Текст книги "Разоблачение суккуба"

Райчел Мид
Разоблачение суккуба

Мужчине моей мечты

Глава 1

Надевать платье из ткани, блестевшей, как фольга, мне было не впервой. Но еще ни разу я не появлялась в подобном виде перед такой публикой – родителями с малолетними отпрысками.

– Виксен!

Голос Санты разнесся над праздничной толпой в торговом центре, и я заторопилась к дедуле со своего поста, где пасла группу детишек, одетых в комбинезоны от «Барберри». Нет, конечно, меня подзывал к себе не настоящий Санта-Клаус. Детину, который сидел в оплетенной ветвями падуба и украшенной лампочками беседке, звали Уолтер какой-то там, но он настаивал, чтобы мы, эльфы-помощники, всегда звали его Сантой. Нас же он окрестил именами оленей и семи гномов. Уолтер относился к работе весьма серьезно и утверждал, что имена помогают ему вживаться в образ. Стоило в этом усомниться, и он начинал потешать нас байками о своей головокружительной актерской карьере: мол, был исполнителем ролей в пьесах Шекспира, но, экая досада, состарился, вот и весь сказ. У нас же, эльфов, имелись свои соображения насчет того, почему сценическим успехам Уолтера пришел конец.

– Санте нужно выпить, – сообщил он театральным шепотом, как только я оказалась рядом. – Гремпи мне больше не наливает. – Уолтер кивнул в сторону женщины, облаченной в платье из зеленой фольги. Гремпи пыталась удержать рвавшегося к Санте малыша, пока мы с дедулей перешептывались. Я поймала ее отчаянный взгляд, посмотрела на свои часики и сказала:

– Ну, Санта, это потому, что с прошлого раза прошел всего час. Ты знаешь уговор: рюмка в кофе каждые три часа.

– Но мы договаривались неделю назад! – прошипел он. – Тогда еще не нахлынули эти толпы. Ты не представляешь, каково приходится Санте. – Уолтер нередко говорил о себе в третьем лице. Уж не знаю, считать ли это частью его актерского метода или просто причудой. – Девчонка только что попросила высокие баллы на ЕГЭ, чтобы поступить в Йель. Думаю, ей лет девять.

На мгновение мне стало жаль Санту. Торговый центр, где мы зарабатывали себе на отпуск, располагался в одном из самых дорогих пригородов Сиэтла, и запросы добрый дедушка получал соответственные – не какие-нибудь там футбольные мячи или лошадки. Многие детишки были одеты лучше меня (когда я не в костюме эльфа), а это нелегко.

– Прости, – сказала я. Хотя такова традиция, но иногда меня передергивает от мысли, что детей сажают на колени к подозрительному старикашке. Примешивать сюда алкоголь совсем ни к чему. – Сделка остается в силе.

– Санта этого больше не вынесет!

– Санте осталось четыре часа до конца смены, – напомнила я.

– Вот если бы здесь была Комет… – надувшись, произнес Уолтер. – Она была посговорчивей насчет выпивки.

– Да. Именно поэтому она сейчас пьет в одиночестве и вздыхает о потерянной работе. – Комет, эльф в отставке, не скупилась на рюмашки для Санты, да и себе не отказывала. Правда, весила она меньше дедули раза в два, поэтому не так стойко держала ликерный удар и вылетела с работы после того, как охранники торгового центра застали ее срывавшей с себя одежду в магазине «Шарпер имидж». Я отрывисто кивнула Гремпи. – Запускай.

Маленький мальчик кинулся вперед и забрался на колени к Санте. Тот держался молодцом: мгновенно вошел в образ и больше не донимал ни меня, ни ребенка нытьем о выпивке.

– Хо-хо-хо! И каковы же твои желания в эти праздничные зимние дни? – Уолтер даже придал своей речи легкий британский акцент; конечно, для роли это было необязательно, но безусловно придавало ему больше авторитета.

Мальчик явно трепетал перед Сантой.

– Я хочу, чтобы папа вернулся домой.

– Это твой отец? – спросил Санта, глядя на парочку, стоявшую рядом с Гремпи. Женщина – миловидная блондинка лет тридцати с лишком, – похоже, раньше времени сделала ботокс. А парень, которого она прямо-таки облепила своими телесами, едва ли закончил колледж. Я бы очень удивилась, узнав, что он старше.

– Нет, – ответил мальчуган. – Это Роджер, друг моей мамы.

Санта немного помолчал.

