Текст книги "Не бойся тишины"

Как-то раз Вася набрался храбрости и под столом, незаметно для тетки, положил свою широкую теплую ладонь на коленку Тамары, прикрытую длинной юбкой. Он ожидал чего угодно – пощечину, грубое слово, обиду, но Тамара только тихонько хихикнула, прикрыв рот рукой, и переложила руку Васи со своей коленки на его. В этот вечер, проводив девушку домой, Вася совершенно осмелел и поцеловал ее в щеку.

Пролетели три недели, Вася должен был ехать обратно, в Москву. Было решено, что Тамара приедет к нему «на пару дней». Вася вспомнил, что у него есть знакомый в гастрономе на Петровке и, если Тамара «решится остаться», на что он «очень надеется», то можно будет устроить ее туда на работу.

– Это, конечно, не Елисеевский, но зато директор там – мой хороший приятель! – увлеченно говорил Вася, – он точно тебя возьмет!

– Я не знаю русский язык, – с сомнением проговорила Тамара.

– Ерунда! Я тебя научу! – отмахивался Вася. – Начинаем прямо сейчас! – со смехом предложил он, вставляя русские слова в разговор.

– Ладно, это мне нравится, – улыбалась Тамара, принимая игру. – Елисеевский – это что такое? – поинтересовалась она.

– О, это гастроном номер один! Сделано там все, как во дворце! – восхищенно рассказывал Вася, – в этом магазине продают настоящие ананасы! А еще там самые вкусные в Москве пирожки с мясом и яйцом! И вообще там есть такие продукты, которых нигде больше не купишь! Деликатесы!

– А кто ж их покупает? Стоят-то они, наверное, дорого…

– Это ты верно подметила, цены там не для нашего брата. Но знаешь, сколько в Москве живет ученых, архитекторов, деятелей искусств, это же столица!

– А я где буду жить? – спросила Тамара, метнув на Васю ироничный взгляд.

– Как где? – искренне удивился Вася, – у меня, конечно. Я в одной комнате, ты в другой!

Тамара улыбнулась.

– Сейчас попроще стало с приездом, – продолжал Вася, – не то, что два-три года назад, когда много народу в Москву приезжало из-за голода. Тогда кордоны даже ставили. Документы я справлю, и ты приедешь…. Хорошо?

Тамара задумалась.

– А если все сложится, останешься, – Вася опустил глаза, смутившись.

– Если все сложится, мне нужно будет привезти отца, – тихо сказала Тамара. – Я не могу его здесь бросить.

– Это не проблема. Я в хороших отношениях с администраторшей нашего общежития, – скороговоркой затараторил Вася, – починил ей как-то лестницу в доме, думаю, что можно будет там же еще комнату взять.

Тамара ласково взглянула на Васю.

– Приедешь? – Вася с надеждой заглянул в ее глаза и взял за руку.

Тамара кивнула. Он широко улыбнулся, поцеловал в ладошку и прижал к своей груди.

На следующий день Тамара пошла к управляющему и попросила отпуск. С начала работы она ни разу не поднимала этот вопрос. Тамара отлично справлялась со своими обязанностями, не перечила начальству, никогда не опаздывала и не уходила раньше, с покупателями общалась вежливо, в общем, была на хорошем счету. Управляющий счел просьбу справедливой и отпустил девушку на целый месяц в середине лета, когда покупателей в колбасном отделе меньше всего.

Вася слал телеграммы каждый день. Было понятно, что она не зря затеяла поездку. Тамара не хотела оставлять отцу деньги и договорилась с пожилой соседкой, чтобы та, за небольшую плату, приходила утром и вечером, приносила Якову еду и, по возможности, прибирала в его комнате. Посчитав все возможные расходы на месяц своего отсутствия, Тамара передала полученную сумму и листочек с адресом Васи соседке, поблагодарив за помощь.

Время прошло быстро, и вот поезд, посвистывая и шумно пыхтя, въезжал на Киевский вокзал Москвы. Тамара завороженно смотрела в окно. Грандиозный остекленный арочный свод величественно накрывал пространство над платформами. Люди с баулами и чемоданами торопились к своим вагонам. Кто-то что-то громко объяснял, кто-то пел песни, несколько семейств пытались угомонить разыгравшихся детей, которые, хохоча, с визгом, носились по платформе. Повсюду царила веселая суматоха и оживление. Поезд Тамары пыхнул и остановился. По перрону бежал Вася с охапкой красных роз. Он озабоченно заглядывал в окна вагонов, не находя свою возлюбленную. Тамара достала узелок с вещами и вышла на платформу. Вася в радостном возбуждении подбежал к Тамаре, сунул ей букет роз и подхватил на руки.

