Текст книги "Хюгге, или Уютное счастье по-датски. Как я целый год баловала себя «улитками», ужинала при свечах и читала на подоконнике"

В устах Иды все звучит разумно и просто: ее не устраивала жизнь, она решила все изменить, и теперь у нее все хорошо. Не уверена, что смогла бы когда-нибудь принять столь же важное решение, не получив сначала увесистого пинка. Впрочем, я же никогда не жила по-датски.

Интересно, действительно ли датчане смелее нас? Или они просто уверены в завтрашнем дне? К этому склоняется Мартин Бьергорд, предприниматель, который стал олицетворением счастья на работе, когда в 2013 году вышла его книга «Побеждать без потерь». Пятнадцать месяцев он трудился в американской компании, и этот период был настолько тяжелым для него, что заработал себе бессонницу.

– Не знаю, доводилось ли вам когда-нибудь не спать по ночам, но если это продолжается довольно долго, ваше состояние ухудшается на глазах. После третьей бессонной ночи я подумал: мне необходимо это изменить, нужно уйти из среды, которая выматывает меня. В день своего увольнения я заснул сном младенца и с того времени чувствую себя на удивление хорошо.

Мартин бегает по утрам, обожает путешествовать, у него есть семилетняя дочь Мюнде. Высокий, загорелый, поразительно моложавый для своих тридцати восьми лет, Мартин утверждает, что любой день жизни должен быть «фантастическим». Он каждый день «подзаряжает свои батарейки» – занимается спортом и развлекается. Неудивительно, что свой уровень счастья он оценил на «полную десятку».

– Дания находится на переднем крае движения за обретение истинного счастья на работе, – сказал мне Мартин после своего дневного сна в дождливую среду. – Считаю, это связано с равенством и прекрасной системой социального обеспечения. Очень трудно быть счастливым, когда нет уверенности в завтрашнем дне. Но датчане знают, что, даже потеряв работу, они не окажутся на улице, им помогут. А значит, они трудятся более эффективно, испытывают меньше стрессов и чувствуют себя счастливыми на работе. В США никто не рассчитывает на помощь – там каждый сам за себя. Они много зарабатывают, у них не такие высокие налоги, но они должны сами о себе позаботиться. Если что-то случится, а у тебя нет страховки, то… – Мартин не сразу подобрал нужное слово, но все же нашел его: – тогда тебе пипец. В Дании же существует устойчивый баланс между работой и личной жизнью.

Симбиоз работы и игры в Дании возник случайно. После Второй мировой войны нужно было поднимать промышленность, и растущим городам потребовалась новая рабочая сила. Правительство начало приглашать специалистов из-за рубежа, и тогда впервые женщины самого разного происхождения стали работать на полную ставку – с девяти до пяти (в Дании – с восьми до четырех). В период с 1960-го по 1990-й год рынок труда в Дании увеличился на миллион человек, из них 850 тысяч составляли женщины, о чем мне поведали в Международном центре исследований по проблемам женщин и гендерного равенства.

В то время считалось нормой, что замужние женщины, принадлежащие к среднему классу, продолжают работать, хотя раньше трудились только незамужние или испытывающие нужду женщины. Когда женщины стали трудиться полный рабочий день, остро встал вопрос об исполнении родительских обязанностей. Правительство установило определенную продолжительность рабочего дня, декретного отпуска и отпуска по уходу за ребенком.

Так зародились идеи здорового баланса между работой и отдыхом, что в настоящее время для датчан является узаконенной нормой. По пятницам введен сокращенный рабочий день, чтобы люди могли больше времени проводить со своими семьями. У родителей есть полностью оплачиваемый свободный день, который они могут провести с детьми, если те вдруг заболели.

Дания заслуженно занимает первое место по показателю гармоничности сочетания работы и личной жизни. К ней приближаются Нидерланды, Норвегия и Бельгия, а Великобритания и США находятся на 22-м и 28-м местах соответственно.

