Текст книги "Привет, викинги! Неожиданное путешествие в мир, где отсутствует Wi-Fi, гель для душа и жизнь по расписанию"

Глава 4

Мы плетемся в лес, голодные и с туманом в голове из-за нехватки кофе (по крайней мере, я). Я также время от времени охлопываю себя, словно охранник в аэропорту посетителей, ощущая подобие вибраций и пытаясь установить их физический источник. Но увы, это лишь фантомные ощущения от отобранного смартфона…

– Жаль, – бормочу я, не обращаясь ни к кому конкретно, и трясу головой.

Я порядком окосела от ходьбы и голода, поэтому с трудом соображаю и не сразу включаюсь, когда Магнус начинает свою лекцию о дивном новом мире съедобных растений.

– Легче всего для начала искать грибы-лисички, – говорит он, оглядываясь в поисках подходящего экземпляра, чтобы показать нам, затем сдается и машет рукой, словно говоря: «Ладно, вы и сами справитесь!» – Они такие желтые и немного волнистые по краям. Только не собирайте грибы с красной шляпкой и белыми точками, какие рисуют в детских книжках! Не ешьте их, а то умрете!

Он смеется.

– Но лисички совсем не похожи на них, так что их обычно можно собирать.

– Обычно? – переспрашиваю я. Прекрасно…

– Также легко найти черемшу, или дикий чеснок, – продолжает Магнус. – Ищите длинные листья, толстые в середине, узкие с концов.

От такого объяснения мне не становится понятнее, но Магнус уверяет, что это настоящий деликатес с сильным запахом, из которого можно приготовить настоящий чесночный песто.

– Это на завтрак?

Как-то не очень похоже на фруктовую тарелку с большим «американо».

– Наши предки довольствовались тем, что могли найти, – отвечает он.

Возможно, но у наших предков и опыта было побольше…

– Викинги ели сезонную пищу, а сейчас как раз сезон черемши. Ее можно толочь, – Магнус показывает движения, как человек, полностью незнакомый со ступкой и пестиком. – Подолбить как следует… – я уже знаю, что Триша ухмыляется, даже не глядя на нее, – и использовать его вместо базилика; вместо сосновых орехов взять лесной орех, а представьте себе пармезан…

Да ладно тебе… Если уж представлять еду, то я лучше сразу представлю макмаффин с яйцом… Или нарезку из супермаркета…

Несколько мгновений я представляю себе супермаркет и наполняю воображаемую тележку различными продуктами с чрезмерным содержанием жиров и углеводов.

– Хороша и перетертая сныть с таким горьковатым, но освежающим вкусом, – продолжает Магнус. – Ну и, конечно, сейчас, в сезон, много ягод.

Наконец-то еда, о которой я слышала.

Под конец он советует нам проверить мелководье на предмет мидий, потому что сейчас как раз отлив.

М-мм, моллюски на рассвете…

Но Мелиссу заботят более практические соображения.

– Мы что, должны делать все это босиком? – она смотрит на наши босые ноги.

– Лучше мокрые ноги, чем мокрая обувь, – отвечает Магнус.

– Да, но как насчет веллиз?

– Виллиз?

– Ну, веллингтонов. Так у нас называют сапоги. Такие длинные, из резины.

Триша пытается сдержать смех.

Серьезно? Теперь мы смеемся и над словом «резина»?

– А, понял. Так ты что, думаешь, у наших прадедов была резина?

Мелисса стушевывается и качает головой, а я думаю, что наши прабабки уж точно бы гораздо быстрее изобрели резину, если были бы свободны от патриархальной тирании постоянного деторождения… или бы имели доступ к заводской формовочной линии… Я ощущаю в себе гораздо больше раздражения, чем обычно. Наверное, потому, что не ела уже… Я сдаюсь, даже не попытавшись сделать арифметические вычисления в уме, потому что устаю от одной мысли. В общем, много часов.

– Значит, мы добываем пищу босиком, – делает вывод Магнус.

– Говорят, что если пописать на ноги, то они станут крепче, – серьезно предлагает Марго свой вариант. – Может, попробовать?