– Не хочешь ли ты чего-нибудь еще?

На этом я их оставила и вернулась на свой пост, в хвосте очереди. В отличие от Санты, моя смена заканчивалась меньше чем через час. У меня будет немного времени прошвырнуться по магазинам, пока не освободится от пробок дорога в город. Я числилась штатным сотрудником торгового центра, а посему мне полагалась хорошая скидка на покупки, отчего сносить пьяных Сант и платьишки из фольги было куда легче. Больше всего в это самое счастливое время года меня прельщали огромные подарочные наборы парфюмерии и косметики. Они красовались в витринах всех магазинов. Содержимое одной из ярких коробок обретет пристанище на полочке в моей ванной. Непременно.

Мечтания о засахаренных фруктах и духах от Кристиан Диор прервал знакомый голос.

– Джорджина?

Я обернулась, и у меня упало сердце: на меня в упор смотрела коротко стриженная симпатичная женщина средних лет.

– Дженис, привет! Как дела?

На мою натянутую улыбку бывшая коллега ответила недоуменной.

– Прекрасно. Я… Я не ожидала увидеть тебя здесь.

А я мечтала, что ли, чтоб меня здесь видели, особенно старые сослуживцы? Ведь специально выбрала работу за городом.

– Ты же вроде живешь в Нортгейте? – Я старалась, чтобы мои слова не прозвучали как обвинение.

Дженис кивнула и положила руку на плечо маленькой черноволосой девочки.

– Да, но здесь живет моя сестра, и мы собираемся навестить ее после того, как Элис поговорит с Сантой.

– Понятно, – промямлила я, чувствуя себя убитой. Отлично. Дженис вернется в книжный магазин и кафе «Изумрудный город» и расскажет всем и каждому, что видела меня в костюме эльфа. Вряд ли от этого станет хуже. Там все и без того убеждены, что я вавилонская блудница. Потому-то я и уволилась несколько недель назад. Что значит костюм эльфа в сравнении с этим?

– А этот Санта хороший? – нетерпеливо спросила Элис. – Прошлогодний не принес мне того, что я просила.

Сквозь назойливое жужжание толпы я едва расслышала слова Уолтера:

– Ну, Джессика, процентные ставки не во власти Санты.

Я повернулась к Элис и сказала:

– Все зависит от того, чего ты хочешь.

– Как ты здесь оказалась? – спросила Дженис, слегка нахмурившись.

В ее словах звучала озабоченность; пожалуй, это лучше, чем злорадство. У меня было чувство, что в нашем книжном магазине найдется немало людей, которым приятно было бы представить меня страдающей – не из-за того, что эта работа так уж плоха.

– Конечно, это только на время, – объяснила я. – По крайней мере, есть чем заняться, пока ищу другую работу, к тому же у меня тут скидки. И вообще, это всего лишь еще один способ обслуживания покупателей. – Я очень старалась, чтобы у Дженис не возникло подозрения, будто я закрываюсь от нее и пытаюсь скрыть отчаяние. Однако с каждым произнесенным словом тоска по старой работе охватывала меня все сильнее.

– Ну, ладно, – Дженис вроде слегка успокоилась. – Уверена, ты скоро что-нибудь себе подыщешь. Похоже, очередь двигается.

– Подожди, Дженис. – Я схватила ее за руку, пока она не ушла. – Как… дела у Дога?

В «Изумрудном городе» я оставила очень многое: руководящий пост, теплую атмосферу, чтиво и кофе без ограничений… Да, я жалела об утрате всего этого, но гораздо больше я скучала по одному человеку – моему другу Догу Сато. Я больше не могла работать с ним вместе. Ужасно видеть, как человек, которого ты так любишь, смотрит на тебя разочарованным взглядом и даже не скрывает презрения. Я должна была уйти, и думаю, это правильный шаг. Но как все-таки тяжело потерять человека, который был частью моей жизни целых пять лет.

На лице Дженис снова заиграла улыбка. Дог производил на людей именно такое действие.

– О, ты сама знаешь. Это ведь Дог, все тот же чудак Дог. Его джаз-банд набирает обороты. И, вероятно, Дог займет твое место. Эх, твоя работа… Тебе ищут замену. – Дженис перестала улыбаться, как будто вдруг поняла, что невольно причинила мне боль. Но нет, меня это не задело, разве что чуть-чуть.

– Вот и отлично, – сказала я. – Очень за него рада.

