А папа… Что теперь скажет папа? Ему так нравились Данины кудри! Перед сном он всегда гладил его по голове и говорил: «Ты мой Кудряш!»

«Теперь он никогда не назовёт меня так», – подумал Даня и заплакал.

Но тут раздался звонок в дверь, папа вернулся с работы. Мальчик не выбежал ему навстречу, как это всегда бывало, он притаился в детской. Маме пришлось рассказать папе про лысую причёску. Папа сразу же схватил в руки ремень.

– Дорогой! – остановила его жена. – Я не против наказаний, но мне кажется, сегодня не тот случай. Данечка и так всё понял и раскаялся. Вспомни, что написано в псалме Давида: сердца сокрушённого и уничижённого Бог не наказывает.

Папа помолчал, положил ремень и вошёл решительным шагом в детскую.

– Ну, как дела, лысик? – спросил он, рассматривая Даню. – Чтобы этого больше не повторилось! Ты меня, сын, понял?

– Понял, пааа-пааа, – всхлипнул мальчик. – Пооо-няяял…

– Скажи, как же ты без разрешения? Ты же знал, что нам с мамой это не понравится?

– Знал, – вздохнул мальчик.

Отец долго молчал, но потом ласково сказал:

– Ну, иди ко мне.

Он посадил Даню на колени и обнял:

– Ну, не плачь, вытри слезы, мой любимый лысик.

– И никакой я не твой любимый, – хлюпал носом мальчик. – Любимые всегда послушные, а я… а меня… Меня не за что любить!

Папа погладил сына по лысой голове и поцеловал:

– А я всё равно люблю тебя, моя кочерыжка!

Дверь скрипнула, и в комнату вошла мама. Она улыбалась. У Дани на душе потеплело: значит, родители всё ещё любят его! И не только когда он причёсанный и послушный. А всегда любят! Как и Бог!

Когда они ушли, Даня встал на колени:

– Господи, я не буду так больше делать. Никогда. Спасибо, что Ты мне дал таких хороших родителей. Спасибо, что и Ты меня любишь – всегда любишь, несмотря ни на что, – и поэтому, вот увидишь, я вырасту послушным Твоим сыном. Аминь!

Поезд по имени Жизнь

У Дани сегодня на душе дождливо – умерла бабушка Даши Карасёвой. Даня сидел с Дашей за одной партой. Девочка плакала. Её бабушка была профессором математики. Она всё время занималась с внучкой, и поэтому у девочки по математике были всегда пятёрки. Но главное не это. Бабушка была самой главной подругой Даши. Они любили друг друга, хоть иногда и ссорились.

Когда Данина мама вернулась с работы, то оказалось, что она всё уже знает. Она посадила сына на колени, как маленького, а он прижался к ней.

– Мамочка, Дашина бабушка попросила на её могилке берёзку посадить. Ну зачем… Зачем Бог придумал противную смерть?

Мать взяла лист бумаги, карандаш и нарисовала поезд и машиниста.

– Данечка, жизнь человека можно сравнить с поездкой на поезде, который никогда не останавливается. – И мама нарисовала вагончик, а в нём маленького человечка – Даню. – Ты родился в этом вагончике. – И мама нарисовала себя рядом с сыном.

– А куда мы чух-чух-чухаем? – спросил Даня.

– Маршрут у всех людей одинаковый, – ответила мама. – Земная жизнь заканчивается на станции «СМЕРТЬ».

И мама нарисовала на краю листа станцию. А рядом берёзку.

– Что? Да не поеду я на эту страшную станцию «СМЕРТЬ». Сотри меня. Да ни за что! – И мальчик протянул маме ластик.

– Подумай! Если бы, Даня, на земле никто не умирал, то куда бы ты родился? – И мама посмотрела внимательно на сына. – В твоём вагоне были бы все твои прапрапрадедушки и прапрапрабабушки.

– Да, тесновато было бы… – вздохнул мальчик. – Бедному Данечке, когда он был маленьким, некуда было бы даже свой горшочек поставить. Пришлось бы его всю жизнь держать в руках.

– Ужасная картина – жизнь с горшком в руках, – улыбнулась мама. – Говорят: если бы не умирали – небеса бы подпирали. Вот и выходит, милый: чтобы рождались новые люди, те, кто уже пожил, должны сходить с поезда.

– И это Бог так придумал? – удивился мальчик.

