Текст книги "Промежутье"

– Вы оба прекрасно знаете, что нам такое не по карману.

Ну что тут можно было сказать? Что они вовсе не ищут себе крутую школу, а пытаются разгадать тайну давно погибшего английского мальчика?

– Извини, – пробормотал он ещё раз. Больше на ум ничего не приходило.

– Вы хотя бы померили сахар?

– Э-э-э… нет.

Мать сунула ноутбук и планшет себе под мышку и нетерпеливо махнула свободной рукой.

– Джесс, быстро надевай пижаму. Я сейчас к тебе приду.

Понуро сгорбившись, мама отправилась за глюкометром.

– И что теперь делать? – прошептала Джесс.

– Видимо, ложиться спать.

– Попробуй с ней поговорить.

– Вряд ли мама теперь захочет меня слушать.

– Да не с мамой! С той девочкой.

– Джесс, сейчас десять вечера!

Джесс запрокинула голову и театрально застонала.

– Да не сейчас, тормоз! Завтра спросишь, где она достала свой жакет.

– Почему я?

– А почему не ты?

Сидеть дома и копаться в интернете – одно дело. Но взять и подойти к странной соседской девчонке – это совсем другое.

– Ну ты же сама решила устроить расследование!

– Джесс! – позвала мама из коридора.

Девочка поспешно слезла с кровати и побежала к себе в комнату.

Купер переоделся в пижаму, но лёг не сразу. Убедившись, что Джесс не болтается в коридоре, он снова подошёл к окну. Во дворе напротив уютно мерцали фонарики, освещая дорожку к дому. Окна первого этажа тоже светились, но наверху все шторы были задёрнуты. Да, сегодня там больше ничего не рассмотришь.

Купер шумно выдохнул. Как ни печально, приходилось признать, что Джесс права: самый лёгкий способ выяснить, откуда взялся загадочный герб, – спросить у самой девчонки. Поиск в интернете может занять целую вечность, а гарантий успеха – ноль.

Но она же такая странная.

Купер отскочил от окна, услышав прямо за дверью мамин голос:

– А ну-ка, пойдём на кухню.

Раздались шаги по коридору в сторону лестницы.

Лишь по одной причине Джесс могли снова отправить на первый этаж после десяти часов вечера: значит, сахар оказался слишком низким и требуются срочные меры.

Купер знал, что низкий сахар перед сном – это очень плохо. И самой Джесс, и маме предстоит тяжёлая, беспокойная ночь. Теперь сестре придётся что-нибудь есть каждые пятнадцать минут, пока глюкометр не покажет приличную цифру. Потом можно будет поспать, но недолго: всего час, до следующего замера. Если сахар опять упадёт, процесс надо будет повторить с самого начала – и, возможно, не один раз. Только так можно отвести большую беду и не попасть в больницу. Такими ночами мама с Джесс ходили по коридору на цыпочках, чтобы не потревожить Купера, но мальчик всё равно не спал. Помочь он, конечно, ничем не мог, но уснуть отчего-то не позволяла совесть.

Недоплетённый бисерный браслет по-прежнему валялся на полу у кровати. Купер встал, поднял его, прокрался в комнату Джесс и тихонько положил браслет сестре на подушку.

Купер уже давно и твёрдо решил ничего не принимать близко к сердцу; однако сейчас это самое сердце предательски ныло в груди. Мальчик рухнул в постель, даже не почистив зубы, и с головой накрылся одеялом.

Глава 7

Будильник надсаживался уже добрых две минуты, когда Купер наконец очнулся и шлёпнул ладонью по кнопке. В голове стоял туман, глаза щипало. Ночь оправдала его худшие опасения. Мать и Джесс без конца ходили на кухню и обратно. Каждый раз Купер просыпался и начинал неотвязно, мучительно думать про болезнь сестры, про отца и его нового ребёнка, про крушение поезда и загадочную эмблему. Сон, который не шёл к мальчику целых восемь часов, теперь не желал его отпускать.

И, кажется, не только его. Купер уже успел принять душ, а в доме по-прежнему царила тишина. Мальчик оделся и приоткрыл дверь материнской спальни.

– Мам? – позвал он шёпотом. В ответ донеслось лишь тихое сопение. Купер подошёл к кровати и легонько потряс мать за плечо. – Мам!

