Текст книги "Сознание пишет. Беседы по почте с Рамешем Балсекаром"

Письмо от Т. К.

28 августа 1993 г.

Я не знаю, что именно хочу сказать вам. Но всю последнюю неделю я думал почти только о вас, поэтому и постарался сочинить вам письмо. В прошлом мне иногда приходила на ум мысль о том, что хорошо бы мне что-нибудь написать вам, один раз я даже набросал больше страницы практически бессвязного текста, а потом отказался от этой идеи. Я хочу поддерживать с вами какую-то связь, но я не из тех, кто любит писать письма.

На самом деле меня не удивит, если вы вовсе не помните меня. В последний раз я видел вас больше года назад, в Пенсильвании, где мы разговаривали лишь пару раз, причем недолго. Я приезжал к вам в 1992 г., но теперь мне кажется, что все это было очень давно и далеко.

Прошло почти два года с тех пор, как я уволился с высокооплачиваемой работы в большом городе и возвратился в свой родной городок. Если не принимать в расчет прошлогоднюю поездку в Индию и Пенсильванию, то я сделал совсем мало. Вообще-то еще год назад я большую часть времени вязнул в черной трясине отчаяния и тревог в отношении будущего, и мои переживания не позволяли наслаждаться настоящим. Наверно, мое состояние затянулось, и мне пора изменить свою жизнь. Возможно, скоро я снова вернусь к своей работе или по крайней мере займусь чем-нибудь, чтобы возродить интерес к компьютерам и восстановить практический опыт.

Сейчас я рассчитываю, что в следующем году смогу приехать на ритрит в Коваламе, если он состоится и я смогу выкроить время. Однако неделю назад я начал подумывать о том, что смогу снова приехать в Бомбей в конце этого года или в начале следующего. Мне показалось, что снова увидеть вас гораздо важнее всего остального. Затем мне позвонили насчет работы из местной компании и пригласили на собеседование. Неожиданно все мои планы снова перепутались. (Поистине верно, что у людей никогда не переводятся трудности.) Рассматриваемая работа одновременно привлекает и отталкивает меня. Но если мне предложат должность и я приму ее, тогда я, скорее всего, не смогу приехать к вам этой зимой. В таком случае я мог бы запланировать поездку к вам в конце следующего года. Но мне не нравится откладывать события, которые касаются вас. Мне кажется, что такая спешка вызвана моей мыслью о том, что Рамешу осталось не так много времени. Может статься, что осталось мало времени как раз у Т. К.

Разумеется, я не знаю, что произойдет. Я даже не знаю точно, для чего хочу еще раз увидеть вас. Моя вера в то, что я развиваюсь духовно, полностью развеялась. Мирская жизнь неприглядна, но духовная жизнь есть не что иное, как мираж.

Когда я жил рядом с вами, довольно долго мне казалось, что со мной что-то происходит. После того как я впервые увидел вас в Санта-Барбаре в 1988 г., во мне родилось сильное ощущение освобождения, которое сохранялось в течение двух дней и постепенно угасло в течение последующей недели. В том же году, в Лос-Анджелесе, был глубокий интерес к тому, что вы говорили, а позже – к тому, что спрашивали люди. Были моменты, когда, слушая вас, я оказывался настолько поглощенным тем, что вы говорили, что все слова, а также сам мир просто исчезали. Во время ритрита в Коваламе в 1990 г. было также много магических моментов, хотя к концу ритрита на меня по непонятным причинам напала депрессия. Затем в 1991 г. был Мауи, и я пережил длительные периоды того, что я могу назвать глубочайшей ясностью или ощущением предельной «прозрачности». В последний день в Мауи мое сердце разрывалось от любви к вам, и слезы текли из моих глаз. В течение двух или трех недель после ритрита в Мауи происходило частое вхождение в состояние спонтанной медитации. Затем был период времени, проведенный с вами в Бомбее в прошлом году, который, как я помню, я назвал самым замечательным, что когда-либо со мной происходило, хотя сейчас я уже не могу подробно вспомнить все те чувства, которые тогда пережил.