Официально продолжительность рабочей недели в Дании составляет 37 часов – одна из самых коротких в Европе. Но согласно данным статистического управления Дании, в действительности датчане работают еще меньше – в среднем всего 34 часа в неделю. Ежегодно работодатели обязаны предоставлять персоналу пятинедельный оплачиваемый отпуск, то есть датчане в среднем работают по 18,5 дня в месяц. Все это производит фурор на приезжих, и некоторые американские экспаты буквально требуют, чтобы им позволили работать каждый день с восьми до шести, так как они опасаются, что, когда отправятся на родину, возвращение может стать для них настоящим шоком.

Возможно, датчане проводят на работе непомерно мало времени, но она доставляет им истинное удовольствие. Как показывает исследование, проведенное аналитической фирмой «Рэмболл», 57 процентов датчан хотели бы сохранить работу, даже если бы выиграли в лотерею и до конца жизни были бы обеспечены. О том же свидетельствуют данные датского Ольборгского университета: 70 процентов населения «разделяют или полностью согласны» с утверждением, что они предпочли бы иметь оплачиваемую работу, даже если бы не нуждались в деньгах.

Датские работники испытывают самую высокую в Евросоюзе удовлетворенность условиями и результатами труда, о чем свидетельствует недавнее исследование, предпринятое Еврокомиссией. Согласно всемирному исследованию конкурентоспособности, в Дании отмечается самый высокий уровень мотивации работников. По данным проекта «Евробарометр», датские труженики – самые счастливые в Евросоюзе, а исследование Randstand.com показало, что они к тому же и самые счастливые в мире. Позитивный настрой работников повышает их производительность на 12 процентов, что подтверждается исследованиями, проведенными британским университетом Уорвика.

Дания занимает третье место в Европе по показателям производительности труда. Может быть, люди здесь работают не слишком много, но уж точно очень хорошо. По уровню инноваций страна находится на девятом месте в мире, а Всемирный банк признал Данию наиболее благоприятной страной Европы для ведения бизнеса.

И счастливые датчане согласны с такой оценкой.

Однако не все так безоблачно. Несмотря на очевидные преимущества занятости населения в Дании, стрессы, как обнаружила на собственном опыте Ида, становятся все более распространенным явлением на работе. Отдел профзаболеваний университетской больницы Хернинга провел исследование, согласно которому каждый десятый работающий датчанин считает, что часто испытывает стресс. Данные результаты подтверждаются Национальным институтом социальных исследований, Национальным институтом общественного здоровья и Датским национальным центром исследования рабочей среды. Отдельные профсоюзы приводят еще более тревожную статистику, и с ними согласны Конфедерация работников и гражданских служащих Дании, Датская ассоциация юристов и экономистов и Союз финансовых услуг. По их оценке, стрессам на работе подвержены до 30 процентов трудящихся датчан.

Я была поражена тем, что в стране, где сложился наилучший в мире баланс между работой и личной жизнью, существует проблема стресса. Впрочем, как не имеется точной статистики относительно того, сколько датчан испытывает стресс, так нет и однозначного понимания причин стресса у работников. Александр Кьерулф, специалист по «счастью на рабочем месте» из организации wllhooinc.com, усматривает негативное влияние в растущем распространении смартфонов, ноутбуков и удаленной работы.

– Сегодня люди все чаще проверяют электронную почту по вечерам, – говорит он. – Это нехорошо, потому что утрачивается возможность расслабиться и восстановить силы.

Такую точку зрения поддерживают и некоторые профсоюзы. Датская ассоциация юристов и экономистов утверждает, что 50 процентов работы ее членов приходится на выходные дни и отпуска.

