Текст книги "Серебряные тени"

Она качнула головой.

– Нет – вентиляция выведена прямо напротив камер в спальнях. Охранники налетят настолько быстро, что ты даже решетку снять не успеешь. А для этого понадобилась бы отвертка.

Эмма начала ставить свою книгу на полку, но я ее быстро взяла. Обложка сияла яркими красками, а уголки были металлическими. Я провела пальцами по корешку.

– Обычная отвертка, не крестообразная? – уточнила я, оценивая толщину блестящего уголка. Если его отодрать, то с его помощью вполне возможно вывернуть винт.

Эмма улыбнулась.

– Да. Творческое мышление у тебя работает, надо отдать тебе должное. – Она еще несколько секунд пристально рассматривала меня. – А почему ты хочешь перекрыть газ? По-моему, у нас есть проблемы посерьезнее, и основная заключается в том, что мы тут застряли.

– Ответь мне сначала на один вопрос, – сказала я, все еще подозревая, что Эмма участвует в провокационной программе, из-за которой мои проблемы вырастут, как снежный ком. – Ты вроде бы пример идеального алхимика. Что ты натворила, если тебя сюда занесло?

Она поколебалась, но ответила:

– Я отослала нескольких защитников, которых отрядили помогать моей группе алхимиков в Киеве. У меня там есть знакомые морои, которым требовалась охрана. И она была им нужнее, чем нам.

– И это не понравилось властям, – согласилась я. – Но, по-моему, есть вещи и похуже, особенно если учесть, какая ты послушная. Почему ты до сих пор здесь?

Ее самоуверенная улыбка превратилась в горькую усмешку.

– Потому что моя сестра – не здесь. Она тоже попала в центр, потом ее освободили, но она стала еще более непокорной, чем раньше. Никто не знает, где она. Теперь, каких бы успехов я ни добивалась, они не хотят повторять ошибку и выпустить меня слишком рано. Дурная кровь наследуется, надо полагать.

Я вздохнула. Эмма показалась мне искренней девчонкой. Кроме того, она оставалась алхимиком, а все мы отлично умеем водить окружающих за нос. Внезапно мой взгляд упал на дальнюю часть комнаты, где Дункан и еще пара заключенных изучали отдел социологии, и я решила задать Эмме новый вопрос.

– А почему Дункан здесь застрял? Он-то ведет себя хорошо. У него тоже дурная кровь?

Эмма проследила за направлением моего взгляда.

– Попробовать угадать? Слишком хорошее поведение.

– А разве такое вообще возможно? – вырвалось у меня.

Она пожала плечами.

– Дункан чересчур покорный. По-моему, они опасаются, что он не сумеет устоять перед влиянием вампиров, даже если захочет. В общем, его пока боятся выпускать на волю. Но и твердость духа их тоже не устроит, потому что храбрость заключенного идет вразрез с их принципами. Наверное, Дункану хочется быть смелее… но что-то ему мешает. Я имею в виду – парня явно что-то гложет. И дело, конечно, не в методах центра, которые нам всем жутко мешают.

«Шанталь», – догадалась я. Вот камень преткновения. Ему хватило смелости со мной подружиться, но Эмма объяснила, почему он ведет себя настолько сдержанно. Разлука с Шанталь оставила в его душе шрам и заставила сильно бояться. Теперь Дункан связан по рукам и ногам.

Надеясь, что я не совершаю чудовищной ошибки, я повернулась к Эмме:

– Если отключить газ, я смогу подать весточку на волю. Вот и все.

Эмма округлила глаза.

– Ты уверена? Сегодня ночью?

– Да, я абсолютно уверена, – подтвердила я.

Адриан наверняка продолжает мои поиски. Значит, мне нужен нормальный естественный сон.

– Погоди минутку, – произнесла Эмма и задумалась.

Она встала и направилась к стеллажу, возле которого стояла Эмилия. Они о чем-то говорили до тех пор, пока не зазвенел звонок, объявлявший, что нам пора расходиться. Эмма подошла ко мне.

– Возьми эту книгу, – прошептала она, кивком указывая на роскошно изданные дневники. – Как только мы выйдем за дверь, я буду молчать как рыба. Вернись в комнату, досчитай до шестидесяти и делай с вентиляцией, что тебе нужно.

