Текст книги "Сознание пишет. Беседы по почте с Рамешем Балсекаром"

Но нужно иметь в виду: весь этот процесс с вовлеченными в него людьми и событиями, включая событие, называемое просветлением, – не что иное, как составная часть этого сновидения-жизни, этой божественной игры, божественной комедии. Таким образом, весь этот ряд событий, произошедших в процессе жизни, помимо того что был иллюзией, на самом деле был удивительным выражением ТОГО, Абсолюта, Самой Божественности.

А что стало с Дэвидом и Даниелем? Я еще раз увидел их в 1990 г. Даниель лежал в морге. Он погиб в автомобильной аварии, в которую попал по собственной вине. Он оставил жену-наркоманку и маленького ребенка, родителей и друзей – все они подавленно молчали. А Дэвид? Он по-прежнему жил в родительском доме. Теперь он был приятным юношей шестнадцати лет, все таким же милым, смышленым, живым, полным энтузиазма и жажды жизни, всегда готовым помочь. Ни Дэвид, ни Даниель больше не нуждались в помощи.

Каким же поразительным и совершенным образом функционирует это великое сновидение – безошибочно и безупречно; все находится на своем месте, все является составной частью выражения ТОГО.

Тун, 19 января 1994 г.

Дорогой гуруджи, мне было очень приятно говорить с вами по телефону, услышать ваш голос и получить ваше подтверждение. Какой подарок получил я от вас 1 января через посредничество Фрэнка! Это самый драгоценный новогодний подарок, который я когда-либо получал.

Гуруджи, Марка больше нет. Дом пуст. В нем много красивых, а также обшарпанных комнат, но сейчас в них никто не обитает. Нет ничего, кроме этого великого потока жизни, этого грандиозного, чарующего сновидения. Нет ничего, кроме ТОГО.

О гуруджи, как я могу выразить свою любовь к вам?…Как бы я хотел обнять вас и коснуться ваших стоп. Сейчас, когда я думаю о вас, мое глупое сердце танцует от радости.

С любовью, Марк.

Тун, 9 марта 1994 г.

Дорогой гуруджи! Девятого февраля ко мне приехал из Цюриха Билл с женой. Мой адрес он получил от вас. Бил занимается духовным поиском уже в течение тридцати лет. Его очень интересуют ваши книги и ваше учение, но он еще очень сильно отождествлен со своим телом-умом, принимая себя, общество и мир в целом за нечто реальное.

За пять с половиной лет после нашей встречи, гуруджи, я никогда не говорил об учении. Но когда здесь появились Билл и его жена, учение начало спонтанно изливаться через этот механизм тела-ума, называемый Марком. Я обнаружил, что говорю о вас, вашем учении и о своем собственном опыте. Две недели назад я получил от Билла приглашение погостить у него. В его доме есть большая комната для медитаций и групповых занятий. Я согласился. Когда я приехал, он попросил меня провести беседу с небольшой группой его друзей, каждый из которых был ищущим с многолетним стажем. Я согласился и 26 февраля провел две такие беседы. Дневная беседа длилась около двух часов, вечерняя – около трех. Было видно, что те шесть человек, которые присутствовали на встрече, серьезно интересовались учением и были очень восприимчивы. Они настояли на проведении новой встречи 16 марта.

Ниже дается описание моих воспоминаний о тех первых беседах. Я начал с самых основных принципов учения и медленно, очень постепенно, развил тему. Я сказал: «Все вы встречались со множеством гуру и учителей, читали много книг, изучали различные философии и религиозные писания. Вы практиковали всевозможные садханы и испробовали многие техники и дисциплины. В процессе всего этого вы прошли через множество переживаний и состояний сознания. Может быть, отложим все это на некоторое время в сторону? Давайте попробуем провести эксперимент, упражнение в наблюдении. Отложите все свои переживания, мысли, знания и убеждения – все они, конечно же, относятся к прошлому, не так ли? Я не собираюсь предлагать здесь новые догмы, верования, концепции или техники. Напротив, мы рассмотрим то, что есть. Итак, на несколько минут забудьте о себе и все, что вы знаете.