Она медленно перекатилась на спину, не открывая глаз, и пробормотала что-то вроде «ну ещё минуточку».

– Разбудить Джесс? Уже восьмой час, – ему пришлось снова растолкать мать, чтобы добиться ответа.

– Мы сегодня побудем дома, – сказала она, наконец-то разлепив веки. – Ночь была ужасная. Сейчас позвоню в школу. Скажешь водителю, когда автобус приедет?

– Скажу, – мальчик с трудом подавил позыв ещё раз извиниться. – Ты встаёшь или как?

– Встаю, встаю. Ещё минутку, – глаза у неё снова закрылись, и Купер тихонько вышел из комнаты.

Спустившись на кухню, он поискал ноутбук или планшет (хотел ещё раз попытать удачи в интернете), но их нигде не было. Ничего удивительного: мама часто прятала их в нижний ящик своей прикроватной тумбочки. А вернуться в мамину спальню Купер, конечно, не мог.

Вместо этого он собрал себе пакет с обедом, сел за стол и насыпал в миску цельнозерновые хлопья – очень полезные, можно есть даже диабетикам. Чего бы он только не отдал за сосиску! Ну хоть одну. Или бекон… У мальчика потекли слюнки. Отец всегда обожал мясо: хороший стейк, вырезку, свиные отбивные и всё прочее, – и, к большому огорчению матери, Купер унаследовал его пристрастия. Интересно, подумал мальчик, теперь-то отец доволен? В новой семье, наверное, можно есть что угодно и не надо чистить зубы, прежде чем поцеловать жену.

С каждым разом ложка всё громче, всё яростней колотилась о миску.

Папа. Новая жена. Новые дети. Надо выкинуть всё это из головы.

Купер отбросил ложку и достал из рюкзака потрёпанный блокнот. Открыв чистую страницу, он принялся изливать сумбурные, жгучие, надоедливые мысли. Заметки в блокноте он делал уже целый год, с тех пор как учительница литературы миссис Вишинград велела всему классу вести дневники. Поначалу Купер ненавидел эти задания. Какую бы тему ни предложила учительница, ему удавалось выжать из себя лишь две-три коротких фразы. Как-то раз миссис Вишинград попросила его задержаться после урока. «Будет ругать», – подумал мальчик. Но учительница села за парту рядом с ним. В одной руке у неё был телефон, а в другой – тетрадь с куцыми заметками Купера.

– Я вижу, ты у нас юноша немногословный, – начала миссис Вишинград.

Купер подтвердил её правоту – промолчал в ответ.

– Слышал такую поговорку: тихие воды глубоки?

Он помотал головой.

– Я работаю в школе уже тридцать лет. И знаешь, что я заметила? У таких вот молчунов, как ты, часто бывают интересные, глубокие мысли. Мне кажется, ты нашёл бы, что рассказать миру.

Сердце Купера заколотилось. «Много вы про меня понимаете! – хотел крикнуть мальчик. – Да уж, я бы такого порассказал!» Но он по-прежнему сидел молча и неподвижно, словно окаменев.

– Иногда, – продолжала учительница, – выразить мысли и чувства бывает нелегко, потому что их ужасно много. – Она открыла тетрадь на чистой странице и запустила на телефоне какое-то приложение со словарём. – Давай так: забудь про задание, которое я дала классу. У тебя будет своё. К следующему уроку напиши мне пять слов.

– Пять слов? – Хорошо, конечно, что задание лёгкое. Но Купер чуточку обиделся: его что же, считают совсем дурачком?

– Да, но только это должны быть особенные слова. Слова, которыми ты наслаждаешься, – ярким оранжевым фломастером миссис Вишинград вывела в его тетради заголовок: «Слова, которыми я наслаждаюсь».

– Наслаждаюсь словами – это как?

– Это если ты узнал новое слово, которое тебе понравилось, которое хочется повторять. Может быть, интересно звучит или очень хорошо описывает что-то.

– Например?

– Например… А, вот. Фестон! – с удовольствием произнесла учительница и написала это слово в начале страницы.

Купер не сдержался и фыркнул. Словцо и правда было звучное и смешное, хоть мальчик понятия не имел, что оно означает.