«Если кто-нибудь пописает мне на ноги, я точно ударю его в лицо», – мысленно клянусь я, едва не вскипая от злости.

– Если ничего не получится, просто вспомните, чему вы научились в школе! – подводит итог Магнус. – Маленькие дети прекрасно умеют проводить время на природе и знакомиться с разными растениями. Потом, со временем, мы якобы становимся «цивилизованными» и забываем основные навыки.

Похоже, система начального образования в Скандинавии немного отличается от системы начального образования в центральных графствах Англии 1980-х годов. К сожалению, единственное, чему я научилась в детском саду – это отличать собачьи какашки от пластилина (на довольно горьком опыте), а также что крапива не очень сочетается с шортами. Лучшее из моего знакомства с природой в начальной школе Сент-Мэри – это чахлые кустики зелени, которые мы выращивали в яичной скорлупе, и дохлый крот, на которого однажды наступил папа Джонатана Харриса по дороге на работу. Обитатели Лимингтон-Спа редко добывают себе пищу за пределами супермаркета «Асда» и обычно не располагают познаниями и навыками, необходимыми для выживания в дикой природе, не говоря уже о том, чтобы полагаться на них. Хотя Мелисса однажды нашла в парке Ньюболд-Комин шоколадный батончик под кустами. Мама запретила ей есть его, потому что, возможно, его выбросил наркоман («Почему, мама? С чего вдруг наркоман пойдет швыряться батончиками на дальний заболоченный конец парка?»). Но двенадцатилетняя Мелисса все равно захомячила его, потому что мама только что посадила ее на диету Хэя.

– Просто исследуйте местность! – призывает нас Магнус. – Нюхайте! Пробуйте растения на вкус! Если вам покажется что-то привлекательным, откусите самую чуточку. Если вкус горький, то лучше этого не есть. Но в противном случае оно, возможно, вам не повредит. Кроме мухоморов. И косточек в ягодах тиса. И, разумеется, не следует есть экскременты…

Он что, совсем поехал?

Как только мы все выражением своих лиц показали, что совсем не планировали этого делать, он добавляет:

– Я должен был это сказать, по закону. Среди местных животных распространены ленточные черви, особенно среди лисиц и енотовидных собак…

– Енотовидных собак? – спрашивает Мелисса.

– Такие бывают?!! – удивляется Триша.

– Да, – уверяет нас Магнус. – Очень даже бывают. А у вас таких нет?

– В Луисе нет…

Он объясняет, что вряд ли нам повстречается хотя бы одна во время наших странствий, особенно в дневное время, но если повстречаемся, мы сразу узнаем ее, потому что она похожа «на очень старого и, возможно, немного больного енота».

– Ладно, будем знать.

– Но риск заражения весьма невелик, если только положить экскременты в рот, что, конечно, маловероятно.

– Будем надеяться.

Триша смотрит на Магнуса так, как будто с его гладких и накачанных мышц испаряется глянец, а я думаю, что мое дошкольное образование, пожалуй, все же сослужит мне пользу.

– Но в случае совсем уж ДПД-ситуации…

– ДПД? – переспрашивает Триша.

– Дело пахнет дерьмом, – объясняет он, и Марго морщится. – Можно тогда выманить его – то есть червя – на свет фонарика и на сахар. Но будем надеяться, что до этого не дойдет…

– Да, будем надеяться… – бормочу я, ошарашенно соглашаясь.

– Ну и стоит остерегаться волков, – добавляет он.

– Чего? – снова подает голос Триша.

Магнус вздыхает, как будто жалеет, что вообще упомянул слово на букву «В», вечно доставляющее столько хлопот.

– Просто некоторые считают, что видели в этом районе волков, рыскающих в поисках пищи. Но это очень редкие случаи, и, если честно, гораздо больше вероятность того, что вас собьет сошедший с рельс поезд.

Мелисса прочищает горло.

– Если я увижу волка, то точно намочу штаны, – решительно говорит Триша, словно предупреждая любых проходящих мимо хищников.