– Ты приехала! Я так счастлив!

Тамара улыбнулась и попросила поставить ее на ноги. Вася рассмеялся, нежно опустил девушку и взял вещи. Они пошли по перрону в сторону вокзала. Вася засыпал Тамару вопросами, сам же на них отвечал, рассказывал последние новости, огораживая девушку от снующих туда-сюда людей, чтобы ее не толкали.

Москва 1936 года дышала энергией. Веселые и голодные строители коммунизма были полны энтузиазма. На улицах кипела работа. Город активно перестраивался. Столица должна была стать идеальным местом проживания на зависть капиталистам и иностранным злопыхателям. Азартно сносились и уничтожались памятники: палаты Василия Голицына, Китайгородская стена, Сухарева башня. Вместо Страстного монастыря возводили кинотеатр «Россия», в планах было перенести к нему памятник Пушкину с соседнего Тверского бульвара. Шло активное строительство метро. Обломки Китайгородской стены использовали для туннелей Сокольнической линии. С середины мая прошлого года работали уже 13 станций, большая красная буква «М» появилась над входами в подземку. Расширяли центральные улицы, рубили новые проспекты.

Вася был нарасхват. Он работал по десять-одиннадцать часов в сутки. Однако, несмотря на усталость, по вечерам он ходил с Тамарой прогуляться. Только если шел дождь, они оставались дома и подолгу разговаривали за чашкой чая, засиживаясь до утра. Вася поселил Тамару в большую комнату, а сам перенес свои пожитки в маленькую. В ее помещении была кровать, круглый стол и два стула. На стене Вася повесил несколько крючков для одежды. В его спальне помещалась только кровать, «да мне больше ничего и не нужно», засмеялся он на вопрос Тамары: «Удобно ли тебе будет?».

На этаже был общий туалет, душевая и три умывальника в отдельном закутке. Кухня находилась этажом ниже. В отгороженном помещении располагался «Титан»: здоровая железная бочка, из которой можно было через краник набрать кипятку. На стене кухни висел черный круг радиорепродуктора, из которого доносилась веселая музыка и бодрые новости.

Вася выдал девушке примус, но готовить было долго и неудобно, из-за большого количества хозяек. Тамара приспособилась к новым для нее условиям, делала на завтрак и ужин бутерброды, а готовила суп и варила картошку только в выходные, когда на кухне было место, и то понемногу, чтобы еда не пропала. Когда она жила в деревне, продукты хранились в погребе, переехав в город, Тамара стала использовать глиняные крынки. В большую посудину наливала холодную воду и вставляла в нее емкость поменьше, в которой была еда. Иногда просто оборачивала горшок с пищей полотенцами, смоченными в холодной воде. Оказавшись в московском общежитии, Тамара спрашивала Васю, как поступала с продуктами его мама. Он пожимал плечами, говорил, что не вникал в хозяйственные вопросы. Тамара стала укладывать оставшиеся продукты в стеклянную банку, заворачивать в газеты и ватное одеяло, чтобы съесть на следующий день. Ей подсказала этот способ женщина со второго этажа, у которой был маленький ребенок, а муж тоже работал на стройке.

– Осенью и весной с едой гораздо удобнее, – говорила она Тамаре. – Укладываешь остатки еды в плотный мешок, чтобы птицы не добрались, и вешаешь за окно. А зимой вообще можно приготовить на несколько дней, вывесить на улицу, не боясь, что испортится и время на готовку не надо тратить.

«Еще не известно, где я буду осенью…», – подумала Тамара и сказала вслух:

– Спасибо, буду знать.

Вася прогулялся с Тамарой по окрестностям, показал, где какие магазины. С особой гордостью провел экскурсию по Красной площади и центральным районам города. Она была потрясена московскими видами, зданиями, улицами, большим количеством людей, шумом и суетой.