Затем в прошлом же году была Пенсильвания, где все для меня было мертвым. Мне казалось, что ничего не происходит. Не то чтобы беседы вызывали во мне скуку, мне было просто неинтересно. С тех пор каждый раз, когда я читаю одну из ваших книг или другую духовную литературу, я остаюсь по большей части равнодушен. Все это кажется мне бессмысленным, хотя раньше, похоже, у меня было довольно ясное интеллектуальное понимание.

Я знаю, вы говорили о том, что потеря интереса к тому, произойдет просветление в этом теле-уме или нет, может быть обнадеживающим состоянием, в котором пробуждение как раз и может произойти. Однако мне не верится, что это может произойти на той стадии, на какой я сейчас нахожусь. Мне кажется, что я, скорее, совершил огромный прыжок назад в состояние, которое во многих отношениях настолько же мучительно, как и то, в котором я пребывал двадцать с лишним лет назад, когда меня ужасно угнетало ощущение бессмысленности мира. Мое «я» вовсе не отошло на задний план, оно, напротив, вышло далеко вперед и затмило собой все остальное. Мне не верится, что оно когда-нибудь уйдет и что-то сможет дать ему длительное удовлетворение.

Я вспоминаю нашу последнюю встречу в Бомбее, произошедшую в день моего отъезда. Мы сидели в комнате и очень мало сказали тогда друг другу. Затем, когда я уже уходил, мы обнялись в дверях. Вы заключили меня в короткое объятие, после чего отпрянули, в то время как я пытался продлить этот момент. Данный эпизод, а также ощущения от моего последнего визита в целом навели меня на мысль, что вы даете мне понять, что для меня наступило время оставить все и дальше идти одному. Хотя, возможно, такого подтекста вовсе и не было (ум часто способен выдавать крайне странные идеи). Последующие переживания ясно показали, что я еще совсем не готов к тому, чтобы стоять на собственных ногах. Если мое понимание и углубилось, то я не осознаю этого.

Надеюсь, у вас и вашей семьи все в порядке. И возможно, если суждено, мы встретимся еще раз.

Письмо от М. Н.

2 января 1994 г.

Интересно, что со временем понимание становится все богаче. Не то чтобы до написания этого никакого понимания не было, но истинность всего этого проникла намного глубже.

Все концепции – субъект-объект, ноумен-феномен, бытие-небытие, нирвана-самсара, эгоизм-отсутствие эгоизма – просто концепции. Такие концепции порождаются «Всем» через ум, который также порождение Всего. Это полностью самодостаточная система (также являющаяся концепцией), которая, естественно, не подлежит никакому определению или анализу, поскольку само это Все – и анализирующий, и анализируемое.

Ничто не может прикоснуться к истине или даже приблизиться к ней. По сути, истины и не может быть. Все есть только ум, а ум – это Все в этой форме, и даже это – лишь концепция.

Здесь я пытаюсь выразить невыразимое. Все кажется лишь описательным, служащим лишь для объяснения переживания самому себе с использованием других объектов, совершающих описание в этом нескончаемом танце, подобном охоте за собственным хвостом, при отсутствии какого бы то ни было положения, из которого можно было бы наблюдать танец и которое не являлось бы частью самого танца.

Наконец-то обретают полный смысл слова Махарши:

 
«Нет ни Творения, ни Разрушения,
Ни Судьбы, ни Свободной Воли,
Ни Пути, ни Достижения —
Это Окончательная Истина».
 

Конечно, подход к «истине» может быть только негативным. Все – лишь концепция, описание, которое сделал сам ум для объяснения того, что он переживает. Нет ни единой вещи.

Даже аналогия сновидения, где все правила сновидения создаются сновидением в сновидении, – лишь другая концепция.