После окончания урока нам выдают по холщовой сумке через плечо одинакового серого цвета («Я ощущаю себя членом скандинавского отряда армии председателя Мао», – замечает Триша, на что я отзываюсь: «Скорее уж как в “Голодных играх”») и вкратце снова перечисляют все советы.

– А теперь разобьемся на пары, – провозглашает Магнус. – Гордая Грудь идет с Сильными Ногами. – Черт. – Аслег пойдет с Ночным Волком.

Ну здорово. Зашибись.

Радостно сияя, Марго подходит ко мне так близко, что я вижу ее безупречные поры. Она настолько молода и подтянута, что я даже могу различить мышцы ее настоящего лица. Ее кожа чиста даже после ночи в примитивной бревенчатой хижине. А эти волосы! Лучше не смотреть! Они даже светлее и пышнее, чем в рекламе Pantene. У богатых всегда великолепные волосы. Она буквально излучает здоровье, и от созерцания ее великолепной природной красоты мне хочется побыстрее содрать с себя кожу. Или остаток жизни проходить в балаклаве. Или похитить ее лицо и носить его как маску…

С недавних пор в отделении стоматологической хирургии начали делать инъекции ботокса – под тем предлогом, что раз уж пациенты оказались в кресле и в стерильном окружении, то им уж можно обработать и все лицо. Я бы солгала, если бы сказала, что не задумывалась об этой процедуре. Выражение чувств – слишком переоцененная штука. Не хочу, чтобы все знали, когда я волнуюсь, сержусь или завидую. Ну и, если подумать, ботокс скрывает их лучше всего – достаточно делать одну процедуру раз в три-четыре месяца. И это очень эффективно…

Мне хочется попросить Тришу поделиться опытом, но я вспоминаю, что она даже толком брови поднять не может, так что вряд ли послужит хорошим советчиком. Возможно, здесь действует правило «Лучше меньше, да лучше». Но все же надо определенно как-то действовать.

Я смотрю на свои бледно-серые руки с синеватыми прожилками, потом перевожу взгляд на руки Марго, похожие на пластик, с аккуратным маникюром. «А какие у нее предплечья!» – продолжаю я оценку. Предплечья Мишель Обамы, точеные плечи, не испорченное родами туловище и длинные стройные ноги. Уххх… Я невольно одергиваю свою футболку.

Когда-то и я выглядела похоже. Только с моей стороны это требовало величайших усилий, и я морила себя голодом настолько, что у меня прекратились месячные. На десять лет. Да, логически рассуждая, это было самое глупое, что я когда-либо совершала в своей жизни, но какая-то часть меня так и не оставила этой затеи. В целом я справляюсь. Я могу заставить заткнуться голоса у себя в голове и держаться. (Вы же видели четыре «вечные» хозяйственные сумки у меня в багажнике.) Но иногда в ней раздается хор самоуничижения. В духе играющей фоном древнегреческой трагедии.

Тинейджером я выглядела как полуматериальная девушка викторианской эпохи – этакая «чахоточная красотка», – и окружающие, по всей видимости, считали, что это моя естественная комплекция. А тем временем Мелисса с каждым днем становилась все румянее на чашках крепкого чая и яичнице с беконом. И если когда-нибудь она случайно замечала, что ее сестренка выглядит немногим лучше беспризорной нищенки, то говорила: «Знаешь, что помогает лучше всего, когда грустно?» – и протягивала бумажный пакет с какими-нибудь сладостями.

Все вокруг почему-то разделяли мнение, что раз уж мы сестры, то должны выглядеть похоже. Что мы «устроены» одинаково и все должны делать вместе. Так бывает в кино. Но с нами это не работало. После того как заболела мама, позорная обязанность все громче и громче повторять «Клиника ожирения, пожалуйста…» частично глухой секретарше в приемной и отвозить сестру на ежемесячный осмотр пала на мои плечи. Мне казалось, что гриппозные больные в зале ожидания посмотрят на меня со смертельным осуждением, если между посещениями я увеличусь хотя бы на миллиметр. Поэтому я ела все меньше и все больше загружала себя физическими упражнениями.

