Текст книги "Сказки для невольника"

Там, где ее нет

В моей голове, разорвался снаряд. Так я могу описать момент осознания, чего-либо. Мне давно пора привыкнуть к боевым действиям в собственном разуме. Там редко бывает покой. Так редко, что я даже не помню эти времена. Уже много лет, выстрелы, взрывы и крики не стихают. Я продолжаю разговаривать с тобой, хотя ты все равно меня не слышишь. Но меня это утешает. Это твое ухо, не внимает к моим словам. Но я точно знаю, что твоя душа, не ограниченная стенами и стереотипами, несомненно, слышит меня. И мне теплей. Без стыда и страха, я могу говорить тебе, все, что ложится мне на сердце. Может быть, я прихожу в твои сны. Ведь моя настойчивость вполне могла проникнуть в астральные пределы и войти в твою оболочку. Есть что-то сладкое в этой тайне. Съежившись в ночном холоде, я могу выплеснуть на тебя всю свою боль. Дать свободу своим чувствам и раздеть, рыдающую душу… И так каждый день… Я с тобой, втайне от тебя. Но вот пришло осознание, что я должна покинуть тебя. Прекратить свои путешествия туда, где меня не ждут. Я преступник. Как вор в ночи, я вторгаюсь на твою территорию. Гость вне закона… Я смеюсь и плачу над этой мыслью. Проснись, когда я приду. Проснись и прогони меня… Ибо я не захочу, найти дорогу обратно…

 
Чудовище в моей груди
От ярости сойдя с ума,
Рвет цепи страсти и любви,
А в разуме его, лишь тьма.
И в глотке пересохшей, стон.
Кровь в сердце запеклась.
Там на реке замерзшей, он…
И жизнь в нем не зажглась.
Ночной покой нарушил ливень,
Из мертвых мыслей чудака.
Под грузом скорби гнулась ива,
Мы сестры с нею, на века.
Распутных ангелов, веселье,
Средь них, изгой моя душа.
Я впала в вечное похмелье.
Мне не проснуться никогда.
 

Узники

Шаг за шагом. От стены к стене. Иногда мир кажется таким маленьким. Он сужается до размера зрачков, и все его краски умещаются в мое учащенном пульсе. Моя ладонь как отчаявшийся отшельник, шарит по холодному камню преграды. За стеной бьется твое живое сердце. А я даже не могу закричать, чтобы ты меня услышал. Этой ночью приходили тени и забрали мой голос. Меня уже не смущают шорохи. Мне больше не интересно искать ответы, щупая взглядом трещины на потолке. Я пытаюсь увидеть будущее, но сила памяти вновь и вновь отправляет меня в путешествие во времени. Она забрасывает меня в прошлое, в котором ты держал солнце в руках. Казалось, что сил хватит на все. Даже на то, чтобы построить мир, которого еще нет. А теперь стена… которую не расплавить взглядом. Не разрушить рукой. И я не могу стать муравьем, чтобы протиснуться сквозь узкую щель и покинуть свои пределы. Сползаю на пыльный пол и рисую пальцем в воздухе, невидимые знаки. наверное, мне не хватает еще одного органа чувств, чтобы я смогла узнать, что в данный момент делаешь ты. Может так же как я, растерянно трогаешь эти безжалостные камни. Ты только скажи. Убеди меня, что нет никакой стены. Не существует ее! Я поверю тебе. Закрою глаза и смогу, наконец, к тебе прикоснуться. Ты только скажи… Ведь я всегда тебе верила…

 
От монотонных песнопений
Под небосводами церквей,
Острее чувствую лишенья,
Судьбы мистической своей.
А образ грешной Магдалины,
Как угрожающая тень,
Печатью на моей могиле,
Лежит… и все мрачнее день.
Я в твоей жизни только странник.
Чужбины дикой и глухой.
И старой бабки, «поминальник».
Затронет милый почерк твой.
Пообещай, что все поймешь.
Взглянув с печалью в отраженье.
Пообещай, что ты найдешь,
Земное скинув, наважденье.
Все еще теплые следы,
Моей, оставлены, стопою.
Хранитель-ангел, это ты?
Да, это я… Побудь со мною.
 

