Текст книги "Зеленая революция: Экономический рост без ущерба для экологии"

Синтез техники и природы

До сих пор взаимодействие человека и природы сводилось скорее к потреблению природы: чем богаче и мощнее становился мир человека, тем больше беднела природа. Так обстояли дела уже ко времени возникновения первых империй, если не раньше. Добывая материал для строительства городов и флотов, древние греки и римляне хищнически вырубали средиземноморские леса, оставив после себя голые, выжженные солнцем территории. Подобный метод природопользования сохраняется и сегодня: никогда еще потребление природных ресурсов, выбросы парниковых газов, вымирание животных и исчезновение растений не принимали подобных размеров. В то время как производительный капитал промышленных стран растет бешеными темпами, экологические системы, без которых невозможно существование человеческой цивилизации, оказались под угрозой гибели. Убытки «природного капитала» увеличиваются пропорционально растущему материальному богатству{15}15
  Так полагали уже Пол Хокен, Эмори и Хантер Ловинс в своем хрестоматийном труде «Natural Capitalism» (1999).


[Закрыть]. Это не может и не должно продолжаться. Перегрузки, которым подвергаются важнейшие экосистемы, заставляют нас сменить курс. Из-за перенасыщения атмосферы парниковыми газами климат скоро прикажет долго жить. Из-за эрозии и засоления сокращаются пахотные земли, а спрос на продукты питания и аграрное сырье растет. Дефицит воды несет угрозу сельскому хозяйству.

Мы находимся в точке бифуркации: или нам удастся совершить «большой скачок» к устойчивому способу производства, или мир ждут тяжелейшие кризисы. Это не просто вопрос технологий, способов производства и типа продукции. В первую очередь измениться должны отношения между человеком и природой. В будущем нам придется отвечать не только за мир человека, но и за мир природы. В антропозойскую эру политика, предпринимательство и потребление несут ответственность и за устойчивость климата, многообразие видов, защиту Мирового океана, сохранение плодородия почв. Мы должны взять природу под свою защиту. Поэтому политика XXI в. должна стать в буквальном смысле слова геополитикой{16}16
  См. Ernst Ulrich von Weizsäcker, «Erdpolitik. Ökologische Realpolitik an der Schwelle zum Jahrhundert der Umwelt», Darmstadt 1989.


[Закрыть]. Мы должны объявить атмосферу, Мировой океан и Арктику общим наследием, подлежащим совместному контролю. Человечество давно уже миновало стадию, когда Землю можно было не трогать. Сегодня скорее нужно формировать ее по правилам ландшафтного дизайна, который благоустраивает природу, сочетая красоту с пользой. Над этим человек трудился столетиями, в результате чего появились аграрные альпийские ландшафты, рейнские виноградники и тосканские возвышенности – все они были созданы как прекрасные образцы устойчивого ведения хозяйства, направленного на сохранение производственной базы природы. С развитием крупной промышленности возобладала другая точка зрения, согласно которой природа прежде всего ресурс, вроде бы неисчерпаемый источник сырья и свалка для отходов индустриального общества. Экономика все росла, проедая богатства, содержащиеся в почве и лесах, а обратно отдавая отбросы, выхлопные газы и сточные воды. Все свелось к разграблению.

Сегодня на повестке дня стоит очередная смена парадигмы: переход к укладу экономики, функционирующему не наперекор производительным силам природы, а вместе с ними. Наши прежние представления о природе ограничивались мыслью о дефиците природных ресурсов, которые нужно использовать в высшей степени эффективно. Сырье, запасы пресной воды, плодородные земли конечны, природа – сужающийся ареал обитания растущего населения Земли. Вроде бы все так и есть, однако это неполная картина. Основой устойчивой экономики служит не дефицит ресурсов, а фантастическая производительная сила природы, неисчерпаемые возможности эволюции. Мы еще не знаем, чего можно достичь, сочетая творческий потенциал природы с человеческим духом, реализуя синергию био– и ноосферы{17}17
  Термин «ноосфера» (образовано от греческого слова, обозначающего «дух») был введен в оборот русским геохимиком Владимиром Ивановичем Вернадским уже в 1920-е гг. В 1970-е гг. специалист по проблемам средств массовой информации Маршал Маклаэн обозначил им всемирную сеть электронных информационных систем, образующих «технический мозг мира».