– Но камера…

– Все, сама, – отрезала Эмма и отодвинулась от меня, ничего больше не добавив.

Я несколько секунд ошеломленно смотрела ей вслед, а затем присоединилась к заключенным, регистрировавшим книги. Покидая библиотеку, я старалась выглядеть естественно, хотя у меня бешено колотилось сердце. Можно ли мне доверять Эмме? Или она хочет сдать меня Шеридан? И о чем она говорила с Эмилией? Неужто благодаря им я получу возможность беспрепятственно возиться с вентиляцией?

Когда я вошла в комнату, то обнаружила, что крошечная черная камера наблюдения направлена прямо на вентиляцию. Любая попытка ее вскрыть будет сразу замечена.

Это была подстава, но все поведение Эммы при подготовке ко сну ясно свидетельствовало о том, что она не собирается со мной общаться. Я мысленно вела отсчет – и знала, что она тоже это делает: когда я досчитала до шестидесяти, Эмма кинула на меня многозначительный взгляд.

«Интриговать можно и гораздо более простым способом, – подумала я. – И при этом не связываться с другими. Зачем ей лишние проблемы?..»

Судорожно сглотнув, я придвинула кровать к стене и встала на нее, чтобы дотянуться до панели. Я успела оторвать металлический уголок от обложки и порадовалась своей догадке. Да уж, Эмма оказалась права насчет моего мышления. Толщина у уголка была сопоставима с головкой обычной отвертки. Волнение и трясущиеся руки мешали мне действовать быстро, а я понятия не имела, сколько у меня времени и предупредит ли меня Эмма вообще.

За решеткой открылся узкий ход вентиляции. Пролезть в него было невозможно, поэтому на киношный побег мне не следует рассчитывать. А сразу же за решеткой начиналась тонкая трубка с отверстием – через нее в комнаты заключенных как раз и закачивали дремотный газ. Пока Эмма меня не подвела. Я нагнулась к матрасу, под которым заранее спрятала старый носок из корзины с грязным бельем. Я допускала, что алхимики регулярно проверяют нашу одежду, но не сомневалась в том, что нестираное белье наверняка перегружают в общий контейнер. Если отсутствие одного носка и будет замечено, никто не узнает, из какой именно спальни он пропал. И надо полагать, что даже сушилки алхимиков иногда зажевывают вещи.

Я постаралась поплотнее забить трубку носком, надеясь, что таким образом я сумею «задержать» большую часть газа.

У меня за спиной Эмма пробормотала:

– Поживее.

Скользкими от пота пальцами я прикрутила решетку и едва не забыла передвинуть кровать на место, прежде чем плюхнуться на одеяло с книгой в руках. Вся операция заняла меньше пяти минут, но уложилась ли я в срок?

Эмма сосредоточилась на своей книге и даже не посмотрела в мою сторону, но на ее губах мелькнула слабая улыбка. Была ли это торжествующая улыбка, вызванная тем, что она помогла мне добиться цели? Или она злорадствовала, заставив меня продемонстрировать серьезное нарушение перед камерой наблюдения?

Если меня и раскусили, то этой ночью никто за мной не пришел. Отведенный на чтение час подошел к концу, и когда в комнате погас свет, я услышала привычный щелчок запирающейся двери. Я свернулась на своей спартанской кровати и затаила дыхание. А вдруг меня настигнет уже ставшая привычной за неделю искусственная сонливость?

Но, нет – в сон меня не тянуло.

Она не наступила!!!

Я с трудом поверила в это. У нас с Эммой получилось! Я не дала газу попасть в комнату. И самое смешное, мне сейчас не помешала бы помощь, чтобы отключиться: мне так не терпелось поговорить с Адрианом, что вообще не могла успокоиться. Я ворочалась на постели, как в канун Рождества. Я лежала в темноте часа два, и лишь потом естественная усталость победила и мои веки отяжелели. Мой организм испытывал постоянный стресс, в том числе и психологический, а полноценный отдых заключенным, конечно, не предоставляли.

Я крепко спала до утреннего сигнала подъема, но очнувшись, осознала чудовищную истину.