Ситуация в секторе крупного бизнеса в Дании также меняется. За последние двадцать лет количество высокопрофессиональных иностранных специалистов, приезжающих в Данию на работу, выросло на 500 процентов. Таковы данные датской иммиграционной службы. Поскольку эти «образованные иммигранты» платят высокие налоги и приезжают в страну на пике своей карьеры и здоровья, они не обременяют систему социального обеспечения и вносят значительный вклад в бюджет страны. Это усиливает ощущение конкуренции на рабочем месте у коренных датчан, что и порождает стрессы (о чем говорили многие местные жители). Странное ощущение – быть «чертовым иностранцем, который приехал и украл нашу работу», но в Дании я чувствовала себя именно так. Подобное положение дел вызывает тревогу у многих коренных датчан.

Надо заметить, что у датчан высокие требования к работе.

– Мы знаем, что нам гарантирована работа, и в случае потери рабочего места будем защищены, – рассказала мне руководитель среднего звена в крупной датской компании. – Если работа не будет меня удовлетворять, я не побоюсь предъявить претензии руководству. Мы понимаем, что находимся в очень хорошем положении по сравнению с остальной Европой. Но что происходит, если мы не чувствуем себя на работе прекрасно? Тогда нам кажется, что-то идет не так. Я знаю нескольких человек, которые уволились из-за стресса именно по этой причине.

Чтобы ощущать arbejdsglaede, большинству датчан необходимо буквально наслаждаться работой. Для многих из них работа – это не просто источник дохода. Им требуется гораздо больше, и это обстоятельство делает их очень привередливыми. Из надежного источника мне известно, что в LEGO недавно случился настоящий бунт, когда фирма сменила поставщика кофе!

– Во внутренней сети начался настоящий бедлам, – сообщил мой тайный агент. – Того типа, который принимал решение относительно кофе, буквально затравили. Люди просто с ума посходили! Такова наша культура. Мы привыкли к тому, что у нас все хорошо. А если мы не получаем того, на что рассчитывали, то впадаем в депрессию, или, по крайней мере, думаем, что испытываем ее.

Согласно другой теории, из-за участившихся в последние годы стрессов на рабочем месте датчане стали уделять больше внимания этой проблеме. Начитавшись различных источников, они начинают думать: «О, и правда, у меня стресс!» Ученые из Датского национального центра исследований рабочей среды недавно выразили озабоченность: концентрация на проблеме стресса может привести к неожиданному результату, и люди начинают выискивать у себя признаки стресса даже тогда, когда на то нет никаких оснований. Многие датчане берут отпуска из-за стресса в качестве «превентивной меры».

«Король счастья на рабочем месте» Александр выдвигает другую гипотезу:

– Не думаю, что уровень стрессов в Дании выше, чем в других странах. Просто у нас лучше заботятся о людях.

Датчанину, которому врачи поставили диагноз «стресс», местный муниципалитет может предоставить оплачиваемый отпуск продолжительностью до года, а затем предложить сокращенную рабочую неделю и бесплатные консультации психолога.

– В США и Англии работникам приходится сражаться в одиночку. В Дании, если вы скажете, что страдаете от стресса, вам на помощь придут работодатель и врач. Они обязательно сделают все, что в их силах, чтобы помочь вам.

– То есть вы хотите сказать, что датчане немного избалованы? – уточнила я.

– Мы заботимся друг о друге, – поправил меня Александр. – И возвращаем людям здоровье и душевное равновесие, а они начинают работать эффективнее.

Это показалось мне правдоподобным. Дания ведь по-прежнему занимает ведущее место по уровню счастья, мотивации работников, балансу работы и личной жизни, эффективности труда. Конечно, далеко не все идеально, но я абсолютно уверена, что нам следует поучиться у этой страны гармоничному сочетанию работы и личной жизни.

Проведя еще один день в напряженном изучении проблемы счастья, в шесть вечера я налила себе лечебный бокал вина и задумалась: а насколько применимы датские принципы к моему существованию возле ноутбука.