– Фестон – декоративный элемент, кайма, полоса с узором из листьев, цветов, геометрических фигур и так далее. – Миссис Вишинград указала рукой на доску объявлений, где пестрели узорчато вырезанные яркие листочки с цитатами и мудрыми мыслями. – Как видишь, я украсила нашу доску фестонами. Есть и другие особенные слова с похожим смыслом, например гирлянда или орнамент. Это синонимы, то есть близкие по значению слова. Но я всё-таки хочу, чтобы ты нашёл пять слов с разным значением. Тем более что одно я тебе уже подкинула. Осталось всего четыре! Найди интересные новые слова, напиши, что они значат, и подбери к ним синонимы.

– Ладно… но зачем?

– Затем, что трудно выразить интересные, сложные мысли, если не знаешь интересных, сложных слов. Согласен?

Купер мысленно покрутил пальцем у виска, но задание всё-таки сделал. Первая подборка слов у него вышла такой: золотить (покрывать тонким слоем золота), лодырь (бездельник, лентяй), долговязый (высокий, тощий и неуклюжий) и злокозненный (коварный, желающий причинить зло).

Миссис Вишинград ещё не раз давала Куперу подобные задания. Однажды мальчик забыл стереть с тетрадных полей закорючки и сердитые рожицы. Он боялся, что получит плохую оценку, но учительница, наоборот, посоветовала рисовать чаще. И он стал рисовать. Вскоре картинки занимали в его тетради не меньше места, чем слова. В конце учебного года почти все его одноклассники радостно выкинули дневники с заметками. А Купер завёл новый.

С тех пор он исчеркал множество блокнотов, которые уже никому не надо было показывать. Он писал и рисовал, время от времени натыкаясь в словарях на новые слова, которые придумали как будто специально для него. Но раз уж названия всех этих чувств появились в языке – значит, их испытывал не только Купер. Значит, не он один задыхался от бессильного, безысходного гнева. Видимо, не только у него отец оказался отпетым, лицемерным, беззастенчивым предателем.

Теперь мальчик в одиночестве сидел за кухонным столом, выплёскивая на страницы блокнота привычную мешанину из образов и слов. Он нарисовал спираль из капель-слезинок; ребёнка, стоящего на коленях и тянущего руки вслед мужской фигуре; безутешную девочку, глядящую на пустую рамку от фотографии. Вокруг них разлетались пружины, шестерёнки и осколки стекла. Забывшись, он так сильно нажал на карандаш, что бумага порвалась, а из-под грифеля едва не полетели искры. Наконец поток образов иссяк, и Купер сумел оторваться от блокнота.

Тяга к разрушению неотступно преследовала его с недавних пор. И всё же никакой разгром не давал такого облегчения, как эти сумбурные, беглые наброски в блокноте. Теперь можно было выдохнуть и успокоиться, хоть и ненадолго.

Купер бросил взгляд на часы и понял, что вот-вот опоздает на автобус. Он торопливо запихнул в рот последнюю ложку хлопьев и со звоном кинул миску и ложку в раковину.

Конечно же, соседская девчонка была на месте. Даже сквозь оконное стекло Купер почувствовал на себе её взгляд. Уже одетая в форму, она сидела на качелях и таращилась в сторону их дома. Красные глаза птицы на эмблеме хищно сверкали в солнечных лучах. Купер твёрдо решил, что в этот раз непременно выиграет у неё в гляделки и даже не моргнёт. Правда, его глаза быстро зачесались, но победа, кажется, была близка. Однако в решающий миг перед домом со скрежетом и визгом остановился школьный автобус. Подхватив рюкзак, блокнот и куртку, мальчик выскочил на улицу.

Купер забрался в автобус с единственной мыслью: он непременно поговорит с соседкой после школы. Ну и пусть она странная! Всё равно он наконец узнает, что означает загадочная эмблема и откуда она взялась.

Глава 8

Впервые за долгое-долгое время Купер собрался сделать что-то интересное после занятий. Поэтому каждый урок, разумеется, тянулся до бесконечности. Ближе к вечеру, когда Купер наконец пришёл домой, его уже слегка подташнивало от волнения и усталости. Дурнота наслаивалась на муторное, с прошлого вечера гложущее мальчика чувство вины за то, что подвёл маму и Джесс.