– Он! – ответила мама.

– Ну что ж… – вздохнул Даня. – Господь плохого не придумает.

Мальчик встал со стула и подошёл к окну. За окном булькала весна, текли ручьи, пели птицы.

– Значит, придётся и мне туда ехать. – Даня чуть не расплакался, но мама успокоила:

– Не трусь, сынок!

Потом она к первому вагону пририсовала второй, побольше.

– А почему он больше первого? – спросил сын.

И мама объяснила:

– Сначала в твоём вагоне было мало людей: я, папа, бабушка и дедушка. Но потом ты подрос и пошёл в школу.

– Всё понятно! Следующий вагон будет называться «институт», – догадался мальчик.

Даня взял у мамы карандаш и стал старательно – для себя же – вырисовывать большой вагон:

– Твой сын, Даниил Михайлович Казаков, станет Главным строителем. Я слышал, что Главные кучу денег получают: квартиры-то дорогущие. А ты будешь матерью Главного строителя.

– Ух ты! – засмеялась мама. – Ну и мечта!

Она хотела взять у сына карандаш, но он не отдал:

– Следующий вагон я тоже сам нарисую. Он называется «Семья», потому что я женюсь, когда вырасту!

– Одобряю! – похвалил вошедший в комнату папа. – Кандидатура, сынок, уже намечена?

Папа, как оказалось, слышал из кухни весь разговор.

– Я, папа, женюсь сразу на двух: на Даше Карасёвой, ей уже обещано… Обманывать же нехорошо?

– Нехорошо, – согласился папа. – Мужчина не должен никого обманывать, тем более родную невесту.

– А кто вторая? – улыбнулась мама.

– Моя любимая Мария Александровна Львова, конечно, – ответил сын.

– Твоя учительница по английскому? – спросил папа, и глаза у него стали удивлённой формы.

– Ну да. Пусть меня всю жизнь английскому учит, но только БЕСПЛАТНО, как родного мужа.

– Мать! – засмеялся папа и ударил в ладоши. – Какой же у нас хозяйственный мужик растёт.

– Весь в тебя! – гордо заявила мама, а потом добавила: – Ты разве не знаешь, Данёк, что у христианина только одна жена должна быть.

– Ну ладно, пусть останется одна Дашуля, – подумав, решил мальчик. – Я думаю, Мария Александровна не обидится. Я ей всё объясню! И потом, у неё своя квартира есть, а в моём вагоне и без неё тесно.

– А вот и не тесно… – вздохнул папа.

– Не тесно, – подтвердила мама. – Время от времени машинист будет объявлять, ну, например, скажет твоей бабушке: «Дорогая Анна Петровна, ваша остановка!» Машинист притормозит на секундочку на станции, бабушка всем помашет рукой и пойдёт к своей берёзке.

– Она выйдет, а мы дальше? – спросил мальчик, и у него защипало от слёз в горле.

– А мы дальше, – ответил папа. – И кому следующему выходить, неизвестно. Может, дедушке, может, маме или мне.

И папа с грустью обнял маму, а мама опустила голову ему на плечо.

– Мама, а нельзя вам не выходить никогда из моего вагона?

– Нельзя, любимый мой, нельзя, воробышек…

– А я с машинистом договорюсь.

– С этим машинистом, Данечка, никому нельзя договориться, – сказал папа. – Им Сам Бог командует.

– Понятно… А когда я доеду до своей берёзки, в моём вагоне останутся мои детки, да? – снова спросил сын.

– Верно, – тихо произнёс папа, – и они поедут дальше к своим берёзкам. А их дети – к своим, а поезд «ЖИЗНЬ» всё будет мчаться и мчаться. И жизнь будет продолжаться.

– Целых миллион лет, да, пап?

– Не знаю, всё зависит от того, что скажет машинисту Бог.

И папа нарисовал машинисту на фуражке рыбку, а рыбка – это как военный знак для всех солдат христианской армии.

– Грустно-то как, – вздохнул Даня.

– И вовсе нет, – улыбнулась мама и поцеловала его. – Как только ты, Данечка, выйдешь у своей берёзки, твоя бессмертная душа – пырх – упорхнёт, как птичка, к Богу. И там, я надеюсь, все мы: и ты, и я, и папа, и дедушка с бабушкой, и все наши прапрародственники – встретимся. Души любящих Бога людей, ну, тех, которые живут по Его законам, встречаются в Раю. – И мама взмахнула руками, как крыльями.