Приехав сюда, я оставила хорошую работу и перешла на фриланс. Большинству ютландцев подобная концепция непонятна. Очень многие спрашивали меня, когда же я намерена найти «нормальную работу». По имени меня здесь не знали – для всех я была «жена Лего-Мена». Только работа все еще определяла меня как личность и отличала от маленьких желтых фигурок с одинаковыми прическами. Моя работа всегда была моей идентичностью, поэтому мысль о том, чтобы меньше заниматься ею, меня пугала.

Мне была понятна идея «за деньги счастья не купишь». Выбирая карьеру журналиста, я знала, что мне это будет интересно, но вряд ли работа принесет богатство, яхты и шампанское (разве что в служебной командировке). Я понимала, что успех и счастье должны иметь иное измерение, помимо денег. Можно упорно работать и пополнять свой банковский счет, но потом все потратить на то, чтобы твои житейские обязанности выполнял кто-то другой, а ты мог вернуть себе душевное равновесие и заставить себя действовать дальше. В определенный момент начинаешь осознавать простую жизненную математику: «Меньше новых блестящих вещей = Меньше переработки = Счастливая жизнь».

Почему же мне так трудно сказать «нет» работе? Ведь у меня ни на что не остается времени! Когда я была штатным сотрудником, мне было тяжело, но теперь стало еще хуже. Самое неприятное во фрилансе – никогда не знаешь, когда получишь очередную выплату и когда этот источник иссякнет. Поэтому мне казалось глупым нажимать на тормоза и прекращать работать по вечерам и в выходные. Я просто не могла отказаться от очередной работы, но потом просыпалась посреди ночи от ощущения, что сроки приближаются, а работы еще много. Но ведь мы приехали сюда, чтобы избежать этого!

Английские врачи говорили нам, что нарушение баланса между работой и отдыхом может быть одной из причин, по которой я до сих пор не могу забеременеть. Два последних года меня накачивали гормонами. Я превратилась в подушечку для иголок – столько уколов мне сделали. Перепробовав множество способов лечения бесплодия, пообещала себе здесь по-настоящему расслабиться. И решила перестать волноваться по поводу зачатия и прекратить так напряженно работать, если получится.

Слова нордической богини Иды звучали у меня в ушах, когда я потянулась за вторым бокалом вина: «Если слишком много работать, возникает стресс, стресс вызывает болезни, и тогда вообще не можешь работать». (Я говорила, что у меня сейчас перерыв? Ну так и нечего осуждать!) За бокалом номер два я почувствовала прилив сил. Вдохновленная собственной смелостью и молодым божоле[36]36
  Божоле – сорт французского вина.


[Закрыть], я навела курсор на маленькое яблочко в верхнем левом углу экрана ноутбука. «Буду жить по-датски, – подумала я. – И больше не буду рабой своей электронной почты!»

Было 18.25 по датскому времени. В Англии еще 17.25 – целых тридцать пять минут до того момента, когда редакторы журналов и газет, с которыми я сотрудничала, подумают, что можно начать собираться. До утра я могу упустить целых две тысячи секунд электронного общения, последних добавлений, изменений, сроков и заказов. И это только в том случае, если лондонцы отправятся домой вовремя, что, впрочем, маловероятно.

Ощущая приток адреналина (и желчи), я навела курсор на надпись «выключить» и кликнула. Наступила тишина. Жужжание работающего вентилятора ноутбука, которое уже стала воспринимать как неотъемлемый фон моего нового скандинавского дома, утихло. Экран погас. Но моя жизнь на этом не кончилась.

Никто не звонил мне по мобильному телефону, требуя немедленно ответить на срочное электронное письмо. Никто не наводил из Лондона лазерный луч, который должен был разбудить меня даже в Ютландии и дать понять, что срочно понадобились мои услуги. Никакие почтовые голуби не летели над Северным морем, чтобы припасть к истокам моих мудрости и опыта.