Не верь мне мама

Я приду домой после полуночи. Ты посмотришь на меня и увидишь следы слез на лице. И не верь мне мама, когда я скажу, что все хорошо. Я, уйду в свою комнату, ссылаясь на усталость. И буду сидеть до утра на полу, прислонившись спиной к стене. Спи чутко. Тогда ты обязательно услышишь, как я тихо плачу, не смея тебя будить. Но кто кроме тебя, почует материнским сердцем, как я сильно больна. Я буду молчать. Ведь ты учила меня быть сильной. Только где-то в глубине моей души, по-прежнему живет маленькая хрупкая принцесса, которая всегда идет к маме, когда ей больно. Не верь мне мама, когда утром я буду громко смеяться. Когда буду говорить, как хорошо жить без сердца. Ты вырастила меня как редкое деревце. Тонкое и капризное. Ты любила во мне каждый листочек. Но пришел ОН и срубил меня под самый корень. И теперь, я так сильно больна. …Мама… Я улыбаюсь. У меня все хорошо. Только ты мне не верь…

Разочарование в жизни, ровно пропорционально нашим надеждам на нее.

Поговори со мной

Мне казалось это бред. Я думала, что схожу с ума. Я была уверена, что меня никто не слышит. Ведь здесь никого нет! Но я ошиблась. Рядом со мной, тихо сидела ночь. Она слышала меня. Зачем я кричу? Она улавливает мой шепот. Она слышит мои мысли. А еще, она может ответить мне. Вот только надо замереть на миг. Отбросить сомнения, прислушаться, и прочувствовать тот факт, что даже если мы полностью уверены в своем абсолютном одиночестве. У нас всегда есть слушатели и наблюдатели. Их тонкие тела, дрожат, он тяжелого вдоха грусти. Они прозрачны и невесомы. Но они слышат! И вот, сейчас мысленно обращая свой взор к тебе, я хочу сказать. Ты не один. Попроси свое сердце стучать по тише и открой свой слух тому, во что так трудно поверить. Тебя слышит ночь! Она знает твои тайны. Она поведает о тебе, мерцающим звездам, спешащим погаснуть на ложе зари. Ты не один… Ты не один…

Мы убиваем время. Мы прожигаем его. Растрачиваем. Спускаем в утиль. Пропускаем и разбрасываем. Мы убиваем время… за это, время убивает нас.