Я не видела снов. Адриан не приходил.

Глава 8
Адриан

Я не собирался терять контроль.

Я приехал во дворец с благими намерениями, но после неудачи с Лиссой и известия об отношениях моих родителей что-то внутри меня оборвалось. Я с головой окунулся в мою прежнюю жизнь, забыв об ответственности. Я старался убедить себя в том, что решил немного поразвлечься и расслабиться, пока остаюсь при дворе. Иногда я даже говорил себе, что это – ради Нины. Может, отговорка и сработала в первые несколько дней после моего возвращения, но спустя неделю непрекращающихся празднеств и вечеринок даже Нина робко запротестовала.

– Давай побудем дома, – сказала она, когда вечером я появился у нее на пороге. – Посидим тихо, поставим какой-нибудь фильм. Или поиграем в карты. Что захочешь.

Несмотря на ее слова, она оказалась нарядно одета для выхода в свет и чудесно выглядела в небесно-голубом платье, заставлявшем ее серые глаза сиять. Я указал на ее туалет:

– И вся красота пропадет зря? Полно! Кроме того, ты хотела расширить круг своих знакомств!

– Верно, – согласилась она. – Но, по-моему, мы уже начали встречать одних и тех же вампиров… снова и снова. И все они видели меня в этом платье.

– А в чем проблема? – спросил я. – Давай одолжу тебе денег на новое.

Она замотала головой:

– Я и за это с тобой не могу расплатиться.

Узнав о том, какую фальшивую жизнь ведут родители, я испытал сильный соблазн демонстративно отказаться от щедрого содержания, которое отец регулярно переводил на мой счет. При дворе у меня не было тех расходов, какими я мог похвастать в Палм-Спрингсе, и мне было бы приятно показать Натану Ивашкову, что в нашей семье не всех еще можно купить. Однако когда Нина вскользь упомянула, что чувствует себя неподобающе одетой на королевских приемах, куда нас приглашали, я решил, что трата отцовских денег на обновление гардероба секретарши может быть обоснованной. Конечно, папе вообще ничего не известно, но сама мысль об этом приносила немалое удовлетворение. Кстати, Нина согласилась на мое предложение, но с одним условием. Она сказала, что это будет считаться займом, а не подарком, но была шокирована, увидев, какие суммы я трачу. Слабый голос рассудка предупреждал, что мне грозит опасность вернуться к дурным привычкам мотовства, которые сложились у меня в самые тяжелые моменты в Палм-Спрингсе, но я велел ему заткнуться. В конце концов, скоро я опять получу от папаши деньги, да и поили меня всегда даром.

– Смотрится платьице отлично, – заявил я. – И нехорошо прятать такую сногсшибательную внешность. Эй, ну что тебя расстроило?

– Ничего, – ответила Нина, покраснев. Она обвела меня взглядом, и у меня создалось впечатление, что она проверяет мою ауру, которая свидетельствовала бы (если бы этого уже не сделали другие признаки), что я выпил, не дожидаясь начала вечеринки.

– Пойдем, – произнесла Нина и вздохнула.

«Ей за тобой не угнаться, – сказала тетя Татьяна, пока мы шли по дворцовым газонам. Заходящее солнце заставляло тени удлиняться. – Это не удастся ни единой девушке».

«Сидни вполне могла за мной угнаться, – мысленно парировал я. – Не в смысле вечеринок. Я имел в виду… жизнь».

Ее слова разбудили во мне жуткую боль, которую не могли прогнать развлечения. Сидни. Без Сидни я будто автомат – изображал подобие жизни и влачил унылое существование, которое усугублялось моей неспособностью ее найти. Я мог только повторять свои бесплодные и нерегулярные сновидческие поиски. Сегодня вечером я еще ее не искал. Вероятно, мне следовало прислушаться к Нине – хотя бы для того, чтобы ненадолго протрезветь.

«Еще очень рано, – возразила тетя Татьяна. – Отложи попытку. Сейчас в Соединенных Штатах никто не спит. И разве тебе хочется, чтобы ОН вернулся?»