Какие существуют факты, которые не могут быть опровергнуты? Каков ваш опыт здесь и сейчас, ваш собственный непосредственный опыт? Не тот, что основан на слухах, воспоминаниях, вере или мыслях. Каково ваше восприятие прямо сейчас, в этот самый момент? Может, мне попробовать описать его?

Посмотрите внимательно вокруг и увидьте, что здесь есть. Здесь есть сознание, поле сознания. И в этом поле происходит восприятие различных объектов: стен, ковра, потолка, мебели и так далее. Это непосредственный опыт. Но если я скажу вам, что это комната Билла, это не будет непосредственным опытом, ибо это то, о чем я узнал от кого-то, и, следовательно, оно основано на памяти.

Далее, здесь есть это тело, через которое и происходит восприятие; есть в этой комнате и другие тела, другие чувствующие человеческие существа. Сейчас, касательно этого тела, через которое происходит восприятие, – как я могу сказать, что это тело мое? Чем это тело отличается от других тел в этом поле сознания? Это тело воспринимается точно таким же образом, как все остальные тела.

Как я могу заявлять, что это тело мое? Создавал ли я это тело? Есть ли у меня на ноге ярлык с надписью "Марк"? Есть ли на этом теле печать "сделано Марком" или "собственность Марка"? Как я могу утверждать, что это тело мое, что я являюсь этим телом, этой личностью? Если я смотрю через микроскоп или бинокль, говорю ли я, что являюсь этим инструментом? Нет, конечно, нет! Так что если я укажу пальцем себе в грудь и скажу: "Это – я", то это будет неправомерно. Это тело не мое тело; это просто некое тело, видимость в поле сознания – точно так же, как и все другие тела в этой комнате. На самом деле я не знаю из непосредственного опыта, кто владелец этого тела.

Это тело, все тела есть не что иное, как объекты, лишь видимости в сознании – ничего более! Даже ученые уже говорят о том, что материя не имеет субстанции и собственного независимого существования. Принимается тот факт, что материя не является чем-то плотным, а представляет собой определенный рисунок энергии, колеблющихся с невероятной скоростью волн. Для грубого уровня восприятия человеческого ума этот рисунок энергии кажется плотным, хотя на самом деле он таковым не является. Та плотность, которую мы принимаем как нечто само собой разумеющееся, – чистая иллюзия. Даже молекулы и атомы – не что иное, как видимость в сознании. Субатомные частицы временами ведут себя как частицы, а временами – как волны или пульсации энергии.

Так почему же я говорю, что это тело мое? Из-за того, что в этих ногах присутствует чувствительность и потому что я могу двигать ими? На самом ли деле это моя чувствительность и именно я двигаю эти ноги?

Факты, которые можно наблюдать здесь и сейчас, таковы: в поле сознания присутствует видимость ноги, которая воспринимается посредством зрения. Но если я скажу, что это я воспринимаю, это будет неправомерным заявлением. Все, что я могу сказать, это то, что в поле сознания присутствует восприятие. Неправомерным будет говорить даже о моем поле сознания. Далее, есть тактильное ощущение, ощущение того, что нога присутствует. Но помните, что это ощущение возникает в поле сознания. Нет никакого я, никакого индивидуума, который был бы вовлечен в этот процесс.

Итак, на самом ли деле это я двигаю ногой или решаю делать это? Происходит либо непосредственная, непроизвольная реакция (рефлекс), в результате которой нога движется, без вовлечения какой-либо мысли или "я", либо в поле сознания возникает мысль и превращается в действие. Опять же, откуда возникает эта мысль? Нет никакого "я", которое принимало бы в этом участие.