Спасла меня в итоге, десятилетием спустя, работа. О человеке многое можно сказать по зубам, а красные, опухшие десны выдают его с головой при первом же осмотре. Мой организм стал отдавать меньше приоритета полости рта и репродуктивным функциям, пытаясь наскрести столь необходимые ресурсы для ежедневной работы. Мне не хватало витамина D для того, чтобы как следует усваивать кальций, о чем мой первый начальник и сказал с явным отвращением. Следующим шагом, по его словам, было сокращение массы десен и их заболевание. «Никто не захочет посещать стоматолога с гингивитом», – сказал он. Чтобы продолжать работу «на передовой линии гигиены полости рта», я была вынуждена разобраться «со своими заморочками». Поэтому я снова начала есть. В разумных пределах. И я перестала выглядеть, как эта чертова Марго…

– Ты слушаешь, Аслег?

О господи, это же я…

– Да, э-ммм… добывание пищи.

– Я объяснял, где искать…

– Да. Понятно. Спасибо, – уверяю я Магнуса в том, что в курсе происходящего (хотя совсем не в курсе), и мы пускаемся на поиски.

Ветер усиливается, и когда мы поднимаемся чуть выше, начинает свистеть в ушах. Он, как и зияющая пустота в желудке, отвлекает меня от оценки местности, и я машинально переставляю босые ноги, двигаясь сквозь кусты к полянке, которая, по словам Магнуса, «идеальна для начала».

В воздухе остро ощущается запах овечьего навоза. Марго идет уверенно; я же нервно перевожу взгляд с горизонта на землю под ногами, стараясь не наступать на камни и незнакомые колючие растения, боль от которых такая же, как от детальки Lego, если наступить на нее голой пяткой. Что было бы превосходной подготовкой к неделе отдыха по-датски… Мелисса с Тришей свернули к берегу, но Марго настолько непоколебима в своей целеустремленности, что я не обсуждаю ее выбор маршрута и просто стараюсь за ней поспевать.

– Так каково это, работать стоматологом? – спрашивает она.

Я поднимаю глаза, прищуриваюсь и тут же наступаю на колючку.

– Обожаю подниматься и опускаться в кресле! А эти маленькие раковины, куда нужно сплевывать жидкость!

Она говорит так быстро, чтобы подстроиться под свой темп, либо… неужели… она нервничает? Я точно не могу сказать.

– А кто-нибудь проглатывает жидкость для полоскания?

– Прошу прощения?

– Ну этот розовый раствор, которым полощут рот, – она встряхивает головой, закидывая волосы за плечи.

Ну просто замечательно. Я вынуждена находиться наедине с генетически превосходной молодой женщиной модельной внешности и практически со здоровьем младенца, страдающей к тому же от словесного поноса…

– Наверное, эта работа приносит большое удовлетворение и чувство определенности, – не унимается она. – Хотелось бы и мне получать удовлетворение от своей работы после сорока!

Я бросаю на нее испепеляющий взгляд и чувствую, что все мои мышцы напряглись, будто подготовившись к реакции «Бей или беги» при встрече с таким экзотическим созданием.

– Мне тридцать семь, – поправляю я ее.

– Ах да! Я просто подумала, – тут она широко улыбается, – что раз уж вы такая остепенившаяся и все такое… Извините…

Она замолкает, качает головой и придает своему лицу такое выражение, которое я могу истолковать только как: «Я такая лохушка!»

«Сохраняй спокойствие», – говорю я себе, внутренне вскипая. Просто сохраняй спокойствие. Я вспоминаю, что тоже когда-то ужасно определяла возраст любого, кто старше меня. Для меня все они были древними. Я эмоционально взрослый человек, который собирается УБИТЬ ее…

Марго медленно моргает, что я, естественно, интерпретирую как объявление войны, а потом поворачивается и ловко взбегает на холм. К тому времени, когда я, запыхавшись, догоняю ее, она проворно набивает чем-то свою сумку, как будто участник шоу «Хрустальный лабиринт» для любителей скандинавской природы. Поэтому я делаю то же самое, или по крайней мере пытаюсь. Проблема в том, что я уже забыла все, чему нас учил Магнус.

Потому что на самом деле мне наплевать.