[Закрыть]. Вырисовываются контуры зеленой экономики, для которой характерен продуктивный синтез биологической эволюции и технологий. Ученые, вставшие в авангарде экологической политики, предложили термины, позволяющие понять, о чем идет речь: комплексные технологии (Эрнст Блох), биокибернетика (Фредерик Фестер), революция эффективности (Эрнст Ульрих фон Вайцзеккер), естественный капитализм (natural capitalism, Эмори и Хантер Ловисы, Поль Хокен). Все они подразумевают не статичное, а динамичное общество, не покорное приспособление к существующему «естественному порядку»[6]6
  Формула Адама Смита. – Прим. пер.


[Закрыть], а рост вместе с природой.

Главная производительная сила постископаемого общества – солнечная энергия. Сегодня, слыша эти слова, мы думаем в первую очередь о солнечном электричестве, упуская из виду, что преобразование солнечного света в углеводородные соединения делает возможной жизнь на Земле – так возник мир растений и микробов, без которого не могли бы существовать и другие виды. В долгосрочной перспективе фундаментом экологической экономики тоже должен стать фотосинтез – источник основных биологических и химических веществ. Биотехнологии будут главными технологиями XXI в. Новые технологии, материалы, продукция лишь имитируют то, что за миллионы лет «изобрела» эволюция.

Вместе с тем необходимо неустанно повышать эффективность ресурсопотребления. Старый зеленый лозунг «Меньше значит больше» приобретает новое значение: меньше необработанной энергии и сырья – больше благосостояния. Никакого волшебства тут нет. Химическая промышленность уже показала, как можно увеличивать объем продукции, понижая при этом уровень ресурсопотребления. Здесь принцип замкнутых циклов и каскадные схемы потребления сырья и энергии используется больше, чем другие отрасли. Ответ на вопрос, почему немецкая промышленность так прочно держится на мировом рынке, лежит, в частности, в сфере эффективности ресурсопотребления, согласно этой схеме вся зеленая продукция записывается в кре́дит. За последние 20 лет ФРГ продемонстрировала, что высокоразвитая страна может сокращать выбросы СО₂ и при этом не беднеть. Немецкую «энергетическую революцию» можно взять за образец. Многие в мире внимательно следят за тем, как Германия решает проблемы, возникающие в связи с резким повышением доли возобновляемых источников энергии. Если трансформация пройдет успешно, за Германией последуют и другие страны – еще одна причина пройти этот путь до конца.

Против экологического пессимизма

Экологический дискурс по традиции определяют два громких слова – «опасность» и «границы». Для этого есть немало оснований. Если мы хотим покончить с рутинным «продолжать в том же духе» и встряхнуть общественность, без сигналов тревоги не обойтись. Но от безальтернативного алармизма опускаются руки. Если мы хотим привлечь на свою сторону граждан и предпринимателей, парламенты и правительства, нужно говорить о шансах и потенциале. Разногласия в атомной энергетике – поучительный в этом плане пример. Уже в 1970-е гг. в ФРГ активизировалось антиатомное движение, а чернобыльская авария в апреле 1986 г. наглядно продемонстрировала грозный потенциал атомной энергии. Однако потребовалось еще более 20 лет, чтобы политика распростилась со странной идеей производить водяной пар, используя цепную ядерную реакцию. Едва правительство ФРГ продлило срок эксплуатации атомных электростанций, как грянула Фукусима. Обладая быстрой реакцией, госпожа канцлер развернула ход событий на 180 градусов и одним махом заморозила почти половину немецких АЭС. Протестов со стороны экономики практически не последовало. Никто не кричал, что завтра не будет света. Это стало возможным только потому, что по сравнению с 1986 г. значительно окрепла альтернатива ядерной энергии – энергия из возобновляемых источников. Ветровая и солнечная энергия получила аттестат зрелости. После того как 1 апреля 2000 г. усилиями красно-зеленой коалиции вступил в силу Закон о возобновляемых источниках энергии, возникла целая отрасль, где заняты сотни тысяч людей. Широкие слои приобрели (и сохраняют) убеждение в том, что будущее энергоснабжения за возобновляемыми видами энергии.

