Текст книги "Отложенная жизнь. Как перестать ждать удобного случая и понять, что у тебя есть только сегодня"

Глава 2
Ваши отношения с другими людьми

Урок со смертного одра

Большинство людей не привыкли к реальному взаимодействию – это большая редкость. Они привыкли быть средством достижения цели. Вы никогда не знаете, какое влияние можете оказать на человека, просто в полной мере уделив ему внимание.

«Я в принципе счастлив», – скажет кто-то. Но этой фразой люди имеют в виду, что испытывают вспышки ситуативного счастья, вкрапленные в некомфортный повседневный опыт, в котором они являются сторонними наблюдателями.

Едва оказавшись на рабочем месте, вы начинаете мечтать о том, чтобы день или неделя скорее закончились. Все свободное от работы время вы думаете о том, что вам еще предстоит сделать. Для большинства людей последнее, что они видят перед сном, и первое, что они видят после пробуждения, – это экран телефона.

Вы только наполовину здесь. Пока вы доберетесь до одного момента, вы уже думаете о следующем.

Вечером четверга вы чувствуете себя прекрасно: остался всего один день! И вот наступает пятница. Поздравляю, вы «сделали это». После работы начинается отсчет выходным. Теперь можно пожить! Беда в том, что за неделю вы устали до изнеможения, поэтому заваливаетесь на диван с бутылкой вина. Суббота проносится мимо, и вы чувствуете, как она ускользает. Вы ощущаете ноющую тревогу – напоминание о том, что планировали «пожить на полную катушку» сегодня, пока была возможность, но уже поздно.

Наступает утро воскресенья, и начинается настоящий кошмар. Вечера выходных закончились, и воскресенье – ваш последний день свободы. Вы проводите день, слыша неотвратимое тиканье часов. Несмотря на все ваши надежды «по-настоящему пожить» в выходные, суббота и воскресенье прошли буднично и скучно. Завтра понедельник снова начнет обратный отсчет, и ваш разум отправится на скачки.

Обратите внимание, как во время повседневного общения нам постоянно хочется перебить собеседника, как будто мы слушаем, но не слышим друг друга.

Сядьте в кафе и прислушайтесь. Вы обнаружите множество занятых людей, которые ведут разговоры о пустяках – мелочах обыденной жизни. Но в этих разговорах любая проблема превращается в настоящий кризис.

Опять же, мы просто не привыкли к такому виду взаимодействия, где один человек просто слушает, а не ждет шанса заговорить снова.

Я помню, как в моем детстве двоюродный брат попросил меня прийти поиграть с сыном их итальянских друзей, с которыми его семья познакомилась, когда жила в Италии. Он не знал ни слова по-английски. Я подумал: «Как я могу играть с этим ребенком, если мы не сможем друг друга понять?»

Интересно, что без слов взаимодействие с ним только улучшилось. Исчезло давление. Мы не были обременены мыслями о том, что сказать, чтобы избежать неловких пауз, потому что была одна сплошная пауза. Молчание было дозволено и ожидаемо, поэтому не было никаких светских бесед, не было никаких вопросов вроде «Тебе здесь нравится?» или «Чем ты занимаешься в свободное время?».

Вместо этого мы полностью присутствовали в каждом моменте. Мы были более восприимчивы к движениям рук и выражениям лиц. Мы по-прежнему слушали, только это были не слова. Это было наслаждение присутствием другого человека. Было больше чистоты в том, чтобы делать что-то обыденное, например пинать футбольный мяч туда-сюда. Было легче сосредоточиться и присутствовать.

И наоборот, я помню, как несколько лет назад болтал с подругой о чем-то глубоко личном, но она казалась рассеянной. После потока «угу» я понял, что она не слышит ни слова из того, что я говорю. Время от времени она смотрела на меня и кивала, но ее взгляд был совершенно пустым. Я почувствовал это. Затем она взяла телефон, отвлеклась и занялась чем-то другим, лишь вставив два слова своего мнения, не имеющего никакого отношения к деталям того, чем я поделился. Осознав это, я замолчал посреди предложения и просто сидел. Она не заметила.