Это не те навыки, которые вообще когда-нибудь могут мне пригодиться, кроме как в ближайшие несколько дней.

«Я профессионал своего дела, – оправдываю я свое нежелание учиться чему-то новому. – Есть многое, что я могла бы сделать гораздо лучше прямо сейчас. Например, пломбирование корневого канала. Или удаление зуба. Или подгонка протезов, имплантов, коронок. Да даже если бы я занялась отбеливанием зубов, то и тогда от меня было бы гораздо больше толку». Если считать, что в среднем одна процедура занимает около тридцати минут, то получается, что уже сегодня я не обслужила примерно двенадцать пациентов, или двадцать четыре, считая вчерашних, за все время этих приключений в духе викингов. Часто я работаю по шесть дней в неделю, так что к концу этой глупейшей авантюры я пропущу… семьдесят два пациента. Короче говоря, у меня нет на это времени.

Я никогда не планировала жить или работать более чем в сотне метров от супермаркетов, поэтому «навыки добывания пищи» не входят в список моих приоритетов и никогда не входили. Ладно, я готова подыграть, но только ради Мелиссы. Я здесь, потому что она привезла меня сюда. Я здесь, потому что, по всей видимости, «не было доступных спа»…

Но никто не заставит меня увлеченно вживаться в роль.

Что я могу сделать и в чем действительно хороша после долгих лет практики и тысячи лет (по крайней мере, судя по моим ощущениям) брака – так это выполнять поставленную задачу. Я мастер «справляться со всеми делами». Ведь нам предстоит прожить тут всего неделю. Что может случиться еще более ужасного?

Я брожу в поисках тех богатств, которыми мать-природа должна была великодушно поделиться с нами на этом клочке пересеченной местности с эпизодически разбросанными кустами, куда привела нас Марго.

Что-то там говорилось про песто, не так ли? И ядовитые грибы… Но какие именно? Я изучаю несколько попавшихся мне на глаза потрепанных образцов определенно серого цвета. Как и все в этой стране.

Я оглядываюсь в поисках вдохновения (и заодно шпионю за тем, что собирает Марго), пытаясь не наступать на черные шарики, щедро рассыпанные по земле, как вдруг сталкиваюсь лицом к лицу с невероятно пугающим, ужасно вонючим и огромным, в сотню килограммов веса, зверем.

Я не видела овец живьем с детства – это одно из преимуществ жизни в городе, когда с запахом навоза сталкиваются лишь дети на экскурсиях и Грег, когда он еще чем-то занимался. Из литературных произведений про сельскую жизнь я помню, что овцы вроде бы не считаются страшными. Эта честь принадлежит слонам, тиграм, носорогам, динозаврам и прочим, причем некоторые из них в наши дни, очевидно, уже не представляют угрозы. Овцы же, напротив, вполне безобидны и славятся тем, что следуют за стадом. Так почему же это животное одичало? Быть может, оторвалось от своего овечьего общества, подобно Безумному Максу?

Существо смотрит мне прямо в глаза, слово говоря: «Ага, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что здесь творится. Мы-то знаем…» Затем оно испускает громкий и низкий звук, по всей видимости, оповещая своих сородичей о встрече с ничего не соображающей горожанкой.

– Ба-а-а-а-а! – блеет оно немного агрессивно, после чего приподымает копытце и делает пробный шаг навстречу мне. При этом существо не прекращает жевать, нисколько не смущаясь тем, что сзади у него сыплются коричневые шарики, похожие на шоколадные горошинки.

Не есть экскременты, не есть экскременты, не есть экскременты. В моем одурманенном мозгу вертится только один кусок информации из курса обучения Магнуса, который мне удалось запомнить.

– Ба-а-а-а-а! – повторяет существо, и Марго оборачивается, держа пучки свежей зелени в кулаках.

– Все нормально! Может, помочь?

– Все в порядке! – я напряженно улыбаюсь, смущаясь тем, что меня застали в момент противостояния с овцой. И продолжаю улыбаться, пока не убеждаюсь в том, что Марго отвернулась.