Насчет времени она не ошиблась. Дело было в том, что я целую неделю пропускал подходящие моменты для поисков Сидни, что начало меня тревожить. Однако тетя была права и насчет НЕГО: душного, засасывающего мрака, который угрожал поглотить мой мир. Депрессия, начавшаяся в Палм-Спрингсе после исчезновения Сидни, только усугубилась после неудачной попытки заручиться помощью Лиссы. Я понимал, что мой прежний психотерапевт и сама Сидни сказали бы, что это – явный сигнал о необходимости продолжить прием лекарств. Но как я мог глотать таблетки, когда лишь дух мог помочь мне достучаться до Сидни? Конечно, сейчас я мало на что был способен, но я не желал отказаться от магии. В результате я постоянно прибегал к самоуспокоению в форме спиртного, что чуть-чуть ослабляло мою черную депрессию. Кстати, призрачное присутствие тети Татьяны и ее советы меня уже изрядно напрягали… Ее присутствие в последнюю неделю стало пугающе частым. Я понимал, что она нереальна и мой психотерапевт наверняка много чего сказал бы по этому поводу – однако мой бред был стеной, которая отгораживала меня от самых тяжелых проявлений депрессии. Призрачная тетка хотя бы помогала мне каждое утро подняться с постели.

Вечеринку устроил некий Конта, которого я толком не знал. Конта вроде обрадовался нашему появлению и приветствовал, дружелюбно помахав рукой издалека. Нина стала на подобных сборищах моей признанной тенью, и многие из тех, кто хотел мне понравиться, решили, что добьются успеха, подольстившись к ней. Нина всегда смущалась, но было забавно наблюдать, как особы королевской крови, которые в дворцовых покоях считали бы ее предметом мебели, подлизывались к ней, стремясь завоевать ее благосклонность.

В это время года почти все вечеринки устраивали на свежем воздухе, чему погода только способствовала. Нас с самого раннего возраста приучали сидеть по домам и прятаться от стригоев, и когда появлялась возможность побыть на улице в безопасном месте (например, при дворе), мы от такого шанса не отказывались. Молодой лорд Конта приложил немало усилий, чтобы сделать мероприятие запоминающимся, придумав массу забавных новшеств и развлечений. Я одобрил внушительный фонтан шампанского, установленный на столе. Из глубины стеклянной чаши игристый напиток подсвечивали разноцветные фонарики.

Я наполнил бокалы Нине и себе, любуясь игрой света, который преломлялся в хрустале.

– Адриан, – произнесла Нина, – посмотри туда, на дальнюю сторону бассейна.

Я проследил за ее взглядом и обнаружил Уэсли Дроздова: он отхлебывал мартини и с ненавистью глазел на меня. Ну а я удивился. После нашей последней стычки Уэсли нигде не показывался. Я решил, что он, наверное, заявился сюда, считая, что меня не будет на вечере, который устроил мой шапочный знакомый.

«Шваль! – проворчала тетя Татьяна. – Он не достоин называться членом королевского рода».

– Ну и аура! – добавила Нина. – Он тебя ненавидит.

Я уже успел принять на грудь стопку крепкого алкоголя и увидеть ауру не мог. Не сомневаясь в словах Нины, я посмеялся прозвучавшей в ее голосе тревоге.

– Не волнуйся. Он не станет устраивать шоу.

И действительно – Уэсли поставил опустошенный бокал и, к немалому моему облегчению, скрылся в темноте. Мне совершенно не хотелось, чтобы тетя Татьяна путала мои мысли, но я переключился на Нину – она показалась мне очень встревоженной.

– Никогда не оставайся с ним наедине.

Я вручил ей бокал.

– А разве это может произойти, когда ты рядом со мной? – галантно спросил я. – Ты всегда обеспечиваешь мне безопасность тылов.

Она засияла, неожиданно сильно отреагировав на столь преувеличенный комплимент. А я остался доволен. Пусть я не могу привести в порядок собственную жизнь, но Нина – милая девушка и после всего, что ей пришлось перенести, заслуживает только лучшего. Пожалуй, ее присутствие здесь, на придворных вечеринках, помогало мне чувствовать себя менее жалким. Пить в одиночку стыдно. А выпивку с кем-то еще можно формально назвать общением.