Предположим, вы находитесь на улице и видите, что прямо на вас мчится машина. Тут же, без малейших колебаний и мыслей, без малейшей задержки, ваше тело совершает прыжок в сторону. В это мгновение никакого "я" не существует.

Ниже дается пример того, что происходит, когда включается мышление. Предположим, вы решили купить рубашку. Вы идете в магазин и, оглядевшись вокруг, выбираете рубашку, которую хотите приобрести, а затем платите за нее. Что же на самом деле произошло? В действительности все было совсем по-другому. В сознании возникает мысль: "Мне нужна новая рубашка". В ответ на эту мысль тело отправляется в город и выбирает нужный магазин. Когда вы оказываетесь в магазине, ваше внимание привлекает красная рубашка, которую вы находите красивой. Но в уме возникает мысль: "цвет слишком яркий, эта рубашка не для меня". Рядом лежит еще одна рубашка – сиреневая. В уме возникает новая мысль: "эта слишком дорогая". Затем вы замечаете голубую рубашку, и снова возникает мысль: "она из синтетического материала, я в ней буду потеть". В конечном итоге остаются всего две рубашки, и ум разрывается между ними. Продавец говорит вам: "Желтая очень идет вам", и вы, то есть этот организм тела-ума, уже готов выбрать желтую рубашку, как возникает мысль: "моей подруге нравится, когда я ношу сиреневый цвет". И таким образом, несмотря на более высокую цену, вы покупаете именно ее. Вы, этот организм тела-ума, уносит домой рубашку сиреневого цвета.

Так вот, во всем этом процессе никакое "я" не принимало участия, никто не ходил в магазин, никто не выбирал рубашку, не платил за нее, и не относил затем домой. Конечно, мысль или ощущение "я" могли возникнуть, но, опять же, это было не что иное, как видимость в сознании, видимость, не имеющая ни собственной субстанции, ни независимого существования.

На самом деле произошло то, что некое тело отправилось в этом поле сознания в магазин и купило рубашку. Не некое "я" выбирало рубашку, а в поле сознания происходила своего рода борьба между противоречивыми мыслями, пока одна из них не возобладала и не привела к соответствующему действию. Но стоило появиться какой-то другой мысли, возникнуть еще одному чувству или произойти еще одному событию – и покупка могла не состояться, результат был бы совсем иным.

Если вы внимательно рассмотрите этот процесс, то увидите, что то, что действительно происходило, было безличностным функционированием, без участия какого-либо "я". Это все произошло в сознании, само по себе.

То же можно сказать о жизни в целом. Она представляет собой лишь игру восприятий, мыслей и чувств, и все они проявляются в поле сознания. Во всем этом целостном процессе нет никакого "я", никакой отдельной сущности с независимым выбором и свободой волеизъявления.

Нет никого, кто бы думал, и нет никого, кто бы чувствовал. Это лишь мысли и ощущения возникают в сознании. Нет никакого "меня", который создал их или выбирал из того, что возникает.

Но, минуточку, – скажете вы, – что же собой представляет это "я"?

"Я", или эго, – это не что иное, как мысль или ощущение, возникающее в сознании. Оно не имеет никакой субстанции. Утверждения о существовании некой сущности, некого "я", наделенного именем, формой и длительностью, – несоответствующая фактам претензия.

Так как же рождается эта настойчивая мысль, или ощущение, известное как "я"? Когда ребенок рождается, он еще не делает никакого различия между собой и другими, между своим телом и внешним миром. Все поле сознания и все проявленное в нем воспринимаются и ощущаются как единое. Его сознание еще целостно, не разделено на субъект и объект. Что же происходит потом? Ребенок, то есть сознание, замечает, что окружающие обращаются к его телу, используя имя Том. И когда ребенок начинает разговаривать, он говорит: «Том хочет есть, Том хочет спать, Том идет в кровать». Позже он замечает, что люди, говоря о «своих собственных» телах, то есть о телах, через которые происходит восприятие и говорение, употребляют местоимение "я". И ребенок начинает делать то же самое. Так и появляется "я". Происходит лишь концептуальное разделение в уме на "я" и «ты», "я" и «других», "я" и «остальной мир».