Поэтому отказ от ядерной энергии стал не просто оборонительным маневром, а отправной точкой перехода к новой, восхитительной эпохе возобновляемых видов энергии, началом зеленой революции. Четкого ее сценария не существует. Но когда маховик запущен, экологическая революция начинает генерировать собственную динамику. Растет количество изобретений, появляются новые технологии, венчурный капитал вкладывается в новые предприятия, возникают новые рынки. То, что еще вчера было научной фантастикой, сегодня стало реальностью. Кто 30 лет назад мог представить себе мир, в котором мы живем сегодня? После развала Советского Союза и сноса Берлинской стены раскол Европы ушел в историю. Китай стал мировой державой. Немецкая марка перекочевала в музей. Немецкий лес не погиб. В Рейне снова плавает лосось. Дигитальная революция кардинально изменила экономику, политику и повседневность. Германия лидирует в борьбе за энергию ветра и солнца. Арабский мир, долго служивший олицетворением застоя, стал эпицентром бурной политической жизни. Иными словами, будущее нельзя предсказать, базируясь только на событиях настоящего. Мы не можем быть до конца уверены, что «все будет хорошо», но и не должны отказываться от идеи прогресса. Просто необходимо его переосмыслить. Если экологи с присущей им страстностью будут рисовать будущее в черных красках, они ничего не добьются. Публика поохает, покивает и продолжит жить по-старому. Перемены происходят лишь тогда, когда опасности не затмевают надежды на лучшее будущее.

Тот, кто призывает к зеленой промышленной революции, навлекает на себя упрек в обожествлении технологий. Правда, и непримиримые критики цивилизации признают, что совсем без инноваций не обойтись. Но это, по их мнению, сродни ремонтным работам на «Титанике». Менять, дескать, нужно не способ производства, а человека, его привычки, желания, поведение. Из неумеренного Савла должен выйти умеренный Павел. Как ни относиться к подобным проповедям, по трезвом размышлении нельзя не признать, что отказ от потребления не спасет планету. Для этого нас слишком много, и каждый день приходят новые миллионы, алчущие завоеваний Модерна. Уровень индивидуализма, мобильности, комфорта, коммуникаций и плюрализма в современных обществах уже не понизить. Минимизация производства и потребления как политическая программа приведет лишь к авторитарному господству добродетели во имя экологии. Лучше держаться от этого подальше. Предмет экологической политики – перестройка не человека, а индустриального общества.

Так что же, образ жизни не имеет значения и уповать нам следует только на технические инновации? Ни в коем случае. Изменение наших повседневных привычек неразрывно связано с индустриально-технической революцией. Времена безоглядного потребления позади. Нам не уйти от ответственности за последствия наших поступков. Значение имеет не только заявленная цена товара, но и социальные и экологические затраты на его производство. Нагляднее всего это демонстрирует продовольственная сфера. То, что мы едим, влияет не только на наше физическое самочувствие, но сказывается и на общемировом землепользовании, методах земледелия, животноводстве, потреблении воды, расширении транспортных сетей и уровне выбросов СО₂. Мощнейшим стимулом индустриализации сельского хозяйства является не «жажда наживы международного аграрного капитала», а наша неумеренность в потреблении мясо-молочных продуктов. Покупая в супермаркетах все больше птицы, говядины, салями, йогуртов и молочных коктейлей, мы даем толчок массовому животноводству. Соответственно, все больше зерновых культур идет на корма. Растут цены на основные продукты питания. Под подобным нажимом происходит все большая интенсификация сельского хозяйства. Тому, кто приходит в негодование от жутких коровников, рассчитанных на десятки тысяч животных, кто горько сожалеет, что коровы, свиньи, куры превратились в биомашины, придется пересмотреть свой рацион и есть поменьше мяса, побольше злаков, орехов, свежих овощей, фруктов. Опыт показывает, что это не так уж и страшно. Сокращение потребления мяса вовсе не означает отказ от гастрономических изысков, особенно если прибавить сюда преимущества вегетарианства. Речь в данном случае идет не о запрете, а скорее о другом способе получать удовольствие от еды.

Правда, даже наши изменившиеся представления о качественном питании не превратят сельское хозяйство в идиллию à la Бюллербю[7]7
  Шведская деревушка Бюллербю из книг шведской писательницы Астрид Линдгрен. Сельская идиллия. – Прим. ред.