– Сколько народу! – удивлялась она, прижимаясь к Васе, когда они в субботнее утро, не спеша, шагали по площади Революции.

– Это наша столица! – гордо отвечал Вася. – В том красивом здании из красного кирпича, где раньше была дума, недавно открыли музей имени Ленина, а там строят новую станцию метро.

– А как много бедных и плохо одетых людей… – проговорила она, нахмурившись, оглядывая прохожих.

– Не рассматривай их так пристально, это считается неприличным, – тихо, на ушко шепнул ей Вася.

– А почему люди стоят около входа в магазин?

– Это очередь за хлебом. А у вас, что в магазин очередей не бывает?

– Не особо…

– Значит дорого для простого люда.

– Возможно. У нас люди, в основном, на базаре отовариваются…

– Вообще, нам повезло, что есть хорошая работа, у тебя и у меня, – проговорил Вася. – Я вот, чтобы пробиться, окончил институт инженеров транспорта. Стал специалистом. Знаешь, как сейчас нужны грамотные специалисты?

– Да, ты уже рассказывал об этом, – недовольно кивнула Тамара.

– Очень нужны, причем в каждой сфере! – не обратив внимание на ее фразу, продолжал Вася. – Строить дома, заводы, фабрики, дороги, метро! Многие сейчас голодают, живут в бараках, в ужасных условиях. Но это все временно! Скоро у всех будут собственные квартиры, еды столько, сколько пожелаешь, а ездить будут на красивом, быстром транспорте…. Ты уже была в подземке?

– Конечно, нет, ты же знаешь.

– Вот где красота! Давай прокатимся?

– Давай!

– Кстати, тебе тоже надо бы поучиться! – назидательным тоном сказал Вася.

– Зачем? – фыркнула Тамара.

– Как это зачем? – искренне удивился Вася, – чтобы стать образованным членом общества!

– Мне и так хорошо, – оборвала его Тамара.

– Ты рассуждаешь незрело, местечково, – не отставал Вася, – стране нужны образованные люди! Вот у тебя какое образование?

– Отстань, – недовольно бросила Тамара и метнула на Васю испепеляющий взгляд.

– Как я не люблю, когда ты так смотришь на меня, – поник Вася.

– Что еще ты не любишь? – раздраженно вспылила Тамара, – может, я тебе не пара? Такому-то образованному! – она уже почти кричала.

– Томочка, пожалуйста, тише, на нас уже смотрят! – Вася пожалел, что затеял этот разговор.

– Пусть смотрят! Я же из провинции, это ты у нас гусь столичный…

– Прошу тебя, давай не будем ссориться, – умоляюще пробормотал Вася.

– Нет, ты скажи, если я тебе не гожусь, – не унималась Тамара, – уеду вечерним паровозом.

– Прости меня, пожалуйста, если я тебя обидел, – вздохнул Вася и обнял ее за плечи.

Они шли по широкой улице, Тамара продолжала дуться, Вася разглядывал здания с профессиональным интересом, иногда прищуривался и что-то подсчитывал.

– Ой, что это? – Тамара схватила Васю за руку. По проспекту под бой барабанов маршировала колонна пионеров в белых рубашках и красных галстуках, громко чеканя речевку.

– Это пионеры, такая детская организация, – пояснил Вася. – Еще есть комсомол. Я был комсомольцем, в 20 лет вступил в партию, – гордо сообщил Вася, – вот уже шесть лет состою в ВКП (б).

Он поймал вопросительный взгляд Тамары и, спохватившись, расшифровал:

– Это Всесоюзная Коммунистическая Партия большевиков.

Тамара посмотрела на Васю с уважением.

– Вот такой взгляд мне нравится, – засмеялся он, крепче прижал к себе девушку и уткнулся в черную копну ее волос. Тамара улыбнулась и позволила себя поцеловать. Они направились к гостинице «Москва», где угол здания занимал, массивно оформленный темным гранитом, вход на станцию «Охотный Ряд». Над огромными объемными буквами МЕТРО, заслонив балконы гостиницы, возвышался портрет вождя. Вася придержал громоздкую деревянную дверь, пропуская Тамару.