Однако факт заключается в том, что это лишь одно тело из пяти миллиардов других тел. И эти тела просто появляются в сознании и не являются чем-то более реальным, чем любой другой объект в этом мире. Все эти видимые проявления равны между собой, они созданы из одной неосязаемой, нематериальной субстанции, известной как Сознание. Единственное очевидное различие между этими телами и другими объектами, существующими в мире, состоит в том, что они, как кажется, обладают способностью двигаться, думать и говорить. Кроме этого различий нет. Все тела, все чувствующие существа, все люди есть не что иное, как видимости в Сознании, воспринимаемые Сознанием на экране Сознания; и если Сознание исчезает, весь процесс восприятия прекращается, а вместе с ним прекращает существовать и мир – этот мир, который кажется таким реальным и постоянным, также исчезает.

В ночном сновидении присутствуют реки и горы, которым миллионы лет, а также люди, которые любят и ведут войны, умирают и рождаются. Здесь есть все: борьба, успех и неудача, наслаждение и страдание, приобретение знаний и забвение, прогрессирование и деградация. Но в момент пробуждения сновидение исчезает, а с ним исчезают и реки с горами, страны, города и люди, их появление и уход. В этот момент происходит осознание того, что все это было иллюзией, простым порождением Сознания в Сознании, и ничто из этого не имело своего собственного независимого существования.

Что же на самом деле происходит? В глубоком сне нет никакого Сознания, осознающего себя, нет никого и ничего, что бы существовало. Это ничто и есть Абсолют, Сознание в покое, которое не осознает себя. После пробуждения в сознании возникает движение и затем – ощущение Я Есть, безличностное ощущение присутствия. На этой стадии еще нет никакого "я", нет ни индивидуума, ни мира. Затем, с началом функционирования чувств, начинаются проецирование и восприятие мира через инструмент организма тела-ума. Таким образом Сознание создает и воспринимает мир.

Пока никаких проблем не возникает. Проблема появляется тогда, когда Сознание отождествляется с инструментом восприятия, с организмом тела-ума, его психикой и характеристиками, с его пристрастиями и антипатиями – при исключении всех других организмов тела-ума и остального мира в целом. Отождествленное сознание, то есть эго, или расщепленный ум, говорит: "Я есть это, я не есть то; я хочу это, я не хочу то" – и таким образом рождается дуализм, с его конфликтами, требованиями, надеждами, ожиданиями, страхами, борьбой, болью и разочарованием. Но опять же, все это – лишь видимость в Сознании и не имеет собственного независимого существования. Все сущее представляет собой Абсолют, проявляющий себя в форме сознания через тело, ум, мысли, чувства, живые и неживые объекты.

Весь этот мир, включая «меня», индивидуума, с его радостями и страданиями, – не что иное, как сновидение, снящееся Сознанию ради его собственного удовольствия, для собственного развлечения. Весь этот мир, включая все человеческие существа, воистину есть не что иное, как Сознание, сам Абсолют.

"Я" – это лишь снящийся персонаж, пучок образов, мыслей и чувств, возникающих и исчезающих в Сознании, не обладающих независимой чувствительностью и силой.

В реальности нет ни людей, ни выбора, ни свободы волеизъявления. Все, что есть, – это персонажи, снящиеся Сознанию, проживаемые Сознанием и управляемые все тем же Сознанием».

Дорогой гуруджи!

После нашей телефонной беседы 3 марта я позвонил Фрэнку. Его жена сказала мне, что он перенес инфаркт и несколько дней пробыл в больнице. Он был уже дома, но голос его был еще слаб. Я так люблю Фрэнка. Он замечательный духовный друг и человек.