Описание восприятия как функционирования, а не субъекта, переживающего объект, – также лишь концепция. Пустота и полнота – концепции. Иллюзия и реальность – концепции также.

Ум выражает лишь то, что «Все» воспринимает в самом себе. Значит, ничто никогда не может быть «познано», поскольку никакой объективности быть не может, ибо нет ничего, что не было бы просто «Всем», предающимся иллюзии объективности.

Трюк ума в том, что он галлюцинирует объективность. «Все», или Сознание, создающее ощущение субъективности для переживания объективной реальности, с которой оно должно иметь дело и над которой оно устанавливает контроль, основанный на свободе волеизъявления, – какой абсурд!

В течение долгих лет я разгадывал загадку «ноумен-феномен», пытаясь концептуализировать это, не осознавая в полной мере, что само различие чисто концептуально, и эта концептуальность – часть концептуализирования, которой Все подвергает само себя. Нет такой вещи, как ноумен, и нет такой вещи, как феномен. Вообще ничего нет.

Никакое описание или концептуализация ни на йоту не приближает истину. Сознание никогда не может быть постигнуто по той причине, что нет ничего, что не было бы Сознанием.

Какой же я был наивный. Путь к свободе пролегает через понимание абсолютного неведения! Через понимание, что ничто никогда не может быть познано, ибо познающий – это познаваемое, видящий – это видимое, все есть Сознание, концептуальные различия в пределах которого создаются им самим в его концептуальной форме в виде ума.

Первичный обман начинается с мысли «Я есть». Обман в том смысле, что вместе с ним возникает иллюзия объективизации, а также концептуальная позиция, с которой можно рассматривать «реальность» – место, так сказать, находящееся вне Сознания, или Всего. Изначальная двойственность представляет собой изначальную иллюзию.

Даже концепция Высшего Разума, или Сознания, или Бога, или Чего-то еще, обладающего разумом, ошибочна. Никакое описание Сознания невозможно, пока оно играет в свою игру в субъект-объект через свое функционирование в форме чувственного восприятия. Когда мы говорим, что оно «познает себя» через это функционирование, – это лишь еще одна концепция.

Это есть то, что оно есть, и в то же время это не есть «это». Это не Бог, или Брахман, или Дао, или Сознание. Это есть Я. Просто-напросто именно этим являюсь я, являетесь вы, именно этим являются красота и насилие. Это единственное, что есть, и даже это «есть» – лишь концепция.

Не может быть больше никаких вопросов и никаких ответов для того, чтобы выразить это понимание. Похоже, вопрос Махараджа «Чем вы были до того, как родились?» лучше всего раскрывает суть этого.

Невыразимое, невообразимое единство становится феноменальным через собственное порождение чувственного восприятия, и оно становится ноуменальным в отсутствие этого восприятия.

Пожалуйста, пишите, Рамеш.

* * *

Примечание редактора: это письмо было написано Рамешу менее чем за три недели до просветления.

Тун, Швейцария, 11 декабря 1993 г.

Дорогой гуруджи! Надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии. К сожалению, из-за плохого самочувствия я не смог приехать к вам в августе, как собирался. У меня были серьезные проблемы со спиной. Сейчас я чувствую себя лучше, но испытываю проблемы с деньгами. Мне достаточно их на мои скромные нужды, но позволить себе поездку в Индию я пока не могу. Мне очень жаль. Надеюсь, вы не огорчены. Я очень хотел увидеть вас снова и сильно расстроился, что не смог.

Я по-прежнему веду одинокий, почти отшельнический образ жизни. Однако этот отход от общества вызван ни моими собственными намерениями, ни внешними условиями. Так или иначе это произошло, и у меня нет желания изменять что-либо. Я наслаждаюсь как одиночеством, так и случайными встречами с другими людьми. Очень редко я играю активную роль, выступая инициатором. Несмотря на наличие чувства любви и сострадания, нет никакого намерения искать работу, заняться какой-либо профессиональной или общественной деятельностью. Иногда это меня напрягает. Раньше, лет десять назад, социальные, психологические, религиозные и духовные вещи имели для меня большую важность, сейчас же увлечение ими прошло, больше меня к ним не тянет. Конечно, по возможности, я оказываю помощь, если это в моих силах.