– Дженис кивнула и попрощалась со мной, а потом продвинулась вперед вместе с очередью. Следом за ней стояла семейка из четырех человек, они все что-то усиленно набирали на одинаковых мобильниках, как вдруг разом остановились и посмотрели на меня изучающими взглядами. После чего так же дружно склонили головы, чтобы оповестить всех своих друзей в Твиттере о мельчайших подробностях их праздничных «приключений».

Я натянула на лицо милую улыбку и продолжила развлекать «очередников», пока не появился мой сменщик Снизи. Проинструктировав его относительно распорядка возлияний Санты, я с удовольствием оставила праздничную кутерьму ради тишины служебных помещений торгового центра. В ванной комнате я стянула с себя серебристое платье и сменила его на комплект, подобранный со вкусом, – джинсы и свитер. Свитер я даже специально перекрасила в голубой цвет, чтобы подходил идеально. Работа в выходной для меня закончилась.

Я шла по торговому центру и отмечала про себя, что никогда не перестаю заниматься своей основной работой: служить суккубом в Аду. Столетиями я развращала и искушала людские души и в результате обрела шестое чувство, которое позволяло мне выделять из толпы тех, кто легче всего поддастся моим чарам. Праздники в этом смысле время особое: всеобщее воодушевление выявляет и темные стороны человеческой натуры. Повсюду я замечала бессильные, но отчаянные потуги: одни стремились во что бы то ни стало раздобыть самые лучшие подарки, чтобы завоевать расположение тех, по ком сохнут. Другие испытывали разочарование от неспособности удовлетворить все желания своих любимых; третьи обреченно таскались по магазинам в надежде устроить сногсшибательный праздник, хотя на самом деле не испытывали к этому ни малейшего интереса… Да, повсюду одно и то же; этого нельзя не заметить, если вы знаете, как разыскать эту печаль и досаду посреди всеобщего веселья. Все эти несчастные души были готовы сбиться с пути. Если бы хотела, я могла бы сегодня подцепить сколько угодно парней и недельная квота была бы выбрана, однако сейчас меня это не заботило.

Краткий разговор с Дженис привел меня в легкое смятение; я не смогла собраться с силами и подкатиться с разговором к одному весьма недовольному на вид субъекту – бизнесмену из пригорода. Вместо этого я нашла утешение в покупке всего подряд для себя любимой и даже приобрела несколько необходимых подарков кое-кому из знакомых, чем доказала самой себе, что не беспросветно эгоистична. Покидая торговый центр, я уже была уверена, что пробки на дороге рассосались и я смогу без проблем вернуться в город. В центральном зале слышалось раскатистое «хо-хо-хо!» Санты; я увидела, как дедуля энергично размахивает руками перед носом сидящего у него на коленях испуганного малыша. Видимо, кто-то сломался и нарушил распорядок возлияний Санты.

По пути домой я увидела на мобильнике три голосовых сообщения, и все от моего друга Питера. Только хотела их прослушать, как зазвонил телефон.

– Алло.

– Ты где? – нетерпеливый голос Питера заполнил тесный салон моего «Пассата».

– В машине. А ты где?

– Дома. Где же еще? Все уже собрались!

– Все? О чем ты?

– Ты что, забыла? Черт возьми, Джорджина. Ты отличалась большей пунктуальностью, пока была несчастна и одинока.

Я проигнорировала насмешку и быстро прокрутила в голове календарь. Питер был одним из моих лучших друзей, а кроме того – невротиком, вампиром, помешанным на вечеринках и званых обедах. Он устраивал что-нибудь в этом роде как минимум раз в неделю. Поводы всегда находились разные, так что запутаться было нетрудно.

– Сегодня Ночь фондю, – наконец произнесла я, гордясь своей памятью.

– Именно! Сыр остывает, и сам я, знаешь ли, сделан не из стерно.

– Почему бы вам просто не начать есть?

– Потому что мы культурные люди.

– С этим можно поспорить. – Я колебалась, хочется мне идти к ним или нет. Конечно, я предпочла бы поехать домой и уютно устроиться рядом с Сетом, но он, скорее всего, будет работать. Так что тесное общение придётся отложить, тогда как Питера я могла ублажить прямо сейчас. – Ладно. Начинайте без меня, скоро буду. Я уже съезжаю с моста. – С тоской в душе я промчалась мимо поворота, который привёл бы меня к Сету, и направила машину в сторону дома Питера.

– Ты не забудешь привезти вина? – напомнил вампир.