Он окликнул их, войдя в дом, но ответа не услышал. Разговаривать с соседской девчонкой, конечно, было удобней без свидетелей, но Купера немного встревожило, что ни сестра, ни мать не вышли его встретить. И тут у него в рюкзаке затренькал телефон. Это мама прислала сообщение:

Мы пошли по магазинам. Вернёмся через пару часов. Целуем.

Вот и замечательно.

Купер взял яблоко из корзинки на кухонном столе и пошёл его мыть. Открыв кран, он бросил взгляд в окно, на соседский двор.

Девчонка опять сидела на качелях. Как ни странно, сейчас она не смотрела на него, а таращилась в пространство прямо перед собой.

Купер должен был бы обрадоваться. Ему представлялась отличная возможность пойти и поговорить с соседкой. Вместо этого мальчик весь заледенел – и не только потому, что держал руку с яблоком под струёй холодной воды.

Девчонка его чем-то пугала.

Аппетит внезапно пропал. Купер положил яблоко на стол, вытер руки о штаны и медленно шагнул к выходу. Сделав несколько глубоких вдохов, он толкнул заднюю дверь от себя. Во дворе, кажется, стало холодней, чем пять минут назад. Купер вышел на крыльцо и едва успел придержать дверь – её чуть не захлопнул сквозняк. Мальчик зашагал через улицу к белому соседскому забору. Глаза заслезились от ветра. Отчаянно щурясь, он крикнул:

– Привет!

Собственный голос показался ему слабым и надтреснутым. Окрик почти утонул в шорохе веток над головой.

Девчонка, которая до сих пор сидела неподвижно как статуя, внезапно ожила: упёрлась ногами в землю и стала покачиваться туда-сюда. Тонкие пальцы легонько обхватили витой канат, который натягивался и скрипел при каждом движении. Перчаток на ней не было.

– Тебе не холодно качаться? – спросил Купер.

Девочка медленно повернулась к нему и пожала плечами.

– Меня зовут Купер.

Он немного подождал. Теперь ты как воспитанный человек тоже должна представиться.

Молчание.

На левом нагрудном кармане школьного жакета блестела золотая эмблема – птица с широко раскинутыми крыльями на фоне двух перекрещённых мечей. В когтях птица сжимала ленту с девизом, но Купер пока не мог разобрать слова.

Он подошёл на шаг ближе и решил просто переждать неловкую паузу. Раз девчонка пожала плечами – значит, по крайней мере, услышала его вопрос; рано или поздно ей всё-таки придётся что-нибудь сказать. Купер сунул руки в карманы, покачался туда-сюда с носка на пятку и, глядя прямо в голубые глаза соседки, медленно наклонил голову. «Я жду», – показал он всем своим видом.

Ожидание оказалось долгим.

Вскоре мальчик понял, что неловко чувствует себя лишь он один.

– А тебя как зовут? – не выдержал он наконец.

Девочка склонила голову к плечу и как будто задумалась.

– Елена, – сказала она.

Голос прозвучал неожиданно мягко и тепло. Купер-то думал, что он окажется тонким и холодным.

– Круто! Ты умеешь разговаривать! – театрально восхитился мальчик.

– Конечно умею, – она так пристально поглядела на Купера, что он не выдержал и отвернулся, а затем смущённо почесал в затылке.

– Ну, я с тобой и раньше здоровался, а ты не отвечала.

Она и теперь ответила только взглядом.

Впервые в жизни Куперу встретился настолько необщительный человек.

– Приятно было наконец познакомиться, – пробормотал он дурацкую взрослую фразу и тут же мысленно обругал себя. Ну да, девчонка, конечно, очень странная, но ничего страшного и уж тем более зловещего в ней нет. Купер ещё немного помялся и прочистил горло, собираясь с мыслями. – Слушай, я… хотел кое-что спросить.

Девчонка выгнула бровь.

– Мне… было интересно, в какую школу ты ходишь.

На долю секунды что-то неуловимо изменилось. Девочка слегка склонила голову набок и прищурила глаза, но сразу нацепила на лицо прежнее равнодушное выражение:

– А почему ты спрашиваешь?