– Это самая большая в мире станция глубокого залегания, – пояснял он, взяв Тамару под локоть и направляя вниз. – Прокатимся до Смоленки, посмотрим Коминтерна и Арбатскую, потом махнем в парк Горького. – Я буду тебе рассказывать, проведу очередную экскурсию! – он задорно посмотрел на Тамару, которая в восхищении оглядывалась по сторонам.

Вася познакомил Тамару со своими друзьями. У него был обширный круг общения, только встречаться было совсем некогда. Вася работал очень много. Особенно этим летом. Поэтому выходные проходили очень насыщенно: они ходили в гости, встречались с товарищами Васи в центре города, вместе гуляли, сидели у фонтанов с гитарами и пели песни. В последнее воскресенье удалось выбраться в кино и посмотреть нашумевший фильм «Цирк» с блистательной Любовью Орловой в главной роли. Спустя две недели, в середине отпуска Тамары, проходившего так ярко и насыщенно, поздно вечером, Вася робко постучал в ее комнату. Она уже легла и попросила его не входить. Вася терпеливо ждал за дверью. Тамара встала, накинула домашний халат, который недавно сшила из цветастого хлопка, и крикнула:

– Все, можно!

Вася смущенно вошел, театрально встал на одно колено и достал из кармана тонкое золотое колечко.

– Тамара, пожалуйста, выходи за меня замуж, я очень тебя люблю и жить без тебя не могу, – тихо и торжественно сказал он, густо покраснев.

Девушка хихикнула, взяла кольцо и надела на безымянный пальчик. «Теперь у меня есть собственное обручальное кольцо», – промелькнуло у нее в голове.

– Василий Цыпкин! – церемонно произнесла она. – Я принимаю ваше предложение!

– Правда?! – воскликнул Вася, поднялся с колена, крепко обнял Тамару и поцеловал в губы.

Через неделю они поженились. Вася устроил шумную свадьбу с толпой друзей и шампанским на Красной площади. Потом вся компания переместилась в общежитие. Накануне Тамара испекла пирожки с капустой, в большом количестве, уложила в таз и завернула в одеяло. Когда толпа молодежи завалилась в комнаты Васи и Тамары, угощение было моментально разложено на тарелки по несколько штук. Импровизированным столом стала межкомнатная дверь, которую сняли с петель и установили на пеньки, радостно принесенные двумя приятелями Васи. Еще кто-то притащил доски, и были быстро сооружены скамейки. В комнаты набилась куча народу. Кроме многочисленных друзей Васи, пришли соседи по общежитию. Все хотели пожать руку жениху, сказать тост, перекрикивая веселый гул и, особенно, поцеловать невесту.

Тамара была в прелестном длинном белоснежном платье. На ее голове красовался венок из лилий с длинной фатой. Вася приглашал на свадьбу телеграммой свою тетку, но Лидия Марковна не приехала, сославшись на плохое самочувствие. Она телеграфировала поздравления молодым и прислала в подарок крупную сумму денег. Это было очень кстати, потому что Тамара через день после торжества затеяла перестановку. Она хотела поменять две старые продавленные кровати на одну большую и купить еще кое-что для благоустройства. Вася одобрил перемены и отдал все полученные деньги в распоряжение молодой супруге.

Закончив с перестановкой, Тамара отправилась на Киевский вокзал за билетами на поезд в Кишинев. Отпуск закончился, надо было разобраться с делами: уволиться из гастронома, отказаться от снимаемой площади и забрать отца. Вася рвался ехать с ней, чтобы помочь, но его загрузили работой, и он вынужден был остаться в Москве.

– Не переживай, я справлюсь, – успокаивала она расстроенного Васю. – Это не так сложно, как ты думаешь, – добавляла она, вспоминая свои прошлые мытарства.

Тамара приехала в Кишинев. С раздражением она обнаружила, что отец где-то раздобыл деньги и опять был пьян. Она сразу проверила свой тайник, где лежало обручальное мамино кольцо, но ценность была на месте. Выяснилось, что Яков ходил в гастроном, наплел управляющему, что у дочери большие проблемы со здоровьем и выпросил аванс. Тамара была в ярости. Она долго высказывала отцу все, что думала, но он только икал в ответ. Расстроенная, с тяжелым сердцем, она пошла к управляющему. Тамара долго извинялась, благодарила за полученную возможность и работу, потом сообщила, что вышла замуж и переезжает в Москву. Деньги, взятые отцом, она пообещала отработать. Это задержало ее на месяц в Кишиневе. Тамара телеграфировала Васе, что возникли непредвиденные обстоятельства и она вернется в начале сентября. Весь этот месяц Яков вел себя спокойно. Он почти не выходил из своей комнаты, лежал на диване и иногда тихо плакал. В последний рабочий день Тамары, управляющий спросил, не передумала ли она, сказал, что с сожалением отпускает такую прекрасную сотрудницу и долго нахваливал. Она была очень польщена. Потом он пожелал ей хорошо устроиться в Москве, благополучной семейной жизни, крепко пожал руку и они простились.