– Питер, минуту назад я не помнила, что должна быть у тебя. Тебе правда нужно вино? – Мне случалось видеть бар Питера. В любой день в нем стояло по дюжине бутылок красного и белого, отечественного и импортного вина.

– Я не хочу остаться совсем без запасов, – сказал он.

– Очень сомневаюсь, что тебе это грозит… Постой-ка. Картер там?

– Да.

– Тогда понятно. Я привезу вина.

Через десять минут я была у Питера. Дверь мне открыл, широко улыбаясь, Коди – приятель и ученик Питера; они вместе снимали квартиру. Меня окатило волной света, музыки и запаха фондю с приправами. Беседка Санты в сравнении с этим жилищем выглядела убогой лачугой. Тут украшениями, причем не только рождественскими, был заполнен каждый квадратный сантиметр пространства.

– С каких это пор вы, ребята, обзавелись менорами? – спросила я у Коди. – Вроде среди вас нет евреев.

– Но мы и не христиане, – заметил он, провожая меня в гостиную. – В этом году Питер склоняется к мультикультурализму. Комната для гостей украшена в стиле Кванза – настоящая пошлость специально для тех, кто падок на дешевую ночную развлекуху.

– Это не пошлость! – Питер встал из-за стола, за которым вокруг двух чаш с расплавленным сыром собралась компания моих бессмертных друзей. – Не могу поверить, что ты настолько равнодушен к религиозным чувствам других людей. Боже правый! Это что, вино в коробках?

– Ты сказал, что хочешь вина, – напомнила я Питеру.

– Я хотел хорошего вина. Пожалуйста, скажи мне, что это не позорно.

– Конечно, это позорно. Но ты не просил принести хорошего вина. Ты сказал, что боишься, как бы Картер не вылакал все твое дорогое вино. Вот я и принесла для него это. Твое вино в безопасности.

При упоминании своего имени Картер – единственное небесное создание в этой комнате – поднял взгляд.

– Очень мило, – сказал он и взял у меня коробку с вином, – получить посылку из рук доброго помощника Санты. – Картер вскрыл упаковку и выжидательно посмотрел на Питера. – У тебя есть соломинка?

Я села рядом со своим боссом Джеромом, который с большим удовольствием макал кусочек хлеба в расплавленный чеддер. Он был главным демоном Сиэтла, но для нисхождения на землю выбрал облик Джона Кьюсака образца 1990 года. Иногда это помогало забыть о его адской сущности. К счастью, серозная натура Джерома всегда выпирала наружу, стоило ему раскрыть рот.

– Ты здесь меньше минуты, Джорджина, а вечеринка уже стала вполовину хуже.

– Вы, ребята, лопали фондю во вторник вечером, – парировала я, – и прекрасно справлялись без меня.

Питер сел и старался казаться спокойным.

– Фондю первоклассное. Все дело в подаче. Эй! Где ты это взял?

Картер поставил коробку с вином на колени дозатором кверху и пил через толстенную соломину, которая, как я полагаю, материализовалась из тонкого мира.

– По крайней мере, он не проделывает это с бутылкой «Пино нуар», – примирительно сказала я Питеру, дотянулась до вилки для фондю и наколола на нее кусочек яблока. С другой стороны от Джерома сидел Хью. Он деловито тыкал кнопочки на панели своего мобильника, чем напомнил мне семейство из торгового центра.

– Оповещаешь мир об этой убогой вечеринке? – съязвила я. – Хью был мелкий бес, вроде адского мальчика на побегушках. Не удивлюсь, если он умудрялся покупать и продавать души с помощью телефона.

– Конечно, – отозвался Хью, не отрывая взгляда от экрана. – Я обновляю Фейсбук. Ты не знаешь, почему Роман не реагирует на мой запрос добавить в друзья?

– Понятия не имею, – сказала я. – Я с ним не говорила уже несколько дней.

– Когда я разговаривал с ним, он сказал, что сегодня вечером будет работать, – объяснил Питер, – но мы должны продолжать и вытянуть за него.

– Вытянуть? – с тревогой переспросила я. – О боже. Неужели это еще и Ночь вытягиваний?

Питер устало вздохнул.

– Вытягивать за Секретных Сант. Ты когда-нибудь читаешь письма, которые я тебе шлю?

– Секретные Санты? Кажется, мы такое уже делали, – сказала я.

– Да, в прошлом году, – добавил Питер. – Мы делаем это на каждое Рождество.