Господи, как же я скучаю по городу, по искусственным источникам света, по гулу, по возможности заказать кофе в бумажном стаканчике, когда тебе захочется… Эта драная природа ему и в подметки не годится…

Овце наплевать на мою тоску по урбанизму, и она продолжает извергать из своего зада шарики едва переваренной растительной пищи. Я собираюсь отступить, когда замечаю за своей «противницей» куст, покрытый пухлыми темно-красными ягодами.

Еда! Настоящая еда! Которую я могу есть!

От этой мысли рот мой мгновенно наполняется слюной. Передо мной единственна вещь, хотя бы отдаленно напоминающая продукты за все это время, а я так проголодалась! Я готова пойти на многое, чтобы раздобыть ее. Точнее, сделать то единственное, что остается в такой ситуации.

– Сюда-сюда, овечка! Идем за мной! – пытаюсь я приманить ее пучком не слишком-то аппетитно выглядящей травы, но безрезультатно. Так что, значит, борьба? Стоматолог против овцы? Неужели дошло до этого?

Скопление пыльно-красных ягод выглядит как официальная «малина», которую я привыкла видеть в банках на полках супермаркета. Придя к логическому умозаключению о том, что овца меня, скорее всего, не убьет («Но она может покалечить, а это означает, что мне придется несколько недель провести где-нибудь в больнице. Ну что ж, своего рода отпуск, – говорю я себе. – По крайней мере, там будет еда…»), я решаю приступить к решительным мерам.

Если вы никогда не вступали в противостояние с овцой, то рекомендую. Собравшись с духом, я раскачиваюсь на пятках, а затем, отбросив предосторожность и все мысли о босых ногах, решительно наклоняюсь вперед, пока инерция не берет свое, после чего мне остается либо двигаться дальше, либо упасть. Чувствуя легкое безумие и серьезный прилив сил, я делаю шаг, другой, затем еще один – преодолевая расстояние и не осознавая этого, а овца при этом становится все больше и больше в моем мысленном видоискателе. В какой-то момент я не уверена, отойдет ли она, а ее микроскопические рожки вдруг начинают казаться невероятно острыми и грозными. Но теперь уже слишком поздно. Я двигаюсь с ускорением по инерции, и ничто уже меня не остановит. В этом самом странном виде психологической атаки овца уступает в самое последнее мгновение, и ягоды достаются мне!

Все мое!

Я осторожно срываю пару мягких бархатистых шариков и изучаю их, еще точно не понимая, что именно передо мной. Но, вдохновленная своей победой и, честно говоря, подталкиваемая голодом, я запихиваю их в рот, а затем с восторгом осознаю, что они и на вкус почти как малина.

Я собираю их целую пригоршню. И еще одну. И еще. «У меня получается! – думаю я. – Я добываю пищу!» Хотелось бы, чтобы кто-то находился поблизости и оценил эту мою небольшую победу, но Марго занята тем, что собирает возле дерева что-то вроде орехов.

Съев изрядную порцию ягод размером с подложку из супермаркета M&S, а затем аккуратно уложив вторую и третью в сумку для других, я оборачиваюсь и вижу Марго. Она держит явно не пустую сумку в руках и наблюдает за мной.

– Ну как успехи? – задорно интересуется она.

– Неплохо, спасибо, – как можно увереннее отвечаю я.

– Хорошо, – произносит она, но мне кажется, что по ее губам можно прочитать: «Черт…»

– А у тебя? – спрашиваю я в свою очередь.

«Потому что у тебя-то просто должны быть какие-то успехи».

– Великолепно, – чекано произносит она и не сразу добавляет: – Спасибо.

– Великолепно, – я пытаюсь повторить с тем же оттенком саркастической двусмысленности, чтобы если кто-то призвал меня к ответу, то он бы не понял, действительно я говорила это со злобным ехидством или нет.

К нашему возвращению в лагерь Мелисса с Тришей уже сидят на чурбанах и что-то помешивают в котле. Триша закутана в несколько по-скандинавски серых одеял и приняла впечатляющую позу из йоги в попытке по очереди дуть на свою ступню и растирать ее – в нашей семье это называлось «горячий картофель».