Мы долго беседовали с ним, и он мне сказал, что вы получили письмо от американского врача, датированное 2 января, в котором он рассказывает о трансформации, подобной той, что произошла со мной 1 января. Если я правильно понял, ощущение ПРИСУТСТВИЯ у этого врача постепенно ослаблялось.

Я сказал Фрэнку, что обсуждал эту проблему с группой людей 26 февраля. Вот о чем конкретно шла речь: Когда ум останавливается, и эго исчезает, сердце раскрывается, и может возникнуть ощущение глубокой недвижимости и покоя или же переполняющее чувство радости, любви, блаженства и экстаза. Человек может в этот момент ощущать единство с ТЕМ, с Богом, со Вселенной; и сердце, кажется, способно вместить в себе весь мир. Из глаз могут течь слезы, или же человек может начать смеяться, как дурак. Это состояние сознания может быть названо опытом Я Есть. Это, так сказать, вкус вселенского Сознания, или переживание Бога. С мая 1977 г. я переживал это состояние сознания множество раз.

Проблема в том, что после того, как это произойдет, ум возвращается в прежнее состояние и совершает две ошибки. Первая – ум принимает эти эмоции за нечто реальное. Но они таковыми не являются. Покой, любовь и радость, которые человек переживает, – не что иное, как побочный продукт. Они представляют собой просто видимости в феноменальности, в Сознании, и возникают тогда, когда ум, отождествленное сознание, на некоторое время отходит на второй план. Когда это происходит, возникает ощущение единственности, единства с ТЕМ, с Богом, или Абсолютом. На самом деле говорить об этом как о переживании или чувстве было бы не совсем правильно. Вторая ошибка – ум не понимает, что он сам и есть препятствие, преграда, которая мешает возникнуть ощущению единства, а иногда – блаженству. Этот ум, иллюзорная сущность, называемая «я», пытается воссоздать, повторить это ощущение блаженства, которое, как уже было сказано, – лишь побочный продукт того, что ум никогда не будет в состоянии постичь или понять, не говоря уже о том, чтобы удержать.

Шутка в том, что ТО, Абсолют, Чистая Субъективность, присутствует всегда, но сердце не может ощущать этого присутствия, если ум нарушает природную интуицию, искажая таким образом истинное восприятие реальности. Ум желает испытать переживание Абсолюта в поле сознания, в относительном. Как может Абсолют стать объектом переживания относительного?! Это невозможно! Как может состояние бодрствования быть испытано в состоянии сновидения? Это невозможно!

С другой стороны, если эго отсутствует, тогда сердце, являющее собой чистое сознание, может ощутить и интуитивно почувствовать присутствие Абсолюта, даже при сохранении феноменальности и продолжении игры-сновидения в этом поле сознания.

Чтобы это стало совершенно ясным, позвольте мне объяснить разницу между моим опытом, имевшим место в мае 1977 г., и опытом 1 января 1994 г. Тогда, в 1977-м, «я», отождествленное сознание, на какой-то период времени исчезло. Расщепленный ум временно уступил место целостному уму с его чистым восприятием. Однако через некоторое время это «я» вернулось обратно. То же, что произошло 1 января, носило окончательный характер, – отождествление с организмом тела-ума исчезло навсегда. С тех пор во мне не возникло ни единого сомнения. Больше нет ни духовного поиска, ни надежд, ни страха, ни сравнивания.

Во-вторых, по сравнению с 1977 г., опыт 1 января не сопровождался ощущением экстаза. Не было никаких переполняющих душу эмоций или фантастических видений. Была лишь предельная уверенность, что все, что есть, – это ТО, Единое, Абсолют; что нет никого, ни индивидуума, ни отделенности, и что весь этот мир, включая организм тела-ума, называемый Марком, а также все другие организмы тела-ума, есть не что иное, как сновидение, и что они не имеют какой бы то ни было субстанции и независимого существования. Затем пришло понимание, что жизнь – это не более чем видимость в сознании, проявление самого Абсолюта. Это Единство, эта Единственность ощущалась как невыразимое, неописуемое ПРИСУТСТВИЕ, плотное, как камень, недвижимое и нерушимое, несущее в себе жизнь и являющееся источником и сутью всего сущего, и при этом находящееся за пределами всего.