[Закрыть]. Глобальный спрос на продукты питания будет расти, роль аграрного сырья в промышленности и энергетике будет становиться все важнее, требования к сельскому хозяйству, нагрузки на почвы, потребление воды будут повышаться. Поэтому наше индивидуальное поведение лишь часть решения проблемы. Без политических реформ и научных инноваций мы с ней не справимся. Но вне зависимости от того, насколько наши привычки влияют на общую картину, всегда желательно поступать так, чтобы не причинять вред живому существу. Справедливая торговля и «био», этичное потребление и устойчивые вложения средств не просто мода. Это предвестники новой экономики. Чем больше людей будут задумываться о последствиях своих поступков, тем больше будет желаемый эффект.

Лишь сочетание технических инноваций, политического контроля и поведения каждого позволит достигнуть глубины, масштабов и скорости экологической трансформации, необходимых для предотвращения турбулентных кризисов. Однако нет никаких гарантий, что нам это удастся. Вполне возможно, что через пару десятков лет Земля, как пророчествует Zeit, превратится в очень неуютное, «жаркое, засушливое и непригодное для жизни» место{18}18
  Frank Drieschner, «Der große Selbstbetrug». http://www.zeit.de/2012/41/Vier-Grad-Klimapolitik-Klimawandel/komplettansicht.


[Закрыть]. Это вопрос открытый. Но даже если уже поздно устанавливать предельную планку повышения температуры на 2 °С вследствие парникового эффекта, мы обязаны сделать все, чтобы максимально сократить выбросы углекислого газа. Чем лучше нам удастся это сделать, тем выигрышнее будет исходная позиция будущих поколений, которым придется приспосабливаться к изменению климата и снова охлаждать Землю{19}19
  См. Hans-Josef Fell, «Global Cooling. Strategies for climate protection», London, 2012.


[Закрыть]. Мы достигли точки, когда нам необходима тройная стратегия: максимальное сокращение выбросов парниковых газов, понижение чрезмерной концентрации углерода в атмосфере, аккомодация к неотвратимым изменениям климата. Никакая, самая успешная инновационная стратегия, никакая культурная и политическая реформация не принесут гармоничного, бескризисного будущего. 9 млрд человек не могут жить в состоянии идиллии. И тем не менее мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы развернуть прогресс в новом направлении, избежав социал-дарвинистского «спасайся кто может».

1. Мир в эпоху перемен

Проблема экономического роста разделяет людей на два лагеря. Одни мечтают о том, чтобы сбросить с государственного корабля долговой балласт, в глазах других это тупиковый путь, с которого нужно поскорее свернуть. Первые критические голоса прозвучали еще 40 лет назад, когда был опубликован доклад Римского клуба «Пределы роста», ставший манифестом экологического движения. Превышение допустимых нагрузок на экологические системы, неутолимый энергетический голод современной цивилизации, растущая пропасть между потребностью в ресурсах и ограниченными запасами сырья придают призывам к созданию общества за пределами роста новую остроту. Сюда нужно прибавить и цивилизационные аспекты: набившее оскомину потребление как цель жизни, протест против неослабевающего императива успеха, всестороннее ускорение жизни, ощущение беспомощности перед обезумевшими финансовыми рынками, возрастающая растерянность средних слоев в новых условиях жесткой экономики, требующих большого напряжения и лишающих уверенности. Опросы последнего времени показывают, что большинство немцев с понятием «благосостояние» связывает вовсе не повышение жизненного уровня, а социальные гарантии на случай безработицы, болезней и старости. Чем ненадежнее будущее, тем важнее такие ценности, как уверенность и защищенность. Все меньше людей верит, что будущие поколения будут жить лучше. Когда бледнеет идея прогресса, возможного благодаря росту, на передний план выходят вопросы распределения.

Разве кризисные бури на финансовых рынках не подкрепляют пророчества о скором конце роста? И в самом деле, росту, финансируемому за счет заимствований, непременно придет конец. Это касается как непрерывного расширения спектра государственных услуг за счет выпуска долга, так и финансируемого за счет кредитования бума в сфере недвижимости, который подстегнул конъюнктуру в США и Испании. Идея о том, что, наращивая долги, можно сконструировать перпетуум-мобиле растущих доходов и занятости, провалилась с треском. Во многих регионах Европы вследствие ослабления экономической динамики и сокращения объема государственных услуг понижается жизненный уровень широких слоев населения. Демографические проблемы обостряют ситуацию, поскольку рост расходов на здравоохранение и уход за престарелыми ложится на плечи экономически активного населения, численность которого уменьшается. Значит, вопрос роста решен? Из-за нехватки ресурсов белка перестанет крутить свое колесо в клетке под названием «все больше»? Из-за перенасыщения рынков будет парализована динамика капитализма? А из-за того, что все больше людей не хотят во всем этом участвовать, придет конец глобальной «Монополии»?