Летаргия разума

В очередной раз, моя жизнь наполнилась скукой, и день ото дня раздражала своим однообразием. Дошло до того, что я просто умоляюще смотрела по сторонам, в ожидании хоть какого-то приключения. Смотреть фильмы, стало невыносимо. Мне хотелось плакать от комедий. Любовные мелодрамы навивали тоску. От приключенческих и остросюжетных картин, появлялось желание кусать кулаки. А все потому, что там что-то происходило! Жизнь героев из телевизора, была наполнена переживаниями и ощущениями. Я чувствовала нечто, похожее на зависть. Эмоциональный голод, превращался в навязчивое состояние. Я не привыкла к такому. У меня ничего не происходило! Течение дня стало столь предсказуемым, что вызывало тошноту. И я не представляла, что можно с этим сделать. А самое большое негодование вызывал факт, что миллионы людей живут так всю жизнь. И вполне нормально к этому относятся. Свое жалкое и бесформенное существование, они нарекли стабильной и спокойной жизнью. Не укладывается в голове, как можно мириться с этим. Я точно, это сделать не в силах. Мне была нужна буря. Затишье слишком затянулось. Но что предпринять? Как сдвинуть этот камень, практически вросший в свое место. Я ведь не заметила, как земля под моими ногами стала превращаться в зыбучие пески. Не успела опомниться, как меня затянуло и обездвижило, это серое и противное состояние, бытия в нигде и никак. Неужели нет способа, прямо сейчас взорвать реальность и освободить путь, живительному потоку перемен? Наблюдая, как варится кофе, я пыталась нащупать в мировом банке информации, ответ на этот вопрос. Но он не попадал в поле деятельности моих невидимых рук. Кофе готово. Наливаю горячую и ароматную жидкость в маленькую чашку. Пенка получилась обильной. Пытаюсь насладиться глотком и прочувствовать вкус каждой клеткой. Но, кажется, и это мое умение притупилось. Подумаешь кофе… Хорошее… качественное.… Но это просто кофе. Оно не способно подарить мне трепет и волнение, благодаря которому я вновь стану по-настоящему живой. От этой мысли, внутри появилась глупая и неадекватная обида на производителя моего любимого кофе. Почему он не наделил свой продукт волшебными свойствами, благодаря которым можно переворачивать судьбы? Еще один глоток.… Без особой надежды прислушиваюсь к вкусовым ощущениям. Ищу нечто. Хоть какую-то зацепку, чтобы выбраться на свет. Но нет… ничего. Как в замкнутом круге, чем печальнее становилась жизнь, тем больше меня одолевала лень и слабость, не позволяющие предпринять попытку все изменить. Работа остановилась. Никакое убеждение самой себя, как необходимо действовать, не могло заставить меня, встать с места. Мне хотелось выйти на прогулку, но совершенно не хотелось сделать движение в сторону улицы. Мне хотелось избавиться от одиночеств, даже не задумываясь, насколько мне могло бы быть приятно рядом с ним. Сумасшествие? Кажется, я попала в некую ловушку. Возможно, застряла в сером сновидении, которое поспешило стать реальностью, пока я не опомнилась. Единственная эмоциональная динамика, которая во мне происходила, являлась яростью и негодованием от собственной пассивности. Хотя это не совсем правильно подобранные слова. Да меня просто бесило это! Но, как бы, ни бушевали во мне вулканы несогласия, моя внешняя парализованность блокировала любое последовательное действие. Сделав очередной глоток кофе, я с ехидством присвоила себе звание духовного паралитика. Порой я могла заняться самобичеванием, осыпать себя издевательствами и колкостями, чтобы как-то надавить на свои слабые кнопки. Но видно мои амбиции впали в летаргический сон. Достучаться до них, не получалось! Просыпаясь по утрам и стоя возле зеркала ванной, я говорила себе – «Ну, что Кикимора? Как мы проведем наш новый день? Будем опять уговаривать твою задницу, сдвинуться с места и наконец-то найти повод для подвига?» Отражение отвечало злобной ухмылкой. Шли часы. Дни. Месяцы. Как же было страшно подумать, что так же пройдут и годы…

Бойтесь льстецов, говорящих сладко. Их языки открывают ворота в ад.

Колдунья из «Глубокого Колодца»

Вы никогда не видели таких глаз. Таких невероятно синих! Непостижимо печальных! Таких пронзительных! И сейчас она склонила голову над чистыми водами реки, а по плечу скользит пшеничный колос, растрепанной косы. Деревня «Глубокий Колодец» слухами полнится о том, что Ульяна колдунья. Любого мужика закружит, захороводит, иссушит душу ему. И какая жена? Какие дети? Все позабудет и за Ульяной на край света… Давятся местные жены, злобной, бабьей завистью. Недобрый шепот за спиной красавицы, когда идет она гордая, в своем красном сарафане. Замирают деревенские мужики, когда случается ей окинуть их своим цепким взглядом. Но никого не допускает она в свое одиночество. Друзья ее лишь звери лесные да птицы небесные. Поговаривали что, даже змеи приползают пить молоко из ее ладоней. Но что за тайны окружали Ульяну на самом деле, никто точно не знал. И вот однажды человеческое невежество сломило барьер страха и бабы деревенские, приготовили Ульяне страшную месть… Это было раннее утро праздника Ивана Купалы. Юная колдунья шла в лес за травами. Бабушка учила ее что, в этот день растения обладают особой целебной силой и Ульяна старалась никогда не пропускать это редкое время, чтобы сделать запасы. Мало ли кому может понадобиться помощь? Всякая беда ведь случиться может. А у нее как раз найдется лекарство! Девушке хотелось помогать людям. Но до сих пор к ней, ни кто не обращался, окружающие слишком боялись ее. Темнота их разума мешала им разглядеть ее добрую душу. Она шла узкой тропинкой, напевая тихую песню. Тонкое тело ее, двигалось плавно и бесшумно. Оно дышало молодостью и здоровьем, благодарно откликаясь на единение с матушкой природой. Тонкий сарафан не мог скрыть ее чистой красоты, она могла бы подарить счастье какому-нибудь юноше, выйти замуж, родить крепких сыновей, а потом тихо состариться рядом со своим мужем. Но увы… Ульяна не видела своего будущего с кем бы то ни было. Сердце ее безнадежно болело человеком, который не мог принадлежать ей, а другого, она не хотела. Ах, конечно же, она могла завладеть Андрюшей, секреты ворожбы были хорошо ей известны. Но как она могла посягнуть на чужую семью? Там жена, там трое детей! Он чужой муж! Чужой! Не хотелось Ульяне счастья, ценой чужих слез. Да и любовь наколдованная ей не нужна. Настоящей, душа просила… И потому смерилась она с одиночеством и заранее примерила себе горькое клеймо – «Старая дева». Песня Ульяны неожиданно оборвалась… Дорогу ей преградили разъяренные жены во главе Марьяны – законной супруги Андрея.