То, что произошло 1 января, отличалось невероятной простотой. В этом не было ничего экстраординарного, ничего кричащего и яркого. Напротив, это было в высшей степени обычное и естественное событие. Я даже не осознал, как оно произошло, и лишь через пару дней начал понимать смысл случившегося.

Но следует иметь в виду, что на самом деле нет никакой разницы между состоянием слепоты, или отождествления, и состоянием Я Есть, или просветлением. Все эти состояния существуют лишь в Сновидении Сознания и, следовательно, иллюзорны. Кажущееся различие носит номинальный и концептуальный характер. Просветление никоим образом не является чем-то более реальным и истинным, чем состояние слепоты и связанности. Воистину есть только ЕДИНОЕ в Абсолютном Бесформенном состоянии и ЕДИНОЕ в проявленном состоянии формы и бытия.

10 марта 1994 г.

Мой дорогой гуруджи! Ко мне начинают приходить люди и приглашать меня на встречи. Я постараюсь сделать так, чтобы они не превратили Марка в некоего сиятельного гуру.

Думаю, что скоро у меня будет возможность навестить вас. Я советую людям изучать ваши книги, но они хотят, чтобы я объяснил им учение своими собственными словами, что я и делаю, когда меня об этом просят.

С огромной любовью и нежностью, Марк.

* * *

Альбукерка, Нью-Мексико, 16 ноября 1994 г.

Моя мать – ирландская католичка, а отец родом из Англии. Мать была верной женой и прекрасной матерью. Отец был остеопатом, но его английская сухость и жесткость не позволяли ему получить хорошую репутацию врача в маленьком городке. Позднее он начал разводить цыплят и весьма преуспел в этом деле. Мой младший брат тоже стал остеопатом, и он отлично ладил с людьми. Отец и мать окружили нас любовью и заботой, и все же в детстве мне не хватало духа залезть на колени отца. В семье было заведено такое правило: когда родители играют в карты, дети должны сидеть тихо, до тех пор пока им не разрешат немного порезвиться, и я был послушным ребенком. Но мать все боялась, что я сведу компанию с дурными людьми.

Мне запомнились такие картины детства: по утрам я веду коров на пастбище, а вечером веду их обратно в сопровождении своего бостонского бультерьера Томми. Когда я звал его, он несся ко мне во всю прыть, какую ему только позволяли его короткие лапы.

С 12 лет и вплоть до самого колледжа я все время чем-то занимался. Например, я учился играть на кларнете. На протяжении двух лет я занимался по четыре часа в день зимой и по два часа летом. Я интересовался и техникой, поэтому в 12 лет уже паял радиоприемники, увлекался фотографией, изучал шахматы, постигал искусство фокусника, ставил химические опыты (старался сделать взрывчатку) и пробовал свои силы в других областях.

Родители уповали на образование и интеллект. Когда я учился в седьмом классе, мать сама готовила меня к соревнованию по красноречию, которое проводилось в рамках графства. Я выиграл пять долларов, дед на радостях достал из своего бумажника последний доллар, и я на эти деньги купил себе форму скаута.

Отец не хотел, чтобы его дети стали католиками, поэтому договорился с матерью, что мы не будем ходить в церковь. Сестры матери не были в восторге от такого соглашения, и всякий раз, когда они приходили к нам в гости, они учили меня с братом катехизису. Я чувствовал, что отцу не нравятся эти уроки, поэтому выслушивал материнских сестер нехотя. Тогда я был еще совсем маленьким. Последствия этих уроков я ощутил лишь спустя несколько десятилетий. Бен Вейнингер, наш последний психиатр и духовный учитель, говорил: «Человек впитывает религию с молоком матери», и он был прав. Когда я поступал в колледж, то был уверен в том, что не верю в Бога. Затем я понял, что такая позиция не самая мудрая. И тогда я стал агностиком.