Я с удивлением обнаружила, что не так уж незаменима, как думала раньше. Моей естественной реакцией стала паника. Мне казалось, моя карьера только что закончилась и я больше никогда не получу новой работы. Но потом собралась с силами и остановила этот поток идиотии. Как выяснилось, такая стратегия оказалась гораздо эффективнее.

Я устроила себе вечер отдыха, несмотря на то что проработала всего на два часа больше, чем обычный датчанин. Отправившись с собакой в лес, я почувствовала себя персонажем датского сериала «Убийство»: казалось, вот-вот наткнусь на чью-то могилу. Посмотрела телевизор, поговорила с мужем… Жизнь продолжалась. А что было поутру? Множество электронных писем, призванных поддержать меня, и несколько посланий из службы по связям с общественностью. Больше в папке «Входящие» не оказалось ничего. Второй урок жизни по-датски был усвоен.

Чему я научилась в этом месяце:

1. Кто-то в мире воспользовался моей долей кирпичиков «лего».

2. Закон Янте странным образом способен освободить любого человека.

3. Если хочешь избежать стрессов, то Дания – самое подходящее место.

4. Оказывается, я не так уж важна, как думала до сих пор. Если устрою себе перерыв, никто не умрет. И это ОЧЕНЬ ХОРОШО.

3. Март
Хобби и датский язык

Когда у нас с Лего-Меном появилось свободное время, нужно было решить, чем его заполнить. На родине с этим не было никаких проблем. Там мы вели социальную жизнь: у нас было множество друзей и родственников, с которыми нужно было поддерживать отношения, но на них вечно не хватало времени, потому что мы были очень заняты. Теперь у нас появилась такая возможность, но здесь не было ни друзей, ни родственников.

На выходные мы слетали домой, где повидались с множеством людей. Даже возникло ощущение, будто мы – приглашенные звезды, исполняющие скромную роль в каком-то фильме. Мы появились всего на один вечер, сорвали аплодисменты, а потом вернулись в Стиксвилль и поняли, что нужно все начинать заново. Кое-кто из друзей изъявил желание навестить нас, а некоторые присылали нам посылки с английским шоколадом и британскими журналами, за что я была бесконечно благодарна.

Но если мы собираемся еще девять месяцев жить по-датски, то невозможно каждые выходные пересекать Северное море. Нам нужно научиться развлекаться здесь, завести настоящих датских друзей и построить настоящую жизнь. Это немного пугало.

– Что происходит? – спросил меня Лего-Мен в четверг вечером.

Муж явно чувствовал себя не в своей тарелке. Я поняла это, когда увидела, как он только что достал посуду из посудомоечной машины, а теперь передвигал дорогой подсвечник от датского дизайнера с одного конца стола на другой, оценивая, где тот будет смотреться более выигрышно.

– Что ты имеешь в виду? – я ответила вопросом на вопрос, оторвавшись от книги и ткнув пальцем в конец прочитанного предложения, чтобы не потерять нужное место. Я надеялась, что разговор будет недолгим.

– Ну, мы прибрали дом, погуляли с собакой, посмотрели «Мост». Но сейчас всего семь вечера…

– И…?

– Что нам делать дальше?

– А, понимаю. Почему бы тебе не почитать? – я кивнула в сторону книжного шкафа.

– Уже, – ответил муж, постучав себя по голове, словно в его черепе надежно хранились все книги, находившиеся в нашем доме.

– Ну… – Я потянулась за закладкой. Похоже, это надолго.

С тех пор как в нашей жизни возник странный новый баланс между работой и отдыхом, Лего-Мен словно потерялся. Он напоминал мне одного из тех счастливчиков, кто, выиграв в лотерею и имея впереди целую жизнь отдыха и роскоши, не знал, как распорядиться своей жизнью. Поскольку датчане работают всего по 34 часа в неделю, нам предстояло чем-то заполнить оставшиеся 134 часа. Мне вполне хватало чтения, телевизора и еды, но Лего-Мен был не таков. Он не считал, что мне полезно постоянно сидеть дома.