– Добывали мидии, – объясняет она. – Частично успешно, по крайней мере, что касается Мелиссы, но ужасно холодно.

Она меняет ноги и пытается с помощью теплого дыхания восстановить кровообращение в другой ступне.

Мелисса же, напротив, выглядит совершенно в своей стихии – брюки закатаны по щиколотку, непропорционально большие ступни совершенно не повреждены холодной балтийской водой и похожи на ступни Бильбо Бэггинса наших дней.

– Возьмите стулья, – отрывисто приказывает Магнус, и я с надеждой оглядываюсь.

– А что, есть стулья?

По стульям я тоже скучаю.

– Конечно! – показывает он на кучу бревен. – Вон там!

– А, ну да… ха-ха, – стараюсь я выдавить из себя улыбку, пока внутри меня умирает надежда. Но Марго уже катит один чурбан к костру, а потом возвращается, чтобы прикатить еще один.

– Не надо, я сама, – слабо улыбаюсь я.

– Без проблем, я уже, – Марго подкатывает «мой стул» и очищает его от мха рукавом, после чего предъявляет мне: – Пожалуйста!

Она даже протягивает мне руку, чтобы помочь усесться, словно я ее престарелая тетушка.

Будь у меня обувь, я бы сейчас швырнула в нее ботинком…

– Спасибо, – отвечаю я как можно более любезно, но внутри киплю от злости.

И ощущаю все тридцать семь прожитых мною лет.

Потом мы едим.

В меню тушеные грибы с загадочными листьями, похожими на старую чайную заварку. Затем почти настоящее пиршество – строго по четыре мидии на каждую. Должно быть, на моем лице отражается недоумение, потому что Триша начинает оправдываться:

– Мы там были целую вечность! У меня только-только начинает возвращаться чувствительность во всех конечностях!

Наконец каждой достается по пригоршне орехов и по несколько дюжин ягод.

Добытая пища – своего рода хит. Или все настолько проголодались, что готовы проглотить что угодно. Через пару минут миски пустеют.

– Ну что, думаю, это заморит червячка И не надо будет его доставать, – говорит Триша, потирая живот, а затем добавляет: – Что? Я просто пошутила!

Осознавать, что мы сами приготовили «завтрак» из продуктов, не купленных в магазине, а добытых с помощью своих навыков, довольно приятно (хотя, к сожалению, это не избавляет от чувства голода).

Видишь, мир? У меня есть «навыки»! Я могу выживать! В природе! Без всяких супермаркетов в радиусе нескольких миль!

Я застаю свой лишенный кофеина мозг за этой похвальбой и напоминаю себе, что мне на все это наплевать.

Или нет?..

– Неплохо поработала, Ночной Волк, – Магнус кладет руку на плечо Марго.

«Жуть, – думаю я. – Нет, мне определенно наплевать».

После того как мы лишь на самую чуточку понизили чувство голода, Магнус предлагает нам вернуться на пляж.

Триша сильнее закутывается в одеяла и говорит с тревогой на лице:

– Я только-только начала оттаивать!

– Нет, на этот раз в воду мы заходить не будем, – уверяет ее Магнус. – Поищем что-нибудь на берегу. Можно начать собирать вещи для следующей стадии вашего обучения традициям викингов. Завтра будет занятие по ремеслу.

Нет предела веселью…

– Там, где Балтийское море встречается с Северным, часто можно найти камни с дырками, или хулстен, как их здесь называют. Такие камни образуются, когда большая волна, – тут Магнус поднимает руки над собой, впечатляюще показывая, как выглядела бы волна, прими она обличье мужчины с пучком на голове, – переливается через камень.

Он наклоняется к Трише, обхватывая ее голову рукой под мышкой, а та выворачивает шею, чтобы как следует насладиться феромонами.

Фу…

– Волна несет с собой много маленьких песчинок, и когда она обрушивается на камень, – Магнус обводит руками сияющую Тришу и дополняет свою демонстрацию совершенно неуместным толчком, – то они стирают его поверхность вот так…

Эй, полегче…

– И все больше попадают в углубление, пока не образуется дырка.

– Э-мм… а зачем нам эти камни?