Несмотря на угрозу со стороны ядерного оружия, загрязнение окружающей среды, войны, социальные беспорядки, страдания на индивидуальном уровне и в глобальном масштабе, присутствует полнейшая уверенность в том, что все хорошо. Я вовсе не бессердечный или черствый, в моем сердце все это находит свой отклик, и когда я сталкиваюсь со страданием людей, я по мере возможности стараюсь успокоить их.

Но иногда, когда приходит такая мысль, ощущается некий страх, и возникает беспокойство по поводу моей отчужденности и пассивности. Я не соответствую социальным нормам, не имею ни работы, ни профессии, ни семьи.

Вчера вечером был такой сильный ветер, что окна и двери моего дома громко стучали, но среди всего этого грохота была тишина, глубокая недвижимость, которая пронизывала собой все. Как же я люблю эту пустоту! Она не мертва, она полна сущности жизни, полна всем тем, что когда-то было, и всем тем, что придет завтра или через миллиард лет, в миллиардах нерожденных миров. Эта недвижимость полна тем, что не может быть названо. Это бесформенное, всеохватывающее, плодотворное единое целое, не затрагиваемое ничем.

Эта недвижимость присутствует и сейчас, на рассвете дня, в то время как я сижу за столом и пишу это письмо.

Я всегда боялся темноты, невидимого, непонятного. Я не мог и подумать, что буду чувствовать себя во всем этом как дома. Мое сердце говорит мне, что эта непостижимая необъятная бесконечность, дающая рождение всему проявленному миру, присутствующая во всех формах, – наш источник, наша истинная природа. Нет никого и ничего, есть только ТО, ЕДИНОЕ, и все это опьяняющее сновидение, одновременно ужасное и прекрасное.

Все это благодаря вам, гуруджи! После нашей встречи я прочел много книг по буддизму, даосизму и адвайте. В мои руки попадали работы самых разных учителей, принадлежащих различным духовным школам, но ни один из них не смог изложить истину так просто, так ясно, так прямо и с такой чистотой, как это сделали вы. Даже Махарадж. Как мне повезло, что я встретил вас!

Желаю вам с Шардой всего самого лучшего, веселого Рождества и счастливого Нового Года!

С глубокой любовью, Марк.

Примечание редактора: просветление произошло, но осознание этого потребовало нескольких дней. Это можно увидеть в приведенных ниже письмах, кульминацией которых является письмо от 5января, когда самореализация стала полной.

Тун, 2 января 1994 г.

Дорогой Фрэнк, я был очень рад получить ваше письмо. Ваши послания всегда приносят с собой любовь и благословение гуруджи. Какой бесценный подарок вы мне прислали – чудесную книгу «Сознание пишет». Чувствуется, что она была составлена человеком, который имеет глубокое понимание и обладает пламенным сердцем. Я уверен, что многим ищущим она принесет огромную пользу. Может быть, для кого-то она даже окажется окончательным толчком или последним ударом. Я в полном восторге. У меня сжимается сердце, когда я думаю о том, как плохо вы себя чувствовали, когда работали над этой чудесной книгой. Это само по себе уже чудо.

Мой дорогой Фрэнк, я всегда ощущаю близость к вам, хотя мы никогда и не встречались лично, и я ничего не знаю о вас, кроме той информации, которая содержится в книгах «От Сознания Сознанию» и «Сознание пишет». Я надеюсь, что вы находитесь в хорошей физической форме. По собственному опыту я знаю, что физическая слабость или боль могут вызвать такую открытость и чувствительность комплекса тела-психики, что сердце начинает петь песни во славу Возлюбленного, ТОГО. Они могут подтолкнуть сердце и ум к краю, к точке, откуда нет возврата назад.