– Ну что ведьма! Далеко ли собралась? Марьяна с вызовом уперлась руками в бока. – Пропустите меня бабоньки. Не досуг мне с вами разговоры вести.

Девушка хотела пройти мимо, но ее грубо толкнула Наталья, загораживая дорогу своим мощным телом. Юное сердечко болезненно сжалось, предчувствуя неприятности. Зло исходившее от женщин можно было ощутить кожей, до того воздух густо пропитался их желчью!

– А ты не торопись красавица! Когда задом перед нашими мужьями вертишь, так не торопишься!

Марьяна угрожающе выступила вперед.

– Думаешь, не вижу я, что ты на моего Андрея глаз положила? Ты коза растрепанная!

Девушка интуитивно поняла что, оправдываться ей бесполезно. Они здесь не для того что б выслушать ее и потому ей ничего не оставалось кроме как молчать. Напряжение нарастало, бежать было некуда.

– Да, да! И моего Василия ты приворожила! – И моего Петеньку!

– Да зачем ей столько чужих мужиков! Нечего на наше добро зариться!

– Да шлюха она! Проститутка дьявола!

– Признавайся ведьма, почем душу свою продала!?

Женщины словно единый организм ринулись на беззащитную девушку. Напрасно пыталась она прикрыться своими тонкими руками, обезумевшие бабы были слишком страшной силой, чтобы было возможно от нее спастись. В следующее мгновение они тащили ее за волосы вглубь леса, пиная и царапая ее нежное тело.

– Ух! Выцарапайте ей, ее проклятущие глазища!

– И космы! Космы повыдирайте!

– Ну, держись дьявольское отродъе! Мы тебе покажем!

И ни кто в этот момент не вспомнил, что избивают они внучку женщины, которая когда-то помогла каждой из них. Не вспомнила Марьяна рассказ матери как бабка Евдокия ей в детстве грыжу «загрызала». Не вспомнила Наталья, как Евдокия помогла ей замуж выйти, будучи уже на сносях. А то не миновала бы она позора. И Василиса не вспомнила как бабушка их жертвы, спасла ее мать от смерти, и не дала ей и ее братьям остаться сиротами. И все остальные не вспомнили: как их Евдокия лечила, как выручала в жизненных невзгодах. Как говорила старая колдунья:

– Помру, одни не останетесь. Ульянка моя, науку хорошо усвоила. Будет вам подмогой, вместо меня.

В лесу привязали они несчастную девушку к дереву, обрекая на страшную смерть. И уходя, посмеялись:

– Если повезет тебе, зверь дикий сожрет за раз. А не повезет, так комары медленно доедят еще до того как медведь придет глодать твои кости.

Не дрогнуло сердце ни у одной из женщин от того на какую муку они обрекают это юное создание. Они ушли, а Ульяна плакала. От поруганной гордости, от несправедливости, неблагодарности, и просто от страха. И взвыла она не человеческим голосом со всей тоской и болью, прощаясь с несбывшейся любовью, брошенная в пасть жестокой судьбы. И когда обессилила она от рыданий, то прошептала тихо:

– Братцы вороны! Отнесите голос мой в поднебесье. Замолвите словечко… за свою сестру!