Мы с Ниной фланировали от одной группы гостей к другой. Я намеревался держаться в рамках, но быстро сбился со счета. Надо полагать, именно поэтому я ответил на верещание мобильника. С некоторых пор я проверяю все входящие звонки, но сегодня даже не подумал этого сделать.

– Алло!

– Адриан?

Я поморщился.

– Привет, мам.

Нина тактично отступила в сторонку, а я решил найти место потише. Мать стала одной из главных причин, по которым я в последнее время зачастил глядеть на экран мобильника, – она вечно пыталась связаться со мной после нашего спора в тот вечер. Теперь вывернуться не получится.

– Где ты сейчас, милый? Тебя плохо слышно.

– Я в гостях! – прокричал я. – Долго говорить не могу. Я занят!

Я приврал – сейчас на меня никто не обращал внимания, а Нина болтала с вампирской компанией у бассейна.

– Удели мне пару минут. – Если я не ошибся, в ее голосе ощущалась нервозность. – Не знаю, получал ли ты мои сообщения…

Мать выжидающе замолчала, вероятно, в надежде, что я убедительно объясню ей, почему игнорировал ее всю неделю. Но я промолчал.

– Получал, – сказал я, наконец.

– А! – отозвалась она. – Адриан, понимаешь, мне неприятно, как мы расстались. Я по тебе скучаю. Несколько месяцев назад, когда я находилась в заключении… я много думала о тебе и очень хотела верить в то, что смогу быть с тобой.

Это вызвало у меня вспышку гнева: я вспомнил, как в тюрьме она отказывалась разговаривать со мной, когда я навещал ее во сне. Я стиснул зубы, позволив ей продолжать.

– Адриан… может, попробуем еще раз, только ты и я. Давай спокойно встретимся за ланчем, и я тебе все объясню. Тогда, возможно, ты примешь мою сторону…

– Ты по-прежнему живешь с ним? – прервал я ее. – Берешь у него деньги?

– Адриан…

– Да или нет? – не отступал я.

– Да, но я…

– Тогда я все прекрасно понимаю. Не стоит тратить на меня время.

Я ожидал извинений или уговоров – я успел получить немалое их количество в ее многочисленных голосовых сообщениях и выучил их наизусть. Поэтому я оторопел, когда она ответила резче обычного:

– А ты, Адриан? Я получаю банковские выписки. Отец тоже дает тебе деньги.

«Она назвала тебя лицемером, – прошептала мне тетя Татьяна ядовитым тоном. – Ты спустишь ей это с рук?»

– Ну и что? – буркнул я, испытывая злость и смущение. – Я от своих избавляюсь.

– Неужели?

Судя по интонациям матери, я не смог ее провести.

– Да. Я, между прочим…

Мою гневную тираду прервал пронзительный крик и плеск. Я оглянулся на бассейн. В той группе, где тусовалась Нина, начались игрища – она и еще тройка вампиров вынырнули из бассейна, кашляя и смахивая воду с глаз.

– Мне пора, мам, – выпалил я. – Спасибо за звонок, но если ты не обретешь хоть каплю самоуважения, меня не беспокой.

Я сказал гадость – и, не дав ей возможности возразить, нажал «Отбой» и побежал к бассейну. Я протянул руку Нине, которая увернулась от подноса с плавающими стопками и попыталась выбраться на бортик. – Как ты?

– В порядке, – пробормотала она.

Ее кудряшки, которые недавно казались мне столь забавными и тугими, облепили ее щеки, превратившись в темные мокрые пряди.

– Жаль, что про платье того же не скажешь, – посетовала она.

К нам уже подошли официанты с полотенцами, и я взял одно для Нины.

– Оно высохнет.

Она грустно улыбнулась, заматываясь в полотенце.

– Ты же стиркой не занимаешься? Это шелк. Ему не полезна хлорка. Бог знает, что за химия есть в этом бассейне.

Разговор с матерью еще не выветрился из моей памяти.

– Тогда я исполню свое обещание. Мы купим тебе новые наряды.

– Адриан, я не хочу брать у тебя деньги. Ты очень добрый, и я тебе благодарна, правда. Но мне надо жить на свои средства.