Совсем недавно у меня был разговор с отставным военным. Примерно через час я понял, что это был вовсе не разговор, поскольку я ничего не сказал, да и возможности у меня не было. Целый час он просто вещал с импровизированной трибуны. Судя по его поведению, для него это было приятное общение, но это потому, что он чувствовал себя комфортно в своей роли – привычной роли центра внимания, и это в очередной раз доказывало ему его ценность. Но бывший военный не знал, что такое нормальный двусторонний разговор, потому что привык контролировать ситуацию и высказывать свое мнение, не заботясь о том, что думает стоящий ниже по званию собеседник. И у него не было ни малейшего осознания по поводу того, как много он говорит, как будто ему больше нечему учиться.

– Отлично поболтали, – сказал он.

Это не было общением между двумя равноценными людьми. Мне было что сказать, но я оставил попытки вставить хоть слово, когда понял, что это не принесет никакой пользы, поскольку его целью было не общение со мной. Тогда я просто позволил ему делать то, что он и так собирался делать: говорить. Я слушал его и чувствовал, что в этот момент я не был личностью, а был лишь ролью, средством достижения цели.

Часто мы теряемся в шуме, который сводит нас к определенным ролям, и не понимаем, что для настоящего взаимодействия нужно просто быть здесь и сейчас. А это под силу немногим людям.

На протяжении многих лет я наблюдал, как клиенты один за другим рассказывали о том, что их жизнь, казалось, ускользала от них – как будто без их разрешения, оставляя их в недоумении. Они жаловались на свои отношения и иногда говорили, что в их повседневной жизни не хватает чего-то, чему они не могут дать определение, не понимая, что проводят жизнь в своей голове.

Большинство из них ощущали стресс и занятость как нечто непреодолимое, что они не могли контролировать: это происходило с ними, а не из-за них. Но для стороннего наблюдателя каждая ситуация выглядела относительно по-разному. В конце концов я знаю матерей-одиночек с двумя работами и четырьмя детьми, успевающих, кажется, больше, чем некоторые пенсионеры, которые клянутся, что слишком заняты, чтобы выходить на прогулку дважды в неделю, и при этом испытывают максимальный стресс.

Если вы хотите, чтобы что-то было сделано, поручите это занятому человеку.

– старая поговорка

Другими словами, занятость – это чаще про человека, а не про ситуацию, и мало кто понимает это.

Откуда берется ваша занятость? Есть два варианта. В первом случае вы осознанно выбираете занятость. Во втором случае занятость реактивна – она происходит с вами. Вы всегда на мгновение отстаете. Вас нет в этом моменте, потому что вы заняты реакцией на предыдущий. Вы никогда не находитесь здесь. В этой книге мы говорим о реактивной занятости, которая характерна для многих перегруженных взрослых, находящихся в состоянии стресса.

Одиннадцать лет назад мне задали обычный вопрос, но я никогда его не забуду. Я работал в оздоровительном центре. Приветствовать гостей было для меня обычной практикой, но этот опыт стал особенным.

Пожилой мужчина вошел в парадную дверь, улыбаясь, прошел через вестибюль и вдруг остановился передо мной. Он посмотрел на меня и сказал нечто глубокое:

– Как дела?

Глубокими были не слова, а его присутствие в этих словах: он был здесь.

Мужчина спрашивал серьезно, и я это почувствовал. Его слова были банальными – их ежедневно повторяют все вокруг. Но то, как он их сказал, было совершенно другим. Он задал мне настоящий вопрос и хотел получить настоящий ответ. Он стоял и ждал его. Вероятно, я выглядел растерянным: люди просто не привыкли к такому взаимодействию.

Я ответил, и в результате получилась восхитительная, но короткая беседа, которую я вспоминаю спустя пятнадцать лет. После этого мужчина продолжил свой день и жизнь, вероятно, забыв о разговоре несколько мгновений спустя. Это напомнило мне о том, как редки такие искренние взаимодействия и какой действительно подлинный опыт можно получить в самые обычные моменты.

Люди жаждут подлинности, потому что испытывают недостаток в ней.

Люди забудут, что вы говорили, люди забудут, что вы делали, но люди никогда не забудут, какие чувства вы у них вызвали.

– Майя Анджелу

«Как дела?» – «Хорошо, а у тебя?» Слова соскакивают с языка. Вы на самом деле не отвечаете, да и не спрашиваете тоже.