…Через пять дней вся деревня шумела от громовой новости. Колдунью нашли мертвой в лесу. Не выдержала Марьяна слушать, как ее Андрей сокрушается о погибшей Ульяне и охваченная ревностью и ненавистью, вылила все наболевшее на голову своего мужа в тайне надеясь услышать его оправдания. Но вместо этого, Андрей взглянул на жену с таким осуждением что, по телу молодой женщины прошла не вольная дрожь.

– Дура! Какая же ты баба дура! Да Ульяна была самым невинным человеком, которого я когда-либо знал! Как то я решил отомстить тебе за все обиды и пошел к ней. Я видел что, нравлюсь ей и подумал – Пусть станет моей любовницей. И ей хорошо, и мне приятно и тебя бы наказал. И знаешь что?

– Что? Голос Марьяны дрогнул.

– Прогнала она меня. Сказала:

– Иди к жене! Не по-божески это! Я завета бабушки своей не забыла… Вот так. Вытолкала меня за дверь и в след сказала

– Иди, иди! Постыдись своего поступка. Марьянка у тебя вон, какая хорошая. Грех тебе жаловаться да утехи на стороне искать.

Он замолчал, и на глаза женщины навернулись слезы. Ужас осознания сдавил ей горло.

– Господи! Что же мы натворили!? Господи прости! Вовек не замолить. Господи! Марьяна схватилась за сердце. Вспомнила она свою ненависть к тем кто, Христа распял, тем кто, его невинного, камнями побивал. И поняла – никогда эта горечь не смоется с души ее. А она заслуживает такой же ненависти.

– Господи! Сатана взял душу мою в заложники. А я не смею молить тебя о спасении!…

Когда смирение, победит в тебе жажду. Когда ты смело, шагнешь босиком, по осколкам, оставляя позади себя кровавый шлейф нерастраченной нежности. Когда во тьме и холоде, ты перестанешь дрожать. Когда решительно откроешь дверь, в безвозвратное одиночество. Внезапно окажется, что тебя за ней, кто-то ждет…