– Неужели нам там всем не будет тесно? – спросил сын и тоже взмахнул руками-крыльями.

– Около Бога не бывает тесно, Данюша, – улыбнулся папа, – около Бога всегда свободно и радостно.

– Живи, сыночек, так, чтобы, когда окажешься у своей берёзки, люди вспоминали тебя только добром. – И в маминых глазах засветилась надежда.

– Я буду стараться, – пообещал сын, – изо всех сил!

«Юрлыш»

Даня жил в одном доме со своим другом Вовой Синичкиным. Даня был на целую неделю старше друга, чему был очень рад! А Вовик радовался, что на целую голову выше крепыша Дани. Одно плохо: родители Вовы часто забывали о сыне, потому что любили напиться. Но Вова всё равно их любил, ведь родителей не выбирают.

Однажды мама Дани готовила обед, поэтому отпустила его на волю, но не на большую, а на маленькую волю, то есть во двор погулять. Ой, какая же отличная погода стояла! Ещё вчера снег выпал, но он был апрельский, случайный, невзаправдашний. И поэтому он – вжик – и растаял, и по всему городу разгулялось весеннее половодье. Улицы надо было переплывать, но не на пароходах и кораблях, а на сапогах, вернее, в резиновых сапогах. Без них никуда. Друзья всю зиму мечтали пускать кораблики. И вот оно наступило – время весенней воды! Кажется, что она захватила весь мир! Кругом ручьи! Они большие, и маленькие, и совсем малюсенькие, и ещё меньше малюсеньких. Они бежали, бурлили, пели на разные голоса и радостно сверкали на солнышке. Ура-а-а! Весна-а-а!

Даня позвонил Вове, и вот два капитана в резиновых сапогах – Даниил и Владимир – решили отправиться в дальнее плаванье на своих отважных кораблях. На Данином корабле – кусочке коры с бумажным парусом – написано «Юрлыш», а на Вовином – «Победа». Некоторые прохожие, глядя на ребят, останавливались и улыбались. Они наверняка вспоминали своё капитанское детство.

– Это они на меня смотрят! – сказал, приосанясь, Вова. – У меня на голове настоящая бескозырка. Я её выпросил у папы. Он у меня в морфлоте служил.

– Отличная бескозырочка, – вздохнул Даня.

– Дам тебе поносить, Данечка, – сказал с хитринкой Вова, – если твой «Юрлыш» доплывёт первым до нашего дома.

– Конечно, он будет первым! – Даня совсем не сомневался в этом. – «Юрлыш» у меня юркий, не зря же я его так назвал.

– Внимание! – прокричали два капитана сами себе. – Спустить корабли на воду!

И вот уже два кораблика рванули вперёд по течению. Капитаны следом. «Юрлыш» сразу вырвался вперёд.

– Мой, мой! Впереди! – прокричал капитан Даниил. – А я тебе что говорил!

– Моя «Победа» сейчас тебя перегонит. Я знаю её хитрый характер! – сообщил сдержанно капитан Владимир.

Но тут «Юрлыш» застрял около коряги.

– Гляди! Твой «Юрлышка» зацепился ногой за корягу. А мой-то, мой хоть медленно, но плывёт! Давай! Давай, «Победочка», не подведи папину бескозырку, – умолял капитан Владимир.

– Как зацепился, так и отцепится. – И капитан Даниил снял свой корабль с мели и толкнул вперёд. – Слушай мою команду, «Юрлыш»! Догоняй! – крикнул капитан Даниил.

И проворный «Юрлыш» сразу же обогнал соперника.

– А так нечестно, Казаков, ты же перенёс свой корабль немножко вперёд, – завопил капитан «Победы».

– Это очень даже честно, Синичкин. Что же, «Юрлышке» до утра стоять на приколе?

– Тогда и я свой корабль перенесу, – сказал капитан Владимир. И вот уже его кораблик мчит впереди «Юрлыша». Капитан Владимир захлопал от радости в ладоши.

– Тогда и я свой фрегат перенесу вперёд.

Даня хотел осуществить этот манёвр, но Вова оттолкнул друга. Тот поскользнулся и рухнул в лужу. Она была, как нарочно, глубокой. Капитан Даниил барахтался в холодной воде и никак не мог встать. Слёзы градом катились по его щекам. Вова хотел помочь, но тут из подъезда вышла Данина мама. Не хватило изюма, и она пошла в магазин. Увидев сына в таком бедственном положении, она выловила его из лужи и поставила на сушу.