Тамара собрала вещи, сложив их в простыни и связав. Получилось два небольших тюка. Она съездила на вокзал и выяснила расписание подходящих поездов. Тамара думала, что будет сложно убедить отца на переезд, поэтому она заранее подготовилась, что и как будет говорить. Решительно открыв дверь в комнату Якова, Тамара подошла к отцу и объявила ему ультиматум: либо он едет с ней, либо она оставляет его на произвол судьбы. Сказано это было твердым тоном, не терпящим возражений. Яков удивился такой категоричности и сразу согласился. Тамара снова отправилась на станцию, взяла билеты на ближайший поезд, съездила за отцом, забрала вещи и они отправились в путь. Она торопилась вернуться к понравившейся ей шумной московской жизни, новым знакомым, радостной атмосфере всеобщего подъема, к заботливому, добродушному, милому Васе.

Сидя в вагоне и глядя на спящего отца, Тамара вздохнула, подперла рукой голову и задремала. Ей привиделось, что она опять маленькая, бегает босая по лужам под дождем, зовет Агнешку, та приходит, улыбается и ласково обнимает ее. Еще она видела лицо мамы, ее глубокие, черные, как ночь, глаза и слышала тягучую цыганскую колыбельную песню.

Вася умудрился вытребовать себе выходной и пришел встретить жену и тестя. Он посмотрел на одутловатое, пропитое лицо Якова, потом на Тамару. Она умоляюще взглянула на Васю. «Ничего не говори», прочитал он в ее взгляде, молча взял тюки, и они отправились в общежитие. Комната для отца Тамары была готова, ее накануне «выбил» Вася как женатый человек у администраторши. Помещение находилось рядом с жильем молодой пары.

Тамару устроили в гастроном на Петровке. На работу она ездила на трамвае, что ей очень нравилось. Вася хорошо зарабатывал, накупил девушке платьев и даже одну шляпку, что считалось высшим шиком, и вообще баловал ее как мог. Комнаты теперь были поделены на гостиную и спальную. На столе всегда стояли свежие цветы, которые Вася умудрялся где-то брать вечером, после работы и приносить Тамаре. В выходные они по-прежнему ходили в театр, кино или к друзьям. Иногда оставались дома, и целый день валялись в постели.

Яков в основном сидел в своей комнате. К зятю он относился настороженно, понимая, что его выходки больше терпеть никто не будет, что «можно и по роже схлопотать». Тамара была довольна своим новым положением и говорила Васе, что вполне счастлива.

Яков не пил. Собственно, пить было нечего. Тамара и Вася спиртного не держали. Деньги и ценности Тамара надежно прятала. Более того, она прошла по общежитию, очень аккуратно предупредила жильцов о возможных поползновениях со стороны отца и настойчиво попросила ему не наливать, денег не давать, что бы он ни говорил и какие бы страшные истории не рассказывал.

Вася глубоко сочувствовал Тамаре, предлагал помощь, но она всегда благодарила его, отказываясь, говорила, что это ее крест. Каждое утро и вечер Тамара относила отцу еду, убиралась в его комнате, забирала грязные вещи и возвращала чистые. Часто она слышала, как Яков постанывал и кряхтел, переворачиваясь на кровати. Тамара где-то услышала, что если подкладывать что-нибудь теплое, то боль будет меньше. Она купила отцу грелку. Он говорил, что действительно становится легче. Тамара постоянно предлагала отцу сходить к врачу. Но Яков отмахивался, говорил, что не верит в медицину и сколько отпущено, столько и хорошо.

– А Господь призовет, пойду на встречу с Радостью, – шептал он.