В колледже основными предметами специализации у меня были физика и математика, английскому языку и химии я уделял меньше времени. Я получал хорошие оценки, а потом стал заниматься меньше, поскольку меня отвлекала от учебы игра на саксофоне и кларнете на танцплощадках. Так я зарабатывал себе на обучение. Забавно, что на первом курсе мне влепили самый низкий балл по музыке. Первый урок начинался в десять часов утра, но я считал, что это слишком рано для предмета, который я совершенно не ценил. На последнем курсе я пересдал экзамены за первый курс и получил высший балл.

Затем я поступил в институт в соседнем штате и начал работать в области физики. Тогда же я разом отказался от вина, женщин и песен. Много лет я считал самым трудным первый год обучения в институте. На самом деле все эти четыре года были совсем не легкими: я работал все дни недели, по десять-двенадцать часов. Мне платили стипендию: сорок пять долларов в месяц, поэтому я жил впроголодь, в те годы я весил сто двадцать пять фунтов.

В 1941 г. Америка вступила во Вторую мировую войну. В тот же год я получил ученую степень магистра. Я остался в институте, но в начале 1943 г. начал работать по заданию правительства. К тому времени я уже завершил свою курсовую работу и сдал кандидатский минимум. Степень кандидата мне присвоили за эксперименты, а не за теорию. Дело в том, что я не очень любил математику и предпочитал лабораторные опыты, во время которых мною руководила интуиция. В конце обучения в аспирантуре я убедился в том, что получил все, что только мог пожелать. Физика и логика – именно они поведут меня по жизни. Как же сильно я ошибался.

Я работал над исследовательским проектом до самого конца войны осенью 1945 г. Я был начальником над двенадцатью или пятнадцатью физиками, наша группа разрабатывала системы наведения бомб и ракет. Наверно, половину рабочего времени я проводил на военных полигонах.

В 1943 г. я женился. Моя жена была психологом. Наш первый ребенок родился в 1945 г. После окончания войны я недолго работал в Университете Нью-Мексико, над военным проектом. Затем я перевелся в Калифорнию, в военно-морскую лабораторию, расположенную в пустыне Моджаве. Там мы прожили десять лет, за это время у нас родились еще три ребенка. Потом я работал в исследовательском центре в Санта-Барбаре, изучал инфракрасное излучение, затем один год возглавлял в Лос-Анджелесе электрооптическую лабораторию.

Я любил своих детей. Со временем именно они, помимо окружавших меня ученых и инженеров, стали моей главной опорой и поддержкой. Теперь, спустя много лет, я понимаю, что все это время, пока росли наши дети, мы с женой не были по-настоящему близки. Каждый из нас занимался своим делом: жена вела домашнее хозяйство, а я много работал в лаборатории.

Когда мне было 36 лет, я оказался в состоянии сильной депрессии. Помню, что в какой-то момент я серьезно задумался о том, жить мне или умереть. Однако смерть казалась бессмысленной.

Мое положение, если рассматривать его в перспективе, лучше всего понять с помощью упражнения, разработанного психологом Чарлзом Тартом. Следует стать по стойке «смирно» и в унисон с другими участниками произносить вслух следующие утверждения:

1) Я верю в то, что материальная вселенная – единственная и высшая реальность, что Вселенная управляется неизменными физическими законами и случайностью. Она не имеет ни творца, ни объективной целесообразности, ни смысла.

2) Я верю в то, что все идеи относительно Бога, пророков и спасителей – предрассудки и заблуждения; что церкви не приносят никакой пользы, кроме обеспечения социальной поддержки.

3) Я верю в то, что все суждения, ценности и моральные принципы носят субъективный характер, что они берут свое начало в биологических детерминантах, личной истории и имеют случайную природу. Следовательно, наиболее рациональные ценности, по которым я лично могу жить, следующие: то, что доставляет мне удовольствие, – добро, то, что приносит мне страдание, – зло (западное мировоззрение).