– Как ты думаешь, – спросил он, – что они все делают?

– Они?

– Датчане. То есть, чем они занимаются по вечерам?

– Не знаю, – я поднялась с дивана и заметила на нем вмятину: судя по всему, я сидела довольно долго. Черт побери, похоже, Лего-Мен прав…

– Может, спросим у кого-нибудь? – нехотя предложила я, уверенная, что сейчас меня заставят чем-нибудь заняться и понежиться на диване с книжкой в руках больше не удастся. – Мы ведь можем узнать, что делают нормальные люди…

– Мы – нормальные люди!

– …То есть другие люди, – я поспешила уточнить. – Я хотела сказать, другие люди.

– Да. Точно. Отличный план! Давай этим и займемся.

На следующий день я стала расспрашивать, как нормальные люди на нашей новой родине используют свое свободное время каждую неделю. А попутно узнать, как отдых влияет на их ощущение счастья. Я обратилась к главному датскому специалисту по отдыху, социологу Бьярне Ибсену, чтобы он рассказал, почему в Дании столько внимания уделяется сфере отдыха.

– Датчане, как и все скандинавы, любят клубы, ассоциации, разные общества, где можно заниматься своим хобби, – рассказал мне Бьярне. – Все началось с гимнастики.

– С гимнастики? – удивилась я.

– Да, в Дании это давняя традиция, так как гимнастика всегда считалась полезным занятием для здоровья общества. Особенно после модернизации сельского хозяйства во второй половине XIX века…

Я решила перефразировать его мысль доступным для домохозяйки языком:

– То есть крестьянам предложили делать сальто назад и все такое?

– Думаю, они ограничились кувырками вперед, – пробурчал Лего-Мен, роясь в куче вещей на столе в поисках своих очков.

– Ну да, кувырки вперед. Чем не гимнастика?

– Физические упражнения можно выполнять как на улице, так и дома, и для этого не требуется особого оборудования, – пояснил Бьярне. – В те времена гимнастика представляла собой скорее вольные упражнения, чем профессиональный вид спорта. «Спорт для всех» стал целью скандинавских стран уже в послевоенное время.

Весьма достойная цель. Исследования показывают, что умеренные физические нагрузки снижают риск развития депрессии и способствуют сохранению психического здоровья на долгие годы. Стало быть, активность и физические упражнения являются частью датского счастья?

Бьярне именно так и считает.

– Мы точно установили, что эти факторы благотворно влияют на людей. Все началось со спортивных клубов, но сейчас у нас есть самые разные группы.

Датское правительство давно поддерживает общества по интересам, предоставляя им помещения и создавая условия для развития. Люди в возрасте моложе двадцати пяти лет, которые желают создать ассоциацию или присоединиться к существующей, могут получить субсидии, а отдельные муниципалитеты (датский эквивалент графств или штатов) занятия в подобных группах пытаются сделать и вовсе бесплатными для тех, кто постарше.

В Дании насчитывается около 80 тысяч ассоциаций, в которых состоят примерно 90 процентов датчан. В среднем на долю одного датчанина приходится членство в чуть менее трех клубах. По словам Бьярне, в Дании есть поговорка: «Когда встречаются два датчанина, они тотчас организуют клуб».

– У нас есть клубы даже для таких занятий, которым вообще не требуется никаких клубов. Но поскольку в нашей стране господствует культура согласия, а датчане терпеть не могут конфликтов, то при малейших разногласиях группы распадаются на более мелкие структуры.

– То есть вы предпочитаете не спорить, а просто создать новый клуб?

– Именно так.

Бьярне рассказал, как в городке Ронне, что находится на небольшом острове Борнхольм близ побережья Зеландии, создали клуб любителей катания на роликах, но организаторы не смогли прийти к консенсусу по одному из правил.

– И тогда они разделились. Теперь в городе есть два клуба любителей роликовых коньков.