«Как дела?» – «Неплохо». То есть вам плохо, просто не слишком плохо. Фантастика.

«Как дела?» – «Ну, уже середина недели!»

«Как дела?» – «Держимся».

«Как дела?» – «Я еще даже кофе не выпил».

«Как дела?» – «Понедельник». Что заставило вас сказать это так, как будто это что-то плохое? Вместо этого скажите: «Сегодня понедельник!» Вы должны с нетерпением ждать понедельника, как и любого другого дня недели. Над понедельником не должно висеть такое черное облако. Помните, что не существует «трудовой жизни» или «личной жизни», – есть просто жизнь.

«Как выходные?» – «Слишком короткие». Так всегда. Бывает другой ответ?

Мы постоянно говорим такие вещи. Это просто пустые слова. Если вы работали в корпоративном мире, вы понимаете, о чем я. Как люди подписывают свои электронные письма в корпоративном мире? «С уважением», или «С благодарностью», или «С наилучшими пожеланиями» – еще одно не всегда уместное клише. Я даже видел, как корпоративные менеджеры отправляли наполненные жесткой критикой электронные письма, подписав их: «С наилучшими пожеланиями». Это должно что-то значить?

Или, что еще лучше, они пишут «спс» в конце сообщения, как будто у человека не хватило сил написать «спасибо» без сокращений. Люди это чувствуют. Люди чувствуют, что их сводят к ролям, функциям, средствам достижения целей.

Вы не видите в них личность в этот момент и не можете увидеть человека на другом конце, потому что вы забрали эту человечность. Вы принизили его – «С уважением», конечно. Но вы и этого не имеете в виду.

Конечно, я могу сказать «спасибо». Но я присутствую в этих словах, даже если они написаны, и я имею их в виду, когда использую. Или я могу просто подписаться своим именем. Никаких смягчений не требуется.

Представьте себе, если бы мы говорили именно так. Попробуйте сделать это после следующей рабочей встречи. «Всем спс, ребята…» Или в следующий раз, когда будете класть трубку, закончите разговор словами «С уважением». Если вы так не говорите, то почему вы так пишете?

Если вы не поддерживаете людей – вы их разрушаете.

Конечно, часто в ситуации не хватает осознанности, чтобы это можно было назвать злым умыслом. Намерением может являться «профессионализм», но результатом всегда будет превращение общения в сделку. Человечность остается за бортом.

Этот тип стерильной атмосферы распространен в многоуровневых средах, корпорациях и в армии.

Поскольку пустые заявления часто становятся предметом обсуждения, я начал иногда подписывать электронные письма своей коллеге «С неуважением, Райан». И такой же ответ приходит от нее: «С наихудшими пожеланиями, Лиза».

Кто-то сказал мне, что подписывать письма словами «Всего наилучшего» – это пассивная агрессия, так что я меняю их на «Увидимся в аду», чтобы избежать любого недопонимания.

– Анджела Мари

Нам внушили, что наша работа – это и есть мы сами. Когда она не дарит нам чувство полноценности – а она этого не делает, – мы остаемся без цели. Может быть, вы хотите стать медсестрой, чтобы «помогать людям». А если вы работаете кассиром, вы менее целеустремленны? Или просто хуже? Если вы определяетесь ролью, которая не придает вашей жизни смысла, – кто вы? Вы «держитесь».

Люди не уходят с плохой работы, они уходят из плохих ситуаций, созданных плохими лидерами. Люди уходят из токсичных культур. Часто культура на рабочем месте определяется группой людей (менеджеров), которых продвигают другие люди на должности на основании их прошлых достижений (или политики), а не потому, что они лучше других подходят для руководства.

Принцип Питера, разработанный Лоуренсом Питером, – это концепция, согласно которой большинство руководителей поднимаются по карьерной лестнице до уровня своей некомпетентности. И зачастую, не имея ни малейшего авторитета и не зная, как добиться от сотрудников лучших результатов, они отпугивают работников своим микроменеджментом. Микроменеджер – это паршивый менеджер. Лишенные самосознания, они часто обвиняют сотрудников в любых разногласиях. Они не понимают, что лидерство и управление – это две разные вещи. Часто они видят задачи, которыми нужно руководить, и роли, а не людей. И это было источником несчастья многих моих клиентов, которые чувствовали себя застрявшими на ненавистной работе и беспомощными.