– Но тебя же мучают боли, – возражала Тамара, – почему ты не хочешь облегчить свои страдания? Я вижу, как тебе плохо!

– Через боль мы приходим в этом мир, с болью уходим, – философски отвечал отец. – Это за грехи мои наказание.

– Это из-за твоего пьянства, – недовольно фыркала дочь и уходила расстроенная.

Однажды Вася сказал Тамаре, что ему посоветовали хорошего специалиста, который согласен прийти к ним в общежитие и осмотреть отца. Она была глубоко признательна мужу за такое участие и попросила привезти врача. В выходной день Вася приехал с доктором, и они втроем пришли к комнате Якова. Дверь была заперта изнутри, и Тамара попросила отца открыть.

– Я слышу, что с тобой кто-то чужой, – сурово крикнул Яков из-за двери.

– Вася привез хорошего врача. Он тебя осмотрит и поможет.

– Мне помощь не нужна, – громко сказал Яков, – я чувствую себя хорошо. Прошу оставить меня в покое.

Возникла досадная заминка.

– Будем ломать дверь? – буднично спросил доктор.

– Нет, нет! – замахала руками Тамара.

– Вызов вам все равно придется оплатить, – вздохнул врач.

– Конечно, спасибо, что приехали, – Вася вежливо взял доктора под локоть и повел вниз к выходу. Там он расплатился и вернулся к Тамаре.

Дверь в комнату отца была приоткрыта, Вася заглянул внутрь. Тамара сидела на постели Якова, который отвернувшись к стенке, лежал на правом боку с грелкой.

– Я сказала, что врач ушел и папа открыл…

Вася вздохнул, покачал головой и ушел. Тамара забрала грязную посуду и тоже вышла из комнаты, прикрыв дверь.

С каждым днем Яков чувствовал себя все хуже, жаловался на непрекращающиеся боли с правой стороны. Грелка уже не помогала. Он почти не вставал с постели, только когда у него сильно болело, он садился на стул около окна, говорил, что сидя ему лучше. Как-то раз, когда Тамара зашла после работы с ужином, поставила тарелку на стол и собралась уйти. Яков остановил ее и попросил присесть к нему на кровать.

– Тамара, Тамарис, – тихо сказал он, – ты счастлива?

Она кивнула.

– Любишь Ваську своего?

– Угу, – буркнула дочь.

– Что-то не похоже…

– Почему?

– Тебе с ним просто удобно.

– Почему это?

– Он надежный, заботливый, хорошо зарабатывает, – рассуждал, покряхтывая отец. – Не пьет! – Яков поднял вверх указательный палец, – и, похоже, даже не гуляет, – ухмыльнулся он. – Но нет огня, трепета в твоих глазах, когда ты смотришь на него.

– Огня, трепета, – передразнила Тамара. – Мне с ним хорошо и этого вполне достаточно.

– Ты хочешь от него ребенка? – спросил Яков и взглянул на дочь.

Она замялась.

– Мы решили пожить пока без детей.

– Ты хочешь? – настаивал Яков.

– Нет.

– Значит, не любишь, – тихо заключил отец, охнул и отвернулся к стенке, держась за правый бок.

Тамара, пожала плечами, еще минуту посидела на краешке кровати, встала и ушла, прикрыв за собой дверь.

В начале марта 1937 года, в свой день рождения, Яков умер. Тамара зашла, как обычно, после работы к нему в комнату. Она принесла вкусной колбасы, свежего хлеба, маргарин и хотела устроить маленький пир, но заметила, что отец сидит на стуле в какой-то неестественной позе. Как выяснилось позже, он умер еще утром. На столике стоял нетронутый завтрак, который принесла перед работой Тамара. При осмотре врач сообщил, что это похоже на цирроз печени. Впоследствии при вскрытии диагноз подтвердился с комментарием: «…и еще целый букет заболеваний».

Смешанные чувства испытывала Тамара на похоронах. С одной стороны, пропала многолетняя обуза, с другой, ушел последний родной человек, она стала сиротой. Тамара не плакала, была спокойна и собрана. Вася удивлялся ее стойкости, но ни словом не обмолвился. «Столько горя и мучений причинил ей этот человек, а умер так тихо и спокойно», – подумал он, глядя на Тамару, которая, молча кивая, принимала соболезнования от соседей и друзей.