Меня переполняла целая гамма эмоций. Первым чувством стала гордость. Вот оно, воплощение именно того, в чем я только что упрекал маму. Искреннее желание Нины быть самостоятельной вызывало восхищение, ну а я… я и впрямь являлся лицемером. Моя мать была права. Унижение обожгло меня, соединившись с бессильным раздражением, которое я испытывал из-за своей никчемности и неспособности помочь Сидни.

– Ты легко заработаешь кучу денег, – заявил я. – И я тоже.

Я взял Нину за руку и увел с многолюдного двора, не задумываясь о последствиях своего импульсивного решения. Мы направились к противоположной части дворцового комплекса, удалившись от особняков королевских семейств, где обычно устраивались шикарные вечеринки. Очутившись в более скромном квартале, я нашел нужный мне дом, адрес которого я, к собственной гордости, смог вспомнить, и громко постучал в дверь. Нина, по-прежнему завернутая в полотенце, робко переминалась с ноги на ногу.

– Адриан, где мы? – спросила она. – Ведь мы…

Она не договорила – дверь распахнулась, и на пороге возникла изумленная Соня Карп. Раньше она была школьным преподавателем биологии и стригоем (хотя и не одновременно). Теперь она превратилась в мороя и пользователя духа, как мы с Ниной. Ее рыжие волосы были растрепаны. Заметив, что на ней надета пижама, я на мгновение усомнился в своем решении. Солнце еще не взошло, но небо на востоке уже окрасилось в густо-фиолетовый цвет. Ничего, сейчас нормальное моройское время.

– Адриан, Нина! – безмятежно приветствовала нас Соня. Похоже, ее не шокировал наш странный вид. – Вы в порядке?

– Я… угу. – Внезапно я почувствовал себя глупо, но тотчас взял себя в руки.

Если мы топчемся на крыльце, то надо сказать, что я собирался!

– Нужно кое о чем поговорить. Но если слишком поздно… – Я насупился, пытаясь сконцентрироваться, чему мешали мои пропитанные алкоголем мозги. Вроде бы Соне незачем находиться в постели. – Ты… живешь по человеческому расписанию?

– Я живу по расписанию Михаила, – ответила она, имея в виду своего мужа-дампира. – У него странный рабочий график, поэтому я изменила время сна в соответствии с ним. – Она взглянула на полотенце Нины и сделала шаг назад. – Ладно, хватит по этому поводу трепыхаться. Заходите оба.

Хотя тут, разумеется, была кухня, а в моих апартаментах ее не имелось, общая площадь оказалась гораздо меньше моего нынешнего обиталища в гостевом доме. Соня с Михаилом прекрасно обставили свой уютный домик, но мне показалось неправильным, что приехавший погостить представитель королевской фамилии получает более роскошное жилье, а защитник, постоянно рискующий жизнью, довольствуется малым. Вдобавок я был уверен, что нахожусь в одном из самых просторных домов для телохранителей. Михаил женился, и ему предоставили «комфортные условия». Холостые защитники селились чуть ли не в общежитии…

– Выпьете что-нибудь? – спросила Соня, жестом приглашая нас сесть за кухонный стол.

– Воды, – попросила Нина.

Соня налила два стакана и присела напротив нас.

– Что случилось? – осведомилась она.

Я указал на Нину.

– Она. Нина помогает тебе работать над вакциной, верно? Она тратит время, но ей не платят. Почему?

Нина моментально покраснела.

– Адриан, ничего страшного!

– Нет, – произнес я. – Мы с Ниной сотрудничали с тобой, когда ты исследовала духа, но не получили никакого вознаграждения.

Соня иронично прищурилась.

– Я не знала, что вам требовались деньги. Я думала, что вы рады вести работу против стригоев как волонтеры, стремясь делать добро.

– Да, – подтвердила Нина с расстроенным видом.

– Но ты же не можешь рассчитывать на то, что мы будем бесплатно вкалывать и одновременно искать какие-то способы сводить концы с концами, – вмешался я. – Тебе нужно, чтобы мы участвовали в экспериментах? Тогда прояви щедрость. Найми духовный отряд и плати им полную ставку. – Я нахмурился: получившийся оборот мне не понравился. – Или команду грез. Короче, если ты любишь совершенство, предложи нам вознаграждение по заслугам и подумай о хорошем персонале. Нине приходится выполнять секретарские обязанности и параллельно участвовать в экспериментах.