Прыжок через пропасть

Уже сутки без воды. Вероятно, если бы у меня не было возможности наблюдать за движением солнца сквозь решетку на окне, то течении времени, казалось бы, мне более долгим, чем есть на самом деле. Мои биологические часы сбились. Иногда я не верю тому, что происходит на небе. Солнце врет мне! Господи, наверное, прошла неделя! Хотя нет. За неделю я бы уже умерла. Никогда не думала, что жажда может быть столь невыносимой. Сейчас любая другая смерть кажется мне более милосердной, чем та, на которую меня обрекли. Ну конечно они хотят меня убить. Иначе, зачем им лишать меня питья, на столь долгое время. Они ведь понимают, что после пытки электрошоком, я могу просто не выдержать даже суток. Сердце кажется неимоверно большим. Оно словно раздулось и больно бьется о ребра. Когда приходится молча терпеть свою муку, она становится еще более кошмарной. Кричать? Из пересохшей глотки могут вырваться только хрипы. А после попытки издать вопль, станет только хуже. И эта жара. Боже, как невыносимо жарко. Я как вампир, с ужасом наблюдаю, как солнце, двигаясь по небосводу, все больше заливает светом мою тесную палату. Забиваюсь в угол, словно этот крошечный уголок тени, сможет меня спасти. Хоть глоток воды! Хоть маленькую каплю. Еще недавно я жила спокойно, и не задумывалась о том, какое счастье, каждый день в любое время, иметь возможность припасть губами к прохладной и живительной влаге. Я жила и забывала благодарить Бога, за это счастье. Скажете мелочь? Вода, это ведь так естественно. Но только перед лицом смерти, человек начинает по-настоящему осознавать, как много у него было на самом деле. Приходит понимание, что все то, из-за чего было пролито столько слез и потрачено столько нервов, является сущим пустяком, не имеющим ровно никакого значения. Вдруг вспомнилось, как ругалась с сестрой и выдрала ей клок волос за то, что она взяла без спроса мою машину и поцарапала ее. Какая глупость! Я бы заплакала от раскаяния. Но во мне осталось слишком мало воды. Мозг просто не позволит организму так нерационально тратить драгоценные запасы влаги. Глупый мозг. Разве он не знает, что сейчас для меня было бы благом? Пореветь бы вдоволь, потратив все резервы в ближайшие полчаса и скорей отмучиться. Это лучше, чем медленная смерть. Это лучше, чем каждой клеткой ощущать, как высыхает твое тело, под беспощадным июльским солнцем. Часы идут. Если разбить окно? Чем разбить? В палате нет ничего, кроме кровати, от которой мне ни за что не открутить ни одной детали. Кулаком? Увы, я не герой блокбастера, который может просунуть руку сквозь узкую решетку и одним коротким, но точным ударом, разбить толстое стекло. Но, я все же попыталась. Почти ползком пробираюсь к окну, жмуря глаза от слепящего солнца. Пытаюсь стукнуть в окно, но тут же понимаю, что даже младенец сейчас бы ударил сильней, чем я. Где-то в глубине меня, заплакала душа. Закрываю глаза, и кажется, слышу сквозь звук собственного шумного дыхания, едва уловимые ментальные рыдания. Глотнув горячий воздух улицы, без сил сползаю на пол. Язык стал казаться слишком большим и уже мешал дыханию. Или мне не кажется? Он вправду распух? Господи, ну забери ты меня скорей! Зачем тебе меня так мучить. Пошли мне милосердную смерть! Наверное, я начала бредить. Но вдруг передо мной всплыла ясная картина прошлого. Вот я стою на берегу моря и поворачиваюсь в сторону стоящего рядом человека. Мой голос тверд и ни одна мышца на лице не дрогнула. – Алешка, я тебя не осуждаю, хоть и считаю это бессмысленной трусостью. Какой прок бояться, если этим ничего не изменить? Я буду бороться до последнего вдоха. Это наша планета, это наше море и наши леса! Это наш дом, Алешка! Я буду ползти по лезвиям и ходить по горящим углям, если понадобиться. Но я не сдамся! Если хочешь, можешь и дальше прятаться в подземельях и ждать чуда. А я пойду это чудо вершить. Позаботься о моей семье, и они позаботятся о тебе. Вместе вам будет легче. А я вернусь. Со щитом, или на щите… Дальше вижу, как гибкая и тонкая фигура двинулась прочь от берега. Сколько уверенности и решимости в каждом движении ее тела! Бурлящая сила воли, которая чувствовалась в этой несгибаемой гордой осанке. Я ли это? Может, все это было не со мной? Или наоборот? Этот полу высохший кусок мяса, лежащий на полу психиатрической клиники, не может быть мной! Я осталась там, на берегу черного моря. Образы погасли. Я словно перестала существовать. Потеря сознания подарила мне короткий отдых от моей нестерпимой муки. Не знаю, сколько прошло времени. В какой-то момент, слабый проблеск сознания, послал мне обманчивый сигнал, что я плыву в невесомости. На самом деле, мое тело было уложено на носилки и его понесли по коридорам в неизвестном направлении. Куда? Сейчас это не имело для меня никакого значения. Лишь душа моя точно знала, путь войны только начинается. Я еще не раз восстану против врага, во имя любви.

Однажды я увидела женщину, которая горько плакала над разбитой чашкой. Слезы капали на осколки красочного фарфора, которые она продолжала держать в руках. Видно ей было очень жалко красивую вещь. И тогда я воскликнула. – Какая ты счастливая! Как это прекрасно! Женщина посмотрела на меня, как на безумную и ответила. – Что ты говоришь? Разве ты не видишь, как я печальна? Эта чашка была мне очень дорога! А теперь ее даже не склеить! – Ты не знаешь, насколько ты счастлива, имея возможность ронять свои слезы, на испорченный сервиз. – В чем же это счастье? – Тот, кому довелось оплакивать поломанную судьбу, уже никогда не сможет рыдать над разбитой посудой.