Я знаю, что вы нашли Покой, или, скорее, Он нашел вас. Как прекрасно, когда сердце погружено в ТО, растворившись навеки!

…Я хочу, чтобы вы знали, что те фрагменты из книги «От Сознания Сознанию», в которых речь идет о принятии эго, оказали на меня огромное воздействие.

С самого начала вы были очень дороги мне, и я считаю вас настоящим другом. Кроме Рамеша вы – единственный человек, с кем я могу говорить о по-настоящему важном, о высшей истине.

…Мой дорогой Фрэнк, когда я держал в руках ваши письмо и книгу, я ощутил, что меня охватывает невероятное чувство любви, и мне захотелось написать вам как можно скорее.

На прошлой неделе Рамеш практически не покидал моего сердца и ума. Когда я получил ваше письмо вчера, 1 января, в 9 часов утра, ощущение его присутствия было настолько сильным, что было почти невыносимым. Я знал, что это ощущение присутствия было ЛЮБОВЬЮ. Посреди ночи мне пришлось отправиться на длительную прогулку по пустынным улицам района, где я живу. Мое сердце с вами.

С большой любовью, Марк.

Тун, 3 января 1994 г.

Дорогой Фрэнк! Для меня было таким счастьем говорить с вами по телефону. Я поражен силой того импульса, который заставил меня позвонить. Простите меня за болтливость. Надеюсь, я не обременил вас.

Только вчера вечером после нашей беседы, за которой последовала длительная прогулка, я осознал, что, когда я получил ваше письмо и бандероль, произошло нечто очень определенное. С того момента, как я сидел в своем кресле с вашим письмом и книгой в руке, я испытываю очень интенсивное присутствие. Я не знаю, что произошло, или как это произошло, или что означает это присутствие. Я и не хочу знать. Мне все равно. Нет никакого ощущения экстаза или сверхрадости, нет слез: всего того, что мне хорошо известно из предыдущих переживаний. Есть лишь безличностное ощущение присутствия. Я отметил во время телефонной беседы, что я чувствовал себя переполненным. Это было действительно так, но это состояние было не эмоциональным по своей природе. Оно представляет собой нечто совершенно отличное, очень близкое и интимное и в то же время полностью незатронутое какими бы то ни было воздействиями. Я ощутил эту переполненность только тогда, когда осознал это присутствие. Это было так сильно и так близко. Я не знаю точно, когда оно возникло впервые. Оно приносит с собой любовь и покой, знакомые мне по опытам Я Есть, которые я испытывал в течение последних шестнадцати лет.

Присутствует твердая убежденность, глубокое знание, что все, что есть, – это Бог, все, что есть, – это ТО. Весь мир, включая механизм тела-ума по имени Марк, в определенном смысле плод воображения, игра ТОГО в самом себе, при отсутствии какой бы то ни было субстанции или независимого существования. Это сновидение ТОГО, игра ТОГО с самим собой, ради собственного удовольствия. Воистину весь этот мир есть не что иное, как Бог, проявление Сознания в Сознании.

И ирония в том, что знание этого всегда было здесь, хотя этот механизм тела-ума-психики сопротивлялся ему, попав в ловушку подавляющей, ослепляющей обусловленности, впечатываемой в мозги миллиардов людей с момента зачатия на протяжении тысяч и тысяч лет.

Все имеющее отношение к проявленному миру, включая самого Марка, ушло. До того события, которое произошло в прошлую субботу, во мне постоянно присутствовало некоторое чувство неопределенности. Оно не имело никакого отношения к учению, оно было связано с Марком, его жизнью и его будущим. Иногда возникало беспокойство по поводу того, что у меня нет никакой профессии. В другое время я переживал из-за своих гомосексуальных тенденций, которые существовали во мне наряду с гетеросексуальными желаниями. Мне было очень трудно принять все это.