Соня посмотрела на Нину. Та поежилась и совсем поникла.

– Нина, ты очень много работаешь, и мне крайне неловко обращаться к тебе, когда мне требуется пользователь духа. – Соня скользнула взглядом по мне и холодно добавила: – Кстати, напомни мне: что именно ты сейчас делаешь, Адриан?

«Какое нахальство!» – встрепенулась тетя Татьяна.

– Я… я мог бы помочь с массовым производством твоей вакцины, если бы ты согласилась, – проговорил я и скрестил руки на груди.

Соня сухо хохотнула.

– Чудесная идея, Адриан! Но есть две маленькие проблемы. Первая – я ничего не произвожу в массовых масштабах.

– Неужто? – воскликнул я и покосился на Нину, но та, похоже, была слишком сильно расстроена и ничего не заметила. – А я-то думал, что это твоя главная цель.

– Да, – кивнула Соня. – Но, к сожалению, реплицировать дух из крови Нейла оказалось весьма трудоемким процессом. Полагаю, дух не связан с кровью стабильным образом, и я опасаюсь, что он растворится спустя некоторое время – причем раньше, чем нам удастся разгадать его тайну. Консультации таких, как ты и Нина, мне действительно полезны, спору нет. Но для решения задачи необходимы глубокие знания по биологии. Разумеется, без тщательных опытов с кровью на клеточном уровне мне не обойтись. А мне известен лишь один вампир, который целиком соответствует этим стандартам. И данный пользователь духа пока не смог справиться с задачей.

Я не сразу сообразил, что Соня подразумевает именно себя. Я был в курсе, что Нина помогает Соне, но не подозревал, что работа пробуксовывает. Судя по лицу Нины, она тоже ни о чем таком не догадывалась. «Но мы же добились громадных успехов в создании антистригойской вакцины для Нейла», – недоуменно подумал я и вздохнул. Получается, что мы потерпели поражение: мы неспособны в полной мере воспользоваться полученным результатом.

Удивительно, но раньше я не сомневался в том, что наши титанические усилия являлись настоящим прорывом. Я-то был уверен, что Соня штампует свое чудодейственное средство в подземной лаборатории и готова поделиться им со всем светом.

– А в чем заключается вторая проблема? – спросил я через пару минут.

– В том, что я не имею возможности вам платить, – сообщила мне Соня. – Адриан, я была бы счастлива, если бы смогла привлечь к работе так называемую «команду грез», но даже я не получаю ни цента за свои исследования. Конечно, королева и совет выделяют гранты на научные изыскания, и я подаю прошения, чтобы окупить расходы на материалы и поездки. Но иное вознаграждение? Мне дают минимум денег. Хотя… о твоем предложении стоит задуматься. Если совет жаждет, чтобы моя работа продвигалась, ему следует позаботиться о том, чтобы те, кто способен ее выполнять, смогли полностью посвятить себя научной деятельности.

Соня говорила совершенно искренне, но я опять почувствовал себя по-идиотски. Я пришел к ней требовать деньги, как будто она – казначей, а в итоге выяснилось, что Соня трудится, не поднимая головы, и тоже даром. Несмотря на алкогольные пары, я понимал, каким ослом оказался.

– Соня, прости, пожалуйста, – пробормотал я.

«Ивашковы прощения не просят!» – рявкнула тетя Татьяна.

– Тебе не за что извиняться, – ответила Соня. – Твоя просьба уместна, Адриан.

– Но высказана она была самым неуместным образом, – проворчал я.

«Прекрати немедленно!» – потребовала тетя Татьяна.

Еще не пришедшая в себя Нина невольно встала на сторону моей воображаемой тетки и ласково положила ладонь мне на плечо.

– Ты не знал. И сделал это ради меня.

– Я и вправду подам запрос, – добавила Соня, поочередно глядя на нас. – Может, «команда грез» стронет дело с мертвой точки. Я просто ждала, чтобы в Амбервуде закончились занятия и можно было вернуть сюда Нейла с Джилл. Я надеялась, что его личное присутствие прольет свет на ситуацию.