Любое взаимодействие – как друга, родителя, брата, соседа, коллеги или менеджера – вскоре превращается в сделку со всеми драмами, недопониманием и непродуктивностью, как только люди перестают присутствовать в моменте и сводят друг друга к роли. Чего не хватает – так это самосознания, и лишь немногие его находят.

Мы не отвечаем любимому человеку, мы реагируем на него. Мы не отвечаем на электронное письмо, мы реагируем на него. Мы не отвечаем официанту, мы реагируем на него.

«Как дела?» – «Хорошо, а у вас?» – быстро говорите вы, даже не подумав.

Но у вас не все «хорошо». Очевидно, все плохо, просто не слишком плохо.

Дело не в том, что у нас плохие намерения. Дело в том, что нам просто все равно. У нас нет времени. Мы торопимся, живем по списку дел.

«Хорошо» – это ненастоящий ответ. Представьте реакцию людей, если бы вы ответили честно: странные взгляды и поднятые брови.

– Сегодня я плохо себя чувствую. Кажется, я простудился. К тому же утром моя машина не завелась, так что мне пришлось добираться до работы на такси. Я беспокоюсь, что ремонт машины будет дорого стоить. И еще я не хочу находиться сейчас здесь, – скажете вы, если будете честны.

– Что ж, мне жаль это слышать, – ответит ваш собеседник. «И мне жаль, что я спросил», – подумает он про себя. Потому что это был ненастоящий вопрос.

Давайте представим, что вы человек, для которого стакан всегда скорее наполовину полон.

– Как дела?

– Я немного устал от этого дождливого дня, но держусь изо всех сил. Я рад, что сегодня познакомлюсь с нашим новым коллегой.

– Круто.

Как только они произнесли вопрос, их мысли уже ушли далеко вперед в их внутреннем диалоге.

Чувство занятости – неприятное следствие перенапряжения, спешки и общения, лишенного человечности, – ощущается, как будто у вас дыра в животе. Оно возникает независимо от вашего социально-экономического класса, возраста и того, насколько вы реально заняты.

«Но мне правда приходится много делать!» – скажет кто-то. И это правда, потому что это правда для вас. Да, есть вещи, которые вам приходится делать, но в основном это мишура – задачи, которые вы сами на себя навешиваете, подписываетесь на них или выполняете, не имея особой выгоды. Чаще всего решения приводят вас к этому. Но решения могут вас оттуда и вытащить. «Какие решения?» Хороший вопрос. И эта книга призвана прояснить его вместе с вами.

Иногда я могу быть занят даже в выходной день, потому что я делаю выбор. Я могу заняться спортом, навестить кого-то, поработать над проектом, а потом пойти в ресторан. Но это не та занятость большинства людей, испытывающих дискомфорт от ежедневной срочности. Для них занятость – это давление, которое фоном маячит, пока они «пытаются пережить этот день».

Мы просиживаем футбольные матчи детей, пытаемся дотянуть до следующей зарплаты или до выходных. Каждый день превращается в решение повседневных задач, мытье посуды, стирку. Вскоре занятость становится слишком тяжелым грузом, который невозможно поднять, а потом и вовсе перерастает в выученную беспомощность. К определенному возрасту она становится укоренившейся. Мы не знаем ничего другого. У нас нет никаких ориентиров, чтобы понять, какой может быть жизнь, потому что мы не видим, как сами себя загоняем в тупик… Пока какое-нибудь событие или травма не пробуждает нас.

Естественно, некоторые истины о вашей занятости становятся понятными в конце.

Цена любой вещи – это количество жизни, которое вы на нее обмениваете.

– Генри Дэвид Торо

За несколько секунд до первой остановки сердца в тридцатилетнем возрасте я понял, что сейчас случится. Я знал, что у меня остались считаные мгновения. Поле моего зрения сузилось, как будто я очутился в туннеле, кольцо темноты неумолимо сжималось. Наконец тьма сомкнулась, и мое сердце остановилось.