Состояние, в котором я пребывал, было очень мучительным, могу вас заверить в этом. Моя жена нашла для меня психиатра по имени Бен Вейнингер. Когда я впервые отправился на встречу с ним, я совершенно не мог работать, я сидел за своим столом, словно остолбеневший. Бен нашел меня в темной пещере, взял за руку и постепенно выманил на свет. Он был более чем профессионалом, в возрасте 21 года он испытал «религиозное переживание», как он сам это называл. Это состояние сохранялось в течение месяца и изменило всю его жизнь. Он узнал, что любовь движет миром. У Бена была визитка, на одной стороне которой было написано «вы имеете мое разрешение», а на другой – «вы не нуждаетесь в моем разрешении».

Ранее он познакомил психиатрическое общество с Кришнамурти и последовал за ним в Оджай, чтобы быть рядом.

Я и моя жена часто встречались с Беном, а позже и наши дети получали от него помощь, когда нуждались в ней. Мы поддерживали с ним связь свыше 35 лет и получали от него необходимые советы. В 1963 г. Бен открыл в Лос-Анджелесе Консультационный Центр, целью которого было обучение непрофессионалов в области консультативной психиатрии и вовлечение их в работу под руководством профессионалов. Это был первый центр такого рода, и моя жена была одним из первых консультантов. Позже она вовлекла в работу и меня. Я проводил консультации в течение десяти лет, работая один вечер в неделю.

Этот период моей жизни был отмечен психологическим ростом. По выходным я посещал занятия в Эсаленском институте, где проводилось изучение групповых переживаний. Это было потрясающе. Жизнь моя ограничивалась контактами с интеллектуалами, работающими в различных областях науки. Для человека, пребывавшего в глубоком сне, это послужило чем-то вроде будильника. Когда кто-нибудь задавал мне вопрос о том, что я чувствовал по какому-то поводу, моей реакцией было остановиться и начать размышлять об этом. Я полностью дистанцировался от своего тела и своих эмоций. Было лишь какое-то оцепенение. Мир казался мне серым. Могу сказать, что своей жизнью я обязан именно Бену. У меня и сейчас на столе стоит его фотография.

В возрасте 56 лет я вышел на пенсию… В 1989 г. мы с женой отправились на неделю в Орегон. Бен в это время лежал в больнице. Его сын убедил меня, что он поправится. По окончании занятий мы отправились в Солт-Лейк, чтобы провести некоторые генеалогические исследования. В первый же вечер, во время ужина, мы оба почувствовали, что должны позвонить Бену. Я сделал это на следующее утро – и узнал, что накануне он умер. Так что я действительно получил тогда послание из пограничной области сознания.

Поминальная служба должна была состояться в унитарианской церкви в Санта-Барбаре… Церковь была почти полностью заполнена людьми, ведь Бена любили очень многие.

Вернувшись домой, я просмотрел почту и обнаружил объявление о том, что некий человек по имени Рамеш проводит групповые встречи в доме Бена – как раз в то время, когда Бен умирал. Этот же человек должен был проводить двухнедельный семинар в пустыне спустя десять дней. Я почувствовал непреодолимое побуждение съездить туда и записался на два дня. Вместо двух мы провели там четыре дня. Во время семинара мне посчастливилось получить личную аудиенцию Рамеша. Когда Бен уже находился на смертном одре, то теряя сознание, то снова приходя в себя, Рамеш все это время сидел рядом и говорил с ним. Для меня этот факт был избавлением от печали и тоски. Я очень горевал по поводу того, что не был рядом с Беном, когда он умирал. Тогда Рамеш и заменил Бена в роли моего духовного наставника. Позже я прослушал пленку с беседой, состоявшейся на следующий день после смерти Бена, и на ней была запечатлена минута молчания в его честь.