Пожалуй, все-таки нет. Конец роста не просматривается. Наоборот, финансовые кризисы последних лет не должны помешать пониманию того, что мы переживаем период стремительного роста. Его стимулируют четыре основных фактора.

• Во-первых, к середине этого столетия население Земли предположительно вырастет с неполных 7 до 9 млрд человек. Даже если растущее благосостояние, повышение уровня образования и самостоятельности женщин сглаживают демографическую кривую, этот рост запрограммирован минувшими периодами высокой рождаемости. Сегодня мировое население ежегодно увеличивается в размере народонаселения ФРГ, т. е. более чем на 80 млн человек. Самый высокий демографический рост наблюдается в Африке: по прогнозам, к 2050 г. население континента вырастет вдвое. Одно это повысит спрос на услуги и продовольственные и промышленные товары.

• Во-вторых, к середине века экономически активное население Земли увеличится с 3 млрд до примерно 6 млрд, так как каждый год на рынок труда приходят десятки миллионов энергичных молодых людей. Таким образом, растущему спросу на товары отвечает растущий потенциал рабочей силы. Только в Китае экономически активное население в ближайшие 20 лет вырастет на 250 млн человек. Это больше, чем весь нынешний потенциал рабочей силы в Европе.

• В-третьих, сегодня мы являемся свидетелями того, что миллиарды людей изо всех сил стремятся к завоеваниям современной цивилизации: квартиры с водопроводом, канализацией и электричеством, хорошее питание, бытовая техника, медицинское обслуживание, образование, компьютер, сотовые телефоны, мобильность. Они не мучаются вопросом «Сколько мне нужно?», а трудятся не покладая рук и инвестируют в образование детей, чтобы уйти от нищеты и пользоваться всем, что для нас стало естественным. Постоянно возрастающие потребности миллиардов – огромный стимул роста, наперекор всем экономическим кризисам. Безудержное стремление наверх приведет к быстрому росту глобального среднего класса. Число людей с покупательной способностью от 10 до 100 долларов в день к 2050 г. предположительно увеличится с 1 млрд до 4 млрд, спрос на высококачественные товары потребления и услуги по сравнению с сегодняшним возрастет в несколько раз.

• Невероятную скорость наберут и инновации. Последняя из базисных инноваций – дигитальная революция – развивается вовсю, а уже накатывают новые инновационные волны: возобновляемые виды энергии, электромобили, биотехнология, технологии материалов, робототехника, нанотехнологии, искусственный фотосинтез – палитра новых технологий и продуктов становится все шире. Стремительно совершенствуются компьютеры, что предоставляет новые возможности ученым. Мощные поисковые системы и сетевые базы данных открывают доступ к любой информации в любой точке земного шара. Размываются границы между научными дисциплинами. В междисциплинарном пространстве добываются новые знания. Одновременно глобализируется производство знаний. В разных странах над новыми идеями и проектами работает невиданное количество ученых. Особенно высокие темпы инноваций наблюдаются в пороговых странах Азии. За последние 5 лет количество заявок китайских изобретателей в Европейское патентное ведомство увеличилось в 5 раз. Еще несколько лет, и Китай вытеснит Германию с третьего места (возглавляют список Соединенные Штаты, следом с большим отрывом идут Япония и Германия). Как заметил президент Ведомства Бенуа Баттистелли, «Китай уже нельзя называть только мировой фабрикой. Скоро он станет еще и мировой научно-исследовательской лабораторией»{20}20
  Интервью Frankfurter Allgemeine Zeitung от 20 октября 2011. http://www.faz.net/aktuell/wirtschaft/recht-steuern/gespraech-mit-patentamt-chef-battistelli-wir-patentieren-niemals-nur-die-gene-allein-11931412.html.


[Закрыть].