Но теперь вся эта неопределенность, все сомнения исчезли. Это произошло в одно мгновение. Исчезли не только те сомнения и беспокойства, о которых я упомянул, но и какие бы то ни было сомнения вообще. Нет абсолютно никакого беспокойства по поводу эго, не осталось никаких вопросов относительно истины, реальности или чего-либо еще. Все волнения исчезли. Присутствует предельная уверенность, что все это было искоренено. Нет никакого страха по поводу того, что это может вернуться; а если и вернется, кого это будет волновать? Здесь нет больше никого!

Вот и все. С глубокой любовью, Марк.

Тун, 5 января 1994 г.

…Дорогой Фрэнк, я должен сказать вам, что ЭТО произошло! По-моему, ЭТО произошло в тот самый момент, когда я получил вашу посылку и письмо, в субботу утром, 1 января. ЭТО произошло абсолютно без какого-либо осознавания ЭТОГО, и даже на следующий день я еще не понимал, что же произошло. Возможно, я сейчас скажу что-то обидное. Я помню, как рассказывал вам о некоторых событиях на своем духовном пути, о том, как я познакомился с Рамешем, а также некоторые из безумных историй Марка. Вы сказали тогда, что мне следует записывать эти истории и что подобное происходило с Аштавакрой, Махараджем и Рамешем. Когда я услышал это, я подумал, что вы выбрали неверные слова или что вы просто преувеличивали положение Марка на концептуальной духовной карте, о которой говорит Рамеш. Я тогда не понимал, что вы говорите, основываясь на собственном опыте. И лишь вчера вечером, когда я случайно открыл книгу «Сознание пишет» на определенной странице, я понял, что ЭТО произошло и с вами.

Присутствует глубочайшее интуитивное знание, что нет ничего, кроме ТОГО; что все феноменальные объекты, все воспринимаемые чувствами вещи – лишь иллюзия и воистину не что иное, как ТО. Вся Вселенная, все вселенные – лишь сон, снящийся ТОМУ, для Его собственного удовольствия, без какой-либо цели и причины. Воистину ничто никогда не происходит, ничего не происходило и не будет происходить. И даже концептуальное пробуждение Марка – не что иное, как сон. С точки зрения Истины никогда не существовало такой сущности, как Марк; и что за шутка – знание ЭТОГО всегда было здесь. Не нужно было ничего искать. Неведение, слепота, поиск и в конечном итоге само просветление – это все иллюзия, часть сна.

Это так просто, так естественно, абсолютно ничего особенного, я и представить себе не мог. Никакого экстаза, никакого грома с молнией, лишь осознание и предельная убежденность. Теперь я понимаю, почему джняни не ощущает себя отличным от других. Ответ прост и довольно ординарен: для джняни нет других. Нет даже самого джняни, только джняна. Для джняни нет больше отделенности. С относительной точки зрения он есть все, что воспринимает чувствами, с точки же зрения Абсолюта он есть ТО. Феноменально он есть все. Абсолютно – он ничто.

Дорогой Фрэнк, все это произошло по милости гуруджи и по вашей милости, по милости ТОГО. Это случилось совершенно неожиданно.

12:45

Мне нужно было сделать перерыв. Я совершил прогулку в парк, а затем сделал покупки для себя и матери в ближайшем магазине. Во время прогулки я все воспринимал необычайно ясно, мое сердце было наполнено радостью. Восприятие было целостным и полным, без малейшего ощущения отделенности. Оно было одновременно интимным и интенсивным, отличаясь предельной свежестью. Все было ТЕМ, частью Меня, и Я был всем. Улица с прохожими, мчащиеся по ней машины, дом фермера и фруктовый сад – все это было мною; и в то же время я был полностью за пределами всего.