Я посмотрела на Картера, который молча попивал вино.

– Ты посеял мою шляпу? Она тебе не помешала бы.

Светлые, длиной до подбородка волосы ангела были растрепаны больше обычного.

– Скажи нам, о чем ты на самом деле думаешь, – ответил он и провел рукой по своей шевелюре, отчего стало только хуже. – Я берегу твой подарок для особого случая.

– Если я снова вытащу твое имя, то куплю тебе две шляпы, чтобы ты себя не ограничивал.

– Мне бы не хотелось создавать тебе проблемы.

– Никаких проблем. У меня скидка в торговом центре.

Джером вздохнул и отложил вилку.

– Ты все еще занимаешься этим, Джорджи? Разве я мало страдал, чтобы теперь терпеть унижение из-за суккуба, который подрабатывает по ночам рождественским эльфом?

– Ты сам говорил, что мне надо бросить книжный магазин и найти другое занятие, – напомнила я боссу.

– Да, но я же рассчитывал, что ты займешься чем-нибудь приличным, например станешь стриптизершей или заделаешься любовницей мэра.

– Это только временно. – Я протянула Картеру изящный хрустальный бокал, который стоял рядом с моей тарелкой. Картер наполнил его вином из коробки и вернул мне. Питер застонал и пробормотал что-то об осквернении вещей от Тиффани.

– Джорджину больше не интересуют материальные вещи, – с издевкой сказал Коди. – Она теперь принимает оплату любовью.

Джером смерил юного вампира холодным взглядом.

– Никогда больше не произноси таких слащавых мерзостей.

– Кто бы говорил, – сказала я Коди, не в силах скрыть улыбку. – Удивляюсь, как это тебе удалось сегодня отлепиться от Габриэллы.

При упоминании имени возлюбленной лицо Коди приобрело мечтательное выражение.

– Вот в чем между нами разница, – заметил Питер и горько покачал головой. – В вас живет совершенная любовь.

– Едва ли совершенная, – сказала я, и одновременно со мной Коди произнес:

– Она совершенна.

Все взгляды обратились на меня. Хью даже оторвался от своего телефона.

– В раю проблемы?

– Почему ты всегда сводишь все к одному и тому же? Нет, конечно нет. – Я усмехнулась, ненавидя себя за то, что сплоховала. – С Сетом у нас полный порядок, просто фантастика.

Так все и было. Стоило мне произнести его имя, и по телу прокатилась волна блаженства. Сет. Сет придавал смысл моему существованию. Когда мы с ним сошлись, произошел разрыв между мной и бывшими коллегами по книжному магазину. Они считали, будто Сет расстался с сестрой Дога из-за меня. Полагаю, так оно и было. И неважно, как сильно я любила эту работу; ее потеря – очень маленькая цена за возможность быть с Сетом. Я была согласна служить эльфом, могла вынести ограничения, которые мы наложили на сексуальные отношения, чтобы мои суккубские силы не иссушили его. С ним я была способна справиться с чем угодно, даже с грядущим проклятием.

И все же в наших с Сетом отношениях была парочка мелких шероховатостей. Именно это заставило меня сделать паузу. Одна из этих заноз покалывала меня изнутри уже давненько, другую я старалась не замечать. Но сейчас на меня взирали бессмертные друзья-приятели, и я вдруг набралась храбрости – решилась, наконец, разобраться с этими проблемами.

– Просто… Не думаю, что кто-нибудь из вас сообщил Сету мое имя. Ведь нет? – Питер от удивления аж рот раскрыл, и я поспешила уточнить: – Мое настоящее имя.

– Чего это тебе вдруг в голову взбрело? – с облегчением в голосе спросил Хью и вернулся к своим кнопочкам.

– Я вообще не знаю твоего настоящего имени, – заявил Коди. – Разве тебя зовут не Джорджина?

Я уже пожалела о сказанном. Какие глупые переживания! Реакция моих приятелей только подтверждала это.

– Ты что, не хочешь, чтобы он знал твое имя? – спросил Хью.

– Да нет же… нет. Я только, ну… Просто это странно. С месяц назад в полусне он назвал меня настоящим именем. Лета, – добавила я, к радости Коди. Мне удалось произнести это имя без запинки, хотя оно мне не слишком нравилось. Я отказалась от него много столетий назад, когда стала суккубом, и с тех пор брала вымышленные имена. Отрекшись от своего первого имени, я перечеркивала прежнюю жизнь. Как же я хотела стереть всякое воспоминание о том, что продала душу взамен на забвение: каждый, кого я знала, забывал о моем существовании. Вот почему тот разговор с Сетом месяц назад оглушил меня, как внезапный удар из-за угла. Сет не мог знать то мое первое имя.