– Почему же датчане так тянутся в клубы?

– Членство в клубе отвечает идеалам единства, гармонии и равенства, которые присущи всем скандинавским странам. Для общества, основанного на доверии, очень важна принадлежность к клубу – она порождает в человеке активность, стремление участвовать в общественной жизни и желание делить с другими членами ответственность за свой коллектив. Многочисленные исследования показывают, что членство в клубе способствует формированию доверия и делает жизнь человека более счастливой, поскольку оно придает ему значимость в глазах общества и укрепляет в нем чувство общности.

О том, что датские клубы способствуют преодолению классовых барьеров, говорил «экономист счастья» Кристиан еще в самом начале моего исследования. В датском клубе, как и в датском обществе, все равны, и руководитель крупной фирмы спокойно может играть в футбол вместе с уборщиком мусора.

Занятия по интересам подпитывают ощущение благополучия. Согласно результатам исследования, проведенного австралийским институтом счастья, увлечения вне работы повышают качество жизни, влияют на производительность труда и стимулируют профессиональный рост. Вступая в клубы или ассоциации, умные датчане сочетают личные увлечения и тягу к общественной жизни, а чувство групповой принадлежности и устойчивый социальный круг общения делают их еще счастливее. Когда я спросила у Бьярне, относит ли он себя к числу счастливых датчан и как оценивает уровень своего счастья, он ответил не задумываясь:

– «Девять» из десяти.

Решив урвать для себя толику датского счастья, я принялась изучать возможные варианты. Чем бы мне заняться в Стиксвилле? С тех пор, как мы стали правильно выбрасывать мусор, господин Бородач больше не появлялся. Но женщина, которая жила по соседству, иногда по-дружески махала мне рукой, когда мы оказывались на улице одновременно. Правда, немного беспокоило ее внешнее сходство с Сарой Лунд из сериала «Убийство», но до сих пор я видела ее только в объемном стеганом пальто, так что не могла с уверенностью утверждать, скрывается ли под ним характерный Сарин джемпер.

На прошлой неделе я робко крикнула ей: «Hey!» (что значит «привет» по-датски). Когда она ответила, я почувствовала себя абсолютно счастливой. Потом мы с ней немного поговорили по-английски. Дружелюбную Соседку интересовало, откуда мы приехали и что потеряли в Стиксвилле. Я узнала, что Дружелюбная Соседка приехала из Большого Города Орхуса в Ютландии. Ей сорок лет, она одинока и обожает дизайнерские кресла (как, впрочем, и все датчане, надо полагать). Сегодня я решила пойти чуть дальше в нашем общении.

– Скажите, а чем занимаются здешние жители в свободное время? – начала я, но почувствовала, что взяла слишком журналистский тон. Мне не хотелось спугнуть Соседку, поэтому быстро добавила: – Вот вы являетесь членом какого-нибудь… э-э-э… клуба?

– Разумеется, – ответила Соседка. – Я занимаюсь тай-чи, гандболом, охотой, а еще тут есть курсы фитнеса и, конечно же, самбы.

«Конечно же», – подумала я.

– А вы? Чем вы занимаетесь?

– Ну-у-у-у-у-у… – Я постаралась протянуть как можно дольше, чтобы отсрочить момент признания: – Мы пока еще никуда не записались.

Соседка посмотрела на меня так, словно я только что призналась, что не пользуюсь зубной нитью (я пользуюсь, честное слово!).

– А чем вы занимались в Лондоне? – спросила она.

– Видите ли… – Я принялась судорожно вспоминать последние десять лет своей жизни.

Единственным «внеклассным» занятием, какое смогла припомнить за двенадцать лет, стали уроки рисования с натуры, которые мы с Лего-Меном сумели втиснуть в наш напряженный рабочий график и не менее интенсивную социальную жизнь в 2009-м. На следующий год мы решили совершенствоваться, но результаты оказались довольно скромными. Кульминацией этого опыта стала выставка в галерее, где одна из моих пожилых натурщиц просто расплакалась, потому что на портрете она была похожа на Ноэля Эдмондса[37]37
  Ноэль Эдмондс – британский актер и сценарист.