Пока я шел в парк, мое сердце пело: «Гуруджи, Гуруджи, Гуруджи». Я вышел на берег озера. Оно шумело и волновалось, волны накатывали на берег, подгоняемые сильным ветром с Альп. Над озером снежные пики гор вздымались в небо. Я сел на берегу недалеко от края воды и закрыл глаза. Я мог слышать шум волн и в то же время были великая тишина и покой. На обратном пути я объяснил дорогу двум водителям, затем поболтал с одним из своих одноклассников, которого не видел долгие годы. С ним был роскошный пес, большой и дружелюбный. Позже до меня дошло, что во всем этом была полнейшая спонтанность, и, к моему удивлению, я проявил такое искусство общения, какого раньше за собой не замечал.

Я абсолютно уверен в том, что этот опыт ТОГО окончателен, что никакого возврата быть не может. Это произошло неожиданно, само по себе, без малейшего усилия с моей стороны, без посредства какой-либо техники или медитации. ЭТО всегда было здесь, но я не осознавал этого. Когда ЭТО произошло, оно проникло в мое осознание; или, точнее, ЭТО обрело осознание самого себя.

Это состояние, в котором я нахожусь, не имеет никакого отношения к отходу от реальности или к полету фантазии, ибо в нем человек полностью бдителен и пробужден, нет никаких мечтаний и сентиментальности. Весь день присутствует ощущение – или, вернее, знание, – что все совершенно, все есть идеальное выражение и часть единого целого, все находится на своем месте.

Я должен сделать еще один перерыв. Мне утомительно писать, поскольку приходится пользоваться словарем, чтобы находить подходящие слова. Я только что посмотрел на часы и понял, как медленно идет дело. Мне потребовалось три часа, чтобы написать полстранички, и в то же время это происходит абсолютно спонтанно.

Тун, 6 января 1994 г. (8:00)

Дорогой Фрэнк, мое сердце переполнено желанием поделиться с вами и Рамешем последними событиями и тем, что продолжает происходить. Я ловлю себя на том, что говорю сам с собой, с Рамешем и с вами безмолвными словами. Как бы я хотел поделиться всем этим с вами и Рамешем.

С глубокой любовью, Марк.

Тун, 10 января 1994 г.

Дорогой гуруджи! Я должен сообщить, что Марк мертв. Он умер 1 января 1994 г. Той сущности, которая отождествлялась с личностью по имени Марк, с этим механизмом тела-ума, больше нет.

Осталась лишь пустая оболочка, простая шелуха. Нет больше никакого беспокойства по поводу Марка и его будущего, будущего других людей, мира или учения. Все страхи и волнения, беспокойства по какому бы то ни было поводу исчезли. Сознание больше не отождествляется с этим психосоматическим аппаратом. Марк рассматривается в точности так же, как все другие организмы тела-ума. Присутствует понимание, основанное на глубочайшей убежденности, что все, что есть, – То, Бог, Абсолют. Весь мир и все, что в нем проявлено, – не что иное, как иллюзия, видимость в Сознании. Все это на самом деле – Сознание, отражающее Себя на Себя, грандиозное шоу. И в этом феноменальном, относительном мире происходят самые прекрасные и самые ужасные вещи. Однако воистину ничего никогда не происходило и никогда не произойдет. Это лишь сон в Сознании, снящийся Сознанию для его собственного удовольствия, для него Самого. Какой же легкой становится жизнь, если воспринимать ее таким образом, она полна света, любви и сострадания.

Я не знаю, да мне это и безразлично, является ли то, что происходит с этим человеком по имени Марк, опытом «Я Есть», просветлением или освобождением, либо же вообще ничем. Меня это не интересует. Нет никого, кто бы мог этим интересоваться. Ум больше не находится в ловушке желаний, жадности, печали, страха, возбуждения, отчаяния, надежды или разочарования. Все ушло. Нет никакого беспокойства. Различного рода планирование, одержимость собственной персоной, обусловленность – ничего этого больше нет. Ум не вмешивается больше в восприятие и в происходящие действия. Он работает только тогда, когда это необходимо, чувства же приходят и уходят, не подвергаясь оценке или подавлению, иногда оказываясь выраженными внешне, иногда – нет. Все это происходит естественно и спонтанно, подобно ряби на воде.