«Ты целый мир, Лета…» – пробормотал он сквозь сон.

Сам Сет не помнил этих слов, не говоря уж о том, чтобы объяснить, где слышал такое. «Не знаю, – только и ответил он, когда я стала приставать к нему с расспросами. – Наверное, это греческие мифы. Река Лета, в которой мертвецы смывают воспоминания… чтобы забыть о прошлом…»

– Отличное имя, – сказал Коди.

Я неуверенно пожала плечами.

– Все дело в том, что я никогда не называла его Сету. Но он откуда-то узнал. Хотя и не мог вспомнить, где его услышал.

– Он должен был услышать его от тебя, – заметил Хью, рассудительный, как обычно.

– Я никогда ему не говорила. Такое я не забыла бы.

– Тут болтается столько всяких бессмертных. Кто-то из них точно проболтался. А Сет услышал. – Питер нахмурился. – У тебя нет какой-нибудь награды с твоим именем? Он не мог ее увидеть?

– Знаешь ли, у меня нет привычки раскладывать повсюду свои дипломы «Лучшему суккубу», – заметила я.

– А следовало бы, – вставил Хью.

Я присмотрелась к Картеру.

– Что это ты притих?

Картер оторвался от коробки с вином.

– Я занят.

– Это ты сказал Сету мое имя? Ты раньше звал меня Летой.

Хоть Картер и был ангелом, но имел какое-то странное пристрастие к нам, пропащим душам. И, как первоклассник, иногда впадал в заблуждение, что дразнить нас – это лучший способ выразить привязанность. Один из его приемов – называть меня Летой и прочими детскими именами. Он прекрасно знал, что я это ненавижу.

Картер покачал головой.

– Жаль, что не оправдал твоего доверия, о дочь Лилит, но я никогда не говорил ему.

– Тогда откуда Сет узнал? – не отступалась я. – Откуда ему известно имя? Кто-то сказал ему.

Джером издал громкий вздох.

– Джорджи, этот разговор еще нелепее, чем предыдущий – о твоей работе. Ты сама знаешь ответ: либо ты, либо кто-то другой проболтался. В чем тут трагедия? Ты что, ищешь повод пострадать?

В его словах был смысл. Честно признаться, я сама не понимала, почему эти мысли меня так долго и так сильно донимают. Они все правы. Тут не было ничего загадочного, ничего потрясающего основы бытия. Сет где-то услышал мое имя. Конец истории. Нечего метаться и предполагать худшее. Но тоненький, надоедливый голосок все подскуливал внутри и не позволял мне забыть о той ночи.

– Просто это странно, – неохотно уступила я.

Джером выкатил глаза.

– Если тебе больше не о чем беспокоиться, я что-нибудь подкину.

Мысли о Сете и именах немедленно вылетели у меня из головы. Все сидевшие за столом (кроме Картера, который продолжал хлюпать остатками вина в коробке) замерли и уставились на Джерома. Когда босс заявляет, что у тебя будут причины для беспокойства, хорошего не жди, может статься, грядет нечто страшное. Хью, видно, тоже испугало заявление Джерома, а это дурной знак. Обычно бес узнавал о новых распоряжениях Ада раньше босса.

– В чем дело? – спросила я.

– Намедни я выпивал с Нанетт, – прорычал Джером. – Нанетт – это главная демонесса Портленда. – Хватило бы и того, что она напомнила мне о вызове в суд. Так нет же. Она наболтала мне всякого о том, что, мол, ее люди более компетентны, чем мои.

Я окинула быстрым взглядом своих друзей. Мы все не были образцовыми служителями Ада, так что Нанетт во многом была права. Но, разумеется, ни один из нас не решился бы сказать такое Джерому.

– Так вот, – продолжил наш предводитель, – когда я ей возразил, она сказала: нам надо поднапрячься, чтобы доказать, что мы вполне подходим под определение «главных адских мелких сошек».

– Как? – спросил Хью с легкой заинтересованностью. – Парадом заложенных душ?

– Не будь смешным, – оборвал его Джером.

– Тогда как? – повторила вопрос я.

Босс молча улыбнулся.

– Игрой в боулинг.