[Закрыть]. («Честное слово, не знаю, как это получилось!» – но пожилую даму мои извинения не успокоили.)

Лего-Мен научился довольно неплохо изображать на бумаге разные общественные места, а вот лица и руки ему не давались. Руки у него всегда напоминали садовые грабли. После пяти недель занятий мы оставили это дело в виду полной безнадежности.

– Понимаете, – сказала я Соседке, – в Лондоне мы много работали. Очень много.

– Понимаю. А вы уже записались на курсы датского языка?

Черт! Я же помнила, что должна была что-то сделать, а не просто каждый вечер валяться на диване с книгой Яна Макэвана[38]38
  Ян Макэван – известный английский писатель.


[Закрыть]!

Мы давно уже получили официальные документы, но я до сих пор не удосужилась записаться на вечерние курсы, которые государство оплачивает всем иммигрантам в течение трех лет. («Вряд ли нам понадобится столько времени!» – посмеялись мы с Лего-Меном, отправляя свои заявления. Вот глупцы!)

– Я собираюсь это сделать. Позвоню им сегодня же!

Я поспешила домой, чтобы сообщить Лего-Мену о занятии, которое сократит нам количество свободного времени. Исследователи из Эдинбургского университета считают, что изучение иностранного языка позитивно сказывается на работе головного мозга, хотя прямых доказательств того, что это делает человека счастливее, не получено. Нам следовало изучать язык, чтобы лучше интегрироваться в общество и открыть для себя новые секреты датской жизни, поэтому я немедленно записалась на курсы.

Занятия на вечерних муниципальных курсах проходили раз в неделю. Холодным и темным (вот сюрприз!) вечером мы отправились на наш первый урок. Начало оказалось не слишком многообещающим.

– Hvad hegger du? – рявкнула на нас худая женщина с длинными волосами.

– Здравствуйте! Извините, мы пришли на курсы датского для начинающих…

– Hvad hegger du? – повторила женщина более настойчиво.

– Простите, мы еще не начали изучать датский. Мы просто хотели узнать, туда ли мы пришли?

– HVAD HEGGER DU? – закричала странная женщина.

– Извините, – робко проблеяла я. – Не понимаю… это по-датски?

Ты просто гений!

Странная худая женщина начала выкрикивать другие фразы («HVOR KOMMER DU FRA? HVOR ARBEJDER DU? HVOR GAMMEL DU? ER DU GIFT? HAR DU BØRN?») Меня охватила паника. Я почувствовала себя школьницей в кабинете директрисы и мгновенно очутилась в 1994 году. Мне страшно хотелось огрызнуться: «Это не ваше собачье дело!» – но я сдержалась и проявила благоразумие.

– Я вам объясняю, мы не были еще ни на одном уроке, поэтому, боюсь, не понимаю вас… и не знаю, как это сказать по-датски…

Мадам Плохой Педагог, не обращая на меня внимания, повернулась к доске и стала писать свои фразы на белой доске огромными красными буквами.

– Думаю, она нас проверяет, – прошептала одна украинка из класса.

– Что?

– Думаю, она проверяет наши способности. Чтобы понять, в какой класс нас записать.

Украинка явно поняла больше, чем мы с мужем.

В конце концов мы оказались в одном классе с несколькими поляками, любезной украинкой и полудюжиной филиппинских девушек. Украинка работала на fi skefabrik – название симпатичное, но в действительности оно означает «рыбоперерабатывающий завод». Поляки работали уборщиками и ремонтниками в отелях, а филиппинки – горничными и нянями. Все это меня удивило.

– Если в Дании все равны, почему датчане сами не убираются и не воспитывают детей? – шепнула я Лего-Мену во время перерыва.