Я никогда не думал, что это может произойти с Марком, с его сложной психологической структурой, глубоко въевшейся обусловленностью, невписанностью в социальную жизнь и 11-летним стажем безработного. У него всегда было мало друзей, не было профессии, он жил как отшельник, монах – но падший! – подверженный сексуальной одержимости, обладающий скрытым горячим темпераментом и страдающий сильным заиканием.

И все же спустя десять дней ЭТО все еще здесь, без каких-либо признаков ослабления. В самые первые дни я ощущал удивление, когда, просыпаясь, обнаруживал, что ЭТО все еще здесь и никуда не ушло.

ЭТО было в полной мере неожиданным. Я уже давно прекратил поиски просветления или освобождения. Я знал, что все попытки достичь его бесполезны. И, прекрасно осознавая свою психологическую структуру, я считал, что это вряд ли может произойти в моем случае. Я отбросил все ожидания и надежды подобного рода. И все же на мирском плане я время от времени продолжал поиски партнера, друга, любви, секса или профессии, того, что привнесло бы в мою жизнь смысл. Множество раз я начинал борьбу за усовершенствование себя. И всегда глубоко в моем сердце сохранялась устремленность к Богу. Сколько лет, сколько дней и ночей я плакал и звал Бога, иногда в глубоком отчаянии, иногда воспаряя на крыльях любви.

Люди говорили о Марке, что он добросердечный, заботливый и спонтанный малый, глубоко интересующийся тысячами вещами; иногда нахальный, но всегда готовый оказать помощь. Я родился в Туне, маленьком городке в Швейцарии, неподалеку от красивого озера у подножия покрытых снегом Альп. В древности местные жители проживали в старом городе, в том месте, где из озера течет река. Название Тун город получил во времена нашествия римлян. Это старый замок и государственная литейная оружейная фабрика.

Мой отец умер, когда мне было два года, и потребовалось тридцать лет, чтобы понять, как мне его не хватало. В детстве я легко заводил друзей, любил природу, ухаживал за животными, собирал гербарии, камни и птичьи гнезда. У меня были собственные хирургические инструменты, и я орудовал ими интуитивно, без малейшего колебания, как опытный ветеринар. Моими увлечениями в жизни были рисование, пение, игра на сцене. Но затем, в возрасте девяти или десяти лет, я стал ощущать себя чужим, изгоем, и начался уход в себя. В период полового созревания и юности мое заикание еще более усилилось. В возрасте двадцати пяти лет после длительной и мучительной борьбы со своим речевым дефектом я оставил учебу в университете. Это было в декабре 1976 г. Будучи не в состоянии нормально общаться с другими людьми, я изолировал себя от общества, ограничив свое жизненное пространство квартирой в Берне. Я испробовал все, что только мог, для того чтобы избавиться от заикания. Обладая силой воли и горячим темпераментом, я доводил все свои действия в данном направлении до крайности. Моей последней надеждой оставалась йога.

За год до этого, в 1975 г., я прошел свой первый курс. Я стал вегетарианцем, затем перешел на макробиотическую диету. Как-то я прожил целый месяц на кашах и большом количестве соли. Положение дел только ухудшилось. В течение пяти недель я ежедневно питался пятью сухими лепешками и половиной литра молока. Я был похож на скелет и настолько ослаб, что едва взбирался по лестнице, ведущей в мою квартиру. Я продолжал посещать лекции и курсы в университете, одновременно активно занимаясь йогой и пранаямой, что существенно улучшило мое дыхание. Мой вдох длился одну минуту, выдох – также минуту, задержка дыхания достигала двух минут. И все же это оказалось бесполезным; я был в глубоком отчаянии. В конце концов я отказался от своей квартиры и вступил в организацию Трансцендентальной Медитации Махариши Махеш Йоги. Таким образом я ступил на путь духовного поиска, тяжелый и болезненный.