– А вдруг если вернется Нейл, то вернется и Оливия? – прошептала Нина.

Разговор с Соней явно ее расстроил, но мысль об Оливии немного обрадовала.

– Наверное, – сказал я, хотя то, что я недавно услышал от Нины, не придало мне уверенности. – Ты должна стать более сильным магнитом, чем парень, с которым она едва знакома.

– Но она отчаянно в него влюбилась. – Нина принялась теребить край полотенца, а потом подняла на меня глаза. – Чувства заставляют влюбленного идти на все. Не жди такого от обычной привязанности к родственнику.

Я нахмурился и пытливо на нее посмотрел – и только тогда заметил, что Нина дрожит.

– Господи! – воскликнул я, стыдясь собственной невнимательности. – Ты совсем окоченела! – Температура на улице была приятной, но определенно не столь высокой, как в начале недели, и долгая прогулка в промокшем нарядном платье особого удовольствия Нине доставить не могла. – У тебя найдется что-нибудь, чтобы она переоделась? – спросил я у Сони.

Нина густо покраснела.

– Я в порядке. Не беспокойся…

– Конечно, – вымолвила Соня и поманила Нину за собой. – У меня найдутся вещи, которые ты можешь примерить.

Нина неохотно покинула кухню. Соня быстро вернулась и села напротив меня.

– Она переодевается.

Я рассеянно кивнул – мои мысли были заняты недавним разговором.

– Надеюсь, она не очень расстроится, если Оливия не вернется ко двору. По-моему, Оливии надо многое переварить после… ну, ты понимаешь.

– Да, – серьезно ответила Соня. – Но, если честно, тревожит меня не то, что Нину разочарует Оливия.

Я начал трезветь, но это принесло мне дикую головную боль, а не ясность рассудка.

– Ты о чем?

Соня вздохнула.

– Вот этого я и боялась. Ты даже не заметил, что она от тебя без ума?

– Кто? Ты про Нину? – вырвалось у меня. – Нет! Мы просто друзья.

– Вы стали неразлучны. И когда мы с ней встречаемся, Нина способна говорить только о тебе.

– Она меня не интересует, – произнес я. – По крайней мере – в этом смысле.

Соня одарила меня своим фирменным многозначительным взглядом и невесело усмехнулась.

– А разве я сказала, что она тебя интересует? Но подумай хорошенько, Адриан. Сейчас Нина вообще ничего не подозревает, а морочить ей голову – жестоко.

– Я и не морочу! – взвился я. – Мы ходим на вечеринки – вот и все.

– Она упомянула, что ты покупал ей одежду.

– Я одолжил ей деньги! – заупрямился я. – Нина зарабатывает так мало, что на ее доход не проживешь.

– Ей вполне хватало, пока ты не затянул ее в вихрь светских развлечений. – Соня сурово посмотрела мне в глаза. – Слушай, можно, я дам тебе совет? Если ты хорошо к ней относишься, отдались от нее. Сам того не замечая, ты вводишь девушку в заблуждение, и в конце концов ваша дружба закончится плохо… Нина скоро поймет, что ей не на что надеяться. Такое тяжело любому, но тебе ли не знать, насколько уязвимыми бываем мы, пользователи духа.

– Мне не нужны советы, – буркнул я. – И я не собираюсь от нее отдаляться, потому что не делаю ничего дурного. Нина – девушка умная. Она знает, что мы просто друзья, и ее все устраивает. Незачем тебе говорить о разрыве и прочей ерунде. Бросить ее? Что за чушь!

– Бросить?.. – повторила Соня и рассмеялась. – Вот слово из лексикона наркомана. Для чего конкретно она тебе нужна? Или, что правильнее, мне стоило бы спросить, что – или кого – она заменяет?

– Ничего. И никого. Прекрати! Что плохого в том, что у меня есть друг? – огрызнулся я.

Нина вернулась в спортивных брюках и футболке, одолженных Соней, и наш спор прервался. Не замечая напряженной атмосферы, Нина горячо поблагодарила Соню и задала еще несколько вопросов о продвижении работы над вакциной. А я погрузился в раздумья, пытаясь докопаться до истины. Может быть, я ненамеренно лукавил и обнадежил Нину?