Магнус выпускает едва не упавшую в обморок Тришу из своих объятий, выпрямляется и по очереди сгибает и разгибает грудные мышцы.

– Ну такие камни можно носить в качестве амулетов на удачу.

Он показывает пальцем на свое новое мужское ожерелье жутковатого вида – камешек, висящий как раз под маленькой татуировкой в виде переплетающихся треугольников («Нордический символ», – позже сообщает мне Триша).

– С его помощью можно ощущать единство с природой, где бы вы ни находились.

Если бы я была не так озабочена сохранением энергии от скудных запасов пищи, меня бы сейчас стошнило. Шла бы эта дурацкая природа куда подальше. Но недостаток питательных веществ, похоже, выражается в повышенной раздражительности и легкой дезориентации, так что я решаю сдержаться. Похоже, женщина не может выжить на одной добытой малине. И даже на добытой малине с закуской виде четырех мидий.

– Ну и, конечно, мы можем использовать их завтра в качестве груза для нитей основы при изготовлении особых украшений викингов!

– Как будто все мои рождественские праздники сразу, – бормочу я, обращаясь Мелиссе.

– Ну в этом году тебе придется постараться, чтобы вернуть мой рождественский подарок, – отзывается она.

После этого мы прочесываем пляж, но находим только двух дохлых крабов и потрепанную волнами шариковую ручку («Пригодится…»). Поэтому мы устраиваемся на пирсе, чтобы «наловить» что-нибудь для очередного «приема пищи».

Поблизости расставлено несколько сетей, с помощью которых нам рекомендуется «попытать удачу», но после двадцати бесплодных минут Магнус проявляет жалость и достает из небольшой пещерки на прибрежном склоне довольно хлипкого вида удочки и банку с непонятным содержимым. Две «удочки» представляют собой по сути прутики с леской, вроде тех, что дети сооружают для школьных представлений. Две другие – металлические, раздвижные и с тем, что я называю «крутилкой» – выглядят так, как если бы их сделал тот, кто хотя бы видел настоящие удочки.

«Не хватало мне еще просидеть здесь целый день со штуковиной в руках, которая больше всего похожа на аксессуар для садового гнома», – думаю я и быстро хватаю одну из «официальных» металлических удочек. Триша следует моему примеру, а Марго с Мелиссой приходится довольствоваться палками с леской.

– Теперь остается найти наживку и забросить удочки в воду, – говорит Магнус.

– И где нам искать нажив… – начинает Марго, но Магнус приставляет к ее губам палец и надавливает.

«Что-то мне это напоминает», – думаю я.

– У меня для вас подарок! – объявляет он, показывая банку с копошащимися опарышами, отчего я невольно зажимаю рот ладонью, а Триша довольно театрально борется с рвотным позывом.

– Подарок? – бормочет она, кое-как придя в себя. – А что не так с сертификатом на книгу? Или хотя бы гигантским батончиком Toblerone?

К счастью, Мелисса сделана из куда более прочного материала и первой вызывается насадить на крючок еще извивающееся тельце червячка.

Мерзость…

Марго делает то же самое, но когда мы с Тришей пытаемся подойти поближе к банке, Магнус великодушно предлагает нам «помочь проткнуть».

– Я бы… – начинает было Триша, но осекается. – А, нет, ничего…

Даже она не может придумать подходящий сексуальный намек на такую тему.

На счет три мы забрасываем удочки. И ждем. Целую вечность.

– Добро пожаловать на рыбалку, – говорит Мелисса все еще довольно задорно, хотя я понимаю, что чувство голода к этому моменту в ней берет верх. – В поместье рыбачат каждые выходные. Ожидание – это часть удовольствия…

Когда становится совершенно ясно, что мы ничего не поймаем, а леску деревянных удочек невозможно забросить дальше основания пирса, Мелисса берет «официальную» удочку, а две другие женщины отправляются добывать пищу на сушу – точнее, отправляется Марго, а более скептически настроенная Триша следует за ней, шепотом признаваясь мне, что хочет попытаться тайком вернуться в убежище, чтобы предаться здоровому сну.