– Это Вован меня толкнул в лужу! – ревел мокрый Даня.

– Это он сам упал, тётя Надя! – кричал испуганный Вова.

Даня бросился с криком на Вову и хотел его свалить с ног, но мама с трудом удержала его.

– Потом разберётесь! А сейчас марш домой! – скомандовала она и за руку потащила спасённого капитана домой.

* * *

– Ну вот, мы с тобой всё сухое надели, чаю с мёдом напились и улеглись. Слава тебе, Господи! – ворковала над сыном мама, уложив его в постель.

– Мама, почему ты говоришь «улеглись», ты же не улеглась?

– У мам с детьми как будто одна жизнь. Вот и получается «чаю напились и улеглись», – засмеялась мама. – Какой же ты у меня внимательный на ухо ребёнок.

– Я такой! – улыбнулся Даня, а потом посерьёзнел. – Мама, ты веришь, что Вовик меня толкнул в лужу?

– Конечно, верю, воробышек. – И мама погладила сына по голове.

– А зачем он обманул тебя? Зачем? – Даня вздрогнул всем телом, вспомнив холодную лужу.

– Я думаю, он испугался, что ты упал в лужу и что я его буду ругать за это.

– Ничего он не испугался. Он плохой! Я с ним не буду больше дружить, – заявил твёрдо Даня и добавил: – Никогда!

– Утро вечера мудренее. Успокойся, постарайся уснуть, сынок.

– Я уже давно успокоился, мама.

– А если успокоился, то скажи, разве ты никогда не обманывал, испугавшись? – И мама так посмотрела на сына, что тот сразу вспомнил, как в прошлом месяце прожёг нечаянно новую скатерть и долго не сознавался.

Даня ничего не сказал, а только покраснел.

– Ну вот, – продолжала мама, – безгрешных не бывает. Без греха один Господь Иисус Христос. А Он учит прощать ближних. Ты разве этого не знаешь?

– Знаю. Когда ученики спросили Христа, сколько раз надо прощать ближнего, Он сказал: семьдесят раз по семь и ещё больше.

– Представляешь, как много! А ты не хочешь друга и один раз простить. – И мама снова погладила сына по голове.

Даня поднял на неё глаза, полные слёз.

– Ты что? – забеспокоилась мама.

– Вову жалко, – признался сын. – Он сейчас, наверное, переживает: нечаянно меня толкнул и тебя обманул.

– Бедняга… Когда грех – враньё, к примеру, – берёт в плен человека, ему всегда становится плохо. А от правды на душе светло.

– Потому что правда от Бога.

– Потому что правда от Бога, – повторила мама.

– Мама, скажи, что твоему сыну теперь делать?

– Ты и сам знаешь, – улыбнулась она и показала глазами на телефон.

Даня сразу набрал телефон друга.

– Вам кого? – услышал он печальный голос Синичкина.

– Нам тебя, Вовик. Не узнал, что ли?

– Данька? Неужели это ты? – не поверил ушам Вова. – Даня, прости меня, я же не хотел тебя в лужу. Оно само как-то вышло. И маму твою не хотел обманывать.

– Не расстраивайся! Мы с ней всё понимаем.

– Как хорошо, что вы такие понимачие, – обрадовался Вова, всё ещё не веря своему счастью.

– Хочешь, приходи к нам, поиграем в камешки.

– Сейчас приду и принесу твоего «Юрлыша». Он без тебя знаешь как скучает?

– Представляю. Жду обоих! – улыбнулся Даня и положил трубку. – Мама, Вова сейчас придёт. Как же мне хорошо стало! Даже петь хочется.

– Это потому что ты правильно поступил – простил. Ведь обида, как ржавчина, в первую очередь разъедает того, кто не прощает!

– Мамочка, как же хорошо в Бога верить. Он только хорошему учит.

– Верно, сынок. Все ошибаются. Не научишься прощать – без друзей останешься.

Тут раздался звонок в дверь, на пороге стоял счастливый Вовик, в руках он держал кораблик.

– Держи своего «Юрлыша». Он победил!

– Как? Без капитана? – удивился Даня.

– Ну да! Он знаешь какой у тебя умный – сам знает своё дело.

Даня взял кораблик, прижал его к груди и погладил.