В отделении интенсивной терапии я лежал, подключенный к множеству проводов и трубок. Меня завораживал монитор, каждая волна ритма моего сердца. Это стало моей навязчивой идеей: каждая линия, каждый звук и каждое страшное мгновение задержки ритма – пугающее напоминание о том, что я хожу по канату над пропастью смерти.

Даже когда пишу эти строки, я чувствую, как в ответ на воспоминания срабатывает мой кардиостимулятор и как меня накрывает очередной волной головокружения…

Но, лежа там, я ни на мгновение не задумался о работе. И уж точно не думал о списке дел. Это даже не приходило мне в голову.

Перед второй остановкой сердца я произнес, как мне казалось, свои последние слова: «Вот дерьмо!» Я чувствовал, что происходит, до того как меня снова затянуло во тьму. Потом стало тихо.

Я покинул безопасность больницы с трепетом пловца-новичка, впервые отталкивающегося от стены. Вскоре после этого, вопреки предписаниям врача, я снова сел за руль и вернулся на работу, подключенный к огромному количеству проводов, ведущих к портативному кардиомонитору. Я сидел за своим столом рядом с приборами для измерения артериального давления – один был на работе, второй ждал меня дома. Когда на кардиомониторе под моим столом мигает огонек, он загружает информацию из моей груди и отправляет ее врачу. Я до сих пор поражаюсь тому, как это работает.

Возобновив сеансы, я вспомнил, как одна клиентка рассказывала, почему она не выполнила ни одного обещания. Конечно, она была «слишком занята». Возможно, это правда, но ни один клиент, готовый к переменам, так не говорит. Когда вы будете готовы, вы поймете, что я имею в виду. В противном случае каждая причина настолько уважительна, насколько вы считаете ее уважительной. Может быть, это ремонт ванной комнаты. Или машина в мастерской. Если не одно, то другое. И все же, как ни странно, у меня были клиенты, список дел которых был гораздо обширнее, чем у этой женщины (например, они ходили на работу, а она нет), и которые, казалось, успевали за три часа сделать больше, чем эта клиентка за целый день. Это я к тому, что мы не видим себя со стороны.

Для меня занятость выглядела иначе. Я устал от всех ее бредней. Я был болен и не так давно вышел из больницы после операции. Я начал думать о некоторых жизненных событиях с другой точки зрения. Мои проблемы, время, энергия – все это казалось мне таким ясным, как будто я каким-то образом отделен от той суеты, в которой потерялись мои клиенты. Казалось, я наблюдаю за всем этим из другого места.

Каждый день в ее голове звучал один и тот же шум, и казалось, что она повторяет свои слова снова и снова, сама того не понимая. Тогда я поставил перед собой цель – привлечь ее к изучению этого вопроса. «Как кто-то может быть счастлив, нося с собой все это?» – подумал я, трогая бугорок в груди.

Проклятие знания заключается в том, что, узнав что-то, вы уже не можете представить, что не знаете этого. Это «красная таблетка» из «Матрицы».

С тех пор я много раз ходил по канату на краю темноты. Когда парамедики приехали за мной на работу, когда я снова метался на грани сознания, обливаясь потом, я помню страх – страх темноты и одинокое отчаяние в поисках утешения, когда я держался так долго, как только мог. В тот момент добрый голос значил для меня все.

Моя коллега Лиза была замечательной. Она была из тех, кто спрашивает: «Как дела?» – и говорит серьезно. Я это чувствовал. Она задавала этот вопрос много раз, но всегда хотела получить настоящий ответ. О чем бы мы ни болтали, она всегда была рядом. И никогда не знаешь, какое влияние может оказать один такой момент – маленькое проявление доброты. И, опять же, никогда нельзя сказать, через что проходит человек, а он всегда через что-то проходит.

Сегодня вы можете стоять рядом с человеком, который изо всех сил старается не развалиться на части. Поэтому, что бы вы ни делали сегодня, делайте это с добротой в сердце.

– автор неизвестен

Поэтому в следующий раз, когда кто-то спросит вас, как дела, ответьте: «Как всегда – отлично». Выберите это. Выберите, как вы будете проявлять себя в мире. И спросите их тоже, только серьезно, потому что однажды шум утихнет, и все будет выглядеть иначе.