– Ну просто я не видел тебя у нас. – Куперу хотелось подойти ещё на шаг и наконец прочитать девиз на эмблеме, но открыто разглядывать нагрудный карман было неловко: вдруг эта Елена решит, что он пялится на…

– Это потому, что я учусь не в вашей школе, – сказала девочка.

Купер снова стал ждать продолжения, но не дождался.

– Так…

– Я хожу в маленькую частную школу. Вряд ли ты её знаешь.

– Да? А в какую? – Купер всё-таки подобрался ближе; прищурив глаза, он сумел прочитать надпись на ленте: Vigilantes Unum. Что же это за язык? Испанский? Французский? Наверное, у них там языковая спецшкола…

– Купер! Привет! – донеслось вдруг со стороны улицы.

Купер обернулся на голос. К ним с Еленой шагал Гас, ёжась от холода, но с радостной улыбкой на лице.

– Гас! – воскликнул Купер. Он был очень рад встрече, вот только время оказалось не совсем удачное.

– Что это вы тут делаете? – спросил Гас.

– Так, болтаем. – Купер мотнул головой в сторону качелей. – Елена, это Гас.

– Да, я слышала, – прохладно отозвалась девочка.

– Привет. – Гас помахал рукой, но ответного жеста не дождался.

Купер почти надеялся, что Гас спешит куда-нибудь по делам и сейчас пойдёт дальше, но он остановился с выжидательным видом. Так они и застыли все втроём, образуя неуклюжий треугольник. Елена сердито смотрела на Гаса, будто он помешал чему-то важному. Купер понял бы её, если б они и впрямь были заняты разговором. Но ведь сама же Елена не проявляла никакого желания пообщаться!

– Ну… как дела? – спросил Купер у Гаса.

– Да ничего. Вот вышел погулять. Бабушка говорит, что мне полезно дышать свежим воздухом. Я вроде как соглашаюсь, но на самом деле просто не хочу торчать в этом доме. – Он поглядел сперва на Купера, потом на Елену. – Может, займёмся чем-нибудь?

– Хм. – Купер поглядел сперва на Елену, затем на Гаса. – Чем, например?

– Не знаю. Можно сыграть в «Подземелья драконов».

– Это как? – спросил Купер.

– Это такая настолка. Допустим, я ведущий, а вы – персонажи. Я придумываю квест, а вы мне говорите, какие действия хотели бы совершить. Тогда я бросаю кубик. – Гас достал из кармана красный кусочек пластмассы, больше похожий не на кубик, а на шарик. – Здесь очки от одного до двадцати. Если выпадает десять и больше, действие игрока считается успешным. Если меньше десяти – значит, провал. И так понемножку складывается целая история. А «Подземелья драконов» – это потому, что в игре должны быть элементы фэнтези.

– Ну что, сыграем? – Купер посмотрел на Елену, надеясь понять, о чём она думает. Он вовсе не так представлял себе этот разговор, но ведь чем больше времени они проведут вместе, тем легче будет что-то выяснить.

– Я не могу, – сказала Елена.

«Что, прилипла к качелям?» – подумал Купер. Вслух он спросил:

– Точно?

– Точно. Мне нельзя общаться с незнакомыми людьми. Это может быть опасно.

Опасно? Ну да, конечно, они пока плохо знали друг друга, но Куперу и в голову не приходило, что кто-то может испугаться его или Гаса. Уж если кто и наводил на Купера жуть, так это сама Елена.

– Ладно, в другой раз. – Гас повёл плечами, явно не заметив в девчонке ничего странного, и повернулся к Куперу. – С одним игроком получается не очень хорошо. Но, может, мы что-то придумаем?

Куперу хотелось ещё поговорить с Еленой – он ведь так и не выведал у неё ничего, кроме имени (а про то, что соседка ходит в частную школу, они с Джесс догадывались и раньше). Но мальчику до сих пор было стыдно перед Гасом за тот случай в столовой.

Купер посмотрел на Елену. Она ответила непроницаемым взглядом.

– Ты не обидишься? – спросил он.

Девочка промолчала. По её лицу трудно было что-то понять, но Купер чувствовал: сегодня она больше ничего не расскажет.

– Ну ладно, – сказал он Гасу, по-прежнему не сводя глаз с Елены. – Сейчас что-нибудь придумаем. – Надо было хорошенько запомнить надпись на эмблеме и хотя бы вечером залезть в интернет. – Пойдём к нам. Мы тут, рядом, – Купер мотнул головой в сторону дома.