– «Юрлышка», ты молодец! – сказал он.

– И ты молодец, – сказал Вова и с благодарностью посмотрел на друга.

– Ты на меня, Вовчик, не сердись, – попросил Даня, – я же тебя хотел ударить. Это сгоряча. Понимаешь?

Вова ничего не успел ответить, потому что в комнату вошла мама.

– И вы меня, тётя Надя, простите за обман.

– А я уже, Вовочка, ничего не помню. Ничего, кроме того, что сырники со сметаной звали вас к себе в гости. На кухню.

Скворечник

Вовик и Даня сделали отличный скворечник. Друзья вышли во двор, чтобы выбрать место, где его можно повесить.

– Слушай, – предложил Вовик, – около нашего дома дуб растёт, давай на него!

– Давай! – согласился Даня. – Думаешь, легко скворечник повесить?

– А чего такого? – удивился Вова. – Мы его – вжик – и верёвкой к дубу примотаем! – И он, как фокусник, достал из кармана моток верёвки.

Друзья подошли к дубу и стали внимательно рассматривать нижнюю ветку.

– Да мы на неё не залезем, – засомневался Даня, – высоко.

– Залезем! – уверено произнёс Вова.

Он повис на ветке и попробовал подтянуться. Но не тут-то было.

– Ну что ты, Данёк, стоишь? – закряхтел он вскоре. – Под-подсади же ты меня!

– Сейчас!

И Даня изо всех сил стал подсаживать друга. Но всё было без толку.

– Слабак ты, Вован! – кряхтел Даня, а потом отпустил друга, и тот свалился на землю.

– А ты сам попробуй! – обиделся Вовик, вставая с земли и отряхиваясь.

– И попробую! – уверенно заявил Даня, вспомнив, как это делают спортсмены по телевизору. Мальчик разбежался, подпрыгнул и повис на ветке. Но как ни старался, как ни пыжился он – так ни разу и не подтянулся.

– Ну что? Ты тоже у нас слабак, оказывается! – засмеялся Вовик. – Привет, слабачок Казаков!

Даня, опустив голову, молчал. Потом, посовещавшись, друзья принесли табуретку из дома.

– Моя табуретка, поэтому лезу я! – заявил решительно Даня.

– Подумаешь, какая-то табуретка! – возмутился Вовик. – А я выше тебя на целую голову, а значит, ближе к нижней ветке.

И он, вскочив на табурет, быстро взобрался на ветку.

– Ну ладно уж… Тогда я буду твоим начальником по влезанию, – вздохнул Даня и скомандовал: – Давай быстрей на вторую ветку! Нечего, Вован, с деревом обниматься!

– Сам знаю, – недовольно пробурчал верхолаз.

Вова, держась за ствол, потихоньку поднимался, подбадривая себя:

– Я залезу! Это легкотня! Я сильный! Вот уже и четвёртая ветка. Лезу на пятую.

– Ты куда? Стоп! – донёсся снизу голос начальника по влезанию. – У птиц головы закружатся от проживания в такой высотной квартире.

– Значит, вешаю скворечник здесь, – согласился верхолаз и обомлел. – А… а где же наш скворечник-то? Ой! Мы же его, Казаков, дома забыли.

– Вот это да, Синичкин! – Даня сделал квадратные глаза, а потом расхохотался. – Ты на ветке, а скворечник дома на табуретке.

Друзья долго смеялись, пока Даня снова не скомандовал:

– Вован, срочный спуск! Три, два, один. Старт!

Вова попробовал спуститься. Но ноги не слушались, дрожали. Оказалось, что спускаться намного трудней, чем подниматься.

– Ну чего ты застрял там? – закричал ему снизу начальник теперь уже по спусканию.

– У меня ноги испугались, не спускаются… никак…. – выдавил дрожащим голосом Вовик.

– А ты свои пугливые ноги на ветку повесь, а сам спускайся, – пошутил Даня.

Но другу было не до шуток.

– Что же ты, Вова Синичкин, будешь на дубе теперь жить? – продолжал подтрунивать Даня. – Ты что там себе гнездо свил?

– Гнездо, – глухо донеслось сверху.

– А как же школа, родители?

– Отстань…

Прошёл час, а Синичкин всё ещё сидел на ветке.

– Замерзаю… Скоро упаду, как яблоко, – пожаловался он, всхлипнув. – Надо звать кого-нибудь на помощь! Только сейчас все на работе.