– Ура! – Гас радостно улыбнулся. – Что-то сегодня не жарко.

– Увидимся, – сказал Купер Елене.

– Рад был познакомиться, – помахал ей Гас.

Елена молча встала с качелей и пошла к себе в дом.

После резкого уличного холода и сдержанного прощания с Еленой войти в тёплую кухню было особенно приятно. Купер встряхнулся всем телом, стараясь побыстрей согреться, скинул ботинки, открыл ящик со всякой хозяйственной дребеденью, достал блокнот и карандаш, торопливо нацарапал загадочный девиз, Vigilantes Unum, вырвал листок и сунул в карман штанов. Затем открыл буфет: надо было найти что-то посерьёзней яблока.

– Это что сейчас было? – спросил Гас, тоже заглядывая в буфет. – Ты с девушкой поссорился?

– Чего-чего? – засмеялся Купер.

– Ну вы как-то так смотрели друг на друга… Я подумал – может, отношения выясняете. У тебя с ней что-то есть?

– Ничего! У меня с ней вообще ничего нет.

В буфете остались только дорогущие мерзкие диетические батончики Джесс, которые Куперу нельзя было трогать, да ещё пакет кукурузных чипсов. Мальчик сгрёб чипсы и достал из холодильника соус сальсу. Не шоколадка, конечно, но больше в доме всё равно ничего не было. Гас улыбнулся, и они вдвоём дружно захрустели.

– Я на неё так смотрел, – объяснил Купер с набитым ртом, – потому что она очень странная. Ненормальная какая-то. Они сюда переехали ещё летом, но сегодня я с ней пообщался в первый раз.

Он чуть было не рассказал Гасу про загадку, но передумал. Делиться предположением, что у Елены на форме такая же эмблема, как у давно погибшего мальчика, – это уж, пожалуй, перебор.

– А дом у них… – Гас замялся, подбирая нужное слово, – клёвый, да? Уж точно лучше, чем у моей бабули. Но эта Елена какая-то слишком правильная.

Купер поглядел в окно на соседский дом и вспомнил Елену в стильной, отутюженной школьной форме. Потом посмотрел на мешковатые штаны Гаса с пятнами от травы на коленках.

– Во-во, – с ухмылкой сказал он. – Точно. Слишком правильная.

Мальчики немного постояли у окна, жуя чипсы. Купер предложил Гасу что-нибудь попить и подал стакан воды. Потом смутно припомнил, что гостей полагается развлекать. К ним домой уже сто лет никто не заходил.

– Ну что, чем займёмся? – спросил он.

– Не знаю. Мы тут одни?

– Ага. Мама с сестрой ушли по магазинам.

Гас поглядел вокруг, словно в поисках вдохновения.

– А комиксы у тебя есть?

– Найдутся. – Купер вспомнил, что где-то под кроватью у него должны валяться две-три старых, потрёпанных книжки комиксов. – Ещё есть энциклопедия «Марвел». И «Дальняя сторона»[7]7
  «Дальняя сторона» (The Far Side) – популярная серия комиксов, созданная американским художником Гэри Ларсоном. Публиковалась с 1980 по 1995 год. Сюрреалистический юмор Ларсона основан на необычных социальных ситуациях, логических ошибках и поисках смысла жизни. Иногда работы Ларсона отказывались публиковать, поскольку редакторы находили их неприличными, оскорбительными или трудными для понимания. Абстрактный юмор Ларсона был особенно популярен среди учёных. Карикатуры из комикса The Far Side можно найти в университетах, музеях и исследовательских институтах в США и других странах. Прим. ред.


[Закрыть], – про коллекцию приключений Гарфилда он говорить не стал. Пожалуй, им это уже не по возрасту.

– Ух ты! Обожаю «Дальнюю сторону».

– Правда? – никому из друзей Купера эти комиксы не нравились. Большинство картинок были странными и непонятными. Похоже, кроме самих книг, Купер унаследовал от отца ещё и специфическое чувство юмора.

– Они наверху, – сказал мальчик и повёл Гаса к себе в комнату.

– Круто! – Гас весело затопал следом. – Но мне нельзя тут долго сидеть, а то бабуля решит, что я попал под машину.

В комнате Купер выдал Гасу свой любимый выпуск «Дальней стороны», себе взял тот, что чуточку похуже, и мальчики растянулись с книжками на полу. Через минуту Гас громко расхохотался.

– Какая? – Купер заглянул ему через плечо.

– Вот эта!

Купер хорошо помнил эту картинку: три грустных пещерных человека стоят кружком, выкинув перед собой руки в жесте «камень». И подпись: «До изобретения ножниц и бумаги».

– Прикольный чувак, правда? – сказал Купер.

Он придвинулся к Гасу, и мальчики стали вдвоём листать один и тот же томик, смеясь и указывая друг другу на любимые картинки. Каждый объяснял другому шутки, которых тот не понимал. Если попадались карикатуры, непонятные обоим, они пожимали плечами и листали дальше.

– Папа говорил, что я их пойму, когда вырасту, – сказал Купер.

– Да, мой тоже всегда так говорит. – Гас передразнил густым басом: – «Сынок, тебе пока рано об этом думать. Вырастешь – поймёшь». Как будто мне три года! Это они с мамой считают, что я ничего не понимаю.

Купер задумчиво покивал.

– Ага. Предки вообще странные. С чего они взяли, что мы не понимаем? Знаешь, что мои мне сказали, когда надумали развестись? «Ты, наверное, удивишься». Удивлюсь! Нет, я тогда про них много всего подумал, но уж точно не удивился.

При этом воспоминании у Купера сжалось горло. Он замолчал и крепко стиснул зубы. До того дня мальчик ещё немножко надеялся на чудо и, конечно, представить не мог, что будет дальше. Он выдохнул и перевернул страницу комиксов, но дёрнул её слишком сильно и нечаянно надорвал внизу.

Гас молча разглядывал картинки. Глаза у него тоже подозрительно блестели, и Купер мысленно обругал себя. Ну зачем он ляпнул про развод? Ведь у него-то было время привыкнуть к расставанию отца с матерью, а Гасу вся эта гадость только предстоит…

– Прости, я не хотел, – с трудом выдавил он.

– Да ладно, – пробормотал Гас. – Я просто… Ну, не знаю. Мать с отцом и раньше расходились, но потом всё как-то налаживалось. А в этот раз… Понимаешь, меня ещё никогда не спроваживали из дома. Я всё надеюсь, но чем дольше я тут сижу, тем меньше шансов.

Куперу хотелось что-нибудь сказать, заполнить гнетущую паузу. Но что тут скажешь? «Всё будет в порядке»? Так ведь это враньё. Никто не может такого обещать. А снова врать Гасу мальчик не собирался.

Наконец заговорил сам Гас:

– А давно твои разошлись?

– Официально – три года, – до официального развода жизнь тоже была несладкой, но Купер не видел смысла вдаваться в подробности.

Гас немного покивал и сказал:

– Ну вот ты же как-то справился. И я тоже не помру, оттого что предки разошлись, правда?

Купер прекрасно знал, что он – последний человек, у которого стоило бы просить совета в таких делах.

– Наверно, не помрёшь, – сказал он.

– И что, потом будет легче?

– Будет… по-другому.

Купер никогда ещё не обсуждал развод родителей со своими ровесниками. Друзья не поднимали при нём эту тему: может, щадили его чувства, а может, просто не знали, как подступиться. Купера всё устраивало: он и сам не хотел с ними говорить. Но с Гасом почему-то было гораздо легче. Во-первых, Гас сейчас переживал то же самое, что и Купер. А во-вторых, он ведь не был свидетелем унизительных сцен, когда всей семье приходилось краснеть за отцовское враньё. От разговора с понимающим человеком на душе стало вроде бы полегче, хотя чувство было своеобразное, как будто расчёсываешь комариный укус: и больно, и удержаться нельзя. Но, по крайней мере, Купер больше не чувствовал себя совершенно одиноким.

Тут ему в голову кое-что пришло.

– Хочешь, покажу просто чумовое место? – спросил он с лёгкой улыбкой.

Гас задумчиво пожевал губы.

– Ну давай.

– Тогда позвони бабушке, – Купер зашвырнул сборник комиксов на кровать, – и скажи, что погуляешь ещё немножко.