– Все! Кроме Бога, – сообразил Даня. – Давай помолимся.

– Давай… – донеслось еле слышно.

– Господи, помоги Вове спуститься вниз. Пожалуйста! – попросил Даня. – А то он боится. Пошли помощь, Господи.

– Помоги, Господи, чтоб ноги не боялись, – послышался сверху жалобный голос, – а то я совсем окоченел.

Прошло, наверное, пять минут, но друзьям показалось, что прошёл целый день. Вдруг на третьем этаже дома, около которого рос дуб, открылось окно. Из него высунулась старушка и грозно закричала:

– Вы что, хулиганы, ветки ломаете?

– Мы не ломаем, – стал объяснять Даня, – мы скворечник вешаем.

– Скворечник? Где же он? – засомневалась старушка и взяла в руки бинокль. – Что-то нигде его не видно.

– А мы его дома забыли! – прокричал Вова.

– Ну и ребятня! Это просто анекдот, – улыбнулась старушка, и её голос стал ласковым: – Вот как… Птичкам, значит, помогаете. Спасаете, значит. Молодцы! А мне придётся вашим спасением заняться. Я сейчас мигом. Ждите!

И окно на третьем этаже захлопнулось.

– Тоже мне спасительница, – проворчал Вова. – Сто лет в обед.

– Ну и что? – возразил Даня. – Вот увидишь, она обязательно поможет! Мы же только что с тобой помолились.

Вскоре к дубу бойкой походкой подошла старушка с третьего этажа. Она оказалась гораздо моложе, чем ребятам показалось вначале.

– Держись, хлопчик, – подбодрила она верхолаза. – Как тебя зовут-то?

– Вовик, – отозвался мальчик.

– Держись, Вовик. Я мигом!

Старушка легко подтянулась и встала на первую ветку. Даня заморгал, не веря глазам. Потом она осторожно начала подниматься вверх, добралась до Вовы и стала ему показывать, как спускаться. Он безропотно делал всё, что она говорила. Вскоре верхолазы вместе спрыгнули на землю. Старушка гладила дрожащего мальчика по голове и успокаивала, как могла.

Первым пришёл в себя Даня.

– Спасибо, – произнёс он. – А как это? Вы же старая… – Даня осёкся, вспомнив наставления мамы на тему женского возраста. – Вы же не очень молодая бабушка, а такая сильная.

– Это Бог силы даёт не очень молодой бабушке! – засмеялась она. – Я, между прочим, мастер спорта по альпинизму. Спортивную форму всю жизнь поддерживаю. А вы, будущие защитники Отечества, скажу правду, на богатырей не похожи. Не дело.

Мальчики глубоко вздохнули.

– Чего же тут вздыхать? Хотите быть сильными? Хочешь, Даниил?

Ребята закивали.

– Могу помочь!

– А вы откуда меня знаете? – спросил Даня.

– В церкви с родителями видела. Слышала, как они тебя называли. Итак! Приглашаю вас, ребятки, на стадион. Я веду секцию лёгкой атлетики. Будете тренироваться – станете сильными. Придёте?

– А когда начнутся занятия? – сразу спросил Вовик.

– Меня, кстати, Ольга Васильевна Морозова зовут, – представилась старушка.

– Когда начнём заниматься, Ольга Васильевна? – теперь уже спросил Даня, и у него загорелись глаза.

– Завтра и приходите! В шесть вечера. До встречи, друзья пернатых! – улыбнулась Ольга Васильевна и ушла.

* * *

– Мама, где моя тёплая спортивная форма? – спросил Даня, когда мама пришла вечером с работы.

– Зачем тебе, сынок?

– Ольга Васильевна, наша соседка из первого подъезда, пригласила нас с Вовиком на стадион, в свою секцию по лёгкой атлетике. Она знаешь какая сильная и ловкая! Альпинистка! По деревьям лазает!

– Да неужели? Как же хорошо! – обрадовалась мама. – Нашёлся человек! Это Господь ответил на мои молитвы, а то ты вон каким бледным и слабым стал, а в школе физкультуры как не было, так и нет. Слава Богу за все милости!

– Слава! – повторил Даня и вспомнил, что до сих пор не поблагодарил Бога за чудесное спасение друга. Он побежал в свою комнату, закрыл дверь и горячо зашептал молитву перед образами.